Вовка тихо зашёл в свою квартиру. Дома все спали.

Он нырнул под тёплое одеяло к Полине и тут же уснул.

Разбудила его жена через два часа.

– Вставай, весь выходной проспишь, – осторожно толкала она его за плечо. – Посмотри, какая погода чудная на улице. Солнце светит, и тихо. Пошли до моей мамы прогуляемся?

– Полин сходи одна, я посплю ещё немного, – отказался он.

Когда Вовка дождался, ухода Полины, он просунул свои ноги в брюки, нащупал в кармане ключ от Надиной квартиры и прошёл в ванную.

Вскоре он своим ключом открывал дверь Надеждиной квартиры. Она была уже на ногах. В квартире был наведён порядок. Надя приятно была удивлена, увидав его вновь у себя, невзирая на то, что сегодняшняя ночь отобрала у него много сил.

– Тебе нравится открывать мою квартиру своим ключом? – спросила она.

– Да в этом, что – то есть необыкновенное. Ключ меня вдохновляет и позволяет думать, что если я вставлю его в замочную скважину и поверну, то передо мной откроется большой простор для отведения души.

– Да, я убедилась сегодня ночью, – прижалась она к нему, – и не только большой простор для души, но и удобный плацдарм для оскорбления внутренних органов, – засмеялась она. – Неужели ты так сильно ненавидишь милицию или ты действительно мелкий хулиган.

– Надь я ко всем людям отношусь одинаково. Я люблю всех людей, неважно кем он работает. Правда, к конкретным лицам отношусь так, чего они заслуживают. Могу даже бывшего врага сделать своим другом. Я не злопамятный, ты – же знаешь. Я хочу тебе сказать, что Андрей до сих пор думает, что марки взял я. Мы с ним вместе утром выходили из квартиры, и он мне нагло эту версию выдал. Я боюсь за тебя, как бы он ещё телегу не написал более высокому начальству.

– Пускай пишет, я ничего не боюсь. Я свободный человек и вправе поступать, как мне заблагорассудится. Мы ни при коммунизме живём, и о моральной чистоте говорить не хочу, только потому, что я женщина и человек. Я не хочу отрешаться от личных симпатий и антипатий. Эти земные черты характера человечества, присущи всем здравомыслящим людям, к коим я причисляю и себя. Ты разве не согласен со мной?

– Согласен, согласен, но ты должна понять, пока ты работаешь в милиции, нашу связь, надо маскировать. Тебя выгонят с работы с волчьим билетом, что ты и в школу после не устроишься.

– Я уйду сама скоро из инспекторов, – сказала она, – работа мне эта не нравится. Детишек на путь истинный наставлять. Это бестолковая работа. Я это поняла. Здесь должна быть построена государственная система. А у нас строить её никто не будет. Школа сейчас занимается преимущественно преподаванием. Бедные семьи, думают, как бы с голоду не умереть. Воспитывать надо не отдельных лиц, а семейные и школьные уклады и даже учреждения. Цербером я не хочу быть. Вчера мальчишка на моих глазах с витрины украл нагло головку сыра и бежать. Я за ним побежала, на каблуках. Долго так не набегаюсь. А сыр он стащил не от хорошей жизни. Мне много пришлось за месяц работы сталкиваться с такой ужасной нищетой в семьях. Страшно говорить. Гнидин обещал меня позднее перевести в уголовный розыск. Говорит, этот отдел пошлёт меня на областной конкурс красоты «МИСС – МИЛИЦИЯ». – Это он шутит так. – Ты коньяку, кстати, ещё хочешь? – вопросительно заглянула она в глаза Колчака.

Он, молча, утвердительно мотнул головой.

Надежда поставила перед ним непочатую бутылку Белого Аиста и шербет с лимоном. Колчак опрокинул рюмку в рот и отставил бутылку от себя, давая понять, что больше пить не будет. Он почувствовал, что его клонит ко сну. Коньяк в этот раз действовал на него, как снотворное.

– Надя, я пойду домой, что – то спать опять хочется, но ты не забывай про Андрея.

– Хорошо я ему сегодня скажу, чтобы он переселялся в комнату Лары. Пускай там живёт до защиты дипломного проекта. А ты приходи ко мне в любое для тебя удобное время, даже, когда меня нет дома. Запиши мой рабочий телефон.

