Плыли весь день без приключений, а учитывая то, как он начался, Ив была этому рада. Первая вечерняя вахта досталась ей, вернее она выбила это право у Рори и Ламфа, которые опять взялись играть в бебиситтеров и упорно укладывали её спать. Ив пообещала себе, что по возвращении Киллиану несдобровать за накручивание всех и вся без особого на то повода.

Она в который раз перепроверила курс, и убедившись, что шлюпка плывет строго на запад, устроилась в углу за столом, оперевшись спиной на стену и вытянув ноги на скамье. Ив потихоньку достала плеер и включила один из своих любимых треков. Она сделала этот выбор не задумываясь, автоматически, и только потом поняла, как он сейчас кстати.

Мама часто напевала Ив эту песню на древнем языке вместо колыбельной и рассказывала, что она написана на стихи допотопного поэта, Мартина О’Диреана. Слова были простые, даже Ив с её не самым блестящим знанием языка их понимала. Хотя этот О’Диреан умер раньше, чем весь его мир рассыпался в прах, она представляла себе, как поэт сидит один у огня и вспоминает остров, каким он был до Потопа. Он рассказывает о том, что, несмотря ни на что, он смог бы найти покой, хотя бы и недолгий, среди своих людей, на своем острове среди моря, гуляя по его побережью, с утра до вечера, с понедельника до субботы, но только там, дома, на западе. Что он смог бы найти покой только среди своих людей, вдали от сердечной боли, от отчаянных мук ума, от безрадостного одиночества, от грубых речей – там, дома, на западе…

Музыка наполняла Ив спокойствием, а мысли текли неспешно, как окутанные сумерками воды океана за бортом. Остальная троица кое-как разместилась на полу. Ив подозревала, что оба её рыцаря будут бдить и попытаются не заснуть, но денек выдался тяжелый, так что, поворочавшись немного, Рори всё-таки вырубился и дышал уже тихо и ровно. Ламфада уступил свой спальный мешок Але и лег в проходе рядом с ней, головой к ногам девушки, но еще не спал, а то и дело гремел костями, с глухим стуком утыкаясь длинными руками и ногами в стены, скамьи и ящики. Неужто его так из-за этой Алы пробрало?

Ив уговорила её надеть свою запасную пару джинсов, футболку и свитер, а вот проблему обуви так легко решить не удалось, ограничившись носками потеплее опять же из ивиного гардероба. Выглядела она во всём этом не так эффектно, как в белом платье, зато удобно и кровью не заляпана. А Лафм не отрывал от нее глаз, даже если бы она вырядилась в мешок из-под этих, как же их, ну таких старых штук, которые менять приходится постоянно в машинном отделении… точно, масленых фильтров. Вот же, фоморы подери, слова разбегаются, как пыхтуны при виде пожарного шланга.

Хотя что с того, что у нее периодически провалы в памяти случаются? С кем не бывает? Килли сам после суток на вахте или когда с главами кланов за стаканчиком-другим засидится такое порой несет, что даже невозмутимая Молли ей потом жалуется. Но ничего, ему можно, он же капитан! А она значит пару каких-то слов дурацких забыла, пару имен из детства не смогла вспомнить и уже «свистать всех наверх», у Ив мозги поджарились.

Зато она до сих пор, слово в слово помнит все истории, что ей мама рассказывала и почти всё, что когда-либо в книгах прочитала про их остров, именно их, настоящий, а не тот, каким его сделали, присвоив себе, горожане. Они разделили землю острова на сектора и присвоили каждому порядковый номер, как заключенным в тюрьме. Только вот земля никогда никому не принадлежала, даже народу из сидов, и она сама решает, какой быть и как называться.

Мысленно или когда закрывала глаза, Ив, могла представить остров таким, каким он был прежде, с его густыми лесами, чистыми звонкими реками и широкими изумрудно-зелеными полями. Она знала названия его пятин, исконных областей: Улад, Коннахт, Мунстер, Лейнстер и, конечно, Мид. Знала их диннхенхас, предания о том, почему так называется каждая из пяти главных дорог, каждое, из пяти священных деревьев, каждый из пяти заезжих домов, как зовут каждого из пятерых мудрецов и многое другое.

Иногда ей казалось, что эти истории вытесняют из её мозга всё остальное, не столь важное и существенное. Будто в её голове уже не хватало места для всего сразу: мира её настоящего со всеми его сложными схемами, технологиями, механизмами, и мира того, ушедшего, безвозвратно потерянного мира прошлого, где правили мудрые боги, совершали свои подвиги герои и жили простые честные люди.

Если бы Ив не была такой упрямой, она бы даже смогла признать, что чувствует, как некоторые воспоминания постепенно ускользают, утекают, как прохладный морской песок сквозь маленькие детские пальчики в тот день, когда они с мамой и Килли бегали по отливу, брызгаясь водой, искали актиний, а потом уставшие сидели на берегу и строили песочные замки.

Если бы она была честна с собой и попыталась вспомнить лица родителей во всех подробностях, как часто делала это в детстве, то поняла бы, что черты их уже начали погружаться в туман забвения. Она еще помнила, что у мамы была родинка над губой и небольшой шрам у правого глаза, который прятался в лучиках мелких морщинок, когда она смеялась. Но Ив уже не смогла бы, не глядя на фотографию, вспомнить, каким был её нос, с горбинкой или без, а губы, полные или тонкие? Лицо отца и вовсе расплывалось, будто в линзах подзорной трубы со сбитой резкостью, зато вспоминались руки – широкие, сильные, крепкие, как ветви дерева.

