– Успеете еще наговорится, – решила за всех мисс O’Донохью, доставая из ящика внушительных размеров кастрюлю. Она разложила на кухонном острове привезенные продукты и принялась за готовку. – И хватит печеньем аппетит перебивать. Ванных комнаты у нас две, так что первые двое могут отправляться в душ. Колум, проводи, пожалуйста брата и мистера…
– Ламф, то есть Ламфада, – послушно напомнил технарь, хотя всего минут десять назад мисс O’Донохью провела перекличку, то есть познакомилась со всеми гостями.
– Да, прости дорогой, с именами у меня не очень, – проводи Ламфаду и своего брата наверх, выдай им чистые полотенца и одежду, ну по крайней мере Рори твоя подойдет. Девочки, одна из вас может помочь мне с ужином, а вторая отправиться в ванную первого этажа.
Ала и Ив переглянулись.
– Я совсем не прочь смыть с себя дорожную грязь, – с готовностью вызвалась Ив, которая терпеть не могла все, что было связано с приготовлением пищи.
Когда приходила её очередь работать на корабельном камбузе «Темры», она старалась поменяться на какую угодно грязную и тяжелую работу, хоть пыль на люстрах вытирать, хоть масляные фильтры чистить, только бы не иметь дела с картошкой, капустой и всем остальным в этом роде.
– Отлично, милая. Тебе вон туда и направо, – мисс O’Донохью взмахнула невероятно длинной морковкой и указала на небольшую дверь слева от лестницы. – Чистые полотенца лежат на полке под раковиной, мыло и шампунь увидишь. И аккуратнее с душем, сначала отрегулируй температуру, а потом уже суйся, а то может ошпарить.
– Разберусь, спасибо! – бодро ответила девчонка и прошагала в указанном направлении.
Ала покорно присоединилась к готовке и, как сообщила потом мисс O’Донохью, показала себя на удивление толковой кухаркой. А Рори тем временем плёлся по лестнице на второй этаж. Третья ступенька снизу знакомо скрипнула, заставив его вздрогнуть, как от удара.
– Это моя комната, – Колум показал на одну из трех дверей, веером расположившихся вокруг небольшой площадки справа лестницы. Следующая мамина, а за ней кабинет отца или библиотека…
– Мы так называли эту комнату в детстве, – эхом откликнулся Рори.
– Да, и с тех пор книг там только прибавилось.
– А душ где? – невпопад спросил Ламфада, которого тяготила напряженная атмосфера нежданной семейной встречи.
– Вот здесь, слева, – Колум завернул за угол, показал, где зажигается свет, выдал ему белое махровое полотенце, футболку и спортивные штаны, которые при немалом росте технаря точно будут смотреться как шорты.
– Вашу одежду я потом отнесу в стирку, через пару часов уже будет чистая и сухая, – заверил он возмутившегося было Ламфа.
– Ладно, я тогда сполоснусь. И можно потом наведаться в библиотеку? Не хочу попадать под горячую руку вашей мисс O’Донохью, а то еще и меня в поварята определит.
– Конечно, и думаю мне есть что вам там показать.
Ламфада скрылся в ванной, а Рори вошел вслед за Колумом в его комнату. Точнее сказать их комнату.
В просторном помещении было два окна, через которые лились теплые лучи вечернего солнца. Обстановка была простой: большой письменный стол с допотопным компьютером, несколько полок с книгами, шкаф, кресло, на полу – вытертый полосатый ковер. Десять лет назад на том месте, где сейчас стояла не самая удобная на вид односпальная кровать с черной кованной спинкой, была деревянная двухъярусная койка. «Как на пиратском корабле» – говорил отец, и Рори, спавший на «втором этаже», засыпая, представлял, как он прорывается с набитыми золотом трюмами через бурю к родному порту.
По вечерам отец часто читал им книжки о морских приключениях, как он мог об этом забыть? Даже когда сам оказался на борту «Темры» не вспомнил! Отец украл у него эти воспоминания, выжег из памяти, как будто Рори был каким-то преступником, проклятым застенником! Ха, теперь-то он им точно является. А воспоминания возвращаются, льются в него потоком, норовя затопить последние способные связно мыслить участки мозга.
– Как они могли, Колум?! Почему? Неужели боялись, что я тебя предам, выболтаю всё властям? – наконец взорвался Рори.
