Напротив бабкиного дома стоит водонапорная башня. Василиса говорила, что с этой башни можно край света увидеть. Башня до половины сложена из серого, грубо отесанного гранита, а выше — из кирпича. Крыша обита красным железом. На крыше еще одна маленькая башенка с трубой. На трубе флажок — флюгер. Куда подует ветер, туда и повернется флажок. В любое время из окна можно определить направление ветра.

Летом крыша нагревается и воздух над башней струится, дрожит. И облака, которые проплывают мимо, тоже дрожат. Если подойти к самой башне и посмотреть вверх, то кажется, что башня валится набок. В жаркий день в расщелинах между гранитными плитами прячутся небольшие крепкие жучки. У них цепкие лапы и длинный нос. Сельские ребята называют их слониками. За час можно прутом наковырять целый спичечный коробок. А потом начинается игра: каждый выбирает слоника покрупнее и дает ему попробовать поднять щепку. Сначала полегче, а потом все тяжелее. Победителем считается тот, чей слоник поднял самый тяжелый груз.

Ребята лежали на траве около башни и испытывали силу своих слоников. Солнце нещадно пекло их макушки, грело через рубахи тело. Юрке надоело возиться с цепкими жуками, но все равно делать было нечего, и он играл, лениво перебрасываясь словами со Стасиком.

На этот раз выиграл Колька Звездочкин. Он вытряхнул из спичечного коробка слабеньких жуков и любовно посадил туда слоника-чемпиона.

— Не жук, а трактор-тягач, — удовлетворенно сказал Колька.

— Усач может в пять раз тяжелее щепку поднять, — заявил Жорка. Он был рассержен на своих слоников. Они оказались никудышными. Ни одной приличной щепки поднять не смогли.

— В пять раз, говоришь? — переспросил Стасик.

— В четыре, — подумав, сказал Жорка.

— Сейчас проверим. — Стасик поднялся с земли и направился к бревнам, сгруженным неподалеку на широкой лужайке. На этих бревнах любили греться на солнце продолговатые жуки-усачи.

— Давай поспорим, что не поднимет? — предложил Юрка.

— Поспорим… — усмехнулся Жорка. — Твои штаны распорем, а мне новые сошьем.

Жорка по-прежнему не нравился Юрке, но так как он больше про ракетницу не заикался, Гусь мирился с его обществом. А потом, с Жоркой было полезно отношения не портить: он нет-нет да подбрасывал Дику то мозговую кость, то горбушку хлеба. Правда, не задаром. Юрка за это давал ему ракеты. Их осталось еще больше чем пол-ящика. А без ракетницы ценность их стала невелика. Конечно, если проковырять в картонной гильзе дырку и вечером поджечь, то зеленая ракета может взлететь в небо. Только не высоко. Метра на три-четыре. Но это, конечно, не то, что из ракетницы.

Возле бревен, где Стасик искал жука-усача, остановился хромой милиционер Егоров и фельдшер Комар.

Милиционер был в новой синей форме. Ворот гимнастерки расстегнут, фуражка в руках: жарко Егорову. Фельдшер размахивал руками и что-то говорил. Милиционер кивал головой и улыбался. А Стасик, разинув рот, стоял и смотрел на них. Он вдруг, боднув воздух кудрявой головой, высоко, козлом, подпрыгнул и припустил к ребятам!

— Ура! — заорал он, подбегая. — Наши остановили немцев на всех фронтах… Теперь начнут их крошить. И блокаду вот-вот прорвут. По радио передавали.

— А жука принес? — спросил Жорка.

Стасик удивленно посмотрел на него своими синими глазами:

— Немцев бьют.

— А-а, — равнодушно сказал Жорка и почесал свой конопатый нос. — Гусь спорить хотел, что усач…

— Заткнись, — оборвал его Юрка и повернулся к Стасику: — Эх, была бы ракетница — салют устроили бы… Может, поищем?

— Пустое дело, — сказал Колька Звездочкин. — Твоя ракетница у дяди Васи. Он ее из снега вытащил.

— Давайте лучше флаг повесим, — предложил Стасик.

— Куда? — спросил Юрка.

— Можно на наш дом, — сказал Колька. — У нас дядя Вася живет. Он помощник коменданта гарнизона.

— Подумаешь — шишка, — усмехнулся Юрка. Он был зол на дядю Васю за ракетницу.

Стасик задрал голову вверх и сказал:

— Хорошо бы на башню… Все бы увидели.

— Кишка тонка, — сказал Жорка. — Башня-то на замке.

Юрка обошел башню вокруг. На дверях висел большой белый замок. До окон высоко. Потом, они заколочены досками. Вверх по отвесной стене тянется толстый витой провод громоотвода. Через каждые два метра — костыль, поддерживающий провод. Юрка подпрыгнул, ухватился за костыль. Крепко сидит в камне. Если и остальные так же вбиты, то можно, держась за провод, добраться до самого верха…

Пока Юрка обследовал башню, ребята молча следили за ним.

