Привезли новые столы из магазина, остальной инвентарь заказали в Москве на фирме «СТИГА». Столы установили в ванных бассейна. Но как назло в продаже не оказалось нормальных сеток, а старые сетки были не пригодны. Ребятам, да и Винту столы опробовать хотелось немедленно. Выручила Людмила Ивановна. Она в присутствии Людмилы Фёдоровны заявила:

— Завтра я съезжу в Ольховскую сельскую школу, где я раньше работала и привезу оттуда две сетки, десять коробок мячей и пять ракеток. Я там с детишками в каникулы соревнования проводила. Весь инвентарь принадлежит не школе, а лично мне.

— Ты и там работала? — с удивлением посмотрел на неё Винт, — там же вроде и детей никого не осталось. Знаю, что человек пятнадцать возят учиться в Знаменку на автобусе. И кем ты там была в школе? — спросил он.

— Директором!

— Школы? — не переставал удивляться Платон.

— Школьного лагеря! — гордо заявила она, — почти месяц там проработала.

— Мы так своих студентов по сельским школам передаём на лето, — пояснила Людмила Фёдоровна, — а Ольховская школа работает, но там остались только начальные классы. И если вы нас Людмила Ивановна выручите, то получите премию в этом месяце.

Она моментально зарделась, но глаза с синевато — мутным оттенком остались неподвижные, как у манекена.

Она посмотрела на время.

— Сейчас уже поздно, но завтра хорошо бы было, в Ольховку доехать с Сергеем Сергеевичем на его машине. Добираться до неё автобусом в жару больно муторно.

— Вот он стоит, договаривайся с ним, — сказала Людмила Фёдоровна, — а бензин я оплачу.

— Я не против поездки, пускай назначает время, и поедем, — без пререканий согласился Платон, — только я сомневаюсь, чтобы в этой глуши был стоящий инвентарь. Скорее всего, это раритеты с советских времён.

— Ну как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, — сказала она, — а как только сетки появятся в наших магазинах, так сразу и купим.

Поездку назначили на девять утра.

На следующее утро он в назначенный час подогнал машину к её подъезду. Долго себя ждать она не заставила. В своей широкополой шляпе, шортах и топике, который оголял её пупок, она села в машину. В ноги она поставила баул, как ему показалось, хорошо заполненный чем — то.

— Что в бауле? — спросил он.

— Бутылки пластиковые, — ответила она, — молока там у одной бабки куплю. Если хочешь, и тебе возьму.

— В моём возрасте молоко вредно пить, хотя не скрываю, до некоторых пор оно было для меня лучшим напитком.

Он завёл машину и они, минуя центр города, вышли на объездную дорогу, где было разветвление на Ставрополь и в сельские населённые пункты. По указателю они повернули на нужную трассу, которая вела в Ольховку.

Полпути они ехали молча. Первой нарушила молчание Людмила Ивановна.

— Ты почему со мной последние два дня не разговариваешь? Неужели до сей поры дуешься на меня за золотую рекламу, которую я нарисовала этим уродцам в актовом зале. Настоящий мужчина меня бы щедро отблагодарил за этот дружеский шарж, а ты даже пирожка не купил. А я из кожи вон лезу, чтобы создать для тебя прекрасные условия на новом поприще. Не злись? — положила она ему свою руку на колено.

Увидав впереди придорожное кафе с вывеской «Русский аппетит», он притормозил машину.

— Сиди, я сейчас приду, — бросил он ей.

В кафе играла тихо незнакомая ему иностранная музыка. Столики пустовали. За барной стойкой скучал мужчина с. азиатской внешностью. Увидав посетителя он моментально взбодрился:

— Что будем кушать? — спросил он, отгоняя назойливую муху полотенцем.

— Ничего, а вот три пирожка с шампиньонами заверните. У меня в машине женщина от голода погибает.

— Возьмите больше, — настаивал азиат, — пирожки эти у нас в пыль уходят, только до обеда по сотне продаю.

— Ей и трёх хватит, — недовольно ответил он и протянул азиату сто рублей.

