Глава 9

Резня в Хонс-Милл

Появление новой религии — мормонизма — не вызвало энтузиазма у широкой общественности. Первая рецензия на «Книгу Мормона», напечатанная в газете Рочестера Daily Advertiser 2 апреля 1830 года (за четыре дня до официального объявления о создании новой религии), хорошо отражает реакцию многих людей: «В продаже появилась „Книга Мормона“. Никогда ранее мы не читали более омерзительной книги, являющейся обманом, богохульством, которое шокирует как христиан, так и моралистов».

У Джозефа была репутация шарлатана, и слухи о появлении «золотой Библии» только подлили масла в огонь. В декабре 1830 года Джозеф получил пророчество Господа о том, что в штате Нью-Йорк «тучи сгущаются» и ему с паствой необходимо перебираться в Огайо. «Святые» собрали пожитки и переехали в место чуть восточнее современного Кливленда, в городок под названием Киртланд.

В Огайо к мормонам отнеслись вполне нормально, но летом 1831 года Господь открыл Джозефу, что Киртланд — всего лишь временная остановка на пути в Миссури, «страну, которая по Моей воле избрана местом проживания „святых“. Господь пояснил, что северо-западная часть Миссури является святым местом. Многие считают, что Эдемский сад расположен на Ближнем Востоке, но на самом деле он находится в округе Джексон, штат Миссури, рядом с поселением Индепенденс. Именно в этих местах до конца нынешнего века Господь придет снова.

Джозеф сообщил своей пастве, что все должны переезжать в округ Джексон и строить там Новый Иерусалим. „Святые“ стали перебираться в эти места нескончаемым потоком, который прекратился в 1838 году.

Жители округа Джексон были не в восторге от новых соседей. Большинство мормонов приехали из северных штатов и являлись сторонниками запрета рабства. Жители Миссури были южанами, и им не нравились представления мормонов о том, что черных надо освободить. Но больше всего местных жителей раздражала клановость мормонов и их спесивое убеждение, что они являются избранным народом и имеют полные права на северо-западные территории Миссури.

Местных жителей злило и то, что мормоны использовали церковные средства на приобретение земли в округе. Мормоны старались вести дела только с другими мормонами, что не способствовало развитию бизнеса, которым владели местные. Мормоны голосовали так, как приказывала им церковь, их количество постоянно росло, и было очевидно, что очень скоро они станут в этих местах главной политической силой. В одной из местных газет в 1833 году писали, что „очень скоро… судьями и шерифами в округе будут мормоны“.

Мормоны тепло принимали всех, кто желает присоединиться к их вере, но не хотели общаться с местными жителями, слишком гордыми и упрямыми для того, чтобы прислушаться к слову Господа. Джозеф учил, что у человека есть право выбора, следовательно, каждый способен выбрать или Господа, или Сатану. Этот выбор стоит перед каждым человеком, и горе тем, кто сделал неправильный выбор. Если человек сознательно оставался глух к слову Господа и не верил „святым“, то ему некого винить, кроме самого себя.

В 1831 году Джозеф получил очередное видение: „святые“ „должны собраться в штате Миссури, который является их собственностью по праву, но пока находится в руках врагов“. Такое откровение отношений с местными жителями явно не улучшило. Когда жители узнали об этой установке, они восприняли ее как объявление войны. Кроме этого, в местной мормонской газете была напечатана статья со словами: „Святые“ попрут ногами пепел неверных, после того как уничтожат их с лица земли».

В 1830-х годах северо-западные районы Миссури были еще не очень хорошо освоены, и местные жители слыли независимыми, сильными и жестокими. Обитатели округа Джексон стали собираться на митинги, они принимали резолюции, требующие от властей вмешательства. Но, поскольку власти не собирались предпринимать никаких действий, население решило разобраться с мормонами самостоятельно.

В июле 1833 года вооруженная толпа из пятисот человек облила смолой и изваляла в перьях двух мормонов, а также сожгла типографию выпускаемой церковью СПД газеты, в которой были высказаны взгляды в пользу отмены рабства. Через три дня толпа схватила девять руководителей мормонов и под угрозой смерти заставила их подписать документ, согласно которому все мормоны обязались покинуть округ Джексон в течение года. Осенью того же года толпа сожгла десяток домов мормонов, убила одного «святого» и закидала камнями нескольких других.

