— Ты хоть пришил эту суку? — бросил мрачный взгляд на Хруща Яков Раздобудько, у которого тоже было прозвище — Хмель. И не потому, что он любил дерябнуть, просто главарь банды очень уважал своего земляка Богдана Хмельницкого, о чем были хорошо осведомлены все в банде. Раздобудько не обижался, когда его и в глаза называли Хмелем. Наоборот, ему было приятно.

— Слиняла, падла, — ответил Ломов. Он стоил у широкого окна офиса главаря, а тот расхаживал по ковру и нервно щелкал пальцами — была у него такая привычка.

— Нельзя бабам верить, Миша! — назидательно заметил Хмель. — Если бы ты не стал ее трахать, не посмела бы заложить нас... Что у тебя, мало других телок? Бери любую в ларьке или магазине — ни одна не откажет! А эти вшивые интеллигентки колются, пока нож у горла. А в постели любой мужик бывает слабаком — этим хитрые бабы и пользуются! Перестала тебя бояться, и вот результат: сорвала, сука, такое важное дело! Ты хоть ничего лишнего ей под одеялом не наболтал? Он пристально посмотрел Хрущу в глаза.

— Обижаешь, Хмель! — выдержал взгляд его светло-серых глаз помощник. — Тут все чисто. Я думаю, вот что случилось: Иванов пригласил в «Аист»» свору сыщиков, а у Васильевой все на роже написано. Наверное, заметили, что баба не в себе, прижали в уголке — она и раскололась. Если бы хотела заложить, то сразу бы стала метать икру, — он помолчал. — Трусливая, падла, но подложить-то бомбу, конечно, могла бы…

— Машинка тоже мне не даром досталась, — обронил Хмель. Был он коренастым, широким в кости, чуть выше среднего роста. Круглое лицо с маленьким, гулькой, носом и большим ртом. Выговор у него мягкий, с чуть заметным украинским акцентом. Родом он из Киева, рассказывал, что из окна его дома был виден памятник Богдану Хмельницкому. На круглой лобастой голове светлые с рыжинкой волосы коротко подстрижены, длинные усы спускались по обе стороны могучего подбородка. Раздобудько в этом году стукнет тридцать пять лет, он самый старший в банде, которую самолично организовал в Санкт-Петербурге два года назад. Сначала рэкетирствовали у гостиниц и станций метро, затем стали прижимать к ногтю и зажиточных хозяйчиков: владельцев продуктовых магазинов, небольших закрытых акционерных обществ с ограниченной ответственностью, книжников-оптовиков. Выбирали таких, кто не заявит в милицию, потому что и у самих было рыльце в пушку: ловчили с налогами, подторговывали наркотой, держали проституток. А на генерального директора «Аиста» Иванова вышли случайно: на одной бандитской сходке выяснилось, что «Аист» никому ничего не платит и еще в самом начале своей приватизированной деятельности отказался от предлагаемой одной из банд «крыши». Те, конечно, было залупились, попытались украсть КамАЗ с оборудованием, но шофер оказался бывшим десантником и поджег из огнемета преследующую его «Вольво». Опаленные бандиты выпалили из автомата вслед набиравшему скорость КамАЗу — дело было на Киевском шоссе неподалеку от села Лядинино, — а затем на другой машине помчались в город зализывать ожоги. Позже, выяснив, что Иванова опекает полковник Селезнев, от него отстали... И тогда Яков Раздобудько решил, что вот он, шанс, утереть нос неудачливым коллегам и снять пенку с «Аиста»! Вместе с Хрущом они и разработали эту операцию по Кристине Васильевой, на которую уже давно положил глаз бывший боксер. Через нее решили выйти на Иванова, а если тот не врубится, что на этот раз имеет дело не с салагами из «отмороженных», а с серьезными боевиками, то разделаться и с ним.

Все шло как по маслу, Михаил Ломов клялся, что обратил программистку и не только обратил, но и... оседлал! И вот такой конфуз: баба исчезла, бомба осталась в руках сыщиков. Со зла Хрущ попытался пультом запустить ее, но ничего не получилось: значит, американский «гостинец», приобретенный за доллары, распечатали и обезвредили. И сейчас расстроенный Хмель решал для себя: отступиться от Иванова или продолжать атаку? По пьянке он хвастанул в кругу главарей дружественных банд, что, мол, дядя Ваня почти в его руках! Да и ребята ждут от него решительных действий, потому что двое томятся в камере Крестовского «санатория Незабудка», а третий все еще сильно хромает. Это те, кто пострадал от самого Иванова и его телохранителя.

