Разговоры за столами приняли индивидуальный характер, причем в них все явственней зазвучала идея взаимного уважения (с оттенками вопроса), переходящего в любовь. Исключение составляли полковники, ожидавшие беседы с князем и потому от питья пока воздерживавшиеся. Они довольно вяло обсуждали перипетии сегодняшнего дня.
— Что скучноваты, паны полковники? Али добыча худа?
— Я бы не сказал, что худа, — степенно откликается Лука, — нет, добыча очень недурна. Особенно оружие. Посуды хорошей много, тканей заморских. Меха... Тут базар хаарроший был!
— А повозок много? — вдруг интересуется монах.
— Много. Всего много.
— Зачем они тебе? — удивляется Дмитрий.
— Барахло домой везти.
— Барахло... Вот именно — барахло! — Дмитрий кривится презрительно, — Вы бы уж брали что-нибудь такое...
— Какое? — щерится весело монах.
— Да полегче что-нибудь. Деньги там, камушки... Чтоб в колте умещалось. А то ведь сами не заметим, как из воев в купцов превратимся.
— Слова дельные, князь, — говорит новогрудский Константин, — только деньги да камни — где они? Мало их и искать трудно... Потому что спрятать легко. Хых! А барахло вот оно, все на виду, никаких хлопот. Да и плохо, это что ли? Добыча в бою — святое дело.
— Представляешь, какой обоз будет?
— Ну и что? Татар разогнали. Теперь хоть какой обоз — не страшно. Довезем! А не довезем — бросим, вот и весь сказ.
— Быстрый какой — бросим, — качает головой монах, — иной лучше удавится, чем барахло бросит, и не до боя ему будет, не до похода. Тут князь прав. Только, я думаю, мы-то — довезем!
— Довезем, довезем! — смеются полковники.
— Думаете, завтра барахло домой потянем?
— А что еще? Походу конец!
— Уверены? — Дмитрий обводит всех взглядом, и полковники недоуменно спрашивают глазами: «Неужели еще не все?»
— Ладно. Это как Олгерд решит. Давайте-ка о сегодняшнем бое поговорим. И о вчерашнем. Что скажете, командиры? Что хорошо было, что плохо?
— Все было хорошо! Особливо командир! — высовывается хорошо поддавший Корноух, а полковники заулыбались, но помалкивают. Наконец Лука осторожно:
— Трудно так сгоряча-то... подумать надо, обмозговать. А то ведь действительно скажешь: все хорошо. Битва удачная. Очень удачная! Да еще с кем!
— Вот и подумайте. Можно даже изменить вопрос: что было плохо?
— Сейчас как-то не думается, князь, — виновато жмет плечами Лука, — победа глаза застит. А тут еще стол какой. Попозже бы, на досуге подумать.
— Черта с два потом обмозгуешь! — монах вмешивается решительно и недовольно, — потом все вообще розовым покажется. Каждый сказок насочиняет и себе, и другим. И вся картина черт-те как исказится.
— Ну что мы — детишки, самим себе сказки рассказывать, — возмущенно гудят воеводы.
— Да не сказки! А вспомните, как вчера каждый из вас стоял и думал: эх, вот бы сейчас не так, а так сделать, не туда, а сюда стукнуть, не тех, а тех двинуть и прочее подобное. Или не было, скажете, такого?! А?!
— Ну, было...
— Так вот это и забудется, и станет казаться все прекрасно. А сейчас именно это надо вспомнить, об этом сказать.
Дмитрий удивленно косится на монаха: ну — стратег!
— Да, князь, — заговорил белзский воевода Мирослав, — когда стрелки отходить начали, нескладно получилось. Одна половина ушла, другая осталась. Нам вперед надо, а они торчат... Там сзади них Вингольд, он нас оттирать начал, тесниться пришлось аж не знаю как! Хорошо, время было, а то перемешались бы или стрелков сами же смяли.
— Да, Корноух, что сказано было — не исполнил, — согласился Дмитрий.
— Как — не исполнил?! — взвился Корноух. — Мне что было сказано?!
