Пришла ночь в посёлок Погарино. Меж редких высоких облаков ярко посверкивали звёзды. Луна разливала окрест ровный голубоватый свет. Иногда негромко взбрехнёт собака, завозится в хлеве и протяжно вздохнёт корова, во сне забормочут куры, хрюкнет боров - и снова станет тихо.
Майя - она уже лежала на раскладушке с книжкой в руках - вздрогнула, услышав жуткий крик за окном, и повернула голову к дедушке, работающему за квадратным обеденным столом.
- Кто это, дедушка? - спросила она. - У меня даже мурашки по коже.
- Филин, - коротко ответил дедушка, не отрываясь от своих бумаг.
Старая настольная лампа с подгорелым картонным абажуром освещает седую голову, очки в белой металлической оправе, серебристую бородку. Дедушка пишет книгу о защите пернатых нашей страны.
Будто догадываясь, каким полезным трудом для птичьего рода занят дедушка, на него, не мигая, одобрительно смотрит круглым блестящим глазом пустельга. Её клетка стоит на подоконнике. Широким белым поясом поперёк охватывает птицу пластырь. Дедушка сказал, что кость уже срослась и завтра утром он снимет повязку.
Майя снова углубляется в книгу. Она перечитывает «Белый Клык» Джека Лондона. Это её любимый писатель. Второй раз перечитывать тоже, оказывается, интересно. Начинаешь замечать то, что в первый раз проскочило мимо сознания, и больше думаешь над прочитанным.
В тот самый момент, когда благородный и храбрый Белый Клык готовился схватиться на ринге с бульдогом и Красавчик Смит уже заранее торжествовал победу, в кухне, отгороженной ситцевой занавеской, раздался петушиный крик. Майя удивлённо взглянула на дедушку. Он сидел в прежней позе и, казалось, не слышал ничего. Майя хотела спросить дедушку, что это такое, но тут послышалось хлопанье крыльев, недовольное кудахтанье.
Сбросив стёганое ватное одеяло, Майя вскочила с раскладушки.
- Для петуха вроде бы рано, - заметил Святослав Иванович, отложив в сторону ручку.
- С какой стати петух стал кукарекать в доме? - сказала Майя. - Куры живут в сарае.
- Действительно, здесь им делать нечего, - согласился дедушка.
Недовольная петушиная воркотня стала громче, ситцевая занавеска колыхнулась, и в комнату степенно вошёл весь вывоженный в саже белый петух. Сослепу наткнулся на табуретку, взмахнул крыльями и, вытянув шею, звонко и раскатисто кукарекнул.
Пока изумлённые Майя и дедушка смотрели на него, за занавеской раздалось кудахтанье, хлопанье крыльев, а немного погодя на свет вышла чумазая хохлатка.
Майя натянула платье и взглянула на дедушку.
- Я знаю, кто это! - сказала она.
- Надо что-то делать, не то весь курятник к нам переберётся, - заметил дедушка, разглядывая куриное семейство. Птицы моргали, головы их, увенчанные красными гребнями, клонились то в одну, то в другую сторону. Зоркая пустельга с нескрываемым интересом смотрела на них.
- Это мальчишки, - сказала Майя.
Оставив дверь в комнату открытой, так как в сенях было темно, дедушка вытащил из скоб деревянный засов и распахнул дверь. Лунный свет хлынул в сени. На заборе, будто хрустальный, сиял глиняный кувшин. Тишина. Майя первой шагнула на крыльцо, и в ту же секунду сверху что-то посыпалось. Майя испуганно отпрянула в сени. По ступенькам с глухим стуком прыгали какие-то маленькие предметы. Святослав Иванович нагнулся и что-то поднял.
- Шишка, - пробормотал он. - Обыкновенная еловая шишка. Какой же это разбойник высыпал на наши головы шишки?
Он спустился с крыльца и, задрав бородатую голову, взглянул на облитую лунным светом крытую крышу.
- Однако придумано хитроумно… Чем же ты прогневила местное население?
- Нет, это не он, - задумчиво сказала Майя. - Или он?
- Он, не он… - усмехнулся дедушка. - О ком ты?
- Пошли спать, - сказала Майя. - Уже поздно.
- Я ещё должен закончить один раздел…
- У тебя поднимется давление. На сегодня хватит.