Интуиция подсказывала Раздобудько, что лучше отступиться, плюнуть на этот чертов «Аист»! Лучше иметь синицу в руках, чем аиста в небе... Или там журавль? Но в их воровском мире его поражение будет истолковано, как его, Хмеля, слабость. А банда только-только стала завоевывать авторитет среди питерского криминального мира. К нему, Раздобудько, уже обратились за помощью в улаживании финансовых затруднений с клиентами несколько солидных фирм. И он уладил! Правда, пришлось повесить на себя один труп... Но без этого в их работе не обойдешься. Не один уже труп висит на банде. Еще хорошо, что он подобрал крутых парней, которые умеют мочить и не оставлять следов.   

Спецназовцы и милиция начинают рвать и метать, когда замочат видного человека, будь он биржевик, генеральный директор или банкир, особенно если печать и телевидение раскричатся на всю страну, а сколько убитых на счету разных банд и просто подростков-хулиганов, о которых нигде не сказано ни слова? А уж если наворочено много трупов при криминальных разборках, то, надо полагать, милиция только радуется, вряд ли даже дела заводятся, скорее всего жертвы списываются как неопознанные...

— Послушай, Хмель, может, плюнуть на «Аиста»? — подал голос Хрущ. — Дороже самим обойдется! И потом, эти сыщики у Иванова, видно, опытные, гады. Мне пришлось до вечера сидеть на хате, что напротив их фирмы, на улице и возле дома все время крутились переодетые мусора.

— Не мусора это, Миша, — сказал Раздобудько. — Раз Иванов держит мазу с полковником Селезневым, значит, тот направил к нему спецов! Говорят, у них есть там один волкодав по кличке «Скорпион», ну, у которого жену с дочерью пустили в расход, да и самого ранили… Это еще год назад, когда мы промышляли рэкетом у Московского вокзала. Ну мужик и озверел! Мало кто его в глаза видел, но все в один голос говорят, что с ним лучше нашему брату не встречаться: мочит направо-налево почище наших элитных!

Элитными он называл профессиональных наемных убийц, которые работали за валюту, сам Раздобудько никогда ни одного элитника не видел — они выходили на связь только через посредников. И деньги получали через них. Были, конечно, и мелкие «мочилы», которые за пару миллионов или пятьсот-тысячу баксов прирежут в темном подъезде богатого «нового русского».

— Скорпион? — наморщил скошенный лоб Хрущ. — Что-то слышал... Но раз работает у Селезнева, значит, омоновец или спецназовец? Короче, боец?

— Те ребятки, которые его жену и дочь за Тосно расшлепали из автоматов, все до одного были позже убиты... Шевели, Миша, мозгами: не при разборках, не своими, а...

— Скорпион? — вставил Хрущ. — Но им же просто так нельзя... мочить. Они за каждый выстрел отчитываются.

— А ему не нужен пистолет или автомат — он руками может любого тяжеловеса отключить навсегда. У двоих, кто был в засаде у Тосно, вообще нашли только по одному сквозному отверстию в груди, которые оставляют длинное шило или заточка... Вот так насмерть жалит Скорпион, Миша!

— А наш человек... оттуда? — неопределенно махнул головой в сторону окна Ломов.

— Скорпиона выставили из спецподразделения... Можно со смеху умереть: за жестокость. Ну дают менты! Только я думаю, это временно — Селезнев такого классного спеца не уволит! А вот где он сейчас, никто не знает. И даже наш человек из управления. Говорю же, в лицо его мало кто видел. На операциях и в облавах он и его люди всегда в черных масках и фирменных бронежилетах. Да, а та банда, что напала на него под Тосно, приказала долго жить. Всех Скорпион под корень вывел! Тюленя — главаря — недавно нашли в колодце на его собственной фазенде под Выборгом вместе с двумя телохранителями... Нашли через две недели... по запаху!

— Думаешь, Скорпион стоит за спиной у Иванова?

— Точнее, Иванов укрылся за спиной Скорпиона, — усмехнулся Яков Раздобудько.

— Ты главный, тебе и решать, — сказал Ломов. — Черт с ней, фанаберией, — своя шкура дороже стоит!

— И я так думаю, — рубанул рукой Хмель. — Что, на Иванове свет клином сошелся? Есть тут в нашем районе филиал «Стройтехбанка»... Раскрутим солидного бобра, Миша? Этот еще побольше дяди Вани может отстегнуть, если по-умному за дело взяться.         

