Фура в тот день со своими друзьями, Кактусом, Зябликом и Культёй праздновал очередную выгодную сделку по сбыту автомобильного стекла. Рядом с их столиком сидел его отчим Боровик, который в мелкие дела не лез, а занимался исключительно большими сделками. Он со своим пасынком Геной Фурко являлись учредителями Водного Экологического Акционерного Общества «ЧАЙКА». Серьёзных дел Боровик Фуре не поручал, так, как Фура не равнодушен был к наркотикам и спиртному. Боровик сидел за столиком и беседовал с очередным богатым клиентом из Моршанска, на поставку металлического круга разного сортамента. То, что они знакомы между собой, он не афишировал перед гостем. Фура был, немного выпивши, но вёл себя развязано и помпезно, обращая на себя внимание немногочисленных посетителей.

Боровик с пренебрежением бросал на него осуждающие взгляды, но тот не смотрел в его сторону.

Фура примерно стал себя вести после того, когда в зал ресторана вошёл, крепкий и высокий лет сорока мужчина с лицом ярко выраженного уголовника и небрежно пальцем подозвал к себе пасынка.

Боровик непринуждённо вёл разговор и не переставал наблюдать за неизвестным укротителем Фуры. Он видал, как его родственник с раболепием разговаривал с уголовником, как угощал его пивом и слегка отсчитал ему пять купюр достоинством по десять тысяч рублей.

…Фура никак не думал встретиться в этом ресторане с Лукой. Луку он ни разу не видал в обетованном им месте.

Лука поманил его пальцем. Фура без особого желания подошёл к нему.

– Привет Лука, ты, как здесь оказался? – протянул он первым свою руку для приветствия.

– Я фуфлыжникам и гондонам рук не подаю, – сказал ему Лука, – с презрением отвергнув приветственный жест Фуры. – А оказался я в Плёсе не случайно, мне цинканули, что ты здесь, – соврал Лука.

– Ты думаешь, я от тебя бегаю Лука? – спросил Фура.

– Я не думаю, я знаю. Ты уже полгода на свободе. А долга я не вижу. Изменить тебе фамилию надо Фурко на Фуфло.

– Лука, мне подлататься надо было. Не переживай, отдам на этой неделе обязательно.

– Сейчас малёхи отстегни? – щёлкнул двумя пальцами Лука.

– У меня только деревянные денежки в наличие.

– Сегодня мне и они сгодятся.

Фура достал из кармана пять купюр по десять тысяч и отдал Луке.

– Когда остальные отдашь? – спросил Лука.

Скажи куда привезти и баксы у тебя будут на этой неделе, – посулил Фура.

– Вот этот базар мне уже нравится, – смягчился Лука. – Столовую нашего порта знаешь? Вот туда и привезёшь. Я там нахожусь с семи утра до трех, кроме субботы и воскресения. Запиши номер моего сотового телефона. Дашь мне знать, когда тебя встречать.

Фура на салфетке крупными цифрами записал номер и многообещающе сказал:

– Всё Лука считай, что бабки у тебя в кармане. А Колчака видишь? – спросил он.

– Редко, он человек сейчас женатый. Ты им поменьше интересуйся, не то беды наживёшь. У него врагов не бывает. Запомни. Около него крутятся либо друзья, либо потенциальные покойники.

– Да я интересуюсь им не для вражеских намерений. А так для личного обозрения спросил, – уклончиво ответил Фура, – если хочешь из – за уважения.

– Я знаю твои уважения. Короче запомни если ты и в этот раз мне кидалово устроишь. Я тебя мочить не буду, но глазницы твои опустошу и язык вырву.

– Я тебе мамой клянусь Лука. Если, обману, то ты заберёшь у меня Лабу.

– Что ты мне клянешься. Кочетам веры нет. Вали к своим стилягам. – Лука посмотрел на часы. – Я кента своего жду, отдохнём здесь немного, – намекнул он Фуре. – Ты я вижу здесь не чужой, подкнокаешь нас с Фиксой если что.

– Нет вопросов братан. Пошёл тогда я, если тебе чего – то, надо будет, шепнёшь. Я здесь свой в доску.

– Хорошо, – бросил ему Лука, – иди, отдыхай.

Фикса, сокамерник Луки, скромно подошёл сзади к Луке и обнял его за плечи.

