© Александр Подольский, 2015

Никого из любимиц на сайте не было – слишком рано. В онлайне висели четыре десятка моделей, но смотреть на них он не мог. Рыхлые домохозяйки с обвисшими грудями, носительницы целлюлитных доспехов, неухоженные, с плохими камерами, из-за которых картинка транслировалась точно сквозь пакет. Вдруг среди знакомых юзерпиков и лиц Джоли, Белуччи и Курниковой он разглядел новенькую. Кликнул.

Его звали Поляк, ударение на «о». Никто не знал, имеет ли он отношение к Польше, фамилия это, имя или только никнейм. О Поляке и его прошлом было очень мало информации, потому что среди подобных людей не принято болтать. Деньги любят тишину, особенно – завязанные на сексе деньги. И эротические видеочаты, по которым Поляк бродил от скуки, в сравнении с его основной деятельностью выглядели семейным трепом по скайпу.

Она назвалась «Сучка-в-кубе». Помещение и впрямь смахивало на куб: в крошечную комнату влезла только кровать, стены и потолок были зеркальными, но ощущение замкнутости не рассеивали. Никаких дверей в отражениях, никакой мебели. Кровать, ноутбук и полуголая красотка. Поляк облизал губы и улыбнулся. Новенькая отличалась от прочих моделей. Стройная, чистенькая, с красивым лицом, она не пялилась в экран взглядом продавщицы из ларька, не смолила сигарету за сигаретой, не рассказывала о тяжелой жизни, а постоянно двигалась. Потягивалась на кровати, оголяя чуть бледноватую кожу под бельем. Запускала руку в трусики, ласкала себя и стонала ангельским голосом. С подушкой между ног садилась ближе к камере и плавными движениями бедер изображала наездницу, сваливая на лицо копну черных волос. Ее кошачью грацию копировали зеркала, ее идеальную фигуру множили отражения, ее тело извивалось и дергалось в настоящем экстазе. Девушка была великолепна.

Он завозился с молнией на джинсах, а когда освободил хозяйство и поднял голову к экрану, встретил лишь черноту. Поляк обновил страницу – ничего. Проверил соединение – все в порядке. Сучка-в-кубе оборвала трансляцию.

– Ты и впрямь сучка, – выругался Поляк. – На самом интересном месте.

Он нажал на кнопку «Добавить модель в избранное». Попытался найти замену на сайте – безуспешно. Залез в папку со своими роликами, но все было не то. Эта Сучка его раззадорила, и унять столь сильную похоть можно было единственным способом.

Поляк жил в двухкомнатной квартире в самом маргинальном районе города, и алкаши с наркоманами за стеной его полностью устраивали. С таким отребьем по соседству можно было не опасаться лишнего внимания к гостям или жалоб на крики. А кричали в доме Поляка часто.

Когда он насиловал очередную безмозглую королеву дискотеки, то надевал на голову маску кабана. Каждый раз новую. Девицы визжали под ним, дергались и выли, пока кабаний член хлюпал в крови меж их ягодиц. Поляку была нужна достоверность страданий, и он не щадил никого. Когда все заканчивалось, Поляк обрисовывал гостьям ситуацию. Первое: они сами пошли с ним, без принуждений. Кто-то велся на дорогую тачку, кто-то – на брутальную внешность, а кому-то просто хотелось приключений. Второе: Поляк всегда был осторожен. Никакой спермы, никаких волос, никаких следов ДНК. Доказать его вину было очень сложно, ведь Поляк отмывал изнасилованных дурочек после секса, а постельное белье вместе с маской сжигал в тот же день. Третье, самое главное: все это было не бесплатно. За молчание Поляк предлагал хорошие деньги. Тусовщицы, студенточки и любительницы секса на одну ночь, услышав сумму, утирали сопли, натягивали трусы и сваливали с пухлым конвертом в сумочке. Поляк мог себе это позволить, потому что на одной такой потаскушке зарабатывал в разы больше. Спальня была оборудована веб-камерами, и платный онлайн каждый раз смотрели сотни извращенцев по всему миру. Вскоре новый фильм о похождениях кабана утекал на закрытые трекеры и сайты для взрослых, а банковский счет Поляка продолжал жиреть.

