После разгрома фашистских войск в районе Волги и Дона за три месяца наступления зимой 1942/43 года наши войска с боями прошли на южном крыле советско-германского фронта более 700 километров, что не могло не сказаться на их боеспособности. Воспользовавшись этим и стремясь не допустить дальнейшего ухудшения обстановки, немецкое главное командование, перегруппировав силы, еще во второй половине февраля организовало контрнаступление против Юго-Западного фронта с целью отбросить его за Северный Донец, а затем нанести удар по войскам Воронежского фронта с целью захвата Харькова и Белгорода.

Тщательно и всесторонне подготовленное летнее наступление гитлеровцев в 1943 году должно было начаться операцией в районе образовавшегося в результате зимних боев Курского выступа. Эта операция получила кодовое название «Цитадель».

В оперативном приказе № 6 от 15 апреля 1943 года Гитлер писал: «Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое крупное наступление в этом году.

Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира».

После большого поражения зимой 1942/43 года и особенно после Сталинградской битвы фашистская Германия оказалась в неблагоприятной политической обстановке. Неудачные операции и огромные потери в живой силе и боевой технике на Восточном фронте поколебали позиции ее союзников.

Гитлер решил любой ценой поддержать свой престиж и повернуть течение войны в свою пользу. Но гитлеровская стратегия и на этот раз потерпела крах.

Да, наши вклинившиеся в расположение противника войска в районе Курска не давали ему покоя. С этого выступа (дуги) мы угрожали фашистским флангам и тылам в районах Харькова и Орла. Но на юге и на севере «дуги» враг нависал над нашими частями.

Фашистское командование рассчитывало одновременно ударом в направлении Курска двух крупных группировок, созданных южнее Орла и в районе Белгорода, окружить и уничтожить силы Центрального и Ворбнежского фронтов. Успеха фашисты хотели добиться внезапностью удара и применением новой боевой техники, в частности танков «Тигр» и «Пантера» и штурмовых орудий «Фердинанд». Всего в составе 50 хорошо укомплектованных дивизий, сосредоточенных в районе Курской дуги, имелось 900 тысяч человек, около 10 тысяч орудий и минометов, почти 2700 танков. Наступление должны были поддерживать более двух тысяч самолетов. Операцией «Цитадель» фашистский вермахт надеялся изменить обстановку в свою пользу, взять реванш за Сталинград. Готовили операцию в строжайшей тайне. Части и соединения, предназначавшиеся для наступления, доукомплектовывались, их огневая мощь усиливалась. Численный состав пехотных дивизий доводился до 10–12,5 тысячи, танковых — 15–16 тысяч солдат и офицеров. Количество танков и штурмовых орудий в танковых дивизиях достигло 150–170 единиц. Особое внимание обращалось на пополнение танковых дивизий СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Райх» — цвета немецко-фашистской армии. Полностью были укомплектованы и другие соединения.

Ставка Верховного Главнокомандования советских войск, зная намерения противника, подготовила свой план операции на Курском выступе. Оборона войсками Центрального и Воронежского фронтов строилась прежде всего как противотанковая и противовоздушная с целью и задачей: измотать, обескровить противника в оборонительных сражениях, а затем перейти в решительное контрнаступление и разгромить Орловскую и Белгородско-Харьковскую группировки противника. Основу обороны составляли противотанковые опорные пункты и районы, а также система минно-взрывных заграждений. Все минные поля находились под огнем артиллерий. Плотность минирования на главном направлении наступления противника была очень высокой: в среднем на каждый километр фронта приходилось 1,5 тысячи противотанковых и до 2 тысяч противопехотных мин.

После ликвидации Сталинградской группировки немцев 52-я гвардейская дивизия в составе 21-й армии 20–24 февраля 1943 года по железной дороге была переброшена до станции Елец. 24 февраля — 9 марта она совершила марш Елец — Ливны — Косаржа — Курск— Фатеж — Гремячье, причем только по ночам при полной светомаскировке. В ночь на 10 марта дивизия сменила части 211-й и 132-й стрелковых дивизий в районе Черни (южнее Орла).

А в это время противник, перейдя в наступление одновременно из районов Полтавы и Краснограда, потеснил наши войска, создав угрозу на стыке Воронежского и Юго-Западного фронтов. Особенно трудная обстановка сложилась в районе Харькова. 16 марта после ожесточенных боев ударные группировки гитлеровцев захватили Харьков, заняли Казачью Лопань и без особого сопротивления устремились на Белгород. Было ясно, что если немцы захватят и Белгород, то будут развивать удар на Курском направлении.

