© Михаил Павлов, 2015

У вас никогда не было ощущения, будто кто-то записывает ваш внутренний монолог?

Мне еще в детстве казалось, что кто-то слушает мои мысли. Сначала я думал, что это отец. Так он узнавал о том, за что мне было стыдно. Еще был бабайка. Но сейчас все по-настоящему. Я точно знаю, когда за мной следят.

Я просматривал мертвый технический форум, один из сотен, на которые натыкался в Сети. В левом нижнем углу индикатор посещаемости показывал: «Сейчас на сайте: 1». Можно было даже не смотреть на даты последних сообщений, заброшенность чувствуется сразу.

Однако мертвые форумы бывают разные. Иногда на них что-то прячут.

Правда, на этом, похоже, не было ничего полезного, и пора было уже двигаться дальше. Вот только у меня появилось смутное чувство тревоги, и я копал глубже.

Быстро переходил по разделам, не вчитываясь в топики. На секунду, пока новая страница еще не начала загружаться, индикатор в углу экрана показал: «Сейчас на сайте: 2». Затем страница обновилась, и снова: «Сейчас на сайте: 1», но я уже знал, что это не так.

Я открыл исходный код и стал искать странности. А они были. Мертвые форумы бывают разные. Некоторые из них только притворяются мертвыми.

Люминесцентные лампы на потолке зажужжали громче. Я обвел взглядом пустую комнату с ободранными обоями. Ничего – только компьютер на полу и матрас, на котором я сидел. Окно закрыто кусками картона и заклеено скотчем. Даже теней нет. Маленькая Валя смотрит на меня с объявления на стене. Я снова склонился к монитору.

Это была детализированная декорация, а не форум. Ею просто подменили сайт, на который я переходил. Кто-то ловил меня. Пора было валить и проверять компьютер, который наверняка уже что-то подцепил. И тут я прочитал «НЕ Б0ЙСR». Это было написано посреди кода, совершенно не к месту. Код сдвинулся, ниже появилось «МЫ ХОТ3ЛИ ЧТ0 БЫ ТЫ САМ НАS НАSHЕЛ». Что за детские игры?

Жужжание над головой снова усилилось, и экран замерцал разными цветами. Монитор вдруг начал растекаться в стороны, я оторвал руки от клавиатуры, она была холодной, но на пальцах осталась расплавленная пластмасса.

Экран выгнулся парусом в мою сторону. Я отшатнулся, но он лопнул цветными каплями прямо мне в лицо. Капли попали в глаза и нос, они жгли, я попытался стереть эту мерзость, приоткрыл глаза и увидел текст исходного кода в синей и желтой слизи у себя на руках. Что за бред!.. Я сделал вдох, жидкость втянулась внутрь, и все исчезло во вспышке белой ослепительной боли, разорвавшей голову на атомы.

Жужжание. Я разглядел монитор, с ним все было в порядке, как и с клавиатурой. На экране в центре кода торчало сообщение «ПОЭТРАЕМ 3ЩЕ?». Потом свет в комнате мигнул, и компьютер начал перезагружаться.

* * *

Моя старшая сестра любила играть в прятки. Дися, ку-ку! Ей было одиннадцать, когда она исчезла навсегда. Ну или не навсегда, но очень-очень надолго. Я очень по ней скучаю.

Когда Валя пропала, мама у себя на работе размножила объявление на ксероксе, и мы расклеивали эти жуткие ксерокопии на всех столбах, у всех подъездов по всему району. Одно из таких объявлений висит на стене передо мной. Иногда мне хочется сорвать его, убедиться, что под ним нет жучка. Микрофоны, насекомые, видеокамеры, микробы, датчики движений – ненавижу всю эту дрянь…

Поэтому я загородил окно несколькими слоями картона. По крайней мере теперь за мной нельзя следить обычной оптикой, и лазерная прослушка тоже не поможет. А еще мне нравятся люминесцентные лампы: этот жужжащий въедливый свет заполняет собой все вокруг, чтобы негде было спрятаться.

Мы с родителями еще смотрели по телевизору передачи о том, как родные находят друг друга, но мама и отец уже не верили. Появился Интернет, и я начал искать в одиночку.

Родители ушли почти одновременно: сначала мама, потом, через четыре месяца, отец. Перед смертью он все ходил по дому, спрашивал, где его девочки, жена и дочка.

К тому времени я уже выучился на инженера-программиста, работал в НИИ. Проводив отца, попробовал жениться, сам не знаю, зачем. К счастью, детей завести не успели и развелись через полтора года. Тогда я понял: когда пусто – это не так уж плохо. В пустоте не спрячешься, но в ней можно жить.