«Нет ничего важнее этих слов, – говорила ей мама, читая вечером старую потертую книжку в буром переплете, – это – наше наследие. Когда-нибудь нас не станет, а остров всегда будет меняться, перековываясь в руках новых правителей, но эти истории останутся. Они смогут наполнить жизнью любой мир, даже самый жестокий и страшный. Они волшебные, но не потому, что заселены феями и леприконами, а потому что меняют каждого, кто их слышит, заставляют поверить в чудеса…»

И Ив верила. Она ждала чуда каждый день после того, как два самых дорогих человека исчезли из её жизни. Она знала, что-то должно произойти, сдвинуть с мертвой точки всю окружающую её реальность, и когда «Темра» вышла в открытое море, Ив поняла, что это уже происходит и происходит именно с ней, а не в сказке.

Она невольно взглянула на такую же как у нее растрепанную рыжую голову спящего Рори. Каково ему? Страшно, горько, обидно? Это она идет, будто по давно выбранной, прочерченной и сверенной дороге, чувствует, что попала в поток, который несет её к долгожданному чуду, а вот ему приходится очень туго.

С каждым днем она всё больше привязывалась к нему и всё больше уважала за непростой выбор, что ему пришлось сделать. Смогла бы она сама вот так взять и разглядеть за красивым фасадом своей привычной удобной жизни её жуткую, жестокую изнанку? Хватило бы у нее духу не спрятаться, как актиния в песок, а попытаться дать отпор, зная, что враг практически непобедим, всё против тебя, и шанс на успех – один на миллион?

У Рори были мать и отец, Город, в котором он вырос, и от всего этого он отказался. Поверил ей или сам почувствовал, где правда, когда впервые попал на «Темру»? Всё-таки странно, что её дом, такой привычный и знакомый, отплыл от берега и стоит теперь посреди океана.

«Темра» всегда была пристанищем для тех, кому стало невмоготу, кто больше не мог оставаться в городе. Ив много раз слышала чудны́е истории того, как люди попадали на лайнер. Один увидел чайку и решил догнать её, а птица привела его к тайному проходу в стене и сопровождала до самого корабля. Другая в отчаянии отправилась в порт, решив свести счеты с жизнью, но увидела огни «Темры», которые провели её сквозь тьму, а затем подарили друзей, семью, смысл жизни, счастье.

Иногда, Ив была в этом уверенна, новых людей приводили сами сиды. Старушка мисс Уолш, бывшая до Потопа заядлой кошатницей и даже состоявшая в какой-то организации по защите прав животных, рассказывала, что её к «Темре» привел огромный черный кот с необыкновенно умными, выразительными глазами, как пить дать кат-ши. Власти Города отобрали у неё всех питомцев и отправили «на переработку». От пережитого потрясения бедная женщина совсем потеряла себя, она рыдала днями и ночами, перестала есть и начала, как она сами призналась, сходить с ума. Но тут появился этот кот и ласково, на настойчиво стал звать её пойти за ним. На «Темре» она стала присматривать за всеми местными хвостатыми, которых на корабле было не меньше пары десятков, помогала биологам и вообще оказалась незаменимы членом их большой разномастной семьи.

Или вот взять О’Брайена. Он хоть и стал сейчас главой собирателей и невыносимым задавакой, восемь лет назад был выловлен рыбаками в открытом море на каком-то утлом куске древесины, который и лодкой-то назвать стыдно. Он тогда был не старше Ив и решил удрать с острова, потому что его родители были ужасными людьми, работали на каком-то сверхсекретном заводе и, по его словам, творили страшные вещи.

«Темра» будто притягивала к себе будущих жильцов, была, и в этом сравнении Ив находила особенную иронию, островком настоящего мира среди черного океана негативной энергии. Ив как-то так его себе и представляла. У корабельщиков было море – мягкое и ласковое, сильное и вольное, кормящее и дающее, а там, у застенников своё, только его мертвые чернильные воды текли в душах, в сердцах и головах людей. Они стирали, вымывали из их душ последнее, что осталось им после несчастий и бед, принесенных Войной – любовь и поддержку близких. Спасенный от Потопа остров затопило негативной энергией, от которой Ив мечтала когда-нибудь его избавить.

Почти у всех homo negans глаза были затуманены этой энергией, делающей их бесцветным и бесчувственным. Во взгляде Рори страшной пелены не было, и потому Ив с самого начала так боролось за него и надеялась на него. Кто знает, что еще увидел Маэл тогда в пламени очага, и что на самом деле им вместе суждено пройти.

Буквально за день до смерти друид сказал ей еще кое-что. «Настанет время, когда от успеха вашего общего с этим мальчиком дела будет зависеть очень много. И вот о чем я хочу тебя попросить, юная Ив МакНамара: не беги впереди кормы, не лезь на рожон, и дай каждому из твоих спутников совершать то, для чего они призваны. Я знаю, что ты готова взвалить на свои плечи сколь угодно тяжелую ношу, но великие дела не совершаются в одиночку. Даже в сказаниях у героя всегда есть помощники, будь то народ из сидов или просто верные друзья».

Вдруг лодку наполнил пронзительный звук тревоги, а на панели управления загорелась красная лампочка. Ламфада тут же вскочил и метнулся к приборам.

– Так я и знал, – прошипел он сквозь зубы, глядя на круглый монитор.

– Что это?! – спросила вырванная из размышлений Ив.

