Дома Любаня кинулась с крыльца, обняла крепко, прижалась грудью, как он любил, посмотрела внимательно-внимательно и ничего не спросила. Заговорила о доме, о детях, о своих делах, по хозяйству, по мелочам. Дмитрий не вникал, но она и не пыталась привлечь внимание, а говорила и говорила, чтобы не пришлось говорить ему.

«Ах, умница моя! Все видит, все понимает. С одного взгляда... А ты все на Юли зенки воротишь, мерзавец!»

Была рядом и Юли. Та помалкивала. Только сверкала настороженно, выжидающе своими рысьими глазищами.

«Нет! Хоть и мерзавец, но не могу  — хочу ее!»  — и, выбрав момент, взглянул на Юли так откровенно, что та вспыхнула и в минуту, найдя какой-то повод, смылась.

—  Любань, ты что ж не спрашиваешь, как съездил, что привез?

—  Да зачем с порога, вспотычку? За столом уж все не спеша, по порядку обскажешь. А пока давай, умойся, да выслушай, у меня весть любопытная...

—  Ну давай, поливай.  — Дмитрий нагнулся над шайкой, зафыркал под струей,  — что за весть такая?

—  Из Москвы весть. Братику Дмитрию хан ярлык на Великое княжение дал.

—  Что?!!  — Дмитрий выпрямился так резко, что шарахнул головой в ковш, из которого Люба ему поливала, ковш вылетел у нее из рук, шлепнулся на пол, разбрызгивая воду...

—  Ай, сумасшедший!  — вскрикнула Люба.  — Ты что?! Дмитрий схватил ковш, брызнул водой с пальцев ей в лицо, она опять вскрикнула, рассмеялась.

—  Великое княжение! Ему ведь двенадцать всего!

—  Не важно. Я тебя предупреждала, говорила! А ты не верил. Там светлых голов хватает: за него подумают, подскажут, научат. Важен принцип: Москва на Руси главной остается.

—  Ну это я усвоил! Лей давай.

Люба поливает и как сказку рассказывает:

—  На Москве бояре умные, а главное  — митрополит Алексий. Он умней всех! Знаешь, как его слушают! Ну а Митя подрастет, научится, глядишь  — какой еще князь выйдет, не хуже Олгерда. А нам пишут: коли вас в Литве не жалуют, так к нам приезжайте...

—  Что?!  — опять вскидывается Дмитрий, но на сей раз Люба успевает отдернуть ковш:

—  Что, что! Бестолковку расшибешь! Зовут! Нам, говорят, храбрые воеводы нужны.

«Вот тебе и...  — Дмитрий забывает про умывание, разгибается, берет с плеча Любы рушник,  — ... вот и решение? Не зря, выходит, подумал об этом нынче... Может, ОН посылает?  — поднял глаза привычно отыскивая солнышко, уставился в потолок.  — А что? Князь  — шурин... Без надела не оставят, просто не смогут оставить! А там сам пробивайся! А пробьешься? Почему нет?! Правда, за жениной спиной... но ведь не навсегда же...»

—  Ну, обедать?  — Люба улыбается несмело.

—  Давай!  — Дмитрий набрасывает рушник ей на шею, за концы притягивает к себе, целует,  — монаха зови, думать будем!

Монах где-то застрял, они уселись без него, Люба приготовилась слушать, даже кулак под щеку подложила:

—  Ну и как же тебя в Вильне приласкали?

—  Приласкали... В обе щеки и пинком в зад.

—  О Господи!  — Люба недовольна грубым словом.  — Говори спокойно. Дмитрий начал рассказывать. Когда дошел до встречи с Олгердом, ввалился отец Ипат, заурчал:

—  Ну дай, дай, обниму тебя, сыне, расскажи, с чем вернулся, с плохим, аль с хорошим, расскажи. А ты, княгиня, медку, вели медку для начала... Нет! Для начала бражки, да баранинки бочок, а медок на потом, но принесут пусть все сразу, чтоб не отвлекали.

—  Да тут все, отче! Вон, все на столе, тебя дожидается.

—  А! Да! Вот спасибо! Вот и ладно! Давай, Митя, давай, рассказывай.

И Дмитрий стал рассказывать, а монах есть. Когда Дмитрий закончил, а он рассказал все, в том числе и Любины вести, монах отодвинул от себя блюда и жбаны, перекрестился, проворчал:

—  Ну, про князя-то я знаю, а вот приглашение...  — и вдруг повернулся к Любане:

—  А ты, княгиня? Хочешь в Москву?

—  Хочу...  — почти прошептала Люба, покраснела и оглянулась на Дмитрия,  — только не все там меня ждут...

—  Что так?

—  Да это не важно,  — ровным голосом отозвался Дмитрий.

—  А! Ладно, ладно... Но нам с тобой, сыне, приглашение это ба-а-аль-шущий козырь в руки дает. Пусть оно хоть и от вежливости только,  — хотя это не от вежливости, тут серьезным пахнет,  — важно, что оно у нас есть, уже есть!

—  Ты что ж, в Москву, что ли, уже наладился?  — весело удивился Дмитрий.

—  Еще нет. Но вот слушок, что ты можешь в Москву  — того, он здорово кое-кого призадуматься заставит. Это козырь! Да что! Вот у нас козырь  — так козырь!  — он поворачивается к Любе и нежно, бережно проводит своей лапищей по ее волосам.  — Настоящая козырная дама! Мы ею любого туза побьем! А торопиться не надо. Давайте посмотрим, как при таком раскладе здесь дела пойдут. Больно уж место тут теплое, князь. Да и княгине, вон, рановато еще о Москве думать. А?.. Подождем, поглядим. Над нами не каплет.