Рассказ одного из виднейших послереволюционных русских историков М. Н. Тихомирова (1893—1965), написанный в 1940~х годах, — последнее по времени сочинение, специально посвященное личности святой благоверной княгини Ольги. Более того, М. Н. Тихомиров при жизни не смог опубликовать свое сочинение: оно появилось в печати лишь в 1974 году, к тому же в предназначенном только для самих историков издании «Рукописное наследие академика М. Н. Тихомирова в Архиве Академии наук СССР. Научное описание», вышедшем в свет мизерным тиражом 2000 экземпляров.

Это показывает, насколько насущна предпринятая журналом публикация материалов в рубрике «Русская история в лицах». Совершенно необходимое для истинного понимания и переживания родной истории представление о жизни и характерах основных деятелей этой истории, по сути дела, недоступно современному читателю; он может обращаться только к старинным (и неизбежно так или иначе устаревшим) книгам.

Но я считаю важным еще раз подчеркнуть (хотя уже неоднократно делал это в печати), что в таком, прямо скажем, диком положении вещей повинны не историки; ведь вот даже и занимавший достаточно    прочное положение в Академиинаук М. Н. Тихомиров не смог опубликовать свой обращенный к широкому читателю рассказ о святой Ольге!

Каждый, кто всерьез познакомится с научной деятельностью отечественных историков в послереволюционные десятилетия, не сможет не признать, что лучшие из них продолжали работать даже в самые тяжелые времена. Но одно дело — научное исследование истории, и существенно другое — изложение результатов этого исследования для широких читательских кругов. Наши историки, повторю, много сделали (особенно за последние десятилетия) для познания Древней Руси и ее основных героев, но плоды их работы чаще всего оставались в обращенных к узкому кругу специалистов статьях и книгах.

Уместно добавить, что исследование новой и новейшей истории России и ее основных деятелей находилось в еще более печальном положении. Тут запрещались и преследовались даже и те стремящиеся к объективности работы, которые были предназначены для специалистов. Приведу один выразительный пример.

В 1978 году вышла малотиражная чисто «научная» книга историка В. С. Дякина «Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907—1911 гг.». Исследование это, как можно понять из самих его хронологических границ (1907—1911), было посвящено времени П. А. Столыпина. В названии книги имя этого великого государственного деятеля в сущности было необходимо — ведь оно предстает почти на каждой ее странице. И ясно, что историк не ввел это имя в название своей книги, дабы, как говорится, не дразнить гусей. Но, несмотря на это, «гусь» нашелся и написал следующее:

«Согласно принятому взгляду... Столыпин — крайний реакционер, проводник политики, вошедшей в историю (позволительно спросить: в чью именно «историю»? — В. К.) под именем столыпинской реакции. В. С. Дякин не только не согласен с такой трактовкой, но весь пафос его книги направлен на опровержение этого взгляда... Неудобство этой позиции состоит в том, что она очень близка, если не сказать больше, к точка зрения октябристов и даже националистов (имеются о виду русские партии 1900—1910-х годов. — В. К.). Именно они, в частности Гучков и Шульгин, доказывали, что Столыпин, будучи мудрым консерватором, хотел добиться «конституционного» обновления России путем реформ, но без западноевропейского «парламентаризма», с сохранением «исторических устоев»...» [1]А. Я Аврех. Царизм и IV Дума М., 1981. с. 11
.

Так специалист по разоблачениям А. Я. Аврех докладывал о «неблагонадежности» историка В. С. Дякина, И нельзя не выразить глубокого уважения к историку, который еще в 1970-х годах не страшился рассказать правду о деятельности Столыпина.

Но вернемся к святой княгине Ольге. Прошло уже тысяча с лишним лет со дня ее кончины, но память о ней — пусть и не очень подробная — живет в каждом русском человеке.

