Засаду мы заметили неожиданно. Я бы сказал – фатально неожиданно, но на этот раз удача нам улыбнулась: засада не заметила нас. Как заправские сурки, я и Весельчак «зарылись» в землю. Метрах в тридцати от нас, среди самодельных траншей и насыпей из строительного мусора, поросших кустарником, притаились бойцы. Я насчитал семь человек, наверняка их раза в три больше. Отличное место выбрали – поворот единственной дороги у них как на ладони и находится ниже точки засады. Проходящая поворот колонна не сможет дать достойный отпор – первых срежут, ударив во фланг, а потом добьют остаток. Могу на что угодно поспорить – на той стороне дороги, за поворотом, расположилась еще одна засада, и бить будут сразу с двух сторон. Хотя я бы поднялся чуть выше по склону – через пятьдесят метров начиналась линия внешней обороны бывшей армейской части. Еще не захваченная растениями, она послужила бы лучшей защитой, чем кучи мусора и кустарники.

Я мысленно похвалил себя и напарника за нелюбовь ходить проторенными тропами. Мы пренебрегли «безопасной» дорогой и вышли к развалинам с другой стороны. А лучше бы и в другой день пришли. Меня совсем не грела мысль оказаться в развалинах одновременно с группой с Черного рынка или с теми, на кого они устроили засаду.

До меня донеслось приглушенное шиканье Весельчака. Пока я размышлял, напарник прополз по траве в глубокую ложбину и ждал меня у края глубокого оврага. Я поспешил за ним. Отчаянные мы все-таки ребята: черновики – с одной стороны, те, кого они ждут, – с другой, Лес, почти поглотивший развалины, – со всех остальных сторон, и мы между ними. Все это ради отметки на карте умершего солдата, что вручил нам Акела, пообещав недурной куш. Опасно, но кто не рискует, тот не пьет по вечерам в заведении у Акелы. Тем более у него нюх на прибыль, его картам можно верить – Акела еще никогда не промахивался.

Мы спустились на дно оврага, когда послышался шум двигателей. Машины три-четыре, не меньше, в наше время столько техники на ходу одновременно – настоящая редкость: последняя заправка закрылась семь лет назад. Значит, Армия Возрождения едет, больше некому. Я прислушался – тяжелый лязг траков бронемашины подтвердил догадки. Час от часу не легче – я представил, какую войнушку устроят эти две компании.

Мы пошли дальше, и звуки внешнего мира скрылись. По дну оврага текла вода, довольно быстро и шумно. Настоящий поток черной, грязной жидкости вырывался из противоположной стены и исчезал в подножии склона слева. По поверхности воды проскальзывали маслянистые пятна и остатки ветхого мусора. Почти по всей длине овраг пересекала толстая труба, поднимающаяся над уровнем воды на высоту ладони, ее то и дело захлестывали грязные волны.

Весельчак первым ступил на трубу, для сохранения равновесия раскинув в стороны руки. Я пошел за ним. Труба была предательски скользкой, покрытой чавкающей слизью и наростами серо-зеленого мха. Весельчак вдруг отшатнулся назад, издав сдавленный рык и замахав руками, стараясь восстановить равновесие. Громадный, а от надетого жилета и рюкзака казавшийся еще больше, он очень походил на медведя-шатуна, взгромоздившегося на цирковой шар. Его правая нога вдруг соскользнула с трубы, и мне пришлось ухватить его за петлю на жилете, помогая устоять. Пару секунд мы шатались вместе, изображая борющихся пьяниц, потом Весельчак нашел опору.

– Что там? – шикнул я, отпуская Весельчака.

– Змея! – Он замер, будто раздумывая – идти вперед или попятиться назад. – Из воды выскользнула и через трубу… Здоровенная…

Неожиданно громыхнуло так, будто взрыв произошел над нами. Стены оврага закачались, сверху посыпались комья земли и труха. Скорей всего, черновики ударили по первой машине, запирая колонну, и в той сдетонировал боезапас. Теперь подожгут замыкающую и запрут колонну на дороге. Был бы я командиром – в жизни бы на эту дорогу не сунулся. Снова громыхнуло, в этот раз ближе. Нас снова осыпало землей и камнями, осклизлая труба ходуном заходила под ногами. Весельчак снова замахал руками и побежал вперед, проявляя для своей комплекции небывалые чудеса сноровки. Я поспешил за ним, стараясь не соскользнуть с подлой трубы. Мельком я успел заметить, как зашевелились корни на стенах оврага. Час от часу не легче – нельзя стрелять возле Леса, он этого не любит.

Впереди, в стене оврага, метрах в четырех над полом, зияла большая дыра, из которой вытекал поток грязной воды. Она вела в подвал здания и с поверхности была не видна. К стене прислонялась решетчатая секция забора, упавшая сверху. Край секции находился почти возле дыры, это был единственный безопасный путь в развалины.