В связи с создавшейся тяжелой обстановкой распоряжением Ставки на усиление Воронежского фронта с Центрального фронта передавалась 21-я армия и из резерва Ставки — 64-я, а в районе южнее Курска сосредоточивалась 1-я танковая армия.

Получив 12 марта приказ по радио от командарма 21-й армии о сдаче полосы обороны, дивизия ночным маршем выступила по маршруту Фатеж — Курск — Обоянь с задачей в составе армии сдержать наступающего противника севернее Белгорода. К исходу 15 марта подразделения дивизии, заняли рубеж обороны Обоянь — Зорино — Бобрышев. 16 марта дивизия, имея усиленный передовой отряд во главе с командиром 155-го полка подполковником Г. Г. Пантюховым, продолжала марш в направлении Яковлево — Белгород. (Белгород 18 марта был занят танковыми частями врага). Задачей передового отряда было вести разведку по маршруту движения главных сил дивизии, войти в соприкосновение с противником и захватить контрольнопленных.

Около 15 часов того же дня головная походная застава передового отряда обнаружила движение колонны противника и с боем стала отходить. Противник увлекся преследованием охранения и попал в засаду главных сил передового отряда в районе Шопино (севернее Белгорода). В результате боя были сожжены два бронетранспортера и тягач с пушкой, захвачено трое пленных, принадлежавших танковой дивизии «Мертвая голова». Как выяснилось, усиленный отряд противника двигался на Обоянь.

Наш передовой отряд закрепился и удерживал занятый рубеж до 18 марта. Затем он был сменен усиленным 1-м стрелковым батальоном 153-го полка. Дивизия в ночь на 18 марта заняла оборону: высота 238,4—Сошенков — Нечаевка — Покровка, имея линию боевого охранения на рубеже Стрелецкое — Яхонтово — Шопино. В тот же день, когда я находился на наблюдательном пункте, мне позвонил начальник разведки капитан В. Т. Широкоумов и сообщил, что начальник штаба подполковник П. Н. Прихно выехал для встречи и сопровождения на командный пункт товарища Константинова (псевдоним Маршала Советского Союза Г. К. Жукова) и что туда должен прибыть и я.

Когда я подъехал к командному пункту, там уже стояло несколько легковых автомашин, а возле — группа офицеров.

Войдя в штаб-квартиру, я увидел Г. К. Жукова за рабочей картой штаба дивизии. Здесь же стояли начальник штаба и старший офицер для поручений генерал-майор Менюк. Я представился Маршалу. Он встал, подал руку:

— Здравствуйте, товарищ Козин! — А потом ко мне и начальнику штаба: — Карта, которую ведет оперативное отделение, должна более полно отражать боевую обстановку, у вас же я не узнал больше того, что знал в штабе фронта.

Он подробно интересовался противостоящим противником, его и нашими действиями и намерениями.

Я доложил о действиях нашего передового отряда, о безуспешных попытках противника прорвать передний край нашей обороны.

От пленных нам известно, докладывал я, что в самом Белгороде и его окрестностях находится танковый корпус СС в составе трех танковых дивизий — «Адольф Гитлер», «Райх» и «Мертвая голова». Попытки противника прощупать наши силы и сбить гвардейцев с занимаемого рубежа пока успеха не имеют.

Главный удар врага надо ожидать по центру в направлении Яхонтово — Быковка — Яковлево. Однако наша дивизия в настоящее время малочисленна, очень нуждается в усилении техническими средствами, в первую очередь артиллерией и танками.

— Что вам конкретно надо? — спросил Георгий Константинович.

— Учитывая, что дивизия стоит на главном направлении удара тяжелых танков корпуса СС, прошу противотанковую артбригаду, гаубичную артбригаду, два истребительных противотанковых полка, дивизион «Эрес М-13» и полк танков Т-34.

— Товарищ Менюк, слышите, что генералу Козину надо? — И ко мне: — Товарищ Козин, все получите, за исключением танков Т-34. Получите танковый полк. Этот рубеж нужно во что бы то ни стало удержать.

