Когда Любарт с Дмитрием возвратились от Олгерда, в шатре их встретило общество: монах, полковники, Миколай со Станиславом, Константин со своими воеводами, сотники- «бобры»,  — все чинно сидели за столом, перед каждым стояла кружка.

—  Что это?!  — грозно кивнул на кружки Любарт.

—  Квас,  — тихо ответил за всех Вингольд,  — а ты что подумал?

Прошелестел смешок.

—  Чего это вы скалитесь, как на празднике,  — ворчит Любарт.

—  А как же,  — опять за всех отзывается Вингольд,  — никак, праздник завтра. Или отменили?

—  Нет, не отменили. Митька! Сенька! На стол подавайте. Меду из того бочонка, что за сундуком, всем по кружке  — и все! Дальше кто пить захочет  — тому квасу!  — Любарт усаживается во главе стола, Дмитрий рядом.

—  Что?! И мне?!  — вдруг как просыпается монах.

—  Сенька! Отцу Ипату  — жбан!  — возвышает голос Любарт.

Застолье весело гудит. На скатерти появляется разная соблазнительная снедь. Уже и кружки наполнены медом. Но никто ни к чему не притрагивается, все чинно сидят и смотрят на Любарта.

—  Ну, чего ждете?  — недоумевает тот.

—  Ждем, что скажешь,  — смиренно откликается Вингольд. Меж сидящих опять бежит смешок.

—  Ох, хлопцы,  — пытается удержать строгое лицо Любарт,  — чего скалитесь? Не рано ли?

—  А чего грустить? Ты давай рассказывай, а мы посмотрим, плакать нам или того...

—  Ладно. Вот командир, он все вам сейчас расскажет.

Дмитрий встает, берет кружку и тихонько пристукивает ею о стол. Улыбки сбегают с лиц, наступает тишина.

—  Нового не скажу ничего. Все, как обговаривали раньше. Отец Ипат и вы  — Антон, Петрас. Когда встанете на места, посмотрите: если татары окажутся близко, в пределах досягаемости, сразу начинайте бить, когда пойдут  — не ждите! Ясно?

—  Ясно,  — отвечают Петрас и Антон, а монах, он один позволил себе лизнуть из жбана и уже набил рот, бормочет  — не разобрать:

—  Они фэва вы фыфко фали, а фыфхе мы их фуфули, ык фук офхехут фафхе.

—  Прожуй, святой отец, мать твою ети!  — возмущается Любарт.

Монах делает мощнейший глоток, потом глоток из жбана и повторяет внятно:

—  Ффох! Я говорю: они вчера бы близко встали, а нынче мы их пугнули, вдруг дальше отъедут.

—  Кто их знает... Может, не прочухали до конца? Да и шутка ли  — обычаи и правила по ходу враз менять. Ладно, увидим на месте. Если же не достанете сразу, смотрите в оба, как пойдут. Подойдут на выстрел  — сразу бейте, не мешкайте, никого не ждите, не подпускайте  — бейте! И тут уж дай вам Бог! Чем чаще, тем лучше, если без суеты и не сослепу, конечно, тем больше шансов самим уцелеть. Ближе полусотни сажен не подпускайте! Подойдут ближе  — уходите за прикрытие! Это приказ! Никакой самодеятельности! И не смейте мне в удальцов играть  — башки поотрываю! Щиты на спину  — и назад! Да, отец Ипат!

— Ффох! Ась?!

—  Твое место на левом фланге, за прикрытием.

—  Еще чего! Яй ще никогда ни от кого первым не бегал!

—  Во-во, начинается. Ты не бегай. Ты шагом. Через прикрытие продерись, не застрянь. А то если со всеми пойдешь, пузом своим все проходы перегородишь и оставишь стрелков татарам на съедение.

Полковники фыркают. Кто в кулак, кто отворачивается, боясь обидеть почтенного человека, но монах не собирается ни обижаться, ни терпеть, ревет:

—  Цыц, жеребцы! Я вам не мальчишка ледащий! И не воевода, которому стройность нужна  — верхом скакать да воев гонять. Я Божий человек! И чего смешного нашли вы в чреве моем благообразном,  — он любовно оглаживает брюхо,  — богоугодном  — не понимаю.

