Береза, которую Юрка облюбовал, особняком стояла на пригорке. На ее нежной белой коре серыми бородавками выделялись бугорчатые наросты. Почки на ветвях вспухли, и кое-где из трещинок уже выглядывали зеленые маслянистые глазки. Береза была не очень толстая, по высокая. Если, задрав голову, долго смотреть на ее вершину, то голова начинает кружиться, а в глазах - зеленая рябь.
- Эту ковырнем, - сказал Гусь, присаживаясь на корточки у березового ствола.
Северов, широко расставив ноги, стоял рядом и задумчиво гладил кору ладонью.
- Красавица… А запах какой, а?
Юрка потянул носом: обыкновенный запах. Пахнет талой водой, почками, лесом и… гуталином от сапог летчика.
- И не жалко тебе калечить березу? - спросил Северов, наблюдая за Юркой.
- Чего ей станет? - сказал Гусь и острым ножом сделал на стволе надрез. Затем содрал кору, обнажив запотевшую влагой желтую дpeвecинy и глубоко воткнул нож. Сок не потек, а брызнул, омочив нож до самой рукоятки. Мутноватые капли посыпались на землю. Юрка, нагнув голову, подставил язык.
- Сладкий, - причмокнул он. Вырвав нож, забил черенком в трещинку тонкий прутик, подставил бутылку. Сок струйкой побежал в горлышко.
- Порядок, - сказал Гусь и, поднявшись с корточек, осмотрелся. - Надо бы еще пару бутылок приспособить.
- Не жадничай, - усмехнулся Северов. - Одну-то не выпьешь.
- А ты? - удивленно посмотрел на него Юрка.- Только попробуй, за уши не оттащишь.
- Хватит нам одной бутылки.
- А Катьке? Знаешь, как обрадуется?
- Ну, хорошо, - сказал Северов. - Раз обрадуется, давай устанавливай свое хозяйство.
Он обнял березу, прислонился к гладкой белой коре щекой. И глаза у Северова стали какие-то другие, мягкие, лучистые. И сам он будто не летчик, а мальчишка в форме. Мальчишка с усиками. Даже не верится, что он летает и бомбит немцев.
- Кончится война - обязательно посажу под окном березу… - сказал летчик. - Пускай растет большая и красивая, как эта. И скворечник на березе прилажу. Ты любишь скворцов?
- Я собак люблю, - сказал Юрка. Он завертел головой.- А где Дик?
- Пускай разомнется, - сказал Северов и продолжал:- Утром встанешь, а береза шумит и скворцы на ней песни распевают… Ты любишь, когда скворцы поют?
- Не знаю, - сказал Гусь. - А как они поют?
- Хорошо поют… Заслушаешься.
- Где же Дик?- Юрка приложил ладони ко рту и крикнул: - Дик!
Из кустов, в глубине которых белел снег, выскочил Дик, очумело осмотрелся и, роняя с языка слюну, помчался в ельник.
- Учуял кого-то, - сказал Юрка. - Он зайцев ловит?
- Обязательно посажу березу, - сказал Северов.- И не одну. Много.
Они спустились с пригорка в лощину. Здесь березы стояли ствол о ствол с осинами, соснами, молодыми дубками. На полянках, где много света, густо разросся орешник. Под ногами шелестели прелые прошлогодние листья. Их было так много, что подошвы тонули, и казалось, что ступаешь по драному лоскутному одеялу. Из глубины леса потянуло болотной сыростью и муравьиной кислотой. Под толстой кривобокой березой стоял большущий гриб. Коричневая шляпка его сморщилась, края оплыли. Юрка дотронулся до гриба ногой, и он сразу осел, разваливаясь на проточенные червями куски.
- Скажи ты, - удивился Гусь. - Перезимовал.
Он чувствовал себя в лесу хозяином. Северов еще по дороге сюда признался ему, что очень любит лес, но там, откуда он родом, - голая степь. Огромная ковыльная степь без конца и края. Это у самого Каспийского моря. Юрка степь только с крыши вагона видел, а лес знал и умел в нем хорошо ориентироваться.
Попробовав сок у кривобокой березы, Юрка сморщился и плюнул.
- Бу-у, кислятина!
