В джипе пахло мокрой одеждой, грязью, потом и страхом. Под пологом дождя мы спустились по склону. Эллен пряталась впереди, под приборной доской, а мы с Санчесом устроились на полу, рядом с задним сиденьем. За рулем сидел Пайк. Запястья Санчеса я связал за спиной при помощи клейкой ленты для герметизации трубопроводов. Однажды я несколько лет ездил на машине, выхлопная труба которой поддерживалась в рабочем состоянии такой лентой. Вам не найти ничего подобного. Я приложил ствол «беретты» к паху Санчеса и обещал ему, что он может попрощаться со своими яйцами, если издаст хотя бы один звук.

Когда дорога выровнялась возле туннеля, Пайк сказал:

— Ага, Эскимос выскочил из машины и машет нам рукой.

Я посильнее вдавил дуло в пах Санчеса и почувствовал мощный прилив адреналина. Пайк сказал:

— Ха-ха. Я пошутил.

Ох уж этот Пайк.

«Чероки» беззвучно катил по шоссе, потом Пайк притормозил и сказал:

— Мы выехали из парка. Ты можешь сесть.

— Что — еще одна шутка?

— Верь мне.

Мы свернули налево и оказались на Лос-Фелиз. Машин вокруг было уже довольно много. Наступило время ланча. Когда мы все устроились на сиденьях, я снял ленту с запястий Санчеса, а потом заново его связал, стараясь делать свою работу тщательно. Эллен равнодушно наблюдала за мной. Возможно, она училась быть такой же, как Пайк.

— Что вы сделали с моим сыном, чтобы он так кричал?

Санчес посмотрел на меня. Наверное, раньше он не видел лица Эллен. Обычная женщина с мешком на голове.

— Она мать мальчика, — сказал я.

Санчес покачал головой.

Эллен продолжала смотреть на него, когда мы остановились перед светофором. Ливень вновь сменился мелким дождичком. Черный парнишка за рулем большого желтого грузовика остановился рядом с нами. Его запущенный на полную мощь приемник выдавал Концерт для фортепиано с оркестром до минор Моцарта. Наверное, мальчик искал новые стандарты. Пайк вытащил сэндвич с ветчиной из пакета, лежавшего под сиденьем Эллен Лэнг, и принялся за еду.

Эллен подняла «дэн-вессон» и навела его на лицо Санчеса.

— Это ты убил моего мужа?

Санчес выпрямился. Я не шевелился. Пайк откусил очередной кусок сэндвича, прожевал его и проглотил. Его темные очки равнодушно смотрели на нас из зеркала.

— Клянусь богом, я ничего не знаю, — ответил Санчес.

Эллен посмотрела на меня.

— Я могу его убить. — Ее голос оставался совершенно спокойным, почти равнодушным.

— Я знаю.

Дуло «дэн-вессона» не дрожало. Пайк был прав. У нее спокойное тело.

— Но он может нам пригодиться, чтобы вызволить Перри, — сказала она.

— Угу.

Она опустила пистолет. Нечто отдаленно напоминающее улыбку изогнуло уголки ее рта. Она отвернулась от нас с Санчесом и села прямо, положив пистолет на колени. Джо протянул руку и похлопал ее по ноге.

— Мы должны где-нибудь оставить эту парочку, — сказал я.

— Где? Твой Эскимос уже начал нетерпеливо поглядывать на часы. Возможно, они нашли тело, — отозвался Пайк.

— А я не говорю, что все получится легко, у нас могут возникнуть проблемы, — заметил я.

Пайк пожал плечами.

— Она справится. Верно?

— Да, — ответила Эллен. — Давайте заберем Перри.

Пять минут спустя мы подъехали к массивной каменной стене, а вскоре показались ворота. Мы проехали мимо, развернулись на соседней улице и остановились. Джип мы припарковали в квартале от поместья Дюрана. Пайк вылез из машины и сказал:

— Ну, пошли.

Он вытащил Санчеса наружу и, развернув его к себе спиной, ударил рукоятью пистолета по голове, возле правого уха. Санчес начал оседать на землю. Пайк легко засунул его на заднее сиденье, быстро заклеил ему клейкой лентой рот и глаза и связал щиколотки.

Я помог Эллен перебраться на водительское сиденье и сказал через открытое окно:

— Если кто-нибудь к тебе подойдет, уезжай отсюда прямо в полицию. Если они окажутся перед машиной, тебе придется проехать по ним. Если ты услышишь выстрелы, отправляйся в полицию. Если Санчес попытается доставить тебе неприятности, пристрели его. Как только ты увидишь, что мы выходим из дома, заводи машину, чтобы мы могли сразу же убраться отсюда.

— Хорошо.