– Погоня…

* * *

Рори заметил, что его пробуждения в этом путешествии становятся всё менее приятными. То Ламфада в ухо наорёт, то он свою вахту проспит, а теперь вот вроде только задремал, а в шлюпке уже верещит сирена, а также Ив с Алой. Причем тревожный сигнал, установленный предусмотрительным технарем, заставить умолкнуть оказалось намного проще, чем накинувшихся на Ламфа девиц.

– Какая погоня, кто ещё может за нами гнаться?! – возмущалась Ив.

– Это они, да? Скажи мне сразу, они пришли за мной? – всхлипывая, вопрошала Ала.

– Опять ты со своими конгерами, да успокойся уже! – накинулась на и без того паникующую девушку Ив.

– Всё как сказала жрица, «придут во гневе и пожрут нечестивцев»! А теперь и вы пострадаете за моё отступничество! Отдайте меня им, выбросьте за борт, я не хочу, чтобы они растерзали и вас!

– Вот уж действительно надо было пять раз подумать, прежде чем брать на борт такую паникершу! Это, наверное, просто косяк селедки или трески, правда же, Ламф?

– Перестань на неё кричать, Ив, ты её еще больше пугаешь, – встрял Рори.

– Да замолчите вы или нет?!! – взревел Ламфада. – Я своих мыслей не слышу, не то чтобы приборов!

Девчонки мигом смолкли и замерли в изумлении. Рори тоже настороженно смотрел на друга, потому что, если не считать тот инцидент с пистолетом, еще не видел его настолько вышедшим из себя. И самое неприятное, что сейчас в его глазах не было и намека на невменяемость. Он был собран, сосредоточен и, кажется, немного напуган.

– Так, видите эти точки? – он ткнул пальцем в монитор, – Я не знаю что это, но их много и они движутся за нами по пятам. И нет, это не совпадение, если мы отклоняемся от курса, они следуют за нами, как привязанные, как будто идут по следу. Думаю, что Ала права и это всё-таки конгеры, но не вся голодная орава, а штук сто избранных охотников.

– И что мы можем сделать? – спросил Рори, с ужасом представив, как в темных океанских водах за ними следуют угри, неотвратимо, как выпущенные из лука стрелы.

– Оружия у нас практически нет, да и стрелять по рыбам – не самая умная затея, – высказалась Ив уже более спокойно. К счастью, в критических ситуациях она моментально переставала кричать и возмущаться и соображала быстрее, чем сам Рори.

– Это точно, – подтвердил Ламфада, – но пока вы тут вопели, я кое-что прикинул. При том, что скорость шлюпки я уже выставил на максимум, а отрыв продолжает сокращаться, можно рассчитать, что они нагонят нас максимум через, – технарь на секунду задумался, глядя на показания приборной панели, – двадцать-двадцать пять минут. Теоретически, за это время мы можем установить защиту.

– Только не говори, что в твоей патлатой голове есть план и на случай атаки конгеров?

– Нет, Ив, но в моей патлатой голове есть одна идея, которая, если всё сделать правильно, поможет нам избавиться от непрошеных гостей. Помнишь, в прошлом году в наш улов повадилась совать свой тупой нос старая шестижаберка?

– А, мисс Кошелка! Да уж, помню, как рыбаки ругались на чем свет стоит из за порванных сетей. По-моему, она была настолько древняя, что почти ослепла и один ряд зубов у нее точно вывалился. Охотиться сил не было, так она наши сети и потрошила.

– Ну да, а как я её отвадил знаешь?

– Неа, но уверенна, что как всегда придумал какую-то свою гениальную штуковину, и все были счастливы, а ты обзавелся дополнительной пачкой какао или чая, так?

– Примерно так, а в процессе решения этой проблемы я выяснил, что акулы ужасно чувствительны к электрическим полям. У них есть своя электросенсорная система, по которой можно вдарить импульсом, а если ты его источник, то никакой Кошелке не захочется к тебе приближаться.

– Но конгеры же не акулы…

– Это я заметил, спасибо. Но у морских угрей, как у всех рыб, есть боковая линия.

– Чего?

– Это скопления таких суперчувствительных клеток, рецепторов, которые реагируют на движение, вибрации воды. Сдается мне, угри с такой сейсмосенсорной системой тоже недолюбливают сильные электрические импульсы.

– То есть ты точно не знаешь?

– А ты заметила у меня здесь полный доступ к нашей БД? А помнишь ли ты тот знаменательный разговор с твоим братцем, в котором он мне недвусмысленно запретил брать с собой какие-либо данные, способные, попади они к застенникам, поставит «Темру» под удар?

– И ты такой взял и послушался?!

– Конечно нет, – ухмыльнулся Ламф. В процессе разговора он уже успел включить ноут и воткнул в него какой-то хаб с множеством ответвлений, на концах которых болталась пара флешек, как щупальца покалеченного осьминога. Он достал из кармана ещё одну, зеленого цвета, подключил к отростку и застучал по клавишам.

– Я слил пару разделов, которые могут пригодиться в дороге, включая данные по флоре и фауне, надо проверить исходники, но у меня тут всё закодировано, так что это займет пару минут.

– Ну что ты, не торопись, у нас же их целых двадцать, – саркастически прокомментировала Ив.

– А вы не тормозите и доставайте нужные запчасти. Давай Ив, бери сумку с синей полосой, ага, вот эту, третий карман справа, да, именно он, доставай камеру.

– Что, устроим фотосессию?

