— Может, тебя в центр подбросить? Или до метро хотя бы? На метро-то всяко быстрее, чем автобусом. Пробок нет, опять же…

Герка отрицательно мотнул головой. Да, Мишка Новиков мыслил вроде бы правильно — каждому приезжему нужно в центр. Там жизнь, движение, самые интересные достопримечательности и развлечения, которых лишены провинциальные города. Но именно там промышляет больше всего сборщиков. Воронцов прекрасно понимал: там его найдут гораздо раньше, чем он отыщет то, что ему нужно. Вовсе ни к чему, чтобы все сборщики Санкт-Петербурга бегали за ним по пятам. Пока ни к чему.

— Не, Миш, спасибо. Ты и так очень помог. Ты поезжай, у тебя дел куча, а я уже дальше сам.

Сдержать улыбку не получилось. Очень уж забавно вытягивалось Мишкино лицо, когда тот натыкался взглядом на вспоротый капот и треснувшую лобовуху. Удивление, смешанное с мучительным желанием вспомнить, пробегало ото лба до губ, придавая Новикову уморительно серьезный вид. Он честно пытался сосредоточиться на Герке, но раз за разом возвращался глазами к уродливым, глубоким шрамам, топорщащимся разодранным металлом. Пройдет совсем немного времени, и Мишка начнет задаваться вопросом, почему он не отвез Воронцова домой, а потащил с собой в Питер. Еще чуть позже в голову Новикова полезут сомнения, «а был ли мальчик»? Действительно ли пропавший сосед всю ночь проспал на пассажирском сиденье? И уже вечером, по дороге домой, Мишка достанет из бардачка недокуренный «косяк» и вышвырнет его в окно, чтобы больше никогда уже не прикасаться к этой дряни. Но сейчас все мысли Мишки Новикова, предчувствующего скорую взбучку от родителей, занимали царапающие глаз борозды на капоте. Воспользовавшись случаем, Гера хлопнул своего нечаянного водителя по плечу и поспешил скрыться во дворах.

В Северной столице Воронцов бывал нечасто, и все больше в центре — Невский проспект, Эрмитаж, Казанский собор, Спас-на-Крови… — стандартный набор любого туриста. Сейчас же юноша явно находился где-то на задворках Санкт-Петербурга. Названия окраинных улиц не говорили ему ни о чем. Впрочем, заблудиться Воронцов не боялся. Дойдя до первой попавшейся остановки, он сел в случайный автобус. Со стороны могло бы показаться, что Гера действует без всякого плана. На деле же план присутствовал. Простой, как все гениальное, он заключался как раз в том, чтобы ехать куда глаза глядят. С одной маленькой поправочкой: положившись на удачу.

Держась подальше от центральных улиц, Гера хаотично перемещался по окраинам Питера: пересаживался с автобусов на маршрутки, с маршруток на троллейбусы, с троллейбусов на попутки. Он выходил в самых неожиданных местах, людных и не очень, знакомых и впервые увиденных. Рассчитавшись за проезд, спонтанно выбирал новый маршрут, абсолютно не заботясь, куда тот ведет. Гера искал. Настойчиво, методично, точно просеивая крупную породу через мелкоячеистое сито. Еще в машине Новикова, сразу после звонка от Остена, в голову юноше пришла мысль о помощнике. Его-то и пытались выловить в потоке пассажиров Геркины глаза. Пару раз ему даже казалось, что он нашел именно то, что нужно. Но то же самое чутье, что приводило его к потенциальному помощнику, нашептывало — проходи, не задерживайся, следующий будет лучше.

Гера не задерживался. Проходил мимо. Делал вид, что не замечает буравящий подозрительный взгляд горбатой старушки, или одноногого деда с костылем, или стайки чумазых цыганят… Я — не я, мысленно говорил Воронцов, надежно примотавший счастливую монету банданой к запястью. Мне неинтересно, почему вы с такой яростью перерываете выпрошенную мелочь. Мне наплевать, что у вас заостренные уши, а мясистые губы скрывают желтые от налета клыки. И уж совершенно точно мне дела нет до того, что вы облизываете монеты, слабо сочащиеся знакомым зеленым светом. На его счастье, сборщики верили. И тоже не задерживались. Проходили мимо, не в силах, однако, избавится от навязчивого ощущения, словно что-то упустили. Возможно — самую большую удачу в своей никчемной жизни. Но к тому моменту, когда призрачное беспокойство начинало грызть сборщические души всерьез, Гера был уже далеко.

Отыскать подходящую кандидатуру на роль помощника удалось лишь к обеду. Когда на очередной остановке в салон троллейбуса вошел тощий лысеющий мужчина в очках, Воронцов поначалу даже не обратил на него внимания. Денег не клянчит, по карманам пассажиров не шарит, копейки с полу не подбирает. Словом, ведет себя совершенно не как типичный сборщик. Уже после припомнилось, как просел под тщедушным мужичком почти пустой троллейбус. Заинтересовался Герка, только когда очкарик принялся о чем-то шептаться с неприятной толстой кондукторшей. По всему видно было, что знакомы они не первый день, мужик приобнял тетку, настойчиво наглаживая жирное плечо, а сам все норовил заглянуть в потертую кожаную сумочку, прижатую к обвисшим титькам. Он напоминал наркомана в предчувствии дозы. Сборщика рядом с дармовой удачей.

От Герки не укрылось, как из рук очкарика в пухлую пятерню кондукторши перекочевал мятый синий полтинник. Получив деньги, та довольно хихикнула и, шутливо толкнув мужика кулачком, достала из сумки… нет, вовсе не монеты, как ожидал Герка, — узкий рулон отрывных билетов. Споро отмотав, вероятно, с метр, толстуха вырвала билетик из середины. Протянув его очкарику, остатки ленты запихала обратно в сумку. Сдачу, что характерно, не дала. Впрочем, ее, как видно, и не ждали.

Получив заветную бумажку, пассажир, прижав добычу к груди, поспешил переместиться в конец троллейбуса. Там, сидя на последнем сиденье, стоящем спиной к остальному салону, он дрожащими руками принялся протирать очки. Перегнувшегося через сиденье юношу, внимательно наблюдающего за всеми его манипуляциями, мужчина не заметил. Подслеповато щурясь, он поднес билет к лицу, пожевал губами, точно готовясь, и принялся читать едва слышным шепотом.

— Шестьсот сорок два… шесть, плюс четыре да плюс два… это будет… двенадцать… — услышал Воронцов, затем короткая пауза, и дальше: — Триста восемьдесят один… три, да плюс восемь, да еще плюс один — это тоже двенадцать!

Клочок бумаги в дрожащей руке неярко засветился удачей, расползающейся от одинаковых итоговых чисел. Как только зеленое свечение достигло краев, мужчина сразу сунул билетик в рот, торопливо облизав при этом пальцы. Он едва не подавился, когда прямо над ухом раздался наполненный любопытством голос:

— Это вы его активизировали так, да? Что-то вроде заклинания?

Чтобы унять яростный кашель, в котором зашелся незнакомец, Гера заботливо похлопал того ладонью по спине. Словно по бревну постучал, про себя отметил юноша. Некоторое время очкарик, не в силах успокоиться, громко бухыкал, пытаясь восстановить дыхание. Когда же ему это наконец удалось, он обернулся к Воронцову и, широко распахнув слезящиеся глаза, просипел:

— Простите? Я не расслышал, что вы сказали?

— Счастливый билетик, — Гера мотнул головой в сторону кондукторши, — так он работает? Обязательно считать вслух?

— Я не понимаю, о чем вы…

— Да бросьте, все вы прекрасно понимаете. Спалились, как школьник, а теперь отмазываетесь! Я что, на слепого похож?

— Не понимаю, — упрямо покачал головой незнакомец. — Извините…

Воспользовавшись тем, что троллейбус как раз сделал очередную остановку, мужчина вскочил с места. Из салона он буквально вырвался, не дожидаясь, пока двери откроются полностью. Створки обиженно клацнули, сложившись в гармошку с такой силой, что треснули стекла. Готовый к подобному повороту событий Герка проворно кинулся догонять беглеца. Вслед им неслись недовольные выкрики кондукторши, но Герка их не слышал. Все заслонил внезапно открывшийся азарт погони. Привыкший, что гонятся обычно за ним, юноша с удовольствием сменил роль дичи на роль охотника. И мир приятно преобразился. Даже ветер в ушах теперь звучал не тревожно, а победоносно, подстегивающе!

Спрыгнув со ступенек на растрескавшийся асфальт, Воронцов мельком отметил, что вокруг индустриальный пейзаж, самой приметной частью которого оказался длиннющий бетонный забор с колючкой поверху, граничащий с густым диким лесом, частично превращенным в помойку. Тощая нескладная фигура несговорчивого сборщика стремительно уносилась вдаль по примыкающей к забору пешеходной дорожке. Мужик в очках не бежал даже — прыгал, смешно выбрасывая вперед мосластые ноги. Впрочем, несмотря на это, двигался он невероятно быстро.

— Стой, дурень! — заорал Гера и сам себя не услышал. Встречный ветер разорвал слова, раздробил их на мелкие буквы, которые тут же уволок за собой. Однако мужик, похоже, услышал и, не сбавляя скорости, умудрился обернуться. Увидев, что настырный пацан не отстает, сборщик припустился еще быстрее, хотя казалось, что быстрее уже невозможно.

— А ну стоять, я кому сказал?!

«Странная, наверное, картина, — подумал Герка, — семнадцатилетний пацан преследует здоровенного дядьку». И был абсолютно прав. Картинка действительно выглядела странновато. Попадавшиеся навстречу люди реагировали неоднозначно. Часть прохожих пугливо прижималась к стенке, кто-то весело свистел им вслед, но большинство просто недоуменно провожали погоню глазами. И лишь немногие, самые смелые или самые нервные, недовольно крича, грозили кулаками. Все это играло Воронцову на руку. Внимание посторонних явно не нравилось сборщику. Если он не совсем дурак, то скоро попытается удрать в менее людное место. В лес, конечно, куда же еще.

Перебежав дорогу, Гера прижался к лесочку и, немного поднажав, умудрился сократить разрыв. Пронзительно бибикнула вдогонку красная «Калина», чудом не зацепившая его бампером. В заросли Герка нырнул едва ли не раньше беглеца, выиграв еще несколько метров. Однако, несясь между деревьями, собирая лицом паутину, словно лось, проламываясь сквозь кустарник, юноша быстро смекнул, что здесь сборщик чувствует себя как рыба в воде. Тощее тело мелькало впереди, органично вписываясь в пейзаж, несмотря на городскую одежду. Длинные ноги легко переносили своего хозяина через незаметные ямы и предательские корни. Руки, с виду слабосильные, точно тростинки, отбрасывали с дороги опасно накренившиеся стволы старых деревьев. В сумасшедшей гонке некогда было обращать внимание на детали, но все же Гера заметил — тонкие осинки, попавшиеся на пути сборщика, оказывались не сломанными даже, а точно перерубленными. От осознания того, насколько опасное существо он сейчас преследует, по спине Герки пробежал холодок. Памятуя о природе дэвов, сосредотачиваться на страхах Воронцов себе не позволил, упрямо преследуя незнакомца.

