Полковник Аленький был, пожалуй, самым великовозрастным среди командиров отрядов спецназа. Он давно уже пререшагнул пенсионный возраст. Так давно, что в воспоминаниях Аленького времена, когда он командовал специальным подразделением, ловившим беглых зэков и подавлявшим бунты в колониях и тюрьмах, казались ему совсем недавними… Между тем обязанности по конвоированию и охране зон и тюрем сняли с внутренних войск еще до начала первой чеченской кампании.

«Когда был Ленин маленький, катался на коньках, служил полковник Аленький во внутренних войсках», — шутили над Аленьким. Конечно, Ленина полковник не застал. Зато застал еще лейтенантом последний год существования ГУЛага и… последний побег зэков еще при Главном управлении лагерей. Воровской побег. Тогда именовавшие себя «в законе» устроили «ходку», прихватив с собой золото. Не просто золото, а ювелирку кустарного лагерного производства неимоверной стоимости. Каждый из воров был вооружен отобранными у убитых часовых автоматами. В побег шли воры матерые, нож, брошенный каждым из них, впивался в дерево по рукоятку, о человеке говорить и не надо. Тогда Аленький потерял восемь из двадцати своих солдат, шедших по следу.

В свои шестьдесят два года он умел метать ножи, как никто в войсках. Вместе с автоматом носил неучтенную «СВД», которую отобрал в бою. Бил всегда метко. Часто в глаз. Туда же бил левым кулаком молодых партнеров по рингу, не сильно заботясь о том, что перед ним мастера спорта.

Подчиненные в горячке ругали его. «На спецоперациях он ведет отряд следующим после другого отряда… Не торопится вступить в бой… Кричит на лейтенантов и капитанов из-за потерь… Заставляет ночевать офицеров первого и второго годов службы в отряде вместе с бойцами…» — говорили за его спиной. Потерь в его отряде всегда было меньше, чем в других спецподразделениях. Награжденных было тоже меньше. В главном командовании называли Аленького «неординарным». Российских орденов у полковника не было. Только один советский, Красной Звезды, который он носил на форме постоянно, независимо от ситуации. Его не любили большие главковские чины. Аленький мог быть резким и почти всегда был правым. Еще он носил, вернее возил, с собой диван. Возил его везде. Сначала по лагерям, затем диван увидел Чернобыль, Карабах, Абхазию, Осетию, Чечню… По слухам, этот диван принадлежал самому Кобулову, человеку, который проводил операцию «Чечевица» в сорок четвертом году по депортации чеченцев и ингушей. Но точно об этом не знал никто.

Утром по связи полковнику передали, что мотострелковые подразделения Министерства обороны и внутренних войск оцепили район. Через час в помощь прибыл еще один отряд спецназа, разведбат и пятнадцать человек, которым надлежало руководить спецоперацией. Среди них были офицеры разных управлений — от наградного до тылового. Из действительно боевых — один начальник разведки войск. Прибывшие, все, кроме одного, хотели получить медали и ордена, которые по разнарядке были отправлены на «внутренние войска». Управление успешной спецоперацией — неплохая причина вписать свою фамилию в наградной лист. А при неудачной операции можно было всегда сказать правду: реально разрабатывали и руководили операцией начальник разведки и командиры отрядов.

Аленький повел колонну отряда вслед за двадцать первым дальневосточным. У стены «зеленки» машины остановились. Отряды и разведка стали у своих рубежей, обозначенных командирами, и вошли в горный лес. Над головой по воздуху захлопали лопасти вертушек. С отрядами пошел лишь начальник разведки войск. Остальные остались с охранением у техники.

— Блин, как колонны сжигают наши или бой реальный — так летунов не дождешься. Как войсковая спецоперация, когда, скорее всего, боевики, услышав рев техники, ушли, так они тут как тут, — сплюнул сигарету в землю Головин и, дослав патрон в патронник, ступил в лес. Впереди двигались дозорные, периодически поднимая руку, прислушиваясь и заставляя тем самым остальных изготавливаться для боя в положении с колена или лежа.