– Почти. Рорс, в красном ящике рядом с тобой достань паяльник, это такая длинная штука с желтой ручкой и шнуром, и коробочку с припоем железную, она рядом с ним лежит, ага.

Постепенно на столе появились: медная проволока, переключатель, блок питания, электронный циферблат, подозрительно похожий на тот, что Рори еще недавно каждый день наблюдал на своем эмобраслете, и еще какие-то детали. Допотопный фотоаппарат был раскурочен, Ламф достал оттуда только небольшую штуку, прохожую на жука с рогами. Еще через пять минут всё уже было спаяно, соединено и прикручено.

– Поздравляю с рождением первого в ваших беспросветно далеких от высот науки и техники жизнях генератора электрических импульсов, – с нервным смешком выдал Ламф.

– А как мы его наружу вытащим, отсюда-то наверное не пробьет?

– А тут как раз вступаешь ты, Рорс. Я утрамбовываю наш ЭМИ-генератор в герметичный силиконовый чехол, а ты поднимаешься наверх, свешиваешься за борт и крепишь его как можно ниже, на уровне воды. Осталось его откалибровать, и наш отпугиватель конгеров готов.

– Почему Рори, почему не я?! – возмутилась было Ив.

– Ты тоже идешь, будешь его держать и в случае чего не дашь свалиться за борт, весьма ответственное задание, – парировал Ламф. Ив злобно зыркнула на длиннорукого, но лишь демонстративно глубоко вздохнула в ответ, показывая, что терпит его издевки только ради благого дела.

Снаружи дул ужасный ветер, и Рори пожалел, что не надел куртку. Сначала он попытался закрепить пакет с устройством, перегнувшись через борт, но мешало ограждение.

– Придется подлезть, – отрывисто сказала Ив, которая, как и он, дрожала от пронизывающего ветра и холодных брызг, то и дело колющих лицо и руки, и поэтому стучала зубами и заикалась.

Тогда Рори распластался на крыше шлюпки, а Ив вцепилась немеющими от холода руками ему в ноги, как краб клешнями.

Пальцы у него тоже уже успели порядком окоченеть, поэтому опуская ладони в воду, Рори почувствовал неожиданное тепло. Он накинул петлю, идущую от уголка гермопакета, на запястье, и в который раз подумал, что несмотря ни на что, скучает по тому чувству спокойствия, надежности, поддержки, которое у него всегда связывалось с маленьким браслетом на руке.

– Да, так получится, давай тюбик, Ив!

Он протянул вторую руку за клеящей пастой. Ламф выдал им её с приказом беречь и использовать очень осторожно. Она намертво приклеивала друг к другу всё, с чем соприкасалась, включая кожу.

– Только аккуратно, смотри не останься болтаться за бортом с приросшей к шлюпке рукой, я тебе еду сюда таскать не буду, – «подбодрила» его Ив.

Он выдавил крест-накрест две полоски пасты на плотный полупрозрачный силикон, под которым скрывались провода и другие детали механизма, прямо как скелет в личинках конгеров, о которых рассказывал технарь. Плотно прижав пакет к борту он для надежности подержал его некоторое время.

– Давайте скорее! – прокричал Ламф изнутри шлюпки, – у нас не больше восьми минут!

Шей и Рори забрались в шлюпку, люк захлопнулся, и вся команда собралась у приборной панели. Даже Ала, до того молча наблюдавшая за общей суматохой и беззвучно двигающая губами, моля своих жестоких богов о милости, подошла и впилась красными заплаканными глазами в монитор.

Теперь, когда угри подплыли близко, их было отчетливо видно на втором экране с 3D-проекцией. Даже воссозданные бортовым компьютером модели надвигающихся тварей вызывали безотчетный страх. Казалось бы, что они могут сделать прочному корпусу шлюпки? Но почему-то ни у кого даже не было сомнений в их опасности. Будто несущиеся на них извивающиеся вытянутые тела и впрямь обладали сверхъестественной силой порождений злобного подводного змея. Честно говоря, Рори предпочел бы не проверять так ли это на практике, и, судя по всему, Ламф был того же мнения.

– Ну, получайте, змеёныши, – технарь нажал кнопку, беспроводной сигнал отправился на устройство и от шлюпки в сторону конгеров прокатилась волна, потом еще одна, и ещё.

Рори не мог этого видеть, но очень живо представил, как дрогнули ряды черных бестий, как они рассыпались, ошеломленные невидимым ударом. Он почувствовал их злость, злость оттого, что добыча не просто позволяет себе отбиваться, но, невиданное дело, второй раз за день ускользает от них!

– Работает, Ламф, работает! – закричала Ив и на радостях крепко обняла длиннорукого.

Подкрашенные красным червячки на экране смешались. Рори заметил, что один попытался продолжить погоню, но отпрянул при следующем ударе волны. Рыбины сдались не сразу и предпринимали периодические попытки нападения, но с каждым новым импульсом ЭМИ-генератора преследователей становилось все меньше.

– Ты смог, ты прогнал их… – прошептала Ала восхищенно, и теперь настал черед Ламфады краснеть под восторженным взглядом девушки.

– Согласен, ты наш спаситель, Ламф, – похвалил друга Рори.

– Вы тоже молодцы, мы все отлично справились, – смущенно пробубнил Ламф, хотя было видно, что ему приятно такое внимание, особенно со стороны Алы.

Но оказалось, что расслабляться в этом путешествии им вовсе не стоит. Не прошло и получаса, как сигнализация Ламфа снова сработала.