— Этой сучке Кристинке надо бы смазливую мордашку подправить... — пробормотал Хрущ. — Найти ее нетрудно... Рано или поздно вернется к себе на хату.    

— Все, ша, Миша! — нахмурился главарь. — Они теперь, чтобы выйти на нас, будут пасти ее. Это и дураку понятно! В квартире может быть засада. И с работы и на работу будет сопровождать топтун. Так что, дружище, забудь про нее. Там, позже, можно будет поучить маленько паршивую бабенку!

— Это уж моя забота, — угрюмо заметил Ломов.

— Что, эта фигуристая красотка за живое тебя задела? — насмешливо посмотрел на своего помощника главарь. — Хороша в постели?

— Корова, — скривился Хрущ, отчего его и так неприятное лицо стало отталкивающим. — Лежит и на потолке трещины считает... Хоть бы жопой шевельнула или пискнула, сучка!

— Насилуешь бабу и еще хочешь, чтобы она под тобой как пропеллер крутилась! Я предпочитаю, Миша, телок, которые сами идут на пистон. За деньги, выпивку, подарки. У бабы тоже должен быть свой интерес, тогда она будет стараться... А что от тебя видела эта Кристинка? Мат, угрозы, колотушки? Вот возьми мою Светланку: без подарка...

Зазвонил на столе радиотелефон «Панасоник». Главарь взял трубку с резиновым наконечником-антенной и, вышагивая по кабинету, слушал, изредка вставляя односложные: «Да-а, нет, я подумаю...» Помрачневший Хрущ, хотя и был согласен с шефом, все же не прочь был бы свести счеты с Кристиной Васильевой. Провела все-таки, змея подколодная!

Поймав озабоченный взгляд шефа, кивнувшего на дверь, мол, уходи, Михаил Ломов вышел в приемную. Его шеф числился генеральным директором АО «Светлана». Он так назвал свою контору в честь жены, в которой души не чаял. Женился он всего полгода назад на красивой девушке только что закончившей среднюю школу. Она была моложе его на семнадцать лет. Высокая, стройная большеглазая брюнетка, похожая на манекенщицу. Участвовала в конкурсе красоты, где шеф и положил на нее глаз. Хмель уже побывал с ней на Канарских островах, в Париже, Дании, Финляндии. Одевал как куколку. Молодую красивую жену всегда сопровождал охранник. Впрочем, Светлана пешком почти и не ходила: у Раздобудько был роскошный, сверкающий хромировкой длинный джип с запасным колесом в чехле сзади. Охранник сидел за рулем, а Светлана на заднем сиденье.

АО «Светлана» снабжало магазины заграничными продуктами от бананов и ананасов до разнообразных колбас и копченостей в целлофане. Все это покупалось по дешевке за рубежом, а продавалось питерцам подороже. Цены можно было назначить любые: у Раздобудько были средства заставить оптовиков брать его продукты даже себе в убыток. Так что «Светлана» процветала. Молодая жена вроде бы знала только то, что ей было положено знать, считала своего мужа солидным бизнесменом — «новым русским». Она видела, как его уважают разные люди — откуда ей было знать что Хмеля просто боятся? — какой у него красивый офис, а денег они просто не считали. В трехкомнатной квартире на улице Некрасова все было на высшем уровне: кожаная финская мебель цвета янтаря, стенка, бар, итальянский холодильник, стиральная машина-автомат, которая все сама делала, самое современное видео, музыкальный центр, сотни кассет с фильмами, на столе лучшие вина и продукты. Вся в зеленом кафеле кухня оборудована современными механизмами вплоть до автоматичной посудомойки. Шведская ванна сверкает кранами, гибкими шлангами. В первые месяцы после свадьбы Яков Раздобудько возил жену в самые дорогие магазины и предлагал выбирать для себя и дома все, что ей захочется... Постепенно Светлана вошла во вкус и теперь большую часть своего времени — она не работала — проводила в поездках на сверкающем джипе по лучшим магазинам.

А главарю банды, прикрытием у которого было АО «Светлана», уже несколько месяцев не давала покоя мысль последовать примеру одного известного воротилы, который формально полностью отошел от криминальных дел и занялся только бизнесом и политикой. Конечно, с ним считались бандиты высокого полета, по-видимому, с их согласия он и попер в политику. Разве плохо уголовному миру иметь своих людей в мэрии, городской и Государственной Думе и даже в Белом доме? И бывшие бандиты, убийцы, сумевшие спрятать криминальные концы в воду, лезли туда, как крысы в щели. Становились политиками, крупными бизнесменами, даже государственными деятелями. Были и такие, которые у власти, почувствовав себя всесильными, предавали интересы криминального мира, — с ними безжалостно расправлялись те самые «теневики», кто в свое время и толкал их в политику, снабдив огромными суммами. Их убирали за доллары профессиональные киллеры.