– Ты чего не знаешь жиганских нравов. Со спины к друзьям нельзя подходить, – добродушно упрекнул его Лука.

– Ты же ждёшь меня, а не мистера ИКС.

Они сделали себе скромный заказ, что не ушло от зоркого взора Боровика. Он жестом показал Фуре, что бы тот вышел из зала. Фура встал, и пошёл следом за Боровиком. Облюбовав себе, место в холле около кадки с большой пальмой, они закурили:

– Это, что за важный язь появился в зале? Что ты перед ним расшаркивался? – спросил Боровик.

– Этот тот самый Лука, с берега Минина, который требует с нас бабки на общак и лично с меня четыре тысячи баксов для личных нужд.

– Что он собой представляет? – поинтересовался отчим.

– Безбашенный и наглый, как танк. С головой не особо дружит. Ему человека подрезать, как нам с тобой высморкаться. За глаза его называют Муркет – дурак. Деловые люди, его на расстоянии держат, но уважают.

– Я ни к ворам, ни к другой швали филантропию не проявляю. Плачу только тем людям, кто мне нужен. Захара напоили общаком досыта, а этого накормим маслятами. Им раз поможешь, на шею сядут. Ты сделай вот сейчас, что, – Боровик задумался.

– Что? – Говори! – Я тебя слушаю.

– Они сидят бедненько за столом. Ты дополни им от себя заказ. Сам смотри не надирайся, но веди себя как пьяный, – тихим голосом, смотря по сторонам, напутствовал его Боровик. – Предложи свою машину с Петром. И не забудь в дорогу пивом и водкой их снабдить. Кактуса посадишь вместо штурмана, ему не помешает на тот берег сгонять. Пускай изучает адреса. Персонально каждого пускай до дверей проводит.

– А второго зачем? – спросил Фура.

– Какой – же ты тупой, – он может быть в перспективе нежелательным свидетелем, а нам это не нужно. А завтра или во вторник, я Кактус и ты поедем вместе на ту сторону. Заедем в затон, а потом на заимку заглянем.

– Чего там делать? Я на той неделе проверял её, – недовольно сказал Фура, – метел много, их надо вывозить, но пока не куда. Бичи без работы сидят. Разбегутся, потом ищи новых.

– Зимой, они из этого леса не побегут. Таких случаев у меня за пять лет не было. Узкоколейка далековато стоит, а пешком по снегу они не решаться рвануть в город. Замёрзнут на хрен. И кто от сытного котла убегать станет. Работы ни в коем случае не прекращать. А съездить туда необходимо. Я хочу посмотреть, что там творится. Клиент, что со мной сидит за столом, нашёл на них постоянный выгодный взаимозачёт. Каждая метла червонец, берём на бартер кирпич цемент в их городе. Ты едешь туда и на месте, прямо с конвейера реализуешь обменный товар немного ниже заводских цен. Доходы колоссальные для зимы. И транспортные расходы минимальные. А вы если в офисах будете штаны протирать, ничего не заработаете.

…Боровик последнее время постоянно раздражал Фуру придирчиво – требовательными взглядами и нравоучениями, будто пасынок ему был многим обязан. За те года, которые он провёл за решёткой, Боровик неплохо поживился за счёт Лабы. Мазут приносил большие доходы, которые прилично помогли Фуре при помощи влиятельного родственника жить вольготно на зоне и сократить ему срок. Поэтому никогда Фура вслух Боровику не перечил. Хотя в этот день за столом до их разговора, он заикнулся своим друзьям, что пора вершить раздел. Плавкран и буксир отдать Боровику, а себе забрать Лабу и катер.

Выслушав ценные указания своего родственника, Фура затушил окурок, воткнув его в чернозём пальмы, и пошёл за свой столик.

Позднее, когда на город опустятся густые сумерки, Луку изрядно выпившего посадят в БМВ и доставят с шиком в тихий и безлюдный посёлок. Фикса в машину не сел, так как жил сзади ресторана Плёс.

Через день джип подъехал к затону. Боровик поднялся на плавкран, где пробыл не больше тридцати минут. А Кактус с Фурой остались сидеть в машине.

– Здесь ликвидировать Луку, всех проще, – сказал Кактус.