После доклада я предложил Георгию Константиновичу пообедать. Он охотно согласился. За обедом Георгий Константинович еще раз обратил внимание на то, как важно хорошо знать противника и свои возможности. Было приятно слышать от Маршала теплый отзыв о действиях 52-й дивизии. Дивизия действительно занимала ответственную полосу обороны и удерживала ее до подхода главных сил армии.

«В конце марта и начале апреля, — пишет Г. К. Жуков, — мы с Н. Ф. Ватутиным побывали почти во всех соединениях фронта, оказывая помощь командирам в правильной оценке обстановки, уяснении своей задачи и в том, как лучше ее выполнить в случае перехода противника в наступление. Меня особенно беспокоил участок 52-й гвардейской стрелковой дивизии, в которой за это время побывал дважды. Я считал, что этой дивизии придется принять на себя главный удар. Командующие фронтом и армией были того же мнения, и мы решили всемерно подкрепить этот ответственный участок артиллерийскими средствами.

20 марта в 13 часов враг силой до 40 танков к до батальона мотопехоты начал наступление из Белгорода вдоль шоссе. В результате тяжелого боя ему удалось прорвать оборону нашего передового отряда. Но когда он подошел к переднему краю обороны 155-го полка в районе колхоза «Смело к труду», то огнем дивизионной и приданной артиллерии с большими потерями был отброшен. В этих боях неприятель потерял сожженными и подбитыми 15 танков, 8 бронемашин, 2 тягача и до 200 солдат и офицеров танковой дивизии «Мертвая голова». В боях отличились старший сержант 124-го артполка Арнаутов, уничтоживший со своим расчетом из 76-миллиметровой пушки 4 вражеских танка, рядовые Самопулин из 155-го гвардейского полка и Зубков из 153-го, подбившие из противотанковых ружей первый два танка, второй — один танк, командир орудия противотанковой батареи 155-го полка старший сержант И. Ф. Иванов, расчет которого подбил танк и две бронемашины.

Все эти герои-гвардейцы получили правительственные награды.

Во второй половине того же дня 20 марта в Козьмодемьянское прибыл Г. К. Жуков, куда был вызван и я.

Первый вопрос Маршала был:

— Все ли дивизия получила из средств усиления?

— Все, товарищ Маршал.

— Как решили использовать?

— Готовим основные и запасные позиции в стыках полков и усиливаем фланг с соседом слева — 375-й стрелковой дивизией. На важнейших танкоопасных направлениях создаем артиллерийско-противотанковый резерв в составе истребительно-противотанкового полка, роты противотанковых ружей и роты подвижного отряда заграждений. Особое внимание обращаем на организацию противотанковой обороны, состоящей из ротных противотанковых опорных пунктов, объединенных в батальонные противотанковые узлы. Подразделения линии боевого охранения обеспечиваются огнем двух артполков и орудий прямой наводки с переднего края обороны. Увязывается и взаимодействие с соседом справа — 67-й стрелковой дивизией.

После моего доклада и ряда необходимых указаний Георгий Константинович приказал пригласить тех, кто заслужил правительственные награды. Вручая от имени Президиума Верховного Совета СССР ордена и медали группе бойцов и командиров, особо отличившихся в боях, он выразил надежду, что воины прославленной гвардейской дивизии и впредь будут выполнять свой долг перед Родиной.

Теперь хотелось бы несколько подробнее сказать о сложившейся обстановке в 16 километрах севернее Белгорода и состоянии дивизии к моменту занятия обороны. Как уже известно читателю, после завершения Сталинградской эпопеи дивизия в Елец прибыла по железной дороге. А потом совершила 12-суточный ночной марш Елец — Курск — Орел, пройдя по разбитым дорогам более 300 километров, а через два дня снова марш Орел — Курск — Белгород. И снова ночью по вконец разбитым мартовским дорогам. Дивизия была малочисленна, без средств усиления. В инженерном отношении полоса обороны севернее Белгорода была оборудована более чем примитивно: имелись лишь окопы «лежа». Позиции артбатарей и орудий для стрельбы прямой наводкой также были оборудованы слабо. Ощущался острый недостаток в шанцевом инструменте, который находился в отставших и растянувшихся обозах.

Заняв оборону в ночь на 18 марта, дивизия уже 20 марта вынуждена была вести бои с усиленным танковым отрядом дивизии «Мертвая голова».

Если учесть состояние дивизии и то, что она заняла оборону на главном направлении удара крупных сил противника, нам было над чем задуматься.