Однажды ноябрьской ночью толпа избила мормонов-мужчин и выгнала тысячу двести мормонов из их домов. Большая часть мормонов ушла на север через реку Миссури и больше уже никогда в эти места не возвратилась.

Джозеф не любил насилие и, несмотря на нападения, не разрешал мормонам сопротивляться и мстить обидчикам. Однако к осени 1838 года напряженность между мормонами и местными жителями достигла апогея.

В 1836 году власти Миссури в надежде, что им удастся предотвратить кровопролитие, отвели для мормонов практически незаселенные территории в округе Колдуэлл, куда «святые» начали стекаться из всех частей штата, менее дружески к ним расположенных. К 1838 году мормоны приобрели в округе двести пятьдесят тысяч акров земли и построили поселение Фар-Вест.

Они перебирались в округ Колдуэлл, и казалось, что напряженные отношения с местными жителями должны закончиться. Однако летом 1838 года беспорядки начались в соседнем округе Дэйвис, в котором мормоны стали строить свои поселения.

6 августа должны были пройти выборы в штате Миссури. На избирательном участке города Галлатин, в округе Дэйвис, кандидат от партии либералов Уильям Пенистон забрался на бочку и начал кричать, что все мормоны «конокрады, лжецы, фальшивомонетчики и идиоты». Поблизости оказалось тридцать пришедших голосовать мормонов, и толпа начала орать, что нельзя мормонам давать голосовать, потому что они «не лучше негров».

В результате какой-то пьяный местный житель побил худосочного мормона, работавшего сапожником, — Самуэля Брауна. Мормоны бросились защищать своего собрата, и началась серьезная потасовка с использованием ножей и дубин. Несмотря на то что мормоны были в меньшинстве, им удалось отдубасить местных. Однако это была лишь пиррова победа. Жители Галлатина разозлились и решили отомстить.

На протяжении двух следующих месяцев жители Миссури изгнали с территории округа Дэйвис большинство живших в нем мормонов. 14 октября Джозеф собрал свою паству на центральной площади Фар-Веста и призвал их к борьбе. Пророк сказал так:

К нам несправедливо относятся. Погромщики выгоняют нас из одного штата в другой, чтобы захватить нашу землю, в которую мы вложили так много любви и труда. Мы обращались к властям, правительству и даже президенту США, но нас никто не хочет слушать…

Если люди оставят нас в покое, мы будем жить мирно. Но если на нас нападают и издеваются, мы с мечом будем бороться за свою религию. Мы раздавим наших врагов и зальем кровью землю от Скалистых гор до Атлантического океана. Я стану для этого поколения вторым Мухаммедом, девизом которого были слова «Коран или меч». Так поступим и мы — «Джозеф Смит или меч!» ‹‹20››

Мормоны откликнулись на призыв пророка и начали устраивать набеги на поселения немормонов, забирать скот, зерно и ценности. Они сожгли в общей сложности приблизительно пятьдесят домов.

Жители Миссури также активизировали свои действия и сожгли несколько принадлежавших мормонам домов. Через одиннадцать дней после призыва Смита к оружию в столкновениях погибли трое «святых» и один немормон.

Результаты этой стычки были сильно преувеличены (говорили, что были убиты пятьдесят немормонов), и о них сообщили губернатору Миссури Лилберну Боггсу. В 1836 году Боггс выиграл выборы, обещая жителям штата избавиться от мормонов. Боггс приказал начальнику ополчения Миссури: «Мормоны — это враги, и относиться к ним надо соответствующим образом. Их необходимо уничтожить или изгнать за пределы штата. То, что делают мормоны, совершенно непозволительно».

Через несколько дней три роты ополченцев во главе с полковником Томасом Дженнигсом неожиданно напали на поселение мормонов в Хонс-Милл.

Во второй половине дня 30 октября 1838 года светило солнце и стоял прекрасный день уходящего бабьего лета. На поле работали около двадцати пяти семей мормонов. Неожиданно перед ними из леса появились двести сорок вооруженных людей, которые прицелились из мушкетов и открыли огонь.