Пристроив возле березовых стволов еще две бутылки, они снова поднялись на пригорок. Тут было сухо и солнечно.
- Поваляемся? - предложил Юрка и, не дожидаясь согласия, упал на устланный листьями луг. Северов опустился рядом. Он стал задумчив и молчалив. От мягкой кожаной куртки летчика почему-то пахло рыбьим жиром, который Юрка с детства ненавидел. А сейчас лежал, нюхал и было не противно. Наоборот, даже приятно. Сегодня у Северова выдался свободный денек. Его штурмовик опять здорово изрешетило осколками: повредило жесткое управление, руль высоты. Техники, собравшись возле самолета, долго удивлялись, как ухитрился Северов сделать посадку. И вот уже второй день латают машину.
Тихо в лесу. Чуть слышно поскрипывают голые вершины деревьев. Ветра у земли не слышно, он где-то вверху бродит. Над головой негромко судачат птицы. Шумно вспорхнув, птицы перелетели на соседнее дерево и загалдели громче прежнего. У них красные грудки и коричневые головки с короткими глянцевыми клювами. Это снегири. «Кап-кап-кап», - доносится звонкая капель. Наверное, бутылка уже наполнилась березовым соком. Но Юрке лень вставать с мягкой прохладной земли. Не беда, если и перельет через край. Весной в березах соку много.
- Северов, - попросил Гусь,- возьми меня еще раз на фронт, а?
- Понравилось?
- Ты только научи меня из пулемета стрелять… Я ни одного гада не подпущу к хвосту!
- Ничего не выйдет, - скрипя кожанкой, Северов перевернулся на бок. - Дали мне нового стрелка-радиста.
- Жалко, - сказал Юрка. - Я бы тоже мог стрелять из пулемета.
- А что, в бригаде надоело? У тебя такой заботливый бригадир…
- Катька-то? Ничего… Скажи, Северов, а долго на стрелка учиться?
- Ты говорил, она толстая… Ничего ты не понимаешь! Красивая она.
- Я бы в два счета выучился.
- А какие глаза… Она не замужем?
- Катька-то? Она… Северов, а трудно стрелять из пулемета?
- Из пулемета? Нет, не трудно… Так она замужем?
- Кто? Катька-то? Нет. Она учительница.
Северов посмотрел на небо и улыбнулся.
- Чего смеешься? - спросил Юрка.
- Смотрю на небо, - сказал летчик. - Хорошо.
Юрка тоже посмотрел на небо. Мальчишке было не смешно.
- На ней никто не женится, - сказал он. - Она учительница.
- Учительница - это хорошо.
- Плохо, - сказал Юрка. - Пристает ко мне все время, говорит, учиться надо… А я хочу быть летчиком, как ты.
- Хороший человек твой бригадир.
- Обыкновенная. - Юрка сбоку взглянул на Северова и прибавил: - И глаза у нее обыкновенные. А потом ей никто не нравится. Она мне сказала, что никогда замуж не выйдет.
- Так уж и сказала?
- Спроси… Чего мне врать?
Ты слушай учительницу. Она дело говорит.
- Ерунду говорит… Ну кто сейчас учится? Война.
- Война… - сказал Северов. - Ты чего же думаешь, век она будет? Война - это,… К черту войну!
- А сам каждый день летаешь, - сказал Юрка.- Бомбы кидаешь. И из пушки строчишь почем зря.
- Нужно, - сказал летчик. - Я, Гусь, бомбы бросаю, танки зажигаю, машины. И все это для того, чтобы больше не было войны… А ты, Гусь, не лезь в это пекло. Не надо.
- Я не хочу березы сажать, - сказал Юрка.- Я хочу летать и бомбить гадов.
- Ты видел в кабине приборы? - спросил Северов.
- Ну и что? - нахмурился Юрка. - Ты мне только растолкуй что к чему - разберусь!
Северов встал на колени, расчистил землю от листьев и прутиком стал чертить контуры самолета. Юрка, словно галка, склонив черную голову набок, смотрел на него.
- Вот крыло самолета, - стал объяснять летчик,- с его помощью образуется подъемная сила, которая держит машину в воздухе…
- Ясно, - мотнул головой Юрка. - Без крыла далеко не улетишь.