Только на одном упорстве далеко не уедешь; очень скоро Герка почувствовал, что почти выдохся. Горели икры, горели пятки, едва защищенные плохо приспособленными для бега по лесу кедами, горели легкие, с трудом справляющиеся с объемом воздуха, необходимого для работы тела. А «очкарик» между тем убегал все дальше, то сливаясь с черно-белым штрихкодом редких берез, то вообще полностью теряясь на фоне густого бурелома. Он бы непременно ушел, скрылся в непроходимой чаще, заставив Герку искать себе другого напарника. Более сильный, быстрый, выносливый, в конце концов, он превосходил юношу по всем параметрам… кроме одного. На беду свою, он оказался менее удачливым.

Перемахивая через очередное поваленное дерево, очкарик выбрал не самую надежную опору. Опершись рукой о ствол, он ножницами перекинул через него длинные ноги. Но, вместо того чтобы, не сбавляя скорости, перелететь препятствие, с хрустом грохнулся на землю, погребенный под ворохом коры, трухи, веток и жуков-древоточцев. Выглядевшее надежным и прочным дерево оказалось внутри прогнившим, точно старая водопроводная труба. С этого момента исход погони оказался предрешен. Барахтаясь, очкарик восстановил-таки равновесие, но успел сделать только пару неуверенных шагов, прежде чем на его локте челюстями питбуля сомкнулись Геркины пальцы.

Оставив попытку убежать, мужчина резко рванул руку, легко освободившись от захвата, и обернулся. Нависая над Геркой на добрых полметра, он взревел, оскалившись полным набором зубов. Таких частых и острых, что они казались ненастоящими. Глаза беглеца ввалились, резко очертив надбровные дуги. Натянутая кожа заострила нос и скулы, придав лицу еще более вытянутую, неестественную форму.

От одного только рыка, раскатисто резонирующего в частоколе клыков, весь старательно выстроенный Геркин самоконтроль сдуло, точно домик из соломы. Болезненно сжался мочевой пузырь, а выше, в желудке, внезапно образовалась черная дыра, моментально всосавшая в себя все тепло. С каждой метаморфозой уродливой морды остатки мужества покидали юношу, как крысы тонущий корабль — поспешно и массово. Загнать парализующий ужас поглубже Воронцов не мог, как ни старался. Думать о чем-то ином, помимо белоснежных, длиной в палец клыков, не представлялось возможным. Перепуганный взгляд юноши безостановочно метался между свирепым оскалом и угольками горящих глаз. Казалось, если он задержится на чем-то одном, это послужит твари сигналом к атаке, которая для него, Герки Воронцова, закончится разорванным горлом. Сейчас юноша решительно не понимал, какая такая блажь сподвигла его броситься в погоню за этим…

Неведомо как пробившийся сквозь листву прямой солнечный луч упал на очки, все еще чудом удерживающиеся на вывернувшихся ноздрях монстра. Толстые стекла в дешевой пластиковой оправе. Исцарапанные, мутные. На соединении с дужками накручены мотки изоленты. Очки неудачника. Глядя на них, Гера почувствовал, как вновь обретает уверенность. Спрессованный долгим бегом воздух с шумом покинул пылающие легкие.

— Фуууууххххх! — Воронцов уперся руками в колени, в попытке восстановить дыхание делая глубокий, хриплый вдох. — Сбежать от меня думал, ага? Вот уж дудки, вот уж хрен!

Читать эмоции в деформированной, нечеловеческой мимике — занятие изначально провальное. И все же Герке почудилось, что на перекошенном лице очкарика мелькнуло недоумение. Страх, крепко замешанный на непонимании. В пользу верности догадки говорило и то, что тварь, заревев еще громче прежнего, угрожающе стукнула себя кулаком в грудь — слишком неуверенно. Очкарик старался спрятать испуг за внешней агрессией.

— Ты порычи, порычи… На мне даже дэвы рычалку срывают, а уж они-то орут — не всякие уши выдержат! — Герка устало опустился прямо на землю, подсунув одну ногу под зад. — Я посижу, ладно? А то, пока тебя догонишь — легкие выблюешь, блин…

С почти двухметровой высоты тварь с нарастающим ужасом следила за наглым, как обезьяна, мальчишкой. Окончательно добивая его, Герка дернул очкарика за мятую штанину.

— Да сядь уже, не нависай!

Чудовище продолжало стоять над ним, глухо порыкивая, раздувая впалую грудь. Тогда абсолютно охамевший Воронцов приглашающе похлопал по траве рядом с собой. И очкарик сдался. Как подкошенный, рухнул он на землю, часто-часто задышав. Только теперь Гера увидел, что беглецу гонка тоже далась нелегко.

Честно говоря, Воронцов не до конца понимал, что будет делать дальше. В краткосрочных планах стояло «догнать очкарика». В долгосрочных — «освободить Лилю». Многие действия, которые должны были связать два этих пункта, все еще оставались для юноши туманными. Предстояло как-то объясниться с этим странным существом, более того — заручиться его поддержкой. Расположить к себе. Притом что первое впечатление они уже друг о друге составили, и для обеих сторон оно оказалось не самым лучшим. К счастью, проблему с завязкой разговора решил сам очкарик. Лицо его постепенно возвращало первоначальный облик, но нос по-прежнему оставался нечеловечески вывернутым, а клыки уменьшились едва ли наполовину, поэтому голос прозвучал странно. Так могла бы говорить ваша собака, внезапно обретшая дар речи.

— Нашли, да? Достали, суки? — горько спросил очкарик.

Герка, открывший было рот, поспешно, с громким клацаньем, захлопнул челюсть. Если чудик желает выговориться — ради бога! Лишняя информация не повредит.

— Семь лет от вас бегал, а все одно нашли!

Стянув очки, сразу став каким-то беззащитным, мужик грязным кулаком вытер мокрые глаза. Герка не верил, что эта клыкастая тварь способна плакать, однако же — вот, прямо перед ним монстр из детских кошмаров размазывает сопли по щекам. Невероятная, сюрреалистическая ситуация.

— Ну чего тянешь-то, а? — Очкарик шмыгнул носом и с вызовом уставился на Воронцова. — Делай то, за чем пришел!

Внимательно изучая выражение слезящихся глаз, переполненных ненавистью, отчаянием и, кажется, страхом, Герка медленно прикидывал, какую линию поведения выбрать. Примерял, словно костюм на выпускной вечер. И точно так же не мог подобрать себе нужный размер, цвет и фасон. Так можно было выбирать до следующей весны…

«…если раньше не сдохнешь» — раздался в голове язвительный голос Лили.

Он, голос, на мгновение перенесший Воронцова к самому началу этой истории, послужил необходимым ориентиром. Стиль общения самой Лили — уникальный, ни с чем не сравнимый — вот что ему нужно! Герка откашлялся, настраиваясь, и не сказал даже — выплюнул брезгливо:

— Великий Случай, сколько патетики! Ты всегда такой пафосный или только по понедельникам?

До этой минуты юноша считал, что не способен поразить очкарика еще сильнее. Как оказалось, он себя существенно недооценил. Настала очередь беглеца удивленно отвесить челюсть, являя миру уже практически нормализовавшиеся зубы. А Гера все продолжал презрительно отчитывать доходягу:

— Здоровый лоб, а все туда же! Не разобрался, что к чему, сразу нюни распустил, к смерти готовиться начал… Хуже девчонки, млять.

Даже этот эрзац-мат был настолько несвойственен Герке, что, произнося его, юноша внутренне сжался. Сам он считал, что не достиг и сотой доли той язвительности, которой буквально сочилась Лилина речь. Но очкарику хватило и такой дозы. Покраснев до корней редких волос, он быстро вернул очки на место, точно спрятался за поцарапанными стеклами. Проморгавшись, фокусируя зрение, мужик утер покрасневший нос предплечьем и, наконец, задал первый правильный вопрос:

— Ты кто такой?

— Ну, слава Случаю! — воскликнул Воронцов. — Протянув монстру раскрытую пятерню, юноша бодро отрекомендовался: — Герка! Герка Воронцов! Будем знакомы!

* * *

Нового знакомца звали Жора. Впрочем, по его же словам, так его называли только родители в далеком-далеком детстве. Все, с кем он мало-мальски общался сейчас, знали Жору под неблагозвучным прозвищем — Жердяй.

— Жирдяй? — переспросил Герка, с сомнением оглядывая тщедушную фигуру собеседника.

— Жердяй, — грустно улыбнувшись, поправил тот и зачем-то добавил: — Без товарищей один Жердяй живет… сухой, длинный, на крыше у трубы дымом греется. Завистник, ненавистник и пакостник, лучше сюда его не звать… а то всех перессорит…

От протяжного вздоха лицо его посмурнело, точно от давней обиды. Цитата показалась Герке смутно знакомой, но, откуда, он вспомнить не сумел. По виду Жердяй вовсе не выглядел таким уж «ненавистником и пакостником». Обычный мужик средних лет, только загнанный и усталый сверх меры. Человек, потерявший свою удачу. Опустившийся до необходимости выпрашивать «счастливые билетики» у кондукторов. Жалкое зрелище.

Сообразив, что наглый мальчишка, гнавший его по лесу, не собирается причинять ему вреда, Жердяй в первую секунду даже обмяк от облегчения. Раскис настолько, что снова прослезился. Стянув очки, он судорожно всхлипывал, промакивая глаза рукавом. Смотреть на взрослого плачущего мужчину было неприятно. Гера старательно отводил взгляд, боясь прочесть в глазах Жердяя рабскую благодарность. Чтобы занять себя хоть чем-то, юноша решил осмотреться. Местность вокруг выглядела однообразно — деревья, укрытые мхом у корней, повсеместно натянутая между стволов паутина, редкие кусты. Под ногами многолетний ковер из палой листвы, тут и там смертельно пробитый острыми зелеными штыками травы. Единственной зацепкой для взгляда оказался муравейник, косо притулившийся к осине в нескольких шагах от сидящих. Ну а поскольку успокаивался Жердяй долго, Гера за это время успел изрядно соскучиться.

Впрочем, отрыдавшись, Жора оказался на редкость толковым собеседником. Смущаясь и ежеминутно протирая очки, доходяга поведал Герке о том, как угодил в сборщики. Как в свое время баловался удачей, не ценил капризную, да и вляпался по полной в услужение к местному Хозяину. Впервые, если не считать отрывочных комментариев Лили, Воронцов узнал, откуда берутся любители чужой удачи.

