Пятый автобус

В 1996 году в Союзе началось развертывание соединений спецназначения. В этот период для комплектования бригад офицерами катастрофически не хватало «родных» и поэтому в избытке брали «приемных».

Так попали многие молодые пехотные офицеры, служившие в 14-й армии в Тирасполе в 10-ю бригаду. Ко мне в роту направили молодого лейтенанта Галкина. Служил он первые месяцы и старался. Спустя некоторое время он подошел ко мне и отпросился съездить в Тирасполь, забрать оставленные там вещи. Я отпустил.

К указанному сроку прибыл он оттуда с большой канистрой молдавского вина. О времени и месте дегустации взводный уведомил меня одним из первых. Но в суматохе ротных дел я как-то забыл про это знаменательное событие и вспомнил о нем только утром, когда шел в роту, а навстречу мне вышел наш старшина, Петя Прутик, с матрацем на плече. Естественно, я поинтересовался, куда это старшина тащит ротное имущество. А в ответ я услышал вот что.

Канистру приговорили в общежитии с такими же молодыми офицерами. Потом «жалкий жребий» их увлек в ресторан «Одиссей», где они «не хило зажгли».

Галл, а именно так называли моего взводного сослуживцы, как-то быстро «уехал в Страну дураков». Но и собутыльники тоже были хороши. Наиболее крепкий, в физическом смысле, Федька Фарахутди-нов подхватил Галкина под мышку и вывел на автобусную остановку. Здесь он встретил другого офицера нашей части, который был также нетрезв. Капитан ждал автобус.

— Ты домой? — спросил Федор.

— Домой.

— Посади человека в автобус, — попросил Федька.

— Нет проблем, — согласился капитан.

Но по тому, как капитан легко согласился, даже не спросив, куда ехать пьяному в хлам Галкину, Федор усомнился в результате. Поэтому решил уточнить: «Ты же его не в какой попало. Ты его в пятый автобус посади». Капитан все так же не возражал: «В пятый, так в пятый».

У Федьки отлегло, и он вернулся в ресторан. А капитан, добросовестно отсчитал четыре автобуса и посадил его в пятый. Только номер его был… «1». Потому и доставил он пьяного Галла не на бульвар Старшинова в Феодосии, где находилась офицерская общага, а на конечную остановку «единицы», к кафе «Турист», на окраину города.

Выйдя на улицу, где было довольно сыро и зябко, Галл начал соображать, где это он. Но местность в темноте не мог узнать. Тогда он решил остановить машину, чтобы добраться домой. И машины тормозили, но везти лейтенанта почему-то отказывались. Хотя причина была более чем прозаической — далеко. Ведь Галл, опьяненный алкоголем, забыл, что он служит в Феодосии. Поэтому всех водителей просил подбросить до… Тирасполя. Согласитесь, действительно далеко. Лишь одна машина согласилась принять его на борт. Это был милицейский «попугай». Он и доставил незадачливого лейтенанта в милицию.

Здесь Галла «нехило торкнуло». Он вспомнил, что он — не кто-нибудь, а орел-десантник, спецназовец. Потому он собрался бежать из застенков. Для этого решил сигануть в окно, но окна были маленькие, а рамы крепкие. Во всяком случае, крепче офицерской головы.

Менты, опасаясь, что лейтенант так и вовсе себя убьет, решили связать его. Чтобы не простудился, положили на матрац. Но не тут-то было. Придя в себя, Галкин осознал себя во вражеском плену. Врагов он был готов рвать зубами. А поскольку дотянуться мог только до края матраца, он рвал его в бессильной злобе и рычал: «Врешь, не возьмешь!», выплевывая вырванную вату.

Утро вечера мудренее. Наконец все прояснилось. Но… теперь был нанесен материальный ущерб «родной милиции». Парень Галл был молодой и здоровый, а потому успел, до того как силы его оставили, отъесть около четверти матраца. Позвонили в роту старшине, чтобы принес другой. Вот за этим занятием я и встретил прапорщика Прутика.

Прибывший Галкин ходил, опустив глаза, боясь возмездия. Но я, вспоминая свои лейтенантские годы, только посмеялся и приказал принести в роту новый матрац. Что и было сделано. А через пару месяцев лейтенант Галкин убыл в Афганистан исполнять интернациональный долг. И говорят, делал это неплохо.