Нет, я знаю, что Валя умерла. Я видел тело. Именно поэтому я стал искать еще глубже…

В итоге из НИИ меня попросили. Узнали о том случае, когда меня нашли в парке, полуодетого, с косым крестом из синей изоленты на животе. Плохо помню то время.

Было принудительное обследование, диагноз, полгода стационара на галоперидоле и аминазине. Так я стал пенсионером в двадцать восемь лет. Когда это было? Пять лет назад? Я начал путаться со своим возрастом.

У нас с сестрой три года разницы, и поэтому, наверное, мне всегда восемь лет.

* * *

Мне нужно было выйти. Компьютер стоял на полу, тихий, выключенный, как будто мертвый. А я сидел у стены подальше от него, но это не помогало. Вскочил, сбегал за прозрачным скотчем и, вернувшись, быстро наклеил на ЖК-монитор две полоски крест-накрест по диагонали пыльного экрана. Отступил на шаг.

Кажется, стало немного спокойнее. На системном блоке косой крест уже был, а за моей спиной всю стену перечеркивал другой. Вот только это слабая защита, а тут что-то серьезное, что-то совершенно непонятное… Некоторое время я быстро ходил по комнате туда-сюда, потом остановился у стены и начал соскабливать ногтем оставшиеся клочки обоев. Здесь стало тесно. Нужно выйти.

Я не выхожу из дома без необходимости. Только если нужно купить что-то.

Я взял сетку для продуктов, стоя перед заляпанным зеркалом, пригладил волосы. Их становится все меньше, да и вообще я, наверное, выгляжу старше своих лет. Только лицо, хоть и морщинистое, но какое-то маленькое, детское.

Застегнул рубашку на все пуговицы, отряхнул поношенные коричневые брюки и надел сандалии. Начал копаться с замком, чтобы открыть дверь, и тут с другой стороны в нее свирепо заскреблись. В распахнувшуюся дверь вбежала пестрая худая кошка, я проводил ее взглядом. Приблудная и абсолютно безмозглая, она появилась у меня год или два назад, прибегала и убегала, когда вздумается. Имя ей я так и не придумал.

– Ну и оставайся, а я пошел, – сказал я вслед ее длинному танцующему хвосту, метнувшемуся на кухню.

На улице похолодало. Ярко светило солнце, зелень шелестела повсюду, но это была уже осень. Не знаю уж, было ли до этого лето, не заметил. Меня окружало очень много звуков, не агрессивных, но суетливых, ветер, детские голоса, автомобильный гул вдалеке, к этому нужно было привыкнуть. Я шел по улице, пытаясь сосредоточиться на ходьбе. Когда-то это меня успокаивало.

Странно, но меня понесло не в ближайший магазин, а в большой торговый центр. Что ж, это не так страшно, как кажется. Я все смогу.

В гипермаркете было не так уж много людей, можно было стоять в одиночестве посреди ряда и читать этикетку товара, даже не пытаясь понять написанные на ней слова. Зачем я вообще зашел в отдел электроники? Где-то в вышине играла музыка, повторялись рекламные объявления, камеры, они тут должны быть повсюду, кто-то смотрел на меня, нет-нет, успокойся. Я перебирал товары на полке, стараясь так же подробно разложить свои мысли о том, что сегодня произошло, что я вообще знал о Сети.

Уровни. Все состоит из уровней. Социальные сети, блоги, порносайты – вся эта ерунда болтается на поверхности, на уровне d. Лишь в самом конце уровня можно наткнуться на подборки странных ссылок, которые могут завести вас довольно глубоко.

Уровень c. Это такой дремучий лес, где прячутся разбойники, а животные приходят сюда умирать. Анонимные сети для параноиков и преступников, мертвые форумы, на одном из которых я был недавно, заготовки сайтов, а на самой глубине – радиопередачи спецслужб.

Уровень b. Здесь по-настоящему странно. Правила предыдущих уровней перестают работать. Тут можно увидеть пустые и несуществующие страницы, айпи и протоколы, которых нет. Есть тут видео, в которое сливается все безумие человечества. Но в какой-то момент ваш мозг отказывается воспринимать такую реальность, и чаще всего следует кома. Дальше нужно пройти через дыры в Сети и собственную физическую смерть. Это почти самое дно, но мне нужно еще глубже.

Сверху обрушилась ужасная давящая музыка, быстрый ломаный ритм басов разбил все мысли в крошево, голову будто распилило на части, я неосознанно пригнулся… Затем режущий грохот слился в кашу, сник, сменился прежней рекламной мелодией. Я выпрямился и нетвердой походкой поспешил к кассе; лица покупателей и кассиров были такими же ошарашенными, как, наверное, и у меня.