Был еще и четвертый аргумент – Ютуб. Но его Поляк использовал редко. В тех случаях, когда понимал: девка может заговорить. Одно видео – и никому уже не хотелось искать правды. Тут бы ноги унести. Красота, да и только.

Поляк колесил по городу, высматривая симпатичных девушек. Дела у него шли хорошо, никакой необходимости в новом фильме не было, но против природы не попрешь. Сучка разволновала его так, что кабана придется кормить раньше времени.

Осень принесла с собой сырость и грязь, спрятала девушек в серых коконах, скрыла фигуры под бесформенной одеждой. Короткие юбки с маечками уступили место плащам и курткам, будто и не было только что жаркого, разгульного лета. Похотливые самки замаскировались под монахинь. Выбирать приходилось интуитивно, абы кто для целей Поляка не годился. К примеру, одна слишком пышная. Хотя на толстушек в Интернете спрос огромный, да и подцепить их куда проще, Поляк любил совмещать приятное с полезным, а копошиться среди жировых складок – то еще удовольствие. Значит, мимо. Вторая шла под ручку с третьей – сразу нет, с парами Поляк не работал. Слишком опасно. А вот четвертая, миниатюрная девица с длинными рыжими волосами, вполне подходила. Она шагала по тротуару вдоль дороги, разглядывая витрины, лужи, голубей – все подряд. Смазливое личико, мечтательный взгляд, узкие джинсы. То, что нужно. Подкатить, заболтать, свозить поужинать в красивое место, продемонстрировать платежеспособность – и дело сделано.

Едва Поляк перестроился в правый ряд, как на машине у него оказался человек. Послышался удар, завизжали тормоза, уши резанул короткий крик. Поляк ухмыльнулся, включая аварийку и вылезая из салона. Это не был наезд. Человек сам сиганул на машину, и не на бампер, что было намного опасней, а на капот. Древний как мир развод, да еще и неумело исполненный.

– Убили! – завизжала старуха на тротуаре. – Люди, убили!

– Спокойно, мамаша, – сказал Поляк, – никого не убили, все живы и здоровы. Правильно я говорю, да?

С земли, морщась от боли, поднималась девчонка лет тринадцати-четырнадцати. Одета прилично, не бродяжка, но как актриса – никакая.

– Не убили… – прошептала она. – Хотя вроде собирались…

Поляк бегло осмотрел пострадавшую, потом огляделся по сторонам. Такую ссыкуху никто бы не отправил на дело одну, должны быть сообщники. Но вокруг собирались обычные зеваки.

– Средь бела дня! – все причитала старуха.

Пацаны с ранцами достали мобильники и начали снимать. Какой-то алкаш цокал языком и изучал вмятину на капоте. Отовсюду неслись советы и указания:

– Мужчина, ну чего стоите, в больницу же надо ее!

– Это перелом, точно вам говорю. У меня такое в институте было.

– Ага. Вызывайте ментов. Нужно обязательно проверить водилу на алкоголь.

Поляк помог девчонке дойти до переднего сиденья и сесть в машину. Затем повернулся к зевакам:

– Всем спасибо, мы в больницу. Расходимся.

Ехали молча. Девчонка то ли на самом деле серьезно ушиблась, то ли оказалась тормознутой, то ли это был ее дебют в роли кидалы. Поляк ждал. Он гнал машину по городу и смотрел в зеркала заднего вида. К его удивлению, на хвост так никто и не сел. Девочка работала одна.

– Как звать?

Она встрепенулась. Легкая заминка, потом ответ:

– Лида.

«Ага, Лида», – подумал Поляк.

– Хорошая девочка Лида на улице Южной живет, – заговорил он, припоминая стишок.

Девочка и впрямь была хорошей. Соблазнительно выпуклой для своих лет. Черное платье средней длины, кожаная курточка сверху, старые, но приличные сапоги.