Из рассказа Жердяя следовало, что чаще всего в сборщики посвящают. Ну не учат на эту профессию ни в одном училище, а помощников брать где-то надо! Вот и находят старые сборщики какого-нибудь опустившегося изгоя, отщепенца, предлагая ему невероятное — возможность управлять собственной удачей. И, что характерно, тот идет. Потому что терять ему обычно уже нечего, а призрачное счастье все же лучше, чем вовсе никакого. Только потом бедолага понимает, в какую крепкую петлю сунул голову, да поздно — удавка уже затянулась так, чтобы только от удушения не помер. Так и работает на Хозяина, от Случая к Случаю перебиваясь.

Жора оказался уникумом. О счастливых вещах и возможностях их использования он узнал самостоятельно. Сам добывал, сам пользоваться учился. Да только представьте, что было бы, если б какой-нибудь дикий отшельник, живущий неподалеку от нефтепровода, вдруг научился добывать из него нефть?! Для него — открытие, а для компании — убытки одни! Однажды к Жоре пришли очень хмурые и недовольные люди, которые битый час популярно объясняли ему, насколько он неправ. От их визита у Жоры осталось несколько переломов да гигантский неоплатный долг перед кем-то, кого отныне он должен был звать Хозяином. Так в мире стало одним сборщиком больше.

Отличие судьбы Жоры-Жердяя от судеб сотен таких же бедолаг заключалось в том, что он пошел против заведенного порядка. Вместо того чтобы работать на Хозяина в далеком Красноярске, очкарик по-тихому подкопил удачи да и сбежал в Питер, на вольные хлеба. Собственно, это была последняя существенная удача в его жизни. С тех пор Жора жил в постоянном страхе. Скрываясь от остальных сборщиков, он мыкался по самым отдаленным районам города, где, перебиваясь случайными заработками, грезил о Большой Удаче, которая простит его и неминуемо отыщет. Собственно, он был не так уж далек от истины.

— Считай, что уже отыскала, — Герка покровительственно похлопал по узкому плечу. — Я — твоя Самая Большая Удача. Усек?

Короткий подтверждающий кивок тряханул лысеющую голову, отчего та едва не слетела с тонкой шеи. Только в глазах Жердяя по-прежнему стояло непонимание. Ничего-то он не усек, ничего не понял. Просто все еще побаивался этого беспардонного пацана, невесть откуда свалившегося на его голову. Заверениям о грядущей удаче Жора, по объективным причинам, не доверял. До тех пор, покуда Герка, устало вздохнув, не стянул с запястья плотно намотанную бандану. Пятачок, за последние недели отполированный до зеркального блеска, призывно сверкнул, в какую-то долю секунды приковав к себе все внимание Жердяя. Недоверчивое выражение словно ветром сдуло с костлявого лица. Пожирая артефакт глазами, очкарик совершенно забыл о самоконтроле. Нездоровым блеском заискрились запавшие глаза. Немилосердно растягивая в стороны губы, изо рта рванулся острый частокол клыков. Дрожащие пальцы потянулись к сокровищу, да так и застыли на весу — скрюченные, страшные, нечеловечьи.

— Все, поглазел и будет, — резко осадил его Гера. — А то дырку про…

Договорить юноша не сумел. Тощая длинная рука цепко ухватила его за горло, легким движением взметнув вверх, отчего Герка бестолково замолотил ногами в воздухе. Оскаленная морда Жердяя вплотную приблизилась к пунцовому лицу Воронцова. Невероятно, но запавшие глаза за стеклами очков вновь мутно блестели от слез.

— А вот я… я тебе сейчас… глотку тебе вырву, — сквозь всхлипы прорычал Жора. — Не боишься?

— Валяй, — в прорвавшемся через сдавленную гортань хрипе Гера с трудом распознал собственный голос. — Похорони себя… неудачник…

На долю секунды Воронцов испуганно подумал, что все-таки переиграл. В конце концов, чтобы пользоваться личиной Лили, надобно быть, как минимум, таким же опытным и нахальным. Но железная хватка разжалась, и задыхающийся мальчишка упал на мягкий травяной ковер, больно приложившись поясницей о какой-то невидимый корень. В глазах от нехватки кислорода метались черные мухи, горло саднило, и все же он хохотал. Немного истерично, но совершенно искренне. Потому что все же переборол это существо. Со всеми его клыками, колоссальной мощью, звериной ловкостью — переборол! Не силой, но наглостью одолел опасного монстра!

Монстр тем временем вел себя совершенно неподобающим образом. Прислонившись спиной к дереву, обхватив длинными руками колени, он раскачивался из стороны в сторону и скулил побитой собакой.

— Во, видхит окхо, дха зуб не имет! — не удержался от издевки Гера. Голос слушался плохо, продираясь через поврежденное горло, точно угловатый брус, обернутый в наждачную бумагу. Но слова и так попали точно в цель. Взвыв горше прежнего, Жердяй сунул в рот лапу, тут же принявшись строгать зубами кривые толстые когти.

— В общем, у тебя два варианта, — дождавшись, когда Жора несколько поутихнет, продолжил Воронцов. — Первый — мы разбегаемся в разные стороны, я ищу другую кандидатуру, а ты продолжаешь перебиваться подножным кормом. Второй — ты идешь со мной, делаешь, что я говорю, и в итоге оказываешься в полнейшем шоколаде.

Жердяй молчал долго. Выбор казался очевидным, но он все же осторожничал.

— А подвох в чем? — наконец спросил он.

— Никакого подвоха! — заверил его Герка. — Ну разве что во втором случае есть некоторый шанс не дожить до дележки шоколада.

— Насколько большой шанс?

— По объективным прогнозам, ну то есть как это должно пройти в реальности — девяносто девять процентов из ста. Но по субъективным, то есть лично моим — не больше одной сотой процента.

При слове «субъективным» Жердяй криво ухмыльнулся.

— И на чем же основан твой прогноз, Гера Воронцов?

— Ни на чем, — честно признался Герка. — И еще вот на этом, — он постучал отросшим ногтем по двуглавому орлу.

В этот раз Жердяй думал гораздо меньше.

— А много предвидится… эммм… шоколада?

— Хватит, чтобы раздать долги. И еще останется на небольшую шоколадную фабрику.

— Жердяй согласен, — очкарик тряхнул жидкими волосами, отгоняя последние сомнения, — что делать надо?

Герка не спеша поднялся на ноги. Отряхнул джинсы. Пригладил волосы. И только после этого невинно поинтересовался:

— Где здесь ближайший зал игровых автоматов?

* * *

Время остановилось. Вообще, для Скомороха оно остановилось давным-давно, превратившись в череду однообразных дней, складывающихся в более серьезные единицы исчисления. Но если раньше хотя бы стрелки часов продолжали воссоздавать иллюзию течения времени, то сегодня сдались даже они, будто устрашившись того, что совершил Скоморох. А может, преисполнившись презрения. Так ли это важно? Пусть застыли стрелки укоризненно, пусть. Презирать Скомороха сильнее, чем презирал себя он сам, они не в состоянии. Сидя на том самом табурете напротив распятой дочери, он думал, что по уму бы следовало пойти в соседнюю комнату и вырвать сердце Оба-на, походя свернуть шею Арбобу, а затем переломать все кости Хозяину, приколотить на этот самый крест, облить бензином и поджечь. Да, поджечь — это было бы здорово…

Впрочем, Скоморох прекрасно понимал, что уж если не решился противиться воле Хозяина «до», то чего уж говорить о «после»? Пустой взгляд сборщика скользнул по обмякшей Лиле. Если бы не веревки, она бы, вероятно, упала на пол. Вопреки расхожему убеждению, одними лишь шляпками гвоздей удержать человека на кресте довольно проблематично. Мясо, кожа, мышцы — все это не самый прочный материал, легко сдающийся металлу под напором собственного веса. А так Лиля всего лишь уронила голову на грудь, превратившись в жутковатую пародию на Христа. Экзекуция прекратилась практически сразу после обрыва связи с мальчишкой Воронцовым. По обыкновению, Хозяин прочел Лиле пространную лекцию о семейных ценностях (а он на полном серьезе считал сборщиков семьей, только не обычной ячейкой общества, а чем-то вроде мафиозного клана с соответствующими порядками и законами), самолично забил по гвоздю в каждую ступню, перепачкал кровью руки и, взбеленившись, вырвал ей несколько сережек из уха. Эта мелкая боль, видимо, стала последней каплей. Девочка потеряла сознание.

Раздраженный Хозяин ушел в личный кабинет, возле запасного выхода. В его отсутствие пытка прекратилась как-то сама собой. Оба-на бесцеремонно оттянул Лиле веки, заглянул в закатившиеся глаза. Сокрушенно поцокал языком, но в чувство приводить не стал, ушел куда-то по своим делам, благо размеры подвала позволяли затеряться, а его оснащенность — найти себе занятие по душе. В самом дальнем конце помещения даже была неплохая сауна. За Старшим сборщиком поспешил улизнуть и Арбоб. Трусоватый дэв не чувствовал себя в безопасности, находясь один на один со Скоморохом, мрачно сжимающим скользкую от крови рукоятку молотка.

Боялся он совершенно напрасно. Не было у Скомороха ни смелости, ни отваги. Да и желания сопротивляться заведенному порядку тоже не нашлось. Все растерял Скоморох. Дочку — и ту потерял. И даже стрелки его часов теперь отказывались иметь с ним дело.

* * *

Посеревшее небо возвестило о скором наступлении темноты. У Жердяя, как и у Герки, часов не было. Давным-давно заложил бывший сборщик свои недорогие электронные «котлы» в тщетной попытке вырваться из долговой кабалы. Не оказалось у него и мобильного телефона. Так что время новоиспеченные знакомые определяли исключительно на глазок. Наползающие тучи мешали точно поставить диагноз, но по внутренним ощущениям Воронцова сейчас было около восьми вечера.

Зал игровых автоматов Герку приятно удивил. Подсознательно он ожидал увидеть какой-нибудь притон, успешно маскирующийся под бомбоубежище, подвал или еще какие немыслимые катакомбы. Еще бы — официальный запрет азартных игр ставил подобные заведения вне закона. На деле же…

На деле, после недолгой поездки на маршрутке и столь же короткого блуждания по городским лабиринтам, они с Жердяем остановились напротив широкого, недавно отремонтированного крыльца, вывеска над которым без стеснения заявляла всем прохожим, что за массивной железной дверью находится «Зал игровых автоматов „Торнадо“». Хоть как-то оправдывало такую неприкрытую наглость только то, что помещение выглядело закрытым. Вывеска не горела, хотя не страдала от отсутствия лампочек. Из окон не просачивался ни свет, ни звук. Не сновали туда-сюда заядлые игроки. По простоте душевной, Герка подергал дверь и убедился, что та заперта. Клуб отказывался подавать признаки жизни. Свежие «хабари» возле урны вряд ли могли сойти за прямую улику. Разве что… расположившаяся возле вывески видеокамера, взявшая под прицел крыльцо, вызывала определенные подозрения. Жердяй, подмигнув Герке, дескать учись, как надо, уверенно помахал рукой перед ее неподвижным глазом. Затем раскрытой пятерней похлопал себя по впалой груди, указал на дверь и развел руками, изображая недоумение. Движения у него были настолько информативными и живыми, что даже без мимики, даже через дешевую цифровую камеру наблюдающие могли прочесть — эй, братцы, это же я! Я свой, впустите! И «сезам» открылся.

