— Бога душу, что ж это… — Сергей остановился у стены дома напротив, чтобы справиться с дурнотой. Смотрел, как мать ушла в дом, ходила по комнате. Успокаивался, потому что отсюда окошко с матерью можно было не воспринимать как настоящее. Можно было думать, что это кино. Картинка, телевизор. Посыпался дождик.

Мимо вдруг пробежал кто-то, вслед ему неслись крики, угрозы. Бежавший развернулся на полном ходу, подскочил к Сергею: это был Немчинов. Узнал:

— Cepeгa?! Беги! — И побежал дальше. Пшеничный постоял секунду и рванулся за ним.

Они завернули за угол, Немчинов остановился, выглянул:

— Все, оторвались! — Отдышался, объяснил: — Я к своим пошел, идиот! — Засмеялся счастливо. — Здрасьте, говорю, как дела? А пахан: «Кто такой?! Документы!» А я забыл: кассу-то ограбили, они сегодня все бандитов боятся. Я говорю: «Ты чего, мужик, может, я корреспондент». А он за топор — и за мной! Оба живы — и пахан, и мама. И я, маленький, бегаю… — Опять посмеялся счастливо. — А ты у своих был? Тоже грушовский? Надо же! Ну, думай, что делать. Надо устраиваться, а то родной отец в ментовку сдаст…

Они пошли вперед по улицам. Немчинов говорил на ходу:

— А представляешь, в войну бы попали? Поживем, да? Познаем прошлое родной страны. А психологи в сорок девятом были? Можно пожениться на ком-нибудь…