Беглецам предстояло проехать, по меньшей мере, семьсот километров. Денис сказал, что такое расстояние можно преодолеть за световой день, что это не очень-то далеко. Но проблема была в том, что уже начало пятого вечера, а значит, придётся ночевать где-то по пути. Выйдя из газели, парочка отправилась к дорожной развязке.

— Почему нельзя тут стать? — Снова закапризничала Катя.

— Потому что нас здесь не видно даже, а за развязкой трафик больше.

Девушка продолжала обдумывать всё происходящее. Кто повезёт их без денег, кому они нужны на дороге? Что за волшебная лагуна с пляжем, почему именно туда? Ну, вот доберутся они, и что дальше? Жить там будут на берегу, хижину построят, детей нарожают? Бред какой-то. Как инквизиторы смогли их найти, может как-то запеленговали то, что кто-то меняет мир под себя?

— Дэнчик, мы же бесплатно собираемся ехать? Нас же просто так не возьмёт никто.

— Возьмут, не бойся, быстро уедем.

— Ты сейчас машину вызывать будешь как дождь или как проход на крышу, и нас засекут Смиты. — Паниковала Катя. Путешественники уже дошли по пыльной обочине до развязки и перебегали дорогу.

— Думаешь, они нас так нашли? Блин, не подумал… Ладно, будем стопить без хитростей, всё равно уедем.

Парочка шла по полосе, предназначенной для разгона машин, выезжающих на трассу после поворота. По сути, эта полоса была вроде асфальтированной обочины, очень удобное место для автостопа. Дойдя до середины этого дорожного аппендицита, ребята остановились и закурили.

Катя продолжала думать, ей казалось, что у неё ещё есть шанс остаться в Ростове, но для этого нужно срочно во всём разобраться.

— Слушай, ты же говорил про то, что мы меняем мир вокруг себя мыслями, что он состоит из бесконечного хаоса, а потом говорил, что мы создаём то, о чём думаем, затем рассказывал о том, что каждый — это центр своей вселенной. Тут многое не сходится. Я просто хочу понять, что происходит и зачем мы нужны тем мужикам.

— Да всё тут сходится. Это части одной и той же теории.

— Что?! Теории? — Катя вдруг взбесилась. — Так это всё просто теория?!

— Да что тебя тут теперь не устраивает? Теория. Такая же теория, как и теория эволюции, как теория «Большого взрыва» или утверждение о том, что Земля круглая. Это всё такие же теории. Тебе слово это не понравилось что ли?

— Слово?! Да это всё меняет! Получается, что всё на самом деле может быть совсем иначе! А то, что ты рассказывал — это догадки и домыслы. Теория! Земля круглая и это не теория, а доказанный факт, а теория Дарвина, это целая наука!

— Это не бóльшие домыслы, чем заявление о том, что мы произошли от обезьян. Хотя Дарвина преподают в школах, как и то, что земля круглая. Двести лет назад учёные и весь мир считали, что человека создал бог, лет четыреста назад — все свято верили в теорию о плоской земле. Да ещё в моё детство считалось, что вселенная бесконечна, а теперь и эту теорию переплюнули — сказали, что знают размер, массу и всё остальное, даже могут посчитать, когда вселенная развалится. Теории приходят и уходят. Наши дети, ну максимум внуки, станут свидетелями того как выяснится, что Земля наша не имеет и никогда не имела форму шара, как и не была никогда плоской. Возможно, отменят идею о солнечной системе из-за того, что она морально устареет и перестанет соответствовать новым теориям. И это всё будет логичнее чем, то чему нас с детства учили. Надо смотреть не на теорию, а на то, как мы можем её применить, и телекинез — очень даже применим. А на сколько он близок к абсолютной истине — не очень-то и важно.

— Земля не круглая — это уже бред. — Катя с улыбкой смотрела на Дениса и плохо понимала, о чём он вообще говорит.

— Ага, Земля не плоская — это уже бред. Так говорили люди несколько сотен лет назад и могли легко опровергнуть утверждения Галилея с Коперником. Но это не меняет сути вещей, люди продолжают жить, как жили, с любыми убеждениями.

