Случайно на чердаке Юрка наткнулся на сундук. Сверху были навалены старые газеты грязновато-желтого цвета, журналы с выцветшими обложками. А под ними лежали книги. Юрка взял одну, раскрыл: «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтов. Равнодушно полистал, хотел бросить в сундук, но что-то его остановило. Подсел поближе к свету, падавшему через круглое чердачное окошко, стал читать и… очнулся, когда услышал громкий лай Дика.
Книжка была интересная. Прочитав ее, принялся за другую. Юрка читал все подряд, без разбору: «Девяносто третий» и «Человек, который смеется» Гюго, «Выстрел» Пушкина, «Преступление и наказание» Достоевского, «Красное и черное» Стендаля, «Избранное» Чехова и много других. С чердака он перекочевал в амбар. И там один на один с книгой мог проторчать с утра до вечера. Сначала с ним был Дик, но потом собаке надоело валяться в темном амбаре и нюхать сенную труху. Дик ложился на траву у входа в амбар и надежно охранял своего друга. Гусь забывал даже про обед. Зато Дик никогда не забывал. Когда бабка начинала ухватом двигать чугуны в печке, он лапой открывал дверь, подходил к Юрке и носом тыкался в лицо,-дескать, пора, друг: жареным запахло.
Повар Сотник каждое утро выдавал порцию кухонных отходов для Дика. Угощал борщом, кашей и Юрку. Опорожнив миску, Гусь вытирал губы носовым платком, говорил:
- Хорошо быть поваром… Сколько хочешь ешь и никто тебе слова поперек не скажет.
Длинный повар сердито гремел кастрюлями, хмурился:
- Хотел бы я посмотреть, сколько ты выдержишь у плиты?
- Только бы кормили, - сказал Гусь. - Выдержал бы…
Сотник поправил на голове пилотку, взял Юрку за руку:
- Пойдем к капитану.
- Зачем?
- Попрошу, чтобы определили тебя ко мне в помощники… Поваренком будешь.
- Поваренком?
- Будешь картошку чистить, воду таскать, плиту разжигать. И есть вдоволь.
- Погоди, дядя! - испугался Юрка. - Не хочу я поваренком. Я летчиком хочу.
Сотник выпустил Юркину руку, грустно улыбнулся.
- Впредь не пузом соображай, а головой… Так-то, брат. А теперь очисти пищеблок.
Юрка пожимал плечами, брал ведро и уходил. Чудной какой-то этот повар…
Один раз Гусь пришел в столовую, - там солдат полно. Сидят за столами и в такт дружно ложками барабанят.
- По-ва-ра! - мощно гремит под сводами столовой. - По-ва-ра!
Лица у солдат усталые, но не очень сердитые. Пришли на обед с полевых учений, а повара на месте не оказалось. Вот и шумят солдаты.
Юрка подошел к двери кухни - закрыта. Отправился искать Сотника. Нашел у оружейного склада. Повар стоял на коленях возле новенького крупнокалиберного пулемета и помогал солдату в зеленом комбинезоне собирать его. Руки у Сотника были по локоть в густом оружейном масле. А лицо… Юрка никогда не видел у него такого довольного, сияющего лица.
- Солдаты ждут, - сказал Гусь. - В столовой.
Сотник с сожалением положил на промасленный брезент пулеметную часть, вытер тряпкой руки.
- Отличная штука, - кивнул он на пулемет. - С такой машинкой черт-те что можно сделать…
- Ложками стучат, - сказал Юрка. - Давно, видно, ждут.
С лица Сотника сползла улыбка.
- Забыл… Будь ты не ладен!
Он проворно поднялся с колен и рысью направился к столовой. Солдат посмотрел ему вслед, улыбнулся:
- Любитель… Даже про кашу забыл.
Стасик вот уже несколько дней нигде не показывается. Даже к Юрке не ходит. У Стасика большая радость- отец с фронта на побывку приехал. Юрка один раз видел его. Стасик зазвал к себе домой и познакомил с отцом.
- Друг мой, Гусь, - сказал Стасик, счастливо улыбаясь.
