Мальчишка, который так ловко исчез тогда в камышах, снова наведался на наш берег. На этот раз он приплыл на деревянной лодке не один. С ним были ещё двое. Конопатый с толстым носом и буйными рыжими волосами. И худой, длинный, с острым носом и хитрыми глазами. Моего старого знакомого звали Коля Гаврилов, а тех двоих: рыжего - Лёха, длинного - Тёмный. Васьки на этот раз не было с ними. Может, он до сих пор сидит на сосне и смотрит в бинокль?
Все трое были в трусах. Коля сразу подошёл ко мне, а Лёха и Тёмный остались в лодке. Они с интересом рассматривали палатку, «Волгу» и надувные матрасы, которые выставили на солнце.
- Я к тебе по делу, - сказал Коля, присаживаясь рядом. Я сидел под сосной и мастерил жерлицу. Для щук. Какое, интересно, у него дело ко мне?
- Не туда грузило привязал… - Коля отобрал снасть и заново перевязал грузило. - Вот так надо.
Я молча продолжал работать.
- Твой батька инженер? - спросил Коля.
- А что?
- Сорока хотел…
- Иди к чёрту со своим Сорокой, - сказал я.
Коля оглянулся на своих приятелей, которые остались в лодке, и сказал:
- Ты Сороку не ругай, он справедливый…
- Выкупал нас…
- Нечего было соваться на остров.
- Ваш остров, да?
- Наш.
- Вы что, помещики?
- На остров посторонним вход воспрещён, - сказал Коля.
Рыжий и длинный, они прислушивались к нашему разговору, подали голос с лодки:
- Моли бога, что лодку вернули.
- А этому, который орал (это про Гарика), - надо было холку намылить!
Как назло, Гарика нет! Ушёл куда-то с Вячеславом Семёновичем. Посмотрели бы тогда, кто кому холку намылит!
- Молчали бы лучше, - сказал Коля своим воинственным приятелям. Он был настроен миролюбиво. Похвалил нашу лодку, посоветовал, где лучше рыбу ловить. Спросил про Деда. Сказал, что Дед ему один раз даже во сне приснился. Постепенно наши отношения наладились, и Коля в знак полного доверия рассказал мне историю Каменного острова.
История, которую рассказал Коля Гаврилов
- Давно это было. Знаешь, когда? Ну, когда красные и беляки воевали. В гражданскую. Меня тогда, понятно, не было и тебя тоже, а другие были. Которые сейчас старые. Вот они и рассказывают про это. Старые всё помнят. Я сам сто раз слышал эту историю. Всё было взаправду. Не веришь, спроси у любого в деревне. Об этом все знают.
Так вот, где теперь наш интернат, раньше жил помещик. У него фамилия смешная: Пупышев. Потом он удрал куда-то. Испугался революции. А в гражданскую помещичий дом занял белогвардейский штаб. И командовал тем штабом полковник Хмырин. Махонький, сухонький, а злой, как дьявол. Его свои же беляки и прозвали Плешатым Дьяволом. Потому как у него вместо волос одна лысина была. Жёлтая, как апельсин. Любил Хмырин людей мучить. Хлебом не корми, а дай человека помучить. Сам вешал, расстреливал. Одним словом, паскуда, каких на свете поискать.
Как-то беляки захватили в плен тридцать красноармейцев. Посадили их в лодки и переправили на остров, на этот самый, с которого вы шлёпнулись… Да, так вот на этом острове они каждый день пытали людей. Хотели узнать у красных разные военные секреты. А те молчали. Каждый день на остров приезжал Плешатый Дьявол. И тогда начинались самые страшные пытки. Шомполами жгли, иголками торкали под ногти, руки отрубали. Иной раз солдаты, которые помогали Плешатому, падали в обморок. Не выдерживали. А красные терпели. А если сознание теряли, их водой отливали и снова пытали. Один остров всё видел и слышал. Потому люди и прозвали его Каменным. Это тогда, давно прозвали, а потом забыли. А Сорока снова назвал остров Каменным…
Жил в нашей деревне один смелый человек. Здоровенный, как дуб. Он никого не боялся, даже Плешатого. И этот человек решил спасти красных. Он подговаривал на это дело и других, но только ещё двое в деревне согласились помогать ему. Остальные очень боялись Дьявола. Говорили, что всех повесит и дома спалит. Смелый и те двое ночью подплыли на трёх лодках к острову и кинжалами перерезали часовых. А красных на лодках перевезли на другой берег. И всё это было сделано тихо, никто не услышал в помещичьей усадьбе.
