Как обычно, место для вечеринки было выбрано за антенным полем. Повод был самый подходящий — обмывали звездочки начальника приемного радиоцентра. По такому случаю на поляне присутствовал весь офицерский состав узла связи учебной бригады ПВО. Место было обжитое, подготовленное для такого рода мероприятий. На посыпанном песком пятачке дышал жаром мангал. Под раскидистой елкой были вкопаны сваренные местными умельцами из отходов металла стол и скамейки. Пейзаж дополняла лежащая на земле ракета от снятого с вооружения комплекса С-75. Трофей появился на поляне утром. Ракету выменяли на полканистры спирта в соседнем дивизионе. Там она числилась как учебная. Вернее, когда-то давно ее переделали в учебную из стандартной, выслужившей свой срок и снятой с боевого дежурства. При переделке ракета лишилась начинки приборного отсека и пороховых шашек твердотопливного ускорителя. Все это было заменено балластом. Потом ракета лет десять служила для тренировок в заправке топливом и заряжании и водружении на направляющую рампу пусковой установки. Когда она отслужила и все сроки, отведенные для учебного пособия, пришло время утилизации — разборки. Вот тут-то ее и выменяли. По замыслу капитана Давыдова, топливный бак должен был пойти на сооружение летнего душа. Конечно, можно было обойтись и обычной бочкой, но бочки имеют обыкновение ржаветь. Топливному баку коррозия не грозила. Он был рассчитан на общение с куда более агрессивными жидкостями, нежели обычная Н2 О. В этом отношении емкость была практически вечной. Узловики обустраивали себе уголок отдыха на лоне природы. Сo временем «культурный центр» предполагалось оснастить волейбольной площадкой.

С ракетой возились весь день, но разобрать се никак не получалось. Требовался набор специальных ключей.

— Может, автогеном попробовать? — переворачивая шампуры, поинтересовался виновник торжества новоиспеченный капитан Оладьин. — Слышь, Анатолий? Нам же только бак нужен, остальное можно резать.

В ответ Давыдов утвердительно чихнул. Чихал он всю последнюю неделю. Начальника узла атаковала аллергия. Патентованный кларитин давал лишь временную передышку. Насморк побеждал. Сопли и слезы текли одновременно. Начмед давно прекратил попытки установить аллерген, виновный в мучениях Давыдова, и предоставил капитану возможность бороться с недугом, руководствуясь великим лозунгом: «Само пройдет».

За эту неделю Давыдов научился чихать утвердительно и отрицательно, а подчиненные — различать разницу.

— Чтоб ты сдох, собака бешеный, — дружелюбно отреагировал инженер Сашка Мурко.

— Не дождешься, — просипел в ответ Давыдов. — На мое место собрался?

— А то. Твое место от меня и так не уйдет. Вся часть в курсе, что ты в академию лыжи навострил. Так что будет и у нас праздник. — Давыдов чихнул. На этот раз неопределенно. Мурко продолжил: — Достал уже. Водки выпей, может, полегчает. На, держи. Осторожно, расплещешь.

Давыдов уже пробовал, не легчало. Чихнув еще раз, он полез за очередным носовым платком.

— Ты лучше скажи, можно ее автогеном?

— Можно, можно. Вон, ясно написано — «учебная». — Мурко показал на ярко-красную надпись на обшарпанном корпусе. — Да и кто б тебе боевую отдал?

Подошел Оладьин с шампурами:

— Разбирай, мужики, готово.

Запах шашлыка разил наповал. Изображая всем надоевшую рекламу, Мурко протянул:

— А запах… — — И в восхищении покачал головой. — Понюхай, шеф… — Он повел шампуром, унизанным сочащимся мясом и румяным луком, перед носом Давыдова.

— Дразнишься? Ну-ну…

— Да я шучу.

— А то я не знаю.

Все выпили и несколько минут сосредоточенно жевали.

— Жалко, разъезжается народ, — вздохнул Сашка. — Сейчас Давыдов в свою бурсу свалит. Потом еще кто-нибудь уйдет, Хорошая была компания. Компания действительно была хорошая. Вместе им служилось легко. При мысли о расставании стало немного грустно. Посидели молча. Оладьин задумчиво постучал лезвием ножа по корпусу ракеты. Она отозвалась печальным гулом. Давыдов попытался разрядить обстановку.

