– Вы, внучки, к костру поближе присаживайтесь. Тут холодно по ночам. Эй, Воздесь, Кракша, у нас гости! Не прячьтесь там! Вишь ты, гости у нас редкость большая. Они стесняются. Ну, да попривыкнут, выйдут. У нас тут, говорят, чудовище где-то живет поблизости. Так я не верю. Мы уж тут шестой или седьмой десяток лет живем, а все никого не видали. Да и сожрало бы оно нас давно. Так что, внучки, ничего не бойтесь. Мирно тут. У меня разум-то стариковский, слабый, да язык длинный. Поговорить-то не с кем. Воздесь с Кракшей все мои байки слышали уже по сто раз. Я уж вам все и расскажу. Вы человеки у нас новые, а потому ценные. Я-то давно здесь живу. С Кремля выгнали, вот и живу здесь. Раньше-то я в дружине кремлевской ходил, да как-то нарвались мы на поле смерти или кто его знает, что это было. Вроде как и нет ничего, а друзья мои товарищи вдруг замертво падать начали. Я-то помочь хотел, только чувствую, в голове что-то не то, свет какой-то разгорается. Больно было! Не приведи никому! Потом очнулся, все наши-то мертвые лежат, а надо мной только Воздесь склонился и говорит: «Вставай. Нам домой до Кремля засветло успеть надо».
Пришел я к воеводе тогда, говорю, вон какое дело, все дозорные-то отчего-то померли. Поле смерти мы нашли невиданное, невидимое. И свидетель у меня есть, Воздесь. Только воевода отчего-то суров был. Наорал на меня. Повалили, связали меня, в подвал темный-сырой бросили, а Воздеся слушать совсем не стали. Наутро меня к Воеводе-то опять привели, и говорят, мол, убивать тебя не будем, грех это, а ты сам уходи подобру-поздорову, потому как нельзя тебе в Кремле оставаться. И ушел я. И Воздесь со мной. Ушли мы вместе в места самые гиблые, где поля были, много полей, чтоб уж точно сгинуть. Не жизнь это, без Кремля-то.
Только Воздесь-то умный, не то что я. Он меня провел через поля смерти, так что и живыми вышли, и даже волос с нас не упал. Уж потом мы корч нашли. Лежит себе, светится голубым. Ну точно шар какой. Я в руки-то его взял. Тяжеленный!
– Дед, а где сейчас этот корч?
– Так здесь он! Мне Воздесь и говорит тогда: ты съешь его, так и не потеряешь. Я и съел. Ох и плохо мне было! Помираю, думал. Однако ж, не помер. Так корч теперь внутри меня. Я как оклемался малешко, так и чудо-то и случилось. Мы тогда через болото шли, а на кочке малец стоит, лет пяти, и плачет. Как, говорю, попал-то сюда? Так, отвечает, мамка с папкой пропали где-то, один я. Я опять же, имя его спрашиваю. Так он и отвечает: «Кракша я». С тех пор-то и вместе мы. Совсем не вырос он что-то с тех пор. Отчего, не пойму. Может климат у нас тут вредный какой, только не растет малец, да я не старею.
Сидящие у костра гости в камуфляжной форме с удивлением переглянулись. А дед продолжал вещать.
– Уж потом мы сюда дошли, я ж костер и развел. Щепок мне Воздесь помог собрать, плюнул я на них, костер и загорелся. Ни дров, ни угля не надоть, только посмотреть на дрова пристально надобно перед тем, как плевать. Тогда огонь долго гореть может, и тепло от него хорошее.
Один из маркитантов недоверчиво хмыкнул.
– Да ты зря, внучок, не веришь. Оно так и есть.
Гостям, похоже, надоело слушать бред старика, к костру которого они вышли, заплутав в яузских болотах.
– Дед, к тебе люди последний раз когда заглядывали? У тебя пожрать есть чего? – поинтересовался старший.
– Ой, давно заглядывали. А пожрать есть, конечно. Мяса тут много лишнего остается. Я ж старый стал, много-то мне не съесть.
– Протухло небось мясо твое, дед?