– Почему ты так думаешь? – спросил Фура.

– Если я в столовой его замочу, там есть вероятность засветить своё фото. И для реализации столовых планов потребуется время, чтобы изучить обстановку, – рассуждал Кактус, – а здесь тишь, гладь и божья благодать. Ты говоришь, он к семи приходит на работу. Я его на лыжной трассе буду ждать в это время. А машину оставлю в переулке, где поле кончается. Дело сделаю, лыжи сниму и за руль. Проще простого.

– А если он не один выйдет на работу, что будешь делать?

– Позвонишь ему и извинишься. Найдёшь отговорку. А я лыжные кроссы по утрам буду делать, пока не улучу своего момента. Остальное тягло тебя тревожить не должно. Ты мне дал клиента. Ты заплатил. Я выполняю.

– Я тебе ничего не давал и не платил. Это отчим постарался. Мне мокрые дела не нравятся. Но ты всё равно Кактус смотри, тебе виднее. Здесь осечек не должно быть. Если он останется в живых, нам всем придётся не сладко. Мужики в этом городе дружные и отчаянные. Сева Пескарь недаром здесь со всем городом дружбу водит.

Кактус задрал рукав у куртки, где у него блеснули на руке золотые часы с браслетом.

– Видишь, Патек Филипп, швейцарская сборка. Двадцать пять тысяч зелёных стоят. Ими владел, самый отчаянный мужик, вор в законе Захар, – Пескаря лучший друг. Теперь они у меня. Делай выводы кто сильней.

– Помню, я этого Захара, – скривил лицо Фура, – платил ему раньше немного. Но он не наглый был вор. Меня ни разу на кукан не брал. Я даже плохого слова от него не слышал. А когда меня упекли. Он с отчима много запросил. Мне на свиданке отчим рассказал всю эпопею с Захаром. Вроде много лет прошло пока тишина, но если воры узнают, кто замочил Захара, то вам всём будет труба, да и мне доски придётся сушить на гроб. Хоть я и не при делах был. Нельзя вора трогать, дешевле было подпитать его. Что ни говори, а от них больше пользы, чем вреда. Ведь Захар иногда сбывал мой товар одним махом. И никто в накладе не был. Я ему проценты не гигантские отстёгивал от сдёлки, и он доволен был.

– Вот мы ему на Лабе и выплатили все принадлежащие ему проценты. Рыболовную сеть накинули на него. Окунули пару раз в Волгу и порядок.

– Лучше племянника его Колчака, подобным образом напоить. Молодой, но такой атомоход я тебе скажу. Не поверишь, а на вид типичный интеллигент. Он у меня, как кость в горле. Дождёмся лета, и я с ним разберусь. Надо притупить ему сейчас чувство опасности, – зло, сверкнув глазами, проговорил Фура. – Но мне нужно как – то к Грузу подкрасться. Он сам с Колчаком разберётся надо только интригу умно закрутить.

– Груз вор в законе, – знающе сказал Кактус, – его короновали, я слышал по рекомендации Захара и Васи Стрижа. Здесь у тебя может облом произойти. Самое лучшее, втихую Колчака убрать. Если, что я тебе в этом помогу.

– Никого я убирать не собираюсь, а хочу прилично рассчитаться с Колчаком, чтобы он почувствовал, что за мной тоже стоят не простые люди.

– Понял я твой замысел, но не советую тебе прибегать к нему. Ни с какими ворами сближаться не надо. Утихомирь свою гордыню. Нам и без них сейчас не туго живётся. А как только прикормишь их немного. Считай, что работать будешь на них. Я тебе Гена, что скажу. Ты хочешь раздела с Хозяином, а зря. Ты только не обижайся, мы с тобой друзья. Я в любом случае с тобой буду. Но раздел этот большого навара нам не даст. Не забывай все подвязки у Боровика. Если вы с ним разбежитесь сегодня. Завтра к тебе придут брюхатые дяди и скажут, что им нужно от нашего бизнеса пять зелёных раз в месяц. И ты будешь платить, как миленький. У тебя немного в заключении мозги пристыли, и ты не знаешь сегодняшних аппетитов чиновников. Сколько он сейчас платит и кому нам не ведомо. А что он, например, мне платит, – я знаю и доволен. Вот ты сейчас со стекляшками провернул дело, но это единичный случай. Постоянно на этом заводе крутить стекло тебе маховик местной братвы не позволят. Там, тоже ребята ушлые. Директора три года назад одного замочили, а в прошлом году второго. Чтобы подмять это производство под себя. Нужна тайная война с бандитами и открытая ласка с хозяином завода. Но это не реально. Боровик, например, на эту аферу никогда бы не пошёл. Потому что у него голова работает в правильном направлении. Выкинь все дурные мысли из головы. А что касается, твоего Колчака. Я думаю, ты с ним скоро будешь иметь предметный разговор за свою челюсть. Только ты Хозяину пока ничего не говори, – предупредил Кактус Фуру. – Если он сочтёт нужным, тебя сам информирует.

