Наконец-то мы приглашены на остров. Высокий камыш наглухо закрывал вход. Пропустив нас, он снова выпрямлялся. Направляя лодку к пещере, Сорока старался не поломать камыш. Иначе легко было бы узнать, где вход.
У колодца нас встретил Коля Гаврилов и ещё двое мальчишек. Я их узнал - они участвовали в «морском бою». Один из них сшиб Гарика с лодки. Но Гарик не узнал его. Или сделал вид, что не узнал. Коля подмигнул и, показав большой палец, сказал:
- Во-о уха!
Мальчишек звали: одного Сашка, второго Миша. Они вместе с нами отправились в глубь острова.
- А где Серёжа? - спросила Алёнка.
- Я тут, - ответил я.
- Я про лося, - сказала Алёнка. Вместо лося Серёжи нас встретил на тропинке медвежонок Кеша. Он заметно вырос. Лапа у него зажила. Кеша поковылял за нами, но потом отстал.
Мы шли по знакомой тропинке. Сегодня кроликов не видно. Попросить у Сороки парочку маленьких крольчат? Нашим веселее будет. Каждый день мы рвали на лужайке молочай и клали у норы. Кролики высовывали из-под земли носы и, учуяв еду, тащили её в нору. Они привыкли к новому месту и далеко от дома не убегали. Деда совсем не боялись. Прыгали у самых ног. Дед только носом поводил и хвостом махал. Ему кролики тоже нравились.
Напротив знакомого дома дымился костёр. Котёл с ухой был снят с рогулек и дожидался нас. На газете - нарезанный хлеб, зелёный лук, соль. Ребята лежали и сидели на лужайке. Увидев нас, они замолчали.
Алёнка и Коля толковали про лосей. Гарик исподлобья смотрел на мальчишек: узнавал участников драки. В окно высунулась чёрная голова с наушниками. Я узнал Тёмного.
- Вызывает «Гроза», - сказал он. Сорока тотчас скрылся в доме.
Вернувшись, Сорока пригласил нас к котлу. Наверное, «Гроза» сообщила ему приятные вести, потому что он улыбался. Алёнка первая взяла ложку и сунула в котёл. Она долго дула на прозрачный бульон и наконец торжественно поднесла ложку ко рту. На неё никто не смотрел, но чувствовалось, ребята ждут, что она скажет. Лёха Рыжий тоже ждал. Он здесь главный повар. По носу видно. На носу сажа и на щеке.
Алёнка ничего не сказала, она снова засунула ложку в котёл. И тогда вслед за ней потянулись к ухе и мы с Гариком, а за нами - остальные.
Уха была вкусная. Такой мы ещё дома ни разу не ели. Потом Коля Гаврилов объяснил мне, что это настоящая рыбацкая уха. Тройная. Все ели молча. Иногда кто-либо из ребят сворачивал лук в комок и макал в соль. Я тоже попробовал. И уха с зелёным луком показалась мне ещё вкуснее.
- Это вещь… - пробормотал Гарик, облизывая ложку.
- Кто варил? - спросила Алёнка.
- Уху не варят, а заваривают, - ответил толстоносый Лёха. Лицо у него стало довольным. Он понял, что уха понравилась.
- Я никогда такой вкусной ухи не ела, - сказала Алёнка.
- И я, - сказал я.
- Научите такую варить?
- Заваривать, - поправил Лёха. - Секретов тут нет - была бы рыба.
- Научишь?
- Можно, - ответил Лёха, расцветая от гордости.
- Тащи молоко, - приказал Сорока.
Лёха принёс из дома кувшин с молоком. За вторым он отправил Колю. Молоко пили из эмалированных кружек с разными рисунками. На моей кружке нарисованы два медведя. Один похож на Кешу. Молоко была холодное.
- Можно подумать, что у вас холодильник, - сказала Алёнка.
- А как же… - ответил Коля и опрокинул кувшин. К нашему великому изумлению, из кувшина вывалилась…
- Змея! - воскликнула Алёнка.
Коля поднял «змею», стряхнул с неё прилипшие иголки, сучки и снова засунул в кувшин.
- Уж, - сказал он. - Мы их в молоко кладём, чтобы холодное было. А ещё лягушек можно.
- Артисты, - сказал Гарик.
- Это не мы придумали, - ответил Сорока. - Наши прадеды.
- И ужи там всё время сидят? - спросила Алёнка.
- В жару только… - ответили ей.
- И не убегают?
- Им нравится в кувшине.
- Чудеса, - сказала Алёнка.
После обеда нас пригласили в дом. Там была всего одна большая комната. Очень светлая. В одном углу новенький телевизор «Волна», в другом - большой квадратный стол. На столе портативная радиостанция, наушники, журнал, микрофон. Сорока подошёл к радиостанции, включил. Послышался треск, музыка, разговор.
- Лётчики переговариваются, - сказал Сорока. Он дунул в микрофон и сказал:
- Я Сорока. Вернулся Павел Михайлович? Приём.
В наушниках что-то захрипело. Сорока нахмурился:
- Вернётся - сразу сообщи, слышишь? И будь всё время на месте… Я проверю.