Об отходе и речи не могло быть. Выход у нас был один: применить особый вид борьбы — воевать морально. Для этого необходимо было прежде всего создать у врага впечатление, что он напоролся на заранее подготовленный рубеж сильного противника. Была дана команда не стрелять. Верность нашего замысла потом подтвердилась ходом боя, показаниями пленных, утверждавших, что они встретились с сильным противником, который и не бежит и не стреляет.

И вот, когда вражеские танки и бронетранспортеры, ведя артиллерийско-пулеметную стрельбу с коротких остановок, подошли к переднему краю обороны 155-го стрелкового полка, с нашей стороны было тихо, хотя командир полка Г. Г. Пантюхов, командир 124-го артполка Н. Д. Чевала, командующий артиллерией дивизии В. К. Потанин просили разрешения открыть огонь.

— Пока не время! — отвечал я.

Противник продвинулся еще метров на 300–500, остановился. Стрельба все реже и реже, потом совсем прекратилась. И тут я дал команду «Огонь!» К этому времени подоспел дивизион «Эрес М-13», который и убедил противника в нашей силе. Бросив горящие танки, бронетранспортеры, фашисты отошли к Белгороду.

В тот же день 20 марта немцы с самолетов сбросили на наши позиции листовки, озаглавленные: «Привет сталинградским головорезам!» Гитлеровцы хвастались, что у них вполне хватит сил рассчитаться за Сталинград. Одна из листовок заканчивалась словами: «Артиллеристы, можете в плен не сдаваться, будете повешены!»

— Видно, здорово мы им насолили, — говорили гвардейцы. — А реванша за Сталинград им не видать как своих ушей.

Артиллеристы 124-го смешанного артполка, в частности 1-го дивизиона майора Н. Е. Плысюка, 2-го дивизиона капитана А. Л. Дубицкого и батарея 151-го полка лейтенанта П. К. Лепина и впрямь крепко досаждали гитлеровцам: не только били метко, но и проявляли при этом исключительную дерзость. Частенько, скрытно расположив свои орудия, а то и батарею и хорошо замаскировав ее от глаз наземной и воздушной разведки, они затем из засады внезапно и в упор расстреливали атакующую фашистскую пехоту, танки, бронетранспортеры.

Читая фашистское «творчество», вместе с артиллеристами чувство гордости испытывали и стрелки, которые знали, что противнику известно из документов убитых гвардейцев передового отряда 153-го полка об участии 52-й гвардейской стрелковой дивизии в битве под Сталинградом.

Не зря дивизия за мужество, проявленное в борьбе с частями фашистского танкового корпуса СС под Белгородом, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 года была награждена орденом Ленина. Особо отличившиеся в этих боях бойцы и командиры были награждены орденами и медалями: командир истребительной танковой батареи 151-го полка лейтенант П. К. Лепин, командир взвода противотанковой батареи 155-го полка сержант А. С. Клюшии, командир роты автоматчиков младший лейтенант Н. Н. Смирнов, командир взвода из этого же полка старший сержант И. Ф. Иванов, командир огневого взвода 124-го артполка лейтенант Александр Табаре, командир 124-го артполка майор Н. Д. Чевала, командир 1-го дивизиона этого же полка капитан Н. Е. Плысюк, командир 237-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона капитан Г. Е. Перцев, командир 155-го стрелкового полка подполковник Г. Г. Пантюхов и другие.

20—25 марта фашисты многократно пытались сбить подразделения боевого охранения дивизии, наступая батальоном мотопехоты с 5–7 танками, но безрезультатно. Оборона севернее Белгорода стала крепкой. Потеряв еще 12 танков, 9 бронемашин и около 400 солдат и офицеров убитыми и ранеными, гитлеровцы прекратили наступление в полосе обороны дивизии.

С подходом войск и средств усиления оперативное построение 21-й армии стало уплотняться. 26 марта дивизия со средствами усиления заняла оборону на рубеже Лог Лапин — Задельное — Березов — Гремячий в полосе 13 километров и в глубину 7 километров. Боевой порядок дивизии — в один, полков — в два эшелона. Усиленное боевое охранение расположилось: Стрелецкое — высота 228,6 — Яхонтово. Справа оборонялась 67-я гвардейская, слева — 375-я стрелковые дивизии.