 

Люди в белых халатах

Служил в десятой роте Крымской бригады командир группы Саня Асламов. Прибыл он к нам из пехоты, окончив незадолго до этого Благовещенское общевойсковое училище. Парень он был неплохой, неглупый, но и выпить совсем не дурак. Причем последнее превалировало.

Случай, который я описываю, имеет отношение уже к тому печальному периоду, когда началось деление Вооруженных сил СССР. Офицеры, по несколько человек в месяц, подавали рапорта на увольнение из армии. Дисциплина в среде офицеров упала, даже более чем в среде солдат и сержантов. Не отличаясь и ранее трезвым образом жизни, Саня откровенно бухал. Как-то, выдвигаясь в общественном транспорте на работу, в состоянии сильной алкогольной абстиненции он терзался единственной мыслью, где поправить голову. Несмотря на то что Союза уже не было, алкогольных напитков в свободной продаже также еще не появилось. Оставалось ждать, когда откроется кафе «Ассоль», где подавали пиво. Но сил терпеть уже почти не было. «Отец Кондратий» обнимал все крепче. Ему помогали пассажиры в час пик. Сердце билось через раз, и холодный, противный, липкий пот заливал испариной лоб.

Автобус наконец достиг конечного пункта, и Саня, вывалившись из его чрева, с жадностью хлебнул свежего воздуха. Круги перед глазами прошли, но возник мираж. Саня даже подумал, что началась белая горячка. Прямо по ходу движения, метрах в ста, стояла стопка ящиков. Ящиков с пивом!!! Вид этого был настолько нереален, что Саня зажмурился.

Однако, когда открыл глаза, ни ящики, ни тетка в грязном белом халате, торговавшая пивом, никуда не делись. Обычное опасение, что вдруг мне не достанется, слабо дернулось и затухло. К тетке подходили по одному, брали бутылку и пропадали. Очереди, по сути, не было. Не спеша и даже торжественно Саня подошел к продавщице. Мираж не рассеялся.

Саня недоверчиво спросил:

— Пиво?

Продавщица зябко поежилась и недовольно буркнула:

— Не кефир же! Сам не видишь?

Осознав, что он спасен, Асламов снял фуражку и, кланяясь, произнес:

— Люди в белых халатах! Низко вам поклониться хочу!

 

Нечистая!

Эта история, несмотря на всю ее кажущуюся нереальность, действительно произошла в 10-й бригаде спецназначения в 1991 году. Первым рассказал мне об этих событиях сержант Карасев, служивший в моем отряде в роте связи. Парень весьма толковый, образованный и уважаемый, он был лучшим радистом бригады. Да и на Вооруженных силах за год до этого занял второе место. Поэтому я и прислушался к его рассказу.

— Товарищ майор, Вы слышали, в бригаде нечистая завелась? — спросил меня как-то Саня.

— Саша! Ты вроде бы взрослый мальчик, а во всякие сказки веришь, — отмахнулся я.

— Да точно! Вы что, ничего не знаете? — настаивал Карасев. — Обратили внимание, что на всех машинах автороты теперь иконки в кабинах?

Это была сущая правда, а, кроме того, и водители, не скрывая, носили крестики. Я-то счел это проявлением слабой требовательности со стороны командования автороты и бригады. Но оказалось, что это было официально разрешено, и чтобы избавиться от нечисти, командование вызывало из Старого Крыма священников.

А началось все с того, что в автопарке, в одном из боксов автороты солдаты стали замечать, что вроде кто-то ходит, залезает в машины, даже слышали, как хлопала дверца кабины дальней машины, но никого не видели. Сначала этому не придавали особого значения, но вскоре кто-то сказал, что это, наверное, «Барабашка» балует. В то время как раз прошла передача о том, как в комнате, где жили три девушки, завелся домовой, с которым они перестукивались и потому назвали «Барабашка». Так получилось, что имя стало нарицательным. Но советские солдаты — не девицы и перестукиваться не стали. Они начали всячески оскорблять неизвестного и вызывали выйти в чисто поле разобраться. И так они достали этого «Барабашку», что в один прекрасный или, скорее, ужасный миг гаечный ключ, лежавший на крыле машины, полетел в обидчика и ударился в стену рядом с его головой. Не упал, а именно полетел, поскольку от места, где лежал ключ, до стены было метра два. Причем ударился с такой силой, что отколол кусок известняка.