– Отчего же протухло? В здешней земле завсегда холод есть, в ней и храню. Как свежее!
– Доставай, готовь. С твоими баснями жрать захотелось.
Дед, кряхтя, встал и поковылял к тайнику с мясом. Маркитанты же завели тихую беседу между собой:
– Не нравится мне этот старый козел, – сказал один. – Что-то мелет языком, уши вянут. Грохнуть бы его надо. Чисто на всякий случай.
Старший группы кивнул:
– Согласен. Пусть покормит, а потом однозначно грохнем.
…Старик суетился у костра, нанизывая мясо на прутики. Когда мясо было водружено над костром, дед продолжил рассказ:
– Что-то вы, внучки, смурные какие-то. Радоваться жизни надо. Живые вы пока что, а это радость великая! Не всем такое счастье. Как мы тут поселились, пришли нео. Давай тут хозяйничать у меня. Говорю им, ребята, у вас же такие ноги сильные, крепкие, зачем вы так хулиганите?
– И что тебе ответили нео? – ехидно поинтересовался один из гостей.
– Да что ж тут ответишь? Промолчали они. Шамы приходили еще, после нео. Какие глаза-то у шамов, мать моя женщина! Особливо у того, что трехглазый был. Кракша так и сказал: «Вот бы мне такие!» Н-да… Кио был у меня в гостях, один всего, правда. Осмы заходили, вормы наведывались, правда никакого прибытку с них. Вот уж чудес бесполезных матушка природа натворила!
Возле костра распространялся дурманящий запах жареного мяса. Гости уже сглатывали слюну.
– Ох, заболтался я, – спохватился дед. – А мясо-то и готово уже!
Он постучал палкой в алюминиевую тарелку.
– Кракша, Воздесь, ужинать!
Никто не отозвался. Маркитанты пожали плечами и принялись уплетать вкусное, горячее мясо.
– Ешь, Кракша, ешь, – приговаривал дед.
Старший поднял глаза на старика.
– Ты, дед, на голову стукнутый что ли? Нет тут никого.
– Так и не видит никто Кракшу, – вздохнул старик. – Его и Воздесь не видит. И Кракша Воздеся не видит. Они ж тока через меня парой слов и перекидываются. Вот последний раз заходили люди в гости ко мне. Тоже говорят, с кем это ты разговариваешь? Да как я им расскажу, непонятливым, что не могут ни Воздесь, ни Кракша ни с кем говорить? Чтоб говорить, тело нужно, а когда тела нет, как разговаривать-то? Вы, внучки, прям так на тех похожи, которые до вас приходили. И вещи хорошие у вас, как и у них, знатные вещи. У вас вон на пальцах что это блестящее такое надето?
– Это кольцо легионера, дед. Такое только у лучших воинов нашего клана есть.
– А и не правда твоя! У меня такое тоже есть!
– Врешь ты все дед. Не может у тебя кольца легионера быть.
Откуда-то из-за пазухи дед вытащил веревочку. Легкий серебряный звон раздался над костром. Двенадцать колец были на той веревочке.
Дед протянул свою коллекцию старшему группы. Тот взял связку колец… и выронил палочку с недоеденным мясом. Глаза его округлились. В следующее мгновение старший группы уже держал в руках автомат, мгновенно сняв его с предохранителя.
– Старый козел, быстро говори, откуда у тебя это, если жить хочешь! Где эти люди?
Ствол автомата смотрел в живот деда. Остальные легионеры отложили еду. Кто вытащил меч, а кто, по примеру старшего, направил на старика автомат.
– Внучки, так я ж и говорю. Жить не особо хочу, а приходится. А гости эти, они все здесь остались. Все здесь.
– Слышь ты, крысопес вонючий, это кольцо моего брата, который пропал год назад, – прорычал старший группы. – Где он, говори?!
– Да здесь он! – радостно сообщил дед. – Что ж вы все злые такие? Пойдем, покажу!
Маркитанты цепью двинулись за дедом, держа его на прицеле. На поляне было темно. В свете луны угадывались только смутные тени.
– Сейчас я… – проговорил старик.