Старейшина мормонов понял, что сопротивляться такому количеству военных бесполезно, замахал шляпой и закричал, что мормоны сдаются. Ополченцы игнорировали его слова и продолжали стрелять. Мормоны разбежались и попрятались в кустах и в лесу, а пятнадцать мужчин-мормонов и три мальчика спрятались в кузнице. Кузница была построена из бревен, между которыми были огромные щели. Через них ополченцы легко расстреливали находящихся внутри мормонов. Потом они вплотную подошли к зданию кузницы и стали расстреливать мормонов, засунув дула мушкетов внутрь, сквозь щели между бревнами.

Когда ополченцы увидели, что внутри кузницы никто не движется, они вошли внутрь и обнаружили, что в комнате прячется десятилетний мальчик по имени Сардиус Смит. Мальчик умолял не убивать его, но один из ополченцев, Вильям Рейнолдс, приставил дуло к его голове. Об этом поведал младший брат Сардиуса, который был ранен в бедро и притворился мертвым под грудой тел. Рейнолдс ответил, что детей мормонов надо истреблять, чтобы они не плодились, и спустил курок.

В общей сложности в кузнице были убиты восемнадцать «святых». Это событие вошло в историю мормонов как резня в Хонс-Милл. Даже сейчас мормоны говорят о нем с величайшим осуждением.

В то время Джозеф Смит находился в восемнадцати километрах от Хонс-Милл и руководил созданием оборонительных сооружений в Фар-Весте, окруженном огромным количеством солдат. Смит узнал о трагедии в Хонс-Милл только на следующий день. В последние несколько месяцев он был в сомнениях, не зная, искать ли ему мирного решения конфликта или вступить на тропу войны. После резни в Хонс-Милл пророк понял: если он начнет сражаться, то проиграет.

Джозеф отправляет пять мормонов к ополченцам с наказом «как побитые собаки просить мира». Генерал, возглавлявший войска, передал свои требования: мормоны должны немедленно отдать ему Джозефа Смита и еще шестерых руководителей мормонов, чтобы их судили за измену; компенсировать местным жителям потерянное имущество, сдать оружие и покинуть территорию штата Миссури.

Это были очень плохие условия, но у Джозефа не было никакого выбора. Он обратился к своей пастве в Фар-Весте с такими словами: «Я готов отдать себя в жертву, чтобы спасти вас и церковь. Не падайте духом, братья. Молитесь за то, чтобы нас отпустили. Благословляю всех вас во имя Христа».

Мормоны отступили 1 ноября. Джозеф, его брат Хайрам и еще пять лидеров мормонов сдались ополченцам. Их быстро судили военным трибуналом и приговорили к казни за измену. Генерал Александр Донифан получил приказ: «Завтра утром в 9.00 Джозефа Смита и остальных пленников расстрелять на площади в Фар-Весте».

Однако Донифан оказался человеком с принципами и отказался отдать приказ о расстреле. Джозеф и остальные пленники были американскими гражданами, а военный трибунал не имел права судить гражданских лиц. Генерал написал письмо своему начальнику, который отдал приказ о расстреле: «Это было бы убийством. Я не буду подчиняться вашему приказу… И если вы казните этих людей, то будете отвечать за это перед судом, да поможет мне Бог!»

Благодаря благородству Дониана Джозефа и его сторонников не казнили. Однако «святые» должны были выполнить все требования жителей Миссури. После того как мормоны сдали оружие, жители стали безнаказанно глумиться над ними. Дома мормонов грабили и сжигали, а скот отстреливали. Мормонов били, а женщин и девушек насиловали. Мормоны должны были уйти из Миссури до весны 1839 года.

Для мормонов та зима была очень непростой. Они голодали и мерзли. Джозеф и еще девять руководителей церкви сидели в тюрьме по обвинению в измене и убийствах. Пророк писал из камеры своим сторонникам послания, в которых говорил, что «после резни в Хонс-Милл, приказов губернатора Боггса и действий властей штат Миссури будет проклят во веки веков».

Зимой общественное мнение начало склоняться в пользу мормонов. Многие газеты штата написали о резне в Хонс-Милл и призывали власти начать расследование. Газеты выступили за мормонов. Джозеф и его последователи все еще сидели в тюрьме, но губернатор Боггс и местные власти начинали понимать, что суд может оправдать их. Властям надо было спасать свое лицо.