Через пару километров на земле, усеянной воронками и посеченными осколками ветками, нашли бинты и кровь. Разведчики определили направление движения банды. Спецназ и разведка перестроились. «Бредень» из спецов и разведки должен был либо выгнать банду под огонь блокировавших район мотострелков, либо спровоцировать на бой и уничтожить. Местность это позволяла. И укрыться бандитам было негде. Судя по следам, ночью они убраться не смогли. Возможно, из-за раненых, а возможно — не думали, что русские решат проводить такую масштабную операцию.

После обеда стало понятно, что боевиков нагоняют и бой будет. Запрашивать артиллерию было нельзя — спецы бы смогли двигаться лишь после обстрела, и если банда выйдет из-под огня — она сможет уйти далеко и запутать следы.

Максим шел вместе со штабом отряда. Присев у дерева после очередного жеста рукой от дозорного, он увидел, как справа от него, метрах в десяти, шевельнулась поросшая травой земля. Михайленко протер глаза и присмотрелся. Все замерло и было совсем обычным. Но все же, рискуя показаться в глазах командира идиотом, он тихо подошел к Аленькому и, перейдя на шепот, рассказал ему об увиденном.

— Молодчина, — кивнул командир и послал посыльного за командиром разведгруппы.

Отряд остановился и замер.

— Они, возможно, оставили здесь группы, спрятав их в земле, чтоб потом нам в тыл ударить, — подтянув к себе прибывшего комгруппы, сказал Аленький. — Старлей покажет, где видел. Действуйте тихо, по возможности — ножами, понял?

Отослав, чтобы не нарушать эфирное молчание, посыльных с предостережением в разведбат и дальневосточный отряд, Аленький движением руки приказал идти дальше.

— Андрейчик, — протянул руку командир разведгруппы, — Леша Андрейчик, капитан.

— Михалыч, Максим Михайленко, — пожал протянутую ладонь старлей.

— Ну и где?

Максим знаком указал на траву, которая шевелилась. Андрейчик распределил личный состав по секторам, а сам тихо пошел к указанному месту. Остановившись, он вытащил нож и быстро — так японцы ловили в Средние века рыбу руками в воде — опустил нож в землю. Сталь, вместе со сжимавшей рукоятку ладонью, прошла сквозь землю, вторая рука проделала то же самое, но без ножа. Капитан пытался сделать все тихо и быстро, чтобы остальные бандиты не успели приподнять накрывший их дерн и увидеть происходящее. Он вытащиил на свет лежавшего боевика и, одной рукой закрыв ему рот, другой — прижав нож к горлу, шепотом приказал: «Показывай».

Бандит ошалел от шока и не мог вымолвить ни слова. Нож порезал кожу возле артерии.

— Показывай, сука, убью ведь.

Бандит дрожащей рукой стал показывать места. И сразу же бойцы группы, достав ножи, начали вонзать их в землю. Но уже не для того, чтобы кого-то достать, а для того, чтобы оттуда никто не поднялся. Бандиты лежали метрах в двадцати друг от друга. Передвигаясь от одной «могилы» к другой, требовалось сохранять полную тишину. На пятой точке везение кончилось: двое боевиков, видимо, решив, что отряд уже ушел, решили покинуть свое временное убежище. Скинув покров дерна, они встали в полный рост, и… сразу осели с метательными ножами в горле, успев сделать главное — нарушить хрипом тишину. С разных сторон раздались длинные автоматные очереди. Командир взвода, стоявший рядом с Михайленко, веснушчатый русый паренек, тихо ойкнул и свалился в траву. Разведка кончилась, и начался бой. Но и там, куда ушел отряд, послышались звуки перестрелки — банду нагнали.

Группа короткими прицельными очередями не давала бандитам ни наступать, ни уходить. А снайперы взводов бесшумными беспламенными винтовками валили противника с расчетливостью и скоростью охотников, бьющих по еще не успевшим взлететь уткам. Через несколько минут все было закончено.

— Раненых и убитых — на плащ-палатки и с собой, — распорядился Андрейчик, и разведчики пошли на звуки боя.