– Он с именем этим ложится и с именем этим встает.

Поляк повернулся. В ее глазах читался испуг. Коленки прижаты друг к другу, ноги подтянуты под сиденье.

– Как там дальше?

– Я не знаю.

Детское личико, какие-то нелепые косички, разноцветный лак на ногтях, сумка с сердечками… Поляк вспомнил, какие деньги платят за фильмы с детьми. Была у него парочка педофильских сайтов в закладках, но сам он подобное видео не снимал. Только смотрел. Смотрел и уверял себя, что никогда на такое не пойдет, даже за те сумасшедшие гонорары, что там предлагали. Поляк еще раз взглянул на Лиду. Фигурка уже почти сформировалась, ножки ничего, губы пухлые, как у его надутых дискотечных подруг. Решение пришло само:

– Слушай, ты меня извини. Я на нервяках весь, все-таки первый раз человека сбил. Лады? Понимаю ведь, что виноват. Готов, так сказать, понести заслуженное наказание. Ну, в конце концов, я же не специально.

Лида смотрела на Поляка, который барабанил пальцами по рулю, зыркал по сторонам, вытирал нос и вообще изображал крайнюю степень волнения. В голове у нее решалась задачка. Пожалуй, самая важная в жизни. Поляк даже представил весы, на одной чаше которых деньги, на другой – безопасность.

– Мне от этого не легче, – пробурчала она, откидываясь на сиденье. Движения стали более расслабленными, голос не дрожал. Она вновь контролировала ситуацию. Так ей казалось.

– Слушай, мне, если честно, проблемы не нужны. Совсем не хочется полицию втягивать в это дело, а врачи сразу им сигнал дадут, такие правила. Может, как-нибудь полюбовно решим, а? Ну договоримся там, я не знаю. Деньгами не обижу.

Ответ прозвучал сразу, она даже не успела подумать:

– Можно. Наверное.

«Да, – усмехнулся про себя Поляк, – такие аферы ей проворачивать рановато. Палится на ровном месте».

– Тогда смотри какой вариант. С собой у меня денег нет, надо заскочить домой. Там все будет.

Ее лицо дрогнуло. Она хотела что-то возразить, но Поляк уже заговаривал ей зубы:

– Плюс жена моя сегодня выходная, она врач. Отличный врач, между прочим. Посмотрит тебя, подскажет чего. Один момент. – Поляк достал телефон и сделал вид, что набирает номер. Приложил трубку к уху и стал слушать фантомные гудки. – Так что не волнуйся, у тебя там и так ничего серьезного на первый взгля… Алло! Да, Марин, привет! Ты дома? Никуда не уходи, я щас прилечу. Я тут в легкое ДТП попал, пешехода одного зацепил случайно, девчушку, надо бы… Да не ори ты! Не психуй, кому сказал! Все в порядке! Просто ушиб, девчушка жива и улыбается. Ага. В общем, я за рулем, говорить не могу, приеду и все объясню. Жди!

Поляк спрятал мобильник в карман и пожалел, что не носит кольца на безымянном пальце. Но деваться было некуда.

– Все тип-топ.

Лида с сомнением глазела на Поляка, на потеки дождя на стекле, на выползающий из клоаки города район. Ей все это явно не нравилось. Но деньги по-прежнему перевешивали безопасность, а заодно с ней и здравый смысл.

– Только имейте в виду, – сказала она, доставая телефон из сумки, – что я эсэмэску с номером вашей машины отправлю маме. У нас с ней уговор.

– Не вопрос, хоть папе.

Поляк не сомневался, что Лида блефует. Во-первых, номер она вряд ли запомнила. Во-вторых, существуй уговор, эсэмэска ушла бы с самого начала, а не в конце пути. В-третьих, слишком неуверенно девочка тыкала кнопки, словно сама не знала, что и кому писать.

Поляк смотрел за дорогой, но то и дело бросал взгляды вправо, на ноги Лиды. Вспомнилась новенькая из видеочата. В штанах сделалось совсем тесно.