На освещённую луной тропинку выскочил Гектор. Помахивая коротким хвостом, пёс укоризненно посмотрел на них отражающими зеленоватый свет глазами, будто укоряя за то, что его не разбудили и не взяли с собой. Затем устремился в темноту, несколько раз басовито гавкнул и тут же вернулся, радостно вертя обрубком хвоста. Весь его бесстрашный вид свидетельствовал о том, что всех врагов он устрашил и любимые хозяева могут спать спокойно.
Майя подняла шишку и протянула Гектору:
- Ищи!
Фокстерьер схватил зубами шишку, весело подбросил её вверх, поймал и с рычанием снова умчался в темноту. Немного погодя мимо них, сверкнув зелёными глазами, прошмыгнула кошка, а вслед за ней белым блестящим шаром прокатился Гектор с шишкой в зубах.
- С таким защитником нам сам чёрт не страшен, - улыбнулся Святослав Иванович.
Во дворе тихо. Слышно, как ровно и негромко шумят вершины сосен. В огороде бабушки Пивоваровой растопырило руки-палки пугало. Блестит лакированный козырёк старой фуражки, сверкает крупная роса на широких капустных листьях.
Виновато опустив голову, приплёлся Гектор. Не догнал он проворную кошку, хоть глаза у него так же светятся, как и у неё. Не умеет фокстерьер на деревья забираться, а для кошки это пустяк. Вот если бы она в нору юркнула, тут бы он себя показал: в Два счёта оттуда за хвост выволок, даже если бы нора спускалась в самую преисподнюю.
Позвав Гектора, они ушли домой. Две курицы и петух были водворены на место: в сарай, где сидели на насесте их подружки.
Лязгнул засов, скрипнула дверь, и стало тихо.
Немного погодя с крыши мягко спрыгнула на грядку смутная человеческая фигурка, помаячила секунду, затем вдоль грядок подобралась к окну и заглянула туда. Оглядываясь на освещённое окно, фигура так же осторожно удалилась. Перелезая через изгородь, зацепилась за жердину, и послышался треск раздираемой материи. Человек шёпотом чертыхнулся и побежал к лесу, где на опушке маячила ещё одна мальчишечья фигура.
Утром следующего дня Майя повстречала на широкой улице Романа и Гришку. Приятели гоняли неподалёку от автобусной остановки футбольный мяч. В воротах, которые были обозначены двумя серыми камнями, в позе заправского вратаря стоял Виталька Гладильников. Два мальчишки поменьше топтались возле игроков, дожидаясь, когда и им представится возможность пнуть ногой мяч.
Майя вежливо поздоровалась с мальчишками. Видно, её привычка пристально смотреть в глаза смутила сразу обоих: Роман и Гришка почему-то отвели глаза. Лишь худущий, белобрысый, весь в веснушках Виталька не спасовал: открыто встретил её взгляд. Виталька - ровесник Романа. Он хотя худой, но высокий, с маленькой белой головой, которую мать сама ножницами подстригала под полубокс. Глаза у Витальки синие, быстрые, да и сам он минуты не может стоять на одном месте: руки двигаются, ногами перебирает, головой вертит. Он всегда вратарём в ворота становится. У него отличная реакция, редкий мяч пропустит. И сейчас бы взял, да Роман выше ворот послал.
- Это правда, что у вас ястреб живёт? - спросил Виталька.
- Ты имеешь в виду пустельгу? - сказала Майя.
- Всех хищников надо уничтожать, - заметил Виталька.
- Это за что же?
- За то, что они хищники, - усмехнулся Виталька, поражаясь девчоночьей глупости. - Они ведь маленьких птичек кушают… без соли! - И рассмеялся, довольный собственным остроумием.
- Если ты ничего не соображаешь, - сказала Майя, - нужно у знающих людей поинтересоваться: все ли хищники вредители или нет.
- Чего тут соображать? Я как увижу ястреба или сову, так и палю из одностволки… Бывает, и попадаю!
- Ты сам хищник, - сказала Майя.
- Позавчера ястреб у тёти Клавы, что у конторы живёт, цыплёнка сцапал, - сказал Виталька. - Даже наседки не побоялся: камнем спикировал с неба - и хвать! Так что же, на него теперь богу молиться? Тётя Клава сама просила укокошить его.