– Надь я к тебе ещё в кабинет зайду, унизим некоторых краснопёрых на твоём рабочем столе.

– С тобой хоть под столом, хоть на сейфе, – она чмокнула его в губы перед выходом из квартиры и нежно сказала:

– Колчин, ты бесподобен. Я люблю тебя и не хочу думать, что ты когда – то отвергнешь Надьку. Тогда для меня наступят пасмурные дни.

Вовка вышел от неё и подумал.

«Полина скоро родит, может действительно уехать из города? Жить будет спокойней. Новые люди. Новые знакомства. Менты не знают меня. Не будут по пустякам дёргать. Тем более, Надежда сказала, что я у нашей милиции нахожусь в поле зрения. Надо покидать это больноё поле. Разведу мосты и вперёд без дрожи в коленках, уйду постигать новую жизнь и обживать неизведанные мною места. А жить в нищете и скитаться по частным квартирам это не для меня. На частную квартиру всё равно нужно будет уходить. Сколько там, в Осинках Сергей проживёт, это пока под вопросом? Надо начинать самостоятельно приучаться жить. Не век же под крылом у матери находится».

Он зашёл в магазин, купил хлеба и бутылку сладкой воды. После чего спустился в подвал к гостю из пурги. Тот уже не спал и, находясь в сидячем положении, потягивал сигарету:

– Не замёрз ночью? – спросил Колчак.

– Не, даже жарко было, – ответил он.

– Всухомятку не ешь, а то геморрой заработаешь, – положил Вовка на стол хлеб и воду. Позже я тебе супу горячего принесу.

– А ты мне ни чего не сделаешь? – тревожно спросил он.

– Тебя, как пацан зовут?

– Кирилл.

– Кирилл, я, что похож на злодея?

– Не – а, я знаю тебя. Ты Вова Колчак, – тюремщик бывший.

Вовка усмехнулся, но свой бывший статус заключённого с ребёнком не стал обсуждать:

– Ты Кирилл, посиди пять минут, я за свечкой схожу.

– А ты точно придёшь не обманешь?

– Зачем мне тебя обманывать.

Не прошло и десяти минут, как в сарае появился Колчак с Марекой. Колчак зажёг свечку и протянул Кириллу банку с тёплым рассольником. Кирилл с жадностью без ложки начал пить его.

– Ты, Кирилл, чей будешь? – спросил Марека.

– Коробков.

– У тебя отец Константин?

– Да, а мать Вера, – сказал мальчик. – Но я домой больше не пойду. Мне бы только собаку из дома забрать. Отец вчера сказал, если я не принесу сегодня на пятьдесят рублей пустых бутылок, то Джульфу на борщ пустит. Он уже съел у меня Пушка в прошлом году.

Кирилл отставил банку, и задрал на себе одежду, показав на своём теле следы побоев, которые нанесли ему родители.

– Вот суки поганые, – зло выругался Колчак.

– Я знаю его родителей. Они живут в крестовоздвиженских домах. Помоечники и алкаши, – сказал Марека.

– Тебе сколько лет Кирилл? – внимательно посмотрел на мальчишку Колчак.

– Скоро четырнадцать будет?

– Ого, видать тебя не докормили. Я вчера думал лет десять, а ты уже взрослый.

– Чего с ним делать будем Саня?

– В первую очередь я думаю собаку его надо спасти, видишь, парень переживает, а после толкач муку покажет.

– Я бы мог с собакой здесь до весны протянуть, если вы разрешите. Не хочу, чтобы меня лупили, – плаксиво сказал он.

– Не бойся, никто тебя бить больше не будет, – заверил Колчак, – а сейчас давай собирайся. Пойдём за твоей собакой. Будешь пока с ней в подвале кантоваться, только со спичками здесь аккуратней будь.

Крестовоздвиженские дома находились недалеко, от их двора. Когда они зашли в дом Кирилла, то обнаружили, что доступ в квартиру был свободный, так, как на месте замков зияли сквозные дыры. Крупная собака дворовой породы, радостно скуля, бросилась к Кириллу.