Видный деятель современной православной Церкви отец Иннокентий (Просвирнин), любовно разыскивающий следы жизни святой княгини, еще в 1970-х годах (когда о прошлом вспоминали гораздо реже, чем теперь) рассказывал мне, как он, в частности, стремился установить, где именно находился терем Ольги в ее замке-крепости Вышгороде, около Киева. Местная жительница, увидев, что приезжий человек что-то ищет взглядом около ее дома, вызвалась помочь ему. И когда он. захваченный врасплох, признался в чем цель, его поисков, женщина радостно поведала, что терем Ольги, как рассказывала ей ее бабушка, стоял когда-то прямо вот здесь, на месте этого огорода...

Предание это может показаться безосновательным мифом — разве, мол, способна людская память передать весть через целое тысячелетие?! Но мы редко вдумываемся конкретно в реальность человеческого времени. Что такое тысячелетие? Это тридцать человеческих поколений. А если иметь в виду смену трех поколений, которые, как правило, знают друг друга — то есть дед — отец — внук или бабушка — мать — внучка окажется, что со времен святой Ольги всего только десять бабушек должны были передать своим внучкам: «Здесь вот, — как мне говорила моя бабушка, стоял Ольгин терем». И значит, не так уж маловероятно, что женщина, жившая в Вышгороде в недавнем 1969 году (а святая Ольга скончалась 11 июля 969 года), поведала отцу Иннокентию чистую правду.

М. Н. Тихомиров написал свое сочинение с святой Ольге около полувека назад. А с тех пор историки совместно с археологами открыли или заново осмыслили многие явления и события времен Ольги.

Так, целый ряд историков заново исследовал отношения княгини Ольги с правителями Византии — крупнейшей и культурнейшей державы той эпохи. Есть все основания полагать, что вскоре после начала своего правления, то есть после гибели князя Игоря. Ольга устанавливает самый тесный союз с Константинополем.

Как известно, ее предшественники князья Олег и Игорь совершили жестокие атаки против Византии, причем Игорь даже пренебрег заключенным ранее и выгодным для него договором о мире с этой великой державой... Между тем Ольга, возможно, уже в 946 году (то есть через год после гибели своего супруга) отправилась в Константинополь с мирным посольством [2]Следует отметить, что историки — прежде всего Г. Г. Литаврин — в последнее время ведут содержательную полемику вокруг даты посольства Ольги в Константинополь: отстаивается и 946, и 955 год, и даже идет речь с возможности двух посольств Ольги.
и установила с Византией (правда не без труда и трений) военные, политические, торговые и культурнее отношения, не говоря уже о том, что Ольга (и, несомненно, многие люди из ее окружения) приняла христианство по греческому обряду.

С другой стороны, княгиня (о чем рассказывает М Н. Тихомиров) предприняли усилия для установления отношений со сложившейся в ее время в Западной Европе «Священной Римской империей германской нации».

Нужно представить себе место Руси на тогдашней политической карте: к западу от нее формировалась — на основе германской государственности Священная Римская империя, к югу вступила в период очередного расцвета и могущества Византийская, а еще оставался восток, где находился ближайший сосед — Хазарский каганат (тюркское слово «каган» означает титул, равный императору; то есть речь шла также об империи).

В сочинении М. Н. Тихомирова об Ольге, написанном в 1940-х годах, ничего не сказано о Хазарском каганате, ибо наиболее серьезные и содержательные исторические исследования о нем появились позже — в 1950—1980-х годах (работы М. И, Артамонова, С. А. Плетневой, Л, И. Гумилева, А. П. Новосельцева, А. В. Гадло, А. Н. Сахарова и других). Ныне все более утверждается понятие о том, что правлению святой Ольги предшествовали тяжелые войны с Хазарским каганатом,

Войны с ним начались значительно раньше — еще в 820—830-х годах, но достигли новой остроты во времена князей Олега и Игоря. Л. Н. Гумилев обратил сугубое внимание на тот факт, что в наших летописях есть большие пропуски — с 885 по 903 год (то есть семнадцать лет) и с 920 по 941 год (двадцать лег) — как будто в столь долгие периоды на Руси не происходило никаких существенных событий. Между тем из других исторических источников — арабских, хазарских, византийских и т. д. — известно о столкновениях Руси с Хазарским каганатом именно в те времена. Вполне возможно, полагает Л. И. Гумилев, что летописцы предпочитали не упоминать тяжелые поражения, нанесенные тогда Руси Хазарским каганатом. Более того, есть немало сведений, показывающих, что Хазарский каганат заставлял русских князей совершать походы против враждебной ему Византии, а также мусульманских городов на берегах Каспийского моря; при этом важно учитывать, что речь шла о походах по воде, на ладьях, которые в изобилии имелись только у Руси, пользовавшейся в древности главным образом (хотя бы из-за покрывавших ее непроезжих лесов) водными путями.