Был найден простой выход — мормонам дали понять, что надо предложить взятку шерифу, ответственному за содержание заключенных в тюрьме. Мормоны дали этому шерифу восемьсот долларов. Он напился, уснул, и 16 апреля 1839 года заключенные убежали. Джозеф и его последователи благополучно перешли границу штата Миссури и оказались в Иллинойсе, в котором собирались все остальные мормоны.

 

Глава 10

Наву

Наву расположен на равнине с большим количеством известняка, вблизи коричневой Миссисипи. Этот небольшой и аккуратный городок мало чем отличается от других провинциальных городков, разбросанных по территории Америки. Спустя месяц после побега из тюрьмы в Миссури Джозеф Смит посмотрел на красивую излучину реки и решил, что здесь, в округе Хэнкок штата Иллинойс, надо заложить город, который станет столицей мормонов.

Берег у реки был низким и представлял собой малярийное болото. Джозеф писал, что в этих местах так топко, что «здесь с трудом пройдет и человек, а тягловое животное точно завязнет». Несмотря на это, у места, где предстояло появиться городку Наву, были неоспоримые преимущества. В этих местах никто не жил, и землю можно было приобрести в кредит.

Мормоны купили землю и начали строительство с характерным для них истовым трудолюбием. Через пять лет здесь проживали пятнадцать тысяч «святых» (что в десять раз больше числа жителей современного Наву). Наву стал вторым по величине городом штата Иллинойс. На пустом месте мормоны создали город, который был чуть меньше тогдашнего Чикаго.

Однако в отличие от Чикаго Наву был не простым городом. Это было теократическое княжество, во главе которого стоял Джозеф Смит, обладавший властью, которой не имел ни один человек — ни в Иллинойсе, ни в США. Эти права Джозефу Смиту предоставил закон, одобренный ассамблеей штата Иллинойс в декабре 1840 года. В то время власти штата пытались привлечь на его территорию трудолюбивых налогоплательщиков, которые способствовали бы развитию экономики штата. Также многие симпатизировали мормонам из-за того, что их выгнали из Миссури.

Ассамблея штата, по сути, сделала Джозефа императором автономного района и города-государства. Сам Джозеф провозгласил себя «королем, первосвященником и правителем Израиля на земле». У него была армия хорошо дисциплинированных и вооруженных ополченцев под названием «легион Наву». В этом легионе солдат было всего в два раза меньше, чем во всей американской армии тех времен. Но Джозеф не хотел на этом останавливаться и подал в конгресс США петицию с просьбой разрешить ему создать вооруженные силы численностью сто тысяч человек.

Конгресс отказал Джозефу в этой просьбе, что, впрочем, не умерило его пыл. Тогда пророк, принимающий откровения от Господа, и руководитель единственной правильной церкви на земле решил расширить свое влияние на всю страну. В январе 1844 года Джозеф Смит объявил, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента страны.

Хотя историки в один голос считают, что шансы Смита победить на выборах были такими же, как «у снежка не растаять в аду», исследователь Роберт Ремини думает, что сам Смит придерживался другого мнения. Он уже достиг гораздо большего, чем можно было представить, создавая четырнадцать лет назад в Пальмире странную церковь. Джозеф очень серьезно отнесся к выборам и отправил пятьсот восемьдесят шесть своих лучших миссионеров (включая десять членов Кворума двенадцати апостолов) по всей стране, чтобы они за него агитировали.

Вполне возможно, что Джозеф выдвинул свою кандидатуру на пост президента, потому что считал, что на этом посту положит конец преследованиям мормонов, которым они подвергались везде и повсюду, где бы ни жили. Джозеф неоднократно и безрезультатно пытался убедить представителей властей, что из моральных соображений и по букве закона они обязаны защищать мормонов от погромщиков. Вполне вероятно, он считал, что самый верный способ этого добиться — стать президентом всей страны.