Мебель в квартире отсутствовала. Вместо стола стояли составленные ящики покрытые грязной клеёнкой, а постелями служили ворохи рваного тряпья, на которых спали в верхней одежде его пьяные родители. По всему полу были разбросаны пустые бутылки и флаконы аптечного производства. В квартире от помоечного запаха долго находиться, было не возможно.

Долго находиться в этом гадюшнике было невозможно. Они быстро покинули этот придаток помойки.

– Ну и вонь, у вас, стоит, – сказал Кириллу Марека.

– Я уже привык, мне запахи по барабану. Мне главное, чтобы собака и я сыты были.

– Короче Кирилл, поживи пока у меня в подвале, а мы будем думать, куда тебя пристроить. Думаю ни ты, ни собака голодными не останетесь.

Кирилл спустился с собакой в подвал, а Колчак с Марекой в подъезде стали тихо рассуждать, как поступить с пацанёнком.

– Саня у меня есть хорошая мысль, куда мальчишку до весны можно пристроить.

– Куда?

– К нам в порт, а лучше в затон. Ты понимаешь, о чём я хочу сказать?

– Догадываюсь.

– В затоне зимует не мало, частных судёнышек. Сейчас в полный рост у них идёт подготовка к новой навигации. Пацанята вроде Кирилла приходят туда за харч наниматься на выполнение разных работ. В основном на обдирку старой краски. Хозяевам дармовые работники удобны, накормили до отвала и зарплату платить не надо. Некоторые конечно платят ежедневно за выполненную работу. У пацана собака, с которой он может и сторожить. А бичи предостаточно хлопот в затоне доставляют. Надо постараться подрядить его на Лабу, если получится. А если нет, то на другое судно.

Ты поговори с Корчагой, сам я его вряд – ли увижу в эти выходные. Объяснишь ситуацию. Скажешь, чтобы Кирилла с собой взял на ремонт дизелей. Пускай его за собой потаскает. А там глядишь, он его, до навигации приткнёт либо на судно, либо на плавкран, но лучше на Лабу. На Лабе дизель интересно есть?

– Я не речник, этого не знаю, – ответил Марека.

– Корчагу в затоне знают, как хорошего моториста. Он там примелькался у всех на глазах. Скажи ему, чтобы в понедельник обедать пришёл в нашу столовую. Я его с Лукой буду ждать в одиннадцать часов, – сказал Колчак.

– Понял, я всё. Ты хочешь сам на Лабу проникнуть.

– Это, как получится.

В понедельник Корчага не стал дожидаться обеда, а пришёл к Колчаку в механическую мастерскую с утра:

– Привет Колчак, – у тебя никак опять проблемы.

– Нет, Вовка у меня проблем. Я просто хочу докопаться до истинной смерти Минина. Обещал я Севе Пескарю, что найду мокрушника. У меня есть догадки, что его утопили ребята с Лабы. Там все подментованны. На Лабе есть дизель, они случайно к тебе не обращались за узкой специализацией? – спросил Колчак.

– Лаба это несамоходный танкер, я не уверен, но думаю, есть. Акционеры их водного хозяйства не наши, а с другого берега. Они бывают здесь редко.

– У них, что помимо Лабы ещё, транспорт имеется?

– Плавкран, буксир и большой грузовой катер, я знаю, точно есть. А что ещё не знаю.

– А на плавкране дизеля стоят? – допытывался Колчак.

– Там обязательно?

– А ты не можешь им свои услуги предложить на выходные дни?

– Я всем предлагаю. Мотористов не так много. Бывает, работой заваливают, а когда неделями без работы сидишь. Многие команды своими силами профилактику и ремонты производят, но за консультациями обращаются ежедневно к нашей бригаде.

– Кирилл с тобой сегодня?

– Со мной, на Волго – Доне, но постоянно я его за собой не смогу таскать. К тому – же он с собакой. Ты сам Колчак пойми, у меня начальников много. Работу сейчас терять стрёмно. По миру пойдёшь.

– Понимаю я всё. Почему я и прошу, чтобы ты пристроил пацана, к частнику на разные работы. Походи с ним по судам. Тем более он с собачкой. Охранять может. Он за кормёжку, что угодно сделает. Я же, сколько видал пацанов там таких, которые готовят суда к покраске.

– Бывает. Но в основном это дети речников, приходят отцам помогать. Схожу я с ним сегодня, но если ничего не найду, отправлю его в подвал.