Из летописи явствует, например, что действия Игоря во время похода на Византию направляли воинствующе антихристианские цели. Воины Игоря так обращались с пленными христианами: «одних распинали, в других же, расстанавливая их как мишени, стреляли... Много же и святых церквей предали огню».

А ведь из той же летописи известно, что в дружине Игоря было много христиан, которых в то же самое время «приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьём» (в Киеве). Л. Н. Гумилев обоснованно отмечает, что воины Игоря, вошедшие в Византию, «имели опытных и влиятельных инструкторов» — из непримиримо враждебного христианской Византии Хазарского каганата [3]Л. Н. Гумилев. Древняя РУСЬ И Великая степь. М., 1989. с. 194 — 195.
...

У Руси не было никаких основательных причин атаковать Византию, которая никогда на нее не нападала и была для нее важнейшим торговым партнером. Л. Н. Гумилев доказывает, что на определенное время Хазарский каганат «сумел подчинить себе русских князей до такой степени, что они превратились в его подручников и слуг, отдававших жизнь за чуждые им интересы», и что князь Олег «в наследство Игорю ...оставил не могучее государство, а зону влияния Хазарского каганата» [4]«Русская литература», 1974. № 3. с. 167, 168.
.

Об этом же говорит и совсем другой видный современный исследователь — В. Н. Топоров, полагающий, что во времена Игоря «ситуация в Киеве... характеризуется наличием в городе хазарской администрации   и   хазарского    гарнизона» [5]Russian Literature, Amsterdam, 1988, XXIV, с.  24.
.

Это, в частности, подтверждает летопись, в которой упомянуты существующие с X века киевские урочища (местности, районы) Козаре и Жиды (ведь иудейская религия господствовала в Хазарском каганате), а также Жидовские ворота.

Но существуют и свидетельства прямого современника и даже собеседника святой Ольги — византийского императора Константина Багрянородного (905—959), фактически правившего с 945 года. В своем известном сочинении «Об управлении империей» он сообщает, что в Киеве есть крепость, называющаяся «Самватас». Современный исследователь А. А. Архипов убедительно доказывает, что это древнееврейское название («Самбатион»), означающее «пограничную» реку (то есть Днепр, который правители Хазарского каганата считали своей западной границей) [6]История русского языка в древнейший период. М., 1984. с. 224 — 240.
. В этой крепости и размещался «хазарский гарнизон».

Кроме того, император свидетельствовал, что юный сын Ольги Святослав находился отнюдь не в Киеве, а в «Немогарде»; долго считалось, что речь шла о Новгороде, но сейчас высказывается точка зрения, согласно которой имелся в виду Невогород (ныне — Ладога), расположенный в 200 км к северу — не у истока, а у устья Волхова, впадающего в Великое озеро Нево (теперь также называющееся Ладожским). Во всяком случае бесспорно пребывание юного Святослава не с матерью в Киеве, а в отдаленном на 800 или 1000 км городе Северной Руси.

Но более тоге, и сама княгиня Ольга пребывала не в Киеве с его хазарской крепостью Самбатион, а в двадцати километрах севернее, где на крутом берегу Днепра ею был создан мощно укрепленный Вышгород. Новейшие археологические исследования в Вышгороде установили, что в нем сохранились — особенно в местности, до сих пор зовущейся Ольжиной горой, — следы жизни середины X века, в том числе византийская керамика и восточные украшения (например, бронзовый цеподержатель IX—X веков), которые можно даже было бы отнести к вещам самой княгини.

