- У меня пропал рюкзак, - сказала Алёнка. - С книгами.
Это было любопытно. За два дня, что мы приводили дом в порядок, ни одна живая душа не показалась нам на глаза. Не мог ведь прийти из леса медведь и утащить Алёнкин рюкзак с книгами? С историческими романами. Алёнка очень любила книги про средневековых рыцарей. Просто была без ума от них. Ей нравилось, что рыцари устраивали в честь своих дам турниры и насмерть убивали друг друга длинными копьями. А дамы оплакивали их. Начитавшись этих романов, Алёнка иногда совсем обалдевала. Однажды поздно вечером я увидел такую картину: стоит Алёнка перед зеркалом, закутавшись в бархатную скатерть с бахромой, и что-то шепчет. Я окликнул, она - ни гугу. Смотрит в зеркало и шепчет. Тогда я подошёл поближе и дёрнул за скатерть.
- Ты как лунатик, - сказал я.
Алёнка удивлённо уставилась на меня, словно не узнавая, потом отшвырнула скатерть в сторону и сказала:
- Лунатики по карнизам ходят. Ночью… Может быть, из этой скатерти я хочу сшить тунику.
- Что?!
Алёнка не стала объяснять, что такое туника. Она выпроводила меня на кухню и велела поставить на плиту чайник.
Все мальчишки из нашего дома хотели дружить с Алёнкой. Я слышал, как старшеклассники говорили, что Алёнка очень хорошенькая. Она блондинка, а глаза чёрные. Мальчишки ей записки пишут и просят меня передавать. Мне не жалко, я передаю. Да что толку-то? Алёнка наших мальчишек не замечает. Они-то не знают, в чём дело, а я знаю. У Алёнки на уме средневековые рыцари. А нашим мальчишкам куда до них! Вот если бы они носили кольчуги и устраивали турниры, тогда другое дело, тогда Алёнка замечала бы их. Один раз был турнир. Двое подрались из-за Алёнки, за гаражами. Десятиклассники. Наставили друг другу синяков, а потом помирились. Вежливые такие стали, пошли мороженым угощаться. Вот если бы они убили друг друга, то Алёнка, может быть, и оплакивала бы их. Когда я рассказал Алёнке, что из-за неё подрались за гаражами, она, расчёсывая на ночь волосы, спросила:
- Генка с Вовкой?
- Генка поставил Вовке огромный фонарище под правый глаз.
- После чего Вовка, конечно, поднял забрало…
- Чего?!
- Вовка сдался?
- Он Генке нос расквасил… Потом отдал ему носовой платок, и они пошли есть мороженое.
- Мальчишки! - презрительно сказала Алёнка и возмущённо тряхнула головой.
Влюбился в Алёнку незнакомый мальчишка. Не из нашего дома. Одно время он каждый день провожал её из школы. Не под ручку, конечно. Он шёл позади и молчал. Так за всё время и не сказал ни одного слова. Алёнка даже не знает, как его зовут. Два раза его наши мальчишки отколотили. За гаражами. А он всё равно провожал. Белобрысый такой парнишка с жёлтым портфелем. А потом куда-то исчез. Перестал провожать. Не из-за мальчишек, конечно. Наверное, он далеко жил от нашего дома. Возвращаясь из школы, Алёнка первое время оглядывалась. Но белобрысый мальчишка с жёлтым портфелем больше не появлялся…
Алёнка чуть не плакала: как она теперь будет жить без книг? В рюкзаке лежали романы Вальтера Скотта, Дюма. Не могли мы во время уборки куда-нибудь засунуть рюкзак? Алёнка говорит, что весь дом обыскала: рюкзака нет.
- А Дед на что? - сообразил я. - Зови старикана, сейчас твой рюкзак найдём!