- Вот площадь, а вот профиль крыла, - чуть заметно улыбаясь уголками губ, продолжал летчик. - Профилем крыла называется форма его поперечного сечения. Касательная к нижней поверхности профиля называется хордой крыла.
- Чем? - удивился Юрка.
- Хордой. А этот угол между хордой крыла и направлением скорости называется углом атаки…
Лицо у Гуся вытянулось, на лбу появились глубокие поперечные складки. Он слушал не перебивая и все больше мрачнел.
- Величиной аэродинамического коэффициента,- шпарил Северов, - называется…
- Хватит, - сказал Юрка. Не глядя на летчика, поднялся с листьев и пошел к березе. Вернулся он не скоро. Сначала прибежал Дик, потом появился Юрка. Протянул Северову бутылку с мутноватым соком.
- Пей.
Северов попробовал. Сок и вправду был сладкий, ароматный.
- Нектар,-похвалил летчик, - напиток богов…
- Каких богов? - усмехнулся Юрка. - Уж богов-то нет, это я точно знаю.
- А ты читал про Геракла?
- Ты пей сок, - сказал Гусь. - Еще две бутылки есть.
Северов посмотрел на Юрку. Глаза скучные, плечи опустил. Обиделся.
Гусь долго молчал. Надоели эти разговоры про школу. Как только Катя и Северов начинали толковать о школе, сразу между ними и Юркой ощущалось расстояние. Они взрослые, а он младенец.
Гусь отогнал мрачные мысли и посмотрел на сосну, которая стояла напротив. Сосна была высокой и гладкой. Сучья начинались метрах в четырех от земли. Юрка подошел к дереву, поплевал на ладони и полез вверх. Через минуту он важно восседал на суку возле самой макушки и сверху насмешливо поглядывал на летчика.
- Лезь сюда, - ехидно пригласил Юрка. - Потолкуем про эту… хорду.
- Не хочется сапоги снимать, - сказал Северов.
- Понятно, - ухмыльнулся во весь рот Гусь.
Северов обошел сосну, постучал носком сапога по стволу.
- Я бы, конечно, взобрался, да боюсь, сосенка не выдержит.
- Как же, сразу переломится… - Юрка ловко сбросил на Северова сосновую шишку.
- Держись, Гусь! - Северов уселся под сосной и стал стаскивать сапоги. Два раза съезжал летчик вниз по гладкому стволу, прежде чем добрался до первого сука. Но Юрку он все равно не достал. Гусь поднялся еще выше, к самой макушке. Он стоял на тонком гибком суке и плавно покачивался.
- Парашют бы, - задумчиво сказал Юрка. - Прыгнул бы…
- И носом в землю.
- С парашютом? - удивился Гусь.
- Расстояние до земли маленькое, - сказал Северов.- Не успеет раскрыться.
Юрка достал из кармана квадратик в блестящей обертке и протянул Северову.
- Канава… Попробуй!
Северов, обхватив сук рукой, привалился спиной к стволу, осторожно развернул пакетик.
- Шоколад. - сказал он.
- Ешь, у меня еще есть, - сказал Юрка.
- Где это ты разбогател? - спросил летчик, вертя в пальцах коричневый кубик. Если бы он в этот момент посмотрел на Гуся, то увидел бы, как лицо у мальчишки покраснело. Юрка разжал кулак и недоеденный шоколад полетел вниз.
- Ну чего мы тут сидим? - сказал Юрка. - Как филины.
К сосне подошел Дик, нашел шоколад и съел. Потом обнюхал ствол и, задрав морду, залаял.
- Маргаритку бы угостил, - сказал Северов. - Не догадался?
- Полезли вниз, - сказал Юрка. -Надоело.
Они спустились. Дик громким лаем поприветствовал их и снова умчался в кусты. Настроение у Юрки упало. Пока летчик обувался, он стоял в стороне и крошил в кармане шоколадные кубики. Северов поднялся с травы, посмотрел Юрке в глаза.
- Ребята угостили? - спросил он.
Юрка молчал.
- Где взял? - совсем тихо спросил Северов.
- Нигде, - сказал Юрка.
Летчик завернул шоколадный кубик в обертку, протянул Юрке.
- Ешь сам, мне что-то не хочется, - сухо сказал он.