Джозеф чтил Конституцию США, считая ее документом, на создание которого вдохновил сам Господь. Он говорил, что политическое руководство страны игнорировало данные под клятвой обязательства охранять права мормонов на свою веру, гарантированные Конституцией. При этом Джозеф неоднократно словом и делом показывал, что он лично не питает никакого уважения к религиозным взглядам немормонов и, следовательно, вряд ли будет соблюдать конституционные права других религий, если станет президентом страны.

* * *

Освоение территории и строительство Наву не были простыми. В 1839 и 1840 годах до того, как мормоны осушили болота, случились эпидемии малярии и холеры, в результате которых умерли сотни «святых», включая отца и одного из братьев пророка. Кроме этого, у Джозефа остались проблемы с законом в Миссури даже после того, как он и его последователи бежали в другой штат. Обвинений против него и других руководителей мормонов никто не снял. Джозеф считался беглецом, и его в любой момент могли поймать и отдать под суд в Миссури. За его поимку было назначено вознаграждение. По крайней мере два раза шерифы из Миссури приезжали в Иллинойс, имея на руках ордер на арест Смита.

В мае 1841 года группа шерифов из Миссури схватила пророка, когда он находился за пределами Наву, и чуть не перевезла через границу штата, но ему удалось получить отсрочку приказа о прибытии в суд. Ситуация была очень опасной, и Джозеф чудом избежал депортации в Миссури. Вскоре после ареста в 1841 году в своей речи пророк предсказал, что бывший губернатор штата Миссури — заклятый враг мормонов Боггс — «умрет насильственной смертью в течение года».

Вечером 6 мая 1842 года Боггс сидел возле окна и читал газеты в кабинете своего дома в городе Индепенденс. С улицы раздалось четыре выстрела. Две пули попали в шею Боггса, а две застряли в мозге. Все думали, бывший губернатор умрет, о чем и сообщили в газетах. Большинство изданий считало, что убийцей является мормон, выполняющий предсказание Джозефа Смита.

Пистолет, из которого стреляли в Боггса, был найден в луже неподалеку от дома бывшего губернатора. Расследование показало, что оружие недавно украли из местного оружейного магазина. Владелец магазина сообщил шерифу: «Я думал, что пистолет украли негры, но он пропал сразу после того, как в магазин приходил и осматривал пистолет человек, нанятый Уордсом». «Человеком, нанятым Уордсом», оказался меткий стрелок, житель Наву по имени Портер Оррин Роквелл. Он приехал в Индепенденс за несколько месяцев до этих событий и исчез из города сразу после покушения на Боггса.

Как выяснилось, все слишком рано собрались хоронить Боггса, который оправился после покушения. Скорее всего в него стрелял мормон Роквелл. К тому времени он приобрел репутацию человека, готового пролить кровь ради своей церкви и своего пророка. Мормоны называли его «ангелом-мстителем» и «Самсоном среди мормонов».

Скорее всего Джозеф и не отдавал приказа убить Боггса. Все «святые» понимали, что должны помочь осуществлению воли пророка, если им представится удобная возможность. Как только Джозеф предсказал смерть Боггса, Роквеллу не нужно было никаких других указаний. Большинство жителей Миссури и сами мормоны были уверены, что именно Роквелл покушался на жизнь Боггса, однако власти никого не привлекли к ответственности за это преступление.

Жизнь в Наву шла своим чередом. Город процветал. Казалось, здесь, на берегах великой американской реки, мормоны нашли наконец надежное пристанище, откуда они могут распространять свою религию по всему миру. За семнадцать лет — с тех пор, как Мороний передал Джозефу золотые пластины, — мормоны добились колоссальных успехов. Теперь в ряды мормонов вливались не просто американцы, а переселенцы из Англии и Скандинавии.

* * *

В эпоху Второго великого пробуждения в стране было достаточно страстных и сладкоголосых пророков. Практически все новоявленные религии предлагали обнадеживающие ответы на вечный вопрос жизни и смерти, обещали своим сторонникам награду за приверженность и беззаботную жизнь после смерти. Однако ни одной из этих церквей не удалось набрать достаточное количество сторонников. Почему религия Джозефа оказалась такой «живучей» в то время, как множество других религий и сект исчезли без следа? Бесспорно, было много причин, которые привлекали людей в учении мормонов. Одна из важнейших причин — это личность и характер самого пророка.