– Добро! – скажешь тогда Кириллу, что вечером зайду к нему. Кушать принесу.

– Колчак, я только не понял. Если ты убедишься, что они замочили Захара, тоже их мочить будешь? – спросил Корчага.

– Нет, конечно, но за убитого вора, им не кому не поздоровится. У меня есть люди, которые спросят с них за всю масть.

…В обед Колчак встретился с Лукой в столовой. Он был в белом халате, который был ему не по размеру, и выглядел он в нём нелепо и смешно.

– Тебя чего в повара произвели, ты белый халат нацепил? – в шутку спросил Колчак.

– В какие повара? – Муку таскал мешками. Пойду у заведующей столовой пива возьму. Тебе принести?

– Мне не надо. У меня вождение сегодня. Через неделю экзамены.

Лука принёс две бутылки пива. Сорвав концом зажигалки пробку, он залпом из горлышка выпил всё пиво, и следом открыл вторую.

– Теперь легче стало. Вчера по льду ходил на ту сторону.

В ресторане Плёс зависал. Рассказать не поверишь.

– Что такое ты мне хочешь рассказать? – спросил Колчак.

– Погоди ещё пивка дёрну и расскажу.

Он допил вторую бутылку и тыльной стороной ладони вытер губы.

– Мне вчера Фикса звонит в обед, говорит, приезжай к двум часам в Плёс. Моё освобождение отметим. Я по правде забыл про него. Ну, я марафет навёл и через Волгу по льду пешим ходом. Пришёл, а Фиксы нет. Зато смотрю, Фура со своей компанией сидит. Меня увидал, полные штаны наложил. Подумал, что я по его душу прикандёхал. Я его пальчиком, как последнюю проститутку подозвал. «Обрадуй, говорю меня для начала, пивком и потолкуем».

Он заказал мне три Балтики и тарелку креветок. Под пиво я ему всё припомнил, какие он зехера вытворял на зоне и кто его отмазывал. По секрету тебе скажу, – ему Сева, тоже многое прощал, так, как бабки он с Фуры имел приличные, поэтому он и поставил его за пятым отрядом смотреть.

– Для меня это не секрет. Только главное для Севы не бабки вшивые Фуры нужны, а кое – что важнее.

– Я не утверждаю, а высказываю свое мнение. Меня Сева особо близко к себе не подпускал и маклями своими не делился. Я знаю, что Фура мне обязан многим. Он мне по зоне задолжал две штуки баксов за карты. Обещал с первой подачи товара, рассчитается со мной. Я ему поверил, зная, что у него бабки всегда есть. Затем меня сажают в Бур. Я его оттуда достаю. Говорю, если бабки к моему выходу не подготовишь, объяву по зоне сделаю, что Фура фуфло. Он мне маляву посылает, что бабки он собрал. Потом я узнаю, что мне крытку готовят. Фура мне маляву вновь засылает, упрашивает, чтобы я его не объявлял. На свободе в два раза больше отдаст. Я думаю, промолчу. На воле, свой сберегательный банк не помешает. За два месяца до освобождения этапом в крытку приходит Кот, которого ты отоварил. Оказалось, Фура Кота тоже кинул. Вот Кот мне и чирикнул весточку, что за тысячу баксов Фура помог мне уехать в крытую тюрьму.

– Лука, – перебил его Колчак, – хочешь откровенно, я тебе скажу. Только не обижайся. Фуру силой и дерзостью сейчас не возьмёшь. Поверь мне. Повремени немного. У него бабки есть на, которые он купит любого мента. В нашем городе его никто не знает, кроме нас с тобой. Наша милиция его пьяного до бесчувствия летом, забрала в вытрезвитель на перевозе. Ты об этом знаешь. Те, кто его подобрал, получили с области серьёзное порицание. Теперь делай выводы.

– А чего мне их делать, – отмахнулся Лука. – Слушай, что дальше было. Он руки на груди скрестил и говорит. Клянусь, на этой неделе отдам всё, что с меня причитается. Если говорит, обману Лабу мою заберёшь. Понял Колчак, – Лука, радостно ударил Вовку ладошкой по плечу.