— Но если Земля не круглая — то какая?

— Да пофигу мне какая она! Пусть будет хоть квадратная или даже в виде петли Мёбиуса. Нет разницы, ты не понимаешь? Я тебе вообще о другом говорю сейчас! — Денис начал выходить из себя.

— Нет, не понимаю. Ну, а как, по-твоему, спутники летают? Люди же были на орбите и на луне даже. — Катя пыталась отстоять свою точку зрения.

— Какие спутники? — Денис снова заговорил с Катей как с маленьким ребёнком, — Ты о них знаешь, только потому, что тебе о них сказали! Задумайся, если бы тебе о них не сказали — ты ни за что не догадалась бы. Так со всей информацией: люди знают только то, что им сказали, сам человек не знает вообще ничего. Спутники можно легко подделать, была бы в этом нужда. Ты их видишь только в виде значка на экране навигатора, тебе показывают их по телевизору и больше ничего. Да даже если они действительно летают — это ещё ничего не доказывает. Мы можем очень успешно пользоваться законами физики, не зная их. Может мы неправильно трактуем свои наблюдения, но при этом на деле пока что всё идёт гладко? Задумайся, так, даже очень может быть. Про лоботомию слышала?

— Это когда кусок мозга отрезали? Так это когда же было?

— Это было во времена наших бабушек и дедушек! Совсем недавно! Людям через глазницы раскурочивали часть мозга какими-то спицами и это считалось лечением! Чуть больше полувека назад это было нормой. Теперь любой школьник, даже не зная нюансов, понимает, что это полный бред. Но тогда теория работала на практике, миллионам людей сделали лоботомию. Понимаешь, о чём я говорю.

— Не совсем. — Катя успокоилась и облокотилась на пыльный заборчик, стоящий вдоль дороги.

— То, что я тебе про силу мысли говорил — это такая же теория, как и всё то, что ты вообще знаешь. Любое твоё знание может оказаться ошибочным, вообще любое, и нет разницы, как ты к этому относишься, точнее она есть, но только для тебя лично, ведь ты и есть окружающий тебя мир. Истина, лишь то, во что ты веришь. — Денис сделал паузу, а потом подытожил всё сказанное. — В целом — я могу ошибаться ни больше, ни меньше, чем, к примеру, тот же Эйнштейн со своей относительностью. Теперь поняла?

— Теперь, да. — Катя поняла не всё (она не имела ни малейшего понятия о теории относительности), но то, что до неё уже дошло — просто взрывало мозг безо всякой лоботомии. — Ты поэтому не хотел мне рассказывать, как и почему исполняются желания, только рассказал, как достичь желаемого и всё? Ты сам не до конца, веришь, в эти законы мысли?

— Да, и поэтому тоже. Я вообще ни во что до конца не верю. — Грустно ответил Дэн.

Денис повернулся лицом против движения и поднял руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Катя стояла рядом и больше не задавала вопросов. Всего через десять минут остановился старенький побитый «Жигулёнок». Денис подбежал к машине и, заглядывая в окно, спросил:

— Без денег по М-4 подвезёте?

Ответ был положительным, и Денис залез на переднее сидение, а Катя на задний диванчик.

— Куда едете? — Спросил водитель.

— Да на море решили рвануть. — С водителем разговаривал только Денис. Катя сидела молча и обдумывала новую информацию.

Выходило так, что, наука и вообще вся информация, которой люди пользуются, очень похожа на моду. Раньше моду диктовала церковь, а теперь учёные и политики, но принцип тот же. Считать, что земля плоская уже давно не модно, всем с детства внушают, что она — шарик. Солнечная система — это диск, так сейчас модно думать. А если кто-то говорит о космосе, как о куполе с дырками над плоской землёй — то такого чудака просто, поднимают на смех. Катя сама несколько минут назад с улыбкой смотрела на Дениса, когда тот говорил о том, что земля может быть не круглой. Это похоже на то, как продвинутые модницы смеются над теми, кто ходит в вещах давно вышедших из моды. Когда на Катиной работе проходил корпоратив, одна из коллег пришла в открытых туфельках со смещённым к середине каблуком. Столько было насмешек над такой безвкусицей: ведь никто уже лет пять или даже семь, не ходит со смещённым каблуком. Так и с эволюцией будет? Просто не верится, что пройдёт время, и люди посчитают Коперника с Дарвином «не модными», но выходило всё именно так. Ну а если Земля не круглая, то какая? Точнее, какая будет следующая мода на форму земли? С другой стороны — даже самые продвинутые французские кутюрье не берутся давать прогнозы дальше одного сезона, куда уж Кате размышлять о таких космических масштабах.