Передний край обороны дивизии проходил по рубежу, имевшему наибольшее количество естественных противотанковых препятствий. Отсюда хорошо было наблюдать за противником, вести массированный огонь, поддерживать артиллерией подразделения боевого охранения.

С занятием обороны дивизия приступила к срочному выполнению инженерных работ: оборудовались окопы, наблюдательные и командные пункты, блиндажи для личного состава, укрытия для боеприпасов и продовольствия. Затем отрывались траншеи и ходы сообщения в границах ротных, а потом и батальонных районов обороны. Политотдел между полками и подразделениями организовал соревнование за перевыполнение норм земляных и других оборонительных работ. В частях проводились учебные сборы снайперов, пулеметчиков, разведчиков, истребителей танков.

Особое внимание уделялось организации разведки противника: его сил, действий, морального состояния, намерений. Использовались все виды, применялись все средства разведки. Большую помощь в этом нам оказывали партизаны и местное население.

Дивизия получила пополнение личного состава — около пяти тысяч человек, а также вооружение, боевую технику, необходимое количество боеприпасов, горючего и продовольствия. В большинстве своем пополнение — люди от года до полутора находившиеся на оккупированной немцами курской земле, на себе вдоволь испытавшие издевательства фашистов. А таких, как известно, много не надо обучать и воспитывать. Среди них были солдаты и офицеры. Да и ненависти к завоевателям им не занимать.

Неоднократно в наших подразделениях бывали секретарь Курского обкома партии П. Доронин, председатель Курского городского Совета депутатов трудящихся Надежда Алексеевна Масленникова. Встречаясь со своими воинами-земляками, они призывали их беспощадно бороться с врагом, скорее изгнать его со своей земли.

Все было подчинено одной цели — развивать у солдат упорство, мужество, готовность к жестокой борьбе с врагом.

Волнующим событием в боевой летописи 52-й гвардейской дивизии был приезд делегации Монгольской Народной Республики во главе с заместителем Главнокомандующего Вооруженными Силами Монголии Ахабосуруновым.

31 марта 1943 года к исходу дня мне позвонил командующий генерал-лейтенант И. М. Чистяков:

— Завтра в 10 часов утра у вас будут большие гости подготовьте хороший «сабантуй» и покажите, как гвардейцы воюют.

Признаться, из этого разговора я не все понял. Показать, как мы бьем фашистов, мы всегда готовы и умеем. С полковником В. К. Потаниным мы гадали, по какому же — 1, 2 или 3-му — варианту проводить этот самый «сабантуй».

И вот 1 апреля ровно в 10 часов утра делегация дружественной страны в сопровождении командующего армией прибыла в Козьмодемьянское. Делегаты побывали в боевых порядках подразделений, передали подарки от монгольских трудящихся. А потом в торжественной обстановке одновременно с вручением И. М. Чистяковым гвардейского знамени глава делегации передал нашей дивизии как одной из прославившихся в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками знамя Монгольской Народной Республики.

Принимая знамена, гвардейцы поклялись и дальше приумножать боевую славу дивизии.

— Гвардейцы не уронят своей чести и оба знамени донесут до победного конца, войдут с ними в логово фашизма — Берлин.

И эту свою клятву воины дивизии сдержали.

В разгар оборонительных работ произошло и другое знаменательное событие: 22 апреля 1943 года за героические подвиги и отличные боевые действия по окружению и разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом 21-я армия была преобразована в 6-ю гвардейскую армию. Эта высокая оценка боевых действий вдохновила воинов на новые достижения в ратном деле. С еще большим рвением гвардейцы укрепляли свои позиции, готовясь достойно отразить яростные атаки-врага. К концу апреля части дивизии были готовы к встрече с противником.

И в это время я убыл из дивизии в Москву в госпиталь.

15 мая 1943 года 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию принял Герой Советского Союза полковник Иван Михайлович Некрасов. После тяжелых оборонительных летних боев дивизия участвовала в освобождении Харькова, Краснокутска и других городов и десятков сел Украины. Осенью 1943 года дивизия направляется на северо-запад в район Торопца Калининской области. Снова трудные переходы и упорные бои за Невель, Пустожку, форсирование реки Великой и бой за плацдарм на ней, послуживший впоследствии исходным пунктом для наступления наших войск в Прибалтике. От берегов этой реки начался путь дивизии по освобождению Советской Латвии.