Я дал Деду понюхать Алёнкину книгу, и он отправился на поиски рюкзака. Дед исключительно толковый пёс. Дедом прозвали его из-за бороды и седины. Вообще-то он ещё молодой. Три года ему. А седым он родился. Квадратный, голова кирпичом, борода рыжая, и если покопаться в ней, то можно найти запутавшиеся колючки и репейник. Эта рыжая борода доставляет нашему Деду много хлопот. После еды она становится мокрой и жалкой, как мочалка, и Дед похож на дьяка из кинофильма «Черевички». Он любит о ковёр вытирать свою бороду. А если ковра близко нет, то обо что придётся. А до чего Дед смешно выглядит, когда просыпается! Спать он мог в любое время дня и ночи. Борода его сбивается на одну сторону, и Дед почему-то выглядит очень виноватым. Он породистый пёс, эрдельтерьер. Хвост у него обрубленный, глаза тёмно-карие и очень умные. Всякий, кто увидит Деда, не может остаться равнодушным. Одни говорят: «Какой красавец!» Другие: «Где такое страшилище откопали?» Дед добродушный пёс: его не тронь - он никогда не заворчит первым. Но его все боятся. Такой уж вид у него внушительный.
Дед нашёл Алёнкин рюкзак в пять минут. Алёнка обрадовалась и кинулась обнимать Деда. А меня смех разбирал. Я догадался, в чём тут дело. Когда мы занимались уборкой, Дед тоже принимал деятельное участие: он таскал на свалку всякий хлам. Под горячую руку оттащил туда и Алёнкин рюкзак. А теперь вот принёс, гордый такой. Я не стал разоблачать Деда. Он всё-таки собака и читать не умеет. Откуда ему ценить приключенческую классику?
Из дому вышел отец и присел рядом с нами. На коленях у него толстая книга. Это научная книга о твёрдых сплавах. Мой отец инженер-конструктор. Изобретатель. Проектирует станки и пишет технические книги. По этим книгам учатся студенты. Отец ещё преподаёт и Станкостроительном институте. Он три года не отдыхал, всё некогда было: то проект, то заграничная командировка, то лекции. А в этом году решил вместе с нами провести всё лето. Для того чтобы отдых был настоящим, мы решили идти до нашего дома пешком. И вот дошли. Только отдыхать отец всё равно не будет. Зачем бы тогда он набрал столько книг? А портативную пишущую машинку зачем взял?
Мы сидим на крыльце и молчим. Любуемся природой. Дед развалился рядом, на земле. Его рыжая борода шевелится. В ней заблудился красный муравей. Для него борода - дремучий лес. Никак муравью из неё не выбраться. Дед не любуется природой. Дед дремлет. Совсем близко, на сосне, стучит, как из крупнокалиберного пулемёта, дятел. Шумят огромные сосны и ели. Ветра нет, а они шумят и шумят. Наверное, ветер запутался в колючих лапах, как муравей в бороде, и не выбраться ему на волю. Солнце потихоньку опускается в озеро. От нашего дома до озера шагов пятьдесят. Вода у берегов потемнела, из глубины один за другим выскакивают пузыри и неслышно лопаются. Подальше от берега вода всё время движется. Из серебристой становится зелёной, потом синей и наконец жёлтой. Солнце и вода перемешались.
В озере, словно скала, возвышается остров. Таких странных островов я ещё не видал. Он, как огромный гриб-боровик на толстой ножке, торчит из воды. Берега вокруг острова крутые, обрывистые. На острове сосны, ели, осины. Они прямые и высокие, - кажется, уходят в самое небо. Солнце садится чуть правее острова, и он весь облит жёлтым сиянием. У береговой кромки сливаются два острова - настоящий и отражение. За островом на дальнем берегу прячется за кустами деревня Островитино. С нашего берега её не видно. Зато виден белый двухэтажный дом. Дом стоит на холме у самого озера, а дальше начинается сосновый бор. Здесь островитинский детский дом. Сейчас он называется школа-интернат. Там круглый год живут мальчишки и девчонки. Они сюда приехали из разных мест. У многих нет родителей. Третий день живём мы здесь, а я ещё не видел ни одного человека. Настоящая глушь. Наш дом стоит на отшибе. В Островитино, где продовольственный магазин, можно добираться по суше и по воде. Если идти через бор, то в деревню попадёшь через семь километров. Если плыть по воде, то через три. По воде быстрее, но у нас лодки нет. У самой воды лежит какая-то развалюха. Днищем вверх. На ней хорошо тонуть. Сел - и сразу на дно. Озеро, его называют Островитинское, тянется на двадцать километров. В том месте, где оно выходит к дому лесника, озеро почему-то называют Каменный Ручей. Озеро то сужается, то разливается так широко, что берегов не видно. Оно продолговатое, с тихими заводями и излучинами. С островками и островами. В узком месте торчат чёрные сваи. Когда-то был мост, а теперь там щуки да окуни гуляют. На плёсе небольшие островки из кувшинок и водорослей. Белые лилии блестят на солнце как снежные комки. Долго можно любоваться озером - и никогда не надоедает.