— Где флаг? — спросил Юрка.

— Брось, все равно не залезешь, — сказал Колька. — Знаешь, какая она высокая?

— Сто метров, — подсказал Жорка.

Стасик, прищурив глаз, окинул башню взглядом:

— Самое большое — сорок.

— Есть флаг, — сказал Юрка и выразительно посмотрел на майку Стасика.

Эту красную майку тетка только вчера достала из сундука. Долго смотрела на своих ребятишек, прикидывая, кому отдать. Выбор почему-то пал на племянника.

— Носи на здоровье, — сказала тетка. — Еще совсем новая.

Стасик медленно стянул с себя майку, стряхнул с нее травинки и протянул Юрке:

— У меня рубаха есть… С дырками, но носить можно.

Юрка безжалостно разорвал майку по шву, крепко привязал к длинной жердине, выломанной из забора.

— Привяжи к спине, а то неудобно будет лезть, — посоветовал Стасик.

Юрка так и сделал. И еще попросил Стасика обвязать лоскутками от майки ладони, чтобы провод больно не врезался, и полез.

— А может, не сюит, Юр? — вырвалось у Стасика.

Но Юрка уже держался за второй костыль.

— Убьешься, Гусь, — сказал Колька.

— Никто его не просил залезать, — не спуская глаз с Юрки, проговорил Жорка. — Уж если трахнется — костей не соберешь.

Стасик не слушал их. Он смотрел на Гуся и мысленно вместе с ним карабкался по выпуклой каменной груди башни. Когда Юркина нога срывалась с гранитной плиты, сердце Стасика сжималось, а глаза помимо воли закрывались. Колька и Жорка тоже примолкли. Даже дыхание придерживали. Глаза их впились в Юрку, высоко висящего на проводе.

До середины башни, пока босые ноги ощущали шероховатый бугристый гранит, Гусь добрался благополучно. Один раз только соскользнула нога, и он по проводу метра полтора скользил вниз до костыля. Даже сквозь тряпки обожгло ладони огнем. Но, вспомнив, как медленно снимал майку Стасик, он стиснул зубы и снова полез вверх.

С середины пошел кирпич. Он был гладкий, и нога напрасно искала опоры. А до очередною костыля было с полметра. Юрка попробовал рывком дотянуться до костыля, но чуть было совсем не съехал вниз.

— Слезай, Юр, — услышал он взволнованный голос Стасика.

— Не дури, Гусь, — сказал Колька Звездочкин. — Слазь, пока жив.

Юрка прикусил нижнюю губу и, упираясь пятками в кирпичную стену, полез выше. Вот и костыль! С минуту передохнув, двинулся выше. Жердина со смотанным флагом болталась за спиной, стукалась в затылок. Но держалась крепко: Стасик на совесть прикрутил к штанам. Краем глаза Юрка видел железный карниз крыши и большое дымчатое облако, наползавшее на флюгер. Ему казалось, что облако наползает на него, а труба с флюгером оторвалась от крыши и падает на голову. Нужно до него дотянуться рукой и… тут что-то черное вырвалось из-под карниза и, мягко махнув по лицу, исчезло. Юрка едва не выпустил провод. Придя в себя, он сделал сильный рывок и ухватился за последний спасительный костыль…

Крыша была горячая. Она жгла ступни, ладони, и некуда было деться. Гусь поднялся еще выше, на маленькую башенку-шапку. Обхватив теплую трубу рукой, он сел и свесил ноги вниз. Над головой черными молниями носились потревоженные стрижи. Это один из них, вылетев из гнезда, напугал Юрку.

Минут пять обессиленный сидел он на куполе крыши и не видел ничего. Перед глазами плыли зеленые, волнообразные круги, небо качалось, как молоко в горшке, стрижи чертили в небе замысловатые линии.

Внизу бегали ребята. Они размахивали руками и что-то кричали. Сверху они казались маленькими и сплющенными.

— Юрка-а! — кричал Стасик. — Фла-аг…

«Ах да, — вяло подумал Юрка, — флаг…»

Он всунул древко в узкую трубу, и откуда-то взявшийся ветер обрадованно заполоскал неровное красное полотнище. Там, где у майки была шея, осталась полукруглая простроченная выемка.

— Ура-а-а! — орали внизу ребята и прыгали, как игрушечные болванчики, которых дергают за веревочки.

Юрка осмотрелся. По обе стороны башни уходило за горизонт железнодорожное полотно. Если идти по линии к речке Ладыженке, то идешь-идешь, а висячего моста и не видно, а тут речка оказалась совсем близко. Переезд, семафор — и красный железнодорожный мост. И поселок отсюда казался совсем маленьким. И лес подступил к нему со всех сторон. Лес был без конца и краю. Он начинался сразу за избами и сливался с голубой чертой горизонта. Оцинкованная крыша вокзала сверкала, как большое зеркало. Юрка перевел взгляд на бабкин дом. Дранка на крыше почернела и осыпалась Печная труба глядела в небо черным квадратным жерлом.

