Кромешная тьма в квартире, тихое тиканье настенных часов, единственного предмета, украшающего блеклые стены его обители. Приоткрытое окно, и отчетливо слышный за хлипкой рамой окна рев ветра, разносящий нужную ее сердцу тишину и покой. Лиза поежилась, взгляд уставших глаз пал на стрелку часов, и опять навязчивая, рвущая голову мысль: "Очередной час, а его нет". Привстала, шлепая босыми ступнями по холодной плитке пола, медленно скользнула к дивану, стащив с него теплый плед и тесно закутавши в него уже порядком онемевшее тело.
— Где же его черти носят..??? — Единственная мысль, последние шесть часов вертевшаяся в голове девушки, когда после выхода из тира, Андрей усадил ее в салон своего автомобиля, не обращая внимания на ее довольно частые протесты, запер в собственной квартире. Черти… мысли вихрем поскакали из головы. Другие существа, по типу ангелов — явно жители ни его тела, ни его души, ни его обитель. Жесткий, черствый, порой Лизе начинало казаться, что для подобного человека не может быть ничего святого. Хотя…куда уж ей судить? Это она, и никто другой, по собственной глупости ввязалась во все это и выхода уже не найти, да и нужен ли он ей? Свобода, полет мыслей и нервов, когда живешь сегодняшним днем, а завтра… оно может и не наступить!
Опять неловкий взгляд на часы, и Лизе показалось, что она начинает засыпать, грезя тем, что открыв затуманенные усталостью глаза, увидит его на пороге.
— Ну и где можно шататься в два часа ночи? — Четыре чашки самого крепкого кофе, который она когда либо пила… а взамен только усиленное кофеином сердцебиение и сон, медленно крадущийся к сознанию.
— Черт! Ну, приплыли! — негромко выругалась, плюхнувшись пятой точкой на протертое кресло и крепко поджав под себя длинные стройные ноги. — Дожилась ты, Черкасова, треплешься сама с собой! Дурка по тебе, кажись, плачет!
И опять… лихорадочно вслушиваясь в гнетущую сознание тишину комнаты и подъезда, сама не заметила, как твердя уставшему телу команду не засыпать, стала погружаться в волнующи мир сновидений, погружая измученное ожиданием тело и душу в сладкую негу, название которой сон.
Не слышала, как часы в очередной раз пробили энный раз, разделяющий спящих людей Москвы и рассвет, как грохнула на первом этаже дома железная дверь и на втором большой металлический ключ медленно, то и дело падая, все пытался погрузиться в замочную скважину. Звуки проклятия и легкий рык, рвущийся из горла мужчины, когда пытаясь отодвинуть дверь в свою же квартиру, понял, что она намертво подпертая громадным креслом из кухни. Дотащила же, зараза! А на вид такая хрупкая, хоть и высокая девочка! Обманчива внешность, кто бы подумал! Сам не порадовался, что пришлось запереть ее в квартире, но по другому никак…с ней ни как!
Свет в прихожей, поняв, что она наверняка уснула, не погасив его, рывок…и массивное кресло стало поддаваться, оставляя кровавый следы из раны на плече, которая за последние несколько часов стала затягиваться. Опять толчок…еще…кресло поддалось, а вместе с ним и поток крови, струйкой сбегавшее по светлой рубашке и беспрепятственно капающее на пол.
— Черт! — Выругался про себя, здоровой рукой перехватив место повыше раны, стал туже стягивать концы уже полностью пропитавшейся кровью повязки. — Лиза…, - рыча ее имя, из последних сил удерживая так нужные сейчас проблески собственного сознания, крепче сжал зубы, до крови закусив нижнюю губу. — Черт…!!!
Звук падающего ключа о плитку, и уже затворяя дверь с внутренне стороны, взгляд упал по ту сторону, где на бетонном полу брызгами ярких алых капель растекалась его собственная кровь.
Скоро… не впервой же…сейчас…
Пытаясь не прикасаться к стене, дабы не оставлять четких следов и здесь, попытался протиснуться на кухню. Еще чуть — чуть… Его аптечка, и нужные атрибуты, помогавшие ему не один год в его древней, как мир, профессии.