Загремел отодвигаемый засов, и тяжелая дверь бесшумно отъехала в сторону. Стоящий за ней амбал, с лицом, цветом и формой напоминающим кирпич, окинул пришедших подозрительным взглядом. Так же недоверчиво он просканировал окрестности. Обзор удовлетворил бдительного стража. Он посторонился, пропуская клиентов, и тут же поспешно закрыл дверь, запечатав их в мире «одноруких бандитов».

Здоровяк-охранник не стал докучать гостям слежкой, молчаливо удалившись в подсобное помещение. Никаких вопросов, никакого удивления тому, что Герке, повзрослевшему и возмужавшему за последние недели, все равно никак не дать больше шестнадцати лет. Немногочисленные посетители, сидящие по всему залу достаточно далеко друг от друга, также не обратили на юношу никакого внимания. Подумаешь, невидаль — подросток пришел испытать удачу? Здешние завсегдатаи, находясь вне закона, предпочитали снисходительно относиться к странностям друг друга. Сделав пару шагов в зал, Воронцов остановился, с интересом оглядываясь. Раньше ему приходилось видеть внутреннее убранство подпольных казино только в криминальных хрониках, где хмурые оперативники допрашивали перепуганных людей, которые все как один зашли «погреться». С отделкой «Торнадо» особо не заморачивались, однако держали помещение в презентабельном состоянии. Покрытая лаком неоштукатуренная кирпичная кладка, двери под красное дерево, на полу — немаркая плитка темного цвета. На окнах плотные черные экраны (вот почему наружу не просачивался свет). За короткой барной стойкой в углу скучала стройненькая блондинка лет двадцати — двадцати трех. И самое главное — квинтэссенция этого места, делающая его именно тем, чем оно являлось. Игровые автоматы.

Они выстроились вдоль стен двумя ровными шеренгами. Сомкнув железные плечи, бессмысленно пялясь на пришедшего Герку глазами-мониторами. Они почувствовали его, едва лишь юноша перешагнул порог. Почувствовали и задрожали. Пожиратели чужой удачи, локальные вершители судеб, они затряслись в страхе за свое добро. Надо сказать, абсолютно закономерно. Ощутив их панику, Герка довольно улыбнулся. Эти залитые в бетонные основания железные гробы напоминали ему раздувшихся от икры рыбин. И он собирался выпотрошить их, всех до единого.

— Что делать надо? — шепотом спросил он Жердяя.

— Как что? — не понял тот. — Идешь к соске за баром, отдаешь ей лавэ, играешь. Первый раз, что ли?

Ответ вогнал Жердяя в ступор:

— Первый.

Не так, совсем не так представлял себе Воронцов налет на злачные заведения Северной столицы. Девушка за стойкой была ненужным посредником, снижающим вероятность счастливого случая. Вот если бы можно было напрямую… Юноша еще раз пробежал глазами по залу и вдруг увидел его. Подобно тотемному столбу, он стоял в гордом одиночестве промеж двух смотрящих друг на друга сплоченных шеренг. Почти вчетверо тоньше своих «одноруких» коллег, он тем не менее с легкостью брался обслужить сразу четырех клиентов. Ну хорошо, трех — четвертой стороной старый игровой автомат прислонялся к стене.

Не так давно такие стояли чуть ли ни в каждом магазине, площадь которого позволяла подобные излишества. Четыре стороны, четыре игровых места. Бросаешь пятак, в ожидании выигрышной комбинации смотришь, как крутятся цифры. Все просто. Но не все честно. Возможность выигрыша в них была столь ничтожной, что, по сути, превращала игровой автомат в этакий монетоприемник, куда люди по какой-то причине сносят завалявшуюся у них мелочь. Герка и сам, проигнорировав написанное от руки объявление, запрещающее играть детям до восемнадцати, пару раз закидывал в подобные «пожиратели денег» пятачки, полученные на сдачу в местном продуктовом. С принятием закона об азартных играх все «тотемные столбики» испарились, словно их и не было. А здесь этот раритет не только работал, но и мог похвастаться вполне себе хорошим состоянием.

— Во, то что нужно! — обрадовался Герка.

Увидев, куда он нацелился, Жердяй вяло запротестовал:

— Не-не-не! Только не этот! Там шансы вообще мизерные!

Впрочем, противился он скорее для виду. Данные Геркой указания, сводившиеся к трем простым действиям: быть рядом, прикрывать спину и не перечить, — Жора старался выполнять неукоснительно.

Подойдя к автомату, Воронцов осторожно погладил его, впитывая вибрации стенок, поглощая страх механизма… Держась за игровой автомат, Герка постепенно обретал твердую уверенность в том, что все будет именно так, как он задумал. Нужно только правильно сделать первый шаг. Не ошибиться. Когда же Герка нащупал эту железобетонную, но в то же время невесомо-легкую уверенность, то вынул из кармана горсть монет, скопившихся за целый день поездок в общественном транспорте, выудил из нее блестящий пятак и опустил в вечно голодную прорезь. Так, словно всю жизнь только этим и занимался.

С металлическим стуком монета отправилась в короткое путешествие по внутренностям игрового автомата. Раздался тихий щелчок, и под неприятную электронную музыку на экране завертелись три цифры. Виртуальные барабаны крутились с такой скоростью, что следить за изменениями было практически невозможно. Однако Воронцов видел их — три счастливые пятерки, то и дело вспыхивающие зелеными огоньками посреди мешанины своих арифметических сестер. Автомат выдал удивленное «Ди-линь!» Первая, похожая на черного лебедя, пятерка замерла неподвижно. Еще одно «Ди-линь!» На этот раз с нотками паники. Вторая пятерка пристроилась в незаконченный ряд. Чувствуя, как напрягся за спиной Жердяй, сам Воронцов оставался спокойным и хладнокровным. До тех пор, пока последнее пронзительно-горестное «Ди-линь!» не возвестило о появлении третьей пятерки. После этого на Герку наконец нахлынула такая радость, какой он не испытывал, наверное, никогда в жизни. Не крупный выигрыш стал этому причиной, а понимание и принятие собственной удачливости. Герка действительно поверил в то, что он — Счастливчик!

Воронцов еще переживал незнакомую доселе эйфорию, а из автомата уже сыпался первый выигрыш. Точно монетный дождь, он наполнял поддон пятаками — больше, еще больше, гораздо больше, чем тот способен вместить. Первый выигрыш из многих за этот вечер и эту ночь. Звон падающих монет странным образом перекрыл все остальные немногочисленные звуки: тихое мычание радио, пиликанье занятых автоматов, чей-то телефонный разговор, тоскливое завывание ветра в вентиляции. Он заставил завсегдатаев «Торнадо» заинтересованно повернуть головы к «тотемному столбику». Похожие на зомби игроки один за другим отрывались от поработивших их машин, чтобы завистливо поглазеть на чужую удачу.

Блондинка-администратор начала выбираться из-за стойки. Не то чтобы клиентам в данный момент требовалась ее помощь. Профессиональная этика не позволяла девушке отпустить победителей с выигрышем, не попытавшись заманить за другие автоматы. Откуда ей было знать, что странная парочка — мальчишка лет шестнадцати и долговязый тип, похожий на тихого алкаша, — никуда не собирается? Что они только начали?

Во второй раз Герка не стал осторожничать, сразу закинув по пятаку с каждой стороны. Вот тогда-то изумленные завсегдатаи, сорвавшись с насиженных мест, настороженно потянулись к эпицентру денежного дождя, больше напоминающего стихийное бедствие. Для «казино», во всяком случае. «Тотемный столбик» рвало прямо на пол медно-мельхиоровым потоком, конца-краю которому не предвиделось. По крайней мере до тех пор, покуда в металлическом нутре оставалась последняя монета. Когда же звон все-таки затих, Герка, зарывшийся кедами в пятирублевое море, повернулся к администратору и буднично поинтересовался:

— Простите, а у вас найдется ведро? — И, глядя на ее потрясенное лицо, поспешил добавить: — Я куплю!

Подошел Жора. Согнулся в три погибели, чтобы достать Геркино ухо. Прошептал нервно, сбивчиво:

— Неаккуратно ты, Герман Владимирович. Слишком напоказ, нельзя так. Уходить надо. Выигрыш собирать и сваливать по-быстрому.

Но Герка уже сам заметил, какой жгучей завистью горят глаза клиентов заведения, рваным полукругом окруживших «тотемный столбик». Ни дать ни взять прихожане в пиковый момент истовой молитвы. Им оставалось только благоговейно пасть на колени перед своим кумиром. И, судя по взглядам, которые игроки бросали на разлившиеся по полу пятачки, многие были недалеки от этого.

— Боишься, что не справишься? — шепнул Гера в ответ.

— С этими? — Жердяй презрительно кивнул на игроков. — С этими Жердяй справится. А вот с ним может не сладить. С пулей всякому тяжело бороться.

Он глазами указал на охранника, который вышел на шум и теперь спешил на помощь администратору. На ходу он то и дело шарил рукой под мышкой, удостоверяясь в наличии некой невидимой остальным вещи. Но еще раньше, чем подоспел охранник, от кучки клиентов отделился сбитый, стриженный наголо мужчина. Всем своим видом — ультракороткая стрижка, тонкая серебряная цепочка, выглядывающая из-под расстегнутого ворота, спортивный костюм с широкими белыми полосами, кроссовки — он напоминал Чева Челиоса, которому, видимо, и подражал. Лишь початая банка «Балтики-тройки», зажатая в покрытых рыжими волосками пальцах, украшенных плохо сведенными вытатуированными «перстнями», придавала его имиджу отечественный колорит. Критично оглядев море мелочи, «Челиос» кивнул Герке, как старому знакомому, — привычно и даже как будто уважительно.

— Лихо ты, — он указал банкой на проблевавшийся пятаками автомат. — А повторить сможешь?

— Хотите поспорить?

— Дерзишь, пацан?

— Есть немного, — согласился Гера, улыбаясь. — Ну так как, спорите?

Вперед в конце концов протолкался охранник. Разведя в стороны широченные плечи, он демонстративно откинул «борт» пиджака, давая собравшимся возможность рассмотреть ремни кобуры.

— Так, что здесь происхо…

Столкнувшись взглядом с «Челиосом», охранник икнул, замолкнув на полуслове.

— Знаешь, кто я? — полуутвердительно поинтересовался новый Геркин знакомый.