- Слышал… - медленно произнес отец Стасика, потом крепко пожал Юрке руку, внимательно посмотрел в глаза. - Вы тут не очень чудите, хлопцы, - сказал он. - Что было, то прошло. А больше не надо.
Отец Стасика был майор. Волосы у него такие же, как и у сына, светлые, кудрявые. Лицо хмурое, но доброе. На шее шрам. Майор человек был неразговорчивый. Он ничего не рассказывал и ни о чем не спрашивал. Но когда смотрел на Стасика и Юрку, глаза его становились мягкими, хорошими. Перед самым отъездом он спросил Юрку:
- Как дальше жить думаешь?
Гусь понял, что этому человеку нужно только правду говорить.
- Да вы за Стасика не беспокойтесь, - у него своя голова на плечах, - сказал он.
- А у тебя?
Юрка опустил глаза, помолчал.
- А я… не знаю. На войну не берут.
- Я узнавал… Школа откроется, - помолчав, сказал майор. - Оба осенью сядете за парту. И без всяких дураков.
- Ладно, без дураков, - неохотно ответил Гусь.- Я пойду. Дела.
Юрка рад был за друга. Стасик долгое время не имел от отца никаких вестей. И вот встретились. А Юрка никогда и ни с кем не встретится. Майор где-то раздобыл для Стасика детский матросский костюм: куртку и короткие штаны, и бескозырку с золотой надписью на ленте «Аврора». Костюм был тесноват. Тонкие руки Стасика далеко вылезали из рукавов, а штанишки были намного выше колен. Юрка, увидев друга в этом одеянии, остановился на пороге столбом и долго его разглядывал, а потом спросил:
- Мальчик, ты случайно не из детского садика?
Стасик похлопал себя по голым ногам, вздохнул:
- Штаны коротковаты. Зато бескозырка в самый раз…
Видно было, что Стасик чувствует себя неудобно в новом костюме, но, чтобы не огорчить отца, мужественно носит тесную матроску.
К Юрке зашел Колька Звездочкин.
- Бери собаку и пошли к Висячему, - сказал он. - Там земляники прорва.
Колька был в синей майке, заправленной в черные драные штаны. На поясе - плетеная корзинка. В корзинке- кружка. Лицо у Кольки черное, над лбом - желтая челка.
Книжку Юрка прочитал, делать было все равно нечего. А прогуляться с Диком не мешает. Последние дни Юрка все читал, а Дик грелся на солнце. А это для служебной собаки вредно. Обленится.
- Люблю землянику, - сказал Гусь. - Ее сколько хочешь можно съесть.
Он позвал Дика и спустился с крыльца.
- Корзинку возьми, - сказал Колька. - Куда ягоды-то будешь собирать?
- В пузо, - сказал Юрка. - А ты?
Колька удивленно посмотрел на него, усмехнулся:
- Я в корзинку. А потом на вокзале продам. Стакан- три рубля.
- Покупают?
- Еще как… Придет эшелон - с руками оторвут. Я по три продаю, а Жорка по пятерке. И то берут.
Юрка вспомнил, бабка как-то жаловалась, что денег совсем нет. Надо в таком случае подработать. Придет Юрка с вокзала, отдаст бабке деньги. Обрадуется. Спасибо, скажет, Юрушка…
- Сколько ты стаканов за день собираешь? - спросил он.
- Семь, а то и все десять.
- А двадцать можно собрать?
- Попробуй, - растянул Колька в насмешливой улыбке толстые губы. - Двадцать… Да ты и пять-то не наберешь.
- Наберу, - сказал Гусь. Он нашел в сенях большую корзину, кружку.
- Давай собирать землянику до самого вечера? - предложил Юрка. - Пока видно.
- Ты через два часа взвоешь, - сказал Колька.- Ягоды собирать - это тебе не ракеты в небо пускать.
