Мой приезд в Петухи на следующее же утро ознаменовался густым снегопадом. Проснулся и не поверил глазам: все вокруг белым-бело. Приехал за весной, а попал в зиму. Даже на корявых посеревших яблонях налип снег. Он отвесно падал с темно-синего неба крупными хлопьями, если посмотришь вверх, то уже не видно и неба — одна белая, чуть колыхающаяся масса. Снег в середине апреля! Изумленные скворцы попрятались в домики и замолчали. Лишь воробьи весело чирикали на жердинах ограды. Теперь сюрпризы погоды мало кого удивляют, даже синоптиков, которые на дню раз двадцать толкуют, какая и где ожидается погода.

К обеду весь снег растаял, с шиферной крыши еще долго капало, но к вечеру все подсохло и трудно было поверить, что утром вся деревня побывала под рыхлым снегом. Грачи сидели на заборе у бани и поглядывали в мою сторону, ждали, когда я возьмусь за лопату, чтобы взрыхлить землю и добыть им червяков и личинок. Видно, весной им трудно с пропитанием, потому и держатся возле жилья, а когда все зазеленеет вокруг, грачи исчезнут. Они почему-то не селятся в Петухах, но свежую пашню не пропустят никогда, будут озабоченно расхаживать по лоснящейся развороченной земле, выхватывать червей и личинок. Это их законный хлеб, и они знают, что человек на них не замахнется лопатой. Кому земляные паразиты нужны в огороде?

А сейчас участки не распаханы, прошлогодняя сухая трава стелется возле изгородей, стебли репейника, чертополоха, крапивы колышутся на ветру. Не было бы ветра, можно поджечь суховье, но сейчас опасно. Гена Козлин выжег посередине огорода округлую площадку, так соседка замахала руками, мол, прекрати пал, не то на дом искры перекинутся. Гена быстро затоптал своими огромными сапожищами огонь. И все молча, даже не глядя в сторону соседки. А синий дым еще долго стлался под окном.

Я сидел за старым письменным столом и пытался работать, но изрядный перерыв сказывался: нужно было снова просмотреть всю рукопись, какие-то места перечитать, чтобы восстановить в памяти детали. Взгляд мой скользил поверх листа и снова останавливался на окне. Я только что раскрошил размоченные сухари и вывалил на помойную кучу. Грачи тут как тут. Вертя головами, хватали куски и отлетали на лужайку у колодца. Один — видно, караульный, — нахохлившись, сидел на заборе и поглядывал по сторонам. Матерый грач со стоящим на спине торчком иссиня-черным пером заинтересовал меня. Он брал в клюв кусок, затем трусил к яблоне, клал его на землю и начинал вырывать сухую траву и прикрывать свою добычу. Раньше я такое наблюдал лишь у собак, белок в курортных парках, а вот чтобы птицы прятали еду про запас, видел впервые. Когда Гена появился с лопатой в руках, грачи даже не взлетели, лишь отошли подальше от кучи. Гена стал окапывать зазеленевшую землянику. Понаблюдав за ним, грачи снова принялись за размоченные сухари. Один раз кто-то их вспугнул, разом взлетели, и я увидел, как в солнечных лучах их крылья металлически заблестели. Посовещавшись на соседнем заборе, они снова вернулись к куче. Гена окапывал землянику и не обращал на них никакого внимания. Скоро он стащил рубашку, а затем снял и майку. Солнце ярко светило, но было еще довольно прохладно. Мне стало завидно, что я сижу в комнате, когда на улице такая благодать. С облегчением накрыл чехлом машинку с чистым листом в каретке, встал из-за стола и отправился помогать Козли- ну. Мой приход грачи встретили недовольным клекотом, некоторые взлетели на изгородь, более смелые отошли в сторону. И тут удивил меня караульный, он черным снарядом слетел с забора, уселся на кучу и стал жадно хватать хлеб, видно, понял, что за свою добровольную вахту ничего не получит от своих сотоварищей.