- Подумаешь, цыплёнок! - сказала Майя.
- Это ты тёте Клаве скажи… - рассмеялся Виталька и недоверчиво взглянул на неё, - Откуда ты всё это знаешь?
- У неё дед - учёный, - подсказал Гришка. - Ученый профессор по птицам.
- Таких не бывает, - не поверил Виталька.
- Бывают, - улыбнулась Майя.
- Скажешь, и профессор по змеям есть?
- Есть.
- И по рыбам?
- И по рыбам!
- И по муравьям? И по паукам? И по мухам? - не унимался Виталька. Ухмыляясь, он то смотрел на девочку, то на ребят, будто приглашая их принять участие в этом споре. Однако приятели помалкивали.
- Ты, Виталька, тёмный человек, - сказала Майя. - Неужели вас в школе ничему не учат?
- Мы и сами с усами, - только и нашёлся что ответить на такой выпад Виталька. Ухмылка исчезла с его лица. Он даже подумывал, не пора ли рассердиться на эту настырную девчонку, которая разговаривает, как учительница. Останавливало его лишь непонятное, упорное молчание Романа и Гришки. Они как воды в рот набрали.
А девчонка, отвернувшись от него, уставилась в упор на приятелей. И опять они зашныряли глазами по дороге, будто потеряли там чего-то. Мяч вовсю гоняли малыши.
- У бабушки Пивоваровой действительно завёлся домовой, - сказала Майя.
- Я же говорил, - промычал Гришка, старательно рассматривая большой палец ноги. Он даже пошевелил им.
- Современный такой домовой, - невинно глядя на них, продолжала Майя. - Забрался на крышу, пристроил над крыльцом фанеру с сосновыми шишками, а когда мы вышли с дедушкой, дёрнул за верёвку, привязанную к этой фанере…
- И птичьего профессора напугал? - хихикнул Виталька.
- Я бы попросила тебя более уважительно отзываться о моём дедушке, - смерила его уничтожающим взглядом Майя, как она это умела делать. - Он никакой не птичий профессор… - Взгляд в сторону Гришки. - И не учёный профессор… А профессор-орнитолог.
- У нас тут министр лесного хозяйства был, - похвастался Гришка. - Я ему из колодца холодной воды достал. Он пить захотел.
Это заявление не произвело никакого впечатления на девочку.
Пропустив Гришкины слова мимо ушей, она ровным голосом продолжала:
- А потом… домовой… вот ещё какую штуку придумал: взял из курятника двух глупых куриц и петуха и спустил их через дымоходную трубу прямо в печку… Хорошо, что её сейчас не топят, а то получились бы цыплята-табака…
- Табака… - повторил Гришка. - Это в том смысле, что, будь печка горячая, их дело было бы табак?
- Вот именно, в этом смысле… - улыбнулась Майя.
Виталька, соображающий что к чему, с любопытством прислушивался к этому разговору. Он и сам не раз участвовал в подобных вылазках…
Ранней весной мальчишки ночью устроили точно такой же куриный концерт первой ябеде в школе Машке Кошкиной. Так её мать на самом деле поверила, что это сделал домовой…
А придумал эту штуку Роман Басманов.
- У тебя брюки порваны, - заметила глазастая Майя. - Случайно, не за палисадник зацепился?
- А ты что, зашить хочешь? - улыбнулся Роман. - Пожалуйста.
- Тебе - нет, - сказала Майя.
Футбольный мяч подкатился к Роману. Он встрепенулся, что есть силы поддал его босой ногой и смеющимися глазами посмотрел на Гришку.
- Ты веришь в домовых? - спросил он.
- Раньше верил, а теперь нет, - нашёлся хитрый Гришка.
- А ты? - метнул Ромка быстрый взгляд на Витальку.
- В домовых только старухи верят, - усмехнулся тот.
- Над вами кто-то другой подшутил, - улыбнулся Роман.
- Интересно, кто же? - прищурилась на него Майя.
- Может, курицам холодно стало - и они сами в печку забрались? - спросил Гришка.
- А шишки из леса ветром принесло? - в тон ему ответила Майя.
- Мало ли чудес бывает на свете, - сказал Роман и припустил за мячом, которым опять завладели малыши.