Ледяная, обжигающая тело вода и раскаленная плоть, пронзенная и истерзанная несколькими ходами стальных пуль, прошедших насквозь. Андрей поморщился, опять же…не привыкать. Открыв кухонный кран на полную катушку, успокаивая собственное тело от чередующихся приступов мелкой дрожи, подставил разорванную плоть руки под быстрые струи ледяной прохлады. Стон… уперевшись здоровой рукой о край раковины, стал полоскать куски разорванной кожи над мойкой, сам, невольно прикрыв глаза от нахлынувшего приступа боли. Пытаясь не шататься, усилил напор, уже не чувствуя ни руки ни горячей жидкости, которая из другого пулевого отверстия беспрепятственно стекала на пол, оставляя там багровые разводы. Опять стон… только сейчас стал понимать, что не его… Сознание, медленно возвращаясь в бьющее агонией тело, и легкое, почти невесомое касание пальцев горячей руки чуть выше локтя. Он не стонет…никогда… не чувствует боли…потому что не живет…
— Обопрись на меня… — чуть хриплый голос Лизы на самое ухо и только сейчас понял, кому же принадлежал разрывающий, рвущий на части душу звук, рыком вырвавшийся из ее горла. — Я помогу…давай…
Касание шерстяного пледа кафеля пола, когда Лиза, не обращая внимания на его: "Я сам!", медленно стала опускать мужчину вниз. Нет сил сопротивляться, слишком мало…да и крови, оставшейся в теле и как в замедленной съемке, бродившей по венам, тоже ничего. Легкая прохлада под собой, и зацепившись руками о мойку, буквально отшвырнул девушку от себя.
— Я же сказал… я сам…иди уже…Лиза…уходи!!! — Перешел на крик, который сам же зная, стал отбирать последние силы в затуманенном сознании. — Пошла… вон… отсюда..!!! В спальню!!!
Руки, лихорадочно шарящие в поисках аптечки, и нулевой результат, от чего хотелось завыть волком. Черт возьми, сам же несколько дней назад ложил ее туда!
— Сам иди! — срывающимся голосом уже на повышенных тонах, иначе нельзя…не с ним… — Сядь же ты, наконец!
Сон прошел еще в то мгновенье, когда очнувшись от беспокоящего сознание шума, поняла его первоисточник — ее кресло, которое в порыве злости сама же тесно приставила к двери. А нечего ее запирать! Никто никогда не позволял себе такого, даже отец… При мыслях о последнем стало тошно. А потом… Сквозящие с перерывами проклятия и лязг падающего на пол ключа, когда бесшумно на цыпочках прошла в прихожую, заранее завидев на полу и стене красные полосы, тянущиеся за мужчиной.
— Лиза…, - протяжный рык, хриплый, уже на пределе голос и Андрей, присев на протянутый стул, стал, как в дурмане, наблюдать за движениями девушки, когда та разматывая тугие катушки из появившейся из ниоткуда аптечки, стала пропитывать их сухим антисептиком — порошком. — Не нужно…оставь…я сам…правда… — Впервые за все время о чем то просил, сам не осознавая зачем. Его слабость…? Глупо, но нет, что-то иное. Не хотел, но и предотвратить не мог, что бы эта еще совсем молоденькая девочка видела такое…его кровь и понятную причину, откуда она взялась. — Уйди…не хочу…что бы…видела…
— Замолчи хоть на минуту. — Полные горечи глаза, которые так умело скрывала длинная светлая челка и его низкий бархатный голос, то и дело срывающийся в новых конвульсиях боли. — Потерпи… еще чуть-чуть…
Рывок, и резким напористым движением освободила искромсанную руку от алой влажно ткани, принялась легкими движениями промокать рассеченную вдребезги плоть. Андрей поежился, не издав ни единого звука, слегка запрокинул голову назад.
— Почему…не…уходишь..?
— Не могу…, - опять касание его руки, и прямой взгляд синих глаз, с давно потухшей искрой внутри. — Андрей…
Звук его имени, мужчина ухмыльнулся. Никто за последние годы не называл его так часто по имени. Приросшая и сплоченная с ним воедино кличка, которую за тридцать два года жизни ему дали его противники, конкуренты и те, кого уже и подавно нет в живых, ибо она, как и он сам, символизируют страх…
— Прости…будет больно…, - сладкий болезненный женский голос у уха и манящие зеленые глаза, застланные пеленой страха и боли… За его ли? Мысль, фейерверком пронесшаяся в воспаленном мозгу, когда прижимая очередной раз раствор к ране, девушка слегка застонала, тем самым беря его боль на себя. — Сейчас будет легче…
Слова, словно легкий весенний ветерок и Андрей замер, когда новая волна дрожи молнией пробежала по телу вперемешку с ее горячим дыханием, сквозящим по его открытой ране.