– И на ресторан мне пятьдесят тысяч отстегнул. А тут Фикса подтянулся. Фура ушёл к своей компании. Ужрался, как поросёнок. Но своему водиле сказал, чтобы меня до дома тоже отвёз, чтобы я вечером через Волгу не шёл. Я как король на БМВ подъезжаю, у меня Зинка все ляжки обмочила от такой картины.

– Обо мне базар, шёл какой? – спросил Колчак.

– Он только спросил, как ты поживаешь. Я ему сказал, что ты женился и вижу тебя редко вот и весь базар.

– Не нравятся мне его обещания Лука. Ты понимаешь, скольких людей он кинул. Тебе надо было у него в кабинете расписку взять, насчёт Лабы. Можно бы было ей, потом смело потряхивать перед ним. Посмотришь, он и на этот раз тебя кинет. Ты не одну судимость имеешь, а в людях разбираться так и не научился.

– Да, я его тогда враз удавлю волка позорного, – потёр кулаками Лука.

– Ладно, Лука, дай бог, чтобы у тебя всё срослось. А я пошёл работать, – пожал Колчак на прощание Луке руку.

…Вечером, после вождения Вовка зашёл в подвал к Кириллу. Он лежал, обнявшись с собакой на топчане. Собака, признав Колчака лаять, не стала. Подошла, лизнула ему руку и вновь легла вместе с Кириллом.

– Кирилл спишь? – окликнул его Колчак.

– Не – а, мы только с улицы пришли с Джульфой.

– А есть тебе принести?

– Меня Марека накормил. И в затоне я наелся до отвала. И Джульфе целая кастрюля борща досталась.

– Корчага тебя пристроил куда?

– Кажется да. Я сегодня с ним был. А завтра он сказал крановый мистер придёт, и меня они возьмут.

– Не крановый мистер, а кранмейстер, – поправил Кирилла Колчак.

– А кто это такой? – спросил Кирилл

– Это командир на плавкране, – объяснил ему Вовка, – считай капитан.

– Дядя Колчак, – расскажи про тюрьму, как там?

Вовка затушил свечку и в темноте заулыбался. Его ещё никто не называл дядей.

– Тебе это ни к чему, там хорошего ничего нет. Давай лучше, я тебя в хороший детский дом помогу устроиться жить. Тётенька милиционер, которая за тобой бежала. Это мой хороший друг. Я могу с ней поговорить, и она тебя оформит туда без проблем.

– Я без Джульфы, ни куда не пойду, – обиженно сказал он.

– Ладно, спи. Завтра ты знаешь, где Корчагу искать?

– Я там всё уже знаю, облазил везде, – ответил Кирилл.

Вовка пришёл домой и позвонил по телефону Корчаге.

– Ну что скажешь, насчёт Кирилла?

– Я водил его туда, куда ты заказывал на плавкран. Завтра у них старший будет, и они окончательно решат. Нам говорят он не помеха. Веселей будет. Они круглые сутки сторожат кран сами. Мужики все наши. Живут в затоне. А дизелю профилактику они делают, когда тепло наступает, но маленькими ремонтными работами занимаются. Они же не могут без света, и тепла зимой находится там. У них внутри и кухня и каюты. Жить можно.

– Понял, я. Ты мне завтра результат на мобильный телефон сообщи, как с ним решится. Если ничего не получится, придётся его Надежде передавать.

– Я думаю получиться. Мужики все там отличные.

– Ну и ладненько. Пока. До завтра, – сказал Вовка и отключил телефон.

«Если действительно плавкран и Лаба принадлежат Фуре, и Кирилл на время пропишется туда, то это будет большая удача», – подумал Колчак.

Утром Корчага не стал звонить Колчаку, а пришёл сам к нему на работу:

– Взяли твоего пацана, и охотно. Возможно, он и спать будет там. Их хозяин Боровик сказал им. Если шкет вам нужен, берите, но рассчитываться сами будете, я говорит платить не буду.

– Погоди, как Боровик, а Фура?

– Не знаю, я никакого Фуры, а Боровика немного знаю, бывший подполковник ГАИ какого – то города. Кранмейстера Обухова хорошо знаю, он раньше у вас в порту работал, на плавкране.