Максим искал первого попавшего в плен, но на месте, где стоял последний раз Андрейчик, увидел лишь тело с перерезанным от уха до уха горлом.

— Бой начался — и это чмо дернулось, — увидев вопросительный взгляд старлея, ответил командир группы.

Максим не поверил, но думать об этом не стал. «А куда было его деть во время боя?» — подумал он и пошел вслед за бойцами догонять отряд.

Совсем близко пролетел кумулятивный выстрел от «РПГ» и ушел в гущу за спиной, гулко разорвавшись в чаще.

Бандиты отступали с боем. Их единственный шанс сводился к прорыву к населенному пункту. А там — бросят стволы и пойдут по домам. Доказать их причастность к банде будет трудно, зато местные могут поднять шум и снова покричать о притеснениях.

Следуя за бандой, группа разведки отряда натолкнулась на брошенный ретранслятор, вещмешки и прочий хлам. Максим думал некоторое время остаться рядом с оставленным имуществом, но посчитал, что еще вернется, и двинулся вслед за группой. Отходя от барахла боевиков, встретился взглядом с чекистом отряда Головиным.

— Я тут! — крикнул он. — А ты догоняй.

За спиной бухнуло.

— Санитар! Хренов сука! — крикнул Андрейчиков. — Беги к «молчи-молчи». Перевяжи и оставайся с ним.

«Хлам заминировали, — сообразил Максим, — а Головин в запале забыл проверить».

Отряд выдавливал бандитов к дороге на ровное место под огонь мотострелков. Шли уже почти плотной цепью. Но в какую-то минуту с десяток бандитов развернулся и, кидая прямо перед собой гранаты, помчался на цепь. Первая граната разорвалась рядом с бойцами второй группы, и на них же свалилось искромсанное осколками тело первого бежавшего бандита, остальные прошли через цепь. Разведгруппа снова отошла от отряда и направилась за беглецами. Отряд же, вытеснив оставшихся под огнем мотострелков, залег и стрелял лишь по тем, кто пытался вернуться в лес.

— Три полных «Урала» трупов этих придурков, — докладывал Аленький в Ханкалу. — Куда мне их? Пусть местные там забирают. Представителей общин позовите. Я их с собой таскать не буду, если что — тут брошу. Ага… Что? У меня не копатели могил, а спецназ в подчинении. Я рыть ничего не буду… Кому? Да хоть Путину докладывай… Да… Все, конец связи.

— Один «двухсотый», четыре «трехсотых», товарищ полковник, — доложил командиру начштаба.

— Кто «двухсотый»?

— Лейтенант Корнеев, товарищ полковник.

— Разведка? Так, Андрейчику выговор. Корнеева представь к награде посмертно, лично повезу в Ханкалу. Тело — домой, пусть Андрейчик сам везет. Не уследил — будет впредь думать. Я так понял, он не всех догнал?

— Так точно. Предположительно четыре человека ушли. Одного он в плен взял. Связиста.

— Наберут в спецназ по объявлению, а потом сиди, учи, расхлебывай. Как приедем в пункт временной — Андрейчика ко мне.

Отряд, распрощавшись с коллегами-дальневосточниками и разведбатом комендатуры, отправился снова на плато. Там было полно народу. Уже суетились полковники, «руководившие» операцией. Приехали и иные «опаленные Ханкалой» штабисты, строевики и прочие, в надежде проковырять на волне успеха новые дырки на обмундировании для наград и погон. В Москву улетела телеграмма, что в ходе операции был ликвидирован один из известных финансистов-боевиков, чуть ли не поверенный в финансовых делах самого Масхадова. Бегали журналисты центральных СМИ. Аленького и начальника разведки войск несколько раз поздравили, основные лавры достались полковнику… Швадченко, руководителю наградного отдела. Он, по бумагам, возглавлял руководство операцией, хоть и не был непосредственно в районе боестолкновения. Должность в Москве позволяла ему возглавить операцию. Начнаградного группировки, он был лишь три месяца на время смены. В столице Швадченко имел уютный кабинет и прекрасную должность второго замначальника управления по боевой подготовке. То есть почти ни за что не отвечал. Он прибыл, как и водится, после сообщения о ликвидации крупной бандгруппы. Ранее были в этом районе и бои, и мелкие стычки, и уничтоженные крупные базы бандитов. Но тогда Москва не требовала результативности и освещения любых успехов в СМИ.