Яков Петрович Раздобудько считал, что его досье более-менее чистое, уголовное его прошлое «свой человек» из киевских органов за хорошую взятку изъял из дела. Так что теперь «Дело...» по старой судимости за разбойное нападение и грабеж на Крещатике было торжественно, при свечах и шампанском, сожжено в камине его загородной дачи в Зеленогорске. Потому главарь и отступился от дяди Вани, что ему теперь не нужны были громкие дела... Даже Хрущ пока не знал о тайных мыслях своего шефа. До поры до времени тот не хотел никого посвящать в свои планы, даже жену. По его прикидкам банду нужно исподволь готовить к тому, что он может отойти от непосредственного руководства ею. С Мишей Ломовым проще: Яков Петрович знал, что его первый помощник тщеславный человек, подчиняться не любит, вот его он и будет готовить на свое место... Хрущ, конечно, ухватится за такую возможность и станет его убежденным союзником. Раздобудько отнюдь не собирался порывать полностью с бандой, нет, он будет через Ломова и других преданных себе людей курировать ее, защищать и оберегать от милиции, ОМОНа, спецназа, когда пробьется при помощи денег в политические лидеры или хотя бы во властные чиновники. Такая тенденция сейчас прослеживается по всей стране: бывшие преступники, убийцы, бесчестные бизнесмены становятся видными на политическом Олимпе людьми... Кстати, и там их побаиваются чиновники и политики, так как догадываются, кто за ними стоит!

Один такой человек, которому Раздобудько доверился, и звонил ему сейчас по радиотелефону. Человек этот был близок к лидеру одной из влиятельных партий в Санкт-Петербурге. Скоро выборы, и надо решаться на что-то... Впрочем, выдвигаться кандидатом в Думу в 1995 году Хмель не собирался: ему еще нужно провести большую работу в банде, потолковать с Хрущом и другими «офицерами», а рядовые проглотят все, что им преподнесут на блюдечке начальники. Потом «обработать» ряд городских муниципальных чиновников, от которых зависит выдвижение. Взятки, взятки, взятки! На это деньги у него найдутся — не все же Светланка тратит на дом и себя! Да и главари дружественных банд поддержат финансирование его избирательной кампании. Они же знают, что он всегда им поможет, взлетев вверх. Умные бандитские лидеры уже поняли, что деньги нужно отмывать, чтобы пускать их в оборот, а кто им в этом поможет, как не свои люди в мэриях, правительстве?.. Вон до сих пор не могут принять в Думе закон против бандитизма и разбоя! Есть свои люди там, которые тормозят... Ворон ворону глаз не выклюет!

Генеральный директор позвонил по сотовому телефону жене. Она в это время наверняка носится на джипе по магазинам. Светлана сразу откликнулась, судя по шуму в трубке, его звонок застал ее на улице.

— Лапушка, ты заедь в Елисеевский на Невском и купи икры, осетрины, балыка... В общем, всего самого вкусного, да и «Смирновской» водки пару бутылок... Что, у нас есть «Абсолют»? Все равно возьми и еще пару бутылей «Наполеона», да еще — «Мартини» и тоника... Цалую, душа лубезный!

Улыбнувшись, Хмель положил трубку в карман. Удобная эта штука — сотовый телефон: чуть побольше портсигара, запищит в кармане, где бы ты ни был, — и говори! Жена носит черную складную трубку с кнопками в кожаной сумке. Вот только жадные связисты совсем обнаглели: гребут доллары за каждый разговор по сотовому...           

Он машинально нажал на пульт цветного «Сони»: на экране в затемненном углу кабинета возникла Красная площадь, толпа людей с транспарантами и флагами, у некоторых в руках были портреты Сталина. Опытный оператор ловко выхватывал из толпы самые неприятные, дебильные лица, уродливые, со шрамами, мол, смотрите, люди добрые, кто баламутит честной народ в столице!

Раздобудько выключил телевизор, поморщился: «Ну что нужно этому голодному быдлу, которое и за себя-то толком не умеет постоять! Сталина захотели! Твердую руку! Вот и голосуйте за таких, как я! Будет вам еще та «твердая рука»! Да что рука — громадный железный кулак, которым можно любую морду набок своротить!..»