И Юрка вдруг ощутил прилив гордости. Он один сидит на круглой макушке башни и видит то, что недоступно другим. Он выше всех. Ему захотелось встать и закричать во весь голос: «Эй, люди, это я тут стою, Юрка Гусь! Эй, бабка, погляди в окно: я стою на башне и вижу край света…»

До Юрки донесся отдаленный гул мотора. «Везу-у… везу-у…» Над облаком появился серебряный крестик. Самолет! Увеличиваясь, он летел прямо на Юрку. «Костыль!» — определил он тип немецкого самолета-разведчика.

«Костыль» высоко пролетел над башней, и скоро серебряный крестик растаял в голубизне неба. Разведчик исчез, а гул еще с минуту слышался. Улетел самолет, и Юрка почувствовал себя на крыше сиротливо. Ему захотелось вниз, к людям, которым он только что сверху хотел крикнуть глупые хвастливые слова.

Держась за провод, он сполз с крутой башенки на горячую покатую крышу и посмотрел вниз. Перед глазами опять поплыли зеленые круги. Провод отвесно убегал вниз, в землю. Расстояние между спасительными костылями казалось огромным. Юрка понял, что он ни за что на свете не заставит себя спустить ноги с крыши.

— Юр, — звал Стасик, — слезай!

Юрка покачал головой и снова взобрался на круглую башенку. Здесь хоть можно было присесть и вытянуть ноги.

Ребята о чем-то посовещались. От них отделился Колька Звездочкин и побежал к железнодорожной казарме, спрятавшейся за тополями. «Куда это он?» — подумал Юрка, глядя на толстого маленького Кольку, смешно семенящего через лужайку.

— Посиди, мы сейчас! — крикнул Стасик.

Солнце все сильнее припекало макушку. Юрка поймал полотнище флага и прикрыл им голову. Стало легче. Из казармы вышли Колька и бородатый машинист водокачки. Звездочкин показывал рукой на башню и что-то говорил. Машинист увидел Юрку и, хлопнув себя руками по штанам, быстро пошел вперед. Одновременно с ним со стороны вокзала спешил к башне милиционер Егоров. Алюминиевая цепочка от нагана блестела на синеве новых диагоналевых брюк. «Ну, сейчас будет дело!» — подумал Юрка.

Егоров остановился возле ребят, а машинист стал отпирать дверь. Юрка слышал, как топали гулкие сапоги по лестнице. Тягуче заскрипело, отворилось круглое окошко, и в нем показалась черная борода машиниста.

— Полезай сюда, — сердито сказала борода.

— А бить не будешь? — спросил Гусь.

Борода грозно молчала. И Юрка замолчал, не двигаясь с места.

— Кому говорят?

— Драться не будешь? — снова спросил Юрка.

— Вот чертов сын, — сказала борода. — Не буду…

Юрка сунул голову в круглое черное отверстие, осмотрелся. В башне царил полумрак, пахло сыростью. Машинист, уступая место, спустился по железной винтовой лестнице.

Слово он свое не сдержал. Как только Юрка поставил ногу на первую железную ступеньку, он сгреб его за шиворот, тряхнул и не очень больно стукнул по шее.

— Нелегкая занесла тебя, — проворчала борода. — А ну брысь отсюдова!

Гусь затарахтел пятками по гремучим ступенькам.

— Еще раз такое сотворишь — душу выну! — пригрозил машинист.

Не успел Юрка ступить на землю, как попал в руки Егорова.

— Опять народ полошишь? — спросил он, заглядывая Юрке в лицо.

Гусь отвел глаза в сторону, посмотрел на башню. Красная майка трепыхалась на ветру как заправский флаг.

— Какое же это баловство? — сказал он. — Это флаг. Красный.

— Наши немцев бьют, — вступил в разговор Стасик. — Мы и решили повесить флаг.

— Гусь решил, — ввернул Жорка.

Колька Звездочкин дернул его за штанину и молчком показал кулак.

Егоров посмотрел на флаг, потом на Юрку. Отчаянный, чертенок! Забраться на такую башню по громоотводу… И как он себе бесшабашную голову не свернул?

— А где флаг взял? — спросил он.

Юрка кивнул на Стасика, стоявшего рядом в одних штанах.

— Его майку.

— Чертенята, — сказал милиционер.

Из темного проема двери высунулся машинист.

— Сымать тряпку-то? — спросил он.

Егоров посмотрел на ребят. Притихшие, с серьезными лицами, стояли они рядом с Юркой и глядели на милиционера. Ждали, что он скажет. На коричневых плечах Стасика выпирали ключицы.

— Не тряпка это, Илья, — сказал Егоров. — Флаг.