– Вернулись?! – встревожилась Ала.

– Нет-нет, не бойся, – успокоил её Ламф. – Он щёлкнул кнопкой, и в шлюпке стало тихо. – Земля, ребят. Я поставил сигналку и на тот случай, если мы опять все заснем, а на обозримом приборами расстоянии появится суша. Ну чтобы не получилось, как в прошлый раз.

– Значит Остров, – голос Рори прозвучал сдавлено. Он ждал и страшился встречи с ним, в тайне от самого себя испытывая облегчение от постоянных задержек.

– Ну, остров, это точно, вопрос в том, какой, – заметила Ив.

* * *

«Огонек» бесшумно вошел в небольшую бухту, которую Ламф счел наиболее подходящей для швартовки: не очень крутой берег, каменистое дно. «Муху» выпускать не стали, уже стемнело и толку от нее было бы не много. Бортовые часы показывали девять вечера.

– Ну что, будем высаживаться или подождем до утра?

– А ты сможешь спать, Ламф, не зная толком где мы и что нам может здесь угрожать? – в голосе Ив не было и тени привычного насмешничества.

– Если честно, вряд ли.

– Я тоже, – согласился Рори.

– Тем более что, судя по гидролокатору, берег сильно изгибается, значит это залив, хотя может и опять какой-то мыс или осколок суши, их до потопа много вокруг большого острова было разбросано, – добавил технарь.

– Смотрите, похоже там грот, – Ив ткнула пальцем в экран.

– Отлично, в нем и пришвартуемся, мало ли, что нас здесь поджидает.

Небо было безоблачным, лАла и звезды разлились по волнам бликами чистого жемчужного света. Они медленно, на малом ходу вплыли под величественную арку грота, будто в огромный храм древних богов. Прожектор на носу шлюпки разрезал темноту, как нож масло. Встали на якорь, вылезли на крышу и надули резиновую лодку, на которой можно было дойти по мелководью до самого берега.

– Слушай, а ничего, что мы вот так шлюпку тут оставим? Никто не залезет? – обратился Рори к Ламфаде, который что-то рассовывал по своим многочисленным карманам.

– Обижаешь. Чего думаешь я тут столько вожусь? Во-первых, к люку я приладил магнитный замок, пульт-открывашка вот он, а во-вторых, заблокировал панель управления, так что даже если кто-то сюда чудесным образом проникнет, мотор завести не сможет.

– А что с обувью будем делать? Ала же босиком не пойдет, там камни, – напомнила Ив.

– Точно! – Ламф картинно стукнул себя по лбу и откинул крышку скамьи, бывшей также ящиком для походного скарба. Покопавшись немного, он извлек оттуда новехонькие резиновые сапоги, такие же оранжевые, как сам спасательный бот. Размер правда был на ногу раза в два больше, но девушка послушно надела предложенную пару, кротко поблагодарив своего благодетеля.

Вообще она теперь только что в рот к Ламфаде не заглядывала, во всем его слушалась и внимала каждому его слову с умилительным выражением лица, вызывавшим ехидное хмыканье Ив.

– И на вот, хвост собери, а то еще в воду шлепнешься, когда волосы в глаза лезть станут от ветра, – посоветовала Ив, протягивая одну из своих резинок.

Через какое-то время все наконец-таки собрались, упаковались в теплые куртки и благополучно доплыли до берега. Рори, правда, опять выставил себя полным лузером, потому что не умел грести веслами, но Ламф быстро разъяснил ему что к чему, и дело пошло на лад.

Они вытащили лодку из воды и оставили подальше от линии прибоя, а сами зашагали по камням направо вдоль берега где, судя по данным длиннорукого, должен был быть более пологий склон.

– А у нас что, нет фонарей поярче? – спросила Ив, в очередной раз споткнувшись о булыжник и помянув недобрым словом какого-то Октриаллаха, который их, по её мнению, сюда набросал.

– Есть, но ты уверенна, что хочешь сиять как гардовский прожектор, не зная, что может на этот свет прилететь?

Минут через пятнадцать команда «Огонька» стояла, вглядываясь в уходящую вдаль темноту острова. Камни под ногами сменились мягким мхом и куцей травой.

– Выключи-ка ненадолго фонарь, Ламф, – попросил Рори. – Глядите, там как-будто костер вдалеке.

– Похоже на то, – подтвердила Ив.

– Ну что, пойдем туда? – будничным тоном осведомился технарь.

– А вдруг там разбойники, людоеды… демоны?

– Не переживай, Ала, Ламф у нас и не с таким справлялся, знала бы ты, на что он способен ради банки допотопных консервов, например! А тут пока ничего страшного я не вижу. Да и мы с Рори чай не рыбья требуха, – отшутилась Ив, хотя голос её выдал пару непривычно высоких нот.

Они медленно продвигались к источнику теплого красно-желтого мерцания. Оказалось, что без фонаря идти даже удобнее. Глаза быстро привыкли к тусклому серебристому свету луны и звезд, а местность вокруг была практически ровной, с редкими валунами и кочками, которые удавалось заметить заранее.

– Выглядит как дом, но почему-то без дверей, – прошептал Рори.

– И крыша какая-то странная, неровная и поблескивает, – также тихо произнесла Ив.

Они почти вплотную приблизились к строению из неотесанного серого камня. Начал накрапывать редкий дождик, а в широком дверном проеме виднелся очаг с подвешенным над ним котелком. Можно было даже услышать мягкое потрескивание горящего торфа и бульканье какого-то варева. Пришельцы замерли, не решаясь ни войти, ни позвать хозяина этого странного жилища.

