© Александр Подольский, 2015

Ему всегда нравились книжные этажи. Прижатые друг к другу корешки, выцветшие страницы, шелест бумаги. Жук понимал, что больше всего в изгнании ему будет не хватать этого волшебного запаха библиотеки. Тут даже номера страниц писали буквами, а за стенами Башни бушевал совсем другой мир. Оцифрованный.

На лбу с каждым ударом сердца пульсировала буква Ж – полученная при рождении отметка о принадлежности к своей группе оборотней. Так уж вышло, что единственные друзья Жука тоже относились к началу алфавита. А и Б ждали на крыше, пришли прощаться. Чуть поодаль докуривал сигарету Филин, которому и предстояло оставить Жука под цифровым небом.

– Мне так жаль, – прошептала Азия и полезла обниматься. – Превращайся при любой опасности, понял? Не тяни, сразу превращайся. Так больше шансов… так ты хотя бы сможешь…

– Прожить подольше, я понял, – закончил Жук.

Под ногами всё ещё виднелась засохшая кровь, заставляя вспоминать снова и снова. Крики, цифру, убитых. Вчера ночью он дежурил на крыше и спутал в тёмном небе оборотня буквы Ф с обратившейся восьмёркой. Издалека Ф и 8 очень похожи, но Жук различил чудовище, только когда оно оторвало голову первому часовому. А потом и вовсе растерялся, наблюдая за резнёй. Если бы не огнемётчики, четырьмя трупами дело бы не ограничилось.

– Там же не только враги, – сказала Азия. – Остались люди, есть и блуждающие буквы.

– Ну всё-всё, – растолкал их Бор, – хватит тут соплями исходить, расценивайте это как вылазку в стан чисел. Как знать, авось вернётся ещё наш Жучара!

Жук хмыкнул. В такую перспективу он не верил. Вот наткнуться на флибрусеков, с которых и начался цифропокалипсис, на фанатиков или дикарей – это пожалуйста.

– А даже если и нет, – с неуместным весельем продолжал Бор, – какая разница? Годом раньше, годом позже. Мы проиграли, когда они убили последнего Ё. Теперь эту заразу не победить. Так что наслаждайтесь жизнью, дети мои!

Жук подошёл к краю и посмотрел вниз. Рёв нарастал, поглощал остальные звуки. Казалось, от него пульсирует даже цифровая пелена, закрывшая большую часть неба. Оцифрованные совсем обезумели. Они кидались на стены, громоздились друг на друга, волнами врезались в металл, размазывая по нему своих же собратьев. Башня держалась.

Рядом возник Бор и сунул что-то Жуку за пазуху. Азия вытаращила глаза:

– Это что, это…

– Окстись, женщина! – заткнул её Бор, театрально грозя пальчиком и глазами показывая в сторону Филина. Затем прошептал: – Раз ни оружия, ни припасов ему с собой не дают.

Филин сбросил с себя человеческое обличье и глядел на границы новых небес, на сцепленные в замки тройки. Вдалеке вспыхнуло, и к земле полетела маленькая точка. Цифровая сеть поджарила очередную птицу.

– Держись там, брат, – произнёс Бор. – И соберись. Все ошибаются, усёк?

– Усёк, – кивнул Жук. – Вспоминайте меня иногда, хорошо?

Азия кивнула, сбрасывая слёзы на румяные щёки. Бор улыбнулся уголком рта и дважды стукнул кулаком в грудь. Мохнатая птица подхватила Жука, и Башня осталась в прошлой жизни.

С высоты это место казалось пустым, но Жуку не хотелось проверять, живёт ли кто в здешних пещерах. Филин бросил его на Голодном Пике, чтобы бедолага сразу не угодил к оцифрованным. Валуны и каменные изгибы были плохим укрытием, чего не скажешь о системе туннелей. Но Жук помнил россказни о них, поэтому обходил тьму в горных воронках и двигался как можно тише. Восьмёрок обязательно привлёк бы одиночка на открытой территории, поэтому выбирать не приходилось. Спустившись с Пика, Жук ступил в проросший сквозь мёртвый город лес.

Никто бы и твёрдого знака не поставил на то, что выросший в Башне неумеха протянет снаружи хотя бы пару дней. Жук держался уже месяц. Домом ему стал автомобильный скелет, который со всех сторон оплела зелень. Травы, цветы и листья так спрятали машину, что обнаружить убежище можно было, лишь подойдя вплотную. Цивилизация здесь давно уступила место природе, и о городе напоминали редкие стволы фонарей среди деревьев, обломки зданий да разбросанная по лесу техника. И такое запустение не могло не радовать. Значит, числа сюда не добрались.