— Вот так…, - опять дуновение, и несколько секунд, когда мужчине показалось, что оно значит, побывать в раю… И пусть будет проклят тот, кто скажет обратное, и он сам…живущий в самой темени ада. Резкое, сбивчивое и громкое дыхание, раскаленная атмосфера кухни, разбавленная ее легким дуновением и его судорожным вдохом — выдохом…
— И…так…, - Андрей дернулся, когда вместе с прожигающей плоть повязкой на его мышцу опустились ее горячие губы, лаская, шепча и успокаивая… — Не больно… прошу…сейчас…
Каждый мускул, отвечая на эту невинную ласку, напрягся, и словно в бреду отвечая на ее робкие прикосновения, слегка отстранил ее голову от себя, кляня себя и то, что больше всего на свете ему бы хотелось так и остаться.
— Пообещай…что никогда…не дойдешь…до такого…, - отчетливые фразы своего же голоса, слышал, будто кто-то чужой издали по слогам произносит мучавшие душу слова. — Лиза…я даю…тебе шанс…уйди…, - перевел дыхание, снова чувствуя адскую боль в районе бицепса и ключицы. — Из этого…дерьма…не твое…это…ну же…
— Слишком поздно. — Не видя, как изменилось ее лицо, устало опустил темную голову на руку, до невозможности сцепив зубы в агонии, сковывающей каждое движение тела. — Не я туда вошла, не мне и выходить.
Зеленый, потемневший от волнений и тревоги взгляд, когда крепко опираясь на пол, босыми ступнями заерзала по плитке, чувствуя тяжесть обмякшего мужского тела сверху и уже слышимое его: "Я сам".
— Знаешь, что сам делать будешь?! — Попыталась прикрикнуть, все еще пыхтя от невыносимой тяжести мужчины. Легкая улыбка исказила его лицо, прежде чем Лиза продолжила. — Вот-вот! Это самое! А пока молчи и сопи в две дырки! Сам он!
Собрав в кулак все силы, с удвоенным напором принялась тащить Андрея в спальню, на ходу размышляя, сколько же килограммов весит этот спортивный, крепкий, в данный момент почти висящий на ней мужчина.
Взгляд хаки на часы, и поняв, что до рассвета осталось всего каких-то сорок минут, смахнула с его лба прилипшую прядь коротких черных волос, слегка подула на лоб…поморщился…
Забравшись вместе с босыми ногами на постель, в сотый раз проверила тугость его повязки, прикрыв все еще слегка кровящую рану простыней. Перевела дыхание. Уже смутно помнила, как дотащила его на себе, укладывая на постель и стаскивая пропитанные кровью вещи с его тела. Не помнила, как свернувшись калачиком и положив обессилевшую светлую голову рядом на подушку, придвинулась ближе, ощущая жар, исходящий от манящего тела мужчины… Как во сне, перебирая длинные светлые волосы, мужская ладонь притянула хрупкую фигурку к себе, удобно устраивая с внутренне стороны под мышкой…как сама же придвинулась ближе и опять жар…его руки и мирное, размеренное дыхание рядом…
Не знала, что ровно через час, лежащий в откровенной близости мужчина приподнялся, стаскивая с себя простыню и собирая разбросанный по полу вещи, натягивая на себя темные джинсы и новый свитер из шкафа. Как глухое рычанье сорвалось с его губ и крепкие ладони, заботливо натягивающие край одеяло на мирно сопящую девушку рядом, голова которой несколько мгновений назад покоилась на его плече.
Андрей вздохнул, пытаясь подальше отогнать дурман мыслей, вместе с ней поселившихся в его голове. Ноющая боль в руке, на которую уже не было обращено ни малейшего внимания. И только лихорадочно вертящиеся кино, воспоминания минувшего вечера, когда услышав знакомый голос за спиной, второй раз в жизни он отвлекся, позабыв о своем профессионализме и том, что получить нож в спину он может ежесекундно. Пулю…два неверных движения, и противник лежал рядом с простреленной насквозь головой. А он… привычная безжизненная ухмылка и отсутствие малейших эмоций в глазах, когда оборвав край рубашки, принялся сам туго перевязывать простреленные сосуды, мечтая поскорее добраться до дома…туда, где его хоть и по принуждению, но ждут…