Пайк захлопнул заднюю дверцу, затем обошел джип и посмотрел на Эллен. Так смотрят перед тем, как собираются принять решение — очень важное решение, когда нельзя совершить ошибок.

— Будут убийства, — сказал он.

Она кивнула.

— Я знаю.

— Не исключено, что тебе самой придется убивать.

Она вновь кивнула.

— У тебя есть помада и все остальное?

Она покачала головой.

— Посмотри в бардачке.

Эллен наклонилась над сиденьем. Санчес застонал и пошевелился на заднем сиденье джипа.

— Джо, — сказал я.

Эллен откинулась назад. В руке она держала пластиковый тюбик. «Эсте Лаудер», «Алый туман». Пайк отвинтил крышку и провел ярко-красную линию у себя на лбу, по переносице и две параллельных черты на щеках под глазами.

— Похоже, ты спятил, Джо, — сказал я.

Она молча смотрела на него, но когда он проделал то же самое с ней, Эллен даже не пошевелилась.

— Вовсе нет, — возразил Джо. — Она захочет забыть, поэтому мы договариваемся: реальность заканчивается прямо сейчас. Нереальное забыть легко. Через год, через пять она будет вспоминать об этой истории как о полнейшем абсурде.

— Вы оба выглядите очень глупо, — заявил я.

Эллен Лэнг повернула зеркальце, чтобы посмотреть на себя — сначала с одной стороны, потом с другой. Она не улыбалась, и на ее лице появилось задумчивое выражение.

Никто не прощался, не обещал скорой встречи, не просил сохранять мужество. Когда Санчес был надежно связан, а двери закрыты и заперты, Пайк и я торопливо зашагали к поместью Дюрана. Я сжимал в руке «беретту», Пайк штурмовой автомат.

Приблизившись к поместью, мы свернули на соседнюю улицу и двинулись вдоль стены, пока не оказались возле древней оливы, чьи кривые ветви торчали во все стороны.

— Ты помнишь, что я тебе говорил о планировке?

— Ты выглядишь ужасно глупо с этой губной помадой.

— Значит, не помнишь?

— Сразу же за первым холмом находится мастерская. Главный дом имеет два уровня. Домик для гостей расположен сзади. Там же бассейн. Теннисный корт северо-восточнее бассейна.

Он кивнул. Первым полез Пайк. Я подал ему автомат, засунул «беретту» за пояс и последовал за ним. Всякий раз, когда покачивались ветви, на нас обрушивались потоки воды. Когда мы спрыгнули на землю, мне показалось, что мы оказались возле «Хилтона» в Мехико, но Пайк покачал головой и сказал, что это всего лишь домик для гостей, главная резиденция еще больше. Мы прошли вдоль дома для гостей к задней части поместья и остановились возле небольшой рощицы недавно посаженных магнолий.

Три женщины и четверо мужчин стояли под навесом возле барбекю и жарили гамбургеры. Они были одеты в брюки и свитера, а один из мужчин был в шляпе. В Южной Калифорнии никогда не идет дождь. Все выглядели довольными и непринужденными, а также успели прилично выпить. Однако Доминго Дюрана среди них не оказалось. Мужчина в шляпе громко рассмеялся и схватил за грудь ближайшую к нему женщину. Она хлопнула его но руке, и он засмеялся еще громче. У него было плоское круглое лицо и нос с зигзагообразными шрамами — видимо, они остались с тех времен, когда кто-то пытался его откусить. Он был одет как провинциал с востока: черные туфли на шнуровке, брюки «Сирз», желто-зеленый свитер для гольфа поверх белой рубашки, — наряд отлично гармонировал с серой фетровой шляпой. Я посмотрел на него, улыбнулся и сказал:

— Ну-ну.

— Что? — спросил Пайк.

— Видишь джентльмена в шляпе?

— Да.

— Руди Гамбино.

— А кто такой Руди Гамбино? — Пайк отказывался следить за крупными фигурами из мира организованной преступности.

— Гангстер из Аризоны. Он родился в Ньюарке, а потом семья отправила его на запад, поскольку им не удавалось его контролировать. Дюран с ним связан. Они приятели.

— Мне нравится его нос, — заметил Пайк.

Неподалеку я заметил двух молодых латиноамериканцев с толстыми шеями, которые стояли, прислонившись к бильярду-автомату, и курили. Телохранители, обеспечивающие покой дяде Руди.

Мы вернулись обратно вдоль дома для гостей, прошли по аллее, усаженной кустарником, и приблизились к фонтану, расположенному возле старого олеандра. Дождик прекратился, но тучи все еще оставались темными. Отсюда нам был хорошо виден вход в дом для гостей, а также бассейн, навес и задняя часть особняка. И хотя дом для гостей казался огромным, особняк был еще больше. Огромное белое здание в стиле испанского Средиземноморья, с тяжелыми стенами и патио, вымощенными мраморными плитами. Крышу с красной черепицей поддерживали мощные балки. Мужчина в плаще свободного покроя сидел за маленьким стеклянным столиком, надежно укрытым от дождя. Он держал в руке «Мертвую зону» Стивена Кинга в мягкой обложке, но не читал. На столике лежал дробовик «ремингтон». Еще один громила из Аризоны.