Все свидетели этого события мигом покинули злосчастный бокс.

Но и в последующем там творились жуткие вещи. Вскоре после этого, потеряв управление, перевернулась машина с бельем. Пострадал солдат, сидевший в кузове. Еще через месяц на ровном участке перевернулась машина с личным составом, возвращавшимся с учений. Слава Богу! Никто не пострадал.

Водители-дембеля откровенно отказывались ездить, объясняя это происками «Барабашки». Понятное дело, что им никто не верил.

А между тем на необычные явления стали обращать внимания и другие солдаты и сержанты.

Тот же Саня Карасев рассказывал, как будучи разводящим выставлял на пост нашего часового взамен часового старого караула:

«Пришли с разводящим старого караула на пост. Уже темно было. Подходим к часовому, а он — «ни стой, кто идет!», ни «здрасте». Подошли ближе. Весь бледный стоит и колотится. Его сержант на него давай орать. Ты что, мол, устав забыл? А часовой в ответ: «Товарищ сержант! Тут такое творится…». А сержант — уже дембель: «Да что тут может твориться? Хватит мне всякую чушь рассказывать!». И тут мы все почувствовали. Нет, не увидели, а именно почувствовали, как к нам из темноты приближается нечто. Даже мороз по коже, и волосы на затылке зашевелились. А сержант тот во время разговора ключи на стропе крутил. Чувствуем, это нечто уже совсем рядом.

Сержант замолчал, но ключи по инерции крутит. И вдруг эти ключи в воздухе зависли, будто поймал их кто-то, но никого не видно. Стоим, ошалело на эти ключи пялимся. Секунд пятнадцать-двадцать они висели, а потом их будто кто-то отпустил. И чувствуем, удаляется оно. Я часового выставлять, а он чуть не в слезы — не останусь. Уговорил, оставил. А когда через два часа пришел, тот рассказал, что, как только мы ушли, будто кто-то бегать начал и за ворота дергать, да с такой силой, что тяжеленные металлические ворота ходуном ходили».

Слухи о непонятном явлении дошли и до офицеров. Реагировали по-разному. Но был в бригаде старлей, Юра Петров, который очень живо интересовался паранормальными явлениями. Он-то и отправился на переговоры с «Барабашкой». Взял две проволочные рамки в руки и предварительно договорился с оппонентом, что если на его вопрос ответ положительный — рамки скрещиваются, а если отрицательный — остаются неподвижными. В ходе переговоров выяснилось, что это дух солдата батальона связи, год назад погибшего при странных обстоятельствах. По каким причинам он не был принят на Небеса, осталось тайной, но дух сознался, что обе аварии — это результат его работы. А также он пообещал, что этим не закончится, пока служат его обидчики.

Неизвестно, сколько бы это все продолжалось, но ситуацию разрешил случай.

Командир бригады полковник Рендель купил машину. Поскольку зарегистрировать ее еще не успел, решил, от греха, поставить ее в особо секретный бокс роты минирования. Его под охрану сдавал подполковник Кучерук. Вместе загнали машину, закрыли, опечатали и сдали под охрану. Но утром, когда вскрыли, машина заводиться отказалась. Открыли капот, а там вся проводка оборвана и перепутана. Начали пытать часового, и тот поведал, что, когда они ушли, в боксе кто-то будто по машинам бегал. Конечно, до командира и раньше доходили слухи о странном явлении, но, по понятным причинам, он этому значения не придавал. Однако теперь он стал личным свидетелем загадочного явления.

После этого вызвали двух священников из Старого Крыма, которые и освятили злополучный бокс. Солдатам раздали кресты и иконки. И даже начальник политотдела не противился этому.

Петров после этого снова ходил в этот бокс со своими рамками и общался с духом погибшего. На вопросы Петрова тот ответил, что после проделанных священниками действий сила его ослабла.

Однако парень оказался оптимистом и пообещал, что, как только сила его восстановится, о нем снова вспомнят.

