– Как ты могла притащить его сюда? Да еще и парней Оссори в свои проделки втянула! – мужчина говорил не громко, но был заметно зол, и еле сдерживался, чтобы не закричать.

– Оссори тут не причем, я просто попросила их помочь донести раненного. Если бы я оставила его там, он бы и часа не протянул.

– И что с того? Ну и пусть бы себе дальше кровью истекал! Что нам теперь с ним делать? Погладить по головке и вернуть за стену? Думаешь он не растрезвонит про нас, не притащит сюда пару-тройку нарядов гарды для зачистки?

– Я не могла оставить его там умирать… – голос предательски дрогнул.

– А должна была! – с яростью отрезал её собеседник, и вышел, громыхнув дверью.

Когда Рори очнулся, перед ним стояла рыжеволосая девчонка, за которой он так отчаянно гнался. Она была немного растерянна, и в ясных серых глазах блестели слезы. Увидев, что Рори пришел в себя, она тут же отвернулась, и сделала вид, что поплотнее закрывает дверь, а когда вновь повернулась к своему неудачливому преследователю, на её лице не осталось и тени недавней ссоры.

– Ну что, пришел в себя? Мозги не отшибло, говорить можешь?

– Вроде бы… – прокряхтел Рори, и понял, что у него ужасно пересохло во рту. Жажда была такая, как будто он не пил целую неделю.

Девчонка сразу поняла, что ему нужно, и принесла железную кружку с водой со стоящего у него в ногах деревянного столика. Рори приподнялся на локтях, и она помогла ему напиться. Вода оказалась на удивление вкусной, даже сладковатой.

– Слане, сказал, что тебе надо еще полежать. Ногу твою он залатал, вроде все обойдется, а вот внутренние ушибы могут быть серьезные. Говорит, если головокружение и рвота не начнутся, значит и с мозгами всё в порядке будет.

– Слане, это твой ДД? – уточнил Рори.

– Что такое ДД?

– Домашний доктор.

– Ага, он самый, врачеватель, только не мой, а общий, он нас всех лечит.

– Понятно.

Вот же нищета, один ДД на всех… Правда кто такие все, сколько их, и где это он вообще находится?

Рори огляделся. Он лежал на узкой, ужасно неудобной кровати в маленькой комнате, стены которой были покрыты старым, пожелтевшим пластиком. Напротив, всего в каком-то полуметре – такая же койка, куда и уселась его спасительница.

В противоположном конце комнаты располагались две двери: одна желтая, как и стены, видимо вела в какое-то внутреннее помещение, а другая, под дерево, с длинным прямоугольным зеркалом на ней – входная. Еще справа между кроватью и входной дверью втиснулся небольшой одежный шкаф. Повисло неуютное молчание, такое же неприятное и чужое, как все в этом помещении.

– Где я?

– Мы принесли тебя в ближайшую свободную каюту, из тебя кровь рекой лилась, знаешь ли… – девчонка замолкла, не зная, что ещё сказать.

– Каюту?! Так мы всё ещё на этом проклятом кладбище? – Рори представил, что лежит в недрах одной из тех ржавых посудин, и ему стало жутко.

Он попытался сесть, хотя каждое движение отзывалось в теле тягучей болью. Девчонка тут же вскочила с места и подоткнула ему под спину подушку, чтобы он мог расположиться хотя бы в полулежащем состоянии.

– Постарайся пока избегать резких движений, – спокойно произнесла она, вернувшись на место напротив Рори. Сначала она сидела, сложив засунутые в рукава толстовки руки на коленях, но затем забралась на кровать с ногами, скрестив их «по-турецки» и откинувшись на стену каюты.

– Слушай, ты к такому не привык, я знаю, у вас там в Городе все по-другому и вообще… Короче, я что-нибудь придумаю. Надо будет только поговорить с братом, может ещё с кем-то из старейшин. Поваляешься тут пару дней, а как ходить сможешь, мы тебя отсюда выпроводим.

– Пару дней?! Здесь?! Что это за место вообще такое? Какой-то корабль?

– Не корабль, а «Темра» – круизный лайнер, считался чуть ли не самым шикарным в свое время. Как бы тебе объяснить… – замешкалась девчонка, видя недоумение на лице Рори. – В общем, раньше были такие гигантские корабли, прямо плавучие многоэтажные дома, и люди на них путешествовали по разным островам и континентам.