Весельчак заскочил на нее, с разбегу перемахнув едва не половину пролета, и вдруг получил увесистый шлепок справа, такой, что из глаз искры полетели. Я видел, как толстый корень изогнулся и впечатался в напарника, едва не свалив его вниз. Решетка накренилась, заскользила в сторону, оставляя на стене глубокие борозды и осыпая Весельчака комьями мокрой земли.

– Черт! – выругался он, чувствуя, что опора вылетает из под ног.

Единственное, за что он смог ухватиться, был корень, уже опускающийся для второго удара. Корень заскрипел, изгибаясь, но скинуть Весельчака не смог. Решетка скользнула, попадая в поток воды, и давление развернуло ее, обрушивая в мою сторону. Я кинулся вперед, едва успевая выскочить из-под четырехметровой стальной секции, которая могла прихлопнуть меня, как муху. Получилось не менее зрелищно, чем прыжок Весельчака. Я подпрыгнул, цепляясь за корень, и едва не свалился обратно – поверхность оказалась такой же осклизлой и поросшей плесенью, как и труба.

Весельчак первым забрался в дыру, тут же падая на пол и откатываясь в сторону. Я поступил точно так же. Неизвестно, что ждало нас в подвале заброшенного здания. Менее чем в сотне метров от нас, снаружи, шел бой, в провал оврага то и дело падали ветки кустарника, скошенные пулями.

Мы нацепили маски противогазов – черт его знает, что могло скопиться в помещениях развалин. Воздух в подвале был насыщен затхлой сыростью, несмотря на большую дыру в стене и вторую, в противоположной стене, из которой вытекал поток воды. По стенам скользили крохотные ручейки, с потолка то и дело срывались капли. В дальнем углу я заметил слабое свечение, исходящее от наростов на бетонных опорах, похожих на древесные грибы паразиты – зарождающиеся аномалии «Кристаллы». По стенам вились толстые разводы стеблей, жирные листья поворачивались следом за нами. Появилось гадкое ощущение, что растения провожают нас взглядом. Причем взглядом кровожадным.

Пробираться пришлось в полумраке, фонари включать не рискнули. Иногда перед взглядом прорисовывались дымные, радужные узоры, черт его знает – так реагировали на полумрак напряженные глаза, или в воздухе повисла какая-то пылеобразная гадость. Я еще раз мысленно проклял веселых ребят, решивших устроить пострелюшки возле развалин в тот день и час, когда туда наведались мы. Хотя иначе и быть не могло. До недавнего времени остатки бывшей военной части служили форпостом Армии Возрождения. Некогда здесь была крупная армейская часть, пока Лес почти не поглотил ее, оставив нетронутыми процентов двадцать территории – несколько зданий и большой внутренний двор.

Возрожденцы неплохо устроились на этих остатках: с одной стороны прикрывала сплошная стена леса, с другой – заново возведенные укрепления. Маленькая такая база, позволяющая контролировать довольно большой район. Но, видимо, Лесу такое соседство было не угодно – за одну ночь базу отрезало от внешнего мира. За эти несколько дней изоляции наружу не вырвалось ни одного радиосигнала, ни одного сообщения. Никто и не знал о произошедшем, кроме нас, бродяг из городка, расположенного десятью километрами южнее. У Акелы был маленький бартер с вояками, и, когда они не явились в назначенный час, он забеспокоился и отправил гонцов. Гонцы вернулись с новостью – на месте развалин лес и пробраться внутрь не представляется возможным.

Спустя четыре дня в эфир прорвалось единственное сообщение. Радиостанция, припрятанная у Акелы в заведении, оказалась очень вовремя включена. Сообщение гласило, что часть №… уничтожена полностью. Сил держаться дольше нет. Для прорыва они используют спецсредство…

На следующий день бродяги нашли израненного солдата. Его немедленно доставили в городок. Спасти солдата не удалось, но перед смертью он успел что-то рассказать нашему бессменному феодалу Акеле. А тот, в свою очередь, нанял нас. Заплатить нам ему придется больше, чем своим постоянным работникам, но и опыт у нас в таких делах богаче. Он нанимал нас частенько и ни разу не прогадал. «Акела не промахивается», – любил говаривать он. Хотя у медальки есть и обратная сторона – если мы не вернемся, то его банда не пострадает, Акела и жалеть не станет. Учитывая войнушку наверху, я все больше склоняюсь ко второму варианту, здесь может оказаться много полезного – оружие, патроны, лекарства. За этим и явились черновики и возрожденцы.

Я провел взглядом по остаткам ржавой лестницы, обломанной на высоте трех метров над полом, – так сразу и не заберешься. Наша цель в параллельном здании, в пятидесяти метрах дальше, через внутренний двор.

Я посмотрел в черный пролом, из которого вытекала вода. Располагался он в нужном направлении.