 

Палыч

Невидимая черта

В середине восьмидесятых Черноморский флот проводил очередные учения. От Очаковской бригады действовал второй отряд подводного минирования. В их задачу входило скрытное проникновение в акваторию порта и установка под водой специальных мин и зарядов, имитирующих уничтожение тех или иных кораблей. Как всегда, ПДСС оказались бессильны. Водолазы выполнили свою задачу. Одним из подводных диверсантов был сам командир отряда, капитан 2-го ранга… — попросту Палыч. Молдаванин по национальности, он был довольно простодушен, но необычайно физически силен и решителен в поступках. Забрать его должны были после выполнения задачи рано утром в районе Графской пристани. Это самое шикарное место в Севастополе. Но, как это частенько бывало, кто-то кому-то что-то не доложил, кто-то что-то забыл. Одним словом, штаб эвакуацию Палыча «протабанил», и машина за водолазом не пришла.

Палыч с напарником, посидев в воде, решили вылезти на берег. Там все же теплее. Чтобы удобнее было ждать, они сели на набережную, свесив ноги.

Может ли кто представить себе такую картину? Город Русской Славы начинает пробуждаться. В море гудят буксиры. На набережной появляется народ. А на Графской пристани в гидрокостюме мокрого типа «Каллипсо», положив нога на ногу, сидят два человека. Ласты лежат рядом.

Вскоре появился патруль. Мичман, начальник патруля, послал матроса для того, чтобы тот привел к нему непонятных водолазов. Матрос подошел к Палычу и сообщил ему приказ начальника патруля.

На что Палыч спросил воинское звание начальника. А когда узнал, что тот всего лишь мичман, рявкнул, что он — капитан второго ранга, поэтому пусть начальник сам идет к нему. Матрос послушно вернулся к своему начальнику и доложил, что «они — офицер и явиться не будут».

Патруль в полном составе, развернувшись в цепь, стал подходить к непонятным субъектам, нарушающим своим видом утреннюю идиллию просыпающегося города. Увидев в их действиях агрессию, Палыч достал водолазный нож, который по своим размерам может легко конкурировать со спартанским мечом, очертил ногой линию в радиусе от себя три метра и сказал, что если кто-то пересечет эту границу, то он за себя не отвечает. Патруль рисковать не хотел. Противостояние нарастало.

Начальник патруля позвонил в комендатуру, сообщил об инциденте и попросил подкрепление. В комендатуре отреагировали. Тревожная группа убыла к месту. Одновременно дежурный, сообразив, что что-то здесь не то, стал звонить в штаб флота. В конце концов дозвонились в разведотдел, и там кто-то, хлопнув себя по лбу, вспомнил, что нужно было еще рано утром выслать на Графскую машину.

Когда офицер штаба прибыл на автомобиле на Графскую пристань, он застал такую картину. Толпа патрульных и их начальников в радиусе трех метров окружала Палыча, который гордо восседал на набережной, скрестив руки и оглядывая недобрым взглядом «комендачей».

Ни один не рискнул пересечь невидимую черту.

Вопрос

Палыч был настоящим профессионалом и «фанатом» спецназа. Он обладал феноменальной силой и таким же громовым голосом. Плавать он мог часами.

Однажды, когда корабль бригады стоял в нескольких кабельтовых от берега, Палыч решил очередной раз поупражняться — он постоянно старался поддерживать форму. Тут на пустынном обрыве появилась группа гражданских лиц и что-то стала кричать, явно пытаясь связаться с кораблем. Палыч в это время нарезал уже, наверное, десятый круг вокруг корабля. Что хотели люди на обрыве, было непонятно. Голоса слышались слабо. С корабля пытались тоже кричать, но и на берегу, наверняка, их слышали плохо.

Это препирательство длилось уже минут десять, когда Палычу все это надоело. Он приостановил свои тренировки, вынул загубник и гаркнул во всю свою луженую глотку: «Какого х… надо?». Вопрос, видимо, достиг берега, потому что там народ быстро засобирался и, понурившись, покинул обрыв.

«Старею!»

Однажды со своими подчиненными Палыч отрабатывал выход на берег группы в надводном варианте. Группа к берегу идет в связке, чтобы никто не отстал и не потерялся в темноте. Но это был учебный выход, и с катера прыгали днем. До берега было около мили. Время выхода на берег и время десантирования с катера фиксировалось.