Плавали по несколько дней, а то и неделями, и жили прямо на борту, в отдельных комнатах, типа как эта. Только они разные бывают, эта нора не очень уютная, а есть двухкомнатные, с окнами большими, огромными мягкими кроватями, красивой мебелью, картинами. Еще на таких лайнерах была куча всяких развлечений – рестораны, бары, магазины, казино, театры, кинозалы, парикмахерские, бассейны, спортзалы, даже библиотеки. Какое-то время после войны он пустовал, но теперь мы тут живем.

– Кто мы? Сколько вас вообще? Вы что, все сняли браслеты и добровольно сбежали из Горда? Зачем?!

– А вот это не твоего ума дела, – отрезала девчонка. – Заметь, это ты сюда сунулся. Что ты забыл за стеной? Решил пощекотать нервы? Что, симуляторы в парках развлечений уже не вставляют? – вдруг вспылила она, отчего на смешном веснушчатом лице появилось выражение совершенно детской обиды.

– Да я и не собирался ни за какую стену, оно мне надо! – слукавил Рори. – Это все Шэй со своим дурацким морем, чтоб его затопило!

Девчонка пару секунд смотрела на него со смесью раздражения и удивления, а потом неожиданно громко расхохоталась.

– У вас, застенников, даже ругательства дурацкие, – проговорила она сквозь смех. – Море – это чуть ли не единственное, что нельзя затопить!

– Точно… – мальчишка слегка смутился.

– Тебя как зовут? – спросила она после затянувшегося молчания, которое, правда, уже не было таким враждебным.

– Рори, а тебя?

– Ив. А ты знаешь, что имя Рори на древнем языке значит «рыжий король». Насчет королевского происхождения не знаю, но рыжий – это точно.

– Кто бы говорил – заметил Рори с улыбкой, глядя на её растрепанные волосы. – А что за древний язык? Я думал он только один сохранился, наш, на котором все говорят.

– Ну, в Городе может и один, а тут у нас в библиотеке есть целая полка с учебниками по этому языку, на котором наши предки еще до потопа, тысячи лет назад говорили, и книги на нем тоже есть.

– Прямо настоящие книги? Те, которые не файлы в визоре, а прямо на старинной бумаге, тяжеленные, большущие и все такое?

– Конечно, откуда у нас визоры, да и зачем? Ты, наверное, заметил, что тут вся ваша навороченная техника не работает, к счастью. А книги – они такие, знаешь, ну, настоящие что ли, неизменные. Ваши файлы, особенно по истории, чуть ли не раз в неделю переписываются, а из книги уже ничего не выкинешь, один раз напечатали сто лет назад и всё.

– Странно. А если что-то изменить надо? Вон «БАДБ», отец рассказывал, постоянно редактировать приходится, статьи переписывать.

– Так потому и переписывают, что, например, вчера война официально длилась пять лет, сегодня – уже десять, или сегодня у вас еще можно, ну не знаю, родителям детей обнимать, а завтра уже нельзя, потому что выяснится, что это порождает слишком много положительных эмоций.

– Так уже выяснилось… – обронил Рори, не понимая, чему тут удивляться.

– Серьезно!? Ох, кракен меня проглоти… Я одно знаю, в Городе все бумажные книги посжигали именно потому, что в них было много такого, что вам знать не положено. А то неровен час думать начнете, а это им точно не к чему.

Моя мама, когда всё это началось, в библиотеке работала, и смогла спасти оттуда то, что ни в какой BADB не найдешь, и на древнем языке, и на обычном: учебники, истории, сказки, легенды, много чего. И благодаря этим книгам мы до сих пор выживаем, а как как вы там живете – вообще не понимаю…

– Да нормально живем, я бы сказал отлично просто!

– Ага, и на море тайком пробираетесь посмотреть, видно, тоже от хорошей жизни, – грустно вздохнула Ив, глядя на Рори как на тяжело бредящего больного. – У твоей подруги хотя бы какие-то остатки чувств сохранились, раз она вас на мою крышу привела, да и с блондинчиком этим они так трогательно за ручки там у стены держались, я даже удивилась.