— Академия рядом, буду к вам в гости ездить.

— Все равно, уже не то. Ну, давайте еще рачок за Вовку, чтоб ему новые погоны не жали.

Опрокинули еще. Если в мужской компании начинают грустить, значит, малость поднабрались. Мурко, исполнявший обязанности тамады, предложил спеть что-нибудь коллективное. Сошлись на «По Дону гуляет». Бодро проорали несколько куплетов. Но, забыв слова, сбились. Наладили вторую партию шашлыков. Настроение поднялось. Сашка травил очередную байку.

— Мужики, к нам начштаба прет вместе с чампотехом, — доложил отлучившийся на предмет отлить старший лейтенант Великанов.

— Доорались, — констатировал Сашка. — Потери в горючем и провианте неизбежны, как крах империализма в необозримом будущем…

Сквозь низкорослые елки продирались начальник штаба части подполковник Баянов и заместитель командира, тоже подполковник, с очень военной фамилией Солдатов.

— Здравствуйте, товарищи алкоголики, — приветствовал Баянов присутствующих. — Мы к вам на огонек! Поздравить новорожденного! Хорошо гуляете, аж возле КПП слышно.

Офицеры подвинулись, освобождая начальству место. «Старшие товарищи» провозгласили тост. Виновник торжества выступил с ответным…

В воздухе веяло прохладой, солнце садилось, но сумерки еще не наступили.

— Хорошо тут у вас. — Баянов окинул взглядом окрестности. — А это вам зачем? — начальственный перст указал на серебристую сигару — ракету.

— Душ будем делать, бак достаем, — пояснил Мурко. Небольшого роста крепыш с пышными усами напоминал добродушного работягу бобра из детского мультика.

— Ну и как, достается? — съехидничал Солдатов.

Давыдов отрицательно чихнул.

— Будь здоров.

Вместо «спасибо» Анатолий чихнул еще раз.

— Бесполезно, — прокомментировал Мурко. — Он на «будь здоров» не поддается уже, пошла вторая неделя этого безобразия. Аллергия.

— Ну-ну. Так что, разобрать не можете?

— Не-а.

— Конечно, специальные ключи нужны, приходите завтра на склад. Пороемся, хоть их давно уже сняли с вооружения. А вдруг комплект где завалялся.

— А мы ее сваркой, — не сдавался инженер узла связи. — Вжик, и готово.

Баянов подошел к ракете и стал ее внимательно разглядывать.

— Да, старушка, надписи еще с шестидесятых. Я на таких начинал… Ну-ка, постой. Ага… Это чья ж идея насчет сварки?

— Его, — Давыдов наконец обрел способность членораздельно объясняться. — Сашки Мурко. Он у нас срочную ракетчиком служил на стартовой площадке. Так что насчет этого он у нас специалист. Я больше по авиационной части.

Польщенный Сашка довольно осклабился.

— А что? Что-то не так?

Баянов оторвался от своего занятия.

— Жалко, не я у тебя был взводным. Уж тебе бы досталось за знание матчасти…

— А что такое?..

— А пироболты ты не видишь? Тоже мне — ракетчик хренов! Их-то не сняли. Только ткни в корпус электродом, и рванет. Ну вы, парни, даете… Это ж вам не радиостанция.

— А ну-ка, — вмешался Солдатов. — Точно, стоят. Ну, вам соседи удружили, вот что, завтра же оттащите ее к нам и вечером заберете свой бак. С вас простава! За спасение жизни и имущества, так сказать…

Давыдов угрюмо посмотрел на зама.

— Ну ты, Саня, молодец. А говорил, я все знаю, мы эти ракеты голой жопой давили…

— Виноват, исправлюсь, — бодро отреагировал Мурко. — Ничего же не случилось.

Баянов рассмеялся:

— Ну ты даешь. Если б случилось, вам бы мало не показалось. Ну да ладно. Мы к вам, собственно, чего зашли. Мне от вас доброволец нужен.

— В наряд, что ли? — скисли пирующие.