Они шагали по шпалам. По обе стороны насыпи притих разомлевший от жары лес. На толстых сосновых стволах блестела тягучая смола. На телеграфных проводах, опустив крылья, изнывали ласточки. В такую жару даже им лень было охотиться за мошкарой. Ноги прилипали к теплым, пропитанным мазутом шпалам. На носу у Кольки Звездочкина выступили капельки пота.
- Давай посидим? - предложил Колька.
- Некогда нам рассиживать, - сказал Гусь.
Колька спорить не стал, и они зашагали дальше.
Дик еще в начале пути по бровке спустился с насыпи и бежал вдоль путей. Он останавливался возле каждого куста, обнюхивал листья. Висячий мост виднелся вдали. Он дрожал в сиреневом мареве, словно собирался расплавиться. Чем ближе к мосту - тем он кажется дальше. По мосту медленно. проползали небольшие черные и зеленые жуки. Это машины.
Отдохнув в тени железных ферм, ребята поднялись на откос. Тут, сразу за мостом, росла земляника. Крупные красные ягоды с белыми зернышками ловко прятались под листья. Их сразу увидеть было не так-то просто. Мелькнет красная ягода, а нагнешься - нет ее. Спряталась под лист. Гусь сразу же совершил оплошность. Вместо того, чтобы класть ягоды в кружку, он стал класть их в рот. Спелая земляника была на редкость вкусной. Юрка, наверное, с полчаса никак не мог остановиться. Ел и ел ягоды. И только когда Колька высыпал в корзинку первую кружку, спохватился и тоже стал собирать.
Солнце напекло затылок, Юрка почувствовал, что больше не может. Шея онемела, спину ломило, а в глазах мельтешили красные ягоды и зеленые листья. Он посмотрел на Звездочкина. Тот как ни в чем не бывало рвал землянику и даже бубнил себе под нос какую-то песню. Вот черт губастый! Неужели не устал? А тут еще в животе что-то стало бурчать, попискивать. Видно, перестарался Юрка. Многовато ягод съел. Лучше всех чувствовал себя Дик. Он развалился в траве и сладко дремал. Когда ребята уходили далеко, Дик вставал, догонял их и снова укладывался, кося на них сонным глазом.
Юрка заглянул в корзинку. Маловато! Только что дна не видать. У Кольки, наверное, в два - три раза больше. Ишь, старается!
- Устал? - спросил Гусь.
Колька поглядел на него хитрым светлым глазом, ухмыльнулся.
- Кто устал? - уточнил он.
- Ты.
- Я могу до самого вечера собирать и ничего… Не устану.
- Много набрал? - Юрка подошел к нему, заглянул в корзинку.
- Стаканов пять будет, - самодовольно сказал Колька.
- А у меня?
Колька небрежно тряхнул Юркину корзинку, снова ухмыльнулся:
- Двух не наскребешь.
- Ух, до чего у тебя нижняя губа толстущая, - сказал Гусь. - Как гриб.
Колька Звездочкин против ожидания не полез в бутылку. Он потрогал рукой свою губу и добродушно сказал:
- Так уж и гриб… Губа как губа.
- Гриб-боровик, - сказал Юрка.
- Боровики самые лучшие грибы, - невозмутимо заметил Колька. - Я знаю, где они растут… Что я придумал, Гусь! - Он отвязал корзинку и сел в траву.- Давай Дика научим грибы искать! Он нам задень тыщу штук найдет. У него нюх.
Юрка лег рядом, вытянул ноги. В животе вроде стало тише бурчать.
- Выдумал!- сказал он. - Будет Дик такой чепухой заниматься…
- А чем он будет заниматься?
Гусь ничего не ответил. Он и сам не знал, чем должен Дик заниматься. Бегать за ним? Или охранять его, Юрку? Кому Юрка нужен? Его и так никто не трогает. Все говорят, что Дик - служебная собака. Ему цены нет. А Юрка портит его… Ну и пускай говорят. Это от зависти. У них-то нет такой собаки. А он любит Дика. И Дик его любит. И они всегда будут вместе…
- Ну как, Гусь? - спросил Колька. - Домой пойдем или еще поработаем?