Трофеи, привезенные с места, скинули в центре отряда, куда сразу бросились журналисты.

— Это центральный ретранслятор, позволявший боевикам осуществлять единое руководство, — улыбался полковник Швадченко в камеры, отсвечивая наградами, навешанными на полевую форму.

Тем временем, чуть поодаль, не замеченные ни журналистами, ни большим руководством, Головин и трое раненных осколками гранат бойцов были погружены в «вертушку» и отправлены в моздокский госпиталь.

— Ты Михайленко? — подошел к Максиму незнакомый подполковник.

— Так точно.

— Привет тебе от Екимова огромный.

— Что?!!

— Я Кулик. Александра вчера видел. В Моздоке. Там по его делу проверку проводят. Он пока не под следствием, на дознании. Может, и обойдется.

Максим, научившийся за короткое время в контрразведке группировки недоверию ко всему и всем, изобразил безразличие и, пожав плечами, ответил:

— Если не виновен — обойдется.

В эту минуту из палатки, разбитой бойцами для Аленького, послышалась возня и шум. Журналисты обратили свои взоры в сторону, из которой доносились звуки, и разочарованный Швадченко вошел к Аленькому.

— Что за мудло расселось на моем диване? — басил старый полковник.

— Простите, простите, не мудло, а доцент военной академии, начальник кафедры тактики внутренних войск полковник Васюковский, — отвечало тело, пытавшееся спиной вжаться в диван подальше от разъяренного старика.

— Да мне по хрену, какой ты кафедры, какой ты доцент, спиногрыз вонючий! — не унимался полковник, не замечая ни Швадченко за спиной, ни горстку журналистов. — А ну, пошел в жопу с моего дивана!

— Но позвольте, — взвизгнул полковник, увидев включенные камеры журналистов.

— В жопу, — показал своим длинным, как указка учителя, пальцем Аленький. Заметив публику, он снял бронежилет и обратился к собравшимся: — Покиньте палатку офицера.

Журналистов и пришлых полковников стали оттеснять к выходу вбежавшие офицеры отряда, вежливо показывая, где выход.

Швадченко, красный от ярости, приблизился к Аленькому.

— Вы мне, товарищ полковник, за это ответите. Это срыв мероприятия, запланированного управлением по воспитательной работе. Мы тут лицо войск показываем, а вы… вы все срываете…

— Судя по тебе, — фамильярно и не глядя на Швадченко, ответил командир отряда, отряхивая свой диван, — мы не лицо, а задницу показываем.

— Да я… Вы у меня… — проговорил полковник и, резко развернувшись, вышел, состроив дежурную улыбку на выходе перед камерами.

— На войне бывают нервные срывы. Сейчас идет обновление войск, и скоро место дослуживших до пенсионного возраста займут молодые офицеры. Надежда войск. А теперь — прошу осмотреть снова трофеи.

Направив журналистов на цель, Швадченко зашел в КШМ (командно-штабная машина) и потребовал связиста запросить штаб Ханкалы.

— Соедините меня с командующим группировки, — начал он. — Товарищ командующий, начальник наградного отдела, руководитель специальной операции по уничтожению бандгруппы в Ножай-Юртовском районе полковник Швадченко. Докладываю, что командир 20-го ОСН в нарушение всех наставлений… Так точно, полковник Аленький… Так точно. Но он оскорбил полковника Васюковского, прибывшего для сбора опыта войск! Нет… Но он… Куда?

Радист расслышал громкие, последние в эфире слова командующего: «В задницу, Швадченко, иди в задницу…»

— Есть! — ответил расстроенный полковник и, увидев ухмылку связиста, резко повесил трубку. — Как ваша фамилия?

— Сержант Гордеев.

— Доложите своему командиру, что полковник Швадченко объявил вам выговор…