— В командировку. В Североморск нужно смотаться, помочь нашим. Сейчас учебная батарея новый комплекс будет принимать, там средств связи до черта. Нужен связист в приемную комиссию. Ракетчики еще неделю назад выехали.

— А чего нас-то посылать. Есть целый батальон связи. Можно любого взводного отрядить. У них все равно народ по частям разъехался, а нового набора пока нет, — вступился за своих Давыдов.

— Во-первых, ехать надо завтра. Во-вторых, командира сейчас нет, и решение принимать приходится мне. В-третьих, мне как начальнику штаба подчиняются подразделения управления и связи, то есть и вы тоже. Учебный батальон — не мой. Вывод: послать кого-нибудь другого я не могу.

Давыдов с тоской думал о том, что накануне субботы никого не выловить, а они тут как тут — все в сборе. Поэтому НШ проще приказать им; а не носиться по всей бригаде, окрестным гаражам и «фазендам», отлавливая кого-то еще. Но толку от этого понимания, ясное дело, было мало. Ехать все равно придется кому-то из своих. Мурко отправлять нельзя, ему должность начальника осваивать. Один слишком молодой, второй — по другой части. Выходило, что ехать нужно самому. Тем более перед академией был положен отпуск и через неделю Давыдов собирался на юга. Семейство туда он уже отправил. А по неписаному правилу, заведенному в части с подачи Баянова, в командировки ехали те, кто куковал без семей. Ехать предстояло на приемку техники, а это уж как фишка ляжет: можно провозиться и день, и неделю, смотря какая техника. Да и с денежными выплатами сейчас не здорово.

— Если в командировку загремишь, денег за билеты и гостиницу до конца года не получишь. Назначайте сами.

— Да ладно, не журись. — НШ не хотел накалять обстановку. Он уже понял, что поедет сам начальник узла. — До места можно лететь бортом командующего тамошним корпусом, он как раз сегодня здесь ночует. А обратно — эшелоном вместе с ракетчиками. У них на вторник платформы заказаны. В пятницу будешь дома. Не командировка, а туристический вояж. Тут сел, гам слез, и наоборот.

— Надо Давыдова послать. Он тут все чихает, так мы его эвакуируем из очага поражения, пока тут под его чутким руководством чего-нибудь не взорвали, — потянувшись к бутылке, вмешался Солдатов. — Ну что, давайте на посошок?

«Если хочешь спокойно что-нибудь отпраздновать, надо лучше прятаться, — грустно думал Давыдов. — А как здорово все начиналось…»

На обратном пути зашли в штаб. Начштаба был доволен, он свою проблему решил, теперь отдуваться предстояло Давыдову.

— Держи, — вручил он капитану серую бумажку с печатью и угловым штампом. — Не командировочное предписание, а прямо-таки путевка в санаторий. Весной на севере знаешь какая красота? Сопки цветут, природа оживает. Я бы сам поехал, вспомнил молодость. Северная весна — это песня.

— Не забыл еще. — Давыдов спрятал документ.

«Тоже мне, путевка в санаторий — тут сел, там слез… Что-то желающие в очередь не строятся», — подумал Давыдов и понуро поплелся домой. Он бы не стал возражать, чтобы северная природа просыпалась без него.

Под определением «домой» подразумевалась разгороженная под офицерское общежитие казарма. Местные острословы называли его четырехзвездочным отелем «Северный». Четырехзвездочный — потому что большинство обитателей общежития состояли в чинах капитанов и старших лейтенантов. А «Северный» — поскольку прибыли все в основном из-за Полярного круга. В виде компенсации за отсутствие удобств постояльцам отеля было позволено заниматься планировкой нарезанных из длинного спального помещения фанерных коробок — комнат. Все проблемы со звукоизоляцией целиком и полностью возлагались на плечи жильцов, вот они и действовали по принципу: «кто во что горазд». В ход шли пенопласт, картонки из-под яиц, плиты гипсокартона и тому подобное. Водоснабжение — два умывальника на этаж. Хочешь — вешай дома рукомойник и носись в свое удовольствие с ведрами: в хибару с чистой водой, на улицу — с помоями.