Смутно помню, как оплачивал покупки, только писк сканера, пакет не надо, сдача, чек. И вот я уже шел с сеткой по улице. Впереди был небольшой зеленый парк с детской площадкой в центре, бабушки охали над малышней, молодежь с планшетами сидела на скамейках. Проходя мимо, я чувствовал взгляды, почему они смотрят, оглянулся, нет, все заняты чем-то своим. Но кто-то смотрел, я точно знаю! И тут я понял. На меня пялился квадратик видеокамеры на телефоне какой-то девушки. Она наверняка даже не знала об этом. И не только она. Маленькие темные глазки камер на планшетах, на мобильниках следили за мной отовсюду! Я ускорил шаг, проскочил парк, неловко перебежал дорогу, чувствуя, как видеорегистраторы на автомобилях ловят меня в свои объективы. Еще минут десять спотыкающегося бегства – и я наконец оказался в своем подъезде, на третьем этаже, дома. У ног мяукнула кошка.

Я знаю, что не все мои страхи обоснованны. Но нет, больным я себя не считаю. Люди просто не понимают, какой мир они создали. Я пришел на кухню, поставил сумку на стол, открыл верхний шкафчик. Обе полки были заставлены консервами и вермишелью быстрого приготовления. Ну да, помню, как затаривался однажды. Так, а что я тогда сейчас приобрел? Я открыл сетку и достал две легкие коробочки с пластиковыми окошками. Но я не помнил, как покупал их! В соседней комнате пискнул и загудел компьютер, как будто его кто-то включил. Ничего не понимая, я пошел на звук, а голодная кошка продолжала путаться под ногами.

Темная комната освещалась то красным, то белым, то желтым светом. Монитор моргал, словно светофор, посреди экрана висело черное поле, а в нем белый текст. Я подошел ближе и прочитал: «ЭТ0 ЧТО БЫ ВИД3ТЬ N СЛЫSHАТb». Над головой вспыхнули люминесцентные лампы. Я все еще держал в руках коробки из магазина: в одной были наушники, в другой – веб-камера.

* * *

Они хотели поиграть. Под крестом из прозрачного скотча, поделив экран на равные части, расположились четыре фигуры. Две сверху, две снизу. Фон за их спинами был один на всех, и он менял цвета, то медленно, то быстрее, ярко-красный, серый, зеленый, желтый, белый, иногда мелькали какие-то картинки, но рассмотреть их не удавалось. Сами фигуры тоже были почти одинаковыми. Четыре человеческих силуэта, а внутри – непрерывно движущаяся тошнотворная каша из кислотных красок. Смотреть на все это было очень трудно. В центре, на пересечении всех четырех экранов, в черном поле меня ждало сообщение: «ОDЕНb НАYШНNКИ». Меня покоробило это «одень», но я подобрал наушники с микрофоном в руку. Веб-камера уже была подключена, и они смотрели на меня через нее. Мерзкое чувство. Я взял мышку, опустил ползунок громкости до минимума и надел наушники. В мозг ударили режущие жеваные басы, ползунок громкости перед глазами сам собой прыгнул вверх, я зажмурился и вскрикнул.

– Как дела? – спросил низкий искаженный голос.

Я ничего не ответил, просто смотрел на экран, пытаясь понять, кто из четверых говорит со мной.

– Догадался, кто мы такие?

– Я знаю, что есть две секты нетсталкеров, – сказал я.

– Мы ими были когда-то.

– Но они остались на уровне с.

– А мы пошли дальше.

– Насколько?

– Ты нам скажи, – кто-то из них засмеялся, и смех вылился в кашу вязких басов, затем сквозь них на пару секунд пробился ломаный острый бит, снова каша и тишина.

– Чего вам от меня надо?

– Вылечить. Поиграть.

– А если серьезно? У меня свои дела…

– Мы в курсе. Ты хочешь зайти в Тихий дом. А потом на уровень а. Ты, вообще, знаешь, что там только боги могут находиться?

– Не только боги, – пробормотал я.

– Что-что?

– Еще там живут души умерших.

– Ты серьезно в это веришь? – Они засмеялись. Я не стал им отвечать.

* * *

Пять лет назад я почти ничего не знал об уровнях Сети: пара фактов, много слухов, уйма легенд. А потом мне пришло письмо на e-mail. Очень короткое, всего два слова.

Дися, ку-ку!