– Каким образом я с ним увижусь? – загорелись глаза у Фуры от предвкушения скорой мести.

– Всё я тебе и так рассказал больше, чем надо Гена.

Боровик тебе всё равно вскоре расскажет. «Говорит, я Геннадию преподнесу к Новому году заветный подарок в виде Колчака. Около Колчака в данный момент валюта лежит бешенная. Приберём её к рукам, и пускай душу себе тешит с Колчаком».

– Выходит он мне, что не доверяет? – возмутился Фура.

– Почему не доверяет? – Доверяет немного. – Он всего навсего хочет сделать тебе сюрприз. Ты бы еще бухал меньше. Он уважать тебя за это больше будет.

– Кактус, ты мне высказываешь, как пацану безусому. Не забывай, что мне уже сорок лет скоро стукнет. А у меня семьи нет. Я ищу себе женщину хорошую. Не однодневку, которой не я нужен, а моё кучерявое состояние. Выпиваю иногда, но это для коммуникабельности, потому – что с серьёзными женщинами трезвым языком я разговаривать не могу. А со шлюхами я сейчас редко отрываюсь, поэтому и надираюсь не часто.

Их разговор прервал Боровик. Он открыл переднюю дверку машины и плюхнулся на сидение:

– Всё поехали, – показал он, вертикально держа ладонь вперёд.

– На заимку? – спросил Кактус.

– Да, и быстро. Там деньги лежат мёртвым грузом, – вытирая свою толстую шею носовым платком, сказал Боровик.

– Снегу за эти дни навалило порядком, мы можем не проехать туда, – обеспокоено молвил Фура.

– Кактус, у дороги в машине посидит, а мы с тобой по лесу прогуляемся. И ты давай прекращай мне, траки посередине дороги разбрасывать, если хочешь вкусно кушать? Заимкой ты заведуешь. Будь добр, сейчас в моём присутствии поставь работу на должный уровень. Не забудь взять мешок с «русским квасом» в багажнике. Отдашь им.

– Не многовато для них будет? – спросил Фура.

– Гавриле отдашь, он сам с водкой разберётся. Выдаст сразу всем по бутылке, а затем будет наливать по труду. Да, Геннадий, там, на кране мужики приютили беспризорника маленького с собакой. Я чуть не наступил на него. Пускай поживёт до весны у них. А потом на заимку его можно переправить.

– Чего ему там делать? На откорм, что – ли? – спросил Фура

– У тебя отсутствует чисто деловой подход к бизнесу, – повернул в сторону Фуры свою большую голову Боровик. Я думаю под видом оздоровительного трудового лагеря собрать человек пятнадцать бездомных мальчишек за сытные обеды заставить их собирать живицу, грибы, ягоды. Работы им найдётся выше крыши. Поставишь к ним старшим Гаврилу. Он с них за работу сможет строго спросить.

– А мороки с ними не будет?

– Запомни Гена. Беспризорники это самый дешёвый труд и живая валюта.

– Золотая мысль, – задумавшись над предложением Хозяина, пробормотал Фура.

…Рёв и шум встречных машин заметно прекратился. Они свернули с городского шоссе на лесную гравийную дорогу, которая на данный момент была устлана длинным белоснежным полотном, тянувшимся извиваясь по живописным лесным просторам. Впереди не было видно следов накатанных колёс другого транспорта.

– Да не дай бог снегопад выпадет в такой глуши. Не выберемся, – заметил Кактус, а ехать ещё километров тридцать.