– Думаю этого они тоже опасались, – произнес Колум, сохраняя внешнее безразличие. – Но дело еще и в том, что отец, как я сейчас понимаю, очень боялся, что ты можешь стать таким же, как я.
Колум жестом предложил Рори сесть в обитое цветастой тканью кресло с высокой спинкой и ушами, а сам сел на стоявший у стола вращающийся стул на колесиках, развернув его к собеседнику.
– Разве это возможно? В смысле, Ив говорила мне, что расстройства аутического спектра – это исключительно генетическая история. Наоборот, я так понял, что на «Темре» чем раньше это диагностируют, тем легче помочь детям адаптироваться. По некоторым даже не скажешь, что они воспринимают мир как-то по-другому…
– Ну, мы с тобой слегка подзадержались в стадии криптофазии…
– Чего-чего?
– У многих близнецов в раннем детстве складывается необычная система общения, свой язык. На самом деле это скорее искаженный слова языка, на котором говорят родители, но благодаря тому, что они сильно переиначиваются детским речевым аппаратом, а близнецы как правило понимают друг друга буквально с полуслова, никто кроме них самих разобрать смысл сказанного не может.
Вот и мы с тобой так общались, а по словам мамы, отца это ужасно раздражало… Слушай, а что такое «Темра» и где она? – Колум впервые за все время посмотрел Рори в глаза. Видно было, что ему от этого не комфортно, но последняя фраза брата вызвала у него столь большой интерес, что он постарался смотреть ему прямо в лицо.
– Это корабль, вернее круизный лайнер, на самом деле что-то типа гигантского дома на воде. Там живут те, кто по разным причинам решил сбежать из Города, в том числе немало семей, которые так спасали своих детей от смерти. Раньше она стояла на приколе в Старом порту, прямо за стеной на кладбище кораблей, а потом им пришлось отплыть…
– После облавы да? Так ты сбежал с Острова?
– Откуда ты знаешь?!
Впервые с их встречи Колум выдал некое подобие улыбки.
– Как ты думаешь, чем я занимался здесь последние десять лет? Ну помимо того, что заново учился говорить и понимать людей.
Рори лишь растерянно пожал плечами. Пока в нем кипела злость на отца, он и думать забыл про то, что не он один пострадал в этой ситуации. Ему промыли мозги и отправили в Город, где он мог общаться с другими детьми, встретил Шей, пошел в школу, научился жить по правилам homo negans и весьма в этом преуспел. А Колум? С чем остался он? Вот он сидит напротив, точная копия Рори, а ведь в его голове никто не стер воспоминания о брате, единственном человеке, который его хоть как-то понимал.
Колум остался здесь, изолированный от всего остального мира под присмотром мисс O’Донохью? Хотя раз у мамы есть своя комната в этом доме, значит именно здесь она пропадала целыми днями, а иногда и неделями. Значит она не просто сбегала из их дома, потому что не могла долго находиться в одной квартире с отцом, а потому что боялась надолго оставить своего второго сына? Того, кто намного больше нуждался в заботе и поддержке, чем Рори, и уж наверное не отталкивал её попытки проявить любовь, не писал в школе сочинения на тему «За что мне не стоит быть благодарным своей матери».
У Рори сердце сжалось при мысли о том, в каком аду на самом деле жила эта женщина, разрываясь между ним и братом, между сыном и мужем, который решил вычеркнуть второго ребенка из своей жизни.
– В какой-то момент я понял, что с цифрами у меня складывается намного лучше, чем с людьми, – продолжил Колум. – Я с головой ушел в математику, программирование, биологию, физику, химию, изучал городские сети и оттачивал на них свои навыки. Сейчас у меня есть доступ практически ко всей цифровой информации Замка: приказам, отчетам, докладным запискам и прочему. Вы с подругой учинили там тот еще переполох. Хотя…
– Ты что-то знаешь? Отец специально заманил меня в Замок, да? Он так хотел выследить корабельщиков?
– Не совсем. То есть в документах все именно так и выглядит, да только мне кажется, на самом деле только так отец мог помочь тебе вызволить оттуда Ив. Понимаешь, не было никаких предпосылок к тому, чтобы устраивать тебя на эту псевдостажировку в Замок. Он не готовил тебя к этому, нигде не упоминал, что планирует взять на работу сына. И тут он буквально в считаные часы проводит это решение через все инстанции, дает тебе допуск ко всем секретным помещениям, а затем еще и задерживает погоню.
– Как?!