Как только группа оказалась в воде, Палыч скомандовал «Вперед!» и сам показал пример. Он молотил с такой силой, что бойцы не поспевали за ним и практически шли на буксире (они были в связке).

Вытащив группу на берег, он спросил время, за которое они приплыли к берегу. Когда узнал, то огорчился, сказал: «Старею!», сплюнул и отошел. Бойцы обалдело сидели на берегу и все еще долго не могли придти в себя.

«Отдайте приказ!»

Палыч был весьма решительным человеком. Однажды на совещании офицеров командир бригады капитан 1-го ранга Ларин поднял вопрос о психологической готовности личного состава к выполнению боевой задачи. Рассуждая на эту тему, он задал провокационный вопрос:

— А кто из вас, товарищи офицеры, мог бы убить человека?

Поскольку среди присутствующих желающих сразу не нашлось, Ларин сказал:

— Перебороть себя в этом плане довольно сложно. Вот видите, даже среди офицеров нет таких, кто, не раздумывая…

Он не успел закончить. Палыч, до этого читавший какую-то книгу, закрыл и отложил ее в сторону:

— Товарищ командир! Я могу! Скажите только кого и отдайте письменный приказ.

Успокоил

Видимо, его решительность читалась во всем, и моряки откровенно побаивались его. Да и вида он был страшноватого. Однажды, когда, согласно задаче очередных учений, группа, которой командовал Палыч, должна была высадиться на охраняемый берег, произошел такой казус.

Группа скрытно вышла из воды, но по берегу ходил солдат, и обойти его было никак невозможно. Рельеф берега не позволял. Тогда Палыч решил пленить его. Он скрытно подобрался к бойцу. Обхватив его за шею сзади левой рукой и зажав рот правой, он хотел сказать солдату, чтобы тот не дергался. Чтобы успокоить солдата, он заглянул ему в глаза. Но ничего доброго сказать не успел. От неожиданности, а скорее всего от вида лица Палыча, которое вдобавок ко всему было обтянуто обтюратором и покраснело, а глаза налились и навыкате сверкали белками в свете луны, боец потерял сознание.

 

Разочарование

Мама Лешки Буднева всегда мечтала, чтобы сын ее стал флотским офицером. Жили они в Севастополе, где все население города исповедует культ моряка, а уж флотский офицер на уровне небожителя. Лешкина мама — женщина весьма целеустремленная, и уж если решила, то от своего не отступит. Но и сам Леха желал того же. Поэтому поступил в Севастопольское военноморское училище. Но в процессе учебы где-то он пересекся с флотскими спецназерами и далее желал только одного — попасть в 17-ю бригаду спецназ Черноморского флота, дислоцированную в Очакове. На выпуске его мечта сбылась. Сбылась мечта и мамы: наконец сын стал флотским офицером. И возможно скоро, на День флота, она увидит его в белоснежной форме, на зависть соседям.

Попав в бригаду, Лешка сразу начал пытливо постигать спецназовскую науку, которую в училище не преподавали. Спустя несколько месяцев начались очередные учения бригады против сил Флота. Лехина группа работала с частичной легализацией в гражданской форме. Вели разведку, а базу группа оборудовала в Крымских горах вблизи Севастополя. Поэтому, когда учения закончились, Леха не мог не забежать домой проведать маму. Но лучше бы он этого не делал.

Вместо бравого флотского офицера в элегантной форме мама увидела грязного, обросшего типа в гражданке с какой-то котомкой за плечами. Ханыга ханыгой.

— Леша! Тебя что, из Флота уволили? — испуганно воскликнула мама.

А когда Леха торопливо сказал ей, что он на службе, у него учения, мама впала в легкий транс.

— Разве об этом я мечтала, — плакала она, когда Леха, пожевав что-то на ходу, убежал к своим.

 

Облом

История эта была рассказана Костей Крутцовым, с которым мы жили в одном номере в Одессе, когда нас пригласили на презентацию Клуба ветеранов спецразведки флота. Костю за нечеловеческое физическое здоровье в 17-й бригаде называли Водяной лошадью. Он мог часами плавать в воде и в снаряжении, и без него. Но не только это легло в основу прозвища. Удар у него был, как у лошади копытом. И вот, по словам Кости, прибыл в бригаду новый офицер — начальник 8-го отделения, главный хранитель всех секретов части. Служил он где-то на суше до этого. Наверное, не стоит рассказывать, как любят флотские разыгрывать «сухопутных». Но тут и сам прибывший поспешил «подставиться».