Харизма — качество, которое сложно объяснить, но у Джозефа этой самой харизмы было более чем достаточно. Это слово образовано от двух слов: греческого kharis, означающего «одаренный» или «одаренный Богом», и латинского charisms, которое значит «дар Святого Духа». За многие века значение этого слова несколько изменилось, и в настоящее время его редко ассоциируют со святостью, однако харизма, которой обладал Джозеф, была близка к изначальному значению этого слова. Джозеф Смит обладал редким магнетизмом, которым за всю историю человечества было наделено лишь небольшое число религиозных деятелей. У него была огромная духовная сила, которая казалась одновременно таинственной и опасной.

Даже через сто пятьдесят лет после его смерти его харизма нисколько не потускнела. Убежденность пророка Джозефа Смита светится в глазах его последователей в наши дни.

В любой религии существует тенденция приукрасить и идеализировать своего пророка или создателя, окружить его непробиваемой броней мифа. В этом смысле мормоны нисколько не отличаются от последователей других религий и сделали все возможное, чтобы отретушировать портрет своего основателя. Однако в отличие от Моисея, Иисуса, Мухаммеда и Будды Джозеф жил всего лишь в позапрошлом веке, в котором уже существовало печатное слово и было сложно скрыться от прессы. Многие люди оставили о Смите свои воспоминания и наблюдения, поэтому его недостатки было гораздо сложнее спрятать от пытливого и критического взгляда общественности.

Джозеф представляется нам более реальным человеком, чем основатели других религий. Мы можем видеть его недостатки и по-человечески чувствовать к нему симпатию. На его примере мы можем изучать то, как пророк «делал» свою религию. Биограф пророка Фон Броди писала, что Смит обладал весьма впечатляющей внешностью:

Он был высокого роста и мощного сложения. У него было очень красивое лицо, за исключением орлиного крупного носа. У него были голубые глаза с такими длинными ресницами, что его взгляд казался немного загадочным… Он говорил с большим чувством, и во время выступлений кровь отливала у него от лица, оно становилось очень бледным, и казалось, что светится… Вне всякого сомнения, он не был обычным человеком.

Обращаясь к толпе, Джозеф мог заставить любого своего слушателя думать, что он обращается непосредственно к нему. Он умел угадывать духовные устремления и желания «святых» и говорить так, что каждому казалось: пророк решает именно его проблемы.

Известный специалист по истории мормонов Хуанита Брукс описывает, как новообращенный мормон Джон Ли слышал речь пророка в Миссури в 1838 году:

Ли пришел послушать Смита и ожидал, что пророк произведет на него большое впечатление. Однако реальность превзошла все ожидания. В нем была королевская величественность. Ли показалось, что Джозеф Смит гораздо выше ростом, чем его 1,82 метра, и гораздо красивее и привлекательнее, чем среднестатистический человек. Смит притягивал взгляд магнетизмом своей личности и играл на чувствах аудитории, словно держал в руках музыкальный инструмент, подвластный любому его движению.

Фон Броди писала о том, что Джозеф обладал незаурядной самоуверенностью:

Успех сделал его более смелым и выразительным. Он излучал жажду жизни, вдохновлявшую его последователей, которые покорно шли за ним, чтобы греться в лучах его славы.

Ради него они строили, проповедовали, несли невероятные жертвы, чтобы выполнить его приказы. Они делали все это, потому что были убеждены — он является пророком Господним. А также любили его как человека. Их вдохновляло его каждое новое пророчество, как и выигранная им схватка в борьбе, которой он занимался. Они пересказывали друг другу истории о его щедрости, удивлялись тому, что он спокойно сажал за свой стол в Наву бедных, чтобы накормить их. Он хорошо относился как к другу, так и к врагу. Он был прекрасным радушным хозяином и человеком, который горой стоял за своих друзей.

Броди считает, что популярность мормонизма в наши дни объясняется главным образом харизмой личности Джозефа: «Религия жива благодаря пророку, а не „Книге Мормона“». Тем не менее не будем преуменьшать значения его теологии. Джозеф мастерски переработал христианский сюжет, благодаря чему религия стала стремительно развиваться.

