Майор Маркес

За опрятным, подтянутым, как будто застывшим по команде «Смирно!» столом сидел и читал газету майор Маркес – невысокий, жесткий, с выскобленной до синевы тяжелой челюстью, злым взглядом.

Уныло крякнули висевшие на стене казенные ходики.

Резко оторвавшись от чтения, майор посмотрел на часы и хлестко швырнул газету об стол. Маркес не любил, когда к нему опаздывали, тем более на двадцать минут. Через два часа он должен быть с докладом у полковника, предварительно разобравшись в причине потери группы захвата #5L.

В дверь нервно постучали.

– Войдите, – рявкнул майор и прихлопнул газету ладонью, словно бы она могла куда-то уползти.

– Координатор группы #5L капитан Серов прибыл! – бормоча на ходу, в кабинет протиснулся бледный координатор. – Прошу прощения за опоздание, я лишь недавно… пришел в себя. Контакт был непростым. Ситуация и того…

– Приступаем, капитан, у нас мало времени, – майор оглушил координатора взглядом, и тот ненадолго перестает трястись.

– Слушаюсь! – криво козырнул Серов.

У дальней стены кабинета приткнулась парочка гипнолож – удобных мягких кресел, позволяющих обмениваться телепатическими посланиями даже людям, лишенным экстрасенсорных способностей. Таким как майор Маркес. Задняя часть устройств топорщилась шлангами, шестернями и тягами, а бархатная обивка была исписана совершенно непонятными, но уже ставшими привычными для майора рунами.

Пока майор устраивался в кресле, координатор дрожащими руками наливал «Смысл» – густую, чуть мутноватую жидкость, усиливающую эффективность телепатических устройств.

Скривившись, майор поднял тяжелый ребристый стакан. Принюхался. От сколотых краев исходил знакомый запах – только вчера в стаканы разливали нечто совершенно иное. Маркес мысленно поднял крепость напитка до сорока… нет, лучше до шестидесяти градусов, и резко загасил его одним мощным глотком.

Координатор, трепеща кадыком, сглотнул свою порцию «Смысла». Он был напуган, в его дергающемся глазе, мелкой испарине, дрожащих узких ладошках майор явственно читал: «Трибунал! Единый, помилуй, трибунал!»

– Поехали, капитан! – снова рявкнул Маркес, и его рык вогнал Серова в кресло, как будто оно внезапно ускорилось до десятка G.

– Конечно, конечно…

Понемногу проявлялись образы, формируемые сознанием другого человека. Сначала легкое головокружение… глубокий вдох… на секунду задержать дыхание… В голову майора проникли мысли координатора. Страх, возбуждение, нетерпение… Еще один глубокий вдох…

Капитан Серов

– Телепатический доклад о событиях 15 сентября текущего года. Капитан Серов, координатор-телепат, личный номер 517657t, контртеррористическая группа #5L, командир группы капитан Василис.

Краткие вводные данные: 14 сентября в 16:57 от телепата службы безопасности туристического воздушного лайнера «Титан», бортовой номер 1543, поступил сигнал бедствия – неопознанные личности из числа пассажиров и обслуживающего персонала предприняли попытку захвата мостика, машинного отделения и пассажирских палуб. Связь практически мгновенно прервалась. Предположительно, бортовой телепат убит выстрелом в голову. Последующие попытки связаться оказались безуспешными. Попытки наладить контакт с роботами и бортовым оборудованием посредством SUM’а также не увенчались успехом. Телепатическое сканирование предполагаемого местоположения объекта не дало результатов. 9 разведывательных аппаратов в течение двадцати одного часа прочесывали местность, но установить визуальный контакт удалось лишь 15 сентября в 14:44. Дирижабль сменил курс и двигался на север вопреки заданному маршруту. При попытке установить связь с бортом разведсамолет #20054 был сбит неустановленным оружием. На перехват направлена контртеррористическая группа #5L, находившаяся поблизости от места происшествия.

В 15:24 группа #5L установила с объектом визуальный контакт.

Приступаю к передаче телепатических данных лейтенанта Пайтона, личный номер 871597t, боевой телепат, категория 7.

Предположительное время до высадки на объект: плюс 15 минут.

Лейтенант Пайтон

– Капитан, связь со штабом установлена, дают разрешение на захват. Приоритет – освобождение ключевого заложника, пассажира первого класса. Я уже передаю его визуальные данные группе. По возможности минимизировать потери среди гражданских.