Смелый всех до единого увёл в лес, через болото. Есть тут у нас болото. Чёрная Падь. Кто не знает тропы - в жизни не выберется. Верная погибель. Смелый знал тропу. И красных провёл по ней. Никто не утонул.
Дня через два Смелый тихонько пришёл в деревню за мукой. Для раненых. Тут-то его беляки и схватили. Нашёлся в деревне один гад, предатель. Он за хромую кавалерийскую лошадь, которую посулили беляки, выдал Смелого. И тогда его, связанного, приволокли на остров. Что там делали с ним - никто не знает. День и ночь пробыл Плешатый Дьявол на острове. Всё пытал Смелого. А он молчал как могила. И лишь к концу второго дня раздался страшный крик с острова и семь выстрелов. Подряд, один за другим…
Коля помолчал. Он смотрел на остров. И глаза у него были печальные. Да мне и самому было жаль Смелого. Наверное, его убили…
- Это кричал не Смелый, - продолжал Коля. - Благим матом орал Плешатый. Вот что получилось. Дьявол выколол Смелому глаз, потом отрубил пальцы на правой руке. И велел своим помощникам отпустить Смелого. Они вчетвером его всё время держали. Плешатый думал, что калека теперь ничего не сделает. Но как только Смелого отпустили, он тут же вырвал из рук Дьявола штык и насквозь проткнул ему брюхо. Штык так и вышел со спины. Беляки сначала рты разинули, а потом опомнились и выпустили семь пуль в Смелого. Но было поздно, Плешатый уже издыхал.
Два дня лежал Смелый на острове. И только вороньё кружилось над ним. Ночью приплыл на остров сын Смелого и захоронил батьку. А чтобы беляки могилу не раскопали, сровнял её с землёй. И подался добровольцем к красным. На фронте познакомился с санитаркой и женился на ней. Он был уже красным командиром. А потом бандиты убили сына Смелого. Он воевал в коннице Котовского. Сам Котовский шёл за его гробом и нёс на подушке ордена. Храброго человека хоронили.
А жена с мальчонкой уехала в Ленинград и там жила. Вырос у неё сын; очень, говорят, был похож на отца и деда. И такой же оказался смелый. Лётчиком стал. Ленинград защищал в эту войну. Про него весь фронт знал. Во всех газетах писали. А фрицы, заметив его в небе, шарахались в разные стороны. Классный лётчик был. Сбил фашистов видимо-невидимо. Кончилась война. Живыми остались лётчик и его жена. После войны у них родился сын. Лётчик стал испытывать новые самолёты. И однажды, как Чкалов, разбился насмерть. Ему Героя Советского Союза присвоили. Генерал авиации в газете об его подвиге написал. Жена лётчика через месяц померла. Она после голодовки в Ленинграде больная была. Что ты хочешь, в войну им в день по сто граммов хлеба выдавали. А тут ещё такое горе… Остался их сын один. Бабушка его померла ещё в войну. В блокаду. Есть у него родня в нашей деревне, только он её и в глаза-то не видел. Похоронил мать и прямо с кладбища куда-то ударился. Бросил квартиру и всё такое. Лет шесть ему тогда было. Искали-искали его с милицией, да так и не нашли. Город громадный. Пропал мальчонка. Может, с горя в реку сиганул? Или под трамвай? Сколько ему тогда было, дурной ещё…
- Живёт где-нибудь, - сказал я.
- Наверное, и фамилию свою забыл.
