Всех простил, как простился Перед дальней дорогой, И подстреленной птицей Притаился в берлоге. Сны сменяли морозы, Целовал веки иней, Танцевал купоросный Купол неба над ними. Забытье продолжалось, Походя на кончину, Но в глазах отражались Звездные величины. По теченью молчанья, Сквозь пороги безмолвья Отплывало отчаянье От тоски безлюбовья. Лишь когда возродился Дух, окрепший в изгнаньи, Он ко всем возвратился, И его не узнали.

Не хотелось бы, да придется Потерять неотпетым тело, Потому так душа и рвется В небеса лебедицей белой. А на Руси нынче оттепель, Набухают, как вены, реки. Все пороги — ничто теперь На пути из Варягов в Греки. Не хотелось бы, да придется Уходить, уже не прощаясь. Нам из прошлого не зачтется Ни тоска, ни любовь, ни жалость. А на Руси нынче оттепель, Зарастают травой огрехи. Крестит талой водой апрель На пути из Варягов в Греки. Не хотелось бы, да придется Слыть в миру, мол, из грязи в князи. Плыть ладье нашей, как ведется, Налегке, небось, не увязнет. А на Руси нынче оттепель, Вспомянул Господь, в кои веки, Белый-белый простор степей На пути из Варягов в Греки.

Из утробы бездонной Великой Степи Наплывают, едва стают снеги, Гулкой дробью некованых конских копыт Печенеги. Идут печенеги. Сбиты в волчии стаи, коварны, хитры, Настигают врага на ночлеге. Стрелы их из железной отлиты руды. Печенеги. Идут печенеги. И взметнется с полей стоязык и стоуст Дым пожарищ гнедой или пегий. Я твержу, как молитву, храни себя Русь. Печенеги. Идут печенеги. Схоронись по трясинам, оврагам, лесам, Лишь воспрянь от Днепра, от Онеги. Пережить, перемочь эту горечь и срам. Печенеги пришли. Печенеги.

Век за веком в божьем храме Благолепие и трепет, Огнь лампад пред образами, Чтения Псалтири лепет. Век за веком в божьем храме Полунощной службы бденье, Рождества Христова тайна И святаго Воскресенья. Век за веком в божьем храме Грех безверия сего дня Претыкается о камень Всепрощения Господня.

Мы вернулись к родным очагам Под золой угли в них не остыли, Здесь в наследство осталися нам На погостах родные могилы. В свой черед, когда, как в колыбель, Мы уляжемся в рыжий суглинок, Крепко нас спеленает метель, И укутает пух тополиный. Бог сподобит — споют журавли, Дважды в год пролетая над нами, О болотах, забытых вдали, И цветущих пустынях Синая.

День придет с восходом солнца Все былое станет сущим, И в несжатые колосья Обратится хлеб насущный. И восставшие из праха Старцы, юноши и дети, Мы пойдем, не зная страха Ни забвения ни смерти.