– После того как сработала сигнализация, и в системе засветился твой браслет, он заверял всех, что это какой-то сбой, а ты уже давно ушел и скорее всего направляешь домой. Он ведь тишах, так что спорить с ним побоялись. Только спустя несколько часов он признал, что пленница не могла выйти из здания без твоей помощи, хотя и настаивал на том, что это она взяла в тебя в заложники и угрозами заставила пойти на преступление.
– Но зачем ему это?
– Я не знаю, какого ты мнения об отце, но я долгое время считал его подлецом, который бросил меня и маму, выбрал тебя и сбежал в Город, чтобы строить карьеру и заниматься политикой, управлять людьми.
– А разве это не так?
– Теперь я в этом не уверен. Понимаешь, с матерью он практически не разговаривает, о своей работе ничего не рассказывает, но годам к двенадцати я понял, что цифровой след может рассказать о человеке намного больше, чем он сам. Я отследил, какие законы он поддерживает, в какие комитеты входит, чьи интересы лоббирует и сделал несколько весьма занятных открытий.
Рори весь напрягся, слушая брата, и подался вперед, пододвинув кресло. Он и не заметил, как пересек какую-то невидимую линию. Колум же инстинктивно отъехал от него на несколько сантиметров, восстановив дистанцию.
– Например, Джон Дойл планомерно продвигал законы о введении более точного и дифференцированного внутриутробного ДНК-анализа по результатам которого проводится «отбраковка» будущих детей. Он вывел из «черного списка» ряд отклонений, признанных незначительными и тем самым многим спас жизнь.
– Ну это вполне рационально, так что я не стал бы подозревать отца в человечности только на основе этих данных, – съязвил Рори.
– Но это отнюдь не все, Ро. – Колум автоматически назвал брата коротким именем, которыми пользовался в детстве, когда они говорили на том самом своем языке, языке Ро и K°, роко. – Ему практически удалось претворить в жизнь проект по признанию расстройств аутистического спектра вариантом нормы!
Он годами долбил эту тему, раскапывал информацию в допотопных архивах, спонсировал исследования, в которых, как оказалось, с раннего детства участвовал и я. Он пытался научно доказать, что аутисты могут не просто адаптироваться в социуме, но во многом показать себя более эффективными, полезными Острову, чем обычные среднестатистические граждане. Он даже идеологическую базу под это подвел: типа дети с РАС – это и есть настоящие homo negans, идеальные горожане, лишенные эмоциональных пережитков прошлого, как никто способные трудиться на благо общества.
– То есть он пытался тебе помочь?
– Да, в такой вот своеобразной манере. Иногда мне даже кажется, он знает, что я читаю его отчеты и специально пишет в них что-то для меня. Хотя здесь мама, которая по совместительству и мой главный психолог, со мной не согласна. Она не может его простить и не знаю, сможет ли когда-нибудь.
– Ещё бы… – только и смог сказать Рори.
– О некоторых вещах с ней вообще лучше не заговаривать. Это я так тебя предупреждаю, на всякий случай. Например, она и слышать ничего не хочет про сидов.
– Ты тоже их видишь?! – от изумления Рори даже вскочил с кресла. Хотя что тут удивительного, они же близнецы.
– Конечно. Ты еще не вспомнил наше дерево?
Кадры детских воспоминаний как по сигналу ожили в голове Рори.
– Вспомнил… но пока как-то смутно.
– Может сходим туда, пока не стемнело?
Колум сказал няне, что они решили прогуляться перед ужином, та лишь кивнула в ответ, увлеченная рассказами Алы о жизни на острове угрепоклонников.
– Ах, милочка, как же ты смогла справиться со всем этим? Неужели люди вообще могут жить так, в постоянном страхе?
Кухня уже наполнилась ароматами готовящейся еды – рагу тихонько шкворчало на плите. Мисс O’Донохью лишь напомнила, что к вечеру похолодало и юношам, если они не хотят простудиться, стоит надеть куртки, а затем вернулась к беседе, которую они с Алой вели, сидя за чаем в уютных креслах у кофейного столика.
Братья вышли за калитку и направились к лесу. Минут десять они шагали по асфальтовой дороге, но затем Колум свернул на неприметную тропинку, уводящую куда-то в заросли.
– Здесь будь аккуратнее, я не знаю, как лес тебя примет. Иногда корни будто сами лезут под ноги, да и ветки так и норовят хлестануть побольнее, а иногда наоборот, будто по садовым дорожкам прогуливаешься.