Охранник резко кивнул, от усердия даже клацнув зубами.

— Тогда сгинь. Все сгиньте.

И, не дожидаясь, пока завсегдатаи, подгоняемые расторопным охранником, рассосутся, повернулся к Гере и Жердяю:

— А чего бы не поспорить? Только учти, пацан, я на…

— Меня зовут Гера. Гера Воронцов. А не пацан.

Удивленный тем, что его перебили, «Челиос» вздернул рассеченную старым шрамом бровь. Помолчал, раздумывая, затем хмыкнул, отхлебнул из банки и продолжил:

— Ну так вот, учти, Гера Воронцов, я на медяшки не играю. По-взрослому зарубить не слабо? В рулетку, например, а?

С виду Гера остался безучастным. Внутри же он ликовал оттого, как ловко все сложилось. Понимая, что вся цепочка событий, происходящих с ним, есть не что иное, как результат его веры, его везения, он никак не мог к этому привыкнуть. Счастливый пятак подрагивал в такт сердечному ритму хозяина, и Воронцову слышалось в этом пульсе — привыкнешь! Привыкнешь!

— Хоть в рулетку, хоть в «однорукого», хоть в покер, — безразлично пожал плечами Воронцов, — только где ж их взять?

Довольно осклабившись, мужик поставил банку на ближайший автомат и потер руки.

— Все достать можно, если места знать. Где взять — это мой головняк. Так что, на сколько забьемся? Давай так — три выигрыша подряд — с меня штукарь бакинских? По рукам?

Ответ заставил его поперхнуться:

— Несерьезно.

«Челиос» долго смотрел на мальчишку и его спутника, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. На широких залысинах проступили набухшие вены. Мужчина то ли злился, то ли усиленно размышлял. Внезапно расхохотавшись, он хлопнул Герку по плечу:

— А с тобой не соскучишься, да? Ладно, скажи своему секьюрити, чтобы не напрягался так, это для нервов вредно. Поехали…

— Куда? — все же напрягся Жердяй.

— Туда, где люди на реальные деньги играют, — коротко бросил «Челиос», посмотрев на Жору так, будто только что его заметил. — Ну чего, идете? Или будете тут по мелочи сшибать?

Сшибать по мелочи Герке больше не хотелось. Как профессиональный спортсмен, взявший новую планку, начинает без прежнего восторга смотреть на былые успехи, так и он не хотел останавливаться на уже пройденном этапе. Психологический барьер сломан. Сметен, как плетеный заборчик цунами. Выпустив дремлющую в монете дикую силу, Гера набросил на нее узду, подчинив своей воле. Теперь он желал применять ее грамотно, не расходуя микроскопы на забивание гвоздей. И на пути в высшую лигу оставалось последнее препятствие:

— Вы никуда не пойдете, — блондинка-администратор оказалась то ли храбрее охранника, то ли глупее, — пока я не получу распоряжение от начальства. Здесь явное жульничество и…

— У тебя Коля начальник, да? — прервал поток возмущений «Челиос».

— Николай Константинович, — строго одернула девочка.

— Ага, ага, — кивнул тот. — Ты это вот что, голуба, передай Николаю Константиновичу, что Валдай велел ему сидеть на жопе ровно. Ферштейн? Вот и славненько. И это… — Он задумчиво ковырнул груду монет носком кроссовки: —…Дайте ведро пацану.

* * *

Ночь, тягучая и маслянистая, точно гудрон, заливала Сумеречи. Неторопливо, степенно, как на званом ужине, поглощала она деревья, дома, фонарные столбы и даже редких припозднившихся прохожих. Видя ее приближение, помрачневшие облака плотно сбивались в стадо, намекая, что сегодня над городом не будет ни звезд, ни луны. Обжигаясь о желтые квадраты окон, темнота обтекала их со всех сторон, чтобы проникнуть внутрь, едва лишь беспечные люди выключат свет. Она никуда не спешила, за миллионы лет привыкнув к мысли, что рано или поздно все достанется ей. И сегодня ее неспешность ощущалась особенно сильно. Ночь обещала быть долгой. Это чувствовал каждый сборщик Сумеречей.

Развалившийся в кресле-качалке Остен уже успел переодеться в чистое. Безнадежно испорченные кровью оранжевые брюки сменились кожаными штанами. Кеды уступили место украшенным заклепками и цепочками «казакам». Образ довершала простенькая футболка с Оззи Осборном на груди. Домашняя одежда Хозяина сумереческих сборщиков.

Крашеные ногти обдирали мандаринку. Оранжевый фрукт проминался под длинными пальцами, брызгал прозрачным соком и словно пытался вырваться из цепкой хватки. Как будто не мандаринку чистил Хозяин, а на живую свежевал какого-то маленького зверька. Скоморох, следивший за боссом от дверного проема, поежился. Видел он, на что способен Хозяин в гневе. Не часто, всего пару раз за свою почти тридцатилетнюю службу, однако этого хватало для ночных кошмаров Скомороха. Жуткие сны о том, как Хозяин наказывает его, не раз заставляли сборщика просыпаться в холодном поту.

— Ну чего буравишь, скоморошья душа? — не оборачиваясь, добродушно поинтересовался Остен. — Зайди уж, расскажи, чем опечален? Неужто судьбой этой подколодной змеюки Лильки?

Получив добро на аудиенцию, Скоморох вошел в помещение, маленькую комнатушку снежно-белого цвета. Даже пол здесь был белым, так что перед тем, как ступить на него, сборщик скинул в коридоре растоптанные «казаки». За исключением кресла-качалки, мебель в комнате отсутствовала. Сюда Хозяин уходил «подумать». Подобный уголок был оборудован в каждой конторе, складе или офисе, принадлежащем Остену. Он их так и называл — «места для размышлений».

Обойдя кресло, Скоморох сел напротив Остена прямо на голый пол. Верный пес, приползший к ногам повелителя в поисках одобрения. Видимо, прочувствовав аллюзию. Хозяин, разломив мандаринку на неравные доли, протянул меньшую сборщику. Угостил. Скомороха замутило. Он помотал головой и, чтобы скрыть тошноту, закрыл глаза. Пожав плечами, мол, не хочешь — как хочешь. Хозяин закинул дольки в рот, с наслаждением слизывая сок с липких пальцев.

— Давай рассказывай, бродяга, — жуя мандарин, предложил он. Правила хорошего тона мало что значили для Хозяина. — Все выкладывай, как на исповеди. — И вдруг, без всякого перехода, дико, в голос расхохотался, брызгая слюной. — На исповеди! Ты понял, да? — отсмеявшись, выдохнул он.

Скомороху было не до улыбок.

— Ну ладно, ладно. Молчу. Выкладывай. Может, у тебя мятеж зреет?

— Какой мятеж, — испуганно округлились скоморошьи глаза. — Хозяин, да ты чего? Я же с тобой три десятка лет уже! Я верный!

— Верный, верный… Оба-на со мной больше века уже — тоже верный. А до него Старший сборщик был, Митроха Ревун, так тот чуть ли не с самого начала со мной работал. Я его на кишках под Калиновым мостом подвесил. А ведь тоже верный был!

Игривость покинула хозяйский тон, прихватив с собой лукавые искорки из глаз. Больше не выглядел Остен престарелым добродушным хиппи. Зверем он выглядел хищным. Выглядел и был. На этот счет Скоморох предпочитал не заблуждаться. И все же переборол страх, спросил униженно:

— Но разве ж нужно так-то? Уж больно круто, даже для тебя, Хозяин… Девчонка все-таки, не чужая — наша девчонка. И меня… меня-то за что?

Последняя долька мандарина упала в открытый рот, на жернова не по-старчески белых и ровных зубов. Задумчиво обсосав пальцы, Остен громко цыкнул.

— А чье семя? Семя-то чье, Скоморох? Допускаю, что могла от матери набраться. В конце концов, сбежала же от тебя эта принцесса ирландская. Даже дочку бросила. Но недоглядел-то ты, верно?

— Верно! Все верно! Я недоглядел, моя вина! — с жаром забормотал сборщик. — Меня! Меня гвоздями дырявь, ножами режь, клыками рви! Все вытерплю!

— Вооот! Именно что вытерпишь? А мне на кой твои терпелки? Мне важно, чтобы все твое семейство урок выучило! Если ты воспитанием дочери не занимаешься, значит, я вас обоих воспитывать буду…

Заскулив, Скоморох подполз к Остену и уткнулся лбом в остроносые туфли.

— Но ведь девчонка же! — еле сдерживая слезы, воскликнул он. — Ребенок! Хозяин, со своими разве можно так-то? Жестоко так можно разве?

Отстраненно кусая ноготь, Хозяин молчал. Затем качнулся вперед и тихонько погладил согбенного Скомороха по голове.

— Тихо, тихо, скоморошья душа… Ты поверь, это неспроста все. Не только чтобы меня потешить да деву твою образумить, неееет. Вы ж кутята передо мной слепые. И ты, и вся орда дэвовская, и даже Оба-на, рука моя правая. Дальше носа не видите. Вам мир из мамкиной сиськи состоит да из боков ее теплых. А я в этом мире давно живу, далеко вижу, куда как дальше, чем ты себе представить можешь. Думаешь, я не понимаю, что тяжело тебе? Думаешь, чудовище я кровавое? Вот ты говоришь — жестоко! Не думаешь даже, что ошибки исправлять нужно, начатое доделывать, только о дочке своей волнуешься. А я же с помощью девки твоей ее же ошибки выправил. И тут, друже, уже не о жесткости говорить надобно, а об эффекте. Чуть не дожал — и все, весь эффект насмарку! Чуть не дотянул — и пропала работа! Чуть меньше крови — и наш герой уже идет совсем не туда, куда нам нужно. Чуть меньше трупов — и он уже делает не то, что бы мы хотели.

Руки Хозяина обхватили голову сборщика, с силой сдавив ее пальцами. Скомороху показалось, что стенки черепа негромко хрустнули.

— Я знаю, как человеческий котелок варит, — и температуру, и ингредиенты знаю, и сколько соли добавлять.

Хозяин оттолкнул заскулившего от боли Скомороха. Упав на спину, тот так и остался лежать: брюхом кверху, с открытым горлом. Незащищенный перед вожаком. Одобрительно кивнув, Остен откинулся на плетеную спинку кресла. Качнувшись пару раз для успокоения нервов, он бросил, завершая разговор:

— Все не напрасно, скоморошья душа. Ты сегодняшней службой полностью процент по долгу закрыл, понимаешь, нет? Теперь уже сам долг начнешь отдавать… потихоньку. Пшел вон! — рявкнул он внезапно.

«Место для размышлений» Скоморох покидал на четвереньках, не осмеливаясь выпрямиться под холодным взглядом Хозяина. У самого выхода, когда он напяливал «казаки», в спину ему прилетело одобрительное:

— Служи верно, Скоморох. Еще полсотни лет такой службы — и будешь вольным человеком.