Юрке надоело собирать ягоды. И на деньги ему было наплевать. Но не хотелось Кольке уступать. Подумаешь, набрал на два стакана больше и нос задрал…
- Если устал - иди, - сказал Гусь. - А я еще пособираю.
- И мне лишняя десятка не помешает, - сказал Колька.
Юрка сделал открытие: зачем нужно кланяться каждой ягоде, когда можно встать на колени и собирать. А если лечь на землю, то еще лучше: ягоды перед глазами, и никакие листья их не загораживают. Юрка елозил на коленях, ползал на животе, но и в этот раз ягод собрал меньше Звездочкина, который «работал» по старинке.
Услышав паровозный гудок, Юрка сел на землю и стал слушать. Поезд шел со стороны Бологого, Над деревьями взмыло белое облачко, второе, третье… Вынырнула черная паровозная труба. И вот лоснящаяся от масленого пота железная махина, пыхтя и отдуваясь, показалась в просвете между кустами и нырнула под висячий мост. Густой железный грохот продолжался до тех пор, пока не скрылся под мостом последний товарный вагон. Эшелон давно скрылся из глаз, а блестящие рельсы все еще продолжали гудеть. И еще слышался какой-то глухой звон. Непонятный, печальный. Юрка взглянул на мост. В кружевном лабиринте ферм запутался синеватый клочок паровозного дыма. Звон доносился откуда-то из глубины.
Пройдет под мостом поезд, исчезнет в сизой дали, а старый мост все еще помнит его, тихо звенит, словно жалуется на что-то…
Домой они пришли, когда солнце, красное, воспаленное, накололось на зубчатую кромку леса. Юрка отворил калитку, втолкнул Дика, а сам бегом на станцию. На путях стоял санитарный поезд и дожидался встречного. Мимо вагонов уже шныряли с корзинками мальчишки и девчонки. Продавали землянику. Из окон пассажирских вагонов выглядывали раненые с забинтованными головами, руками. Они подзывали ребят и покупали ягоды. Те, кто мог передвигаться, прогуливались по перрону.
- Эх, черт, - с досадой сказал Колька, - у нас ни бумаги, ни стаканов нет. Как же будем продавать?
- Кружками, - сказал Юрка.
Мимо них пробежал Жорка Ширин. К груди он прижимал большое алюминиевое блюдо. В блюде один к другому стояли маленькие кулечки с ягодами. Жорке не надо возиться со стаканами. Он заранее все приготовил.
- Видал, как надо работать? - кивнул вслед Жорке Колька. - Этот умеет…
Они медленно пошли вдоль вагонов. Юрка не смотрел на окна. Он смотрел под ноги. Не привык он торговать ягодами. Не умеет. Колька сначала хорохорился, а тут тоже примолк.
- Свежая земляника! - донесся до них Жоркин голос. - Пять рублей стакан… Берите, дяденька, только что из лесу.
- Врет, Рыжий, - сказал Колька, - Он сегодня и в лесу-то не был…,
- Земляника? - услышали они негромкий голос.
- Свежая… - сказал Гусь. - Только что из лесу.
- Почем?
Юрка поднял голову и увидел раненого. Он лежал на верхней полке. Лица у него не было видно. Все в бинтах. На свет глядел темный, грустный глаз да узенькая щель вместо рта. Одна рука была в лубке.
- Страшный? - проговорил раненый. Глаз с любопытством уставился на ребят.
- А… чем это вас? -спросил Юрка.
- Почем, спрашиваю, ягоды? - Глаз сердито заморгал.
Юрка посмотрел на Кольку: почем?
- Пять… Четыре рубля, - запинаясь, сказал Звездочкин.
Здоровая рука раненого полезла куда-то вверх, зашелестела бумажками.
- Врет он, - сказал Гусь. - Два рубля кружка.
Глаз посмотрел на Кольку, потом на Юрку.
- Почему так дешево?
- Берите… - Юрка насыпал полную кружку, протянул раненому. Тот просунул в окно руку, взял. Высыпал ягоды в тарелку.
- Еще надо? - спросил Гусь.