Катя вдруг вспомнила, Мотины слова — «Простите, а вы не подскажите, как дальше жить?».

Дэнчик с водителем уже разговорились, и вовсю обсуждали какие-то радиоприёмники. Мужчина выглядел довольно молодо, но оказалось, что он сорок лет проработал на военном радиозаводе. Это ж, сколько ему сейчас, почти шестьдесят? Катю больше интересовал не разговор про устаревшую десятилетия назад технику, а то, как этот мужичок умудряется выглядеть так молодо. Но встревать в разговор она постеснялась. После утомительной для Кати беседы на непонятные темы, разговор зашёл об авантюрных поездках.

— Мы в молодости, тоже путешествовали, — Говорил водитель. — Тогда автостопа толком не было, ну, может это мы о нём не знали. Так мы толпой с севера на электричках добирались в Крым! Вот это были приключения! Все пальцем у виска крутили, говорили, что мы придурки. Это сейчас всё дорого, а тогда же на стипендию можно было билеты купить и туда и обратно, но мы — нет. Мы зайцами с одной электрички в другую, ночевали на вокзалах, по городам гуляли, с людьми знакомились. Некоторые сами нас иногда переночевать звали. Вот это было времечко! Теперь есть что вспомнить. В горы мы ещё ходили несколько раз… Молодцы вы, ребятки! Будет и у вас, что вспомнить потом. А то молодёжь сейчас всё за компьютерами сидит. Кто постарше — до денег жадные — одни воруют, другие за работой света белого не видят, а всех денег не заработаешь же, правильно?

— Конечно. — Отвечал Денис. — Деньги, это вообще опасная вещь, чем их больше — тем меньше времени и мыслей; свободу, в общем, человек теряет из-за денег.

«Что за глупости?! Деньги и дают свободу, они же и время дают! А мысли? Если денег на что-то не хватает — то только о них и думаешь же. Всё наоборот!» — Перебирала про себя Катя, но в разговор не встревала. Водитель того же мнения, что и Денис, а он тут начальник, ну, а с начальством спорить нехорошо. Ещё, Кате было очень приятно слышать такое яркое одобрение в их с Денисом адрес, по поводу поездки на море именно таким способом. Это подбадривало и вселяло какую-то гордость. «Хотя, нет. Всё-таки, в чём-то Денис и прав…»

Их первому попутчику нужно было сворачивать с трассы в посёлок, но он провёз ребят на десяток километров дальше своего поворота, до большой развязки, там машину проще поймать. Очень добрый мужичок попался. На новой развязке стояли тоже недолго, почти сразу остановилась иномарка с молодыми людьми. Денис ещё не начал голосовать. Водитель просто заметил стоящую пару на обочине и притормозил рядом.

— Куда едете? — Послышалось сквозь громкую музыку из новеньком БМВ.

— По М-4, подвезёте? — Денис перекрикивал колонки.

— Садись, дорогой! — Водитель был русским, но говорил с наигранным кавказским акцентом. Судя по возрасту, БМВ ему подарили родители на совершеннолетие, или вовсе дали покататься.

Катя удивилась: неужели люди так хотят усадить незнакомцев в свою машину, что их даже просить об этом не надо?