– Ты про Шэй?! Во-первых, она мне не подруга. Нет у нас такого слова. Во-вторых, какие ещё чувства? У неё к Нэйту? Да ни за что! Это небось он перетрухал в тумане и в Шэй вцеплся, со страху.

– Да-да, конечно, – покачала головой Ив, снисходительно улыбаясь одними уголками рта. Так делала мать Рори, когда он говорил какую-нибудь, по её мнению, чушь, и это его ужасно бесило.

– Подруга есть, а слова нет, логично.

Рори угрюмо молчал, прокручивая я в голове всё сказанное по поводу Шэй. Неужели он был таким идиотом, что ничего не замечал?

– Ладно, я пошла, надо утрясти всё насчет тебя, – Ив встала и направилась к двери. – Вообще, тебе повезло, что это я тебя сюда привела, вернее тебя принесли, но не суть. Мой брат здесь за капитана, а других он бы и слушать не стал, просто выкинул тебя за борт.

Рори поднял глаза и посмотрел на девчонку как-то по-другому, будто бы до него только дошло, что это именно она, та, за кем он так остервенело гнался и хотел сдать в гарду, спасла ему жизнь.

– Спасибо, – прозвучало неуклюже и глупо, хотя он говорил искренне.

Ив просто коротко кивнула в ответ, и вышла, но спустя минут десять её рыжая голова снова появилась в дверном проеме:

– Тебе сейчас еду принесут, поешь, туалет и раковина, если что, за белой дверью, а потом еще Слане к тебе зайдет проверить, как там швы и повязка, – дверь закрылась.

«Так что, их ДД получается робот с ходовым модулем? Может, не такие уж они и отсталые?»

* * *

«Темра» была действительно колоссальным по размеру лайнером. Например, на плане, который висел на стене в капитанской, она была похожа на гигантский сэндвич из двенадцати слоев-палуб. Каждая из них также была изображена рядом в виде плоского разноцветного плана, с указанием всех нескольких тысяч помещений на нем, правда многие прежние обозначения были аккуратно заклеены бумажками с новыми названиями.

Каюта, в которой остался лежать Рори, была на четвертой палубе. Там почти никто не жил, потому что она плохо отапливалась и была самой холодной. Ив расположила чужака подальше от многолюдных гостиных и общих комнат, где люди собирались по вечерам поболтать, послушать музыку или истории, поиграть в фидхелл. Не хотелось испытывать судьбу раньше времени, отвечая на вопросы любопытствующих.

Она поднялась по широкой, выстланной потертым ковролином лестнице и оказалась в обширном атриуме. Сюда должны были первым делом попадать только что поднявшиеся на борт туристы, а потому, по задумке дизайнеров и строителей, атриум должен был с первых шагов поражать и восхищать.

Былой блеск и роскошь отделки этого помещения угадывались даже в тусклом свете редких лампочек технического освещения. Деревянные резные панели на стенах, зеркала в золоченых рамах, мягкие узорчатые ковры, отделанная мрамором помпезная лестница с кованными перилами, лепнина… правда время не пощадило ничего.

Дерево покоробилось и потрескалось, зеркала потемнели, ковры вытерлись и запылились, везде виднелись следы постепенного разрушения, но всё ещё можно было представить себе, как в ослепительно ярком свете сотен электрических огней, отражающихся в хрустальных брызгах люстр, под бодрую музыку, льющуюся из спрятанных в стенах колонок, здесь толпились взволнованные пассажиры, предвкушающие увлекательное путешествие.

Хотя для Ив это место было таким же привычным, как любой другой уголок лайнера, где она жила, сколько себя помнила. В атриуме всегда было довольно людно. Кто-то спешил по делам на другие палубы, некоторые просто болтали о чем-то, прохаживаясь среди витиеватых декоративных узоров и картин с морскими пейзажами, а несколько человек видно ждали назначенных у лестницы встреч.

Ещё здесь всегда крутилась детвора. Вот и сейчас разновозрастная компания ребятишек с дикими воплями пронеслась мимо Ив. Сегодняшняя ночь, как и предыдущие две, была праздничной, поэтому всей мелкоте разрешалось не ложиться вовремя спать, а слушать филидов или играть сколько душе угодно.