Капитан смотрит на «Титан», поворачивается – во взгляде тоска. Но он хороший солдат и крайне религиозен, приказ должен быть выполнен, во имя Единого! Или кому там поклоняется капитан?

– Спасибо, лейтенант, – командир направляется в десантный блок к личному составу.

Иду к обзорному иллюминатору, чтобы передать визуальные данные дирижабля.

С такого расстояния чудовищная туша «Титана» придает новый смысл фразе «захватывает дух». Многосекционный баллон длиной чуть больше километра напоминает акулу, надутую гелием через огромную соломинку, воспарившую и теперь лениво раздвигающую на своем пути облака. Обтекаемая гондола изысканно-простых форм с сотнями иллюминаторов устроилась на стальном брюхе, как объевшаяся рыба-прилипала. Она вмещает тысячу пассажиров, три сотни человек обслуживающего персонала, несколько бассейнов, теннисные корты, кинотеатры, рестораны… Я стараюсь не превращать свои впечатления в рекламный проспект, но сознание координатора в моей голове продолжает: «тридцать четыре двигателя приводят в движение эту громадину. Несмотря на свои размеры, дирижабль способен развить скорость до ста восьмидесяти километров в час».

Это первый запуск «Титана» – он должен был совершить трансатлантический перелет. На борту, по данным диспетчера, девятьсот восемьдесят семь пассажиров и двести десять человек экипажа. А спасти нужно лишь одного, остальными можно пожертвовать. Как несправедливо… Быстро подавляю свои чувства. За такие мысли можно попасть под трибунал. Чувствую укоризненный смешок координатора в сознании.

Необходимо просканировать дирижабль на присутствие живых существ. Пока далеко, но еще пять сотен метров и… Сосредоточиваюсь уже отсюда. Пытаюсь направить мысль в рубку, затем в огромную залу, расположенную в центре гондолы, затем снова в рубку. Когда-нибудь прокачусь на таком дирижабле… Легкое ощущение полета – никакой тебе болтанки десантного рейдера, заботливая прислуга, танцующие девочки. Или взять с собой жену?

Мысленный приказ координатора отрывает от приятных мечтаний – вышли на расстояние сканирования.

Сосредоточиваюсь на рубке. Тишина и пустота. Перевожу внимание на каюты экипажа – ни отблеска сознания живого существа. Настраиваюсь на залу…

Теряю сознание.

Майор Маркес

– Твою-то мать! – Переданные ощущения, конечно, слабее натуральных, но подавляющая сознание вспышка в голове лейтенанта Пайтона заставила майора Маркеса сжаться в кресле. – Что это было, капитан?

– Лейтенант Пайтон потерял сознание. Судя по всему, не выдержал контакта с телепатическим блоком террористов.

– Да он же t-7! – заорал майор. – Кто же тогда у них?

– Предположительно, телепатический щит был усилен каким-то незнакомым нам ритуалом. Спустя сорок минут мне удалось достучаться до лейтенанта и снова наладить устойчивое соединение. Готов продолжать передачу…

– Продолжайте, капитан.

Лейтенант Пайтон

Под щекой мягкие ворсинки ковра… Где я? Почему на полу? Напился и упал в коридоре? Жена будет в ярости… Почему у меня дома ковер? Должен быть гладкий паркетный пол. Странно. Какие-то хлопки в отдалении…

О Единый! Выстрелы!

Медленно открываю глаза. Ресницам что-то мешает. Отодвигаюсь – это цилиндрик отстрелянной гильзы, на веке чувствуется ожог.

Кто-то пытается прорваться в мое сознание. Слабый голос в голове что-то шепчет… Приказывает проснуться…

Меня переворачивают на спину и тащат куда-то спиной вперед, ухватив за разгрузочный жилет. Впереди маячат тени. Кто это? Никак не разобрать, перед глазами пелена. Поворачиваю голову и вижу перекошенное лицо сержанта Борче. Он тянет меня одной рукой, что-то кричит, но я не понимаю слов.

Я жив! Воспоминания вспышкой озаряют сознание. Телепатический блок такой силы?

– Очнись, очнись! Телепат сдох. Их телепат сдох. Чувствуешь сигнал? Тебя вырубило. Тут творится хрен знает что. Гребаные идиоты призвали сюда хрен знает кого!

Слабый шепот в голове превращается в мысли координатора. Я полностью открываю сознание.