Жук не отходил далеко от своей берлоги, не углублялся в чащу. Сперва он ел только ягоды и грибы, потом стал и охотиться. Звери чувствовали в нём что-то своё и не боялись. А Жук этим пользовался. Все оборотни для удобства носили просторные комбинезоны, чтобы в случае превращения быстро раздеться и не разорвать одежду в клочья. Но за минувшие дни Жуку ни разу не понадобилось обращаться. Он потихоньку привыкал к лесной жизни, частокол вековых деревьев больше не пугал, широкие ветви заслоняли от цифрового неба, а живущие в кронах птицы каждый раз радовали новыми песнями. Пока всё было неплохо, и о будущем думать не хотелось.

Сто страничек, мягкая обложка, ни одной печатной буквы, только их рисунки – но всё равно, это была книга. Жук не знал, как Бор утащил её, но о таком подарке не мог и мечтать. Выкрасть из библиотеки томик со словами друг бы не решился, а вот на сборник иллюстраций духу хватило. Жёлтые листы пересекали морщины старости, где-то не хватало кусочков страниц, тем не менее перед Жуком в картинках открывалась история этого мира. Довольная детвора менялась красиво оформленными сказками, коллекционеры возводили целые пирамиды из романов всех мастей, на книжных базарах толкались люди, а писатели лепили на форзацах смешные закорючки. Но, чем меньше страниц оставалось до конца, тем мрачнее делался Жук. Цвета уходили, картинки становились чёрно-белыми. Да и содержание иллюстраций менялось не в лучшую сторону. Вот флибрусеки – одержимые копированием сущности, первые зараженные – скармливали тексты компьютерам. Бумажные книги исчезали из магазинов и уходили в подполье. Сеть засасывала буквы в цифровую трясину, физические носители умирали.

Жук отложил книгу, он и так всё знал наизусть. Земной шар оплела сетевая паутина, а люди увязли в социальных сетях. С зависимостью от мерцающих мониторов боролись единицы. И в этой системе вырос вирус, который вскоре поселился в людях. Маниакальное желание оцифровать пожирало мозг и по Сети передавалось каждому новому заражённому. Живые буквы стали никому не нужны, власть захватили числа. Они тоже были оборотнями, но от старой дружбы не осталось и следа. Цифры очищали базы данных, переводили слова на свой кодированный язык, уничтожали книги и убивали носителей букв по всей земле. Цифровые оборотни были гораздо сильней. Если буквенные являлись теми же людьми, только со способностью иногда обращаться, то числа давно потеряли всё человеческое. Они могли целыми днями оставаться под личиной оборотня, и никакой экономии сил им не требовалось. Именно числа построили Башню, чтобы сгноить в этой тюрьме остатки оборотней с литерами на лбу, сделать из них рабов. Но буквам удалось отбиться и взять Башню под свой контроль, превратив её в крепость. Последний оплот.

Букв было слишком много: иврит, латиница, иероглифы… Каждая община жила сама по себе, а вот цифры держались вместе. Что и предопределило судьбу войны. Община кириллицы осталась последней.

Оторванная стрела подъёмного крана перечёркивала лесную долину, точно заросшая мхом речушка. Здесь частенько водились грибы, и Жук с надеждой принялся за очередной осмотр. Солнце пролезало сквозь кольчугу цифровой сети и роняло на землю причудливые тени. С ветки сосны сорвалась птица, и хлопанье крыльев прогремело над зелёной завесой. Жук прислушался. Возня в зарослях прекратилась. Кроны деревьев едва поскрипывали на ветру, а их жители затаились. Со стороны озера шли звуки. Даже не шли, а бежали. И за ними тоже кто-то бежал.

Жук ухватился за ветку, взгромоздился на дерево и схоронился за листвой. Стал ждать. Для себя он вывел одно правило: не высовывайся, если хочешь жить. Оцифрованные, конечно, не могли заразить оборотня, а вот загрызть или разорвать – ещё как. Из зарослей показались двое. Люди без меток. Одетая в зелёную спецовку женщина бежала впереди, следом еле волочил ноги мужчина со здоровенным рюкзаком. А за ними уже трещал лес, стонали сучья, под тяжестью босых чумазых ног пригибались кусты. Один, второй, третий – Жук насчитал пятерых оцифрованных. Грязные туши в лохмотьях ломились вперёд, выли, скулили, орали, не замолкая ни на секунду. Слепые молочные зрачки можно было разглядеть даже из укрытия. Жук расстегнул комбинезон, вздохнул и приготовился к прыжку. Настала пора действовать. Шестой, восьмой, десятый – заражённые выскакивали из чащи, как пчёлы из разорённого улья. Нога на ветке дрогнула, Жук замер. Одно дело – остановить пятерых, а вот с двумя десятками так просто не сладить. Парочка беглецов миновала дерево, где притаился Жук, и теперь он смотрел на их спины. В конце концов, почему буквенный оборотень должен помогать людям? Ведь это они ещё в благополучные времена отказались от использования Ё, из-за собственной лени и любви к упрощению заменили её на Е, подписав букве смертный приговор. Как выяснилось позднее, приговор распространялся на весь алфавит. Жук почти убедил себя, что поступает правильно, когда из рюкзака теряющего силы бегуна высунулась кучерявая голова. Это был ребёнок. Полные страха глаза на крохотном личике развеяли все сомнения.