В автомобиле, кроме водителя сидели ещё двое парней: один был огромным кавказцем, он был раза в полтора больше Дениса. Здоровенный осетин сидел впереди. Сзади располагался маленький щупленький русский паренёк, лет семнадцати. Кавказец выкрутил громкость магнитолы на полную и стал отбивать пальцами ритм. Играла какая-то клубная музыка. Водитель вдавил педаль в пол, машина сорвалась с места с пробуксовкой и быстро набрала очень внушительную скорость. Через пару минут водителю надоел грохот из колонок, и он прикрутил звук почти до тишины. Катя вздохнула с облегчением, мощные динамики были совсем рядом с ней. Машина перестала вибрировать в такт басам, а осетин обижено посмотрел на водителя и спросил:

— Зачем выключил, да? — Тут он вдруг заметил, на какой скорости несётся их автомобиль и запричитал. — Не надо так быстро, эй, брат, ты нас убьёшь, тормози! А если менты?! Тормози, пожалуйста, да.

— Ты на измене, Абрек! Всё нормально будет, водички попей лучше! — Ответил водитель, неестественно улыбаясь. Потом он поправил зеркало в салоне так, чтобы видеть Дениса и спросил. — Вас где высадить? Мы до Тихорецка едем, говорите заранее, чтобы не проскочить.

— Да, до самого Тихорецка нас, если можно. — Отозвался Дэн, сидящий посередине диванчика, между подростком-доходягой и Катей.

— Скорости не боитесь? — Еле сдерживая смех, спросил шофёр. А кавказец в этот момент громко засмеялся.

— А чего её бояться? Движение — жизнь. — Пошутил Дэнчик, а водитель подхватил.

— Вот видишь, Абрек! Движение — жизнь. А ты говоришь «убьёшь нас, убьёшь». — Он залился истеричным смехом. А Абрек сквозь хохот попытался отшутиться:

— Что видишь? Я вообще не вижу! На глаза мои посмотри, я уже ни скорости, ни жизни не вижу! — Он продолжал захлёбываться смехом. Веки осетина почти сомкнулись, и из тоненьких прорезей глаз текли слёзы.

— Мы накуренные просто. — Почти серьёзно пояснил водитель. Они с осетином продолжали веселиться, а паренёк на заднем сиденье вдруг ожил и заговорил с путешественниками:

— Что такое «два умножить на два»?

— Четыре. — Ответила Катя.

В разговор попытался встрять Абрек:

— Эй, Вася, не говори опять, а! — Потом он обратился к водителю. — Он опять говорит это! Сделай что-нибудь, брат, я не могу! Зачем он говорит, да?!

Но шофёр не обращал внимания на мольбы своего друга, а наоборот — выключил музыку совсем, чтобы было лучше слышен разговор сзади.

— Это математический пример, — Задумчиво произнёс Денис.

— Вот! Почти правильно! А большинство говорит, что четыре. Ты, — Он обратился к Кате, — Ответила не на мой вопрос, а на какой-то свой. Скорее всего, твой вопрос звучал как «Чему ровняется два умножить на два».

— А это не одно и то же? — Подначивал его парень из-за руля. Он сбавил скорость до «сотни», чтобы меньше отвлекаться на дорогу и поправил зеркало, так чтобы видеть доходягу.

— Ни в коем случае! Сейчас объясню. «Два умножить на два» — это пример или действие, а равенство, это…. Вы мне сможете объяснить, что такое равенство? Ладно, не пытайтесь. Я тут поразмышлял и пришёл к выводу, что равенство — это абстрактное понятие, которому нельзя дать объяснения или найти аналог. Вот смотрите — если равенство, это что-то вроде зеркала то, что мы получаем, если применяем это действие? Зеркало не имеет ничего за собой, оно плоское, но при этом мы получаем объёмное изображение в нём. Почему я считаю, что оно объёмное? Это просто — берём фотоаппарат с автоматическим фокусом и целимся в своё отражение на расстоянии в метр от зеркала, затем смотрим на показания фотоаппарата. Окажется, что снимаемый объект находится на расстоянии ни в метре, а в двух! Расстояние умножается на два, и тут не играет роли механизм этого удвоения, суть в том, что зеркало дало нам дополнительное псевдопространство. А из этого следует, что «Два умножить на два» с одной стороны от знака равенства, ну ни как не могут быть «Четырьмя» с другой. Если «Равенство» — это зеркало, то справа от него должно быть «два умножить на два». И обязательно, с каким-то неведомым знаком, символизирующем, что правая сторона примера является фикцией, такой же как лишний метр в фотоаппарате.