– Джип из любого болота вылезет, ты эту машину недооцениваешь, – сказал Боровик

– Снегопады разные бывают. Случается и так, что трактору буксир посылают, – поправил Хозяина Кактус.

Когда машина подъехала к месту, Боровик достал из багажника валенки и одел на себя.

– Пошли, сказал он Фуре.

Фура посмотрел на свою модельную обувь, перечить хозяину не стал. Взял мешок с водкой, и молча, пристроился к широкой спине отчима. Боровик, широко загребая снег своими валенками, шёл, тяжело пыхтя, прокладывая путь сзади идущим, за ним Фуре. Тот, недовольно ворча, ступал за ним след в след. Пригибая руками и отводя в сторону, пружинистые и густые ветки елей он напролом словно марал пробирался вперёд. Ветки, сгибаясь после Боровика, хлёстко били по лицу его пасынку. Они вышли из ельника, где перед ними разверзалась окутанная снегом равнина посередине, которой стояла заимка, похожая на скит. Раньше эти бревенчатые здания принадлежали Химлесхозу, где проживали сезонные сборщики живицы. Когда в пик трудных времён Химлесхоз начал частично продавать своё немалое имущество, Боровик, практически за бесценок приобрёл эту заимку и оформил на Фуру. В то время он работал большим начальником в ГАИ и показывать свои активы он не собирался не кому.

Ворота им открыл комендант Гаврила. – Этот бывший алкоголик и туберкулёзник сорока лет, намеренно вызвался работать сюда, чтобы укрепить своё здоровьё лесным воздухом и продлить свою жизнь. Он завязал с пьянством и табаком. Его скуластое и когда – то бледное лицо приобрело розовый вид. На заимке он был и начальник производства, и администратор и охранник. Работающих бичей он не обижал, понимал, что здесь в глухом лесу они, разозлившись, могут зажарить его вместе с заимкой. Питался он с ними, с одного котла давая понять, что он на таких же правах находится, как и они. Но когда прибывала водка на заимку, её он наливал, каждому по труду. Он был один из всех, которому платили зарплату ежемесячно, но об этом никто не знал, кроме его самого. Фура или Боровик привозили ему лекарства, приобретённые на деньги из его зарплаты. Все остальные за работу получали жалкие гроши по истечении шести месяцев.

Боровик и Фура вошли на территорию заимки. Она была похожа больше на склад мётел. Мётлы были связаны пучками и аккуратно уложены на высоту забора.

Фура сунул в руки мешок с водкой Гавриле:

– Держи, порадуешь жучков сегодня, – сказал он.

– Я их не больно балую. У меня квас еще с прошлого привоза хранится.

– Веди к ним? Посмотрим, чем они занимаются у тебя, – сказал Боровик.

– Когда работы нет, у них одно занятие шашки да домино. Сегодня Кудряш петли ходил заячьи смотреть. Четырёх зайцев снял. Жарят сейчас. Так, что вы кстати приехали.

– Некогда нам рассиживаться. Время дорого, – буркнул Боровик, и пошёл к жилищу работников.

Когда они зашли в помещение, где жили бичи, запах жареной зайчатины ударил им нос.

– Привет ханурики. Отдыхаем? – гаркнул Фура.

– А чего нам делать, если вы продукцию нашу не вывозите, – прошамкал беззубым ртом Сургуч, мужик, приехавший из Таджикистана. Спиртное сделало из него дряхлого старика. Хотя ему было чуть больше сорока лет.

– Вывозить начнём на этой или на той неделе, – сказал Фура. – А вы с завтрашнего дня возобновляйте работу. Складируйте по ту сторону забора пока.

Он посмотрел на Гаврилу, державшего в руках мешок:

– Выдай им сегодня под жаркое каждому по бутылке водки и чтобы завтра приступали к продуктивной работе. Тайга зовёт. Медлить нельзя.

– Вот с этого и надо начинать, – обрадовался Кудряш.

Они вышли из помещения.

– Гаврила инструментальный склад немного освободи, от ненужного хлама, – сказал Боровик, – возможно, гостей туда завезём скоро. Найди цепи и замки.

– Понял. А парашу ставить? – спросил Гаврила.

– Видно будет по ним, как вести себя будут.

Когда Гаврила закрыл за хозяевами ворота, Фура вопросительно посмотрел на Хозяина и спросил:

– Не понял, про, каких ты гостей талдычил?