На оцифрованных рухнуло двухметровое чёрное тело с шестью гигантскими лапами. Хрустнули кости одного из преследователей. Четыре красных глаза встречали воющую толпу. Каждая лапа Жука заканчивалась крюкообразным когтем, и уже через минуту все они были в крови. Оцифрованные не знали страха, они лезли вперёд, прыгали на оборотня, цеплялись зубами, пытались вырвать глаза. Уродливая буква Ж покрывалась липкой коркой, а на землю валились человеческие останки. Жук сбрасывал безумцев, но чувствовал каждый укус. Одним когтем он насквозь пробил живот оцифрованного, и труп застрял на лапе, как дичь на вертеле. Тела разлетались в стороны, размазывались по деревьям, с разорванными глотками навсегда засыпали в траве. Последний оцифрованный затих на полпути к ржавой махине стрелы. Без нижней части туловища далеко он бы и не уполз.

Голова кружилась, двоилось в глазах. Обращение всегда отнимало много сил, а уж такого побоища в его жизни ещё не случалось. Жук вернулся к человеческому облику, осмотрел раны и с трудом влез в комбинезон. В багряной траве лежали мертвецы, от запаха выворачивало наизнанку. Как сомнамбула, он побрёл по лесу, спотыкаясь о коряги и царапая лицо ветками. В ушах звенело. Жук не мог вспомнить дороги. Все силы остались в теле оборотня. Следующий шаг ухнул в пустоту, и дружелюбный лес вдруг стал очень и очень высоким.

– Ау! Привет, что ли. Хватит помирать тут, валить пора. Ага. Ночь скоро.

Деревья смыкались наверху, пряча небо. Яма была метров в тридцать глубиной. Колодцы или коллекторы – кажется, так их называли раньше. Перед Жуком сидел толстяк с кружком на лбу. Улыбался и продолжал болтать:

– Ты это, молчун, что ли? Да всё нормально у тебя, ничего не поломал, я уж поглядел. Ага. Ты ж час в отключке валялся.

Жук протёр глаза. По ощущениям руки-ноги были целы, голова на месте. Самое главное.

– Я говорю, ночь скоро, ага, – не унимался толстяк. – Знаешь, что тут может из земли вылезти? Единицы. Черви-оборотни, ага.

– Ты из блуждающих букв? – спросил Жук.

– Ага. Целый день тут сижу, людишки чёртовы накопали. И кого ловят-то, видал, ага? Оцифрованные пачками шастают, а они вон чего.

– Тебя как звать-то, бедолага?

– Ом, – представился толстяк, почёсывая лоб.

– Меня Жук. Я из Башни.

– Ого, какими судьбами? Хотя какая разница, давай потом, ага? Ты же ведь должен превращаться в паучка-жучка с липкими мохнатыми ногами, так? Для этих стен как раз такое и надо. Я-то, если в пончик, блин, превращусь, толку не будет. От меня и наверху-то толку нет, а в дыре этой треклятой и подавно. Я однажды застрял между деревьев, тот еще случай был…

Ом бубнил и бубнил, будто планировал поведать новому знакомому свою полную биографию. Жук осмотрелся. Вертикальные стены трудности для него не представляли, но нужно было хоть немного очухаться перед превращением. Толстяк вспомнил про червей. Странно, Жуку казалось, так далеко в лес единицы не заползают. В любом случае, встречаться с ними не хотелось. Эти существа не чета оцифрованным, они – враги совсем другого калибра.

Болтовню Ома прервал шорох сверху. Затем оттуда спустились две верёвки. Вокруг пасти вертикального туннеля толпились люди. Превращаться не пришлось.

* * *

– А вот там, в деревьях, всегда часовые. У них даже автоматы есть! А ещё много-много-много ям и ловушек вокруг, чтобы эти безглазые до нас не добегали. Они всё равно иногда добегают, но найти никого не могут, потому что деревья очень хитро растут!

Девчушку звали Соня, она и была тем лицом из рюкзака. Два дня Жук с Омом провели в лагере людей, который удивительным образом был спрятан в сердцевине леса. Сперва оборотней хотели вытащить из ловушки и отправить восвояси, но в Жуке признали того самого спасителя. Родители девочки предложили им остаться, а Соня вызвалась стать гидом по здешних природным лабиринтам. Ом отнекивался и хотел тихонько сбежать, но передумал, увидев накрытый по такому случаю стол.

– Цифры сюда не ходят – так папа говорит. Но всё равно нужно быть осторожными. И всегда-всегда смотреть по сторонам. А меня теперь отсюда и не выпустят. Так мама говорит. Ну пока не вырасту. Чтобы больше не рисковать. Может, с тобой меня отпустят на озеро? Ты же такой сильный и страшный! А озеро такое здоровское!