И этого хватило, чтобы ввести меня в ступор. Мне снова было лет шесть или около того. Валя уже ходила в школу, да, помню ее зеленый тяжеленный портфель, темно-коричневое платье с белым фартуком и звездочку октябренка, о которой я сам уже грезил. Какой большой и серьезной казалась мне сестра! Кажется, я часто капризничал и жаловался, что мы никогда не играем во что я хочу. И в такие моменты Валя меня дразнила, сюсюкая и называя Дисей, потому что я ужасно шепелявил когда-то. При родителях, конечно, она такого себе не позволяла, да и вообще больше никто об этом не знал, я же не ябеда… Дися, ку-ку! Через двадцать лет. Два слова, ударившие в меня с экрана словно лопатой. Поэтому я далеко не сразу заметил прикрепленные к письму координаты.

Это было за городом, у самой трассы, на пути к аэропорту и нескольким деревням. С трудом, но я все же убедил проехать вместе со мной полицейского из ближайшего контрольного пункта. Да, я ездил тогда на синем бюджетном «пежо», еще с отцом покупали, даже навигатором пользовался. Полицейский удивился, когда я достал лопату, но в письме среди координат была указана глубина, так что я догадывался, чего ждать. Рыть было очень тяжело, вместо земли оказался крупный желтоватый щебень, потом показались трухлявые доски с гвоздями, вспомнились ящики с овощами на рынке, наконец я разглядел кости и тут же сел. Кажется, просидел так долго.

Через несколько часов ее достали и положили на брезент. Валя была худой, нескладной еще, но красивой девочкой, с длинными светлыми волосами и такими странными большими глазами, очень серьезными, болотного цвета. Ее высохшее тельце лежало в нескольких метрах от меня, но я видел, как она танцует, одна, без музыки, волосы уложены в косы-баранки, такая сосредоточенная, кружится в своем новом сарафане посреди комнаты. Дися, ку-ку! Кто это сделал с Валей, мне так и не сказали. Да это и не было уже важно. Спустя столько лет я снова почувствовал связь со своей сестрой, я понял, что ее можно найти, что есть какие-то пути, лазейки, она ведь смогла послать мне письмо. И эти поиски завели меня в самую глубь.

* * *

– Здесь, в глубине, потерялось очень много людей.

Они даже до конца не умерли, просто как зомби. Приведи нам одного такого. Имени у него давно нету, мы его зовем просто Дохлой рыбой. За ним подчистили все архивы, но мы знаем, сколько всего он натворил! Дохлая рыба очень давно в Сети. Его сразу тянуло вниз, и в итоге он провалился в Тихий дом. И вроде бы все, конец, из Тихого дома не возвращаются, но прошло несколько лет… По нашим меркам, а сколько для него прошло? Короче, он вернулся. Правда, похож на амебу, тупо плавает туда-сюда по уровням, а Сеть ему почему-то позволяет. Приведи нам его. Мы хотим с ним поиграть! Он необычный. Ты, кстати, тоже необычный. Может, однажды станешь таким же, как думаешь?

Голос смолк, но остался дрожащий гул – так могла бы усмехаться трансформаторная будка. Я вдруг понял, что теперь вижу только две фигуры, даже не заметил, в какой момент двух других не стало. Фон за их спинами стал желтым и не менялся.

– Я могу отказаться? – спросил я.

– Ты можешь попробовать. Но все равно ведь в итоге сделаешь то, что нам нужно.

– Как я найду вашу дурацкую рыбу?

– Он сам тебя найдет.

Я начал злиться:

– Скажите нормально, чего вам надо! Что за дебильные фразочки из кино? Кого вы из себя строите?

Тут по спине побежали мурашки, и я обернулся. Сзади были еще двое – два силуэта без лиц, их очертания дергались, искажались. Они положили мне руки на плечи, я сжался, хоть и не почувствовал тяжести, только дрожь прошла.

– Этого достаточно, – произнес голос, в уши врезались дикие басы, и стало темно.

Может, я потерял сознание, а может, и нет. Когда я начал соображать, было все еще темно. Я понял, что лежу на полу около своего матраса в комнате без света. Вскочил, подбежал к стене и начал шарить в поисках выключателя. Не люблю, когда темно. Наконец, моргая и щелкая, зажглись люминесцентные лампы и заполнили все ровным бесцветным жужжащим сиянием. Вздохнув с облегчением, я вернулся к матрасу и сел. Компьютер был выключен, на экране монитора остался прозрачный скотч, наклеенный крестом. А сверху крепилась веб-камера. Зачем я ее купил? Неужели они так легко залезают людям в мозги? Я отлепил скотч. Может, мне нужна помощь? Снова галоперидол?