– Борче, я в порядке. Связь со штабом установлена. Где командир?

Сержант рывком поднимает меня на ноги.

– Борче, где командир?

– Потом! Всё потом! Почти все наши мертвы. В рубку! Нам надо в рубку.

Поворачиваю голову – вижу сзади одинокого рядового Трентона, прикрывающего нас. Это всё, что осталось от пятой группы? Чувствую координатора – тот, если обстановка позволяет, требует считать данные с Борче.

– Борче, штаб требует считать с тебя данные… – Борче понимающе смотрит на меня и молча кивает на открытую дверь в какую-то то ли каюту, то ли подсобку.

– Эй! – кричит Борче рядовому. – Мы уединимся в каюте! Стой тут, кричи если что. Мы на пять минут.

– Зачем? – обалдело спрашивает Трентон.

– Вырастет – узнаешь, – глупо смеется Борче и заходит за мной в подсобное помещение. Садимся на пол. Я высвобождаю из нагрудного кармана блок гипноскопа, подключаю его к свисающим из рюкзака шлангам. Разматываю и кидаю Борче сетку проводов, он привычно опутывает ими голову… из левого уха сержанта течет кровь.

Последним из бронированной капсулы появляется шприц со «Смыслом». Инъекционно, в шею. Бам! Глаза Борче почти сразу мутнеют. Я сосредоточиваюсь, пытаясь наладить трехсторонний контакт.

Борче полностью расслабляется, и его память льется в мой мозг, а через него – в мозг координатора.

Сержант Борче

Группа уже в дирижабле, развернута в боевое построение. Борче и рядовой Трентон тащат потерявшего сознание Пайтона позади всех. Борче ругается, Трентон – это его первая подобная операция – тихо и без фанатизма молится Единому.

Никакого сопротивления. Группа отмеряет короткими перебежками пустые коридоры, по двое преодолевая повороты, по трое – развилки. Двери кают распахнуты, и яркие настенные светильники щедро наливают в них густые рваные тени. Стены увешаны поддельными фотографиями с изображениями божеств и связанных с ними сюжетов.

Впереди главная зала, и напряжение уже саднит в горле, рвет с языка крик.

Контакт! Выстрелы, крики, разлетающиеся в брызги светильники. Короткие очереди на подавление.

Борче закидывает Пайтона в ближайшую каюту, оставляет с ним Трентона и бросается ко входу в залу.

Двери встречают его разбитым стеклом и лаем приказов.

Он помнит инструктаж, планы и фотографии интерьера «Титана», но сейчас видит только глубину пространства и пришпиленные к ней дерганые картонки людей. Передний план уже залег, лупит вслепую, прижатый к перевернутым кругляшам – столы, алюминиевые обеденные столы! – мазками рикошетирующих пуль.

Бьют сверху и Борче – двадцать-два, двадцать-два – короткими очередями прижимает одну из картонок к перилам – так это балкон! – а другую перегибает пополам.

И вдруг наступает тишина. Взяв под контроль вскипевший адреналин, Борче медленно отыгрывает ситуацию назад и понимает, что по ним почти не стреляли – так, пара десятков револьверных хлопков. Захватившие «Титан» практически не вооружены. Естественно! Оружие на борту могло быть только у команды, да и какое там оружие, малокалиберные пугачи – пьяных разгонять.

Борче заходит в залу. Два этажа, грандиозная сопля люстры качается над танцевальной площадкой. В дальнем углу театральная сцена.

Капитан Василис уже идет через залу, короткими взмахами рук рассылая бойцов по углам и проходам. С балкона к командиру тащат вялое стонущее тело – кто-то из противников выжил и сейчас ему предстоит говорить.

Что-то свалено на танцплощадке, какие-то неровные кучи. Борче уже знает что это, но упрямо идет вперед. Тела. Огромная танцплощадка устлана телами, сотнями тел.

– Медик! – кричит Борче, и полноватый капрал Донц вразвалочку направляется к трупам, вытаскивая из подсумка какие-то инструменты, нашептывая под нос рабочий речитатив.

– Забиты чем-то очень острым, сержант, – доносится до Борче через десять секунд. – Все – по горлу. На удивление мало крови. Я бы сказал, преступно мало крови… Твою мать!

Ошарашенный капрал Донц спрыгивает с танцевальной площадки и идет к Борче, на ходу что-то изучая. Это колба с раствором, и он медленно меняет цвет.