Неожиданно благостная картина домашнего уюта была заслонена темной фигурой, занявшей почти всё пространство отсутствовавшей двери.

– Проходите, дорогие гости, я давно жду вас, – изрекла тень густым глубоким басом и отступила внутрь дома.

* * *

– И что, на острове никто кроме вас не живет?

Ив сидела ближе всех к очагу, и казалось, что отсветы пламени гладят её лицо и руки, а рыжие ресницы и ареол распушенных волос выглядели такими же огненными, как с треском вылетающие жаркие искры.

– Нет, здесь никто не живет, но сюда устремляются, чтобы умереть, – отвечал человек, представившийся им как Ясконтий и дружелюбно предложивший обогреться и разделить с ним скромную трапезу.

«Так, еще один сумасшедший, мало было нам угрепоклонников» – прочел Рори на лице Ив. Кажется, хозяин дома тоже заметил скептическое выражение лица девочки и испуг Алы.

– Не страшитесь, мои юные друзья, вы первые люди за много лет, что ступили на землю этого острова, обычно же он сокрыт в тумане и дорогу сюда знают лишь рыбы, птицы и, конечно, мои друзья, гиганты морских глубин.

– Случаем, не конгеры? – с плохо скрываемым вызовом осведомился Ламф. С появлением в их команде Алы он и впрямь вошел в роль героя, смелого защитника слабых.

– Нет, эти хищники сюда не заплывают.

– Тогда кто же? Не поймите нас превратно, просто после недавних событий мы несколько насторожено относимся к появляющимся откуда ни возьмись островам, – пояснил технарь.

– Расскажите же, что случилось с вами на пути в мою обитель, – мягко увильнул от вопроса Ясконтий.

Он выглядел как один из тех людей в книге, картинками из которой были расписаны руки Ламфады. Из-под скрывающего практически все тело длинного вылинявшего балахона выглядывали тонкие руки и ноги с огрубевшей посеревшей кожей, а голова на длинной шее с острым торчащим кадыком выныривала из вытертого, кое-где надорванного ворота рясы.

Возраст его было невозможно определить, как у старого тиса со сгнившей сердцевиной нельзя посчитать кольца. На вид Рори дал бы ему не больше пятидесяти, но во взгляде Ясконтия таилась глубокая мудрость, какая зыбится в глазах древних стариков. Кое-как остриженные волосы (он явно сам орудовал висевшими на стене большими ножницами) были светлыми, соломенными, а в таких и седину-то до поры совсем не видно.

Обычно Ив никому не спускала таких ответов вопросом на вопрос, но тут почему-то принялась подробно, с чувством и длинными лирическими отступлениями, в которых описывала реакцию на события то одного, то другого члена их команды, рассказывать о пережитом днем приключении.

Невольно Рори и сам заслушался, будто бы и не был свидетелем и участником бегства от конгеров, а внимал строкам из старинного иммрама. Ив проделывала со словами совершенно неимоверные вещи, как Ламфада со своими шнурами и кодами. Подмечала каждый невольно оброненный взгляд, вырвавшийся вздох, узнаваемо передавала манеру речи и жесты любого, о ком говорила. Даже жрица, хотя Ив была ни малость на неё не похожа, выглядела в её исполнении до дрожи устрашающе, особенно когда девчонка встала, и завернувшись в одеяло изобразила воздевшую руки к небу черную женщину. Тень на стене была точь в точь похожа на страшную фигуру с извивающимися в ее руках конгерами, так что Ив даже инстинктивно сжалась и придвинулась поближе к Ламфу.

Пока цветные стеклышки истории складывались перед слушателями в наполненный теплым светом очага витраж, красочно изображающий картину произошедшего, Ясконтий бесцветной тенью ходил меж ними, подавая тарелки с густой похлебкой и кружки с ароматным травяным напитком, щедро сдобренным мёдом. Никто не отказался от предложенного угощения, и даже Ив, делая паузы в самых напряженным местах, отхлебывала глоток другой из шершавой глиняной кружки.

– И так благодаря находчивости нашего длиннорукого героя и слаженной работе всей команды, мы во второй раз спаслись от стай «черной смерти», как назвал бы конгеров любой, кто видел их кровожадные орды.

В завершении она многозначительно обвела всех взглядом и принялась за еду. Рори встрепенулся, будто очнулся ото сна, а Ала наоборот заснула, положив голову на плечо Ламфады.

– Оставайтесь-ка вы у меня, отважные странники, выспитесь и восстановите силы, – промолвил Ясконтий. – Мне пора отправляться в обход своих владений. Вы же как раз сможете разместиться на тех самых тюфяках, на которых сейчас и сидите. Вчера ветер напел мне, что приближаются гости, и я набил мешки свежей мягкой соломой и птичьими перьями. Одеял на всех не хватит, но очаг дает достаточно тепла. Я вернусь к вашему пробуждению, а теперь, отдыхайте.

С этими словами он вышел из дома, а убаюканные теплом и рассказом путешественники без лишних возражений разместились на вытянувшихся вдоль стен самодельных матрасах. Рори было подумал, что стоит обсудить безопасность такого ночлега, но Ала уже спала, а Ламф преспокойно устраивался рядом. Ив тоже не высказала возражений, кроме тех, что она не калека и в одеяле не нуждается, раз их всего два. В итоге кусок шерстяного полотна неопределенного цвета достался Рори, но когда Ив ровно засопела, он встал и бережно её накрыл.