Лес. Рори никогда не был в лесу, хотя в рассказах Ив и других застенников о нем постоянно упоминалось. Чаше всего лес появлялся в сказках, и, как заметил Рори, был таким же важным их персонажем, как и герои, по нему блуждающие. Но никакие описания не могли сравниться с тем, что он увидел своими глазами.
Шатры многоцветных осенних крон, гигантские покрытые мхом стволы и мощные перекрученные корни казались немыслимо древними, но все равно живыми и прекрасными. Мясистые треугольные листы плюща и тончайшие паутинки трав, бурые маслянистые шляпки грибов и красные гроздья упругих ягод, пушистые кремовые зонтики цветов и крепкие чешуйчатые шишки – всё, на чем ни останавливался взгляд, поражало и восхищало. По сравнению с этим природным буйством городские парки вспоминались Рори лишь печальным убогим подражанием.
Тропа плавно огибала кряжистые пни, ныряла в овражки и вилась дальше, как и юркий ручей, то и дело появлявшийся по правую руку от них. Его мелодичный звон сливался с шелестом листвы, скрипом и хрустом веток, пением невидимых птиц, будто лес и сам был не прочь рассказать пришедшим какую-то историю.
Рори чувствовал себя здесь на удивление уютно и лес отвечал ему своим обволакивающим гостеприимством. Влажные землистые запахи и тонкие цветочные ароматы сливались в единый букет, проникали в нос, легкие и будто даже в сами мысли, заставляя их течь спокойнее и размереннее. Непроходящее напряжение последних дней наконец-то отступило, волнения улеглись и Рори словно взглянул на себя со стороны.
Для леса он был просто маленьким напуганным мальчиком, заблудившимся, потерявшимся или что-то потерявшим. Все его человеческие страсти и проблемы значили в лесу не больше, чем мельтешение муравьев у корней или спор лисицы и барсука из-за сухой теплой норы.
И в тоже время здесь, среди пахучих трав и могучих деревьев могли происходить те фантастические истории, что так искусно рассказывала Ив. В таком лесу мог расти и скрываться от сыновей Морны юный Фюн Мак Кумайл, здесь могли таиться страшные великаны-людоеды, здесь же могли проходить таинственные неспешные шествия Дивных или свершать свои славные подвиги фении.
– Тсс, Рори, мы здесь не одни, – Колум резко остановился и приложил палец к губам, мотнув головой куда-то влево.
Они медленно вышли на небольшую прогалину и Рори понял, что имел в виду брат. Возле ручья стояла склонившись к воде небольшая лань.
– Она пришла на водопой, не будем ей мешать, – сказал Колум. – Смотри-ка, уже и мех сменила. Летом окраска у них на спине и боках красновато-коричневая с белыми пятнами, а к зиме темнеет, уже вон почти черная.
– Какая красавица… – изумленно выдохнул Рори.
Неожиданно лань прянула ушами, повернула к стоящим на краю поляны мальчишкам голову и грациозно подошла к ним, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
Рори протянул ладонь и тут же почувствовал нежный бархат носа лани, соприкоснувшегося с его кожей.
– Значит я зря переживал, – прошептал Колум.
– Ив бы сказала, что эта лань – точно Сайв из сказания про Ошина, прекрасная дева из сидов, заключенная в звериное обличье черным ведуном Фир Дохье, – сказал Рори, ласково поглаживая мягкую шерстистую морду оленихи.
– И я бы с ней согласился.
– А ты откуда знаешь эти истории?
– Что-то рассказывала няня, а потом года три назад я получил доступ к оцифрованным архивам городской библиотеки и проштудировал все имеющиеся там сборники саг и легенд Острова. Хотел разобраться, кто такие сиды…
– И как, удалось?
– Не особо, – ответил Колум улыбаясь и явно не жалея, что эта загадка не была разрешена.
– Наверное, нам пора, скоро стемнеет, – Рори будто извинялся перед ланью за спешку. Та отступила на несколько шагов, склонила голову в прощальном, совсем не зверином поклоне, напоследок окинула их взглядом каштаново-карих глаз и скрылась в лесу.
– Мы совсем рядом, сюда, – позвал Колум, и спустя несколько минут они казались у маленького озерца, из которого и вытекал сопровождавший их в пути ручей.