– Это моя женщина, а не твоя! – грозно прокричал семилетний рыцарь с деревянным мечом, защищающий крохотную принцесску в желтой бумажной короне, когда на него стал нападать парень постарше в маске чудовищного оиллифейста – сказочного морского змея, побежденного древним героем Шоном Ру. Принцесска очень натурально завизжала, а остальные мальчишки и девчонки стали картинно умолять рыцаря спасти дочь их правителя.

Помахав рукой юным героям, Ив прошла через холл и взлетела по угодливо изгибающейся парадной лестнице на следующую, пятую палубу. Пробежав замысловатым маршрутом по коридорам, минуя пустующие комнаты со стеклянными стенами и множеством полок и вешалок, бывшие когда-то магазинами, она добралась до помещения, скрывающегося за массивными резными дверями со вставками из матового стекала.

Когда «Темра» еще бороздила моря и океаны, эта шикарно обставленная комната считалась местом для уединенных бесед в спокойной обстановке за стаканчиком-другим знаменитого островного виски. Сейчас же все называли её просто «капитанской», потому что большинство капитанов, а переизбирались они раз в четыре года, предпочитали заниматься делами именно здесь, сидя за внушительным письменным столом из болотного дуба.

По обе стороны от двери стояли часовые, братья МакМанусы. Два мускулистых бугая, Коннор и Мёрфи, были довольно странными типами даже по меркам «Темры», где непохожесть на других считалась нормой, а разные причуды имелись у девяти десятых всех «корабельщиков». Братья утверждали, что слышат голоса, которые говорят им, хороший перед ними человек, или плохой. Еще более удивительно, что Киллиан, брат Ив, держал их возле себя не только как боевые единицы, но и, видимо, доверяя их «экспертному мнению» по части душевных качеств входящих к нему визитеров.

– А, Ив, это ты, – Коннор приветственно кивнул.

– Ив – хороший человек, – уточнил Мёрфи, и распахнул перед ней дверь.

Войдя в капитанскую, Ив поняла, что её ждали. О’Брайен, начальник собирателей, который наорал на неё еще в каюте, уже обо всем доложил капитану и сидел на одном из двух её любимых бордовых каминных кресел «с ушами».

– Так и знала, что ты придешь сюда первым.

– Должен же кто-то сообщать о твоих проделках, – ответил О’Брайен уже намного более спокойным, чем недавно на нижней палубе, тоном. Судя по изящной фарфоровой кружке у него в руке, в награду за оперативное ябедничание ему достался чай из личных капитанских запасов, что немного улучшило его настроение.

О’Брайен был довольно молод, к своим двадцати пяти он уже почти год возглавлял собирателей, один из самых важных кланов на «Темре», но всё равно не упускал возможности выслужиться перед капитаном.

Кланами на лайнере называли сообщества людей, занимающихся деятельностью одного рода. Они обычно и жить старались вместе, селясь в каютах поближе друг к другу. Собиратели – самый многочисленный клан, занимали почти всю шестую палубу, на седьмой жили механики и техники всех мастей, а, например, на верхних, десятой и одиннадцатой, расположились биологи, агрономы, специалисты по гидропонике, в общем, все, кто имел отношение к выращиванию еды. У них и теплицы были прямо там, в «стекляшке» – бывшем ресторане с панорамными окнами, а точнее стеклянными стенами.

Ив села на уютный мягкий диван, стоящий под углом как к рабочему столу, за которым сидел Киллиан, так и к креслу О’Брайена. В образованном удачной расстановкой мебели треугольнике тут же возникла секретарша Молли, и с улыбкой поставила на небольшой круглый кофейный столик перед Ив чашку терпкого ароматного чая. Собиратели в прошлом году нашли запас из пары десятков пачек этого эрлгрея на каком-то сухогрузе и преподнесли капитану. С тех пор Киллиан всё растягивает удовольствие, а травница Бригита, выращивающая и готовящая замечательны чайные сборы на любой вкус, скоро окончательно разобидится на него за то, что он пренебрегает её трудами и пьет «это залежалое старье».

– Я готов выслушать твою версию событий, Ив, – произнес капитан МакНамара, не отрываясь от бумаг и лишь бросив на сестру беглый усталый взгляд.