Мяукнула кошка, и я встрепенулся. Она сидела в углу и таращилась на меня. Голодная. Я встал и пошел на кухню, а она побежала за мной.

* * *

Я решил, что нужна передышка. Посмотрю, что будет, если ничего не делать. Когда наблюдаешь, как кошка уплетает консервированное мясо из миски, все кажется немного проще.

Утром я проснулся со странным чувством – что-то кроме обычной головной боли, неясная тревога, сжавшаяся в узел в животе. Я хмуро оглядел комнату и остановил взгляд на компьютере. Объектив веб-камеры. Он уставился прямо на меня, а под ним горел зеленый огонек. Они были там, смотрели. Я подскочил и отсоединил камеру, снова лег, только продержался недолго и встал.

Тревожное чувство не проходило. Я ходил по квартире, пытался чем-то себя занять. Достал коробку, которую обложил когда-то давно фольгой. Там лежал один из моих талисманов. Просто голова куклы с каштановыми кудрями, нашел ее как-то в старых вещах. Мне кажется, Валя любила ее, хоть я и не помню ее играющей в куклы. А теперь эта штука меня успокаивает. Я поставил коробку около компьютера, знал, что скоро все равно включу его.

Наверное, стоило проверить железо, но ведь они еще и в моей голове что-то оставили, как ее проверять? Я просто полез в Сеть. Нашел свои старые заметки, ссылки, которые нужно было пересмотреть. Все пользователи время от времени натыкаются на малопонятные корявые сайты-головоломки с очень странным содержимым. Блуждаешь по ним наугад и боишься нечаянным кликом вызвать Сатану. Сначала я думал, что это чей-то извращенный юмор, но оказалось, что многие из таких ресурсов служат лазейками через уровни. Только одни из них одноразовые, а другие работают только для создателя. Путь вниз всегда индивидуален. Я тоже создавал такие тайные проходы, но однажды это плохо закончилось для совершенно случайного человека. Нет, мне не нужна такая ответственность.

Большая часть ссылок оказалась бесполезной, как и всегда. Я переходил с сайта на сайт, из раздела в раздел, прокручивал тексты и чувствовал, как кто-то неслышно идет за мной. Иногда я замечал его, аккаунты-пустышки, тени. В этом было что-то знакомое. И правда, ведь я видел его много раз раньше, не обращая внимания, просто очередной призрак, просто амеба. Я начал кружить по сайтам, он шел неотступно, не прятался, не думал. Тогда я повел его наверх, он последовал за мной, но вскоре пропал.

К вечеру он появился снова, поблуждал за мной и снова исчез. Я понял, что это надолго. Дохлая рыба. Если это он, то почему его тянет ко мне? Можно ли выйти с ним на контакт или так я только спугну его? Да и вообще непонятно, что я должен сделать. И должен ли?

Так прошло несколько дней, я кормил кошку, просиживал часами за компьютером, искал дорожки вниз, потом появлялся он, и мы играли в эту странную игру. Я рыбачил всего пару раз в детстве и всех премудростей не знаю, но, по-моему, это было похоже на рыбалку. И в какой-то момент я почувствовал, как Дохлая рыба начинает тянуть. Когда он вновь исчез, я двинулся за ним. Это было непередаваемо смутное ощущение, я просто знал, где рыба окажется в следующий момент, хоть и не был уверен, и потому радовался каждый раз, когда настигал его, даже не мог поверить своим глазам! Сначала это были сайты, по которым я ходил раньше, потом что-то другое, я замечал все это лишь мельком. Он уводил меня в глубину, а я легко и быстро следовал за ним. Не знаю уж, кто у кого был на крючке, но каждую секунду, с каждым переходом, пока грузилась очередная страница, я боялся, что уже сорвался.

Потом я понял, что вижу его. Не просто на счетчике посетителей сайта, в списке айпи-адресов или аккаунтов онлайн – я видел его перед собой. Дохлая рыба был мужчиной лет пятидесяти на вид, его волосы, короткие, торчащие вверх ежиком, черные с сединой, напоминали помехи на телевизионном экране, отекшее лицо, полные губы, маленький подбородок, глаза навыкате, мутные от катаракт. Казалось, я слышу его мысли. Белый шум. Одет он был в зеленоватое старое пальто, невысокий, длинные руки с большими ладонями, морщинистая шея. Он повернулся ко мне спиной и вышел в дверь. Я не знаю, где мы находились: всматриваясь в пространство, я снова начинал видеть свой монитор и открытый старый браузер; приближаясь, я становился дальше, а отстраняясь, видел Сеть изнутри, стены разных цветов, а за ними исходный код и что-то еще, что-то живое. Дверь за Дохлой рыбой закрывалась, но я успел юркнуть следом.