– Попробуем? – Я посветил в темноту фонарем и не увидел ничего, кроме шершавых бетонных стен и обрывков кабелей на креплениях.

– А есть другой путь? – Весельчак кивнул на сломанную лестницу: – Слоны не карабкаются.

Мы зашли в темный зев тоннеля, и снова мне показалось, что за нами кто-то следит. Я обернулся, резко вскидывая автомат, – пусто. Никого и ничего, лишь ветер, дующий из трубы, гонял мелкий мусор.

– Ты чего? – буркнул Весельчак.

Он уже успел упасть на одно колено и вскинуть оружие – такая у хороших напарников складывается привычка – действовать совместно, а потом задавать вопросы.

– Не знаю, – ответил я. – Чувство такое, будто за нами следят всю дорогу от засады. Ты как, не ощущаешь?

– Есть маленько. – Напарник поморщился: – Место тут такое – муторное. Не нравится мне здесь. Чую, неспроста Лес на вояк обрушился, занимались они здесь чем-то… не тем.

Весельчак был немного суеверен. Не в том смысле, что верил в ведьм, духов и плохие приметы, а в том, что подозревал военных и ученых в проведении бесчеловечных экспериментов, приводящих к неожиданным последствиям. Впрочем, нынешний мир доказывал, что его подозрения не беспочвенны.

– Отходим! – Я дал знак Весельчаку, начиная потихоньку пятиться назад.

Через пять метров я погасил фонарь. Еще через три Весельчак погасил свой. Окружающее пространство провалилось во тьму, только выход из тоннеля одиноким пятаком выделялся на фоне беспроглядной черноты. Мы замерли, не выдавая присутствия ни звуком. Если что-то идет за нами, то с этим надо разобраться, а не ожидать, когда оно ударит в незащищенные спины. Кстати, сидеть и ждать тоже было очень не уютно – за спинами был неизведанный и непроглядный тоннель, в нем могло таиться все, что угодно.

Секунды тянулись вязким киселем, ничего не происходило, шумела вода, сквозняк выносил из трубы мелкие засохшие листья. Зрение обострилось в темноте, я уже стал различать полоски черных кабелей на фоне более светлых бетонных стен.

– Ничего. – Голос Весельчака был почти не слышен. – Идем.

– Да, – ответил я.

Если нас кто-то преследовал, то обязательно уже высунулся бы, боясь потерять, когда мы уйдем слишком далеко. Я последний раз кинул взгляд в дыру– плещется вода, качается ореховая ветка, рядом никого.

Мы снова включили фонари, настроив рефлектора на самый рассеянный свет – такой луч не виден с расстояния в пять метров, но дает пятно света достаточное, чтобы рассмотреть, что творится впереди. Нас скорей засекут по шипению химических батареек, чем по свету фонарей.

По тоннелю мы прошли чуть больше половины расстояния, когда впереди посветлело. Сначала в потолке стали появляться трещины. Они увеличивались, сливались и привели наконец к крупному пролому, сквозь который вниз спускалась стена толстых корней.

Весельчак ругнулся: на корнях были толстые каплевидные бутоны – сумки со спорами.

– Час от часу не легче, а к ночи так кошмар, – пробубнил Весельчак.

Путь оставался один – наверх. Вниз свешивались куски бетона, соединенные лапшой старой арматуры. Арматура была ржавой, но сколы на бетоне вполне свежими – растения проломили тоннель совсем недавно.

Неожиданно корни зашевелились, послышался шорох раздвигаемой земли. Как по команде, мы подскочили вверх, цепляясь за обломки бетонных конструкций, Весельчак у одной стены тоннеля, я у другой. Из-под корней показалась острая морда с рядом выступающих резцов и крохотными, налитыми кровью глазками. Морда была покрыта слизью, обильно стекающей с обвисших щек. Тварь рыкнула и дернулась вперед, заметив нас. Агрессивная пакость была крупнее взрослой овчарки. Скребя по бетону когтями, она шустро выползла из-под корней, за ней тянулась толстая розовая кишка. Неожиданно резво создание подпрыгнуло, зубы лязгнули, едва не отхватив кусок от моего ботинка.

– Наверх! – крикнул Весельчак, будто я и без него не догадался.

Убивать это существо сейчас крайне не рекомендовалось. Мы столкнулись с Крысиным королем. Смысл в названии был такой же, как и до катастрофы, только слегка наоборот. Сейчас Крысиный король не был сотней крыс, сросшихся хвостами и спинами в процессе жизни. В нынешнее время при размножении самка выдавливала из себя ком слизи, соединенный с ней пуповиной. Все, что жрала она, доставалось и детенышам. Когда ком созревал, из него выходило с полсотни таких тварей, которые расползались кто куда. Не знаю, что они там делали с частями тел, которыми были соединены, перегрызали наверное. Если крыса только отложила потомство, то нечего не будет. Но если крысы «созрели», то, убив мамашу, мы получим ораву агрессивных и желающих расправиться с обидчиками «деток». Пуповина не бывает очень длинной, метров десять, может, немногим больше, так что от Крысиного короля проще убежать.

