В апреле, когда на деревьях начали распускаться почки, Ёжик вышел на берег реки, встал на задние лапки, глубоко вздохнул и посмотрел, не сорвалась ли с привязи Щука. Щуку он поймал ещё прошлым летом, и с тех пор она жила у него на длинной веревке, один конец которой был обмотан вокруг щучьего хвоста, а другой — привязан к колышку.
Ежик потянул за верёвку и спросил:
— Как ты себя чувствуешь, Щука?
Щука плеснула хвостом, разинула пасть и беззвучно закричала:
— Кактысебячувствуешь? Кактысебячувствуешь?.. Плохо! Вот как я себя чувствую!..
— А что с тобой? — спросил Ёжик.
— Чтостобой? Чтостобой?.. — беззвучно передразнила Щука. — Вот посиди целую зиму на привязи, тогда будешь знать, что со мной!..
— А хочешь поехать далеко-далеко? — спросил Ежик.
— Никуда не поеду!
— А я тебе лягушку принёс… — сказал Ежик.
— Лягушку?
— Да. Зелёную и толстую. Я её целую зиму кормил!
Щука выглянула из воды и с подозрением поглядела на зелёный мешочек, который висел у Ежика через плечо.
Ежик бережно погладил его, а потом плавно покачал перед самым носом у Щуки.
— Я думал, ты поедешь… — сказал он.
— Ква-а-а? — зелёненьким голосом сказал мешочек.
— За-пря-гай! — крикнула Щука и подплыла к берегу.
Ёжик отвязал верёвку от колышка и привязал её к носу лодки. Сам сел на корме и взял в лапу длинную хворостину.
— По-ехали! — крикнул он.
Лодка вышла на середину реки, повернула и понеслась вниз по течению.
— Как ты себя чувствуешь, Щука? — снова спросил Ежик.
Щука ничего не ответила. Она изо всех сил гребла плавниками и била хвостом, и ей было не до разговоров.
А Ежик стал думать о том, что далеко-далеко на юге, куда он плывёт, на маленьком островке растёт старый каштан и что у него набухли, наверное, теперь почки… И что он, Ежик, приплывёт к пустынному островку, привяжет лодку и наломает каштановых веточек, а потом вернётся домой и поставит их в воду. И через неделю у него дома распустятся большие белые свечи. Но они не сразу распустятся, а сначала покажутся пятипалые зелёные листочки, маленькие и нежные, в белом пуху… И он, Ежик, никуда не будет ходить, ни с кем не станет разговаривать, а запрётся дома, поставит перед собой банку с ветками и будет целыми днями, с утра до вечера, смотреть на них, чтобы всё-всё было у него перед глазами, чтобы ничего-ничего не пропустить…
А потом, когда уже вырастут листья к распустятся свечи, он, Ежик, вынесет их на поляну и созовёт весь лес… «Сначала, — скажет он, — просто лопнула почка. Потом — высунулся зелёный клювик. Потом — он вырос и развернулся, как маленькая ладошка. Потом я лёг спать — и распустились свечи!..»
«Это очень интересно», — скажет Медвежонок.
«Это — удивительно!» — скажет Ослик.
«И всё-таки — что это такое?» — спросит Белка.
«Это свечи каштана с маленького острова на юге реки!» — скажет Ежик…
— Ёж! — беззвучно закричал кто-то. — Покажи лягушку!
Это была Щука. Она устала тащить лодку и хотела посмотреть на лягушку.
Ежик снял с плеча зелёный мешочек и помахал им над головой.
Щука облизнулась, нырнула ещё глубже и снова принялась бить хвостом и грести плавниками.
А через полчаса они пристали к маленькому острову, на котором рос старый каштан.
— Давай лягушку! — крикнула Щука.
А Ежик стоял на задних лапах с зелёным мешочком через плечо и не мог вымолвить ни слова.
Перед ним, как снежная гора, сияя сотнями распустившихся белых свечей, стоял старый каштан.
— Опоздал!.. — горько вздохнул Ежик.
«Ква-а-а!» — радостно крикнул Лягушонок.
Выскользнул из мешочка и плюхнулся в воду.