Мы проскочили еще несколько ступенек, затем возникло пустое черное пространство, не знаю, была ли там опора, я просто перепрыгнул через тьму к открытой двери и вывалился на следующий подуровень. Там было заперто много людей, они просто стояли, подняв лица, иногда толкаясь. Стены, потолок и пол здесь двигались, по ним то и дело пробегала пиксельная рябь, по ушам бил звук критической ошибки в системе, и что-то творилось с лицами всех этих людей. На них шевелилась каша из маленьких квадратов цвета кожи и крови. Я понимал, где мы находимся, бывал здесь уже раньше, только видел все иначе тогда. Внезапно сообразил, что потерял из виду Дохлую рыбу. Боже, как глупо! Я стал озираться, заметил вдалеке нелепую зеленоватую фигуру и побежал к ней, лавируя между вялыми зомби, уставившимися в потолок своими взорванными пиксельными лицами. Дохлая рыба стоял у двери спиной ко мне. Я был уже совсем рядом, когда вдруг узнал одного из живых мертвецов, столпившихся вокруг. Ну конечно, он был здесь, тут ведь хранится все видео для уровня b. Совсем еще юноша, чуть пониже меня, стройный, спортивный, что называется, вся жизнь впереди. Марат его звали, кажется. Моя лазейка на уровень b стала для него ловушкой. Тело, наверное, в коме, а сам он здесь. Я пробовал вывести его, когда заметил в прошлый раз, но он не пошел, а сейчас уже и не смог бы. На месте его глаз бегали багровые полоски и квадраты, рот был приоткрыт, Сеть выедала его по кусочкам.

Разглядывая юношу, я старался держать в поле зрения и Дохлую рыбу. Мне казалось, что он стоит рядом, но, обернувшись, я увидел лишь закрытую дверь, почти сливающуюся с окружающим пространством. Проскочила рябь, на стенах замелькали кадры, дети с аутизмом, порно, вскрытая грудная клетка с содрогающимся сердцем крупным планом, что-то всколыхнулось внутри, я подскочил ближе, нащупал ручку двери и потянул. Сначала подумал, что открыть не получится, но она поддалась, тяжело, вязко. Только за ней никого не было. Кругом сменяли друг друга столбцы цифр, в которые нельзя было вдумываться. Я нашел еще одну дверь – никого, прошел внутрь, открыл следующую– нет, нет, нет, дверей стало слишком много. Я открывал их, а они резко захлопывались с оглушительным звуком критической ошибки. Я задыхался. Посмотрел вниз и увидел, что моя грудь вскрыта, ребра развернуты и сердце трепещет, мягкое, склизкое, красно-розовое, беззащитное. Изо рта вырвалось что-то похожее на вой. Дися, ку-ку! Я не могу здесь, нет, только не так, пожалуйста…

Приближаясь, становишься дальше, да? Я стал всматриваться в одну точку. Разглядел окно с предупреждением об ошибке, а за ним другие по всему экрану. Я придвигал лицо все ближе к ним, вместе с тем выползая из этой трясины, а потом просто упал, стукнувшись головой о монитор.

Я лежал на животе, на скрещенных руках, в которые впечаталась клавиатура, и продолжал подвывать. Потом вслепую разгреб в стороны монитор и системный блок, нашарил коробку, опрокинул, достал голову куклы и сунул себе под грудь. После этого долго не двигался, лежал вниз лицом и плакал.

* * *

Чайник закипел. Какое-то время я смотрел на столб пара, вырывающийся из носика, потом встрепенулся и выключил газ. Налил кипяток в кружку, чайный пакетик там уже был. Я взял его за ниточку и осторожно подергал – так дергают удочкой, чтобы привлечь внимание рыбы к наживке. Позвенел ложкой, размешивая три кубика сахара; сполоснул ее, убрал, взял чай и пошел в комнату.

Я стоял у стены с кружкой и разглядывал объявление. Пропал ребенок. Валя. 1977 года рождения. Была одета в желтый сарафан и зеленые сандалии. Фото трудно разобрать, ужасная ксерокопия, почти все попросту черное, но Валя там улыбается. Я знал это и пытался почувствовать сквозь все эти помехи. Люминесцентное жужжание над головой стало громче. За спиной послышался шорох, я обернулся и понял, что звук шел из наушников, подключенных к компьютеру. Монитор до этого работал, но сейчас погас. Я подошел ближе и подождал. Снова зашипели наушники, а экран окрасился красным, затем по нему побежали желтые, синие, черные полоски, появилось поле с сообщением «играть». Я не шевелился, сообщение сменилось на «ОД3НЬ НАYШНИКN».