Снова в наушниках захрипело. Сорока снял их и, немного подождав, сказал:
- Будешь спорить - сменю! И больше не подпущу к микрофону. А с «Грозой» я без тебя договорюсь.
Он выключил рацию. Но не успели мы выйти из комнаты, как Тёмный (он дежурил у рации и даже не ел с нами уху) окликнул Сороку:
- Опять «Гроза».
Сорока взглянул на нас: очевидно, ему не хотелось при нас разговаривать, но ничего не сказал.
- Я Сорока.
Шорох в наушниках.
- Я разговаривал с аэродромом…
Шорох в наушниках.
- Генерал прилетел?
Длительный шорох в наушниках.
- Я сам поеду с ним… Только мы его просто так не отпустим… После рыбалки у костра. Насчёт ухи Лёха постарается!
Шорох в наушниках. Лицо Сороки стало хмурым.
- Скажите своему Лёве, что он дурак… Всё!
Мы вышли из комнаты.
Сорока снял наушники и передал Тёмному.
- Ты что-нибудь понял? - спросил Гарик.
- Генерал приедет в гости.
- А кто этот Лёва-дурак?
- Мало ли на свете дураков, - ответил я.
За спортивной площадкой на опушке леса мы увидели три большие палатки. В доме ребята не живут. Это их штаб. Мальчишки выволакивали из палаток матрасы, набитые сеном, и выколачивали их. Сегодня суббота. Генеральная уборка, как и у нас в доме. Алёнка полы выскоблила, старую мебель протёрла мокрой тряпкой. Даже стёкла вымыла. Неподалёку от дома лежала огромная мачта, связанная толстой проволокой из трёх длинных жердей. На конце мачты - мудрёное сооружение из алюминия и проволоки. Интересно, как они её поднимут? Это та самая мачта, о которой отец говорил. Она сделана по чертежу Сороки.
На лужайке Коля Гаврилов привязывал к прозрачному шару вырезанную из картона чёрную рыбину. Сейчас запустит в небо. Послышался знакомый гул. Над лесом показались три вертолёта. Шар с рыбиной взмыл над островом. Вертолёты пролетели, а мы, задрав головы, всё ещё смотрели на ясное небо. Чёрная рыбина отчётливо виднелась. Покачиваясь, она поднималась всё выше и выше и скоро исчезла.
- Куда она улетела? - спросила Алёнка.
- В космос, - ответил Гарик. - Фотографировать обратную сторону Марса.
- Обыкновенный шар-зонд, - сказал Сорока.
- Высота две тысячи, - раздался голос сверху. На высоченной сосне, у самой вершины, был сделан маленький помост. На нём стоял босоногий мальчишка и глядел в прибор, похожий на подзорную трубу.
- Зачем вы эту штуку запустили? - спросил Гарик.
- Люблю шары запускать… - сказал Сорока.
- Две тысячи пятьсот метров, - доложили сверху.
- Я говорил, до Марса долетит, - сказал Гарик.
- Уж сколько лет учёные спорят, есть ли на Марсе жизнь? - сказал Президент. - И никто не узнает, пока нога человека не ступит на эту планету… Если марсиане существуют, то какие они? На нас похожи или на пауков каких-нибудь? Главное не в этом, а вот мирные они существа или воинственные? Марс - бог войны… В Ленинграде есть Марсово поле. Как они встретят нас? Дубинками или хлебом и солью…
- Марсиане пилюлями питаются, - сказал Гарик. - Я где-то читал…
- Это самая интересная планета… - продолжал Сорока. - После Луны полетят туда… Вот увидите.
- Может быть, ты полетишь, - сказал я.
Сорока посмотрел на меня, усмехнулся:
- Может быть…
- Я был на вашем острове, - сказал Гарик.
- Около острова, - поправил Сорока.
- Помнишь, вы угощали лётчика ухой? И Серёгин отец был. Лётчик рассказывал про какого-то Виктора.
Сорока удивлённо смотрел на Гарика.
- Ты был ночью на острове?
- Об этом знает ваш медведь… - засмеялся Гарик. - Он целовался с Сергеем… У самого костра.
- Было такое дело, - сказал я.
Президент позвал Колю Гаврилова.
- Посмотри в журнале, кто дежурил у колодца… В прошлую субботу.
Коля ушёл и долго не возвращался. Сорока молча ждал. Наконец вышел Коля. Лицо у него было кислое.
- Кто?!
- В субботу? - спросил Коля.
- Не тяни резину!
- Если в субботу, то я…
Сорока посмотрел ему в глаза. Коля замигал и отвернулся. Я ещё не видел его таким сконфуженным.
- А если бы это было на границе?
- На границе другое дело…
- Ты нарушил наш устав, - сказал Сорока. Голос у него был жёсткий.
- Захотелось послушать Павла Михайловича…
- Вася! - позвал Сорока.
К нам подошёл Вася Островитинский. В руке у него толстый сук с паклей. Пакля в дёгте. Вася смолил основание мачты. Он кивнул нам и уставился на Президента. С пакли срывались чёрные капли дёгтя и падали в траву.