Наиболее же существенно, что, как выяснено археологами, «в X в, часть городища (Вышгородского. — В. К.) была занята производственными комплексами, связанными с железообрабатывающим производством. К середине XI в. «квартал металлургов» суживается, на его месте появляются жилые усадьбы» [7]Археологические исследования Киева 1978 — 1983 гг.. К., 1985. с. 13.5 (работа Л. В. Пекарской и В. К. Зоценко «Археологические исследования Вышгорода в 1979 — 1981 гг.»). М., 1989. с. 200 — 205]
.

Из этого естественно сделать вывод, что именно при Ольге в Вышгороде изготовлялось оружие, необходимое на случай хазарского нападения (иначе просто непонятно, зачем создавать «квартал металлургов» в городке, расположенном всего в двадцати верстах от Киева; примечательно к тому же, что позднее «квартал» суживается за ненадобностью).

Л. Н. Гумилев, доказывающий, что ко времени правления Ольги Хазарский каганат сумел в той или иной мере установить свой диктат над Русью, связывает с этим, в частности, и гибель Игоря, который вынужден был увеличить размер дани, собираемой им с племени древлян, не из личной корысти, а потому, что приходилось платить большую дань Хазарскому каганату. Но древляне не хотели с этим считаться и обрекли супруга Ольги на жестокую казнь [8]Л. Н. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989. с. 200—205.
.

Княгиня Ольга отомстила древлянам за гибель мужа и, как сказано в летописи, «возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольги». Вполне вероятно, что «две части» дани попадали в расположенную тогда в Киеве хазарскую крепость Самбатион...

Но княгиня Ольга смотрела далеко вперед. Она отправила сына на север, в Новгород или же з Незогород (Ладогу), и не только ради его безопасности, но и ради того, чтобы он, подрастая вдали от хазарских глаз, готовил могучую дружину для войны против каганата. Ольга вступила а тесный союз с Византией, что в свою очередь помогло ей установить союзные отношения со связанными с империей воинственными печенегами (эти отношения испортились лишь позднее, в 968 году, когда Святослав вступил в конфликт с Византией); печенеги, как известно, поддержали Русь в войне с хазарами.

Современные историки (В. Т. Пашуто, А. Н. Сахароз, Г. Г. Литаврин) выдвинули версию, согласно которой княгиня Ольга, отправляясь в Константинополь, взяла с собой Святослава, имея намерение, в частности, попытаться обручить его с дочерью византийского императора, который, правда, не согласился на это предложение. В составе блестящего посольства Ольги (более ста человек, среди которых 14 знатных приближенных, 20 специальных «послов», священник Григорий, три переводчика, 43 купца и т. д.) был некий анонимный «родственник», который имел ранг второго лица после княгини. Не исключено, что это был оберегаемый своим инкогнито будущий князь. Путешествие в Константинополь, без сомнения, обогатило его сознание.

Позднее Ольга женила сына на дочери побежденного и убитого ею древлянского князя Мала, которую она взяла (после гибели ее отце) в свою свиту. Тем самым княгиня, несомненно, добилась определенного примирения и с древлянами.

Когда в 960-х годах (историки сейчас спорят о точной дате) молодой Святослав отправился в победный поход в столицу Хазарского каганата Итиль, он, в сущности, во всем опирался на предшествующие деяния своей матери.

Все это говорит об истинном    величии святой Ольги как политической и государственной деятельницы Руси, И, конечно, величайший духовный смысл имело обращение русской княгини к христианству.

Правда, это обращение не дало прямого продолжения и развития, так как Саятослав, выросший в Северной Руси, в человеческой среде, куда свет христианства еще не проник (в Киеве ко времени крещения Ольги было ужа много христиан; в 944 году там имелось несколько церквей, в том числе соборная церковь святого Ильи), не смог разделить духовное озарение своей матери. Он говорил ей: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться».

Святая Ольга так выразила свою надежду: «Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне». И то, что жило в Ольге, воскресло в ее внуке (сыне Святослава) Владимире, который рос на ее руках [9]Замыслы Ольги, ее воля осуществлялись в жизни внука - так, он сделал то, что не удалось Святославу, — взял в жены дочь императора Византии.
. Как писал в X! веке монах Киево-Печерский лавры Иаков, «взыскал и воспринял спасение Владимир от бабки своей Ольги»...