Ещё в комнате, как всегда, находился Маэл – друид «Темры», доверенное лицо и советник Килиана – седовласый бородатый старик с выбритой макушкой, волосы с которой были принесены в жертву в первую праздничную ночь. Он сидел в отдалении возле потрескивающего камина в кресле, повернутом спиной к вошедшим, и не принимал никакого участия в происходящем. Судя по тихому похрапыванию, Маэл мирно спал – то ли устал за день, то ли переборщил с понинем или «старым Бушмилсом», как он называл свой любимый напиток, который перегонялся в дальних трюмах корабля рядом с кухней.

– Он истекал кровью, Кили, я не могла бросить его умирать. Этот застенник – простой мальчишка, они ничего не смыслит в происходящем, и если мы его отпустим, вряд ли станет трепаться, я его попрошу…

– Ха, и он, конечно, тебя послушает, – саркастически прокомментировал О’Брайен.

Киллиан продолжал молча что-то писать, затем, будто собравшись с мыслями, медленно отложил карандаш и поднял глаза.

– Нет, Ив, мы не можем так рисковать. Ты знаешь, что произошло с Сандсом, МакКришем, О’Харой, Дохерти и остальными. Они погибли, не успев и слова сказать в свою защиту. Застенники и их гарда готовы убивать любого, кто посмел снять браслет, а если твой мальчишка проболтается о нас, они, как минимум, придут проверить, и тогда…

– Но мы же можем защищаться, отпугнуть их! Как насчет тех пушек, что инженеры поснимали с крейсера? Ламфада говорит, что они теперь могут стрелять и еще как!

– Не говори глупостей, Ив. – голос Киллиана был глухим и подавленным, он говорил ровно, почти без интонации, словно человек, взваливший на свои плечи непосильный груз, но продолжающий тащить его, пока не упадет замертво.

– У нас нет столько оружия для обороны. Что мы сделаем, если они просто пригонят сюда пару «вертушек» и расстреляют нас с воздуха? Мы не может подвергать опасности «Темру», наш единственный путь к спасению.

Ив нервно барабанила пальцами по уже опустевшей чашке и смотрела на брата взглядом, в котором одновременно читалась и злоба на его непреклонность, и просьба о помощи.

– Неужели ничего нельзя придумать? Ты что, просто прикажешь его казнить, как какого-нибудь преступника? Ни один брегон не вынесет такого вердикта!

– Решать судьбу пришельцев – право капитана, суд брегонов тут ни при чем, – заметил О’Брайен.

– У меня нет выбора, Ив, – Киллиан опять спрятал взгляд в своих бумагах, словно боялся посмотреть сестре в глаза.

– Выбор всегда есть, Кили, отец нам так говорил! Забыл? Он ни в чем не виноват, я не позволю его убить, я… я…

Ив вскочила с дивана, оказалась перед капитанским столом и отчаянно вцепилась в его крышку. Слезы сдавили девочке горло, не давая продолжить гневную тираду, когда вдруг зазвучал другой, намного более громкий и мощный голос:

– Мир до неба, а небо до тверди,

Слова смолкли, но их раскатистый гул будто продолжал отдаваться в стенах корабля. Ив, капитан МакНамара и О’Брайен повернулись в сторону кресла, в котором сидел друид, и не отрываясь глядели на поднявшуюся в полный рост фигуру.

Тень старика, выросшая и заполнившая собой всю комнату, постепенно съеживалась. Огонь в камине, разгоревшийся было так, что, казалось, вырвется из его выложенной зеленым мрамором пасти и поглотит все вокруг, тоже стих. На черных трескучих углях остались плясать лишь маленькие редкие всполохи. Тут Маэл наконец-то открыл глаза, и непонимающе огляделся:

– Я что, опять громко храпел?

* * *

Рори остался в каюте один, и ему стало совсем не по себе. Не верилось, что ещё сегодня утром он преспокойно собирался в школу и знать ничего не знал ни о каких кораблях и безбраслетных беглецах, а теперь лежал в настоящей каюте без какой-бы то ни было связи с внешним миром, его миром – простым, понятным и, по сравнению со всем этим, очень даже уютным…

– Ха, вот уж не сказал бы! Как будто эти ваши наспех наштампованные ерундовины могут заменить нормальную обстановку?! Был я в одном таком доме, и, скажу тебе, больше – ни ногой. Хотел было кухонный шкаф открыть, полакомиться чем-нибудь, так там даже ручки не было! Зато всё как давай мигать и переливаться, как взбесившиеся блуждающие огоньки, и пищать, как сто полёвок разом, я чуть со страху не помер! А стул? Это же была форменная ледяная горка из этого вашего вездесущего мерзкого пластика – дрянь, а не вещь! И все такое зализанное, гладенькое, как дохлая жаба, тьфу!