Сборы были недолгими. Бросив в кейс спортивный костюм, смену белья и бритву, Давыдов провел инспекцию холодильника. На полках сиротливо лежали высохший кусок сыра, пяток яиц и бульонные кубики. Зато в морозилке нашелся порядочный шмат сала. Размораживать холодильник было лень. Небось за неделю ничего не случится. На всякий случай Анатолий решил оставить соседям ключи — вдруг свет вырубят, последнее время такое бывало достаточно часто. Давыдов подошел к деревянной перегородке и заорал, прицелившись в щель между стеной и потолком:

— Саня, я в командировку еду. Утром ключ занесу. Ладно?

— Куда? — отозвался капитан Зайцев.

— На Пульман, на приемку. Я холодильник не буду выключать.

— С тебя пузырь. И пока тебя не будет, я компьютер гоняю сколько влезет. Идет?

— Гоняй, — согласился Давыдов, не отреагировав на первую просьбу.

— А пузырь?

— Крохобор.

— Зажал, так и, скажи. Ладно, заноси. Надолго едешь?

— На неделю.

— Всем привет на трех семерках.

— Яволь, герр гауптман.

Договорившись с соседом, Давыдов набрал номер дежурного телефониста и заказал межгород. Позвонил своим, сообщил о командировке, пообещал побыстрей управиться и присоединиться к ним, как и планировалось. После разговора с родней настало время позаботиться о том, как добраться на аэродром. К самолету Давыдов должен был поспеть к девяти, иначе придется пилить двое суток на поезде. Тратить столько времени даром капитан не собирался. Давыдов вспомнил о «дежурном звене». Прозвище «дежурное звено» с подачи Давыдова получил рядовой Алексеев, который отслужил на узле срочную водителем и остался служить по контракту. По случаю поступления внука на «сверхурочную» дед Алексеева подарил любимому чаду «Москвич-412»…

Однажды в конце рабочего дня, звеня многочисленными наградами, старый вояка появился в канцелярии узла в сопровождении батальонного замполита. Представившись, старик вызвал пред ясны очи внука и потребовал у него отчитаться о службе в присутствии отцов-командиров. Оставшись довольным подвигами внука, ветеран отправил недоросля служить, а сам выложил на стол гостинцы: копченую рыбу, помидоры, ароматнейшие груши, домашний сыр и прочие вкусности. Главную часть угощения составляла большая, оплетенная ивовыми прутьями бутыль домашней сливянки. Отведав этой божьей, слезы, Давыдов и Оладьин немедленно впали в прострацию и выбыли из игры, а Мурко, оставшись единственным участником застолья, способным составить старику компанию, начал с тоской вспоминать родную станицу. Дед гостил два дня. Более активного ветерана Давыдов не встречал. Алексеев-старший вникал во все тонкости службы внука. На ночлег он пожелал остановиться в казарме, наотрез отказавшись от комнаты в общежитии. Он даже выступил перед личным составом с рассказом о том, как в войну служил в полковой разведке. Перед отъездом дед вручил Алексееву ключи и доверенность на машину, велел начальству «доглядеть за оболтусом, а в случае чего потчевать его хворостиной».

Впоследствии Давыдов разрешил Алексееву использовать сэкономленный в подразделении бензин при условии, что в случае необходимости персонал узла связи сможет располагать его машиной. «Дежурное звено» стояло на площадке автотехники узла связи под охраной, патрульного, поэтому Алексееву не приходилось тратиться на гараж и опасаться набегов аборигенов-автолюбителей. Давыдов «завел будильник» — позвонил дежурному телефонисту и велел разбудить себя и водителя в шесть тридцать — и с чувством исполненного долга лег спать.

Утром телефонист позвонил капитану и сообщил, что до Алексеева дозвониться не может. Чертыхнувшись, Давыдов велел продолжать дозваниваться, умылся, позавтракал, занес ключи Зайцеву и отправился к соседней казарме.

На первом этаже размещались склады и помещения, оборудованные для жилья контрактников, Как водится, начальство набрало на службу людей, даже не удосужившись прикинуть, где их разместить. Расквартированием «военных профессионалов» занимались командиры подразделений, в которых им предстояло служить. Давыдов решил эту проблему, расселив своих подопечных в помещениях складов.