– Всё правильно родители говорят, ты их слушайся. Там и для взрослых слишком опасно, а для детей и подавно. Никуда не денется твоё озеро, ещё искупаешься.

– А почему вы не хотите победить цифры? Вы их боитесь? Тогда бы все смогли везде ходить, и небо стало нормальным, чтобы солнышко разглядывать. – Соня подняла голову и уставилась на переплетение троек наверху, сквозь которое, будто вода из дырявого настила, сочился свет. – И не было бы этих, страшных. Папа говорит, что, если эта сеть накроет всю землю, станет очень-очень плохо. Только ты ему не говори, что я рассказала. Это я подслушала потому что.

Жук почесал макушку. К беседе по душам со столь юным и наивным созданием он был явно не готов.

– Цифр слишком много. А оцифрованных, – Жук глянул вниз на Соню, – ну этих, страшных, их ещё больше. В сотни раз. И они помогают цифрам.

Они миновали землянки с припасами, сколоченные из дерева столы и лавки и вышли к дубу необъятных размеров. В диаметре тот был не меньше пятнадцати метров, а огромные ветви походили на корни. Складывалось ощущение, что он растёт кверху ногами.

– Ну и толстяк.

– Это наш дубовик-великан! – заулыбалась Соня. – Давай поднимемся!

Прямо из коры росли ступеньки, а у вершины сидели часовые. Лиственный купол шелестел на ветру, оберегая от взглядов чисел.

– Соня, – грозно сказал парень с рыжей бородкой, закуривая сигарету, – нельзя тебе здесь лазить. А нука марш отсюда и дружка забирай.

– Я только показать! Это же Жук, он нас спас! И победил всех-всех бегунов в лесу. Голодных этих.

Рыжий затянулся и махнул рукой, мол, делайте что хотите, только меня не трогайте. Вдалеке над лесом вился дым, перекрывая линию горизонта. Казалось, столб этот царапает даже цифровую сеть.

– Горит что-то?

– Не, это болотный туман, – ответила Соня. – Из болот. Там всегда туман. Потому что это плохое место. Там маньяк живёт.

– Маньяк? – удивился Жук. Он знал, что на болотах селятся двойки, а тут было что-то новенькое.

– Ну да, – кивнула Соня. – Злой и страшный. Он специально в лес приходит, чтобы людей убивать.

– Из ваших, между прочим, – выпуская дым, произнёс рыжий.

– Из наших? – Жук начинал чувствовать себя глухим идиотом, который всё время переспрашивает и переспрашивает.

– Не из моих же. Чокнутая буква на людей охотится. – Рыжий сплюнул, затушил окурок о подошву и запихнул его в карман. – Мало нам оцифрованных с числами, так и этот Ё болотный какой месяц уже кровь портит.

Через полчаса Жук сидел у костра и дрожащей рукой подкидывал в огонь хворост. В это невозможно было поверить, но один Ё выжил. Рыжий не врал, это подтверждали и другие. Рядом на лежанке развалился Ом, задумчиво смотрел на пламя Андрей – отец Сони. Они ждали Лесника.

Когда люди отказались от Ё, эти буквы ушли в горы, подальше от всех. Там их и перебили в самом начале войны. Гордость не позволяла им искать убежища в Башне, ведь другие буквы за них не заступились. Последнего Ё убили десять лет назад. Цифропокалипсис восторжествовал. Так казалось до сегодняшнего дня.

– Правда, гулял слушок, – рассказывал Жук, – что одна семья превратилась в изгоев среди изгоев. По каким-то причинам они не ушли в горы со всеми, а просто исчезли. Спрятались, потому что блуждающие буквы о них ничего не знали либо умерли, что самое вероятное. Эту байку в Башне знает каждый. Но никто не верит.

– Зря.

К костру подошел низенький мужчина в дождевике, хотя никаким дождем и не пахло. Щуплый, бородатый, в дурацкой шляпе, он напоминал заплесневелый гриб. Лесник откашлялся и присел на бревно.

– Я даже догадываюсь, почему они сбежали. Вы про уродов слыхали?

– А как же, – кивнул Жук. – Дети, застрявшие в шкуре букв. Неспособные превращаться в человека.

– Ага, такое бывает, если писькой тыкать в чужие буквы. Точно говорю, – согласился Ом.

Лесник уставился на Ома и замолчал. Будто завис. Толстяк аж заворочался под столь неуютным взглядом.

– Дело говоришь, парень. Так вот. Мой дед, земля ему пухом, давным-давно нашёл у тех болот труп мамаши. Свежий, похоронить не успели. Живот был разорван, лохмотья одни. Смекаете?

Жук переглянулся с Омом. Андрей подкинул дров в огонь, и пламя довольно заворчало. Тьма спустилась быстро и незаметно.