В темноте послышался смачный плевок, следом за ним, будто по волшебству, вспыхнул костер, за ним другой, третий. Дед шел по кругу и плевал на дрова, сложенные по краям круглой поляны. Едва заметная вспышка – и тут же над кучей корявых сучьев появлялось ровное, высокое пламя, будто костер горел уже давно.
Посреди поляны лежали два тела – взрослого человека и ребенка. Но что-то с ними было не так… Присмотревшись, маркитанты поняли – тела были сшиты из разных частей. Волосатые ноги выглядели как лапы нео. Расплющенный блестящий череп взрослого, похоже, когда-то принадлежал кио, а голова ребенка, похоже, была отрезана у зародыша нео, вырванного из чрева матери. На месте глазниц трупов грубыми нитками были вшиты огромные глаза шамов.
– Нам ох как сердце хорошее нужно. И спинной мозг еще. Это для Кракши. Для Воздеся много чего еще нужно. Твой брат, кстати, очень Воздесю пригодился. У него много чего хорошего было. Вот у тебя, – старик показал на одного из легионеров, – уж больно кожа на лице хороша. А у тебя, – показал он на командира, – ухи знатные. Всем ухам ухи! Если бы Кракше…
Разглагольствования старика прервали несколько длинных автоматных очередей, слившихся в одну. Брызнула кровь, черная в свете ближайшего костра. Деда разорвало пополам.
– Получи, чудище болотное, – прохрипел старший группы.
Но тут над поляной разлилось фиолетово-голубое сияние. Казалось, оно исходит из рваных внутренностей старика, разбросанных по поляне.
– Это что еще за хрень? – удивился кто-то из легионеров.
– Это корч. Он и есть, – пробулькала кровью верхняя половина деда.
В следующий миг половинки тела притянулись друг к другу и моментально срослись без малейших следов повреждений. Голубое сияние исчезло.
А на маркитантов напало странное оцепенение. Никто из них не мог пошевелиться. Они всё чувствовали, могли двигать глазами, но не головой, хотя могли говорить.
– Эх, внучки, гости мои дорогие, – улыбнулся дед. – Уж больно мне от вас нужно всякое разное. Вы уж не сердитесь на старика. Я вас разберу. Больно не будет. Я уж скольких разобрал, не счесть! И чудовище бы разобрал, которое вроде в наших местах живет, да только нет тут никакого чудовища.
– Дед, ты сумасшедший, – заорал командир легионеров. – Ты сам-то это понимаешь? Нет никакого Кракши, нет никакого Воздеся! Нету их! Ты убиваешь всех подряд просто так! Это ты чудовище! Отпусти нас! Мы даем слово, что оставим тебе все наше оружие, никогда не вернемся сюда и никому не расскажем! Верно, ребята?
Легионеры молчали в ужасе. Каждый из них держал в руках оружие, но сейчас оно было совершенно бесполезным и ничем не могло им помочь.
– Послушай дед, проси что хочешь! Тебе же тут одиноко. Хочешь, мы будем жить с тобой здесь все вместе, охранять тебя, жратву носить? Только не убивай!
– Ребята, да я ж вас не хочу убивать, а только разберу. Возьму что нужно, а что от вас останется – отпущу. Только если оно само уйти не сможет, тогда из него запас мяса сделаю, не пропадать же добру. А то, что Воздеся с Кракшей нету, так ошибаетесь вы. Глядите.
В свете костров постепенно проявлялись два туманных сгустка, немного похожих на человеческие силуэты. Один формой напоминал фигуру взрослого человека, другой – ребенка. Ни лиц, ни тел, только контуры. И каждый из маркитантов почувствовал, каким страшным, могильным холодом веет от этих смутных клочьев болотного тумана.
– Прощайте, гости дорогие! – сказал старик. – Благодарствую, что зашли меня, старика, навестить. Авось, свидимся в другой жизни.
Костры разом погасли. Луна скрылась за тучей, словно не хотела видеть того, что сейчас должно было произойти на поляне.
– Какие все-таки ухи красивые Кракше достанутся от командира, – раздался в полной темноте старческий голос. – Знатные ухи.