Ворчливый стариковский голос раздавался откуда-то из области шкафа и казался приглушенным, как будто кто-то вещал из его деревянного нутра. Но Рори знал, что в комнате нет никого, кроме него самого. Человеку спрятаться здесь было совершенно негде.

«Наверное, я все-таки схожу с ума» – подумал мальчик без особенного испуга, – «началось с дурацких видений, а продолжилось слуховыми галлюцинациями. Тем более, что я потерял много крови, еще и ушибы, может и головой ударился…»

– Да не, скорее всего не сходишь, рановато еще, – произнес невидимый собеседник где-то совсем близко от него.

«Да уж, конечно, еще как схожу, если решил поболтать с воображаемым другом».

– Ох ты батюшки, я ж проявиться забыл! – с этими словами на столике в ногах Рори образовался человечек. Не больше полуметра ростом, в годах, но ещё не стар, курчавая черная борода подернута сединой, в гранатово-красном пиджачке и такого же цвета котелке. Он сидел, довольно развязно закинув ногу на ногу, и обе, кстати, были облачены в клетчатые бежево-зеленые брюки. Также на нем была белоснежная рубашка «бат-энд-даун» с воротником на золотых пуговицах и изумрудная бархатная жилетка, а из нагрудного кармана торчал краешек алого шелкового платка.

Он будто соткался из воздуха, и теперь взирал на Рори, ожидая реакции.

– Ты… Вы… кто? – промямлил тот, слегка ошалев от неожиданности.

В голове возникали предположения одно глупее другого, но ни одно не могло бы объяснить того факта, что перед Рори только что появился читающий мысли и умеющий делаться невидимым человечек.

– Ох, ну и народ пошел невежественный, я бы даже сказал туповатый, – пожаловался неизвестно кому престарелый джентльмен, и принялся увлеченно начищать и без того блестящий глянцево-черный ботинок на небрежно закинутой левой ноге. Рори и не заметил, откуда у него появилась мягкая ворсистая тряпочка, которая замелькала туда-сюда с немыслимой скоростью, а мальчишка завороженно смотрел на смуглые сморщенные ручки, приводящие её в движение.

– Ладно уж, тугодум. Меня зовут Пука, – смилостивился человечек, на секунду отвлекшись от натирания обуви, и приподнял шляпу.

– А я Рори, – произнес мальчик, и как не силился, не смог сдержать улыбку.

– Что ж, неплохое имя, как для человека, – невозмутим заметил Пука, – хотя по мне слишком заносчивое: то что ты рыжий, как из рыжиков рагу, я вижу, а вот ничего королевского пока не разглядел.

Рори возражать не стал, тем более что о значении собственного имени он узнал максимум полчаса назад. Нет, такого он бы напридумывать не смог, как ни старайся, значит либо этот тип реален, либо кто-то решил таким изощрённым образом над ним поиздеваться, используя, например, скрытый голографический проектор.

Тут тряпочка с громким хлопком исчезла из рук Пуки, а сам он подскочил, с ужасно обиженным выражением лица, и одним прыжком очутился на кровати рядом с Рори.

– А так бы твоя голограмма смогла?! – воинственно прокричал он, весьма болезненно тыча под рёбра мальчика откуда не возьмись взявшейся деревянной тростью с закрученной спиралью ручкой из молочно-желтого, отполированного бараньего рога.

– Ай, вы что творите?! Больно же! – Рори попытался схватить наконечник грозного, хоть и мелкокалиберного оружия Пуки, но у него ничего не вышло. Казалось, старичку были нипочем все законы темпоральной физики, настолько неуловимо-быстрыми были его движения.

– Перестаньте, у меня и так синяков полно! – взмолился наконец Рори.