– Так это ведь, как его, звери-рыбы всякие могли ведь, ну и пожрать, как бы. Первый раз, что ли?

– Да скажи ты им самое главное, – не выдержал Андрей, – сидит, в загадки играет.

Лесник улыбнулся.

– Мамка была из Е. Вот такая вот любовь межбуквенная.

До Жука дошло.

– Так ведь урод и в утробе растет сразу как буква. А без специального оборудования такие роды…

– То-то и оно. Чем они думали, пёс знает. Короче говоря, не свезло им. Как пить дать, надеялись, мол, коли буквы похожие, то всё может один к одному сойтись.

– Так чего дальше-то было? – Ом подтянулся ближе к огню… – Они ведь все могли передохнуть, ага? Я таких историй, блин, могу столько рассказать, вам всем ушей не хватит слушать. Я вообще однажды по ту сторону болот ночевал как-то, правда, приснилось мне это, ага, но всё так по-настоящему было, будто…

– Я видел их год назад, – сказал Лесник, отмахиваясь от болтуна. – Папаша, на самом деле уже глубокий старик, на моих глазах выкопал яму, опустил туда уродца и похоронил. И остался на болотах один Ё. Вот тут сказки конец.

Где-то в лесных дебрях закричала птица, точно жаловалась на грустный финал истории. Ей ответили с соседних деревьев, но вскоре всё затихло. Чернота вокруг густела с каждой минутой. Лес готовился ко сну.

– А папаша, стало быть, решил мстить, – подвел черту Жук.

– Скорее, свихнулся просто, я однажды видел свихнутого, так тот вообще неадекватный был, ему, что буквы, что люди, что знаки препинания, ага, все одно, совсем плохой, таким лучше не попадаться, точно говорю.

Пока Ом набирал воздуху для продолжения речи, заговорил Жук:

– Всё это неважно. Главное, что Ё жив. Вы же знаете, что в Башне огромная библиотека? Так вот, есть там и книжки на забытом языке. Большие. Главные. Старые буквы называют их прародительницами всех книг. Где-то с полгода назад мы расшифровали небольшой кусочек, но толку от него не было. Расшифровали и забыли, только вас, людей, недобрым словом опять вспомнили. Зато сейчас в той расшифровке толк очень даже есть. В общем, остановить цифропокалипсис можно только одним способом: собрав алфавит. Все тридцать три буквы.

Ом аж подскочил на месте. Лесник хмыкнул.

– И не абы где, а в Долине Букв. Не зря же её так прозвали.

– Сказка, – буркнул Андрей, качая головой. – Как есть сказка.

– Раньше я тоже так думал, – сказал Жук. Внутри у него всё кипело. – Но не теперь.

Он расстегнул комбинезон и вытащил из внутреннего кармана маленькую книжку. Ту самую, с картинками. Положил её на ладонь и стал медленно приближать к огню. Искры поднимались в ночной воздух, не задевая бумагу, но книжка едва заметно отползла в сторону от пламени. Ом чуть не уронил челюсть на живот, Андрей выпучил глаза. Лесник подошел ближе, присел на корточки рядом с Жуком. Книга шевелилась.

– Живая, – прошептал Андрей. – Мать вашу, как так?

– Кровь, – ответил Жук. – Оцифрованные меня погрызли сильно, а книга всегда была под комбинезоном. Пропиталась кровью, и вот…

– Чушь какая-то, – не верил Ом, – живые книжки для колыбельных, блин, придумали, да и когда это было? А тут вон она, сама шевелится, вся такая ползёт, и вообще.

Жук не знал, что происходит, как это работает, но ему нравилось. Он чувствовал книгу точно часть себя самого. Мысль о том, что числа можно остановить, затмила все остальные. Если Ё на самом деле жив, у них появлялся шанс. Жук раскрыл книгу посередине, на рисунке высилась Башня.

– Дайте что-нибудь острое.

Андрей протянул нож. Остальные завороженно наблюдали за Жуком, точно за каким-то жрецом, который вот-вот совершит спасительный обряд. Лезвие скользнуло по запястью. Капли упали на бумагу, и книга взъерошилась, зашелестела страницами. Кап, кап, кап. Книга пила кровь. Нарисованная Башня окрасилась алым, засияли контуры заслонов. На странице расцветали буквы, сплетаясь в послание. Книжка вспорхнула, переворачиваясь в воздухе, набрала высоту и провалилась в темноте, разрывая тишину хлопаньем бумажных крыльев.

– Сонька никогда мне не поверит, – с улыбкой произнёс Андрей.

– Главное, чтобы в Башне поверили.