Юрка зажал кубик в руке. На Северова он не смотрел. Стало тихо. Над головой медленно раскачивалась вершина сосны. Без скрипа, без шума. Где-то рядом тоненько гудела маленькая букашка. Юрка поискал ее глазами, но не нашел.
- Я думал, - сказал Северов, - ты…
Тут из-под маленькой разлапистой елки выскочил голенастый заяц. Присел на задние лапы, постриг ушами и, высоко подпрыгнув, поскакал через поляну, подрыгивая хвостом - круглой белой пуховкой. Желтоватая шерсть свалялась на боках.
- Дик, заяц!- заорал Юрка, припускаясь за косым. - Возьми!
Дик с треском выломался из кустов, помчался за зверьком, который, даже не прибавив прыти, спокойно углублялся в чащобу.
- Возьмет! - уверенно сказал Гусь.- Заяц какой-то квелый… Еле ноги волочит.
Но Дик скоро вернулся. Вид у него был немного смущенный.
Лес обрывался перед большим зеленым лугом, примыкающим к деревенским огородам. Кое-где на лугу рос мелкий кустарник. Посередине когда-то стоял огромный стог. От него остался длинный шест и прелое сено. В сене ковырялись черные грачи. Пока Юрка с Северовым сидели на сосне, небо заволокло белыми кучевыми облаками. Большие, рыхлые, они медленно плыли над самой головой. Иногда в голубые просветы выглядывал солнечный луч и снова исчезал. Там, где пряталось солнце, облака были подкрашены в розовый цвет, и на них больно было смотреть.
Этот негромкий прерывистый гул, даже, вернее, не гул, а добродушное сонное ворчание, они услышали одновременно.
- Фриц, - сказал Юрка и, приставив ко лбу ладонь, посмотрел на небо. Но там, кроме облаков, ничего не было видно. А гул слышался совсем рядом.
«Юнкере» вывалился из пухлого облака, похожего на огромную скомканную подушку. Он летел так низко, что Юрка разглядел в прозрачном колпаке головы немецких летчиков. В следующий момент раздалось негромкое и совсем нестрашное стрекотание. Так стрекочут на полях в знойный день жатки. Перед самым Юркиным носом по траве с тонким свистом пробежал ветерок. «Пули»,- подумал Гусь, все еще не веря в опасность.
- Ложись! - крикнул летчик. Его голос был резким, незнакомым. И тут мальчишку резанул страх. Юрка по- козлиному скакнул куда-то вбок и пустился бежать через поле. Он так и не понял, сам упал или Северов его сшиб на землю. Когда он открыл глаза, то увидел рядом встревоженную морду Дика. Он тоже лежал, вздыбив на загривке шерсть. Северов, распластавшись на земле, из- под руки смотрел на небо. И вдруг, выхватив из кобуры пистолет, всю обойму выпустил в самолет. Одна горячая гильза упала Юрке на грудь, скатилась на шею и обожгла. Но Юрка не сбросил ее. Он боялся пошевелиться.
Самолет, накренив серое крыло с черным крестом, пропал за лесом, но через минуту снова появился с другой стороны. И опять Гусь увидел лакированные головы немецких летчиков. Маленькие, в шлемах, головы смотрели вниз. Негромко застрекотало. Зато рядом громко звякнуло. Юрка не удержался и посмотрел: бутылка с соком, выроненная вгорячах, била вдребезги разбита. Сок мутными каплями разбрызгался по траве.
Три раза исчезал за лесом и снова возвращался «юнкере». Всякий раз, когда он приближался, Юрке хотелось зарыться, провалиться в землю. Самолет пролетал над ними. С неба слышалось спокойное стрекотание. Пули с. шелестом зарывались в листья.
- Вот, сволочь, привязался!- ругался Северов, следя за самолетом.
«Юнкере» в последний раз лениво описал круг и исчез. Еще с минуту, затихая, слышался гул его моторов. Потом стало тихо. И вот на дереве пискнула первая птица, за ней другая. Где-то далеко треснул сучок. Дик повел в ту сторону ушами.
- Не зацепило? - спросил Северов, подавая Юрке руку.
- Бутылку вдребезги, - сказал Гусь.- А вдруг опять?
- Улетел.
Юрка передернул плечами и сказал:
- Хорошо, что еще на нас бомбу не спустил.