Я поднялся чуть выше, забрасывая ноги на арматурную бахрому. Чертова крыса, явно не желая оставаться без добычи, подпрыгнула и повисла, вцепившись в арматуру зубами. Мне послышалось, как скрипит металл под давлением резцов. От нашего веса хлипкое железо прогнулось еще больше. Я почувствовал, что заваливаюсь на спину, и еще сильнее вцепился пальцами в бетон.

Весельчак уже выбрался наверх и стоял у провала, целясь в тварь из автомата, но не стрелял, оставив выстрел для крайнего случая. Я покосился за спину и увидел, как крыса перебирает лапами, подтягиваясь ко мне. Челюсти распахнуты, по острым зубам стекает розовая слизь. Пуповина за ее спиной натянулась, как струна, но это не останавливало мутанта. Корни на другом конце шевелились, из-под них высовывались морды поменьше, заинтересованные – чем это тут занимается мамаша. Сбывались худшие ожидания – выводок был достаточно взрослым, чтобы схарчить нас вместе с оружием и одеждой.

Крыса дернулась вперед, резцы лязгнули по арматуре там, где мгновение назад была моя нога. Я пнул крысу ногой в морду, надеясь сбить на пол. И вдруг случилось неожиданное – голова Крысиного короля взорвалась, разбрызгав вокруг веер красных брызг. Остатки челюсти так и остались висеть на арматуре. Обезглавленное тело на секунду зависло, по инерции хватаясь лапами за бетон, и рухнуло вниз. Черный поток подхватил тело и поволок, но натянувшаяся пуповина удерживала его, вытаскивая наружу все гнездо, скрытое под корнями. Стена растительности зашевелилась, пошла волнами. Каждую секунду новый голос присоединялся к общему визгу. Сумки со спорами заходили ходуном, когда что-то стало прорываться сквозь корни.

Мысленно чертыхнувшись, я стал шустро перебирать руками и ногами, выбираясь из опасного тоннеля, теперь стало не до осторожности. Детеныши твари, побольше и поменьше, прорывались сквозь занавеску из корней. Некоторые ползли медленно, другие выстреливали, словно пули, оставляя после себя дырки. Несколько уже качалось на арматуринах, карабкаясь вверх к вожделенной добыче. Повиснув на одной руке, я выпустил короткую очередь, сбивая наиболее ретивых. От моих движений арматура закачалась, заскрипела под весом тела. Оружие вильнуло, пули ушли в сторону, высекая искры из бетона. Эх, лишь бы не задеть корень, не попасть шальным рикошетом в растение – взрыв мешка со спорами в таком узком пространстве означал стопроцентную смерть.

Подскочивший Весельчак вцепился в мою руку и потянул вверх. Подземный колодец уже кишел тварями. Некоторые соскальзывали и исчезали в воде, а из-за корней выскакивали новые и новые. Я поднялся на ноги, попутно пинком отправив вниз не в меру резвую тварь, но на смену ей поднимались еще пятеро. Они были не в пример быстрее своей мамаши, видимо, сказывался меньший вес и неуемный голод.

– Бежим! – Весельчак уже успел оглядеться наверху и проложил нам маршрут.

Я побежал за ним. Не считая проржавевших остовов пары «УАЗов» и самосвала, двор был пуст. На плотной, потрескавшейся земле еще кое-где виднелись крохотные островки асфальта и куски бетона, выкрошившиеся из стен. Здесь были и непонятные черные полоски, похожие на сажу от сгоревшей бумаги. Они устилали весь двор, иногда свалявшись в целые кучи. Сквозь эти непонятные образования из земли уже пробивалась молодая поросль и неровные пучки травы. Еще пара дней, и двор станет полностью непроходим. По периметру двора росло несколько деревьев. Кривые, они все изгибались наружу, от центра двора, словно старались отдалиться от чего-то. У нужного нам здания росло самое большое дерево. Огромный узловатый ствол согнулся на уровне пары метров над землей и врезался в стену. Точнее, раньше там была стена. Ствол, разделяясь на пяток толстенных ветвей, направленных параллельно, проломил стены, выворотил оконные проемы и разрушил перекрытия с обратной стороны, почти полностью уничтожив угол дома. Теперь с обратной стороны торчали ветки, растопыренные во все стороны. А на площадке, из которой они вырастали, лежала бетонная плита, помятая и почти раздавленная. Корни именно этого дерева разворотили тоннель и дали устроить гнездышко Крысиному королю, как раз подходящее место – темное, влажное, сырое, и пища иногда приходит сама.