Я его сегодня увидал, удивился. Он сказал, что частник платит в два раза больше. Думаю, Кирилл там приживётся. Он им удобен, убрать помещения, воды принести, в магазин сбегать. И ночью пса выпустит не один бич не подойдёт. А Обухов, мне бы не отказал, у него по весне вопросов много возникнет ко мне.

– Хорошо. Пускай он там пока поживёт. Если, что запасной вариант у меня есть. Это Надька. Она его в детский дом пристроит без проволочек.

– Я думаю, напрасно ты себе канитель устраиваешь. На этом кране нормальные мужики. Они без криминала. А хозяин их приезжает в год по обещаниям. Лаба стоит рядом. Там полный штиль. Всё закрыто. Никто туда не ходит. Железка она и есть железка. Долго всё равно Кирилл не протянет. Менты ежедневно там суда обходят. Наркоманов отлавливают. На него, ни сегодня, так через неделю обратят внимания. Передал бы сразу Надьке.

– Посмотрим. Милиции он неинтересен. Тем более они не посмеют вломиться на частный плавкран. А если в городе собрать всех беспризорников, то под детский дом небоскрёб нужно возводить. Но ты наведывайся изредка на кран, проверяй Кирилла, – дал наказ Корчаге Колчак.

Кирилл довольный, что ему разрешили, остаться на кране, не знал, как угодить Обухову Валентину и крановщику дяде Валере.

– Дядя Валя, что мне сделать? – ходил он за ним по пятам.

– Ты Кирилл не залезай сразу на рею. Когда нужно будет, мы тебе скажем. Ознакомься с краном. Посмотри каюты, туалет, кухню. В машинноё отделение будешь заходить только с взрослыми. Придётся иногда помогать масло и соляру заливать. Воду для питья будешь набирать в посёлке. За хлебом будешь ходить или в затон или в порт. А сейчас иди на кухню, посмотри телевизор.

– Понял, а что ещё сделать? – не унимался он.

– Возьми тогда на кухне пятилитровую канистру и дуй за водой, а то вам с дядей Валерой, чай не с чего будет кипятить.

Кирилл, схватил канистру, и бросился в посёлок за водой. Собака, виляя хвостом, радостно повизгивая, как бы понимая, что её хозяин вместе с ней получил работу и жильё, побежала следом за ним.

Возвратившись, с водой он начал докучать дядю Валеру.

– Дядя Валера давай работу мне любую? – угодливо с детской наивностью заглядывал он в глаза крановщику.

– Тебе Кирилл приходилось, когда подлёдным ловом заниматься?

– Конечно, и не раз. Если бы я рыбу не ловил в прошлом году, я бы не знаю, что ел. А недавно отец, оставил меня без снастей. Обменял две мои мормышки на вино.

– Тогда бери на кухне бур и иди, сверли лунку. Сейчас мы с тобой на уху натаскаем ершей, их здесь видимо, не видимо. Да подбери в кубрике себе телогрейку, твоя куртка из рыбьего меха от холода не спасёт. В ней и заболеть не долго, – сказал он.

Кирилл взял первую, попавшую под руку телогрейку. Одел её и спустился на лёд буравить лунки.

Через час с дядей Валерой они уже чистили колючих и сопливых ершей. Рыбы хватило и на уху и на жарёху. Обухов есть не стал. Он ушёл домой. А Кирилл наелся сам. Накормил собаку и, разомлев от сытости, и тепла крепко уснул прямо на кухне на потёртом диване.

Проснулся он, когда дядю Валеру пришёл менять в восемь часов вечера его сменщик весёлый и разговорчивый мужчина, которого дядя Валера называл Мандарин.

– Сейчас Кирилл мы с тобой чай будем пить и телевизор смотреть, – радушно, улыбаясь, сказал он и выставил на стол бутылку самогона.

– А у нас с Джульфой ещё уха осталась. Вы будите дядя Мандарин?

– Дядя Мандарин рыбьим кладбищем не питается, – сказал он полупьяным голосом, опираясь одной рукой на холодильник.

Он открыл дверцу холодильника. Достал оттуда нарезанного сала, банку шпротного паштета и луковицу. Налив себе самогонки Мандарин выпил и закусил салом, не забыв угостить Кирилла и собаку своей закуской. Через два часа от выпитого самогона его повело. Шатаясь, он встал, посмотрел на Кирилла и шутливо сказал: – Юнга со шхуны Колумб вверяю тебе и твоему верному псу охрану нашего доблестного боевого судна, – будете ложиться спать, не забудьте выключить телевизор. Пост сдал мичман Панин.