* * *

Жук удивился, когда Ом вдруг вызвался идти с ним. Опасная затея могла закончиться чем угодно, хотя и важности её нельзя было не осознавать. Самый короткий путь в Долину Букв лежал именно через болота, не самое приятное место, но сейчас делать крюк было нельзя. Оставалось дело за малым: отыскать Ё, убедить или заставить его помочь, дойти до места встречи и ждать подкрепления из Башни… Если крылатая посланница долетела до адресата. Если её не сожрали восьмёрки. Если из книги смогли извлечь нужную информацию. Если поверили трусу, с которым отказались жить под одной крышей.

Люди не бросили лагерь, всё-таки это было не их дело. Лесник вывел оборотней из самой чащи, дал пару советов и пожелал удачи. Жук с Омом остались одни.

Они шагали по узкой просеке, стараясь держаться ближе к деревьям. Небо выглядело спокойным, лес молчал. Туманная дымка приближалась, протягивала сизые щупальца и выползала за территорию топей. Из белого марева слышалось ворчание болот.

– Этот Ё, он ведь, блин, и начудить может. Ну наброситься там, поломать или в тине утопить, ага, наверняка тот ещё типчик.

– Заткнись, – сказал Жук.

Шагающий впереди Ом повернулся, нахмурился и хотел уже возмутиться, но его на полметра приподняла земля. Толстяк застыл изваянием, выключив, наконец, звук. Единицы в шкуре оборотня были слепыми, под землей ориентировались на слух, ловили чужие вибрации. Холмик чуть опустился, вздыбился дерн, фонтанчиком прыснула трава в трёх шагах поодаль. Подземная тварь нехотя поползла в сторону леса. Две статуи пришли в движение, когда конечности совсем затекли. Четырёхметровый червь не вывинтился из-под ног и не сожрал обоих. На этот раз пронесло.

Туман не позволял видеть дальше своего носа. Под ногами хлюпало и чавкало. Горланили какие-то птицы. Другие. Жук и Ом шли по тропинке, тыча палками под ноги, чтобы не ухнуть в трясину. Как здесь можно было кого-то найти – непонятно. Впрочем, Ё тут умудрялся ещё и жить. Они шагали медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Всплески воды раздавались ближе, тропинка таяла на глазах. Кругом переговаривались лягушки. Мошкара, хоть и боялась нападать, сопровождала путников с назойливым писком. Лесник предупреждал, что на ту сторону ведёт единственная тропа, и ориентир в виде метровой коряги-каракатицы они уже миновали. Вот только без Ё на той стороне делать было нечего.

– Кто такие? Отвечать быстро.

– Буквы, – сориентировался Жук.

– Не вздумайте превращаться, если хотите жить. – Казалось, говорил туман. Голос слышался отовсюду. – Что надо?

– Помощи. Мы ищем Ё.

Болото затихло. Даже лягушки затаились и ждали ответа. В туманном мороке, точно в паутине, запутались солнечные лучи.

– Рассказывай.

И Жук рассказал. Всё и в красках – о книге, о Башне, об алфавите, о затянутой над миром цифровой петле, которая вот-вот совьёт последний узел. Умолчал лишь о лагере людей, чтобы не испытывать судьбу.

– Зачем мне вам помогать? Нам никто не помогал. Никогда.

Жук не находил что сказать. Ом, похоже, изначально самоустранился из числа переговорщиков.

– Это же шанс. Последний. Ведь и вы – последний. Если у нас не получится, то цифры уже не остановишь.

– Я их останавливаю здесь. Как могу и умею.

– Да, но этого мало, – продолжал давить Жук. Он чувствовал, что голос Ё уже не такой грозный и категоричный. – Ведь погибнут и люди…

– Поделом.

– …и буквы. Нас уничтожат. Всех.

Ё молчал, и Жук решился на запрещённый прием. На который не мог не отреагировать отец, похоронивший своего ребенка.

– Ладно мы, но как же дети? Знаете сколько детей в Башне каждый день плачут, слушая вой оцифрованных?

Тишина. Тягучая и страшная, будто вот-вот должно что-то произойти. Ветер не треплет войлок тумана, через воду не пробиваются пузыри. Болото изображает кладбище.

– Идите. Ждите на той стороне.

Они торчали там больше часа. Туман потихоньку отступал, светлело. Ом вертел головой, встречая взглядом каждый хруст из зарослей.

Жук не сразу различил Ё в молочной завесе, потому что тот был седой. Длинные волосы, борода, даже брови– всё точно снегом присыпало. На усталом лице кольцами свернулись морщины, так что можно было сосчитать возраст Ё, как на пеньке.

– Чего замерли, идём, – скомандовал Ё. – Если поторопимся, часов через шесть будем на месте.

Старик провёл их сквозь травный пролесок, по мосту перемахнул через ручей. В воде Жуку померещилась большая змея, но оборачиваться он не стал. Несмотря на возраст Ё, за ним было не угнаться. Они пролезли сквозь бурелом, обошли громадный муравейник и спустились в яму. Вернее, даже не в яму, а в настоящую траншею, зигзагом уходящую в лесополосу. О происхождении этой подземной тропинки Жук догадался сразу, невольно задержав дыхание при спуске. Так они и одолели большую часть пути. Войдя в старый ельник, троица остановилась. Над деревьями, распахнув круглые крылья, парил оборотень.