Чуть ли не впервые с того дня, как Рори покинул Город, он спал без кошмаров и не вскакивал, как обычно, два-три раза за ночь, переводя дух и радуясь спасительной реальности. Потому утром, проснувшись от аппетитного запаха жарящейся яичницы, он был в прекрасном настроении и чувствовал себя как никогда отдохнувшим.

Хозяин лачуги, ставшей для путников настоящим гостеприимным заезжим домом, как и обещал, вернулся и уже готовил еду для гостей. Неужели он совсем не спал? Его лицо выглядело еще более бледным и осунувшимся чем вчера.

– Это яйца моих соседок, кайр да казарок, которые не пожалели такого лакомства для наших гостей, – пояснил отшельник, снимая с огня большую, черную от копоти сковороду.

Умывшись в закутке, где стояла пара тазов с водой, показавшейся Рори совершенно ледяной, друзья поели, сидя с тарелками прямо на тюфяках, как и вчера вечером. Стола в доме почему-то не было. Запивали сытный завтрак тем же травяным варом, который был вкусным даже по меркам чайного гурмана Ламфады, а уж вересковый мёд! Оказалось, что холмы на юге острова поросли этим растением с нежными розовыми цветами, а трудолюбивые пчелы в ульях Ясконтия исправно всё лето собирали сладкий нектар и заполняли соты.

– Даже не верится, что здесь водятся дикие птицы! – нечленораздельно поделилась радостью Ив. Рот её был набит яичницей. – Мы думали они все вымерли, ну кроме разве что чаек, эту наглую братию даже если очень постараться – не вывести, живучие, как тараканы.

– О, наши пернатые братья и сестры во многом разумнее нас, а уж сколько тысяч миль они могут пролететь в поисках места для гнездовья и пищи для птенцов, нам и не снилось! Они не только выжили сами, но помогают теперь выживать и нам, не так ли?

– Ага, я лично им страшно благодарен, – поддакнул довольный Ламф.

– Ну что ж, раз вы, как я с радостью вижу, теперь сыты и полны сил, пришло время познакомить вас с Китовым островом.

Вслед за отшельником они вышли из дома. Первой ахнула Ала, оглядевшись по сторонам и поняв, что крыша их дома выстлана ничем иным, как сушеными рыбьими хвостами. Их острые сдвоенные плавники лежали на скатах внахлест, как черепица, и поблескивали на солнце остатками радужной чешуи.

– Вас удивляет моя кровля? Что ж и мне приходится выживать, но лесов на острове нет, а дерева, выбрасываемого на берег, не хватило бы для такой большой работы. Зато в единственной реке этой земли плещется столько лосося, что острогу можно втыкать в поток с закрытыми глазами, и все равно не останешься без улова.

– А как же дождь? – усомнился Ламфада.

– Вода рыбе не помеха! Хотя здесь я немного схитрил: хвосты скрепил меж собой клеем из рыбьей кожи, а временами приходится покрывать крышу китовым жиром, который не дает влаге её разрушить.

Рори не мог понять, не шутит ли их новый знакомец. Хотя вот она крыша, вот они хвосты, и на голову им сегодня не капало, хотя ночью шел небольшой дождь.

– Я вот и сумки, и ботинки из рыбьей кожи шью, мягче и удобнее во всем свете не сыскать! – с гордостью сказал Ясконтий, демонстрируя на собственных ногах некое подобие сапог того же землисто-коричневого цвета, что и весь его гардероб.

Тут Ала оживилась и, борясь со смущением, спросила, не найдется ли у него лишней пары.

– Просто эти сапоги слишком большие и при каждом шаге как будто норовят специально побольнее впиться в ногу.

– Конечно, бедная, несчастная девочка! – отшельник кинулся в дом и через пару минут вернулся с такой же странной на вид обувью.

Ала с видимым облегчением сняла свои оранжевые сапожищи и надела предложенные, плотно затянув вокруг щиколоток их завязки.

– Спасибо! – просияла она, потоптавшись на месте, – мягко, будто босыми ногами по мху ступаешь.

– Ну вот, – обрадовался Ясконтий, – у меня самого стопа небольшая, но всё-таки чуть длиннее твоей, так что я подложил зимнюю стельку из мягкой шерсти, да и холода не за горами.

– Я очень вам благодарна, – горячо заверила его Ала. – Но я не вижу здесь овец, или вы держите их вдали от дома? Я заметила, что на равнине что-то белеет.

– Нет, овцы да бараны здесь не живут, но у меня есть не только пернатые, но и лохматые соседи. Одна медвежья семья то и дело оставляет для меня клочья отборной шерсти в зарослях ежевики вон за тем холмом.

Рори попытался представить этих соседей и мысленно пожелал никогда с ними не встречаться. Как он помнил из уроков биологии, это были огромные, зубастые, когтистые и чрезвычайно опасные допотопные звери, которые, наверное, просто периодически линяют или цепляются шерстью за колючки, а Ясконтий, видно, совсем не в себе от одиночества, раз считает их чем-то вроде живущих неподалеку родственников.

К счастью, друзья воздержались от комментариев, лишь Ламф притворно закашлялся, чтобы скрыть вырвавшийся смешок. Все-таки Ясконтий оказал им гостеприимство и был очень добр, а что до странностей, то у кого их нет? Ламф просто на себя в зеркало давно не смотрел.