Когда Мандарин уснул, Кирилл убрал со стола и вымыл посуду. Спать ему не хотелось.

По телевизору шла не интересная программа, а щёлкать переключатель канала без разрешения он не решился. Кирилл выключил телевизор. Прошёлся по помещению. Из каюты, где спал Мандарин, раздавался громкий храп. Он размышлял, чтобы ему сделать хорошего и полезного, для команды, чтобы завтра сменщик Мандарина на вахте пришёл и похвалил его. Ничего рационального не придумав, он решил, вычисть остатки от улова рыбу и к утру сварить уху.

Почистив рыбу, он вымыл её и положил до утра в холодильник. После чего незаметно уснул.

В шесть часов утра он проснулся от громких шагов на кухне. Мандарин искал воду, но её Кирилл всю использовал на обмыв рыбы.

– Кирилл воды у нас нет, надо сгонять в посёлок? – сказал Мандарин. – Ты знаешь, где колонка?

– Я уже набирал вчера там воду, – ответил Кирилл.

Он взял канистру и, позвав Джульфу с собой, спустился по трапу с палубы. На улице было морозно и темно. Пешеходная тропа к посёлку в этом месте не была протоптана, но хорошо просматривалась широкая лыжная трасса. Подымаясь по ней на косогор, ему на встречу с большой скоростью спускался лыжник. Он не заметив Кирилла, сшибает его и сам падает вместе с ним.

– Обменявшись, взглядами с Кириллом лыжник грубо выматерился и занёс руку на мальчика, но от сильной боли заорал:

– Убери сучёк шавку. Убью.

Джульфа рыча, крепко держала за запястье левой руки лыжника.

– Джульфа. Фу. Ко мне? – вставая с обочины лыжни, крикнул Кирилл.

Ослабив свои клыки, Джульфа, проваливаясь лапами в снег, волчьей статью выпрыгнула из сугроба на накатанную лыжню и повернулась к лыжнику, злобно рыча на него. Он без промедления встал и, не отряхиваясь от снега, отталкиваясь одной палкой, под собачий лай продолжил свой путь, волоча левую палку за собой.

Кирилл нагнулся за канистрой. Темнота не помешала ему заметить на лыжне блеск часов с браслетом. От неожиданно свалившей на него удачи, его прошиб пот. Он снял с себя спортивную шапку и вытер ей взмокший лоб. Посмотрев в сторону, куда умчался лыжник он положил часы в карман брюк. Осмотрев ещё раз внимательно место столкновения, увидал торчавшее в снегу зловещее дуло пистолета с накрученным на него глушителем. От такой находки его начало знобить. Кирилл осторожно взял его в руки. Дуло был ещё тёплым. Подержав в руке, он нашёл его большим и тяжёлым.

Немного подумав, Кирилл размахнулся и забросил пистолет в заснеженное поле, где он упал в глубокий сугроб, унося с собой таинственность происхождения.

…Кирилл вышел на равнину и прошёл пять метров по своему следу, оставленным им днём. Он вышел на большую пешеходную дорогу, ведущую к колонке посёлка. На тропе увидал лежавшее в неудобной позе тело человека и большое расплывшееся багровое пятно на снегу. Кругом стояла безмолвная тишина. Людей видно не было никого.

Он обошёл труп и подошёл к колонке. Набрав быстро воды. Кирилл возвращаться не стал по старому пути, а побежал по дороге, которая вела к порту. Через порт он прошёл в затон и по трапу бегом быстро вбежал на палубу. Следом за ним, волнообразными прыжками запрыгнула Джульфа:

– Дядя Мандарин, – крикнул он помятому от самогона крановщику, – там мертвец лежит у дороги посёлка.

– Ну и что, в наше время это не в диковинку. Ты к нему не подходил, надеюсь?

– Нет, я боюсь.

– Ну и правильно, сейчас на работу народ пойдёт, обнаружат жмурика.

Кириллу не терпелось при свете посмотреть на находку. Он зашёл в туалет. Полюбовавшись часами, спрятал их в карман нижних штанов.