Ствол дерева порос длинными белесыми лианами. Было непонятно: растут ли корни из ствола или ветки так видоизменились, что к земле тянутся. Неважно, но кое-где я успел заметить на них зарождающиеся утолщения будущих сумок со спорами.

Весельчак заскочил на толстый ствол первым и умело побежал вверх, лишь изредка хватаясь за ветки рукой, чтобы помочь себе. Я не отставал – крысиное воинство наступало на пятки. Но, поразившись такой прыти напарника, я не удержался от вопроса:

– Ты же говорил, слоны не карабкаются?

– Я не слон, я медведь, – фыркнул сквозь маску Весельчак, тяжело отдуваясь.

Взобравшись по стволу, мы спрыгнули на пол, оказавшись сразу на втором этаже. Помещение, помеченное Акелой, было почти рядом, но добраться до него легко и быстро крысы нам не позволят. Едва наши ботинки коснулись бетона, сзади послышался шелест и громкий, противный писк. Парочка крыс скакнула на выщербленный подоконник, следом прыгнули еще трое. Мы пятились, стреляя одиночными. Один выстрел – одна мертвая крыса, в лучшем случае пуля пробивала навылет двух или трех. Мелкие падали замертво, а крупные катились вниз по стволу, продолжая пищать и извиваться. Особо хитрые забирались выше окна и прыгали сверху. От таких важно было вовремя увернуться или наподдать в полете, главное – не дать упасть на плечи или голову и укусить – неизвестно, какая отрава содержится в слюне и слизи этих тварей.

Весельчак пнул крысу – задние лапы у нее не двигались, но она уверенно ползла в его сторону, – и отщелкнул рожок. Он не тратил время на крики типа «перезаряжаю», когда с напарником не один пуд соли съел, – и так начинаешь машинально следить и за своим оружием, и за его. Тем более что Весельчак использовал одну хитрость и меня научил – он не выстреливал последний патрон, и, когда вставлял полный магазин, не появлялась необходимость досылать патрон.

Я сбил в полете еще одну тварь, прыгнувшую сверху. Поток крыс наконец-то иссяк, но мы потратили еще минут пять, отстреливая последние особи, решившие подняться наверх, – не хватало начинать поиски, оставив за спиной несколько агрессивных, острозубых тварюшек. Я отступил на пару шагов назад, еще поводя стволом автомата по дыре, но атака закончилась. Позади находился коридор, и неожиданно из него что-то вылетело. Я едва успел подставить плечо, прикрывая голову. Удар прикладом пришелся по руке, она тут же онемела. Я присел, заблаговременно уходя от следующего удара. И снова сделал два шага назад. Но удара не последовало. Из коридора шагнул кряжистый бородач, вскинув в нашу сторону «ВАЛ». Оружие Весельчака начало подниматься, но его остановил щелчок взводимого курка за спиной.

– Тихо, тихо, – сказал бородач, улыбаясь. – Автоматик-то опусти.

Я бросил взгляд за спину – там было еще двое. Один целился из дробовика, у второго был «ТТ». Оба выглядели беднее бородатого и внешне, и интеллектуально. Весельчак покосился на меня, и я глазами показал, что не справимся. Напарник фыркнул, как рассерженный медведь, и опустил автомат.

– Вот и ладненько, – улыбнулся бородатый и скомандовал: – Цапля, ошманай их!

Худощавый черновик повесил дробовик на плечо и принялся живенько разоружать нас. Автоматы, ножи, мой пистолет и пара гранат Весельчака живо перекочевали к нему.

– Жилеты снимай! – Его голос оказался неожиданно высоким.

– Оставь, – сказал командир. – Потом снимем.

– А чего с ними возиться, Кривошип? В расход, и дело с концом! – подал голос третий, тот, что стоял за нашими спинами.

– Беня, я твое мнение спрашивал? – Напускное веселье мигом слетело с бородатого. – Ты овца тупая, Беня! Ты думаешь, мы зачем их столько ждали? Зачем вперед пропустили?! Чтобы они нам дорожку протоптали! Ты нам как выбираться предлагаешь? Тебя вперед отправить?!

Кривошип резко оборвал тираду, сверкнув напоследок глазами. Впрочем, на Беню это никакого впечатления не произвело, он, видом полностью подтверждая нелестное определение бородатого, отошел куда-то в сторону и присел у древесного ствола.