— Что он говорит?!!! Брат, выключи его, или я выключу, да!

— Ну а если рассматривать знак «равно» как некий портал — то, что мы получаем? Тут «два умножить на два» могут превратиться в «четыре» но принцип будет как в аппарате телепортации из старого фильма. С одной стороны в кабинку заходят человек, медведь и свинья, а на выходе из второй — получается «чел-медведо-свин» из-за того что всё перемешалось в единое целое, как две двойки и знак умножения. Тогда возникает вопрос, всё ли будет срастаться в этом адовом агрегате? Оказывается, что — нет! Корень из минус одного не мутирует. А если слева поставить «один минус один», то проходя через «равно» этот пример превращается в ноль! Казалось бы, что тут такого? Ноль, это тоже число, хотя его значение тут спорное. А вот если что-то поделить на ноль — то за знаком равенства ничего не появится вообще! Сломалась шайтан-коробка? Нет, ведь на ноль делить нельзя, как можно поделить на пустоту? Но если «ноль» это пустота — то, как быть с «один минус один»? Равенство сожрало все три символа без остатка? Как же так могло получиться? В общем, я это к тому, что когда вам в следующий раз кто-то будет рассказывать о демократии, основанной на равенстве, вы переспросите: «А что же такое равенство?». — На дистрофика конопля действовала, явно как-то иначе, чем на его друзей.

Автомобиль снова набрал огромную скорость. Осетин вывернулся в своём кресле так, что верхняя его половина была уже в задней части салона.

— Вася, не умничай, ладно? Молю тебя, молчи! Не говори ничего больше!

Денис смеялся вместе со всеми, а Катя прибывала в полнейшем шоке. Она едет в одной машине с какими-то наркоманами. Что может взбрести им в головы? Водитель тоже под кайфом! Это же очень опасно! Всю дорогу Денис развлекался, а Катюша, дрожа от напряжения, держалась за ручку над дверью. Кавказец надел тёмные очки и устроился на сиденье так, что бы ему была видна Катя в боковое зеркало и бесцеремонно пялился на неё не отрываясь. Машина неслась по трассе на скорости около ста шестидесяти километров в час, на протяжении всего пути. Абрек иногда просил сбавить скорость, но обычно это было только тогда, когда машина шла уже «за двести». Девушке быстро надоело, что её так нагло рассматривают в зеркало, она попыталась сконцентрироваться и отвернуть зеркало, силой мысли.

— Вааааа! — Весело закричал Абрэк. — Братан, у тебя машина разваливается! Смотри, с моей стороны зеркало только что лопнуло!

В Тихорецк приехали в начале восьмого.

— Надо нефоров местных найти. — Сказал Денис, когда БМВ скрылась за поворотом.

— Зачем? — Катя удивилась. — Какие ещё нефора? Я есть хочу, нам переночевать негде, а ты тусоваться хочешь?!

— Неформалы — это и еда, и ночлег, и всё остальное. Шаурму будешь сейчас? — Дэн показал рукой на стоящий рядом ларёк с бутербродами.

Катя утром не завтракала, а тот хот-дог, которым её угостил Денис ещё в Ростове, уже начисто растворился в ней. Конечно, девушка была согласна и на шаурму.

Пока готовился не самый изысканный ужин, Денис спросил у продавца, не знает ли тот, где в городе играют уличные музыканты. Продавец назвал несколько мест. Одно из них было в получасе ходьбы. Туда и было решено отправиться. Пока шагали по чужому городу, Катя решила продолжить расспрос Дениса о той теории, из-за которой они в бегах.

— Ну, так как же получается, что и бесконечный хаос, и создание мыслями событий, и то, что каждый центр вселенной — это всё одно и то же?