* * *

Приоткрытая дверь «Торнадо» проводила Герку и его спутников треугольником мягкого рассеянного света. Вечер еще не окончательно перешел в ночь, но на подготовленные сумерками плацдармы уже врывалась темнота. Сгущая тени высотных домов, она ясно давала понять, что пора бы ускориться. Воронцов, всегда считавший себя дневным жителем, с удивлением заметил, что ему нравится ритм ночной жизни. Ускоряясь с каждой секундой, время раскачивало маховик, пытаясь вместить в короткие восемь часов всю прорву событий, которые должны были произойти сегодня.

На контрасте автомобиля Валдая-«Челиоса» с его одеждой можно было написать диссертацию на тему имиджа и неоправдавшихся ожиданий. Стильный «Икс-шестой» «бумер» классического черного цвета, радостно подмигнул хозяину, точно большой послушный пес. Герка бы ничуть не удивился, если бы машина по-собачьи отряхнулась, сгоняя дрему и разминая мышцы.

— Я обычно в этом клоповнике не появляюсь, — пряча брелок с ключами в карман, счел нужным объясниться Валдай. — Просто живу тут в соседнем доме. Со своей поцапался, вот решил выйти, развеяться. Посмотреть, что на районе творится. Не зря вышел, да? Очень удачно я с тобой столкнулся, не находишь?

Он подмигнул и запрыгнул в салон.

— Еще как нахожу! — улыбнулся в ответ Воронцов. Так, как может улыбаться только обладатель какой-то полезной тайны.

Автомобиль рванулся с места, едва Жердяй захлопнул за собой дверь. Водил Валдай так же, как общался: нагловато, уверенно, но не перегибая. Выведя «бумер» на шоссе, встроился в не слишком плотный поток машин и поехал в сторону центра. Держа руль одной рукой, он умудрялся параллельно делать множество дел сразу — распечатывать сигаретную пачку, стучать по кнопкам радиоприемника, втыкать прикуриватель, разговаривать по мобильному…

— Слушай, мы сейчас в «Фортуну» едем… Какая разница кто? Приедешь — познакомлю… Я сказал — приедешь, точка. И пару бойцов с собой захвати, повнушительнее… Не, это так, для респектабельности… Рес-пек-та… ай, не бери в голову! И это, слышь… подвези мне костюм какой-нибудь, поприличнее, а то пацаны не поймут… Нет, бл…дь, не спортивный! Обычный деловой костюм! Все, через двадцать минут у «Фортуны»… А мне насрать! На метро езжай, если у тебя пробки! Все, отбой!

Слушая вполуха, Герка рассеянно смотрел на дорогу, думал о происходящем и никак не мог в него поверить. Как так получилось, что он, Герка Воронцов, порядочный, законопослушный, рассудительный парень, едет черт его знает куда со странным мужчиной, явно имеющим отношение к криминальному сообществу? Который, ко всему прочему, сел за руль не совсем трезвым — устойчивый запах пивного перегара не заглушался ни жвачкой, которую мусолил Валдай, ни даже хвойным дезодорантом. И это еще не считая монстра на заднем сиденье! Монстр в данный момент, сжав оцинкованное ведро коленями, увлеченно ковырялся в куче пятаков, выискивая те, что хоть мало-мальски отсвечивали удачей. Такие он тихонько опускал в карман, начисто забыв про зеркало заднего вида. До мелкого воровства Герке дела не было. Переделывать сборщицкую натуру — все равно, что против ветра плевать. Пусть тащит. Главное, чтобы в нужный момент Жердяй сыграл свою партию без сучка без задоринки. Тогда он отработает украденное тысячекратно.

Только бы не струсил. Только бы не предал.

В отличие от неторопливых Сумеречей, ночь в Питере не ползла — летела, словно легкомысленная девушка на встречу с возлюбленным. И Герка Воронцов едва поспевал за широкими полами ее черного плаща.

* * *

Дорогу к заведению с говорящим названием «Фортуна» Герка не помнил. Убаюканный тихим ходом «бумера» и собственными мыслями, он не заметил, как провалился в сон. Не просто задремал — вырубился без задних ног, прижавшись щекой к тонированному стеклу. Сновидения, сумбурные, невнятные, состоявшие из мешанины лиц, не помешали Герке отдохнуть; выбираясь из машины в напоенный выхлопными газами воздух ночной столицы, он чувствовал себя свежим как никогда.

Из припаркованного рядом японского джипа синхронно вылезла четверка крепких мужиков с внешностью спортсменов. Даже двери захлопнули чуть ли не одновременно. Старший, невысокий здоровяк с кривым носом и характерными для борцов раздавленными ушами-варениками, двинулся навстречу Валдаю. Мужчины обменялись коротким рукопожатием.

— Чего за кипеж, Серый? — деловито поинтересовался здоровяк, невзначай сдав Герке имя его неожиданного покровителя. — Вагиф борзеет?

— Тише будь, Саня, — осадил подчиненного Валдай. — Привез, что я просил?

— Дык! — довольный, что сумел угодить боссу, осклабился здоровяк. Один из «бойцов» бережно вытащил из салона упакованный в полиэтилен костюм на вешалке. — Мы к Вайсману заскочили, он твои размеры вмиг подобрал. Знает свое дело, педик старый!

Валдай, встав между машинами, открыл в обеих двери, устроив себе что-то вроде примерочной кабинки, и принялся переоблачаться. Судя по сноровке, с которой проходила смена одежды, делал он это не в первый раз.

— Сейчас зайдем — без нервов, без барагоза. Тихо и вежливо, — привычно завязывая галстук, ориентируясь по боковым зеркалам, вещал Серый. — Мы не по делам, а так, развлечься…

— Развлечься, это я завсегда, — оживился Саня. — У Вагифа бл…ди отменные… отыменнные! — скаламбурил он и заржал.

— Развлекаться будут они, — Серый кивнул на Геру и Жердяя, наконец обозначив их присутствие для «бригады». — Пацана Гера зовут. Носите на руках, пылинки сдуваете… ну и этого, с ним который, тоже смотрите, чтобы не обидел никто. Мы сегодня — группа поддержки, понятно?

Разочарованные бандиты, только-только обрадовавшиеся перспективе разгульной ночи, понуро закивали. Валдай тем временем закончил переодеваться, критично оглядел результат в зеркале, провел ладонью по коротким волосам, словно там было что укладывать, и, повернувшись к Сане, протянул руку:

— Туфли давай.

Тот недоуменно выкатил глаза, а затем, сообразив, с размаху шлепнул себя ладонью по лбу. Произведенный при этом звук сильно напоминал удар камня о камень. Впрочем, судя по всему, сотрясение мозга Сане не грозило ввиду отсутствия оного. Во взгляде Серого промелькнула целая гамма чувств, ни одно из которых не было положительным. Тем не менее он просто захлопнул двери и, коротко бросив «За мной!», стремительным шагом двинулся вперед.

В костюме за несколько тысяч долларов и поношеных кроссовках за пятьсот рублей.

* * *

«Фортуна» оказалась не просто нелегальным игорным клубом, а самым настоящим подпольным казино. Система безопасности здесь была куда серьезнее, чем в «Торнадо». Гера обратил внимание, что камеры охватывали все подходы к зданию. И не какими-нибудь там китайскими дешевками — на собственном спокойствии владельцы казино явно не экономили. Это подтвердилось и чуть позднее, когда Валдай повел свое маленькое войско внутрь, через три здоровенные металлические двери, решетку и четыре пары охранников. По разумению Геры, здесь не хватало только пулеметного гнезда, однако за его отсутствие ручаться он бы не стал.

На входе их встретил круглый носатый азербайджанец, судя по повадкам, сам хозяин заведения — тот самый Вагиф, в сопровождении охраны, габаритами и численностью не уступавшей ребятам Валдая. Доброжелательно раскинув пухлые руки, Вагиф приветливо улыбнулся пришедшим. Правда, дальше губ улыбка так и не пошла. Глаза его по-прежнему оставались колючими и настороженными, как у не слишком крупного хищника.

— Здравствуй, здравствуй, Серго-джан! — говорил Вагиф чисто, практически без акцента. — Давненько ты к нам не захаживал, давненько! Забыл старину Вагифа, да?

Валдай коротко обнял толстяка, дружески похлопав его по плечам. Улыбнулся неискренне.

— Наговариваешь, Вагиф! Вот, знакомься, — он за руку вывел Герку, поставив перед собой, — Герка, мой племяш. Из Вологды приехал, хочет с ночной жизнью познакомиться. Я первым делом про тебя подумал — ты ж у нас спец по развлечениям!

И врал, и льстил Серый не слишком умело, но при этом, похоже, не сильно заботился, поверит ли ему азербайджанец.

— Родственник, это хорошо. В наши дни только родне и можно доверять, — Вагиф сложил унизанные золотыми перстнями пальцы в замок и повесил его на живот. — Толковый мальчишка. Бери его в дело, Серго, будет хороший помощник! Гочи, — обратился он к одному из охранников, — выдай племяннику моего дорогого друга десять фишек.

Вагиф заглянул Герке в глаза, растянул губы в фальшивой улыбке.

— За счет заведения, Гера-джан! — Затем пытливо посмотрел на Валдая. — Порядок, Серго?

— Само собой, Вагиф!

— Тогда развлекайтесь, дорогие гости! — Хозяин казино кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, но Серый его остановил:

— Вагиф, если есть минутка, давай в сторонку отойдем, выпьем по стопочке?

— Для тебя, Серго, дорогой, хоть целый час!

Серый повернулся к Герке:

— Не зассал? Уговор в силе? — Дождался утвердительного кивка, мотнул головой в ответ. — Тогда начинай. Только постарайся так, чтобы мы с уважаемым Вагифом тебя видели, добро?

Герка оглядел казино, как полководец вражеские войска. Железные шеренги одноруких автоматов, колеса рулеток, трещащие, словно взводимые механизмы катапульт, похожие на штабы столики для покера со знаменосцами-крупье. Глубоко вдохнул пропитанный азартом и разочарованием воздух…

И начал.

* * *

Серго сказал, что пацан — его племянник, но Вагиф ему сразу не поверил. Лжец по природе, он чуял вранье, как собака чует кость, даже если та зарыта в землю. Тем более, когда лжет Серго, это всегда видно. Вагиф всегда недоумевал, как такой прямолинейный человек так высоко забрался в их жестоком мире. И если положение Серого еще как-то можно было объяснить, то его долгожительство при таком простецком подходе к делам объяснению не поддавалось. Впрочем, далеко не это сейчас занимало мозг хитрого азербайджанца. Вот уже полчаса он смотрел, как «племянник» Серого обносит его казино и ничего не мог с этим поделать. Подаренные десять фишек давным-давно потяжелели в нулях настолько ощутимо, что, разговаривая, Вагиф начал сбиваться, коверкая русский, а то и вовсе переходя на родной язык — верный признак сильного беспокойства. Серый откровенно потешался, но объяснять происходящее отказывался, говорил, что еще не время. Пока все было не слишком критично, но маленький гаденыш Гера только что открыл для себя «кости» и теперь опустошал бюджет «Фортуны» с космической скоростью.