Как-то на занятиях в спортивном зале он подошел к Косте и спросил, занимаются ли они карате. Ну как же можно пропустить такой случай? И Костя изобразил полное недоумение. Конечно, он про карате слышал и даже видел, как это делается в китайских боевиках. «Но вот чтобы самому… Это ведь какое мастерство надо иметь… Да и специально учиться нужно».

Вновь прибывший капитан тут же заглотил наживку: «Ну что ж. В этом я могу вам помочь, поскольку я сам занимался и продолжаю занятия».

Костя скроил такое выражение лица, будто бы ему сообщили, что перед ним единственный наследник внезапно умершего Рокфеллера. И тут же, «не отходя от кассы», он стал брать уроки.

Новоявленный «сенсей» вошел в раж. А способный ученик все выспрашивал и выспрашивал тайны восточного мастерства мордобоя.

— А как защититься, если тебя бьют кулаком в лицо? А ногой в пах?

Вокруг уже образовалось кольцо любопытных. Кто же не хотел поглядеть, как Костя «дурака валяет»? Вдохновленный ростом аудитории, капитан все показывал, не скрывая от новых сослуживцев своих навыков. А они были очевидны. Парень действительно где-то немного занимался. Владел терминологией. Кое-что умел показать. Но вот мастерства практического боя у него не было. Тем не менее и Костя, и многие офицеры, и мичманы охотно включились в эту игру в поддавки. Они принимали участие в практических кумите, предлагаемых «сенсеем». Охотно валились на пол от его ударов, говоря, что так их и убить могут. А «сенсей» все более входил в роль и надувал щеки. Шутка ли. Он учит навыкам рукопашного боя самих спецназовцев флота! Если он их учит, то кто же он? Конечно, Великий Мастер!!! Ученики же его на занятиях обменивались красноречивыми взглядами, сохраняя выдержку, и откровенно издевались и хохотали над ним, когда Мастер уходил с занятий.

Но тут случился облом. На остров вернулся откуда-то Леха Буднев, который о розыгрыше был не в курсе. В кают-компании кто-то завел разговор о Великом Мастере, но Леха не прочувствовал скрытой иронии, а, наоборот, заинтересовался. Вечером он был в зале. Появился «сенсей» и начал демонстрировать очередной прием. При этом его противники снова охотно валились на пол. Поскольку Леха — человек пытливого ума, он усомнился в действенности проводимых приемов, о чем заявил немедленно. Как мог это стерпеть Великий Мастер? Возник короткий спор. Никакие намеки, которые делали его товарищи, Леха не понял, что называется «закусил». В конце концов Мастер предложил выйти Лехе против него. Это была его роковая ошибка. Первым же ударом Леха на несколько минут вырубил капитана, чем несказанно огорчил и Костю, и всех участников розыгрыша. В этом был только один плюс. Капитан, когда его привели в чувство, наконец спустился на землю, «щек больше не надувал», а ходил такой тихий и пришибленный.

 

Александр Чубаров.

Командовать парадом буду я

Парадные коробки выстраиваются вдоль традиционной белой линии на Красной площади города Ташкента. Объявленная подготовка к военному параду седьмого ноября может сорваться, поскольку не назначен Командующий парадом, а заместитель Командующего ТуркВО тяжело болен. Решение Командующего ТуркВО генерал-полковника Белоножко необычно: командовать парадом назначается генерал-майор артиллерии Турды Нурмугамбетович Турсунбаев. Он идет вдоль строя, отдавая короткие распоряжения, к которым сам не привык и которые выдают в нем несостоявшегося строевого командира. Занять столь высокую должность ему помогли национальная политика, проводимая в СССР и предполагавшая выращивание нацкадров, и довольно хорошие навыки в управлении огнем артиллерии.

— Пара-ад, равня-я-йсь!!! Смирна-а!!! Равнение на средину!

Бравурные звуки встречного марша и выкрики доклада командующему:

— Тэрщь Команующе! Вайска Тишкетски-ий гани-зоным по случай… и в ознаменаваниями …ной годовщинам Великий Актиября настроенным. Кома-дующе парыдым генерал-майор артиллерии Турсунбаев Турды.