Раненый покачал головой. Медленно спустил кружку. В кружке лежало десять рублей.
- А сдачи? - заволновался Юрка. - У меня сдачи нет. - Он посмотрел на Кольку. Тот покачал головой.
Глаз дружелюбно смотрел на Юрку.
- Не надо сдачи, - сказал раненый. Он пальцами раздвинул щель, положил в рот ягоду. - Земляника.,-, летняя.
Темный глаз вроде бы повеселел. Когда ребят подозвали к другому окну, раненый подмигнул Юрке и приветливо кивнул головой.
- Это что за станция? - спросил кудрявый плечистый парень в белой рубашке с повязкой на голове. Он тоже лежал на верхней полке и задумчиво смотрел поверх голов ребят.
- Орехово… - сказал Юрка и чуть было не выронил корзинку из рук. Это был лейтенант. Тот самый лейтенант, который год назад, осенью ночевал с бойцами у бабки.
- Здравствуйте, - растерянно произнес Юрка. - Вы… вы раненый?
Это был глупый вопрос. Юрка сам почувствовал. Ему хотелось обнять лейтенанта за шею, сказать ему кучу хороших слов, но он не умел.
- Гусь… Черт возьми, Гусь! -лейтенант улыбнулся.- То-то я гляжу - знакомая станция… Ну как твоя бабка поживает?
- Хорошо, - сказал Юрка. - А вы… домой?
В серых глазах раненого мелькнуло что-то тоскливое. Он сдвинул светлые брови, но, пересилив себя, снова улыбнулся.
- Вырос… чертенок. Скоро совсем большой будешь.
- Я за бабушкой сбегаю, - спохватился Юрка. - Вот обрадуется!
- Не надо, - остановил лейтенант.
- Она дома, в огороде копается.
- Не успеешь… Поезд скоро отправится.
К ребятам подошел другой раненый. Один рукав его гимнастерки был подвернут выше локтя, шея в белом воротнике из ваты и бинта.
- Никак, капитан, знакомых повстречал? - спросил он, глядя на окно.
- Вот встретились, - сказал Юркин знакомый.
«Капитана присвоили, - подумал Гусь. - Видно, храбрый».
- Опрокинь-ка мне, паренек, пару стаканов, - однорукий снял с головы пилотку, подставил.
Юрка через край насыпал ему ягод. Встряхнул корзинку и протянул капитану.
- Это вам на дорогу.
Капитан пододвинулся ближе к окну, взял корзинку.
- Денег не надо, - быстро сказал Гусь, заметив, что раненый сунул руку под подушку.
- Спасибо… Юра. Кажется, так тебя зовут?
Юрка кивнул. Однорукий повернулся к нему боком и сказал:
- Деньги в кармане… Возьми, сколько полагается.
- Ничего с вас не полагается, - сказал Гусь. - Ешьте на здоровье… Я еще наберу.
Однорукий внимательно посмотрел на него, улыбнулся.
- И всем ты, паренек, даешь бесплатно?
- Всем, - взглянув на капитана, сказал Юрка.
К ним подошли еще несколько раненых.
- Вам ягод? - спросил Гусь.
- У тебя же нет, - сказал один из них. - С корзинкой загнал.
- Есть, - сказал Юрка и посмотрел на Кольку.
- Берите, - протянул тот раненым свою корзинку.
Послышался шум поезда. Воинский эшелон с бронетранспортерами, не сбавляя скорости, прогремел мимо станции. На перрон вышел дежурный. Под вагонами санитарного зашипели автотормоза. Раздался басистый гудок.
Раненые быстро разделили ягоды. Старший лейтенант достал из кармана пятидесятирублевку, протянул Звездочкину.
- Держи, парень.
Колька взял деньги, зажал в кулаке. Юрка, взглянув на него исподлобья, ближе подошел к окну.
- Поправитесь - и снова на фронт? - спросил он.
Опять в глазах капитана появилось тоскливое выражение. Он поправил на голове повязку, нахмурился.
- Отвоевался я, Гусь… - негромко сказал он.