Теперь все стало на свои места. Понятно, кто крался за нами и кто пристрелил крысиную самку, чтобы выкурить стаю из тоннеля. А пока мы будем отбиваться и идти по поверхности, самим пройти через тоннель, обойти нас и устроить засаду. Мы нужны им, чтобы дорогу проложить, после этого Кривошип скомандует, и Беня самодовольно отправит нас в расход. Ребята ушлые, знали, что рядом с Крысиным королем ничего не живет и дальше тоннель безопасен, только не знают они, что слизь крысенышей не менее опасна, чем их зубы, там только гнили и продуктов разложения хватит, чтобы свалить горбуна. Я успел заметить, что плечи овцы, пардон – Бени, обильно измазаны серыми липкими потеками. Верно, Кривошип его и раньше первым пускал. Нехорошо получалось – черновики знали, где и когда мы будем проходить на базу, и пока основная часть воевала с возрожденцами, пустили за нами маленькую группу, разведать пути, а заодно и сокровища поискать. А узнать про все они могли только от Акелы.

– Вперед, бродяги, – буркнул Кривошип, поводя стволом в сторону тоннеля, длинного и темного. Туда, где по карте находился клад. И это им известно! – Беня, тебя приморозило, что ли? Чего встал?

Беня так и стоял, вполоборота к нам, засунув одну руку за пазуху и не решаясь повернуться.

– Племяш, ты чего, переволновался, что ли? – Кривошип понизил голос, прищурившись.

– Кривошип, на мне что-то сидит… – прохрипел Беня еле слышно. – Скребется… сними… Слышишь, сними это!

Совсем неожиданно он сорвался на крик и истерично замахал руками. От неожиданности все замерли на секунду. Этой секунды крысе хватило, чтобы вскочить Бене на плечо и вцепиться в основание шеи. Брызнула кровь, обильно мешаясь с крысиной. Зверек был ранен, одна лапа болталась. Видимо, свалился сверху и зацепился за одежду черновика.

– Помоги ему! – рявкнул Кривошип, не сводя с нас ствола «ВАЛа».

Цапля бросился к подельнику, бряцая навешанным оружием. Когда он подскочил, Беня уже упал на пол. Крыса, придавленная его телом, мотала головой, разрывая зубами плоть.

– Убери!.. Убери ее! – сипло вопил Беня, дергаясь телом из стороны в сторону.

Цапле пришлось сначала поймать Беню, потом сдернуть с него крысу и швырнуть в окно. Ремни автоматов, висящие у него на шее, норовили соскользнуть.

– Идиот! – гаркнул Кривошип. – Добить надо было! Она же следом поползет.

Видимо, в группе Цапля был не самым разумным бойцом. Он тут же подскочил к пролому и два раза бахнул из дробовика в ту сторону, куда свалилась крыса. По направлению ствола выходило, что стрелял он аккурат по дереву. А там мешки со спорами. О чем я и сообщил Кривошипу, не без удовольствия понаблюдав, как удлиняется его бородатая рожа. Кривошип глянул на меня, потом на Цаплю. Тот пятился.

– Идиот! – повторился Кривошип. – Хватай Беню! Тащи!

Цапле второй раз приказывать не пришлось – он уже увидел, что картечь разворотила наросты на дереве.

– Ну, бродяги, ведите! Если жить хотите.

И мы повели, так скоро, что Кривошипу пришлось помогать Цапле волочь Беню. Ботинки раненого отбивали дробь, попадая на трещины в бетоне. В голову уже закралась мысль провести черновиков мимо отмеченной комнаты и спрятаться в другом помещении, но, когда мы поравнялись с нужной дверью, Кривошип остановился и гаркнул:

– Открывайте!

Он отпустил Бенину руку и поднял «ВАЛ». Было непонятно, он в нас целится или держит на мушке дверной проем. Дверь была мощная, округлая, как на кораблях, с винтовым запором. Мы налегли на рычаги, но запор поддался легко, он был хорошо смазан. Первым в комнату Кривошип отправил Цаплю, Беня споткнулся на высоком пороге и снова зашелся благим матом. Потом зашли мы. Последним заскочил бородач и приказал запереть дверь.

В кромешной темноте я сделал шаг вперед и замер – носок ботинка не нашел опоры. Снизу доносился шум воды. Я аккуратно отодвинул ногу назад и поймал Весельчака за руку, сообщая, чтобы не двигался.

Что-то щелкнуло, и помещение осветилось. Кривошип зажег сразу два фонаря – не жалеет, гад, наши батарейки.

– Опа! – выдохнул Кривошип. – Живем!

– Кривошип… помоги, – прошипел Беня. Он зажимал рану руками. Кровь больше не текла, и рана вроде была меньше, чем показалась сначала.

– Цапля, помоги ему. Обработай рану. – Кривошип протянул Цапле дерматиновою коробку, на потертом боку которой еще виднелся крест. – Только не очень там. Экономно, в общем.

– Живокост дай! – начал канючить Беня. – У тебя есть, я видел!

– Щас! – обозлился Кривошип. – Откуда у меня?!