На втором этаже казармы расположилась канцелярия узла и кабинет его начальника. Когда Анатолий подошел к подъезду, оттуда выпорхнула очередная пассия Алексеева. Девица смущенно бросила: «Здрасьте» — и поспешно ретировалась. Следом за ней появился и сам Витек Алексеев.

— Ей сколько лет? — поинтересовался капитан.

— Через месяц восемнадцать, — ответил Виктор. — Я уже завожу, товарищ капитан, одна минута — и едем.

— Ты мне зубы не заговаривай. Смотри мне. Влетишь — убью. Мне только растлителя малолетних на узле не хватает.

— Не беспокойтесь, мы решили до свадьбы ждать.

— Уже поверил. Сейчас расплачусь от умления. Ты хоть ночью спал? А то довезешь меня до первой канавы.

— Обижаете, все будет о'кей. Подождите минуточку, я за машиной сбегаю.

Давыдов присел на свой чемоданчик. Утро было уж больно хорошим. Минут десять капитан наслаждался природой и покоем. Вскоре послышалось урчание мотора, и у крыльца тихо притормозил «Москвич». Давыдов плюхнулся на сиденье и, исповедуя армейский принцип «лучше переспать, чем недоесть», через пять минут уже добросовестно спал. Спустя полтора часа Алексеев тряс Давыдова за плечо:

— Товарищ капитан, приехали.

Давыдов продрал глаза. Машина стояла у ворот КПП. Влево и вправо тянулся дощатый забор. Окрестности оглашал рев самолетных двигателей. Анатолий направился к дневальному, подметавшему прилегающую к его будке территорию. Заметив офицера, тот оставил веник, довольно сносно отдал честь и представился.

— Земляк, у вас тут комкоровский борт не сидит? — спросил Давыдов.

— Откуда я знаю? — отреагировал сын Средней Азии. — Документы, пожалуйста. — Сличив фотографию в удостоверении с давыдовской физиономией, страж ворот смягчился: — Диспетчеру позвоните, у него все узнаете.

Бдительный цербер подвинул капитану полевой телефон. На том конце провода отозвались лишь после того, как Давыдов три раза покрутил ручку индуктора. Борт оказался на месте.

— Дуй на третью стоянку, там его и найдешь.

Узнав, в каком направлении дуть, Давыдов простился с Алексеевым, велев тому доложить Баянову, что шеф доставлен на аэродром, и исправился к калитке. Самолет капитан нашел без труда. Двухвинтовой транспортник был окрашен в цвета полярной авиации. Около машины сновали люди.

— Привет, мужики. Кто тут у вас левый летчик? — поинтересовался Давыдов.

— Я за него, — отозвался один. — Чего тебе?

— Да мне с вами в Североморск лететь.

— Не выйдет.

— Почему не выйдет, наши всё согласовали с вашим начальством.

Давыдов знал летные законы. Просто так брать кого-то на борт неинтересно, сначала надо повыпендриваться. Глядишь, чего с пассажира и обломится. «А вот фиг вам! — подумал капитан. — И так возьмете как миленькие».

— Поломались, не летим. Вишь — ковыряемся.

— Надолго?

— А хрен его знает. Будут запчасти — будет ремонт. Так что кукуем, брат.

Настроение у Давыдова начало портиться. По всему выходило, что влип он крепко. Перемена настроения, видимо, отразилась на лице, и летчик сочувствующе посоветовал:

— Да ты сходи на старт. Узнай, может, туда еще кто летит.

Диспетчер завтракал. Вникать в проблемы Давыдова он не торопился.

— Да, была от ваших заявочка на девять, только у них поломка вышла.

— Ну и что мне делать, поездом ехать? Как я от вас до вокзала доберусь? — Давыдов был в отчаянии. Алексеева отпустил — теперь до города фиг доедешь. Машину в чужой части никто не даст. А ловить попутку не улыбалось, с водилой же расплачиваться придется, причем исключительно за свой счет. И черта лысого потом эти расходы компенсируют. Это вам не север, где за компанию можно ехать хоть пятьсот километров.

— Можно, конечно, и поездом. — Диспетчер тщательно пережевывал бутерброд. — Но торопиться не надо… Нам что важно? Важно доставить хорошего человека по назначению. Погоди. Тут еще ВВС и флот сидят, позвоню, соседям, может, у них что есть.