Сначала Рори увидел отражение исполинского дерева в водной глади. В чистейшей прозрачной воде плавали желто-рыжие листья, крепкие блестящие желуди, круглые красноватые орехи и мелкие молочно-белые яблоки, разбивая колоссальный силуэт нависающего над кромкой воды растения на отдельные мозаичные фрагменты.
Подняв голову Рори попытался разглядеть, откуда падают плоды. Наверное, это несколько разных деревьев переплелись между собой и образовали единое гигантское целое. Но листья в раскинувшейся на десятки метров кроне были дубовые, да и ствол с темной, покрытой глубокими извилистыми трещинами корой мог принадлежать только дубу.
– Не понимаю… это что, такая мутация? Как яблоки и орехи могут расти на дубовых ветках? Я, конечно, в отличие от тебя в биологии не силен, но как-то это странно.
– Ты был за стеной, жил на «Темре», ходил по морю, а все равно продолжаешь мыслить как горожанин, – в бесстрастном голосе Колума промелькнуло сожаление.
– Я просто всегда пытаюсь найти логическое объяснение, а уж потом…
Колум скользнул взглядом по растерянному и немного обиженному лицу Рори и кивнул.
– Я тоже пытался: собирал и анализировал данные, брал пробы воды, почвы и даже воздуха, в десять лет составил свои собственный атлас лесных растений от мельчайших болотных орхидей до вековых тисов, описал и классифицировал всех встречавшихся мне здесь животных, но, как я уже говорил, не очень продвинулся в понимании того, что такое лес и его обитатели.
Например, я знаю, что с токи зрения биологии это дерево – аномалия, но в диннхенхас есть упоминание о пяти священных деревьях Острова, одно из которых Эо Мутна, сын райского дерева, плодоносящее трижды в год желудями, орехами и яблоками.
– Мы с тобой были здесь, нашли его много лет назад, когда сбежали от мисс O’Донохью…
– Ну вот, ты начинаешь вспоминать.
– И мы залезли на это дерево, нам было ужасно весело! Мы с кем-то играли, танцевали!
– Да, а теперь присмотрись к нему повнимательнее.
Рори поднял глаза и охнул. Последние лучи закатного солнца подсвечивали абрис каждого листка, каждую трещинку в коре, каждую простирающуюся над ними мощную ветвь. Казалось, дерево сошло со страниц той древней книги, картинками из которой Ламфада покрыл свои руки: яркие краски и мягкие полутона, резкие контуры и бархатные тени, фантастические плоды и существа, сидящие на нем от корней до самой верхушки.
Почему он не заметил их раньше? Вот на мшистых корнях устроились бородатые старички в темных одеждах и бутылочно-зеленых шляпах. Попыхивают трубками, беседуют между собой, изредка бросая лукавые взгляды на пришельцев. В укромных уголках корневых хитросплетений притаились пузатые, покрытые жесткой коричневой шерстью человечки, чьи глаза-бусины напротив пристально следили за незваными гостями.
На тонких веточках покачивались малютки шифра в белых, нежно-розовых и сиреневых колпачках из цветков наперстянки. Среди осенней листвы тут и там мелькали кончики островерхих шляп или свешивались ноги, хотя лиц проворных прыгунов было не разобрать, так быстро они перемещались.
Были здесь и обычные на вид животные: ушастые зайцы, раздувающие щеки жабы, пестрые мелкие пташки, в некоторых из них Рори узнал зарянок как на картинах Джона Фитцджеральда, репродукции которых висели на «Темре». Даже огненно-рыжая лисица свернулась клубком и устроилась в ложбинке меж корней. Правда глаза их не выглядели бездумно-звериными, а смотрели на людей выжидающе и настороженно.
– Маленький народец! Да их тут сотни, – взволнованно зашептал Рори.
– Да, и с каждым годом приходит все больше и такие, каких я раньше и не видел.
– Раньше он и нас в свои тетрадки зарисовывал, потом бросил, – пропищал тоненький голосок где-то совсем рядом.
– Значит все-таки вернулся твой братишка, – одобрительно хохотнул один из старичков-пыхтунов.
Теперь уже, видно, фейри решили не притворяться и с любопытством разглядывали мальчишек. Парочка из тех, что посмелее, подлетели поближе, а одна, с крыльями, как у бабочки-голубянки даже подергала Рори за нечёсанные рыжие космы.
– Ничего себе! Пука мне говорил, что кое-кто из их народа остался на Острове, но я думал, что большинство скрылось в волшебной стране, в холмах.