– Нет, – сказал я.

Микрофон на наушниках работал, они должны были меня слышать. Экран снова почернел, но системный блок продолжал тихо гудеть. Ничего не происходило, ко мне подошла кошка, потерлась о ноги, а в следующую секунду монитор изогнулся, словно кобра, и метнулся ко мне. Удар пришелся в живот, я облился кипятком, упал на спину, чувствуя, как что-то сжимает мое тело, звякнула упавшая кружка, пальцы соскальзывали по пластику и не могли зацепиться. Но самое страшное – я ощутил, как оно всасывается в живот, втягивает мои внутренности, а я только хватал ртом воздух и не мог вдохнуть. Потом пальцы нащупали провода, я посмотрел вниз и увидел толстый, как у анаконды, хвост из перевитых кабелей, тянущийся к опрокинутому системному блоку, извивающийся, тяжелый. Я начал рвать провода, одновременно пытаясь отползти подальше, но змея подтаскивала меня обратно. А потом я закричал, потому что почувствовал, что оно перестало жрать и теперь лезет прямо в меня, огромный пластиковый червь, тычущийся тупой слепой мордой куда-то в мои потроха, в глазах потемнело от боли, это слишком… Оно ворочалось у меня в животе, хотелось выблевать его, но силы кончились. Хватка на теле исчезла, и я свернулся калачиком на боку, на коже выступил пот. Жужжали лампы, гудел системный блок, движение в кишках становилось все тише. Наконец я поднял голову, монитор снова был на месте, на экране меня ожидало сообщение: «ШГОВОРNМ?»

– Хорошо, – просипел я.

«ТЫ НАШ3Л ДОХЛАR Р_БА».

– Это гипноз? – Я сел, все еще держась за живот, хоть и понимал, что там ничего нет, рубашка была мокрой на груди и холодной. – Вы не можете делать такого на самом деле.

На экране появились четыре дрожащие радужные фигуры, голос зашуршал в наушниках, я надел их и услышал конец фразы:

– …смешной.

– Кто вы такие? – Я посмотрел на них, потом отстранился, мысленно сделал шаг назад и посмотрел снова. Сквозь живую кислотную палитру цветов проступил исходный код, а за ним их лица. – Боже… Вы дети.

Они что-то еще говорили, а мне хотелось смеяться.

– Сколько вам? Тринадцать? Шестнадцать? Играть хочется? В богов, что ли? Кино пересмотрели? – Почему-то стало страшно обидно и жалко. – Глубоко залезли, да, ребята? Но не так глубоко, как хотите показать. Что-то нарыли на уровне b, узнали, как можно гипнотизировать простым монитором, да? Молодцы какие, боже!

На меня смотрели четверо мальчишек, три прыщавых подростка, а один и вовсе как будто сверстник Вали.

– Что с Дохлой рыбой? Что он вообще натворил?

Так смешно было наблюдать, как у них бегают глаза, мальчишки жевали губы и не знали, что делать. Я боялся, что они просто оборвут связь. Но наконец один из них заговорил, и фильтр исказил его голос до тяжелого баса:

– Мы точно не знаем. Вроде бы убивал детей. Потом говорил, что это типа Сеть его заставляет. Но он начал намного раньше, чем появилась Сеть вообще, так что это хрень какая-то.

Мы помолчали. Дохлая рыба убивал детей. Дися, ку-ку!

– В любом случае, он уже поплатился за все, – пробормотал я, сам удивившись своим словам. – Он был в Тихом доме. И вернется туда снова.

– Откуда ты знаешь?

Я протянул руку к системному блоку и вырубил его. Стянул наушники с головы. Впервые за долгое время жужжание люминесцентных ламп не успокаивало, а раздражало. Хотелось тишины. Я встал, позвал кошку, и мы вместе побрели на кухню.

Думал, сделаю себе еще чаю, но просто помыл посуду, вытер руки и, сев на корточки, долго гладил ласковое мурлыкающее животное. Собирался с мыслями, хотя все уже решил. Кошку придется выгнать. Жаль, не дал ей имени. Затем я вернулся в комнату, взял коробку, обложенную фольгой изнутри, подошел к стене и отодрал крест из клейкой ленты. Скомкал, сунул к кукольной голове, то же сделал с крестом на системном блоке, потом пошел к окну, закрытому картоном. Было приятно срывать по несколько слоев изоленты сразу. Снаружи был день. Сначала я увидел школьников с портфелями и сменной обувью, которые шли домой. Мужчину с маленькой собачкой. Женщину с большими сумками. А потом из-за высотных зданий выглянуло солнце.