Тот подогрел пирожки в микроволновой печи и завернул их в салфетку.

— Приятного ей русского аппетита! — пожелал азиат.

Пирожки были горячие и прожигали пальцы. Он положил их перед ней на панель и предупредил, чтобы она не обожглась.

— Критика моя выходит на тебя подействовала, — взяла она пирожки, от которых исходил пар.

Сложила пирожки в одну стопку, и у неё получился трёхслойный пирог, который она поднесла ко рту.

…Он уже догадывался, что будет кусать она их все одновременно. И пожалел, что не взял четыре или пять пирожков. Ему любопытно было узнать, как бы она стала расправляться с пятислойным пирогом. Но его любопытство сразу пропало, после того, как она проглотила пирог. Он не мог видеть за её широкополой шляпой, как она его кусала, но, то, что не разжёвывала, было ясно. Потому, что и минуты не прошло, как она выкинула в пепельницу салфетку и сказала:

— Очень вкусно, но мало!

— У тебя, что яма желудка? — приподнял он полу, у её шляпы, — тридцать три жевательных движения нужно делать, а ты как пиранья одним махом истребила всё, тем более горячие. Вкус грибов, наверное, не почувствовала?

Она рассмеялась и сказала.

— Откровенно сказать, я грибы приняла за ливер. Грешным делом подумала, что ты решил меня вместо настоящих пирогов накормить малюсенькими пончиками. Хотя они мне по вкусу пришлись. Спасибо тебе! И ещё мне понравилось, что ты меня назвал пираньей. Экзотическим ужасом отдаёт. Называй меня всегда так. А пирожки хороши!

— Ладно, на обратном пути ещё возьму, если не наелась, — и он нажал на педаль газа, сорвавшись с места.

— Ты куда, так разогнался? — остановила она его. Ольховка сразу за кафе стоит, а дальше Салтыков и Герасимовка.

— Я по этой дороге ни разу не ездил, — развернулся он, — думал, до твоей деревни километров тридцать будет, а по спидометру восемь выходит.

— Ольховка не деревня, а село, — поправила она его, — видишь, церковь стоит, а рядом сельсовет с российским флагом. Вот нам к нему нужно проехать. Там ты меня подождёшь, а я схожу в школу и за молоком. Можешь для интереса заглянуть в местные магазины. Если увидишь там вино Массандра, купи не поскупись. Обмоем инвентарь. Уверяю, он тебе по душе придётся.

— Что ты можешь соображать в инвентаре для настольного тенниса, если ты тренер по волейболу и не знаешь, ничего о профессиональных мячах «ГАЛА». Ты что в детском саду работала всю жизнь с резиновыми мячиками? И про Массандру забудь, её у нас в городе нет, а тут в деревенском сельмаге для нас с тобой выставят. Держи карман шире.

— Ты чего разворчался, — добродушно произнесла она, — не хочешь покупать, — бог с тобой. Я обойдусь молоком. А мячи мне по хрену какими играют, прыгают и ладно.

…Он припарковал автомобиль около сельсовета.

Она сбросила свою шляпу и, взяв сумку, важно вышла из машины. Не спеша закрывать дверку, она величественно обвела вокруг площадь, которая являлась центром села.

Увидав знакомую тётку, вышедшую из магазина, помахала ей рукой и только после этого закрыла дверцу автомобиля и направилась навстречу ей.

Они о чём — то с ней начали беседовать, затем к ним подошли ещё две женщины и мужик с пустой корзиной.

Платон обратил внимание, что все они устремили свой взгляд в его сторону. Тогда он вышел из автомобиля и направился к крыльцу, с вывеской «Продукты». Проходя мимо кучки селян, в центре которой находилась Людмила Ивановна, с ним все почтительно поздоровались. Он им ответил на приветствие, но направление не менял, шёл целенаправленно к магазину, и вдруг позади его резануло по ушам:

— Серёженька, любимый, не забудь купить, вина хорошего и что ни будь на десерт? Помни, у нас сегодня семейный фуршет намечается дома!