У дома для гостей имелись три входные двери, как в трехквартирном доме. Дальняя от нас дверь распахнулась, и наружу вышли двое гангстеров, которые вели Перри Лэнга. Глаза у мальчика были завязаны, а левая рука забинтована. Он шел так, словно давно не спал. Я почувствовал, как рядом со мной Пайк перемещает вес с одной ноги на другую. Можно сказать, что нам повезло и не повезло. Хорошо, что мальчик здесь. Нам не потребуется выяснять, где он находится. Они совершили глупость, когда привезли его сюда, но Санчес сказал, что до сегодняшнего утра его держали в другом месте. Скорее всего, они решили доставить Перри в поместье Дюрана на случай, если западня не сработает и им нужно будет оказать на нас давление. Может быть, мне следовало позвонить Пойтрасу. Я мог бы ему сказать, что мальчик здесь, и он бы начал действовать. Впрочем, к тому времени, когда я сумею добраться до телефона и позвонить ему и полицейские сюда доберутся, Эскимос вернется и заберет мальчика с собой — больше мы его не увидим.

А не повезло из-за Гамбино. Сколько головорезов из Аризоны болтается возле дома для гостей, особняка и гаража? Что предпримет Гамбино, когда Пайк и я сделаем свой ход? При обычных обстоятельствах он не должен был бы вмешиваться. Однако сейчас он гость в доме Дюрана. Их связывают дружеские отношения. Кроме того, у него не будет уверенности, что мы не пришли за ним. Дерьмо.

Гамбино вышел из-под навеса и двинулся к особняку. Он глотнул пива из бутылки и так громко рыгнул, что мы услышали его на расстоянии в шестьдесят ярдов. Класс. Он не пошел кружным путем по дорожке. Наверное, ему плевать на чистоту в доме его доброго друга Доминго Дюрана. Или он решил, что мексиканцам все равно.

Двое гангстеров остановились возле дома для гостей, перекинулись парой фраз, а потом один из них пошел с мальчиком к особняку. Второй направился в нашу сторону. Мы спрятались за деревьями на заднем дворе, а потом вернулись на дорожку.

— Если мы хотим попасть в особняк, нам не пройти через задний вход. Слишком много людей, — сказал Пайк.

Мы осторожно перемещались от одного дерева к другому по направлению к гаражу.

— А ты представляешь, как мы войдем со стороны главного входа? — поинтересовался я.

— Конечно. Окна. Двери.

Умник.

— А ты всегда возишь в джипе помаду?

— Ты даже не представляешь, что у меня там есть.

Дорожка заканчивалась возле двери в гараж аккуратной круглой площадкой, усыпанной гладкими белыми камушками, справа высилась массивная кирпичная стена, идущая от гаража до самого дома. Слева оставалась открытая лужайка. Если мы окажемся на лужайке, нас могут увидеть. Дверь была заперта.

Мы спрятались в кустах и стали ждать. Вскоре послышались шаги, и появился второй гангстер. Он засунул руку в карман и вытащил серебряный ключ. Я сделал два быстрых шага вперед и ударил его по голове, под правым ухом. Он сел на землю, и я ударил его еще раз. Пайк поднял ключ.

— Неплохо.

Я подул на пальцы.

Пайк отпер замок. Низенький мексиканец с широким лицом, в сером костюме фасона «зут», направил в грудь Пайка пистолет и нажал на курок. Послышался глухой хлопок, и Пайк моментально оказался в воздухе. Его правая нога описала широкую дугу. Послышался новый, несколько более громкий звук — как если бы уронили спелый арбуз на каменный пол. Мексиканец рухнул как подкошенный, безвольно раскинув руки. Пайк посмотрел на себя, прижал руку к растущему пятну на правой стороне груди и сел на пол.

— Иди дальше, — сказал он. — Найди мальчишку.

Мне ужасно хотелось закричать. Я посмотрел на Пайка, кивнул и толкнул следующую дверь. Вперед. Никогда не отступай.

В гараже стояло три лимузина «кадиллак», два «роллс-ройса» и ярко-желтый «феррари». К счастью, охранников здесь больше не было. Я выглянул наружу. Возле входа в особняк стоял еще один лимузин. Я пересек внутренний дворик и приблизился к особняку сбоку. Наверное, здесь находилась кухня. Может быть, мне следует начать стрелять, и к тому времени, когда стрелять будет не в кого, я либо сумею вернуть мальчика, либо буду мертв.

