Заяц весь день носился по лесу. Они купался в ручье в ручье и кидал в воду плоские камешки, объелся малиной в малиннике. Он прыгал через поваленные деревья, кувыркался в траве. А вечером Заяц заболел. Он не стал ужинать, вяло поковырял вилкой в тарелке с тушеной морковкой и отодвинул. И молоко ореховое.

— Горло болит, — прохрипел он, — и живот.

Мама потрогала ему лоб. — Слишком ты веселился, — сказала она, уложила Зайца в постель и побежала к Ежихе за горькой лопуховой настойкой.

Заяц лежал накрытый тремя одеялами и трясся.

— Вес-се-лилс-ся, — стучал зубами Заяц, — разве может такое быть, чтобы заяц от веселья заболел? Вот лежу я тут, один, совсем один. Зайцу стало грустно.

— А если я умру, — думал он, — и не будет меня больше. Барсук пойдет за малиной, а меня нету. Мама утром напечет оладушков, а кто же их будет есть? Как же она без меня? — Зайцу стало так жалко маму, что он залился слезами. — Кричит, мама — иди, Заяц, оладушки есть, — а меня нет. Он зарыдал в голос.

— А вдруг наооборот, — подумал Заяц, — я есть, а мамы нет. И папы нет. Нет, не может такого быть. А если?

Заяц перестал плакать и почувствовал, как где-то в животе у него скрутился страшный черный комок. Заяц боялся пошевелиться. Одеяла давили и стало трудно дышать. Черный комок рос, распухал, а снаружи накатывала на Зайца жаркая волна.

— Ох, Заяц, Заяц, — услышал он мамин голос, — бедный ты мой Заяц.

— Мама, — сказал Заяц.

— Что? — наклонилась к нему мама.

— Мама, — волновался Заяц, — А ты не уйдешь?

— Куда же я уйду, — удивилась мама.

— Совсем, — тихо сказал Заяц.

— Нет, Заяц, — мама налила в ложку горькой лопуховой настойки, — не уйду. Конечно, не уйду. Мы с тобой всегда будем вместе. Выпей.

Заяц выпил настойку и закрыл глаза. Черный ком сжался и начал таять. Заяц сбросил одеяла — мама положила ему на лоб холодную тряпку. Глаза у Зайца закрылись, накатила дремота.

— Конечно, мы будем, — сквозь сон думал Заяц, — и мама, и папа, и я. И лес будет, и небо. Еще долго. Еще долго…