Дальнейшая дорога до пункта назначения превратилась для него в звуки и образы. Шум дождя шептал непристойности, дразнил воображение. Капли барабанили по крыше и стеклам, имитируя аплодисменты зрителей грядущего шоу. Шоссе стонало, сдавалось под мощью колес. Лужи у дома заглатывали, принимали в себя горячую резину, растекались под ней. У Поляка кружилась голова. Невиданное возбуждение подключило и запахи. Теперь он чуял абрикосовый гель для душа и ромашковый шампунь. Он чуял каждую клеточку Лиды. Чуял ее молодость, ее невинность. Сочность. Стук дверцы грохнул по двору пушечным выстрелом, спугнув голубей с козырька над ступеньками. Протяжный вой сигнализации призывал Лиду одуматься, повернуть назад, сбежать, но Поляк уже тащил ее через подъездную грязь, мимо бутылок, шприцов, газет и окурков. Сквозь царство паутины и разбитых лампочек прямо в свое логово. Не помогал дойти сбитой на дороге девочке, а будто в трансе волочил домой жертву. Такое с ним случилось впервые, и новые ощущения пришлись по вкусу. Лида слишком поздно все поняла, поздно стала упираться и кричать. Ее наивность, глупость и надежда на чудо остались в другом мире, когда Поляк захлопнул за собой стальную дверь.

– Дяденька, миленький, отпустите меня, пожалуйста, – плакала Лида. – Я никому не скажу, обещаю, правда-правда. Я ведь ребенок, несовершеннолетняя, вы же не будете…

Поляк привязал ее руки к изголовью кровати и теперь освобождал от одежды.

– Вот что я тебе скажу, ребенок. – Куртку и сапоги с нее он стащил еще в коридоре, дело было за платьем. – Раньше надо было думать. До того, как под машину бросаться.

– Простите, простите меня, пожалуйста, простите, я в первый раз, больше не буду, деньги были очень нужны, мама умирает, я больше не буду, честно, отпустите, прошу вас, умоляю.

Она тараторила без остановки, пока Поляк ножом срезал с нее платье и лифчик.

– По-твоему, ребенки носят такое белье?

Лида не ответила. Поляк стянул с нее трусы, погладил синяки на боку. Ладонью прошелся по грудям, сдавил соски. Запустил пальцы в пушистый лобок и нырнул глубже. Нащупав преграду, улыбнулся:

– Какая прелесть.

Его распирало от возбуждения, но все нужно было сделать по правилам. По наработанной схеме. Поляк отошел к комоду и открыл ящик.

– Красные, зеленые или фиолетовые?

Лида молча рыдала.

– Красные, зеленые или фиолетовые? – повторил Поляк. – Отвечать, сука!

Лида открыла рот, на губах надулся мыльный пузырь.

– Зеленые, – сквозь стон шепнула она, и пузырь лопнул.

Поляк вынул из ящика полосатые бело-зеленые гольфы и стал натягивать их Лиде на ноги до самого колена. Она уже не сопротивлялась.

– Теперь ты похожа на голенького эльфа. И под твои ноготки моя кожа точно не попадет. Нам ведь не повредит лишняя осторожность, правда?

Поляк поцеловал Лиду в сжатые, точно тиски, губы. Обмазал взглядом ее совсем не детское тело. Поднялся и уже на выходе сказал:

– У этой комнаты отличная звукоизоляция, а моим соседям на все насрать. Лучше оставь силы, они тебе понадобятся. Не скучай, я скоро.

И захлопнул дверь.

Он подобрал сумку в коридоре и сел за компьютерный стол в соседней комнате. На одном мониторе висела вкладка с эротическим видеочатом, на втором – онлайн из спальни. Камер там хватало, даже в конструкции кровати, поэтому шоу можно было рассмотреть с любого ракурса. Лида лежала как труп. Но Поляк умел расшевелить своих гостий. Он обошел несколько сайтов, оставил заявки и вбил короткое описание: «Изнасилование несовершеннолетней девственницы». Пока админы оформляли новый статус, подключались к его камерам и переводили описание на другие языки, Поляк разорял сумку Лиды.