- На берег, - не глядя на Колю, сказал Сорока.
- В первый ведь раз… - Коля чуть не плакал.
- Поработаешь неделю на кухне, - сказал Президент. - С девчонками.
- А мачту поднимать?
- Без тебя поднимем.
- А эту штуку…
- Иди, - сказал Сорока.
- Эх, а ещё друг называется… - Коля отвернулся, шмыгнул носом.
- Хромай, - сказал Вася и, бросив палку в кусты, подтолкнул Колю. Когда они скрылись за деревьями, Гарик покачал головой:
- Подвёл парня под монастырь…
Мне тоже стало жалко Колю. И Алёнке.
- У тебя каменное сердце, - сказала она.
Сорока ничего не ответил. Но нам стало понятно, что это их внутреннее дело и нечего куда не положено нос совать. Даже Алёнке.
- В каком месте убили Смелого? - спросил я.
- На берегу, - ответил Президент.
- Он был храбрый охотник? - спросил Гарик, взглянув на Алёнку.
- Он был герой, - сказал Сорока. - И умер как герой.
- Его граф из ружья застрелил?
- Какой граф? - нахмурился Сорока.
Я сказал Сороке, что Гарик ничего не знает про Смелого. А граф и охотник - персонажи из сказки, которую выдумала Алёнка. Я попросил Сороку, чтобы он ещё раз рассказал, как погиб Смелый. Мы слушали его не перебивая. Сорока рассказывал скупо, без подробностей. Иногда рукой показывал, где стояли белые, где пытали красноармейцев. Показал сосну, на суку которой повесили пять человек. Сначала Гарик слушал недоверчиво, с усмешкой, но потом, по-видимому, и он поверил, что всё было так, как рассказывает Сорока.
- Что твой граф… - сказал я, когда Президент замолчал.
- Это не легенда? - спросил Гарик.
- Сходи в Островитино, - ответил Сорока. - Старики до сих пор помнят Смелого. - Он поднялся со скамейки и ушёл в дом. Вернулся с картонной папкой. - Вот здесь документы, - сказал он. - Это всё, что мы собрали о Смелом, его сыне и внуке.
- И все герои, - сказала Алёнка. - Это по наследству передаётся?
- Не знаю, - ответил Сорока.
- А сколько лет мальчику, которого вы разыскиваете?
- Мой ровесник, - ответил Сорока.
- Зачем он убежал из дому? - сказал я.
- Отец погиб, мать умерла… Убежишь!
- А родственники у него есть?
- В Островитине, - сказал Сорока. - Дальние…
- Где же он? - спросила Алёнка.
Гарик не принимал участия в разговоре. Он перебирал пожелтевшие бумаги в папке. Лицо у него было сосредоточенное. Вдруг папка соскользнула с его колен и упала в траву. Бумаги рассыпались.
- А это откуда у тебя? - спросил он.
Сорока, мельком взглянув на фотографию, которую Гарик держал в руках, нагнулся за бумагами.
- Без архива нас оставишь, - сказал Президент, подбирая документы.
Гарик молча разглядывал старую фотографию с отломанным углом. На ней были изображены лётчик со звездой Героя, молодая женщина в свитере и большеглазый мальчик в матроске лет пяти. На чёрной ленте бескозырки надпись: «Грозный». Мальчик сидел у лётчика на плече. Лётчик и женщина улыбались, мальчик был серьёзен. Сорока осторожно потянул фотографию из руки Гарика, но тот снова вырвал её.
- Осторожнее, - сказал Сорока. - Порвёшь.
- Где ты её взял? - снова спросил Гарик. И голос его показался мне незнакомым.
Сорока заглянул ему в лицо и с надеждой спросил:
- Ты его знаешь?
Гарик выхватил у Сороки папку и снова стал рыться в ней. Нашёл какую-то газетную вырезку, быстро пробежал глазами. Мы с удивлением смотрели на него. Но он, наверное, забыл про нас. Выхватывая из папки листы, он читал их один за другим. Когда листы кончились, Гарик снова взял фотографию и спрятал её под рубашку. Сбоку взглянув на Президента, он сказал:
- Я возьму её…
- Это почему? - спросил Сорока.
- Жаль?
- Это очень ценная для нас фотография…
- Я её всё равно не отдам, - сказал Гарик.
- Вот как… - Сорока стал злиться. Но Гарик отвернулся от него и посмотрел на сосну, с которой недавно слез мальчишка. Тот самый, который сообщал, на какую высоту поднялся шар-зонд. Гарик подошёл к дереву, поплевал на ладони и полез. Вот он скрылся в ветвях. А немного погодя мы услышали:
- Ты не сердись, Сорока, но фотографию я не отдам…
- Не понимаю! - крикнул Сорока.
- Что с ним? - сказала Алёнка.
- Не знаю, - ответил я.
Гарик спустился, посмотрел на руки. К ним пристала смола.
- Вид красивый… - сказал он. - Сверху.
- Красивый… - повторил Президент.
Гарик осторожно вытащил фотографию, протянул ему:
- Забирай… У меня такая же была… Это мой отец, мама и я.