— Да не одно и то же, просто, это всё части одной мозаики. Не знаю как объяснить. Представь, что все человеческие сознания — это вселенные, и они находятся в хаотичном бардаке, сталкиваются, отталкиваются и взаимодействуют по воле случая. Каждая вселенная огромна и в ней так же всё находится в хаосе. Только теперь представь, это очень важно: нет течения времени, прошлое и будущее не существуют на самом деле. Есть только миг, вот этот миг и больше ничего, прошлое — оно прошло, ничего не осталось, а будущее не наступило ещё. Грубо говоря, можно самим решать, двигаться нам во времени или нет. Можно застыть в одном мгновении, которое понравилось и существовать в нём столько… Чёрт, если сказать, что «существовать в нём столько времени, сколько захочется» — то как-то непонятно выходит… В общем, времени нет вообще, и считают эту глупую штуку все по своему. Так вот, твоя вселенная, которая существует вне времени и не слишком привязана к пространству, она может затрагивать и взаимодействовать хоть со всеми вселенными какие только есть или даже с теми, которых нет. Всё это происходит постоянно… — Денис выдохся. — Короче, не знаю, как понятнее объяснить. Я устал, давай о чём-нибудь другом поговорим?

— Ладно. — Катя смирилась с тем, что разговор отложен на неопределённый срок, при условии, что времени не существует. — Как думаешь, зачем мы инквизиции?

— Похоже, что есть организация, следящая за порядком в хаосе. А эти церберы, что за нами приходили — они и вправду, что-то вроде агентов Смитов, по крайней мере, они выполняют те же функции. Найти они нас могли так же, как ты нашла музыканта с фотографом — по тому же принципу. На Бутрис ехать надо, там мы будем в безопасности.

— А почему именно туда?

— Это аномальная зона, ну или место силы. Все по-разному называют. Туда попасть можно только двумя способами: первый — случайно, второй — знать это место и как бы возвращаться туда. Если Смиты не знают что это и где это, то не смогут туда попасть. Я не знаю, как это работает, не спрашивай, просто поверь и всё.

— Ладно, верю. Ты меня во всё это втянул, ты и вытягивай, не буду мешать. Но что мы будем делать на твоём этом Бутри́се? Вечно прятаться там я не хочу.

— Бутрис даёт ответы на любые вопросы. Нужно уметь спрашивать только. Короче — доберёмся, а там по обстоятельствам. Тебе понравится — это очень красивое место.

— Хорошо. А сейчас что мы делаем? Ищем неформалов, чтобы у них переночевать? — Катя тоже устала и начала задавать глупые, даже для себя, вопросы.

— Вроде того. Я сейчас вспомнил, как ты всю дорогу за ручку держалась. Страшно было?

— Угу.

— Не бойся, я же рядом. Помнишь, я про мысли рассказывал, что думать уметь надо? Так вот есть отличная мантра. Она лучше любой тибетской, и почище любой молитвы будет, работает безотказно! Звучит так, — Денис сделал паузу и набрал побольше воздуха в грудь. — Всё будет хорошо.

— Это и вся мантра твоя?!

— Да, она очень простая, а оттого и работает без сбоев. Если что-то не хорошее предчувствуешь или происходит что-то опасное, как в той машине, ты повторяй про себя «всё будет хорошо». Даже если сама не веришь, и всё вокруг говорит тебе об обратном, после пары-тройки сотен повторений ты автоматически настроишься на позитив, и всё получится именно так, как тебе нужно. Если ты текст лучше воспринимаешь, чем слова — доставай телефон или блокнот и пиши-пиши-пиши. Только для тебя будет очень важно не перестараться.

— В смысле? — Кате не верилось, что всё так просто. — Просто повторять?

— Нет, ну и действовать по ситуации, конечно.

— А перестараться как можно? Сделать всё таким хорошим-хорошим, что аж затошнит? — Девушка улыбалась. Она, конечно, вполне доверяла Денису. Катя просто пыталась как-то разбавить слишком серьёзный разговор.

— Я скажу, но ты не пугайся, пожалуйста. Ты очень сильная. Твои мысли материализуются очень быстро и ярко. У всех людей есть кой-то запас времени (в их понимании времени), запас действий и мыслей, перед тем как какие-то их фантазии станут реальностью, а у тебя всё очень резко происходит. Да и не только резко, кит возник, пока ты на картинку смотрела, а это уже скорость и масштаб. Короче — не желай себе абсолютного блаженства, полного отсутствия проблем и всё в таком роде, не уходи в максимализм. Всё будет абсолютно хорошо, только в раю, если он вообще есть. Понятно?