– Помолчи пока Гена. Время, придёт, узнаешь, – урезонил Боровик любопытство родственника. – Надо ещё один вопросик прояснить, так сразу и обнимешь свою радость.

– Я эти странные загадки не люблю. Ты не забывай, заимка на мою фамилию записана и что на ней ты собираешься делать, мне небезразлично. Если, что ты в стороне, а мне опять срок тянуть, как за наркоту. Твои наркотики в моей машине лежали, а я сидел.

– Допустим наркотики не мои были. Но случилось так, что тебя взяли на границе двух областей. Кто знал, что такая накладка получится. Если бы взяли у нас, я тебя на второй день освободил. Ты обид по этому поводу никаких держать не должен. Тебе всё сделали, чтобы неволя была сладкой. Срок скинули. За каждый отсиженный тобой день и я, и цыганский барон выплатили компенсацию с лихвой.

От наркотиков мы сейчас отошли, что развязало нам все руки. Живи, работай и радуйся. Сейчас ещё дело провернём одно, поедем с тобой в Австрию в город Линц. У меня компаньон знатный есть, по имени Вернер. Он со всеми музеями Австрии работает. И в Линце у него почти свой музей есть. Я ему везу несколько диковинок, за которые он выложит круглую сумму. Там у нас с тобой будут дела миллионные. На рождество и поедем с тобой, только дельце одно пустяковое попутно здесь провернём и в путь. А если ты думаешь, что я за твоей спиной темню, так и быть сядем в машину, я тебе открою кое – какие секреты. Не люблю на морозе обсуждать серьёзные дела.

– Пошли быстрее тогда, – заторопился Фура, – а то у меня от снега, кажется, не только ноги ледяными стали, но и все жилы в сосульки превратились.

…В машине Фура снял с себя мокрые туфли и носки и окутал ноги в свою дорогую дублёнку. Затем заложил руки за голову начал крутить туловищем справа налево и наоборот:

– Немного согрелся, теперь можно закурить, – сказал он.

– Приоткрой окно, чтобы дым выдувало, – попросил Боровик, – и слушай, если тебе невтерпёж узнать, каких я гостей хочу привезти на заимку:

Короче нашему Паше Петухову одни селяне заказали связать большую партию сеток под лук. Торгуют они этим луком. Он привёз к ним заказ домой. Селяне с ним рассчитались и усадили за блинный стол. У них в это время гостил студент из города. Обратно этот студент попросил его захватить попутно с собой в город. По дороге, они разговорились, и выяснилось, что Пашин племянник, который водолазом работает рядом с нами, учился с ним в одной школе. А у этого студента недавно месяца два назад, когда он лежал в больнице, была похищена богатая коллекция почтовых марок, где каждая ценная марка стоит в среднем двадцать штук зелёных. Отдельные экземпляры триста штук. Пропало несколько альбомов, а точнее более двух тысяч марок. Этот студент обратился в милицию, но они пока ищут их безрезультатно. Он сейчас очень обеспокоен, тем, что никогда в жизни больше их не увидит. И решил сам заняться следствием. Опросил соседей по подъезду, и они ему сказали, что в день похищения у подъезда были три человека. Водолаз, и ещё один одноклассник по кличке Джага.

– А третий кто? – спросил Фура.

– Отлично сынок внимательный ты, – похвалил его Хозяин, – а теперь покажи нам с Кактусом, какой ты догадливый?

– Не тяни резину батя, – не терпелось Фуре, – я этот берег плохо знаю. Из блатных, Луку да молодого Колчака. И ещё одного дикобраза Гошу хорошо знаю, но тот мужик.

– Умница. Сам ответил, – вновь похвалил его Хозяин.

– Именно он. – Злейший твой враг Колчак.

– Это известие приятное для меня, – обрадовался вначале Фура, а затем сразу сник. – Ну и что из этого, что видели у подъезда.