* * *

Щелкнул выключатель, и стало тихо. Снаружи солнце спряталось за облака, и в комнате повис странный, очень мягкий полумрак. Я прошел к компьютеру.

Обычно редко захожу на уровень d, ведь его можно пропустить, но сейчас я почему-то начал свое погружение с него. Только смотрел на все не как обычно, а так, как научился, блуждая с Дохлой рыбой. Я видел людей – десятки, сотни, хотя на самом деле их были миллионы, они жили здесь, не думая о том, что такое Сеть, как давно она существует, кем была создана, для кого. Может, так и надо. Иначе сообразишь однажды, что социальные сети и имиджборды – это не самый верхний уровень, а на верхнем тебе не нужен ни компьютер, ни модем, не надо ловить вай-фай, ты всегда подключен. Серьезно, не стоит об этом думать. Я пошел вниз, быстро, без препятствий, без всплесков. Вокруг становилось темнее, меньше людей, больше грязи, крови, спермы, а затем и бреда. Вскоре я заметил Дохлую рыбу. Тихий дом раздавил его, стер в пыль, что в нем осталось человеческого? И что этому остатку было нужно от меня? Неужели прощение? Но я и сам не знал, что чувствую. Вместе мы проваливались еще быстрее, почти незаметно. Рамки исчезли, все менялось, я менялся, в ушах кричали сумасшедшие и шептали мудрые, музыка, шум, тишина, все слилось. В какой-то момент меня что-то легонько дернуло назад, но я не остановился, просто понял, что с телом что-то не так. Смешно, но отсюда я мог управлять уровнем d, только зачем мне это понадобилось бы? Пространство впереди сворачивалось, это были черные дыры. Минуя их, я снова ощутил, как тонкая ниточка потянула меня назад и тут же лопнула. Это была смерть мозга, запредельная кома, а я шел дальше. Впереди ждала Мертвая зона.

Странное чувство, когда в твоем сознании умирают мысли, и ты наблюдаешь за этим. Я понял, что где-то потерял Дохлую рыбу. С меня сыпался прах, просто образы и слова, которые больше не имели смысла, я двигался к двери, боясь, что кончусь раньше. Не так уж долго меня было, оказывается. Пальцы превратились в труху, но я смог потянуть за дверную ручку, скорее, Валя, я так соскучился…

Пустой чат. Никаких больше дверей – ни назад ни вперед. Никого онлайн. Только один-единственный бот.

– Это Тихий дом? – спросил я, и сообщение появилось на доске чата, но потом исчезло. Бот не ответил.

– Как пройти дальше? – То же самое.

– Пропусти меня! У меня там сестра!

– Ты меня слышишь?

– Ты есть?

Бот молчал.

Я не видел себя, не чувствовал, просто кричал, а потом понял, что меня не слышно – то ли голос пропал, то ли заложило уши, хотя какие еще уши, сообщения на доске чата перестали появляться. Это пустое белое поле давило на меня, словно я лежал на дне Марианской впадины, а сверху навалилась вся Вселенная, забила мне рот, оглушила, ослепила и оставила так навсегда.

Не знаю, что это было. Я увидел себя со стороны, а может, это был просто листочек из книжки с цветными снами, который мне позволили разглядеть прежде, чем окончательно раздавить. Темные дождевые облака, ветер гоняет волны по темно-зеленой высокой траве, странно уютные холмы. Кажется, я был здесь очень давно. Впереди низкий ветхий домик, за дверью которого, наверное, ожидало избавление от всего. А я лежал в паре десятков метров от него, мои глаза отражали мутное небо и сами становились мутными, медленно зарастая катарактами.

Появилась знакомая фигура в зеленом пальто. Дохлая рыба, неслышно шевеля пухлыми губами, прошагал мимо меня. Он подошел к дому, помялся, постоял, раскачиваясь, открыл дверцу. Замешкался на пороге, пропуская кого-то наружу, а затем скрылся внутри.

Дверь затворилась. Ко мне быстро шла девочка в солнечном сарафане. Худенькие ноги с поцарапанными коленками, в салатовых носках и зеленых сандаликах, утопали в высокой траве. Она подошла ко мне, серьезная, строгая, хотела что-то высказать, устроить мне взбучку. Но подумала, посмотрела и молча села рядом.