На рассвете Катя Беляева и капитан тряслись в провонявшем бензином полицейском «козле». Катя исполняла женскую роль и всячески кляла неудобную машину, а капитан приводил многочисленные доказательства исключительной надежности «козла». Например, в бытность свою стажером он с начальником ехал на стареньком «козле» по Беломорью, а поскольку начальник был изрядно пьян, то неловким движением он вырвал руль из рулевой колонки.

— Да вы что? — поразилась Катя.

Капитан довольно ухмыльнулся.

— И что же вы сделали?

— Да ничего, остановились. Оказалось, рычаг прогнил, так я вместо него палку вставил, и поехали дальше.

— И эта машина поехала? С палкой?..

— Я ж вам говорю, гениальная машина.

Они проехали место, где пятнадцать лет назад в последний раз видели Сашку, и капитан указал на дерево, которое кто-то из местных упрямо украшал разноцветными лентами и лоскутами. Отсюда был виден и остов сгоревшего дома Николая Бурцева.

— Какая ужасная история, — вздохнула Катя, — до сих пор не могу поверить… В двадцать первом веке можно погибнуть от лап медведя!

— Знаете, — сказал капитан, — я этого Николаю не говорил, смысла не видел, но мне патологоанатом сказал, что она больная была. Пару месяцев он ей давал… Зверь такое может чувствовать, понимаете?.. Потому и нападает.

— Что с ней было?

— Патологоанатом сказал, на саркому похоже. Опухоль в позвоночнике.

Задорно подскакивая, «козел» миновал заправку, где неизвестные избили Михаила, и вскоре подъехал к развилке, от которой расходились рукава проселка. Машина повернула налево, остановилась у места, где был найден брошенный мотоцикл, и капитан заглушил мотор.

Они с Катей выбрались из машины, подошвы их ботинок оставляли отчетливые следы на влажной глине.

— Вы думаете, отсюда Марта пошла пешком к трассе? — спросила Катя.

— А вы как думаете?

— Трасса там, — Катя махнула рукой, — представляете, как она испугалась, когда уронила мотоцикл? Я сомневаюсь, что она пошла по дороге… Она свернула в лес.

Капитан хмыкнул:

— Это не просто лес, это заказник. Сорок тысяч гектаров.

— Она этого не знала.

— Ну и что вы предлагаете?.. Искать ее в заказнике? Это смешно.

— Почему?

— Если даже все так, как вы говорите, она там уже четырнадцать дней. Без еды, без воды. Без опыта выживания в диких условиях.

— Мы можем просто войти в лес… Вдруг обнаружим какие-то ее следы? Тогда хотя бы будем знать, что она там, и вы сможете организовать поиски с собаками…

Капитан принялся обстоятельно убеждать Катю, что углубляться в заказник без необходимого снаряжения опасно. Он, во всяком случае, точно туда не собирается. Это не игрушки, дамочка, это не подмосковная рощица возле железнодорожных путей, это лес, в котором водятся дикие звери. Охраняемые, между прочим, государством.

— Вы на себя-то посмотрите! — воскликнул он, поворачиваясь спиной к лесу. — В маечке в этой вы в заказник собрались? А если клещ? Это самое невинное вообще-то. Хотите боррелиоз? Серьезно?

Катя побледнела, будто вдруг осознала всю опасность, о которой разливался капитан. Вскинула руку, призывая к тишине:

— Слышите?

Капитан прислушался.

— Нет.

— Как будто собака лает…

И в следующую секунду Катя опрометью бросилась в лес, а капитану ничего не оставалось, как кинуться следом.

Он едва поспевал за длинноногой Катей, но, несмотря на всю очевидную бессмысленность этой вылазки, бег за бодрой женщиной в лосинах доставлял капитану какое-то даже удовольствие. Они бежали минут десять, пока это было возможно, пока лес не стал теснее и темнее. Катя остановилась и перевела дыхание. Капитан подошел к ней.

— Никто тут не лает, — сказал он, вытирая пот со лба.

— Я точно слышала.

Капитан попытался убедить Катю вернуться на дорогу, пока они не нахватали клещей, но Катя упрямо продиралась сквозь кустарники. Она порвала майку, зацепившись за торчавшую ветку, и теперь капитан мог оценить ее стильный черный лифчик.

Минут через сорок Катин запал поиссяк, и когда она уже повернулась к капитану, чтобы выразить сомнения в лае, который услышала, лай раздался снова.

Капитан остановился. Он тоже услышал.

Катя замерла. Слух у нее явно был гораздо лучше, чем у капитана, но ориентироваться по звуку она не умела. И хотя таинственная собака теперь была определенно ближе, но откуда именно доносится лай, Катя понять не могла.

— Успокойтесь! — велел капитан.

Тяжело дыша, Катя повиновалась. Теперь они шли рядом, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, пока лай вдруг не раздался совсем рядом. Капитан свистнул. Еще раз и еще, и между деревьями замелькал пес — крупная серая лайка.

— Черт! — воскликнул капитан. — Это Сайгон!

Пес слабо вильнул хвостом, однако к людям не подошел. Снова залаяв, он кинулся обратно. Катя с капитаном бросились за ним.

Лес расступился, впереди открылось ущелье. Пес стоял у непонятной кучки на берегу и скулил.

С изумлением капитан осознал, что это человек. Девушка. Правда, совершенно не похожая на ту, чье фото висит во всех полицейских управлениях нашей родины.

Откровенно говоря, она и на девушку-то была не очень похожа, скорее на скелет, выкопанный из могилы.

В чувство капитана привел крик Кати, уже склонившейся над скелетом:

— Помогите мне! Она жива!

И капитан рванулся вперед, подхватил на руки невесомое тело и понес обратно, через лес, к машине, под нескончаемый поток бессмысленных слов, извергавшийся из Кати Беляевой. Они выбрались на дорогу, капитан положил девушку на заднее сиденье, втолкнул туда же Катю, Сайгон сам запрыгнул на переднее пассажирское. «Козел» взревел, тронулся с места, и Катя разрыдалась.

— Мы нашли ее! Нашли! — захлебываясь, шептала она.

И в этот момент, рядом с двумя женщинами, одна из которых с таким идиотским упорством искала другую, капитан испытал чувство какого-то странного, нелогичного и полного преклонения перед тем, что самому ему было не дано.

— Это вы ее нашли, — сказал он.