Перед домом имелся навес для автомобиля. И единственная дверь с маленьким звоночком. Когда я нажал на звонок, дверь открыла маленькая смуглая женщина и с отвращением посмотрела на меня.

— No as comer! — сказала она.

— Вы говорите по-английски?

— Нет, нет. — Она потрясла головой и попыталась вытолкать меня за дверь.

Наверное, она решила, что я один из громил Гамбино.

Я показал ей пистолет и кивнул в сторону входных ворот.

— Уноси ноги! — сказал я и вошел на кухню.

Маноло сидел за кухонным столом и ел сэндвич.

Пиджак он снял, на фоне голубой рубашки с белыми манжетами и воротником выделялась темная подплечная кобура. Увидев меня, Маноло потянулся к пистолету. Я дважды выстрелил в него. Пули с высверленными головками сбросили его со стула, и грохот выстрелов громом раскатился по кухне.

Я прошел по коридору и оказался в гостиной, по сравнению с которой квартира Барри Фейна походила на телефонную будку. С балкона появился телохранитель Гамбино с ружьем в руках. Увидев меня, он спросил:

— Что за дерьмо здесь происходит?

— Обычное дело, — ответил я и ударил его в лицо рукоятью пистолета.

Он пошатнулся, уронил ружье, но сознания не потерял. Я встряхнул его и ткнул дулом пистолета в шею.

— Они только что провели мальчика. Куда?

— Клянусь богом, я не знаю. Клянусь.

Я ударил его по губам рукоятью пистолета. На пол полетели осколки зубов, брызнула кровь. Он упал на колени.

— Куда?

— Кляшусь бохом. Не жнаю.

Трудно говорить с изуродованным ртом.

— Где Дюран?

— Нарерху… Навершу.

— Покажи.

Со своего места я видел изящные двустворчатые двери и лужайку возле бассейна. Если они и слышали выстрелы, вида никто не подал. Гамбургеры продолжали жариться, гремела музыка, смеялись мужчины и женщины. Я не забывал об Эллен Лэнг, сидевшей в «чероки» Пайка, лишенной музыки, смеха и радости. Возможно, она слышала выстрелы. И могла отправиться звонить в полицию.

Я заставил громилу подняться, мы вошли в гостиную и по чудовищной полукруглой лестнице поднялись на второй этаж. Из дальней части дома доносились голоса и шум закрываемых дверей. На верхней площадке я сказал:

— Куда ты меня ведешь?

— В офишш. — Он посмотрел налево. — Дверь, там двое паршей. Прямо мимо ниш офишш.

— Только пара парней, говоришь?

— Да.

— Здесь есть еще один выход?

Он удивился и покачал головой. Даже это слабое движение вызвало у него боль.

— Я ждесь не живу. Тут все жакрыто. Жвуконепронишаемо.

Хм-м-м, жвуконепронишаемо — замечательно.

— Зачем вы сюда приехали?

Его глаза закатились, и он стал оседать на землю. Я встряхнул его и снова спросил.

— Бижнеш, — пробормотал он.

— Бизнес. Наркотики?

Он кивнул.

Стены длинного коридора были обшиты ореховым деревом. Впечатляюще. Такие стены я видел в отеле Святого Франциска. Мы подошли к двери, я приподнял «беретту» и поднес палец к губам.

— Конешшно, — сказал он.

Стройный мексиканец сидел за столиком и говорил по телефону. Высокий крупный блондин примостился на краешке стола и внимательно слушал, скрестив на груди руки. Напротив располагалась красивая, обитая медью дверь, которая вела в святая святых Дюрана. На блондине была светло-желтая спортивная куртка. Мексиканец был одет в серую тройку от братьев Брукс и выглядел лучше, чем блондин. Наверняка он исполнял роль секретаря. Он по-английски спрашивал о шуме, который до них долетел. Я толкнул мистера Зубы вперед, вошел вслед за ним и по разу выстрелил в мексиканца и блондина. Пуля с пустой головкой сбросила мексиканца со стула, а блондина со стола.

Я посмотрел на дверь. Она была толстой и массивной, и я не знал, как проникнуть внутрь. Ручки не было. Тук-тук-тук, к вам Цыпленочек! Где-то возле столика секретаря должна находиться кнопка, которая приводит в движение металлические шестерни, раздвигающие двери. Для таких мощных дверей требовались крепкие шестерни.

Мистер Зубы и я уже успели пересечь большую часть пространства, отделявшего нас от двери, когда они распахнулись, и появился Руди Гамбино.

— Какого дьявола здесь происходит?!

В левой руке он держал пистолет. Как только Гамбино увидел меня, он сразу же уронил оружие.

— Отойди, толстяк, — сказал я.

Он отошел. И мы вошли.