Пока они переговаривались, мы осматривали помещение, в котором оказались. У моей ноги начиналась трещина. Расширяясь, она уходила под противоположную стену. У этой же стены стоял стеллаж длиной во всю комнату. Часть его отломилась и провалилась в трещину, часть покосилась, сползя к полу. На стеллаже лежали бочкообразные контейнеры, на полу среди пустых коробок от патронов и упаковок от лекарств валялось несколько таких же. Крышки на всех «бочонках» были раскрыты. Только на парочке, лежащей на стеллаже, плотно закрыты. На крышках красовался знак – латинская «V», перечеркнутая миниатюрным зигзагом-молнией. На несколько секунд я задержал взгляд на значке, он показался мне смутно знакомым. Из того прошлого, которое я забыл… Такой же значок был на план-схеме, на стене у двери. Угол карты закоптился, видимо, ее пытались сжечь впопыхах, но огонь погас, и большинство нарисованного уцелело. Схема изобиловала чертежами и примечаниями, а над ними – снова перечеркнутая «V».

Я отогнал эти мысли и прошагал среди мусора. Определенно, здесь не осталось ничего ценного. Поворошив ногой пустые коробки, я обнаружил наполовину раздавленную упаковку анальгина. Подняв ее, обнаружил две целые таблетки и еще недалеко заприметил стреляную гильзу от патрона к пистолету.

– Это и все? – спросил я, поворачиваясь к Кривошипу.

– Что? – Бородач отвернулся от стонущего Бени и огляделся. – Что за черт?

Его удивление не уступало моему. В помеченном помещении не было ровным счетом ничего ценного – пустые контейнеры, пустые ящики от боеприпасов и трещина в полу, ведущая в черную пустоту. Кривошип рассвирепел, еще не веря глазам, принялся шарить по полу, подскакивал к ящикам, открывая их и хлопая крышками – убеждаясь, что все они пусты. Из его губ, вместе с брызгами слюны, вырывались обрывки фраз:

– Пацанов положили!.. Всех! За что! Нету…

Прокля..!

Беня вскрикнул – Цапля случайно сковырнул запекшуюся корку, снова потекла кровь.

– Кривошип! – запричитал раненый черновик. – Дай живокост… я же сдохну… Д…

Он поперхнулся, на губах выступила пена. Стало понятно – Беня не жилец. В рану попала грязь не только с зубов крысы, но и дрянь, в которой он измазался по уши. Теперь яд распространился по крови. Если Кривошип и хотел его вылечить, то действовать надо было сразу.

Кривошип не обратил внимания на племянника. Разозлившись еще больше, он отшвырнул пару пустых ящиков и со всего маху врезал ногой в стойку стеллажа. Полки содрогнулись и накренились. Два контейнера, еще покоившиеся на стеллаже, покатились к провалу в полу. С гулким стуком и скрежетом они провалились в трещину и исчезли в черноте. Через пару секунд донесся тяжелый плеск.

Кривошип растерянно замер, моргнул пару раз, соображая, что он сделал и могло ли в контейнерах быть что-нибудь ценное. Я переглянулся с Весельчаком – более подходящего времени не будет. Надо действовать, пока Кривошип пялится в черный провал, а Цапля склонился над выведенным из строя Беней.

Я ударил Кривошипа кулаком в затылок. Удар подлый, но на войне как на войне, иногда некогда выбирать средства и задумываться над честностью. Бородач покачнулся, и я тут же добавил удар в ухо, не позволяя ему повернуться ко мне лицом. На груди у него висел «ВАЛ», ухватистый и удобный для разворота в ограниченных пространствах. Одна очередь, и от нас с напарником останутся только воспоминания. Однако Кривошип падать отказывался. Здоровый гад, но и мы не мелкие. Еще пара ударов не принесла ожидаемого эффекта, я бил, словно сквозь воду. Рыкнув, Кривошип повернулся ко мне, глаза пылали неудержимой злобой. Я едва успел перехватить «ВАЛ», не дал развернуть оружие в свою сторону. Кривошип был сильным, но не настолько, чтобы преодолеть мое сопротивление. Почему же я не смог пробить его? И вдруг меня осенило! Двойка мне как бродяге. Артефакт, который Беня видел у Кривошипа, был не живокост, а оникс. Вот откуда это ощущение тягучести в ударах. Ладно, попробуем по-другому!

Я боднул бородатого лбом в нос. На силу удара я уже не рассчитывал, но сумел слегка ошеломить Кривошипа. Достаточно, чтобы он на секунду утратил хватку. Ствол «ВАЛа» уперся ему в плечо, я вдавил нащупанный ранее спуск. Пуля прошла навылет – неактивированный оникс не может остановить пулю, выпущенную в упор. Кривошип вскрикнул и отшатнулся. Как раз достаточно, чтобы развернуть винтовку и добить его выстрелами в грудь.