Мобильник. Никакого сообщения маме, как и ожидалось. Да и любых других тоже – папка с сообщениями была пуста. За последние две недели все звонки на три номера: «Мама», «Роман Игоревич док», «Регистратура». Входящих и того меньше – только «Роман Игоревич док».

Поляк отвлекся на монитор. Заявки одобрили, статус со «зрителя» сменили на «вещателя», счетчик посетителей его приватной комнаты пополз вверх. Пиликнули уведомлением первые начисления на электронный кошелек.

Учебники, калькулятор, платки, косметика и прочая ерунда. Поляк вытряхнул все на стол и нашел две картонные коробочки с лекарствами. Надпись гласила: «Эбермин. Мазь для наружного применения». Он вбил название в поисковик, в результатах выскочили статьи об ожогах и их лечении. Стоила эта мазь прилично.

Число посетителей перевалило за сотню, хотя еще ничего не началось. Просто голая девочка в полосатых гольфах валялась на кровати и тихо скулила. Поляк потер пах и достал бумажник Лиды. Денег там не было, внутри лежала фотография полной женщины и пропуск в городской ожоговый центр. Поляк вернулся к мобильнику и изучил записную книжку. Имен с гулькин нос, ни «Папы», ни «Бабушки», ни одного контакта, который можно было принять за родственника. Только «Мама».

Перед Поляком нарисовалась четкая картина: как и почему Лида оказалась у него на капоте. И если он правильно сложил детальки, девчонке крупно повезло. Помучается несколько часов и заработает мамке на лечение. Может, она бы и сама согласилась, раз судьба так прижала. Но добровольный секс никому не интересен. Этой публике не нужны постановки, она жаждет реальных криков, крови, унижений. И она их получает.

Возбуждение росло вместе с количеством посетителей. Уже пять сотен человек – так и до рекорда недалеко. Поляк на всякий случай проверил программу, которая гоняла его IP-адрес от Пномпеня до Мадагаскара, и решил заглянуть на вкладку с эротическим видеочатом. Не зря. Сучка-в-кубе была в ударе. Абсолютно голая, она опустилась к камере и поочередно вылизывала три резиновых члена. Крупный план фиксировал ее губы, бездонные серые глаза, пряди волос, шустрый язычок, но можно было рассмотреть и набухшие соски, и выбритую ложбинку между ног. И все это представление в бесплатном чате. Поляку стало интересно, что же она устроит в платнике или привате? Модель отложила игрушки, растопырила ноги и принялась ласкать полоску розовой плоти. Она запустила в себя сразу четыре пальца, а затем поднесла их к камере.

– Да, сучка, – проговорил Поляк, натирая пах. – Мокренькая сучка.

Изображение потухло. На черном экране появилась надпись: «Модель находится в офлайне».

Поляк, тяжело дыша, ударил по столу. Закусил губу. Поднялся, разделся и аккуратно повесил одежду на спинку стула. Встал напротив зеркала и не без удовольствия осмотрел богатырскую фигуру. Мускулы, ни волоска на теле – все выбрито; готовый к работе член пульсирует над пупком. Поляк снял с крюка маску кабана, поправил огромные уши, клыки, втянул носом запах щетины. Нацепил ее как можно удобнее и зарычал в зеркало. Сжал головку члена со всей силы, до боли, до синевы и заорал.

Лида вздрогнула, когда он вошел в комнату. А потом завизжала. Яркий свет заливал все вокруг. Поляк натянул презерватив и забрался на кровать. Скрипнули полы.

– Сучка, мать ее, в кубе! Сейчас кого-то трахнут!

Лида пыталась отбрыкаться, молотила воздух ногами, но Поляк без труда схватил ее за бедра и навалился сверху. В маску полетели слюни. Лида затыкалась только для того, чтобы наполнить легкие и заорать снова. Поляк уперся членом ей в пупок и засопел. В маске было жарко, но это ему всегда нравилось. Лида резко дернула головой и попала в кабаний пятак. Маска съехала набок, Поляк на секунду ослеп. Получил несколько ударов ногами и отшатнулся.