– Сейчас вы поймете, почему этот остров называется Китовым, – произнес их проводник с каким-то внутренним трепетом, и они направились к белеющим вдалеке постройкам. Правда понять, что это на самом деле такое, удалось, только подойдя совсем близко.

Перед ними предстал идеально ровный холм или курган, насыпанный кем-то в незапамятные времена. Вокруг его подножья, безмолвными белыми стажами в два ряда стояли гигантские кости, вкопанные на равном расстоянии друг от друга. Это была опоясывающая весь холм костяная аллея, а её острые пики высотой в несколько человеческих ростов вонзались в небо и казалось, что сам остров оскалился, отпугивая неведомого противника.

Если бы Рори больше запоминал на уроках и меньше надеялся на подсказки визора, он мог бы узнать в белых изогнутых костях китовые челюсти, а в других, массивных и широких – вкопанные носовой частью в землю черепа этих морских гигантов, напоминающие огромных, расставивших клешни крабов.

– Кости великана… – уронила повеселевшая было за время прогулки Ала и прижалась к Ламфаде. Тот обнял девушку за плечи своей чересчур длинной рукой и посмотрел на Ясконтия, ожидая объяснений.

– О нет, это мои оборонительные стены, защита, дарованная мне теми, кто населяет самые сокровенные глубины океана. Это кости китов, приплывших сюда, чтобы упокоиться миром и отдать свою силу во благо.

Вслед за отшельником все четверо поднялись на холм, в центре которого стоял вкопанный в землю валун. Рори сразу заметил, что он весь испещрен резьбой в виде одного единственного повторяющегося символа из трех идущих из единого центра спиралей, трискелиона, как и на его маленьком камешке.

Путешественники молча стояли на вершине и наслаждались красотой раскинувшегося перед ними пейзажа. Изжелта-зеленый ковер осенней травы с редкими выступами серой и рыжеватой каменистой породы покрывал каждую пядь этой одинокой земли и обрывался лишь там, где твердь встречалась с морем. Его воды неспешно колыхались вдалеке, с еле слышным шумом накатывая на берег, но Рори знал, что под натянутым спокойствием стальной глади скрывается великая разрушительная сила, готовая вырваться наружу, как только представится момент.

– Но как эти кости могут тебя защитить, да и от кого? – недоумевала Ив, продолжая хмуриться. – Я так поняла, что на острове больше нет людей, и звери тебя не трогают, а даже наоборот…

– Давайте присядем здесь, дорогие мои гости, и я поведаю вам о своей судьбе, – предложил Ясконтий, указывая на поросшее клевером место подле камня.

– Я не знаю, как зло пришло в наш мир, – начал он свой рассказ, обратив взгляд за горизонт и погрузившись в воспоминания, – но в том краю, где я вырос, говорили, что зло появилось задолго до человека, однако именно человек стал его лучшим другом.

Я плохо помню прошлую жизнь, хотя знаю, что был изгнан из своих мест за проступок, считающийся непростительным. У меня была семья: жена, сын и дочь, но все они погибли. Наша лодка попала в шторм, в котором выжил лишь я, очнувшись на берегу этого острова.

В отчаянии я несколько дней метался по его берегам, надеясь найти своих близких или хотя бы похоронить их тела, но море поглотило всё без остатка. Я клял небо и землю, всех людей и богов, саму жизнь, потерявшую всякий смысл. Обессилев, я забился в какую-то пещеру и погрузился в тяжелый мучительный сон.

Не думаю, что имею право рассказывать вам о том, как обрел свое знание, но проснувшись через три дня я вышел из каменной утробы холма совершенно другим. У меня появилось дело, цель, что намного больше и важнее меня самого.

Я пошел на восток, спустился на каменистый пляж и увидел, что там на берегу лежит кит. Он был еще жив. Я гладил гиганта глубин и оставался с ним, пока последние силы его не покинули. Затем я разделал тушу и разделил между всеми обитателями острова так, чтобы никто не остался обиженным. Когда же птицы и крабы дочиста обглодали кости, а море и солнце выбелило их, я принялся возводить этот кромлех.

Год за годом киты приплывают сюда, чтобы умереть с честью и в славе вернуться в подводные чертоги Тетры. Мне же выпало помогать им в этом, а они помогают мне защищать то, что сокрыто под холмом.

Те, кто является сюда по ночам, кричат и завывают, требуя отдать им меч, копье и котел, но сам я никогда не видел, что похоронено под сводами этой гробницы. В полночь порождения тьмы обступают холм. С каждым днем они становятся всё злее и сильнее. Раньше, когда я строил эту ограду, они пытались пугать меня зловещим шепотом, проскальзывали мимо безликими тенями, но сделать ничего не могли. Сейчас же они будто бы обрели мощь и форму, и как бешенные собаки кидаются на китовую аллею.

Сегодняшняя ночь была самой тяжелой из всех, они будто почуяли ваше прибытие и утроили усилия. Я сидел здесь же, прислонившись спиной к спасительному камню, молил о спасении, но даже отсюда слышал, как трещат, крошатся изнутри эти белые кости.

Он повернулся к путникам, и с заметным облегчением произнес то, что, видно, давно крутилось у него на языке.

– Море привело вас ко мне именно сейчас, и поэтому я прошу о помощи. Верите вы мне или нет, проведите со мной эту ночь на холме. Не ради оказанного мной гостеприимства и не для собственной пользы, ведь за такую услугу я не смогу вам дать ничего, кроме благодарности. Но просто потому что, я верю, вы можете мне помочь.