– Ты встречался с Пукой?! – настал черед Колума удивляться. – Я так много про него читал и мечтал встретить. Мне кажется, без «властителя посевов» не решить задачку с восстановлением посевных периодов. Мы на ферме и в лабораториях не первый год бьемся.
– Так он на «Темре» обосновался, видно тамошним биологам помогает. Они, представляешь, кучу всего умудряются прямо на корабле выращивать, гидрапоника там у них и прочее. Тебе с Ламфом по этому поводу, кстати, надо поговорить, он лучше меня про это расскажет.
– Вот же, сбежал-таки братец, в море болтается, а до нас ему и дела нет! – проскрипел один из старичков. От большинства расположившихся в корнях он отличался тем, что с головы до пят был одет в красное, а шляпа его и вовсе была похода на погрызенную лесным зверьем сыроежку.
– Добрый вечер, мистер Фар Дарриг, – обратился к нему Колум, – это мой брат Рори, возможно, вы его помните.
– Как не помнить! Чай не сотня лет прошла, хотя если бы и сотня не забыл. Вы же когда мальцами совсем были, мне здесь в лесу покоя не давали. Скакали да шумели, что твои мартовские зайцы.
– А мне помнится и вы, мистер Фар Дарриг, любили над нами подшутить: то яму на тропе выкопаете, то рой комаров на нас напустите, а то и слизней за шиворот…
– Ну-ну, – добродушно хохотнув старичок прервал Колума взмахом большой курительной трубки, вырезанной будто бы из целого оленьего рога. – И то верно, хорошо мы с вами веселились. Да только братец твой, как и мой, давно в лес-то не наведывался? Тоже сбежать от нас решил, хорошей жизни в городе искал, а, малец?
– Боюсь здесь всё решили за меня, – мрачно ответил Рори.
– Ах да, батюшка ваш, чтоб ему банши после сытного обеда повстречалась, решил, что такому умнику среди нас не место? Колуму-то нашему ой как несладко без тебя было. Мы уж грешным делом думали и не сдюжит, придется его к нам насовсем забирать, ан нет, выкарабкался. Виданое ли дело, близнецов разлучать? Вы ж в детстве-то были ну что Бран да Школан, песнь да мелодия, ветер да свист… Эх, племя глупое, неразумное! Ну теперь ты, я смотрю, сам себе голова, а это, что ни говори, похвально. И что делать думаешь? В края наши насовсем вернулся али куда дальше навострился?
– Нам с друзьями надо попасть в Нулевой Сектор. Мы хотим уничтожить Аккумулятор, чтобы окончательно избавить остров от негативной энергии, – отрапортовал Рори, испытывая смешанное чувство гордости столь дерзким планом и смущения, понимая, как глупо и самонадеянно он звучит.
Тем более что он до сих пор не поговорил на эту тему с Колумом, может быть брат вовсе не будет в восторге от такого радикального подхода и попытается им помешать? Вдруг он решит сдать их гарде и дело с концом?
– Ишь ты! Одна ласточка еще весны не делает, но, клянусь плащом, это лучшее, что я слышал за последние много лет! – Фар Дарриг вскочил на ноги и взволнованно прошелся туда-сюда по изгибу дубового корня, не примяв при этом, как заметил Рори, ни единого клочка мха.
– Но дело это непростое, опасное, – произнес он, поглаживая бороду, после некоторого раздумья. – Делать нечего, надо звать Господина, – решился Фар Дарриг и попросту исчез, да и все остальные волшебные существа будто растаяли в воздухе.
Хотя вот еще секунду назад трещали без умолку, таращились на мальчишек и не давали сосредоточиться, мельтеша перед глазами.
Тут сам воздух сгустился и загудел от невидимого напряжения. Запоздалые лучи уходящего на ночной покой светила пронзили дубовую крону и на миг мальчишкам пришлось зажмуриться, таким нестерпимо ярким был этот медовый свет.
Когда же они проморгались, перед ними предстал великан, могучий, подстать самому Дубу. Волосы его вились вокруг головы золотистым ареолом, а плащ будто был соткан из зеркально-чистого воздуха. В правой руке он держал ветвь дуба с тремя плодами: орехом, желудем и яблоком, а в левой – старинный серебряный кубок.
Рори и Колум онемели от восторга и удивления, так что пришлось великану самому начинать беседу.
– Приветствую вас, Рори и Колум, дети Шивон и Джона Дойлов. Я – Трефуйлнгид Трееохайр, хозяин этого дуба и всей предвечной дубравы, истинно мудрый очевидец, толкующий каждому все неизвестное.