– Вот теперь ты по-настоящему меня разозлила, – сказал он, возвращая маску на место. В прорезях для глаз возникло раскоряченное дрожащее тельце.

Поляк рывком перевернул Лиду на живот. Широко раздвинул ее ноги и придавил их своими. Привязанные к изголовью кровати руки перекрутились, узлы сильнее впились в кожу.

– Придется начать с заднего хода, раз ты такая дерганая.

Лида заорала, как заживо подвешенная на крючьях скотобойни свинья. Поляк в голос засмеялся, а потом понял, что визг слишком громкий. Оглушительный. Звук шел снаружи.

Поляк поднялся и выскочил из спальни. В коридоре было темно, входная дверь заперта. Поросячий визг гремел в комнате с компьютером. На экране мигало всплывающее окно с рекламой порносайта. Свинья-копилка энергично трахала такую же свинку, а бегущая строка сообщала: «Снимите секс на видео и заработайте $$$». Поляк закрыл окно, визг прекратился. Он снял маску, вытер пот с лица и взглянул на статистику. В онлайне за его спальней следили почти полторы тысячи человек, и это при тройном тарифе за малолетку. Огромные, невиданные ранее деньги за один сеанс. Поляк присел у компьютера и стал прикидывать. Судя по всему, искать Лиду просто некому. С мамой, похоже, совсем плохо. Соседи с докторишкой, конечно, засуетятся, но не так чтобы рыть землю и ставить на уши все инстанции. Значит, Лиду можно использовать для шоу постоянно. Устроить из ее жизни секс-реалити. Риск большой, но куш еще больше. А если станет слишком опасно, если надоест, если девчонка не выдержит… Тогда поможет Ютуб.

Медлить было нельзя, публика уже собралась, но вкладка с видеочатом так и манила. Это было новое чувство. Необъяснимое. В комнате ждала живая девушка, а Поляка тянуло к виртуальной. Он решил, что просто глянет на тех, кто онлайн, и вернется к Лиде. Но мигающий юзерпик Сучки не позволил этого сделать.

Сучка не смотрела на экран, она занималась собой. В многочисленных отражениях змеей вилось прекрасное тело, подминая под себя простыни. В чате меж тем бесновались привычные полудурки.

23sm: В реале встречаешься? Только скажи адрес деньги не проблема

AleXXX: мать моя женщина, какая киса!

senoid: крутые зеркала, где покупала?

PERDOZER: ЗАЙ МОЖЕШ ПОКОЗАТЬ КРУПНО ПЯТКИ

Поляк кликнул на кнопку «Пригласить модель в приватный чат»: делить сероглазую красавицу он не хотел ни с кем. Сучка склонилась над камерой и ухмыльнулась. Что-то нажала на клавиатуре. На экране всплыло окошко с надписью: «Вы переходите в приватный чат с моделью Сучка-в-кубе, стоимость 50 кредитов/минута. Продолжить?» Поляк нажал «Да» и облизал губы. Бросил взгляд на соседний монитор – Лида копошилась на постели, под ней желтело здоровенное пятно.

– Я хочу на тебя посмотреть, малыш, – сказала Сучка из колонок.

Поляк сомневался пару секунд, а потом включил свою веб-камеру. Попытался улыбнуться, но губы выдали нервный оскал. Похоть раздирала его изнутри, он переставал себя контролировать.

– Приветик, поросеночек.

Поляк вздрогнул от неожиданности. Сообразил, в чем дело, схватил маску с клавиатуры и отбросил в угол.

– Что там у тебя такое колышется, поросеночек? Покажи мне. Не стесняйся.

Он очень странно себя чувствовал. Так, будто его пристыдили. Поймали за онанизмом в школьном туалете.

– Ммм, поросеночек, ты такой горячий. У тебя такая мощная сексуальная энергетика… Ням-ням. Так бы и съела без остатка… Ну же, малыш, покажись.