- Ты помнишь, что делал в шесть лет?
Коля почесал переносицу, подумал.
- Меня бык хотел забодать, - сказал он.
- А я, когда был маленький, в городе заблудился, - сказал я. - Еле нашли.
- Ищем могилу Смелого… Никаких следов нет - вот беда!
- У вас есть потайной ход, - сказал я. - Или с острова прыгаете? Вниз головой?
- Ушлый… - усмехнулся Коля. - Чего меня пытаешь? У Сороки спроси…
- Он у вас за главного?
- Президент, - сказал Коля.
- Хорошо, что ещё не король…
- Не такой президент, который у американцев и у других капиталистов, а наш… Сорока скажет - закон. Всё будет сделано. Его все слушаются.
- Кто это - все?
- Наш директор с Сорокой советуется.
- Поглядеть бы на вашего Сороку. Или всё время на острове прячется?
- От кого ему прятаться?
- Гарик с ним хочет потолковать…
- Сорока твоего Гарика пополам сломает!
- Посмотрим…
- Да Сорока…
- А где Вася? - перебил я Колю. Надоело мне слушать про Сороку.
- В Островитине, - ответил Коля.
- Я думал, он ваш, интернатский.
- Рыжий тоже из Островитина…
- Всех к себе принимаете? - спросил я.
- Не всех, - ответил Коля.
Длинному и Рыжему надоело сидеть в лодке. Они вылезли и подошли к нам. Вблизи у Лёхи оказалось ещё больше конопатин. Они были даже на шее и на ушах. Мальчишки в упор разглядывали меня. Я заметил такую привычку у деревенских ребят - незнакомых в упор разглядывать. Видно, я им не понравился, потому как Рыжий сказал Коле:
- Ну чего ты с ним языком треплешь?
- Про отца узнал? - спросил Тёмный.
- Подождите меня в лодке, - сказал Коля.
- Как заведёшь свою волынку… - сказал Рыжий.
- Отчаливаем, - сказал Тёмный.
Они пошли к лодке. Коля проводил их взглядом:
- Без меня не уплывут.
Я спросил его, откуда он всё знает про Смелого и про остальных.
- Генерал сюда приезжал, - сказал Коля. - На рыбалку. И рассказал нам про лётчика. Он служил в его части. И про Смелого генерал слыхал. Он просил нас, когда разыщем мальчишку, сразу написать ему. Он в Москве живёт.
- Как вы его разыщете?
- А что, если объявить по радио? - сказал Коля. - Нет, не пойдёт. Мы знаем только фамилию. А как звать - никто не знает. Даже генерал. А таких фамилий - тыща.
- Зачем вы его ищете? - спросил я.
- Он наш земляк. А Смелый его прадед. И потом ведь у него никого нет…
- А твои родители… живы?
Коля посмотрел на берег. Тёмный сидел на корме, а Лёха отпихивался веслом от суши.
- Уплывут, черти! - сказал Коля.
- Найдёте вы этого парня, - сказал я.
- Человек не иголка, - ответил Коля. Видя, что Лёха замахал вёслами, он сорвался с места и побежал вниз, к лодке.
- Какое у тебя дело? - крикнул я, вспомнив, что Коля прибыл к нам не просто так.
- Нам твой отец нужен, - ответил он. - Завтра…
Ему пришлось вплавь догонять лодку, Рыжий, не обращая внимания на Колины крики, грёб к острову. А Тёмный, подогнув длинные ноги, сидел к берегу спиной и смотрел прямо перед собой. Ничего не скажешь, серьёзные ребята!
Лодка была ещё на полпути к острову, когда пришёл Гарик. Губы и ладони у него в липком розовом соку. Он в лесу объедался земляникой.
- Чего им тут надо было? - спросил он, кивнув на лодку.
- Разговаривали.
- Нечего с ними разводить толковище, - сказал Гарик. - Надо бить в лоб и делать клоуна.
- Я не умею.
- Научишься… - усмехнулся Гарик, глядя на удаляющуюся лодку.