- Голова? - чуть слышно спросил Юрка.
- Ноги, - сказал капитан и отшвырнул от себя одеяло.
Юрка прикусил губу: под одеялом ничего не было. На застланной чистой простынью полке в длинной рубахе лежала половина человека. Другой половины не было.
- Твоя бабушка говорила, что богу будет молиться за нас, - угрюмо сказал капитан. - Как видишь, Гусь, и бог не помог. Скажи ей, пусть зря не молится.
Юрка широко раскрытыми глазами смотрел на капитана и молчал. Да и говорить-то было нечего. Что сделали с человеком! Когда этот кудрявый красавец лейтенант вошел к ним, Юрке, помнится, сразу изба показалась тесной. А сейчас его можно на стол положить, и еще место пустое останется.
- Пулеметной очередью,- сказал капитан. - В упор. В атаку ходили. А тех ребят, что со мной были - всех положил. Всех до одного… - Он посмотрел на Юрку и, с трудом дотянувшись рукой до одеяла, натянул на себя. - Гонят их наши… Кончится война. Хорошее время наступит, Гусь. Будь она трижды проклята, эта война!
У капитана задергалась щека. Он замолчал, глядя вверх на зеленую полку.
Непрошеная слеза выкатилась из Юркиных глаз. Нет, это была не жалость! Лютая злость к тем, кто сделал капитана таким.
Вагон дернулся, прошел немного и снова остановился. Видно, паровоз с первого раза не взял.
- Прощай, Юра, - все так же глядя вверх, сказал капитан. - Больше не увидимся… Какой теперь из меня ходок? Вроде чурбака… Где поставят, там и буду стоять…
- У меня собака есть, - сказал Юрка. - Дик… Мы с ним всех фашистов передушим!
Вагон снова дернулся и на этот раз с тихим шумом покатился.
- Прощай, Гусь, - повторил капитан. Он натянул одеяло на голову, отвернулся к стене. Юрка растерянно стоял на месте и смотрел на вагон. И тут он увидел Жорку Ширина. Жорка со своим блюдом шел навстречу и кричал:
- Покупайте землянику… Остатня-я. По четыре за кулек отдам!
Юрка подскочил к нему, вырвал блюдо и, догнав вагон, в тамбуре которого стояли раненые, протянул им блюдо.
- Ягод… Земляника. Ешьте на здоровье!
Санитарный поезд ушел. Юрка стоял на перроне и смотрел вслед. Последний вагон, вздрагивая и покачиваясь, уменьшался. Вот он стал со спичечный коробок и, наконец, совсем исчез, растворился в сумраке, надвигающемся со стороны леса.
- У него собаки здесь нет, - услышал Юрка вкрадчивый Жоркин голос. - Собака дома. Я видел.
К нему, во главе с Жоркой, приближались сельские ребята. Успел, гад рыжий, собрать компанию… Опять десять на одного. Юрку охватил гнев. Нет, на этот раз им не удастся его отколотить. Он оглянулся вокруг, ища что-либо подходящее. Внизу, рядом с рельсом, лежал гладкий голыш. Гусь спрыгнул с перрона на путь, схватил камень.
- Кто первый сунется - череп напополам, - предупредил он, взбираясь на перрон.
Ребята остановились.
- Говори, Гусь, - сказал Жорка, - отобрал у меня мамкино блюдо с ягодами?
- Ну?
- Слышите? - повернулся Жорка к ребятам. - Не отпирается.
- Ты чего тут командуешь? - спросил Петька Петух, высокий черноволосый мальчишка с якорем, выколотым на руке.
- Жулик ваш Жорка, - сказал Юрка. - Продает раненым малюсенькие кулечки по пятерке. А в кульке и полстакана не будет.
- Будет стакан! - взвизгнул Рыжий. - Брешет он!
- По пятерке за кулек? - поглядел на Жорку Петька.
- Говорю, брешет… По четыре.
- И по четыре дорого, - сказал Петух. - По три - в самый раз.
- А кто ему дал право чужие ягоды отбирать? - заныл Жорка. - Он их мне в лесу собирал, да?