– А ничего. Всё трое друзей знали, что студент является владельцем уникальной коллекции марок. Джага живёт в этом подъезде, а Колчак ходит, потягивает, молодую жену нашего студента имея при себе ключ от квартиры, где марки лежат. Водолаз Петухов, – Паша говорит, парень немного чудаковатый и болтливый. Сейчас без работы сидит, сам понимаешь, лёд на Волге. Раскатывает на Запорожце с ручным управлением с осколками красных кирпичей в багажнике. По организациям конторским служащим продаёт их от пятидесяти рублей и выше, объясняя клиентам, что это обломки рухнувшей Берлинской стены. И самое интересное, что у него покупают их.

– Надо – же до чего додумался, – сказал до этого всегда молчавший Кактус. – Нам бы того удальца в сбыт взять.

– Как с ними договоримся, – так и будет на нас работать, – сказал Боровик. – Если согласятся марки нам отдать, пускай даже не все. Список у меня уже имеется, какие самые, самые высшие. То их всех троих можно к себе взять, по крайней мере, пока пообещать. А не договоримся. То я тебе мой единственный родственничек подарю Колчака.

У Фуры радость заметно сменилась нахлынувшей на него тяжёлой тревогой:

– И что мне с ним делать нужно будет?

– Что пожелаешь? Хочешь, подари ему жизнь. Хочешь, отдай его Гавриле. Он разделает его, а мясо съест с метёльщиками. А не хочешь мараться, отвези его на торфяники, которые горят по несколько лет, и сбрось туда. Верный глухарь будет, даже явка с повинной не поможет.

– Не нравится мне эта затея с марками и Колчаком. Поквитаться за мою челюсть с ним бы не мешало, но я боюсь, что за ним могут стоять серьёзные люди, – дрожащим голосом сказал Фура.

– У тебя, что совсем задница слиплась, от страха, – устыдил его Кактус, – ты понимаешь, марки это валюта, которая сама к нам в руки пришла. Нужно только наклониться, и подобрать её. А твой Колчак, это вчерашний день. Молод ещё он, чтобы за ним серьёзные люди стояли. Сам же раньше говорил. Развё что шпана рога замочит. Так мы им быстро допрос по – нашему методу устроим.

Фура, задумавшись, сказал:

– Сева Пескарь, за колючим забором находится, но достать любого может и оттуда.

– Брось ныть? – повысил голос Боровик.

– Мы Захара вора авторитетного грохнули, считай пять лет назад, и никто пальцем не повёл. А виноват в его смерти всех больше ты.

– Это почему я? – изумился Фура, – на мне крови ничьей нет.

– Ты его начал с мазута прикармливать, а нам с Кактусом и Пашей пришлось его остановить. Всё Захара Минина нет, а Севу циркача мы тоже за забором можем достать. Он же не в законе.

– Что из того, что он не в законе. Другой авторитет, похлеще, любого вора будет. Вы не знаете многого, этот Сева любому вору фору даст. Его уважают всё, а Захар был его лучшим другом. С Колчаком, мы можем большой вулкан разбудить. И зачем вести нужно на заимку? Давай на кран пригласим их и поговорим. Может они сговорчивыми будут. Скажем у нас клиент, есть на марки, а вы его никогда не найдёте. Глядишь, они с нами и сговорятся без крови.

– О кране думать забудь, – повысил голос Боровик, – зачем нам лишние свидетели. А заимка наша без тебя духовным скитом стала. Кактус им такие фотографии сделал, что они молятся, на нас, как бы мы их не сдали. А ты разбегутся – разбегутся. Никуда они не денутся. Там все алкаши испачканы мнимым криминалом. И не подозревают, что на них крови нет. У них от страха зубы стиснуты. Кактус, как только уберёт Луку. На следующий день наденет свой бывший мундир и арестует Колчака и Джагу. А с племянником своим Паша поработает сам под водочку, чтобы язык ему развязать. Его он просил не трогать.

– Я жажду мести над Колчаком, но смерти его не хочу, – трусливо заканючил Фура.

– Не бойся Гена, у Кактуса есть безотказный метод, чтобы они признались, – подбодрил его отчим, – и он ни разу его не подводил. Если они нам марки вернут, то разойдёмся полюбовно, но тогда тебе о мести придётся забыть.

– Меня этот вариант больше устраивает, – сказал Фура.

– Ты хозяином его тела будешь, тебе и решать, – заявил Боровик, – Зяблик и Культя в данноё время занимаются подготовительными работами. Они ведут Колчака с дома до работы. Джага нигде не работает, это они уже узнали.