Он остолбенел от внезапности, и замедлил шаг. Понятно было, что она представила его своим мужем. Послать её подальше от «любимого», вместе с её семейным фуршетом у него воспитание не позволяло. А повернуться к ней и сказать «хорошо любимая», у него на это артистизма не хватало. Поэтому он обошёлся только отмашкой руки.

Войдя в магазин, он обомлел на полке стояли недорогие Массандровские вина, дешёвый миндаль и крымские груши.

— Откуда такое богатство? — поинтересовался он у продавца.

— Из Крыма вестимо, — ответила продавец, — вы не первый удивляетесь нашему прилавку. Два года назад обзавелись магазином. Вот нас крымские родственники регулярно снабжают своим товаром. И нам хорошо и народу приятно. А вы что желаете? — спросила она.

— Бутылку Массандры, килограмм груш, килограмм миндаля и килограмм фиников.

— И рулон туалетной бумаги возьмите, — прошептал ему кто-то сзади. Он обернулся. Позади него стоял мужчина с корзинкой, который крутился минуту назад около Людмилы Ивановны.

— Это не обязательно, — нахмурился Платон.

— Жинке пригодится, а то она у нас в прошлом году в школьном туалете ежедневно в течение трёх недель тырила её. Я там завхозом работаю, замучился закупать бумагу. А перед уходом ёршик спёрла, для чистки унитаза.

— Она мне не жена, — отрезал Платон, — и туалетную бумагу Людмила Ивановна покупает в Секонд Хенде.

Мужчина в брезгливой и глупой улыбке скривил рот.

Продавец не спешила отпускать быстро покупателя. Она взвешивала медленно и прислушивалась к разговору мужчин.

— А зачем тогда Массандру берёшь с десертом?

— Вам в письменном виде написать или на слово поверите, — начал нервничать Платон.

— Вы не обижайтесь на меня, просто хочется пообщаться с новым человеком. Не жена, так не жена. Мне всё равно. Но если бы Людка туалетную бумагу не воровала, осталась бы в школе работать. Поэтому её уволили, как не выдержавшую испытательный срок.

— Я уверяю вас, — доказывал он завхозу. — Мы с ней всего лишь коллеги. Работаем вместе в детском доме и приехали сюда в школу по делу. У неё здесь личный инвентарь для настольного тенниса остался, она хочет его забрать.

— Да у нас отродясь в настольный теннис не играли. Летом в лапту да в городки гоняем. Зимой дома сидим около телевизора. И в наш спортивный зал теннисный стол не влезет. Там два мата лежат, канат к потолку подвешен, да самодельную шведскую стенку присобачили. У меня в доме спальня и то больше, нашего спортзала. В середине июня она приезжала к бабке Седуновой с полным баулом, а уж что было в нём мне не известно. Но уезжала она на автобусе с пустым баулом. В руке лишь бутылка молока, полуторку держала

— Спасибо за информацию, — сказал Платон, когда взял товар и расплатился за него. — Мне повезло, что встретил вас. И, пожалуй, рулончик бумаги я приобрету на всякий случай. Память ей всколыхну, — и положил на прилавок пятирублёвую монету.

— Да вруша твоя Людка, Тимофеевич, — сказала продавец, — ты посмотри мужик какой справный, — подавая ему рулон туалетной бумаги, — не может быть у неё мужа с такими умными глазами. А если я ошибаюсь, то вырви мне глаз!

— Не ошибаетесь! — расплылся в улыбке Сергей Сергеевич и, забрав покупку, вышел из магазина.

— Доброго здоровья! — пожелали ему вслед селяне.

«Всё — таки учтивость на селе ещё осталось», — подумал он и направился к машине.

Людмила Ивановна появилась минут через двадцать. Он обратил внимание на сумку, ему показалось, что объёмнее она не стала.

«Точно наплела про инвентарь, — осенило его, — притащила меня, чтобы свои дела провернуть».

— Заждался? — спросила она, поставив сумку на переднее сиденье.