Сперва мальчишка прогулялся вдоль «одноруких бандитов». Просто шел по свободному ряду, закидывая подаренные жетоны в щели и здороваясь с «бандитами» за «руку». Услышав переливы выигрышного сигнала и звон извергаемых автоматами жетонов, мальчишка даже не оборачивался. Спокойно переходил к следующему, где повторял процедуру — буднично, точно дрова рубил. За ним по пятам следовал долговязый хмырь в очках, собирающий выигрыш — вы только подумайте — в ведро! Он же мотался с ним к обменнику, высыпал добычу прямо на стол ошалевшим девочкам и, приплясывая от возбуждения, ожидал, пока они произведут обмен. Он же заказывал пацаненку еду и напитки. Даже приносил самолично, не доверяя официантам.

Вагиф не верил в чертовщину и мистику, но то, что творил этот паскудник Гера, просто не поддавалось разумному объяснению. Самое плохое, что странная парочка, сопровождаемая парнями Валдая, сразу привлекла внимание завсегдатаев — людей непростых, денежных, властных. Перемещаясь шумной пьяной толпой следом за «чудо-мальчиком» (как его окрестила одна пожилая дама, жена влиятельного судьи), они с удовольствием наблюдали за удачливым новичком, вносящим приятное разнообразие в привычные вечерние развлечения. Прервать удачную игру залетного мальчишки у них на глазах Вагиф просто не мог, если, конечно, хотел сохранить клиентуру. А останавливаться «племянничек», кажется, не собирался.

— Сющщай, Серго-джан, — голос Вагифа дрожал от сдерживаемой ярости, — скажи свой племянник, пусть заканщивает, да?! Ты миня знаещ, я чилавэк с-с-с… пилять! — От избытка чувств хозяин казино выругался, щедро пересыпая русские матюки родной азербайджанской речью. — С-скажи ему, да?!

— Ну-ну-ну, Вагиф, старина! Ты не нервничай, от этого цвет лица портится. — Валдай примирительно поднял ладони. — Мальчишка играет честно, правил не нарушает, чего тебе до его фарта?

— Какой фарт, сющщай?! Какой фарт, э?! — взбеленился Вагиф. — С твой мальчишка рядам ни адин автомат правильно работать ни хочэт! Только выйгрищ, выйгрищ, выйгрищ! Кито так дела делаит, а?! Кито?!

— Сегодня выигрыш, завтра проигрыш, — потягивая пиво, философски заметил Серый.

— Это у нормальный человек так! А твой шайтан только выйгрыщ знает! Серго-джан, мамой килянусь, если ты…

— Остынь, Вагиф. Я этому пацаненку сам должен, как земля колхозу, — Серый вкратце поведал о своем споре. — Но видишь, не унываю, да? А знаешь почему?

— Пиливать я хотел! Или ты свой шайтан не оста…

— Остановлю, остановлю. При одном условии.

Поставив стакан на стойку. Серый внимательно посмотрел в глаза Вагифу. Паника плясала в расширенных карих глазах азербайджанца. Она гарантировала, что любое условие — любое — будет выполнено сию же минуту с максимальной точностью.

— Ты берешь своих ребят, немного, так, для поддержки штанов. И мы, все вместе: ты, я и мой «племянник» Гера — навещаем Ашота. Как тебе такой расклад? — Чтобы окончательно прояснить план действий. Серый добавил: — Гарантирую процент с выигрыша. Отобьешь бабки да еще наваришься. У Ашота ведь ставки повыше будут, не?

— Повыше, — медленно, обдумывая услышанное, повторил Вагиф. Уже практически без акцента.

— Ты в деле?

— В деле, Серго-джан! Только, ради всего святого, останови уже своего шайтана! — Вагиф молитвенно сложил руки.

— Договорились. Только он не мой, если что… — Серый улыбнулся и подмигнул азербайджанцу. — Давай собирай бойцов, и отчалим.

Вагиф быстро кивнул и тут же исчез. А Серый, прежде чем остановить Герку, сперва неторопливо допил пиво. Ночь обещала быть долгой, невероятно интересной и насыщенной делами. На пиво может не хватить времени.

Через пятнадцать минут, договорившись с мальчишкой о честном распиле следующего выигрыша, они мчались на другой конец Санкт-Петербурга уже тремя машинами.

К шести утра машин стало двенадцать.

* * *

Расчет оказался верным — ярко заявив о себе, Гера стал центром притяжения чужих интересов. Этим он решил сразу две задачи: обеспечил беспрепятственный проход в самые закрытые клубы Северной столицы и приобрел мощнейшую группу поддержки, вооруженную до зубов. Дальнейший ход событий от него уже почти не зависел. Став тем самым мелким камушком, вызвавшим сход лавины, Воронцов теперь несся в ее эпицентре, затягивая в самую гущу все новых и новых участников. Он лишь надеялся, что успеет зацепиться за какой-нибудь уступ, когда вся эта толпа обрушится вниз. В пропасть.

Жадность — отличное топливо для людей, нечистых на руку и склонных к легкой наживе. На жадности двигался вперед Вагиф, давным-давно вернувший свои деньги, но теперь желающий обогатиться за чужой счет. Окрыленный перспективами быстрого заработка, не требующего никаких вложений, на жадности работал курчавый Ашот, чье казино Герка красиво вынес за какие-то двадцать минут. И даже куда как более богатые и влиятельные представители криминального мира, ворочающие такими деньгами, что не снилось ни одному игорному клубу, вляпавшись в эту кашу, к концу ночи слетали с катушек, превращаясь в подозрительных скряг.

Век информационных технологий оправдывал свое название, разнося новости по городу задолго до того, как кортеж из больших черных машин подъезжал к очередному нелегальному игровому клубу. Уже через пару часов происходящее потеряло всякую связь с реальностью, превратившись в какой-то балаган. В цирк на колесах. К процессии присоединялись все новые и новые люди. Назначались «стрелки», прямо на месте «терлись базары» и велись подчас довольно грубые «разборки». Желающие присосаться к странному новому бизнесу выстраивались в очередь, угрозами, шантажом и подкупом выбивая места рядом с Воронцовым. Делились проценты, доли и даже доли долей. Бандитов не смущало, что деньги эти, по сути, никому из них не принадлежат.

Иногда, в редкие минуты спокойствия, переезжая из одного казино в другое, Гера ловил себя на мысли, что поездки по ночному Санкт-Петербургу в сопровождении бандитских «бригад» — это, вероятно, фееричное зрелище. Напуганные летящими слухами, владельцы казино уходили в глухую оборону, наотрез отказываясь впускать толпу вооруженных людей, чьи глаза горели безумным огнем невиданного азарта. Или, напротив, уповая на теорию вероятности и шулерское оборудование, широко распахивали двери, устраивая аттракцион неслыханной щедрости. Этих самоуверенных наглецов, посмевших сомневаться в его удаче, Гера обыгрывал с особым удовольствием. Шоу так шоу, он согласен! «Чудо-мальчик» устраивал возбужденным выпивкой ночным зевакам такое представление, о котором каждый из присутствующих эмоционально рассказывал даже несколько десятков лет спустя.

В эту ночь Воронцов многое делал впервые. Он освоил рулетку, блек-джек, кости и покер. Последний, правда, больше в теории. Сидеть за сложными карточными играми, к сожалению, не было времени. Он мимоходом поглощал дорогущие изысканные блюда, что притаскивал ему услужливый Жердяй. Пришлось даже попробовать какой-то безумно крепкий, обжигающий горло коктейль, которым Герку угостил кто-то из сопровождающих. Под довольный хохот и аплодисменты зрителей Воронцов «на удачу» взасос целовал девушку с внешностью и фигурой топ-модели. Он узнал, как стучит металлический шарик, перепрыгивающий ячейки рулетки, и каково на ощупь зеленое сукно игорных столов. Но при этом ни на секунду не позволил азарту затуманить свой разум.

Герке оставалось лишь подталкивать жадность окружающих в нужную сторону. Попав в колею, эти люди перли с упорством бронепоезда, не требуя дополнительных инструкций, добровольно взваливая на себя решение возникающих трудностей — тех, которые можно решить при помощи денег, крепких кулаков или оружия. С легкостью делясь выигрышем со своими сопровождающими, Гера преследовал одну лишь цель — вычерпать всю доступную ему удачу. Он собирался достичь «дна колодца». Пятачок сопротивлялся, юноша чувствовал это. Отдавая удачу, он тут же выигрышем восполнял потраченное. И все же Воронцов понимал: то, что он сейчас вытворяет, это и есть предложенный судицами прыжок с моста без страховки. Только с чуть большими шансами остаться в живых. Первый робкий шажок к краю.

Теперь уже не имело смысла таиться. Перевозящий Воронцова бандитский кортеж давным-давно перебрался в центр. Кипучая фонтанирующая удача, главная участница этого «крестового похода против азартного греха», взбудоражила каждого питерского сборщика. Герке казалось, что он видит зеленоватый след, тянущийся за ним пролитой краской. На свет счастливой монеты сползалась разная нечисть, всевозможные охотники за удачей. Он видел их, сутулых, прячущихся в тени арок и переходов, отбрасывающих нечеловеческие тени, чувствовал на себе алчные взгляды. Но количество сопровождающих Герку вооруженных людей отпугивало даже самых злобных, отчаянных и кровожадных.

В игру уже давно влились по-настоящему серьезные люди, постепенно выдавливая из «бизнеса» конкурентов помельче. Едва отбив свои деньги, сошел с дистанции дальновидный Ашот, выгодно продав свое место пузатому дядьке в невозможно устаревшем малиновом пиджаке. Под давлением авторитетных коллег по цеху, ругаясь от досады, выбыл Вагиф. Сопровождающие сменяли друг друга с такой частотой, что вскоре Воронцов просто перестал запоминать их имена или клички. Один только Валдай каким-то чудом оставался рядом, не обращая внимания ни на посулы, ни на угрозы. Окончательно захмелевший, он таскался следом за парнем, продолжая рассказывать всем окончательно утратившую правдоподобие байку про племянника из Вологды. Казалось, ему единственному удалось сохранить какую-то иллюзию здравого смысла. Поэтому, когда Жердяй, улучив момент, что-то нашептал ему на ухо, Серый не удивился, а тихонько полуутвердительно спросил в ответ:

— Дергать собираетесь?

Жора кивнул с самым серьезным видом.