— Ну что?! — заворочался к нему монах, сметя попутно со стола пару мисок.
— Вот что мне, всем нам перед боем было сказано? Повтори, князь!
— Как татары подойдут, — недоуменно повторил Дмитрий, — так уйти за фланг.
— Как подойдут? На сколько? Ты помнишь, князь?!
— Ты сказал: ближе полусотни сажен не подпускайте. Как подойдут ближе — отходите. Говорил?
— Говорил...
— Ну вот! Мы их ближе и не подпускали! Потому и стояли.
— Ишь, умник... твою мать! — рявкает монах. — Похвастай мне еще!
— И похвастаю, — по инерции, но уже сильно сбавив спеси, говорит Корноух, и совсем тихо. — Стрелять надо уметь.
— Ой, стрелок! — взрывается Ионас, — Да будь они у нас только с фронта, как у тебя, мы бы их тоже не подпустили! А нам на две стороны пришлось колотить! Это ты забыл?! Они и прошли-то на чистом месте, где арбалетчиков не было. Куда ж нам было деваться? Мы и отошли.
— А мы за ними, по порядку, — добавил Василий.
— Чего ж я не отошел? — продолжал защищаться Корноух.
— Не знаю, чего ты не отошел! — загремел отец Ипат. — Вот снять с тя штаны, да розгой!
— А ты где был? — ехидно вопрошает Дмитрий.
— Да с ним, где ж мне...
Обвалом грохает хохот, монах оторопело оглядывается и начинает оправдываться:
— Я, вишь, за «чесноками» следил, загляделся...
— Ох и хвастун же ты, Корноух, — сокрушенно качает головой Дмитрий, — к тебе ведь уже конница бобровская успела. А то саданули бы тебя во фланг или вообще отрезали, да перебили. Вон у Константина не успели...
— У нас арбалетчиков маловато оказалось, — с сожалением протянул Антон, — а с луками против них бесполезно... Вон и у Олгердовичей тоже...
— А отходить все-таки неловко было, далеко. У Олгерда фронт-то намного шире оказался. Вот они нас и догнали. Если бы по-другому как отход наладить... — размышляет Константин.
— Да, и у нас в конце плохо получилось, — говорит Василий, — мы назад, они вперед... Сгрудились, замешкались. Если бы еще и Корноух назад пошел, затолклись бы, упаси Бог!
— Ну вот! — опять воспрянул духом Корноух, — а вы на меня...
— Да ладно ты! — монах ставит ему ладонь к носу. — Помолчи!
— Один черт — полфронта закрывать, а половину оставлять — это не дело, — говорит Лука.
— Не дело, — усмехается Дмитрий, — да где же столько стрелков взять?
— Ну, это уж другой вопрос!
— Хорошо. А если мы весь фронт закроем, как лучников из-под удара уводить?
— Может, основной строй разредить? Чтобы они при отходе как волосы в гребень, — говорит кто-то из новогрудцев.
— Строй ослабнет, — это Лука.
— Почему ослабнет, если они стрелами будут отплевываться?
— Когда в сабли схватятся — тогда.
— А может, сразу их сзади строя поставить да не морочить себе голову.
— Если б они шагов на сто дальше били, так можно было б, — посмеивается Дмитрий, — а что вы все о стрелках, да о стрелках? Конница-то что, все правильно сделала?
— А чего ж?.. — Константин пожимает плечами. — Когда начинали, только тогда толкотня получилась, а потом, когда уже в драку втянулся, о чем тут думать? Это если резерв незанятый стоит...
— Ну а Лука-то?.. Ты ведь в резерве стоял.
— А у меня из головы вон, — чешет затылок Лука, — но мне другая забота сразу все заслонила — правый фланг, с Олгердом чтоб не расцепиться.
— Да, Лука! Это ты молодец, с Олгердом разорваться нельзя было.
— Ну вот...
— Ладно! Эту вину я на себя беру. А вас, паны полковники, благодарю за хорошо сделанное дело. Давайте угостимся покрепче, а заботы до новой драки отложим.
— Самое мудрое слово нынче за столом, — урчит монах.