– Вы не поверите, сержант, но это было жертвоприношение…

– Ты идиот? Сразу понятно, что…

– Да, но это было жертвоприношение Единому!

– Единому?! Капитан! – Борче не может в это поверить. Он ищет глазами командира – тот с не меньшим удивлением уставился на пленника. Руки капитана что-то нащупывают в портупее.

– Да, сержант. Это была официальная гекатомба, – продолжает Донц, а Борче наблюдает, как капитан Василис вытаскивает короткий массивный револьвер и приставляет его к голове пленника. – Это была правительственная акция. Разрешенный ритуал! Это…

Слова капрала прерывает выстрел. Вся группа мгновенно вскидывает оружие, но не понимает, на кого его наводить.

– Чего уставились? – Командир пересекает залу, всё еще держа в руке дымящийся пистолет. Задумчивое выражение на его лице медленно трансформируется в угрюмую решимость. – У нас каждый человек на счету, мы не можем вешать на себя заботу о пленнике. Янис, Китс – ко мне. Остальные – держать периметр.

Двое рядовых бегут к командиру, и он что-то объясняет им на ходу, они потрясенно замедляются, потом снова ускоряют шаг.

Борче понимает: что-то произошло. Уже. Что-то уже пошло не так и нужно срочно взять ситуацию под контроль, задать правильный вопрос…

– Во имя Великого! – доносится вдруг из хода, ведущего к рубке, и блокирующие это направление бойцы группы начинают простреливать коридор.

Капитан Василис, рядовые Янис и Китс устремляются на помощь – они ближе всех. Добежав, Василис приставляет пистолет к незащищенному шлемом уху ближайшего бойца. Выстрел перебивает ремешок каски, срывает ее с головы оперативника – она как суповая миска летит в сторону, расплескивая красный борщ… нет, не борщ…

– Во имя Великого! – С этим криком Янис и Китс дырявят очередями своих.

Лейтенант Пайтон

– Что за… – На секунду прерываю трансляцию и не могу поверить в то, что только что видел глазами Борче. – Что происходит?!

Майор Маркес

– Что за бред! – Майор ударил кулаком по подлокотнику кресла.

– Извините, майор… Я тоже не очень понимаю, что происходит. – Капитан Серов нервно провел руками по лицу. – Разрешите продолжить доклад.

Лейтенант Пайтон

– Дальше! Времени нет, – хрипит Борче.

Сержант Борче

Борче бежит к проходу. Дыхание сбито, и «двадцать-уфх-два» получается слишком длинным. Оружие дергает, сержант пытается компенсировать отдачу и кладет очередь ниже, попадая Янису сзади в бедро. Янис орет и заваливается назад, рефлекторно выжимая спусковой крючок, нашпиговывая спину и шею Китса плакированным металлом.

Василис дважды стреляет в Борче из револьвера, и сержант не столько чувствует, сколько слышит, как пулю разрывает о рифленую поверхность бронированного налокотника и осколок рикошетит в незащищенную жилетом подмышку.

Между тем остальные бойцы группы вроде бы разобрались, в кого стрелять, но их бывший командир уже в коридоре. Из прохода вываливаются какие-то люди, вооруженные чуть ли не ножками от стульев. Они бегут и падают, бойцы группы стреляют одиночными, размеренно, как в тире.

– Граната!

Черт! Ну не в дирижабле же…

Взрывная волна срывает одежду с разлетающихся тел.

Выход в коридор завален телами. Борче добивает кого-то стонущего, осторожно выглядывает. В последний миг он видит, что Василис бежит к высокому человеку в длинной мантии. Сержант с удивлением узнает в нем того единственного пассажира первого класса, которого они обязательно должны спасти.

Человек поворачивается и смотрит прямо в глаза Борче. В его глазах – бездна.

Лейтенант Пайтон

Он смотрит не в глаза Борче, он смотрит в глаза мне! Я кричу, и телепатическая связь обрывается. Мне кажется, я слышу, как у меня в голове кричит координатор.

Майор Маркес

– Это еще что за тварь? – зарычал майор и сразу же понял, что выглядит глупо в глазах подчиненного. – Продолжайте, капитан.

Лейтенант Пайтон

– Пошли. – Борче срывает с головы провода гипноскопа. – Остальное расскажу по дороге.

Борче помогает мне встать. Я еще очень слаб – последствия ментального удара. И я всё еще помню бездну, в которую заглянул, смотря в глаза «тому» человеку.

