Я свернул с проселка на лесную заросшую травой дорогу. По ней редко ездили, и лихо вымахавший конский щавель доставал мне до пояса. Небо над бором алело, широкие прямые лучи гигантскими мечами рассекали на равные части бор, зеленые поля, сиреневое болото. Сильно стал ощущаться запах хвои и смолы. Стоило ступить в лесную просеку, как меня со всех сторон атаковали комары. Рыжие, большие, они слету впивались во что придется. На холмистой равнине, где я обычно хожу, их меньше, а если тянет с озера ветерок, то и вообще нет. Я отломил ольховую ветку и стал отбиваться от них. Даже сделал несколько пробежек, чтобы оторваться. Пройдя сквозь бор, я снова вышел на накатанную дорогу, ведущую в пионерлагерь, что на берегу Жигая. Комары все же ухитрялись пикировать мне на голову, я шлепал себя ладонью по лбу, затылку, мелькнула мысль: а каково было бы сейчас лысому, без головного убора?

Позже, сидя у бани на скамейке и глядя на живописный вид, открывающийся передо мной, я вспомнил, с каким радужным настроением уезжал отсюда в город. И как был уверен, что обязательно женюсь, вот только не знал на ком — на Свете или на Ирине... Может, сам Бог уберег меня от этого опрометчивого шага? Люба доказала мне, что женщин не следует идеализировать. Света еще раньше доказала, что любовь в жизни женщины — это не главное. Главное — выгодное замужество. И вышла замуж за «крутого»! С «бабками»! Ирина же Ветрова преподнесла мне совершенно иной урок: любовь, верность — все это хорошо, но «дружба» — ценнее. Вернее, жертвенность. Когда мы с ней вдвоем в ее комнате встречали июньскую белую ночь, она еще не знала, что через несколько дней станет женой своего шефа.

Сидя на низкой выбеленной дождями скамейке и глядя на зеленый пригорок, на котором широко раскинули свои мощные ветви огромные сосны с покалеченными стволами, я подумал, что вот так наскоком ничего в нашей жизни не делается, разве что только в романах со счастливым концом. Да и кто я такой, чтобы единолично решать: на этой женюсь или на другой? Пришел, увидел, победил — этот девиз, видно, не для меня. Я живу в двух мирах: обычном и воображаемом, а для большинства людей воображаемого мира просто не существует. Их вполне устраивает реальный мир, и они чувствуют себя в нем, как рыба в воде, а я — раздваиваюсь, совершаю ошибки, борюсь с ветряными мельницами, лезу на рожон и вот получаю по носу... На кого же мне больше обижаться: на плохих людей или на самого себя?..

С Длинного озера прилетела ослепительно белая, будто только что вынырнувшая из душистой ванны со взбитым шампунем красноклювая чайка. Она несколько раз с требовательным криком грациозно пролетела над моей головой. Я поднялся со скамьи, принес из дома кусок булки, покрошил и бросил на тропинку. Чайка уселась на забор и снова требовательно крикнула, пришлось отойти подальше, чтобы не смущать ее. Красивая птица, легко неся округлое короткое тело на изогнутых мощных крыльях, спланировала вниз и стала жадно хватать куски. Вот ведь, птица, а уже командует! Требует к себе внимания...

Чайка улетела, тут же появились две сороки, эти не кричали, а сидя поодаль на куче торфа, еще весной привезенного из соседнего совхоза Геной Козлиным, терпеливо ждали, когда я уйду. Но вечер был такой тихий, прозрачный, небо над соснами так нежно пламенело, а в низине, в ольшанике, уже защелкали соловьи, что я решил не уходить, подождут сороки, никуда крошки после чайки не денутся. Но тут я ошибся: прибежал соседский пес Шарик и быстро все подобрал. Зоркие сороки крикливо обложили его на своем птичьем языке и улетели в бор.

Я знал, пройдет еще несколько дней и моя деревня излечит меня от разочарования в людях... Шарик, помесь дворняжки с лайкой, подошел ко мне и положил голову на колени, я было протянул руку, чтобы потрепать его по шее, но тут же отдернул, вспомнив, как родной брат Шарика Букет месяц назад цапнул меня за пальцы, когда я предложил ему бутерброд. До сих пор заметны шрамы. За последние двадцать лет это первый случай, когда меня собака укусила. Букет просто был глупым псом, тут они все братья и сестры, перемешались в одну кучу, и в Петухах появилась какая-то странная порода злых и неумных собак, похожих на лаек. Букет прокусил руку и хозяину Петру Адову, а Николай Арсентьевич пострадал от другой собаки.

Шарик недоуменно посмотрел мне в глаза, облизнулся и отошел: хозяин редко спускает его с привязи, потому что потом никак не поймать, и кто знает, что у него на уме? Я подкармливаю Шарика, ношу к его будке еду, но вот гладить опасаюсь. Бывает, одна глупая злая собака подорвет доверие ко всему собачьему роду...