Братья синхронно склонились в поклоне. Голос исполина был мощным и громким, но не пугающим.
– Известно мне о ваших подвигах и бедах, как и о ваших стремлениях. Потому дам я вам совет. Знайте, что Остров наш издревле так поделен: на западе мудрость, на севере битва, на востоке изобилие, на юге музыка, в центре власть. Но свою битву начинайте с центра.
Затем Трефуйлнгид положил перед оробевшими близнецами дубовую ветвь, которая словно белым пламенем искрилась в его руках.
– А теперь во спасение памяти, я даю вам средство додревнее. В чашу набрать вам следует воды из сего источника, что зовется Колодцем Мудрости. И плоды, что на ветви оставлены, в чашу вам положить наказываю. Как вернетесь вы к той, что недужится, дайте ей испить всё до капли. Укротит вода немочь телесную, три вам ночи и дня три прибавится.
Напевный речитатив эхом отзывался в сердце Рори, а слова намертво врезались в память, как палочки и черточки огамического письма на священных камнях, фотографии которых показывала ему Ив.
Рори всё еще будто вибрировал, впитывая эхо последних фраз дивного пришельца, но свет уже померк, на поляне стремительно сгустились сумерки, и ничего не напоминало о чудесном явлении. Кроме лежащей на земле дубовой ветви и стоящего рядом кубка.
– Скрылся, – заключил Колум со все тем же невозмутимым спокойствием. – Бери дары, зачерпни воды и давай-ка поторопимся, впотьмах по лесу бродить не стоит.
Рори поспешил за братом, а пока шел, пытаясь не расплескать ни капли драгоценной влаги, вспомнил, что помимо немытых рук и грязных ушей, ничего так не выводило мисс O’Донохью из себя, как опоздания к ужину.
* * *
Когда Колум и Рори вошли в дом, сразу поняли, что случилось что-то неладное. Ив лежала на диване, завернутая в белоснежный банный халат. Казалось, она спит, но вокруг с нахмуренными озабоченными лицами сгрудились Ламфада, Ала и мисс O’Донохью.
– Что стряслось? – выпалил Рори еще от двери.
– Если бы мы знали, – удрученно отозвалась мисс O’Донохью. – Мы с Алой готовили, чаевничали, да что-то заболтались, потом опомнились, а девочка-то давно из ванной не выходит. Стали стучать, спрашивать – не открывает. Я позвала Ламфаду, он замок дверной в момент расковырял, смотрим, а Ив на полу лежит.
– Вышла из душа, расчесывалась видно перед зеркалом, расческа там рядом с ней валялась, да и упала. Обморок или что похуже, не знаю. Глаза у нее сначала под веками быстро-быстро бегали, бормотала что-то, а теперь вот затихла.
– Ты думаешь, это оно? Последствия форматирования памяти?
– Нет, это её местная ванная так поразила! – беззлобно огрызнулся Ламф. – Слане нас об этом предупреждал, так что нечего удивляться.
– Бедная девочка побывала в Замке? – дрогнувшим голосом спросила мисс O’Донохью.
– Ага, и Рори её оттуда вытащил, но проклятые сасанахи видно уже успели начать процедуру, так что… Мы толком и не знаем, что у нее в голове происходит.
– Частичная потеря памяти? – уточнил Колум, вглядываясь в бледное лицо Ив.
– И это тоже. Но некоторые вещи, в основном сказки и легенды всякие старинные, она знает лучше, чем что было вчера на ужин.
– Возможно это потому, что процедура была прервана некорректно. К сожалению, я знаю о подробностях ее проведения только в теории, но могу предположить, что теперь в голове у Ив запущено несколько незавершенных циклов. Они сталкиваются, как волны, конфликтуют друг с другом, и одна часть её сознания пытается вытеснить другую.
– А ты… мы… можем ей помочь?! – Рори с надеждой посмотрел на брата.
– Как минимум одно средство у нас есть, – Колум кивнул на руки Рори, в которых тот все еще сжимал дубовую ветвь и чашу.
– О чем вы говорите? – насторожился Ламфада. – Это что вообще такое?
– Ты же веришь в Кат Ши и прочее в том же духа, а, Ламф? Ну вот представь, что мы тут повстречали кое-кого, кто пообещал, если мы дадим Ив напиться из этой чаши с тремя плодами, как минимум в ближайшие три дня ей ничего не грозит, – выпалил Рори.