– Восьмёрка? – спросил Жук, проталкивая ком глубже в горло.

– Не знаю, – пожал плечами старик. – Не видно.

Говорливый Ом молчал уже бог знает сколько. В воздухе висело ощущение тревоги. Приближалась Долина Букв.

Лесная прогалина вела прямо к ней. Долину прозвали именно так, потому что с высоты, если верить летунам, можно было различить на земле контуры букв. А ещё, согласно старой легенде, здесь зародилась первая живая книга.

Две огромные птицы перечеркнули небо, и Жук их узнал. Теперь никакой ошибки – это были буквы Ф.

– Наши, – радостно сказал Жук и побежал. – Это же наши!

За спиной раздался один-единственный чавкающий звук. И почти одновременно с ним хруст. Словно сухую ветку переломили о колено. Щёлк! И вместо одной деревяшки стало две. Жук почувствовал, что задыхается. Вся кровь организма барабанила в виски. Еле-еле шевеля ногами, Жук повернулся. Перекушенный пополам Ё лежал в две разные стороны, вокруг набухала красным трава. Над ним стоял Ом в лохмотьях, одежду он снять не успел.

– Нету, нету теперь вашего последнего, ага, – сказал он и оскалился. – Никакого алфавита. Точно говорю.

Жука трясло. Глаза застилали слёзы. Ом – хотя какой – к чёрту, Ом, виновато развёл руками.

– Как-то само собой оно всё вышло, не знал же я ни про какого Ё, случайно в яму попал, а потом ты ещё.

– Убью, – процедил Жук.

– Попробуй. Хотя не советую, ага. Не нравится мне Ом, дурацкое имя. Только Ноль ещё хуже, поэтому друзья зовут меня Зеро. Но вообще-то, точно говорю, здорово мной быть, на самом деле. Всегда ваши путаются, смешные, вот как ты.

Из комбинезона Жука показался первый коготь, конечности превратились в чёрные лапы. Туловище распухло, голова втянулась. На шкуре проклюнулись глаза. Зеро просто лопнул, и вся плоть срослась в громадное кольцо. Оборотень состоял из пасти. Снизу росли настоящие сталагмиты, сверху хлопала гильотина из зубов. Эта тварь не могла даже проглотить кого-то – только перекусить. Грызть, рвать и убивать. Для того Зеро и появился на свет. Жук попробовал обойти цифру, но кошмарная челюсть на муравьиных ножках поворачивалась вслед за ним. Тогда Жук бросился прямо в пасть. Зеро никак не ожидал этого и чуть запоздал, смыкая челюсти. Паукообразное тело пронзило нулевого оборотня, словно цирковой лев горящий обруч. Хрустнули зубы. Задние лапы Жука упали на землю, но он не замечал боли. Неуклюжий Зеро стал разворачиваться, в спрятанных под жировыми складками глазах мелькнул ужас. Жук мазнул по тучному туловищу когтями-крючьями, и бывший Ом развалился на четыре части.

В человеческом обличье оказалось гораздо больнее. Обе ступни были откушены, любое движение отдавалось в культях огненным прикосновением. У тела старика Ё провалилась земля, и возник знакомый холмик. Жук взвыл от боли и ярости. Не хватало здесь только единичек. Он попытался ползти, но ноги будто обвили раскалённой цепью. Жук откашлялся, вытер глаза и поднял голову к небу. Он почти потерял сознание, когда его подхватили трёхметровые ходули. Это была буква Л.

Вой окружал долину. Буквам не удалось добраться сюда незамеченными. Судя по звукам, оцифрованных было очень много. Через лес продирались чужие оборотни, в небе кружили восьмёрки.

– Только не все, не все же пришли, в Башне должны были остаться, – стонал Жук, когда Л бросил его у Долины Букв.

– Господи, Жук! – закричала Азия. – Помогите кто-нибудь, его ноги…

Букв было много, гораздо больше тридцати трёх. Они поверили. Числа наступали со всех сторон. Оцифрованные неслись за добычей.

– Они убили, убили Ё…

Рядом присел Бор. С брови крохотной струйкой стекала кровь. Друг улыбнулся и сказал:

– Тут все добровольцы, никого силком не тащили. Мы знали, на что шли.

– Нужно было дождаться вас, – качал головой Жук, – всем вместе идти на болота… Но я хотел всё сделать сам.

Шея Бора удлинилась и согнулась под прямым углом. Пока оборотень ещё имел человеческий вид, он успел проговорить:

– Какие, к чёрту, болота? Оглянись, мы привели с собой все числа в округе. До болот никто бы не дожил.

Буквы превращались. Они в надежде смотрели на Жука, но тут же всё понимали. Последний раз залезали в шкуру оборотней, чтобы достойно встретить врага.