Ему не нравилось, как она его называла. Не нравилось ее наглое поведение. Не нравились ее указания. Но он не мог противиться ее гипнотическому голосу, поэтому встал и продемонстрировал член.

– Ого, а ты большой мальчик, – проворковала она. – Рассказать тебе сказку про таких же поросяток, как и ты?

Она достала знакомые фаллоимитаторы и показала в камеру. Затем разложила подушки и устроилась на спине с разведенными в сторону бедрами. Взяла самую маленькую игрушку в форме чуть согнутого стручка и начала водить ею вокруг ануса. Поляк вернулся на место, уперся членом в стол и заурчал от удовольствия. По телу побежали тысячи электрических уколов.

– Первый поросеночек построил себе домик из соломы. Жил в нем и радовался. Но однажды он повстречал злого серого волка и так испугался, что заперся в домике на все замки.

Она отправила резиновый член себе в зад. Позвоночник Поляка выгнулся и хрустнул, от затылка к копчику поползло жжение, точно волна кислоты.

– Волк пришел ночью… – прошептала Сучка, закатывая глаза и яростно работая членом в отверстии. – Сломал дверь… Ворвался внутрь…

Поляк обмочился, из его задницы непрерывно текло. На полу скапливалась кровь. Сучка содрогалась в спазмах и стонала. В чате появилось новое сообщение:

Сука-в-кубе: Волк убил поросеночка.

Поляк не мог пошевелиться и даже отвести взгляд от экрана. Под кожей рвались мышцы, внизу живота открывался шрам от аппендицита.

Сучка оставила первый член внутри и взяла второй. Размером побольше. Поляк попробовал дотянуться до кнопки выключения компьютера, но движение нагрело все кости внутри, заменило их раскаленными прутьями. Он завыл, по щекам потекли слезы.

Сука-в-кубе: Второй поросеночек построил домик из дерева. Волк пришел и за ним. Он разломал дерево… Забрался внутрь…

Сучка ничего не писала, она погружала двадцатисантиметровую игрушку во влагалище. Текст появлялся сам. Отражения подтверждали, что в комнате никого нет. Шрам Поляка кровавой полосой протянулся через все брюхо по горизонтали, как молния на спортивной сумке. Сучка вдавила игрушку в себя, и живот Поляка раскрылся. Кишки вывалились наружу, повиснув на эрегированном члене.

Сукавкубе: Волк убил второго поросеночка.

Он собрал последние силы, чтобы выдернуть провод из розетки. Глубоко вдохнул. Тогда суставы на его руках и ногах вывернулись в обратную сторону, треск грохнул на всю комнату. В глазах потемнело, но прикованный к стулу Поляк продолжал жить. Смотреть, как в зеркалах появляются лица. С самого начала ему казалось странным, что Сучке удалось зарегистрировать русскоязычный никнейм, хотя это запрещено настройками сайта… Наблюдая за тем, как ник меняется с каждым сообщением, Поляк начинал понимать.

Сукакубе: Третий поросеночек был самым хитрым. Он построил домик из камня. Но волка это не остановило. Он разрушил камни и залез в домик…

Сучка соединила ноги и задрала их. Секс-игрушки, точно резиновые пробки, затыкали анал и влагалище. Правый глаз Поляка лопнул. Взорвался и стек на пол с остальными жидкостями. Лужа растеклась по всему полу комнаты от стены до стены. Сучка взяла третий член, самый большой. Облизала головку и целиком запихнула его себе в глотку. Ребра Поляка разорвали мясо, пробили кожу и распахнулись, как птичьи крылья.

Сукакуб: Волк убил третьего поросеночка.

В том, что сидело на стуле, уже нельзя было признать человека. Оно булькало и хрипело, пока с черепа слезала кожа. Дрожало, в то время как член продолжал упираться в столешницу. И наконец умирало, когда завершившая сеанс демоница самолично набирала финал сказки на клавиатуре.

Суккуб: Потому что серый волк сильнее любого кабана.