Весельчак подскочил к Цапле. Тот не успел подняться и оказался придавлен коленом к стене. Навешанное на черновика оружие сыграло плохую службу – длинные стволы не позволяли развернуться и использовать хоть что-то. Зато Цаплина глупость была на руку Весельчаку – ремни автоматов висели у черновика на шее. Весельчак захватил один из них, перехлестнул и использовал как удавку. Цапля только хрипел, безвольно шаря руками по стене.

Кривошип заваливался назад, в черную трещину за его спиной. Ремень, зацепившийся за его плечо, дернул винтовку из моих рук, пальцы заскользили по мокрому от крови металлу. Вдобавок вес бородатого грозил утащить меня за ним в дыру.

– Весельчак! – гаркнул я. Терять ценную винтовку совсем не хотелось.

Напарник гортанно выдохнул, дергая ремень изо всех сил. В шее Цапли что-то хрустнуло, и черновик обмяк. Весельчак подскочил ко мне, но ремень уже соскользнул с плеча Кривошипа, и его тело обрушилось в темный провал.

– Черт! – ругнулся я. – Оникс упустил!

В помещении стало темней – один из фонарей улетел вместе с Кривошипом. Весельчак подобрал второй рядом с телом Цапли. Посветил на Беню и стал подбирать наши пожитки. Я присоединился к нему, споро распихивая по карманам то, что Цапля отобрал раньше. Беня молчал, зло сверкая глазами. По его подбородку стекала струйка грязной слюны.

Я закинул «ВАЛ» за спину, подобрал автомат и еще раз глянул на Беню. Может, избавить его от мучений, раз уже не жилец? И вдруг заметил, что ладонь черновика прячется под полой куртки. Будто он сжимает что-то во внутреннем кармане. Прицел автомата уставился на него. Но Беня только сощурился и вдруг выдавил четко и с издевкой в голосе:

– Хана вам всем! – и достал руку из-под куртки.

В ладони он сжимал артефакт Мочалка. Сдавил что есть силы – губчатые края выступили между пальцами, натянувшись до предела. Мочалка была «сытая» – заряженная до предела. Даже в тусклом свете был хорошо различим пыльно-серый цвет и рыжие бугорки спор, готовых вырваться наружу.

Черновик не успел разжать кулак, а мы уже выпрыгивали в распахнутую дверь. Навалившись вместе, тут же захлопнули ее и заблокировали запорный механизм. Несколько секунд из-за нее доносились крики Бени, обезумевшего от боли, но мы не прислушивались, шагая обратно к пролому в стене.

Тут не было спор – видимо, сумки еще не созрели или Цапля умудрился не повредить их, но путь был свободен и чист.

Мы бодро шагали в сторону городка, стараясь поскорее убраться от развалин. Скоро туда наведаются возрожденцы или черновики, проверить, что случилось с отрядом. А может, и те, и другие, причем одновременно, и снова завяжется бой. В предыдущей схватке полегли отряды обеих сторон, потому за нами и пошло всего три человека.

– Ну, и что мы скажем Акеле? – спросил Весельчак.

– А что ему говорить? Он подсказал черновикам, где устроить засаду, но предупредил нас о ней, – ответил я.

– Похоже, не только нас, – хохотнул напарник.

Хитрый Акела сыграл на две стороны, стравив между собой бойцов Черного рынка и армейцев возрождения. Он не мог отказать Черному рынку, ведь иначе негде будет продавать ценные находки и зашибать звонкую монету. Но вот потихоньку сообщить армейцам, где будет ждать засада, ничуть не противоречило его моральным принципам, ведь больше всего он хотел, чтобы все ценное забрали мы и, естественно, доставили ему. Вдобавок он нагнал на черновиков побольше страху, рассказав неведомо сколько баек про развалины, обеспечив тем самым неприкосновенность наших шкурок. Он и нас сдал с умыслом – если на маршруте нам будет что-то угрожать, то группа, идущая следом, поможет, прикроет, лишь бы мы довели их до клада на карте. Кривошип отклонился от уготованной ему роли, но все закончилось хорошо.

– Кстати! – сказал вдруг Весельчак. – Акела промахнулся!

– В смысле? – не сообразил я.

– Ну как же – карта оказалась пустышкой. В развалинах ничего полезного не было.

Я ухмыльнулся.

– Чего ржешь? – хитро прищурился Весельчак, уже понимая, что что-то упустил.

– Ты помнишь, что сказал Акела нам перед выходом?

– Конечно, помню. Он сказал – идите по карте мертвеца.

– Нет. – Я полез в карман на жилете.

Акела всегда опасался быть подслушанным и часто важную информацию передавал иносказательно, по частям. Только когда вся мозаика собиралась вместе, можно было определенно понять, что к чему.

– Нет, Весельчак, Акела никогда не промахивается. Он сказал: идите ЗА картой мертвеца! – И я помахал перед носом напарника план-схемой, снятой со стены в хранилище. – Настоящая находка нас еще ждет.