В ответ вместо приветствия раздается недовольное ворчание Командующего:

— Товарищ Турсунбаев! Вы, пожалуйста, не называйте своего имени после фамилии, а действуйте строго в соответствии с уставом. Да и приставку «артиллерии» не произносите. Прошу повторить все сначала.

— Пара-ад, равня-я-йсь!!! Смирна!!! Равнение на средину!

Бравурные звуки встречного марша и повторный доклад:

— Тэрщь Команующе! Вайска Тишкетски-ий гани-зоным по случай… и в ознаменаваниями …ной годовщинам Великий Актиября пастроеным. Комадующе парыдым генерал-майор артиллерии Турды Турсун-баев.

Командующий зол, но пытается сохранять видимость спокойствия.

— Товарищ Турсунбаев, — в голосе появляются металлические оттенки, — я же просил вас не называть своего имени. Также я просил не называть после вашего звания слова «артиллерии». Согласно устава ваше звание — генерал-майор. Вам все ясно?

— Тык точно, тырщь Камадующе!

— Тогда повторите все снова!

— Есть!

Снова звучит встречный марш и доклад:

— Тэрщь Команующе! Вайска Тишкетски-ий гани-зоным по случай… и в ознаменаваниями …ной годовщинам Великий Актиября пастроеным. Комадующе парыдым генерал-майор артиллерии Турсунбаев Тур-ды.

Командующий очень зол, на грани бешенства.

— Товарищ Турсунбаев, я прошу вас докладывать в соответствии с требованиями устава. Примерно так…

Далее Белоножко произносит менторским тоном врастяжку, как бы диктуя:

— Това-арищ Командующий! Войска Ташкентского гарнизона в ознаменование…ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции для парада построены. Командующий парадом генерал майор Турсунбаев… — и вдруг неожиданно для себя Белоножко выдает: — Турды!

 

Пердунец

— Ось щас бы пердунца с горилкой, — мечтательно протянул Витька Бучек, замполит нашего отряда.

Вообще он прекрасно говорил по-русски, да, собственно, только по-русски и говорил. Но, будучи родом из Черновцов, также прекрасно розмов ля л на ридной мове. С нами он так начинал говорить, когда хотел повалять дурака.

— Пердунца? А что это, — недоуменно спросил я.

— Пердунець! — Витька мечтательно закатил глаза. — Ето такэ!!! Ето тильки на Украине.

Витька на некоторое время застыл, при этом глаза его еще не вернулись в исходное положение.

— Бучек, кончай придуриваться! Скажи, что за пердунец.

— Нэ пердунец, а пердунець! Як ты можешь пога-ныть такэ святэ слово?

— Да что тут святого, и что это? — начал злиться я, а Бучек продолжал.

— Ты знаешь, що на Украине сало, мамо и Родина одынаково пышуться з вэлыкои буквы?

— Ты уже говорил, но ведь я тебя пытаю за пердунець, — я уже тоже начал переходить на мову.

— Пердунець… — и Витька снова закатил глаза.

Я уже хотел было взорваться, но Бучек, прочувствовав ситуацию, вернул глаза на место и продолжил:

— Ну як бы тэбе попонятнее объяснить? Ну, это як у вас, москалей, чорна икра.

Тут я и вовсе озадачился:

— Да что же это в конце-то концов?

— Ну, деликатэс такый.

Видя, что я по-прежнему в недоумении, Витька начал задавать наводящие вопросы:

— Ну, ты в поезде ездил?

— Само собой.

— Ну, видел, наверное, як на столике на газете разворачивают яйки, цыбулю, варэну картоплю, чорный хлиб и сало? А потом это всэ запивают доброй горилкой.

— Конечно, видел и даже сам запивал.

— Ось, а ты кажешь, ще нэ знаешь, що цэ такэ пер-дунець! Пердунець — така добра закуска.

— Так что, это и есть пердунец?

— Ну!

— А почему такое странное название?

— Тю, а ты що, нэ зразумив? Ось ты прэдставь, що ты наився черного хлиба с яйкамы, налупывся кар-топли з цэбулей да з салом. Що ты после этого робышь? Ну, догадався? Потому и пердунець!!!