Диспетчер минут десять говорил с каким-то Василием. От нечего делать Анатолий подошел к дальней стене комнаты и начал изучать схему эвакуации воздушных судов из-под удара противника. Сначала звонивший выяснял «насчет одолжить зарядку для аккумулятора», потом делился планами на субботу. Диспетчер все разговаривал и разговаривал, время шло, но под конец переговоров он все-таки начал выяснять о заявках на полеты от других ведомств. В конце концов Давыдову было сказано:

— Давай на седьмую стоянку, там у рулежки мурманский борт грузится, командир как раз погоду получает. Тебе с ними по пути. Согласились взять. Так что как раз успеешь.

— Ну спасибо, друг… Ты меня прям спас.

— Да ладно тебе, не велика помощь. Будь. — И диспетчер продолжил завтрак.

Погрузка шла полным ходом. Народ затаскивал выгруженные с трех машин тюки и ящики в чрево самолета. Пожилой техник поторапливал солдат. Давыдов дождался командира самолета и доложил о своем прибытии. Бодрый мужик в летной куртке и морской фуражке кивнул и протянул руку:

— Размещайся, где сможешь. Нас тут завалили под завязку, так что поедешь на ящиках.

Анатолий осторожно поднялся по рампе и нашел себе место ближе к хвосту самолета. Какие-то бойцы с артиллерийскими эмблемами носили зеленоватые ящики и продолговатые коробки. Бойцами командовали коротышка подполковник и майор, явно с хорошего перепоя. Майор поначалу пытался давать ценные указания, но потом сдался, уселся у штурманской кабины и задремал. Давыдов усмехнулся: «Клиент созрел». Кроме пушкарей грузился какой-то тыловик. Два матроса резво таскали тюки с зимним меховым имуществом и обувью. Тыловик недремлющим оком следил за своими орлами, чтобы ни один драгоценный тюк не пропал.

Погрузка шла к концу. Артиллерия закончила со своими ящиками, вылет задерживали только моряки. Тыловика Давыдов классифицировал как представителя обато — авиации флота. К тому времени как подполковник оформил бумаги и вместе с борттехником проверял целостность пломб и количество ящиков, его горе-подчиненный все еще не мог справиться с похмельем. «Веселая, видно, у ребят служба», — подумал Давыдов. Устроившись поудобнее, он начал подумывать о втором завтраке — желудок напомнил о своем существовании. «После взлета треба буде пожевать». От приятных мечтаний Анатолия отвлек подполковник. Он без лишних церемоний тормошил спящего майора и совал ему в руки картонную коробку.

— Макаров, проснись! — Майор открыл

глаза, уставился на начальника и утробным мычанием дал понять, что владеет ситуацией. — Короче, я тут все за тебя оформил. Тебе только на месте все передать нужно будет. На вот! Тут тебе по моей команде на продскладе кое-чего собрали. Будешь передавать — поляну организуешь. И еще — вот. — Подполковник извлек из «дипломата» бутылку, по всей видимости, со спиртом. — Не вздумай сам выжрать. Как закончишь — позвони.

Майор вполне осмысленно кивнул, убрал спирт в коробку и более-менее членораздельно попрощался с командиром. Подполковник направился к выходу, приговаривая:

— Вот гад, ему утром в командировку, а он с вечера нажрался.

Наконец погрузился и тыловик. Запросив «добро», начали выруливать. Давыдов глянул в окно — подполковник провожал их взглядом.

— Заботливый у тебя шеф, — проорал тыловик майору, перекрывая шум двигателей.

— А все равно скот, — отмахнулся майор. — У жены юбилей, сороковник стукнул, так он все равно меня в командировку вытолкнул. А то больше никого не было… — Майор вытащил бутылку, помахал ею: — Ну что, давайте знакомиться?

Самолет начал разбег. За иллюминаторами понеслась серая полоса бетонки. Почти незаметно для пассажиров машина оторвалась от земли. Двигатели ревели оглушительно. Трясло так, что зубы выбивали дробь. Через несколько минут после взлета убрали шасси. Трясти стало меньше.

— Эй, капитан, давай сюда… Завтракать будем чем Бог послал в лице начальника продсклада, — прокричал майор и засмеялся собственной шутке.