– Я так понимаю, нет смысла спрашивать кто этот кое-кто, и как на дубовом дереве могут расти желуди, орехи и яблоки одновременно?
– Мне кажется, не стоит.
– Ясно, ну, Маэл бы вряд ли был против такого лечения, так что валяй, хуже точно не будет.
– Колум, о чем это говорит твой брат? – вмешалась мисс O’Донохью.
– О доверии. Я знаю, ты не веришь моим рассказам про Дивных, но поверь хотя бы Рори. Он как никто хочет спасти Ив, и он тоже их видит.
Мисс O’Донохью вопросительно изогнула брови, готовясь высказать всё, что она думает об этих антинаучных бреднях, но Ала мягко положила руку ей на плечо.
– Простите, мисс O’Донохью, но, возможно, и вам пора оглянуться и выйти за пределы своего острова, как сделала это я?
Видимо, эти слова были продолжением их предыдущего долгого разговора. Няня окинула пристальным взглядом всех собравшихся и, сокрушенно вздохнув, кивнула.
Ламф приподнял Ив за плечи, подоткнул под спину подушку, а Ала поддерживала ей голову.
– Давай, Ив, выпей, пожалуйста, – умоляюще произнес склонившейся над ней с чашей Рори.
Девочка чуть приоткрыла глаза, взгляд её был туманным. Лишь на долю секунды, когда она смотрела на лицо Рори, промелькнуло узнавание. Ив покорно осушила странный сосуд с витиеватыми рельефными узорами и тяжело откинулась назад, как будто израсходовала на это последние силы. Плоды с легким стуком прокатились по дну, когда Рори ставил кубок на стол.
– И что теперь? – спросила Ала, с тревогой глядя на вновь впавшую в забытье Ив.
– Если бы она была компьютером, я бы посоветовал перезагрузку, а поскольку она человек – сон, длительный сон и покой, – решил за всех Колум.
Посчитав такое предположение логичным, Ламфада бережно поднял Ив на руки, будто она была сделана из хрупкого стекла, а не из плоти и крови, и отнес в комнату мисс Фитцжеральд. Няня настояла, что это самое тихое место в доме, а её кровать – самая удобная. Спорить никто не стал.
Ужинать сели в угрюмом молчании. Путешественники силились проглотить хоть что-то из действительно великолепного угощения.
Мисс Фитцжеральд сетовала на то, что это описанные ей Алой ужасные события последних дней так доконали бедную девочки, и всем остальным тоже не пошли на пользу.
– Худющие, глаза ввалились, смотреть на вас больно! Сейчас всем надо хорошенько подкрепиться и отдохнуть, и завтра будете как новенькие.
Но ни ароматное густое рагу, ни свежие овощи, ни румяный хлеб не могли отогнать тяжелые мысли об Ив.
– Я могу изучить имеющиеся у тебя данные? – с напором начал Ламф, будто в случае отказа был готов отобрать их силой. Хотя, наверное, он действительно был готов на все ради подруги. – И, собственно, где ты их взял?
– Конечно, я с радостью предоставлю тебе всю информацию и, может быть, мы вместе сможем найти какое-то решение, – спокойно ответил Колум. – У меня есть доступ ко многим базам и архивам Замка, думаю, тебе известно про Каталог № 5?
Длиннорукий состроил недоверчивую мину, но было видно, что для него эти слова – отнюдь не пустой звук.
– Ха, скажи еще, что имеешь полный доступ к BADB, вот прям отсюда, из этого райского уголка?
– Концепции рая и ада мне не близки, а доступ к BADB и всем её копиям за последние тридцать лет у меня есть. Если поднимемся ко мне в комнату, я все тебе покажу.
Ламф вскочил из-за стола, чуть не опрокинул тарелку и метнулся было к своему рюкзаку с драгоценным ноутбуком, намереваясь тут же отправиться на второй этаж. Но мисс O’Донохью одарила его таким суровым взглядом, что высоченный лохматый технарь вернулся на место, молча доел свою порций, поблагодарил за прекрасный ужин и лишь потом осмелился покинуть кухню вслед за Колумом.
– Ты тоже можешь идти, Рори. Мы уберем со стола, да, дорогая? Я приготовила вам спальные места наверху, а Ала поспит здесь, в гостевой.
Рори рванул по лестнице, совершенно не замечая жалобных всхлипываний рассохшихся ступенек.