— Да вроде не очень, — подозрительно посмотрел он на неё, — скучать не пришлось. До церкви не дошёл, но в информационном бюро пришлось побывать.

— В сельсовете что — ли?

— Нет, твой любимый Серёженька, покупал провиант для сегодняшнего семейного фуршета, а вот, состоится он или нет, всё зависит от содержания твоего баула. Показывай инвентарь «жёнушка любимая»? — обрушил на неё он свой сарказм.

— А что мне понравилось! Видал бы ты, как у этих товарок челюсти отвисли. Они же меня на Василии Тимофеевиче в прошлом году сватали. У которого дом здоровый и велосипед тридцатилетний Харьковского завода в сенях стоит. А главный его недостаток, непьющий, — значит зануда и скупердяй.

— Это который завхоз школы? — спросил он.

— Он самый, — и она достала из сумки знакомую упаковку, которых в «Сибири» было не счесть.

Он ничего не говорил, а поочерёдно принял у неё пять упаковок ракеток и положил их на заднее сиденье. Дальше она подала две большие коробки, — тоже хорошо знакомые ему. Какие будут мячи для настольного тенниса, он уже точно знал. На заднее сидение полетели трёхзвёздочные мячи японской фирмы «Баттерфляй».

— Всё сказала она, — и, достав полутора литровую бутылку молока, осушила её до дна.

— И где ты всё это достала? — спросил он у неё, когда она утолила жажду молоком.

— В Знаменке в прошлом году в сельмаге купила? — думала привить здешним детям любовь к настольному теннису.

— А в том сельмаге случайно топлива для ракет не продают?

— В сельмаге не продают, — не поняв его иронии, ответила она, — но заправка рядом есть.

Он вырвал из её рук пустой баул и, порывшись в своём пакете, достал оттуда пакет с финиками:

— Будешь их, есть по пять штук каждый день. Финики питают мозг и стабилизируют память, — опустил он пакет в её баул.

— Финики я люблю, только твоя доза не для меня. Я их сегодня же все убаюкаю.

Затем он извлёк рулон туалетной бумаги. Поднёс его вначале к носу Людмилы Ивановны, затем бросил рулон ей в баул:

— А это тебе привет от твоего завхоза!

После чего он застегнул молнию на бауле:

— Я специалист в настольном теннисе. Я понимаю, тренировочная ракетка массового пользования фирмы «Корнели» может случайно затесаться в сельмаг, но мячи и сетки которые используют на Олимпийских играх и Чемпионатах мира, не только в сельмаге не увидишь, но и в Московских магазинах не всегда найдёшь. К тому же такие сетки это эксклюзив — новинка. Они на российском рынке появились всего полгода назад. Если верить твоим словам, то выходит Знаменский сельмаг напрямую работает с Японией. Совсем здорово!

Она захлопала глазами и, склонив низко голову, почти вползла в машину, села на переднее сиденье и натянула на голову свою шляпу, которая в данный момент спасала её от стыда.

Он раздражённо положил баул ей на колени:

— Зачем ты врёшь мне? Я лично вместе с Александром Андреевичем ездил на нашем автобусе за этим инвентарём в Москву в фирму «АТЕМИ».

— А, — А, — Я, — Я, — начала заикаться она, после чего её прихватил приступ кашля. Но он был не естественный, а вызван искусственно, чтобы она могла в этой паузе оценить ситуацию и найти в своё оправдание нужные слова.

— Свалил всё в одну кучу, финики с каловой бумагой, сковородники с авоськами. Я тебе, что член-корреспондент академии наук разгребать твои речи. Ну, выпотрошила немного склад Хаджи, пускай ключи не раскидывает где попало. С него не убудет. Зато мы с тобой получили внеочередную материальную компенсацию за неустойку.

Он задумался и, поняв, что в чём — то она и права достал из своего пакета бутылку Массандры и передал ей в руки.

— Положи в баул. Может ты и правильно сделала. Он меня обворовывал на протяжении долгого времени. Но всё равно воровать не хорошо!