– Тот-то же. – удовлетворенно просопел Пука, и трость схлопнулась так же, как обувная тряпка. – Я всегда говорю, крепкое словцо да меткий удар – лучший способ и завязать, и окончить разговор. Еще чего выдумал, голограмма. Это у себя там в городе будешь такими словечками разбрасываться. И выкать мне прекращай, я, к счастью, тоже не царских кровей буду.

– Хорошо…

– Вот и ладненько, хоть вслух заговорил. Думаешь приятно в мыслях твоих копаться? У тебя там, кстати, бардак страшный, хоть бы прибирался иногда. Голову ведь, как хлев или там амбар, тоже проветривать надо, регулярно, – тоном заправского школьного учителя наставлял Пука.

Рори, во избежание возможных неприятностей, кивнул.

– Итак, ты, наверное, хочешь узнать, почему удостоился чести общаться с самим властелином посевов, подателем колосьев, многоликим и вселяющим страх, темным, как ночь и стремительно летящим, как ветер, благословляющим плоды и приносящим благополучие?

– С кем-с кем? – не понял Рори.

– Со мной, невежда ты эдакий.

– А, ну да, конечно, очень хочу.

– Ох и тяжело же мне придется, – удручено вздохнул Пука, устраиваясь на краешке кроватной спинки в его ногах. – Ты же понятия не имеешь, кто я такой, да? И вообще про нас, народ из сидов, ничего не слышал?

– Да, если честно, совсем ничего.

– Ну конечно, у вас же там теперь дивный новый мир, чтоб ему провалиться, – неожиданно злобно выругался старикашка. – Тогда слушай, и не перебивай что ли.

Так, начну, как водится, с начала. Тысячи лет назад, до всех этих катаклизмов, устроенных по милости людей, мой народ приплыл на этот остов с благословенных северных земель. Веками мы жили в мире и с людьми, и с фоморами, не без стычек, конечно, но и без взаимного истребления. Да и что нам было делить, кроме самого острова, его прекрасных гор и холмов, рощ и дубрав, полей и долин? Ведь как бы мы не пыжились, в итоге земля всегда сама решает, кому принадлежать. Фоморов, правда, пришлось-таки потеснить на окраинные острова, больно много они пакостили, но оттого людям было только лучше.

Нас называли «добрыми соседями», но есть сиды очень зловредные, «маленьким народцем», но среди нас есть и великаны, «дивными», но в холмах привечают и уродцев. Нас считали волшебниками, но в нашем племени есть воины и пастухи, певцы и поэты, пекари и травники, кузнецы, плотники, каменщики и просто бездельники. Нас почитали духами холмов и лесов, но мы селились везде, где нам было по душе, даже в жилищах людей, – сквозь бороду Пуки проглянула мечтательная улыбка.

Но рассказ перешел ко времени более близкому и понятному Рори, он нахмурился, а в его словах зазвучали печаль и тоска.

– И вот твое безумное племя дошло до того, что смертоносным огнем, который сжигает тела изнутри, уничтожило практически всё живое на острове. Даже океан восстал против вас, но и тогда вы не образумились, а теперь прячетесь за стеной, как стадо перепуганных овец.

Вы отравили наши леса, реки, озёра – всё, что мы любили и что было нам дорого, но мы были с вами до конца, до тех пор, пока вы не замахнулись на священное, на саму суть жизни, пока не решили извратить её смысл и не стали подменять доброе злым, важное наносным, праведное бесчестным.

Только тогда мы ушли назад в сиды, в свои холмы, скрылись в тумане и закрыли все двери. Некоторые уплыли за море, а самые стойкие до сих пор ютятся в потаённых пещерах и гротах. Я вот последовал за теми, кто решил возрождать старую жизнь здесь, на заброшенном корабле. Помогаю, чем могу, но в основном просто наблюдаю, и надеюсь… – Пука как-то сник, смолк, и сквозь красочную браваду стало видно, что и в его сердце пульсирует боль утраты.

– Надеешься на что? – спросил Рори. Пука уставился на него непропорционально большими, круглыми, медово-карими, выпуклыми, как у лошади, глазами. Он медлил с ответом, раздумывая о чем-то своем.

– На перемены, юноша. Может, я – старый дурак, и в отличие от остальных, всё ещё надеюсь на твое племя, на таких вот недорослей, как ты. Они, те, что живут на корабле – другие. Их сердца чисты, они слушают древние легенды и сказки и верят им, а значит могут поверить и в себя.