Заволновались, зашуршали камыши. Из прибрежной осоки высунулся чёрный, обсмоленный нос лодки. Рыбак выехал на вечернюю зорьку. Он сидит в ватнике на корме, и три изогнувшиеся удочки ощетинились во все стороны. В руках у рыбака длинное весло. Он, плавно взмахивая, гребёт. Слышно, как со звоном срываются с весла капли. На носу лодки плетёный кузов. Рыбак тихо проехал мимо и даже головы не повернул. Думает о чём-то. Лодка постепенно скрылась за островом.
Крякнула утка, за ней вторая. Уток не видно. Они прячутся вдоль берега в камышах. А когда стемнеет, начнут свистеть крыльями над нашим домом. На озере стали появляться и исчезать круги. Нет-нет и громко всплеснёт. Рыба играет. Самый клёв. Я никогда не удил рыбу, но, глядя на озеро, мне тоже захотелось очутиться на лодке и тихо плыть вдоль берега, как тот рыбак.
Отец потушил папиросу и взглянул на нас. Сейчас будем распределять обязанности: кто и что должен делать по дому. Надо ухо держать востро, а то сейчас накидают дел по горло. В Ленинграде Алёнка помаленьку всю домашнюю работу переложила на меня. В магазин за продуктами должна ходить она, а бегал я. Даже завтраки и ужины помогал ей готовить. А в воскресенье ходили в ресторан.
- Начнём с тебя, Динозавр, - сказал отец.
Так я и знал!
- Лучше с Алёнки, - сказал я.
- Папе лучше знать, с кого начинать, - подала голос Алёнка.
- Мы с тобой, Серёжа, мужчины и всю мужскую работу возьмём на себя.
- И половину женской возьмите на себя, - сказала Алёнка. - Вас двое, а я одна.
- Мы добываем топливо, огонь, мясо… Производим капитальный ремонт жилища. Тебя ночью комары кусали?
- Подумаешь, комары! - сказал я.
- Стёкла есть на чердаке, алмаз я достану в деревне… Алёне придётся готовить нам вкусную и здоровую пищу.
- Как всегда, - сказала Алёнка.
- Мы тоже помогать будем, так ведь, Серёжа?
Когда наша Алёнка начинает готовить обед, она как полководец.
Стоит у плиты в фартуке, раскрасневшаяся и громким голосом командует: «Сними кастрюлю - кипит! Подай шумовку! А где дуршлаг?» И я подаю, а что поделаешь? Я теперь знаю, как называются все эти кухонные штучки-дрючки.
- А Дед что будет делать? - спросил я.
Мы стали выяснять, на что способен наш Дед. Способен он был на многое, но его способности оказалось трудно применить к нашему хозяйству. Можно, например, Деда послать в магазин за продуктами. Хлеб он принесёт, а вот конфеты или сыр вряд ли. Где-нибудь на полдороге обязательно остановится и подкрепит свои силы. Можно заставить Деда добывать нам дичь. Но охота весной и летом запрещена. Мыть посуду - пожалуйста. Дед с удовольствием будет до блеска вылизывать все тарелки. Мы остановились на том, что Дед будет сторожить дом. Самая лёгкая работа досталась Деду.