Мы, пошатываясь, выходим из каюты, и там меня подхватывает рядовой Трентон.

– Борче, что происходит? – шепчу я. – Где командир?

– Там же, где остальные ребята, – на том свете. Тут такая бойня была! – задыхается Борче. – Пошли. Нам нужно в рубку. Наши уже должны быть там.

– Наши? – Я понял, что координатор удивлен. – Ты сейчас сказал, что все наши погибли…

Из коридора справа выскакивают люди, и я, не видя на них знакомой военной формы, засаживаю ближайшему очередь в грудь. Выжившие откатываются за угол.

– Во имя Единого! – орет Борче.

– Во имя Единого! – орут из-за угла.

– Ах ты, блин. – Борче склоняется над тем, в кого я стрелял. – Мужик? Мужик?! Проклятье! Хорошо стреляешь, Пайтон. Это и были «наши».

Из-за угла появляются выжившие, и я наконец-то могу их нормально рассмотреть. На них хламиды культистов Единого. В руках – столовые ножи и самодельные дубинки, у одного пожарный топор.

До рубки осталось совсем немного, и я слышу звуки жесточайшей, с наматыванием кишок на кулаки драки. Драки, когда побежденный умоляет о пощаде, а победитель продолжает его убивать. Культисты убегают к рубке.

– Они что, накормили Единого всеми теми людьми? Эти трупы на танцплощадке… – Трентон прислоняет меня к стене.

– Да! Точнее, нет. Они хотели накормить Единого, но накормили кого-то еще. Сколько раз я говорил: «Не корми то, что не сможешь съесть сам!» – Из-под бронежилета Борче по ногам и на пол льется кровь.

– Но зачем? Зачем кормить Единого?

– Откуда я знаю?! Может быть, правительство замаливает грехи. Может быть, нас ждет конец света. Так или иначе, но вместо Единого пришел Великий. И его последователи почему-то оказались среди тех, кто проводил ритуал. Естественно, они передрались с единовцами, которые хотели загнать Великого назад.

– Проклятье. Так ведь Василис… – Я только сейчас вспоминаю, кому он поклонялся.

– Ага. И Янис, и Китс. Они не могли поступить иначе. К ним пришел их Бог!

Шум бойни в рубке внезапно стихает.

– Пойдем, выясним, кто победил. – Борче смотрит в глубь коридора. – Последователи Великого пытались посадить «Титан». А единовцы им, естественно, мешали…

Внезапно дирижабль вздрагивает. Пол, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, наклоняется. Я падаю, цепляюсь за Борче, сзади на нас налетает Трентон. Мы кубарем летим под уклон, проваливаемся в распахнутую дверь рубки.

Дирижабль падает. Рулевой пульт уничтожен – только что по нему остервенело долбили топором. Рубка забита изувеченными людьми – они рвали друг друга голыми руками, когда у них ломались дубины и ножи. Среди трупов и высокий культист в мантии, тот, с бездной в глазах. Но у него нет головы, и потому я не знаю, какие у него сейчас глаза.

Мы скатываемся на панорамное окно, поверх сползших на него трупов, и я вижу в щели между ними быстро приближающуюся землю. Еще сорок, а может быть, тридцать секунд…

Трентон выкапывается из-под тел, помогает мне сесть, подходит к Борче. Я наблюдаю, как сержант достает пистолет, и начинаю понимать… но мое оружие еще в кобуре, а Борче устало вздыхает и стреляет рядовому в лицо. Потом он поворачивается ко мне.

– Помнишь, я смотрел Борче в глаза? – говорит он не своим голосом. – На самом деле, я смотрел в глаза тебе.

В глазах Борче бездна. В моей голове кричит координатор.

Майор Маркес

Майор Маркес сидел, глубоко вогнав ногти в подлокотники кресла. Напротив майора удивленно моргал капитан Серов, координатор группы #5L.

Майор выдохнул, вежливо улыбнулся, встал. Посмотрел отсутствующим взглядом в окно, сел за письменный стол и взял телефонную трубку:

– Передайте полковнику, что телепатическая фиксация мною получена. Дело не требует отлагательств. Полковник должен лично принять участие в сессии телепатической передачи. Я незамедлительно отправляюсь. Подготовьте машину через десять минут.

Майор повесил трубку. Снова улыбнулся.

– Идите, Серов, вы свободны. Спасибо.

В глазах майора – бездна.