– Простите меня, – прошептал Жук, когда волна оцифрованных врезалась в первые ряды букв.

Бегуны насаживались на выставленные из Ш и Щ колья, умирали, но брали количеством. Река обезумевшей плоти проглатывала оборотней, накрывала с головой. Числа расправлялись с буквами, пока те отбивались от толпы оцифрованных. Побоище превращалось в истребление.

Перед глазами Жука была только кровь. Своя, чужая, друзей, врагов… Долина утонула в криках и багровой жиже. Единица ползла прямо к Жуку. Он даже не сомневался, что подземный червь именно тот, что не добрался до него у тела Ё. Холмик из травы замер в метре от Жука, и оттуда показались два глаза.

– Быть не может… – пробубнил Жук, а существо уже вылезало из земли.

Размерами оно и в подмётки не годилось единичкам. Из продолговатого тельца росли три щупальца, сквозь безволосую бледную кожу виднелись жилы существа. Пара огромных глаз испуганно шарила по сторонам. Уродец, подгребая щупальцами, уткнулся в Жука и замер. Его кривое тельце выгнулось, что-то хрустнуло. И Жук не смог сдержать смеха, почувствовав, как поглотивший его свет растворяет физическую оболочку.

Долина вспыхнула огнями, прямо из земли в цифровое небо вспышками вонзились контуры всех букв. Числа отпрянули. Уродец уже влился в Жука, рядом срастались другие буквы, собираясь в исполинскую живую массу. Великан Т стал растягиваться и расширяться, хребет ощетинился надписями. Буквы ломались, склеивались, распадались и превращались в страницы. Из свалки оборотней росла обложка. С каждой секундой книга толстела, набирала вес, расправляла картонные плечи. Оцифрованные бросились в атаку, но их пожирали страницы, увеличивая в объёмах алфавитное создание. Когда циклопический омнибус поднялся в воздух, засасывая между строк остатки оцифрованных, числа побежали. Тень накрыла лес, под взмахами книжных крыльев цифры стали разваливаться. Ураганный ветер сдирал с них куски и превращал в пыль. Самая большая книга за историю этого мира поднялась ещё выше и вдребезги разнесла цифровую сеть. Сморщенные тройки сыпались вниз, разбивались о землю и засыхали в пролитой над долиной крови. Небо освободилось. Облака расправили могучие крылья, приветствуя налитый яростью солнечный глаз. Теперь любоваться закатом ничто не мешало.

* * *

– Соня, ну сколько можно здесь лазить, – ругался рыжий, – вот расскажу всё отцу, посмотрим тогда…

Девчушка показала часовому язык, но тот уже не обращал на неё внимания. С неба сыпался дождь из троек, а сквозь него летели книги. Тысячи бумажных птиц, следующие за настоящим книжным монстром.

– Буквы их победили! – закричала Соня.

Размах крыльев у книги был такой, что она с лёгкостью могла накрыть весь лагерь. Остальные томики на её фоне казались соринками в песочных часах.

– Как это вообще… – буркнул рыжий.

– А вот так! – радовалась Соня. – Теперь у нас нормальное небо!

Цифр наверху не осталось. Облака разгоняла книжная река, а поднятый крыльями ветер едва не сдувал людей с деревьев.

– Живые. Вся библиотека Башни…

В лучах заката переливались бесконечные страницы и сплетения слов. Рождённый в Долине Букв фолиант взмыл над линией облаков, за ним устремился и книжный шлейф. Но от общего потока что-то отделилось. Что-то маленькое и юркое. Книжка пробила листву, прошмыгнула мимо рыжего и приземлилась в руках у Сони. Девчушка засмеялась. На обложке был нарисован мохнатый жучок-паучок. Совсем как один её знакомый.

* * *

Игорь свернул текстовый документ на мониторе и откинулся на спинку кресла. Понапишут же! Буквы, цифры, оборотни… И за это ещё платить?

Вообще-то он редко читал книги, которые переводил в цифровой формат, но эту посоветовали друзья. Говорили, что интересная. Необычная. Ага, не то слово…

Он зашёл на флибрусек и загрузил файл. Сайт ждал подтверждения команды перед публикацией текста, но Игорь смотрел на панельку со своим профилем. Ему вдруг стало не по себе. Он хорошо помнил, какие личные данные вводил при регистрации. А теперь «Гарик Звонарёв», известный на сайте под ником Zvonar, превратился в «Гарика Звонарева». Без буквы Ё.

Флибрусек выплюнул окошко-напоминание: «Файл Цифропокалипсис. И!: успешно загружен. Опубликовать прямо сейчас?»

Игорь с минуту покрутил колёсико мыши туда-сюда, задумался. Цифропокалипсис. Прямо сейчас. Да/Нет.

– Тьфу, совсем башку заморочили, – пробормотал он и нажал на кнопку.