Петух посмотрел на Юркин камень, почесал затылок.
- Чего ты командуешь? - снова спросил он. - Хочешь, чтобы рожу набили?
- А ну-ка, сунься? - сказал Гусь.
Петух морщил лоб, раздумывая, ввязаться в драку или нет. Остальные молчали. Юрку Гуся уже хорошо знали на станции. И связываться с ним не очень-то хотелось. Все смотрели на Петьку и ждали, что он скажет. Петух был самый длинный и старше всех. Но Петух молчал. Молчали и другие. Жорка подбежал к Петьке и, приподнявшись на цыпочки, что-то быстро зашептал ему на ухо.
- Не обманешь? - спросил Петух.
Рыжий отрицательно замотал головой. Петух расстегнул пряжку и стал медленно наматывать на ладонь широкий ремень. Жорка стоял за его спиной и злобно сверкал своими глазками. Гусь весь подобрался и первым шагнул навстречу Петуху.
- Один на один будем? - спросил он, с угрозой поглядев на ребят.
Петух молчал. Он гладил ладонью медную пряжку и о чем-то думал.
- Драться будем до конца, - сказал Гусь. - До смерти.
Петух, не спуская с Юрки глаз, все еще о чем-то раздумывал.
Из толпы ребят вышел Колька Звездочкин и встал рядом с Юркой. Лицо у него было бледное, но маленькие глаза блестели отвагой.
- Я тоже буду драться, - сказал он. - За Гуся.
Юрка изумленно посмотрел на него, пожал плечами, но ничего не сказал.
- Гусь - человек. А Жорка жулик. Он всех покупает за сахар и деньги. И тебя, Петух, купил. Думаешь, я не слышал? Он тебе десятку посулил и кусок сала.
- И врешь ты! - крикнул Жорка. - Про сало и разговору не было…
- Про сало ничего не говорил, - подтвердил Петух.
- Гусь даром свои ягоды раненым отдал, - продолжал Колька. - А Жорка обдирала… С раненых по пятерке?!
- По пятерке дорого, - сказал Петух и стал разматывать с ладони ремень.
- Значит, можно у человека ягоды и блюдо отнимать?- чуть не плача, спросил Жорка.
Ребята молчали.
- Погодите, он и у вас отнимет…
- Сколько у тебя было кульков? - спросил Юрка.
- Штук восемь!
Юрка достал из кружки десятку (Эх, забыл отдать забинтованному!) и швырнул Жорке в толстое веснушчатое лицо.
- Подавись своими деньгами… Спекулянт!
Жорка на лету схватил деньги, разгладил, спрятал в карман.
- А блюдо? - спросил он.
Но на него никто не смотрел. Петух ладонью стукнул Юрку по плечу, улыбнулся:
- Не сердись, Гусь… Думаешь, я и вправду стал бы из-за него с тобой драться?
- А зачем ремень снимал?
- А это так… для форсу, - засмеялся Петух.- Я видел, так морячки дерутся.
Юрка размахнулся и далеко забросил камень, а потную руку обтер о штанину.
- Приходи завтра на речку, Гусь, - сказал Петух.- вместе с собакой… Придешь?
- Ладно, скупнемся, -кивнул Юрка.
Петух с ребятами ушел. Жорка сначала побежал за ними, потом вернулся.
- А как же блюдо? - спросил он.- Мне мамка житья не даст…
- Катись, - посоветовал Юрка. - А то…
Жорка послушался и ушел.
Колька Звездочкин проводил Юрку до калитки, сунул на прощанье руку.
- Отдал я ему… - сказал он.
- Что отдал? - не понял Юрка,
- Да деньги, - сказал Колька. - Поезд тронулся. Я побежал и отдал… Раненые ведь. Воевали.
Юрка широко улыбнулся и подтолкнул Кольку плечом.
- И не жалко?
- Жалко, - сознался Колька. - Стаканов десять было… Раненые ведь. А знаешь, как старший лейтенант удивился? Пока вагон видно было, все время мне руками махали.