— Да… — Катя погрустнела. — Это, наверное, самое понятное, что я от тебя слышала.

— Не грузись, доберёмся до лагуны, я тебе постараюсь всё объяснить настолько подробно, насколько это вообще смогу: там у нас времени будет много. Ты во всём разберёшься, тут же главное желание. А этого добра у тебя полно, вон как вопросами меня засыпаешь. Просто, всё у нас на бегу, поэтому ничего не понятно. Короче — всё поймёшь на море, договорились?

— Договорились. — Катя попыталась представить лагуну с мелкой галькой, чаек, прибой и лес за пляжем. — Постой-ка, а жить там где? Неужели в таком заколдованном месте есть бесплатная гостиница? — Катя допускала и этот вариант, но решила уточнить.

— В палатках там люди живут.

— А тебя не смущает, что у нас нет палатки?

— Нет. — Коротко и ёмко ответил Денис.

Катя вдруг вспомнила старую песню «Всё будет хорошо».

— Денис, а как твоя эта мантра попала в песню Верки Сердючки?

— Аааа, «всё будет хорошо, всё будет хорошо, я это знаю…» — Напел Дэнчик. — Видимо этот певец, как его… В общем, он в курсе этой мантры, и проводит антикризисную программу всей страны. Песня простая, попсовая. Её протащили на радио, разрекламировали и люди её не только слушают, но и напевают теперь. Классно придумали.

— А другие песни? Потап и Настя Каменских со своим «Всё пучком», Павел Воля «Всё будет офигенно»? Там ещё какие-то были… Певцы знают эту твою теорию, получается?

— Ну, не обязательно певцы. Они не сами пишут себе песни, популярными они становятся тоже не сами.

— Как это, не сами? — Катя удивилась.

— Да так — не сами. Они марионетки, как актёры или президенты. Видимость одна, а на самом деле всё, что нам с экранов показывают — очень продуманная многоходовка. Про Павла Волю что-то слышал, но не знал, что он песни поёт, а вот про других, кого ты назвала, вообще ничего не знаю, но и с ними со всеми всё также. Кто-то делает заказы на песни, потом делает их популярными, а у людей не остаётся выбора, что смотреть и слушать. Это, конечно, если смотреть телевизор и слушать радио.

— А ты телик не смотришь, что ли? — Катя не могла поверить, что перед ней человек, который действительно не знает, кто такие Потап и Настя Каменских. Как можно не смотреть телевизор совсем?

— Не смотрю. Зачем мне это? Зритель не ошибается, что ему показывают — то он и смотрит. А для меня это какой-то диктат. Лучше ошибаться, но быть свободным от всех этих глупостей. А, наверное, это логично, что кто-то периодически протаскивает новую песню с нужными мантрами.

— Кто протаскивает?

— Кто-кто? Те, кто заказывает их; те, кто управляют страной и зомбируют всех телезрителей.

— У тебя паранойя какая-то. — Катя хотела бы поверить Денису, но всё звучало уж слишком надумано. Хотя, девушка уже была готова поверить во всё, что скажет Денис. После всего того, что произошло он, казался ей всезнающим мудрецом. Спорила Катя скорее по привычке, чем от недоверия.

— Да хоть шизофрения! Ты подумай, поразмышляй, книжек умных на эти темы почитай и сама поймёшь всё. Не увидеть этот спектакль можно, только если очень сильно зажмуриться. Ладно, проехали.

— Значит, по-твоему, есть организация, которая внушает людям хорошие мысли? Так может нам к ним пойти, найти их как-нибудь, они нас от инквизиции защитят. — Кате показалось, что она нашла просто блестящее решение.

— А ничего, что эта твоя организация — и есть та самая инквизиция?

— Нет, они же пропагандируют хорошие мысли! Как они могут быть инквизицией?!

— Да так и могут. Короче — почти наверняка, это одни и те же люди, и искать с ними встречи я не хочу. Может, конечно, это просто альтруисты так мир спасают, а если так — то опять же, к ним идти смысла не вижу. Всё, хорош уже на эти темы говорить, на Бутрисе разберёмся.