– А мы, те, кто живет в Городе?

– По правде говоря, юноша, я не знаю… пока.

– Так вы пришли на меня посмотреть, как в зоопарк, да? Понять сгожусь ли, достоин ли внимания?

Рори почему-то ужасно разозлился. У него болел нога и другие ушибы нещадно ныли, он ужасно устал, хотел есть, спать, но никак не выслушивать обвинения от чудаковатого престарелого коротышки. Что они за манеру взяли, обвинять его во всём подряд, что им не нравится в Городе? Сначала девчонка, теперь вот этот.

– Хотите узнать, как мы живем там за стеной? Отлично живем, и вполне справляемся без вас, без всяких сказок, волшебства и прочей мистической ерунды! Я лично никаких лесов не сжигал и рек не отравлял, но таковы последствия войны, и нам тоже пришлось с ними справляться. Там в городе люди, знаете ли, тоже много трудились, и к счастью, придумали, как выжить в новых условиях.

Теперь у нас есть достаточно энергии, чтобы обеспечивать себя всем необходимым. Техника сделал ненужными большую часть устаревших профессий, которыми вы так гордитесь. Кому нужны кузнецы и плотники, когда есть целые заводы, производящие всё, от машин до пуговиц, причем из новейших суперпрочных и программируемых материалов? Зачем нужны каменщики, если дома печатаются на промышленных 3D-принтерах, как какие-нибудь детские игрушки?

И не надо смотреть на меня этим вашим сожалеющим взглядом, – окончательно распалился Рори. – Может быть я и не верю в сказки, зато умею жить в современном мире, а не прячусь где-то на свалке.

К удивлению Рори, старикан не накинулся на него с кулакам и не начал опять тыкать тростью, а только звонко расхохотался в ответ. Если бы Рори когда-нибудь встречался с лошадьми, он бы заметил, что смех Пуки напоминает их заливистое ржание.

– Ох, да ты горяч, как торф в очаге у хорошей хозяйки! – произнес он отсмеявшись. – Это славно, не люблю я тех, кто ни рыба ни мясо, ни платье ни ряса. Одно тебе скажу – не торопись верить всему, что слышишь, но хорошенько думай над тем, что видишь. Может и не зря тебя занесло к нам именно сегодня, под самый Самайн…

– Что еще за Самайн?

– О, это чудесное время! В такие ночи стена между вашим миром и сидом истончается до предела. Люди могут видеть нас, а мы, по традиции, делимся с ними частицами своего знания.

Конечно, есть и те, кто занят в основном шалостями да проказами, например, мой беспутный кузен Леприкон, или малютки шифра. А некоторые выкидывают и что похуже: подменивают новорожденных, губят в дороге путников, к королям, ни в чем неповинным, в невесты набиваются. Одним словом, развлекаются, как могут!

– То есть вы хотите сказать, что разная сказочная нечисть, фейри всякие, сегодня преспокойно разгуливает по земле и могут к кому угодно явиться?

– Ну я же к тебе явился? Хотя в тебе воспитания ни на грош, дай только простонать и пожаловаться на судьбу, как бекас на вересковой топи. Ты бы лучше старшим-то не дерзил, а спрашивал, пока есть такой шанс!

То ли под действием обезболивающих, то ли в результате пережитого стресса, на Рори накатила странная бесшабашная веселость. Побеседовать с собственными галлюцинациями? – Почему бы и нет. Психологиня мисс Доннели всегда советует «обратиться к своему внутреннему я», а тут на тебе, прямое включение!

– Окей, тогда скажи мне, Пука, властелин посевов и прочее-прочее, выберусь ли я благополучно с вашего корабля и вообще, чем закончиться для меня вся эта история?

– Несложно ответить, – произнес Пука, усмехаясь, – тебе придется полететь, чтобы научиться плавать, ты закроешь дверь, но откроешь дорогу, ты обретешь друга, но не избежишь утраты, а твой гейс прост и страшен – не протягивать руку помощи, пока не сгорит птица.

Произнося последние слова, Пука становился всё более и более прозрачным, и наконец, совсем растаял в воздухе. Каюта опустела, а разочарованный Рори так и остался лежать гадая, не привиделся ли ему этот странный визитер.