Утром Максим вышел во двор небольшого двухэтажного дома. Увидев свой «УАЗ» у подъезда, выругался, поняв, что ездил нетрезвым. Но, открыв дверь, поблагодарил себя за то, что вышло именно так. В сумке на заднем сиденье лежала бутыль кумыса. Через минут десять похмелье сняло как рукой.

— Ты даже не позавтракаешь? — услышал он сверху женский голос и, подняв голову, увидел в открытом окне Карину.

— А что на завтрак? — спросил Михайленко, жалея, что вместе с похмельем не ушел «выхлоп» выпитой и перебродившей в желудке сивухи.

— Борщ с гусем и глазунья…

Максим кивнул и вошел обратно в дом.

Только он приступил к борщу — в дверь позвонили.

— Михалыч, — с порога встревоженно сказал Сорокин. — Ты знаешь, чего я примчался? Узнал, что у тебя проблемы. План перехват объявлен по Моздоку. Номера твоего «УАЗа» розданы патрулям. Если хочешь узнать, откуда мне все это стало известно…

— Это не самое важное, — поник головой Максим. — Как теперь выбраться?

— Бери мою машину. И быстрей мотай отсюда.

— Быстрей не могу. Савинов в городе с колонной останавливался. Колонна не могла пройти незамеченной. Без заявки и росписи. Заявка должна быть в комендатуре или на КПП. Мне нужно узнать, кто ее подписывал.

Сорокин с минуту смотрел на Максима осоловелыми похмельными глазами, которые в одно мгновение неожиданно прояснились:

— Максимушка, должен будешь по гроб жизни.

— Чего это ты выдумал?

— Я тебе добуду все приходящие за пару дней бумаги. А ты жди меня у части 3737 — сегодня оттуда разведка в сторону Чечни поедет.

— Давай, хотя я твоего замысла и не пойму.

— Потом расскажу, замысел-то самый тот, что надо. Хитрый замысел.

— Ладно. Жду у ворот.

— Договорились. Держи, — сказал Сорокин и кинул ключи от своего «УАЗа». — Машина за гостиницей. Бензина — полный бак.

— Спасибо. Сочтемся!

— Сочтемся не булькает, Максимушка…

Сорокин забежал в гостиницу. Наскоро оделся и уже перед выходом спросил у администратора:

— Мне тут говорили, что, когда ты служил, пришлось в СИЗО посидеть?

— Правда. Было.

— Кормят там как?

— Как в солдатской столовой.

— Мясо было?

— Было. Но чаще сало или рыба, а что?

— Да так. Помочь человеку хочу.

Сев за руль «УАЗа» Максима, Сорокин доехал до комендатуры Моздока.

— Мне нужны документы о всех входящих колоннах, — бросил он строгой женщине в капитанских погонах, сидящей за стеклом.

— Вы кто? Зачем вам? — растерялась она напору старлея.

— Заместитель начальника мобилизационной подготовки Северо-Кавказского военного округа, — соврал Сергей.

— Вот все списки убывших и прибывших колонн. Нам с КПП только привезли.

— Спасибо, — Сорокин вырвал своей лапищей папку бумаг через окошко в стекле.

— А-а-а, — запричитала капитан, — расписаться. Мне начальнику нужно нести…

— Передайте, что дело экстренной важности.

— Я не могу… Я вызову наряд!

— Вызывайте, — уже выбегая, крикнул Сорокин и, поворачивая голову, увидел, что «УАЗ» уже оцепил с десяток сотрудников милиции и военной автоинспекции.

Он остановился перед машиной. И на его запястьях щелкнули наручники. На одной руке это были наручники милиционера, один из обручей которых он скрепил на своей руке. На другой — автоинспектора.

— Ну что, добегался? — подошел, злорадно улыбаясь, офицер с эмблемами военной прокуратуры.