Северов носовым платком стер с колен грязь, сплюнул:
- Обнаглели, мерзавцы! Ну, ничего… Скоро им наше небо с овчинку покажется.
Перед глазами все еще качались маленькие лакированные головки летчиков, высматривающих на земле его, Юрку, Северова и Дика.
Северов вставил в пистолет новую обойму и хотел было засунуть его в кобуру, но Юрка, глядя в землю, попросил:
- Дай выпалить!
Ой повесил на сук свою шапку, отошел на двадцать шагов и, зажмурив левый глаз, одну за другой выпустил в нее все семь пуль. Потом долго вертел-крутил шапку, даже на свет посмотрел, но ни одной дырки не обнаружил.
- Все промазал, - сказал он с сожалением, протягивая тяжелый пистолет летчику.
- Куда целился?
- Под яблочко… То есть, под шапку.
- Спросил бы… Пистолет-то центрального боя. Посмотри, на дереве пробоин нет?
Юрка подбежал к осине и, широко улыбаясь, сообщил:
- Есть… Пять штук влепил! Здорово бьет. На той стороне тоже дырки.
Мальчишка так и сиял. Северов смотрел на него и думал: «Настоящий ты человек, Гусь, или так - перекати поле? Куда подует ветер, туда и ты… Но ведь было у тебя когда-то детство, родители. Что же все-таки приключилось с тобой, ершистый ты Гусь?» И Северов решил спросить об этом Юрку. Как мужчина мужчину. Юрка не сразу ответил. Он шагал рядом и смотрел себе под ноги.
- Разбомбило мою мамку… Всю начисто. И хоронить нечего было. На третий день войны. Под Смоленском. И дом разбомбило. И все липы выдрало из земли… Один клен остался. А на клене том, на ветке, мамкины волосы…
- А отец?
Юрка еще ниже опустил голову. И снова надолго замолчал. В руках у него был тонкий травяной стебелек. Он не заметил, как съел его.
- Мой батька сволочь, - глухо сказал он. Слова с трудом лезли из горла. - Он мамку ногами бил… И меня по голове… Он сволочь… Северов, ты любишь клюкву?
- Кислая ягода, - сказал летчик. - Она на болоте растет?
Подходя к дому, Юрка увидел Ангела. Прыгая через лужи, Гришка шел навстречу. Вместо меховой тужурки на нем был длиннополый коричневый пиджак. Юрка нахмурился. Гришку дней пять не видно было. И Юрка решил, что он убрался отсюда.
Ангел молча прошел мимо. Он ничего не сказал, даже не кивнул. Но в его прозрачных глазах Юрка прочитал угрозу.
- Знаешь что, Северов, - мрачно сказал Гусь,- я украл эту какаву.
Летчик быстро взглянул на него и продолжал молча идти вперед,
- Мешок сухарей увел и ящик с сухой какавой… Ее на фронт солдатам везли. -Юрка с трудом слышал свой голос. Он стал какой-то хриплый, свистящий. Язык и губы против воли выговаривали эти слова.
Северов шагал впереди и молчал. Почему он молчит? Ну пусть остановится, развернется и врежет Юрке в ухо. Пусть Маргаритка, Катя-бригадирка, все узнают. Пусть!
- Вор я, вор! -крикнул Юрка в безмолвную, будто чужую спину Северова. - Ну, что ты молчишь?
Летчик передвинул назад кобуру с пистолетом, торчавшим из-под кожаной куртки. У дома стояла Рита. Она что-то сказала Северову, но он, не ответив, рывком распахнул калитку и скрылся в сенях.
- Чего это он? - спросила Рита.
Юрка, даже не взглянув на нее, протопал по луже мимо.
- Ноги-то вытри, Гусь! - обиженно крикнула Рита. - Полы вымыты.
Но Юрка в избу не пошел. Достал из кармана бутылку с соком, осторожно поставил ее на верхнюю ступеньку. А сам прислонился плечом к крыльцу и задумался. Что-то теперь будет! Тяжко было на сердце у Юрки Гуся. Зачем он рассказал Северову? Этого Юрка и сам не мог понять.
Подошел Дик. Потыкался мокрым носом в ладонь, понимающе посмотрел в глаза и, невесело махнув хвостом, уселся рядом.