— Давно пора, — Серый обвел мутными глазами очередной переоборудованный под азартные игры подвал класса «люкс». — Вы такое осиное гнездо разворошили, что…

Он покачал головой, давая Жердяю возможность здраво оценить всю серьезность ситуации. К этому моменту Серый уже начисто забыл, что, по сути, сам заварил эту кашу.

— Чем дольше тянете, тем уйти сложнее будет… впрочем, и так уже поздно. Не выпустят вас, слышишь, каланча? Вы таких людей в это дело втянули, мама дорогая!

Поманив бармена, Серый нетвердым жестом попросил «повторить». На стойке мгновенно выросла стопка с кристально прозрачной водкой, леденящей одним своим видом. Серый аккуратно приподнял ее, ритуально выдохнул в сторону… но донести до рта не сумел. С удивлением посмотрел на отказывающуюся слушаться руку. Тощий спутник удачливого пацаненка Герки без видимых усилий удерживал его за предплечье. Как ни пытался Валдай перебороть очкарика, но сдвинуть руку не мог даже на миллиметр.

— Поможешь? — прошипел тощий. Лицо его на какой-то миг изменилось настолько жутко, что Серый разом протрезвел. Мотнул головой, отгоняя морок, недоверчиво посмотрел на полную стопку. Вытянутое лицо тощего не выражало никаких эмоций. Обычная заурядная физиономия. Никаких клыков и горящих огнем глазных впадин. И все же стопку Серый отставил в сторону.

— А куда деваться. Только пистолет вам зачем? Народу — прорва, и каждый при стволах. Всех не положите…

— Хочешь проверить, насколько далеко простирается его удача? — Мутные глаза за стеклами очков фанатично блеснули. — Твое дело маленькое — рюкзак, ствол и объявить об окончании банкета.

— Да хоть два ствола, — Валдай покачал головой. — Делайте что хотите…

Плюнув на последствия, залпом проглотил обжигающую водку. Шут с ними, с дьявольскими мордами. Для храбрости выпил, не для потехи. Подойти к этим людям и объявить, что «концерт окончен»… Действительно проще сказать, чем сделать.

* * *

Проводить разбор полетов поехали на заброшенный цементный завод. Место глухое, безлюдное. От основных маршрутов общественного транспорта далеко — меньше шансов натолкнуться на случайных свидетелей, внезапно ощутивших в себе тягу к эстетике заброшенных зданий. Уже после, когда отгремели выстрелы и затихли крики жертв, Валдай тихонечко выведал, что мысль о «заброшке», озвученную охранником какого-то авторитетного вора, на самом деле подкинул тощага-очкарик, Геркин опекун. После этого у Серого возник закономерный вопрос — с чего вдруг без малого полтора десятка деловых людей надумали решить дела так, как делали это в пресловутые девяностые? Но тогда такой выбор показался всем логичным.

Утро еще не занялось, оставаясь на уровне предчувствия. Но, судя по некоторым признакам, обещалось быть таким же беспросветно серым, как проникшая во все уголки заброшенного завода цементная пыль. Среди роскошных автомобилей авторитетов «бумер» Валдая выглядел машиной бюджетной, если не сказать бедной. Зябко поеживаясь, Серый вылез в предрассветную хмарь, опустившуюся, казалось, до самой земли. Кажется, лето, в конце концов, сдалось, уступая позиции хищной рыжей осени. За Серым потянулись «бойцы», раздраженные, не выспавшиеся, измотанные нервным напряжением. Они отчетливо понимали, в какой крутой замес их втянуло, но бросать предводителя считали «западлом». Тихой сапой, действуя с невозможной для такого угловатого тела плавностью, из машины вытек тощий. Без спросу открыл багажник, с легкостью вздернул рюкзак на плечо и скрылся в сумерках, только его и видели. На его уход никто не обратил внимания. Даже окликать не стали. Главное сокровище по-прежнему оставалось на месте — Герка Воронцов, мальчишка с божественной удачей, неторопливо выбирался из салона. Точно по команде, захлопали дверцы выстроившихся полукругом машин. Авторитеты в сопровождении охраны потянулись на высвечиваемый двумя десятками фар пустырь, словно мотыльки на свет. Серый загрустил. От назревающей ситуации ему вдруг остро захотелось уехать к матери в деревню. Если не на всю оставшуюся жизнь, то на большую ее часть — точно.

Валдай ждал подставы. Нутром чувствовал, не обойдется без пальбы. Но что переговоры пойдут наперекосяк, даже не начавшись? Нет, это оказалось полной неожиданностью! Герка просто повернулся спиной к слепящим фарам и пошел прочь. Вернее, попытался пойти. Относительную тишину заброшенного завода расколол громоподобный выстрел. Первый из тех, что еще прозвучат здесь в скором времени.

— А ну стоять! — Высокий мужчина с абсолютно диким взглядом застыл, направив в небо дымящийся ствол «стечкина». — Стой, мальчик, — уже мягче попросил он. — Не торопись. Со мной поедешь…

Гера остановился. Повернулся медленно, как будто неохотно. Но когда мощные фары высветили его лицо, Валдай внутренне похолодел. Пацан улыбался. И это было безумнее, чем вся сегодняшняя ночь. Чем мерещащиеся с перепою черти. Безумнее, чем сумасшедший дом.

— Ты, Захар, что-то больно быстро за всех решил, — раздался глубокий, прокуренный голос.

Говорящий выглядел лет на пятьдесят с длинным хвостиком. Сквозь черноту стильной стрижки то там, то здесь просматривались серебряные месторождения седины. Оружия при нем не было, однако пять стволов держали названного Захаром на мушке.

— Я так думаю, мальчонка должен со мной ехать. Я человек старый, опытный, ребенка не обижу…

В повисшей тишине звуча в разы громче недавнего выстрела, защелкали снимаемые предохранители. Все взяли на прицел всех. Люди недоверчиво переводили стволы с одной цели на другую, не зная, кто друг, а кто враг, но подсознательно понимая, что друзей здесь нет и быть не может. Образовавшееся напряжение уплотнилось настолько, что казалось, пули застрянут в нем, точно в желе. Закрыв глаза, Валдай, так и не отошедший от своей верной «бэхи», молился, кажется, в третий раз в своей грешной жизни. Он просил Всевышнего уладить дело хотя бы малой кровью, что, учитывая плотность заряженного оружия на квадратный метр, тянуло на самое настоящее чудо.

Чуда не произошло. Точно острый нож, нервную тишину разрезал звонкий, абсолютно спокойный голос:

— Ну вы тут сами друг друга перестреляете. Я пойду, пожалуй.

И центр внимания наконец-то сместился.

— Никуда ти, билять, ни пайдешь! — истерично выкрикнул высоченный усатый кавказец, наводя свой «ТТ» на Геру.

— Самвэл, не пори горячку, — попытался урезонить коллегу по цеху Седовласый. — Продырявишь мальца, сам себе руки отгрызешь!

— Поди лучше еще кокса нюхни, — хохотнул кто-то из толпы, — а то нервы ни к черту.

Однако люди Седовласого, повинуясь какому-то неслышному приказу, также сместили прицел в сторону мальчишки. Один пистолет. Второй. Пять. Десять. Недоверчиво снимая с мушки недавних врагов, все переводили стволы на него. А Герка…

Он раскинул руки в стороны, будто собираясь обнять всех присутствующих. И рассмеялся. Искренне, заразительно рассмеялся. Он сам приглашал их стрелять в него. Буквально умолял вдавить напряженные спусковые крючки. Даже будучи сторонним наблюдателем, Валдай покрылся здоровенными мурашками. Пацан реально нагонял на него жути. Да что там — на всех нагонял.

— Да кто ты, бл…дь, такой!? — взвизгнул Захар.

— Слышь, шкет, — голос Седовласого ощутимо подрагивал. — Я тебя сейчас через колено перекину да ремня всыплю! Ты чего это удумал?!

— Подойдешь к нему, я тебе в башке дырок наделаю, — вклинился в разговор доселе молчавший мужчина азиатской внешности.

Ситуация складывалась патовая. Никто не мог подойти к мальчишке, опасаясь выстрела в спину, и при этом каждый понимал, что стрелять в него никто не…

— Иииииий, сюк-ка! — внезапно заверещал Самвэл. То ли не выдержали расшатанные кокаином нервы, то ли просто утомило ожидание, но пистолет в его руке выплюнул короткий огненный лепесток. А потом взорвался, напрочь оторвав своему хозяину четыре пальца.

Словно по команде, пустырь разразился грохотом выстрелов вперемешку с отчаянными криками. Обезумевший от боли Самвэл ползал по земле, кровавой культей пытаясь поднять оторванные пальцы. Медленно оседал на землю безоружный Седовласый, удивленно глядя на набухающую красную кляксу у себя на груди. Держась за лицо, воя, словно обдираемый заживо пес, по площадке метался, сталкиваясь с другими ранеными, чей-то ослепший охранник. Взрывались стволы, пули рикошетили мало что не от воздуха, охранники беспорядочно палили по всему, что двигалось… А чертов мальчишка продолжал стоять, точно мишень в тире. Вокруг него гибли люди, но сам он по-прежнему оставался неуязвимым. Ни один выстрел его даже не задел.

Но все это — кровь, ужас, боль, изувеченные конечности — все это меркло перед отчаянными воплями не желающих упускать свою добычу бандитов. С ужасом смотрел Валдай на них и не видел людей — лишь окровавленную жадную биомассу, сочащуюся алчностью, страхом и ненавистью. Дрожащими руками он вынул из кармана почти пустую пачку сигарет и торопливо подкурил. Наклонившись над огоньком, он пропустил тот момент, когда из темноты позади Геры вынырнул тощий очкарик, сграбастал мальчишку мосластыми конечностями и тут же нырнул обратно.

* * *

Болтаться в руках Жердяя — не самый удобный способ передвижения, но выказывать недовольство сейчас было бы верхом глупости. Даже с Геркой на руках в качестве балласта очкарик бежал вдвое быстрее и правильнее. Жердяй уносил его тайными тропами ловцов удачи. Подальше от выстрелов и смерти. Потому что удача имеет препаршивейшее свойство — изменять в самый ответственный момент.

Проскочить под самым носом сборщиков, плотным кольцом обложивших заброшенный завод, оказалось непросто. Чужое везение тянуло их, точно гигантский магнит металлические предметы. Сатанея от невозможности добыть желаемое, они из темноты наблюдали за разворачивающимися событиями, готовые вот-вот броситься в самую гущу свалки. И все же Жердяй вырвался. В этом ему помог многолетний опыт жизни в бегах, отличное знание местности и… Геркина удача, конечно же. Не монеты, а самого мальчишки. Прошедшая ночь что-то изменила в нем, из обладателя удачи превратив в ее носителя. Но сейчас Жердяй ему практически не завидовал. В качестве оплаты за свои услуги он тащил на плечах столитровый рюкзак, доверху набитый тугими пачками крупных купюр. Свою порцию «шоколада».