Дворник Юсуп выглядывал из окошка своей подвальной каморки и курил. Машина Поляка стояла у дома третий день, хозяин не выходил. Юсуп был в этом уверен, потому что лобовое стекло птицы засрали аж позавчера, а Поляк не терпел грязи.

Строго говоря, Юсуп был не просто дворником, а местным мастером на все руки. Рано утром он подметал асфальт и тротуары в районе, за отдельную плату мог убраться и в подъезде. Днем трудился на рынке мясником, вечером чинил проводку, трубы, таскал мебель, брался за любую работу – лишь бы платили.

Лучше всех платил Поляк, который почему-то звал его Ютубом. Юсуп не обижался. Приезжего в большом городе как только не звали, да и перечить Поляку не смел никто. Обычно Юсуп выполнял его мелкие поручения, но бывали особые случаи.

Юсуп набрал номер Поляка, но ответа не дождался. Опустил окурок в консервную банку с водой и вышел на улицу.

Квартира Поляка располагалась на первом этаже. Окна были зашторены и закрыты решетками. Юсуп подошел к двери и прислушался. Показалось, что изнутри раздается поросячий визг. И запах… Из квартиры полз сладковатый аромат гнилого мяса.

Он позвонил в дверь, постучал. Выждал десять минут и нагнулся к полу, где за обломком кирпича в стене был спрятан запасной ключ. Поляк показал схрон после первого особого случая, ввел Юсупа в круг доверенных лиц.

В квартире воняло так, что Юсуп закурил новую сигарету, стараясь дышать табачным дымом. Он прикрыл за собой дверь и двинулся в комнату, откуда шел запах. Ноги приклеились к полу. Развороченное тело хозяина было сложено на стуле, как тряпичная кукла. Кости, гирлянды мяса, срезанная кожа висели на спинке рядом с джинсами, футболкой и трусами. На заляпанном кровью мониторе мерцал черный экран, а в маленьком окошке одна свинья-копилка сношала другую. На соседнем мониторе – спальня с привязанной к кровати девочкой лет пятнадцати. Девочка была совсем голой, если не считать полосатых гольфов. Она шевелилась.

Юсуп вышел в коридор, оставляя на ламинате бордовые следы. Он размышлял. Те, кто сделал такое с Поляком, давно ушли. И вряд ли вернутся. Ключи от квартиры у него есть, вычистить комнату он сможет, хоть и не без труда. Получается, квартира свободна. Незваных гостей и тем более родственников тут ждать не приходилось, потому что за три года знакомства с Поляком Юсуп вообще не видел у него посетителей. Кроме женщин, конечно же. Именно их и касались особые поручения. Пять раз Поляк перегибал палку со своими фильмами, и пять раз к нему приходил Юсуп. Он разделывал трупы в ванне, выносил их из квартиры по частям и закапывал в мусорных контейнерах. Первый раз Поляк заснял весь процесс на видео, чтобы у Юсупа не возникло желания разболтать кому-нибудь секрет. Тогда он и поведал о своем кабаньем занятии.

Юсуп подошел к спальне, потянул на себя дверь и заглянул в щелочку. Запахи мочи и пота ударили в нос, но после скотобойни в соседней комнате это даже освежало. Пленница его не слышала. Ее кожа блестела в свете ламп, электрические отблески ласкали молодую плоть, веревка делала девочку такой беспомощной, беззащитной… И такой красивой.

Юсуп вернулся в комнату с компьютером и приоткрыл окна, оставив шторы плотно задвинутыми. Втянул воздух с улицы, помусолил сигарету. Поставил второй стул напротив монитора с девочкой и стал смотреть. У Юсупа давно не было женщины. Слишком давно. Он любовался пленницей, пока истлевшая сигарета не обожгла пальцы. Не найдя ничего похожего на пепельницу, Юсуп затушил окурок в крови на полу. Взор упал на резиновую голову кабана. Юсуп поднял ее, немного оттер и огляделся по сторонам, будто кто-то мог за ним наблюдать. Покрутил маску в руках, а потом примерил.

Кабанья голова села как влитая.