Полковники давятся и утирают слезы.

—  А прятаться я все одно не буду!

—  Ага! Еще арбалет на спину повесь...  — кивает Дмитрий,  — потом снимать как станешь, интересно...

Новый взрыв веселья за столом.

—  Плевал я на ваши цацки! А вот мечом завтра помахаю! И никто мне не запретит! Я, может, всю жизнь ждал  — вот этим вот,  — он занес над головой свой кулачище,  — да по татарской морде! (многие представили и содрогнулись). А ты?!..

—  К Господу взоры обрати, вояка! Впрочем, хватит трепаться, это приказ.

—  Ты только одно и знаешь  — приказ, приказ...  — ворчит монах, а про себя думает: «Бережешь старого дурака, сынок! Бережешь, награди тя Бог! Значит, и деда помнишь! Как тут не погордиться, не порадоваться!»

На глаза ему набегает пелена, он прикрывается кружкой, делает вид, что пьет. Но Дмитрий еще не оставляет его:

—  Не всегда ты приказы выполняешь. Юозас, последи и, если он забудет, помоги.

—  Исполню, князь.

—  Обложили!..  — рычит монах, ожидая новых взрывов хохота, но шум неожиданно стихает, все как-то разом вспоминают, что много веселья перед боем  — плохая примета, да и Дмитрий ждет тишины.

—  Теперь основной строй! Как только арбалетчики просочатся за прикрытие и освободят дорогу, сразу вперед! Постаратья догнать прикрытие, подпереть его сзади! Нельзя дать татарам разогнаться, развернуться. Только смотрите, арбалетчиков не сомните!

—  Мы-то двинем, а соседи?  — перебивает Вннгольд.

—  Обговорено. Но у них впереди будет стоять легкая конница. Олгерд хочет ее использовать как заслон. Это нам крепко на руку. Она инструктирована жестко: срочно вперед и в сабли! Так что тут все должно быть нормально. Больше того, ты, Антон, все время назад посматривай, они на вас смотреть, ждать, остерегаться не будут, попрут и...

—  Понял, князь.

—  Ну а уж если соседи отставать начнут... Константин, подразвернешь фланг, не мне тебя учить. Только отследить четко надо!

—  Отследим.

—  Теперь фланг. Миколай, не спешить. Ждать! Станислава не слушай, помни, ты старший. Он дергаться начнет  — давай! вперед! мы их!  — не слушай. Ваше время наступит только тогда, когда нас оттеснят дальше «чесноков». Тогда вы ударите татарам во фланг. Все!

— Все?!!

— Все.

—  А если вы их оттесните за «чесноки»? Если они побегут? Мы что ж?

—  А-а... ты вон о чем...  — усмехается Дмитрий. Любарт усмехается, за столом веселый шорох.

—  ...ну тогда,  — Дмитрий как будто только сейчас, по ходу, придумывает,  — тогда в обход «чесноков», слева, на самой большой скорости. Попытаться сбоку заехать, ударить во фланг! Хорошо бы не гнаться за ними, а к реке прижать, именно с фланга. Понимаешь?

—  Сделаем, князь!  — уверенно улыбается Миколай.

—  Ишь ты, шустрый какой!

—  А чего ж!

—  До того их еще погнать надо.

—  Погоните! Я даже не сомневаюсь.

Полковники зашумели, посмеиваются, настроение за столом все лучше.

—  Твоими бы устами!..  — Дмитрий поднимает голову.  — У меня все. Вопросы есть?

—  Да нету, вроде...  — пожимает плечами Вингольд,  — только давайте пожрем малость, а то отец Ипат так смачно угощается, я сейчас слюной изойду.

Все хватаются за кружки. Встает Любарт:

—  Ну! За удачу!

—  За удачу! За удачу! С Богом!  — встают остальные, чокаются.

—  А вам фто мефает?!  — вдруг прорывается отец Ипат.