Рано утром, сразу же после завтрака, путешественники заторопились дальше. Невыспавшийся музыкант проводил их до леса и показал дорожку в чаше.

— Вот по этой дорожке и идите, никуда не сворачивая, а то заблудитесь, здесь ведь дорожек всяких уйма.

Путешественники поблагодарили его за ночлег и все хорошее и сердечно распрощались.

Вокруг указанной им дорожки росли стройные дубы и буки. Идут они, значит, правильно — это и есть Дубовая роща. Хорошо выспавшись ночью, путники чувствовали себя прекрасно. Радостно настроенный боровик шутливо ловил по пути синих мотыльков, а сыроежка даже песенку затянула:

В лесу стояла торжественная тишина, и звонкий голосок сыроежки серебряным колокольчиком долетал до пушистых вершин самых высоких деревьев.

Внезапно из кустов выбежали два вооруженных клешнями муравья и преградили грибам дорогу:

— Стойте! — крикнули они. — Кто такие, откуда?

— Странники мы, — ответил перепуганный боровик. — Идем издалека — с Тихой поляны, если знаете…

— Куда идете? — грозно допрашивали муравьи.

— Идем на Муравьиный хутор, может быть, скажете где такой, и нас направите?

— Что вам нужно на хуторе?

— Слыхивали мы, что там живут хорошие доктора, вот к ним мы и идем.

— Угу! — гмыкнули недоверчиво муравьи. — Ну, пошли с нами!

Свернув с дорожки направо, они пропустили боровика и сыроежку вперед. Шапочник открыл было рот, чтоб спросить что-то у одного из конвоиров, но неумолимый страж не дал ему и слова молвить.

— Идите спокойно и не болтайте! Мы часовые, и разговаривать с нами запрещается!

— Ну, строгие дяди! — шепнул боровик, а перепуганная сыроежка только вздохнула тихонько. Шли молча, и долгонько-таки шли лесом. По дороге изредка встречали удивленного зайца или ежика, иногда вытаращивала на них глаза пучеглазая серна или белочка. — «Смотрят, — как на висельников!» — досадовал боровик и ворчал сердито: — Ну, чего глаза выпучили, как телята на новые ворота? — На зайцев, ежей, белок и прочих встречных муравьи не обращали внимания — свои, видно, знакомые…

Наконец, пришли на хутор. Боровик и сыроежка разинули рты от удивления. Ничего подобного они никогда не видели и представить себе не могли. Да это ж не хутор, а целый замок-крепость! Первым попался им на глаза огромный домина с широкими воротами и высоченной многооконной башней. Но дом, очевидно, ремонтировали. Около него так и кипела работа. Больше сотни муравьев трудились вокруг. Одни месили глину, другие делали кирпичи и обтесывали камни, третьи тащили балки и пилили доски, четвертые носили кирпич и другие материалы, а пятые лазили по лесам с кельмами и штукатурили выщербленные стены.

— Что это у вас за толчея сегодня? — не вытерпел таки и полюбопытствовал Шапочник. Но ответа на вопрос не получил. Часовые держались данного слова, и путешественникам оставалось только молча удивляться.

К дому вела ровная, посыпанная песком дорожка. По этой дорожке беспрерывно двигалось два потока муравьев. Один спешил из лесу к дому, второй от дома в лес. Все что-то тащили в зубах, на плечах и спине и спешили как на пожар…

Тут и там по двору ходили высокие часовые с клешнями, часовые также стояли и у ворот дома. Они уморительно тыкали каждого приходящего из лесу муравья лбом, и лишь после этого пропускали его во двор. На боровика и сыроежку они только удивленно взглянули.

Сопровождавшая грибов стража ввела обоих в небольшую чистенькую комнату с картами и рисунками на стенах. Здесь их тщательно обыскали. Не найдя ничего предосудительного, часовые вежливо извинились, попросили путешественников присесть и вышли из комнаты.

— Вот мы и попались, дяденька! — сказала вздохнув сыроежка.

— Попались… — подтвердил понуро Шапочник.

— Наверно, нас в тюрьму посадят, правда?

— А кто их знает? — развел руками боровик. — Может, посадят, а может, и не посадят… Жди, видно будет.

— Ох!.. — вздохнула сыроежка. — Говорят, правда, один раз козе умирать, только… только жаль того Усатого, что на правил нас сюда…

— А ты не каркай, как ворона! — сказал боровик сердито. — А то и в самом деле накличешь беду.

Оба замолчали.

Через несколько минут в комнату вошел уже новый Муравей, симпатичный пожилой дядька без клешней. Вежливо поздоровавшись с боровиком и сыроежкой за руку, попросил их сесть к столу и сел сам.

— Так вы, говорите, с Тихой поляны? — спросил он ласково.

— Эге, с Тихой поляны, сударь, — ответили почтительно странники.

— С Тихой поляны, — посмотрел на висящую на стене карту Муравей. — Ого! Далеконько это, как вижу. Очевидно, крепко ноги посбивали, пока добрались… Ну, а что же вас привело к нам, дорогие гости?

— Дело наше вот какое, — рассказали грибы все по-порядку. — Не откажите, будьте так добры, помогите, если можете.

— Ну, что ж, поможем! — сказал Муравей и нажал кнопку-звоночек на столике. Моментально в комнату вошла стройная, красивая Мурашка в розовой косыночке.

— Голубушка дежурная, — обратился к ней Муравей, — у нас, как видишь, гости!

— Привет дорогим гостям! — поздоровалась, улыбнувшись, Мурашка.

— Очень приятно познакомиться… — сказали обрадованно боровик и сыроежка.

— А вы, сердечко, позаботьтесь хорошенько о гостях, — продолжал Муравей. — В первую очередь приготовьте им ванну и закажите на кухне два дополнительных обеда…

— Хорошо, отец, — защебетала Мурашка. — Я мигом…

— Вы искупаетесь, правда? — спросил Муравей странников. — В дороге небось запылились, и не мешает хорошенько помыться. Гигиена, знаете, нужна каждому.

— Д-а-а… Конечно, выкупаемся, — стыдно было грибам отказаться. А в действительности им было немножко страшно, — ведь они никогда еще не видели ванны. А Муравей продолжал дальше:

— Извините, дорогие гости, если наши часовые несколько-сурово с вами обошлись. У нас такие порядки. Вынуждены, знаете, быть осторожными, поскольку врагов у нас много. Вот вчера напал какой-то поганый крот на наше жилище… Изрешетил стену, попортил башню, но все же одолели его. Дорогой, правда, ценой, — похоронили мы сотню товарищей, да в больнице лежит немало раненых.

— Сотня убитых! — ахнули боровик с сыроежкой. — Вот проклятый!

— Так… Сто четыре незабвенных товарища погибли, — склонил печально голову Муравей. — Живем мы, как видите, коллективом. Один за всех — все за одного… Если б не это, не удержаться бы нам в лесу.

— Верно, верно… — развязали пришедшие языки и о своем горьком житье-бытье. Но вернулась Мурашка в косыночке.

— Ванна готова, — доложила. — Будьте любезны!

— Идем, что ли, дяденька? — спросила тихо сыроежка.

— Идем, конечно… — не очень то охотно поднялся Шапочник. Стыдно было не пойти в эту самую ванну. Быть может, это у них обычай такой муравьиный — купать каждого гостя?..