Для последователей Джозефа каждое его слово было неоспоримым словом Бога. Господь передавал пророчества через человека, который обладал недюжинными теологическими инстинктами. Мормонизм появился тогда, когда надо, и там, где надо. Учение заняло появившуюся нишу между другими религиями. Многие американцы были разочарованы религиями, принесенными из Старого Света. Джозеф дал новую веру всем, кто о ней мечтал. Он почувствовал, что нужно людям, и инстинктивно нашел идеи, которые соответствовали ожиданиям его паствы.

У Джозефа были убедительные ответы на самые сложные теологические вопросы. Его ответы были точными и успокаивали людей. Он предложил четкое понимание того, что правильно, а что нет, он дал определение добра и зла. Хотя позиция Джозефа была довольно жесткой, его религия оказалась добрее, чем кальвинизм, популярный в первые десятилетия после американской революции.

Кальвинисты проповедовали, что все человечество по своей сути является плохим и порочным и гневный Господь наказывает нас за грехи Адама. Кальвинисты говорили, что ад совершенно реален, а страдание полезно.

Джозеф предложил более оптимистичный подход. Он говорил, что у Господа есть избранный народ — мормоны, которые добродетельны (хотя окружены грешниками), и мормонам не надо искупать чьей-то вины. Джозеф говорил, что зарабатывать деньги — это хорошо и праведно, а мечтать о богатстве и к нему стремиться — совсем не греховно. Все, кто желает подчиниться власти церкви и узнать Христа, должны выполнять простые правила, работать над собой, и после смерти человек станет Богом.

Броди пишет:

Джозеф не был пророком лишь для люмпенов и бедняков. Он верил в хорошую жизнь, верил, что надо получать удовольствие от еды и питья, заниматься спортом и веселиться. И он лично веселился настолько, насколько мог, и это происходило не только потому, что паства его обожествляла. Все обвинения в излишествах исчезали, как прошлогодний снег, перед его личным обаянием и харизмой. «Человек должен веселиться», — говорил Джозеф в «Книге Мормона» и сам следовал этому принципу. Он был общительным, открытым и искренне любил людей. Его теология окончательно вытеснила кальвинизм и превратилась в занятную смесь веры в сверхъестественное и материализм одновременно, в религию, обещавшую рай после счастливой жизни на земле, во время которой человек много работает, получает богатство, занимается сексом и обладает властью.

Молодая религия Джозефа была отражением идеалов джексоновской демократии и одновременно отходом от них. С одной стороны, Джозеф отстаивал интересы простых людей, что очень не нравилось правящей элите. С другой — он с большим недоверием относился к идее демократического правительства и свободе слова. Его религия являлась попыткой построить стену, ограждающую от многочисленных свобод и мироощущения, в котором индивид всегда стоит в центре мироздания. Идеи мормонизма и церковная система, проповедовавшие порядок, привлекали тех, кто устал и боялся сложностей и многообразия Америки XIX века.

Джозеф предложил новую и свежую трактовку христианства, которая пришлась по душе его последователям. Пастве нравились его учения и постоянные новшества. Мормоны с восхищением наблюдали, как на их глазах формировалась и создавалась церковь. К середине 1840-х годов, во время процветания и роста Наву, Джозеф получил сто тридцать три новых пророчества, которые были собраны в «Учения и заветы» и стали дальнейшим развитием теологии мормонизма.

В некоторых очень важных аспектах религия мормонов времен Пальмиры во многом отличалась от религии, которая сформировалась в Наву. Одним из этих аспектов стало пророчество, зафиксированное в разделе 132 «Учений и заветов». Содержащееся в этом разделе откровение было получено Джозефом 12 июля 1843 года. Это пророчество чуть не привело к исчезновению церкви, приблизило смерть Джозефа, убитого толпой, и оставила неизгладимый след во всей американской истории. Этот «новый и вечный завет» говорит о многоженстве.

 

Глава 11

Принцип

В начале 1980-х годов Дэн Лафферти нашел оригинал издания «Миротворца» в библиотеке университета Бригама Янга и проникся убеждением, что автором этой брошюры является Джозеф Смит, написавший ее под псевдонимом Адни Джейкоба. Брошюра была напечатана в Наву в 1842 году в принадлежащей Смиту типографии.

Впрочем, Дэн Лафферти скорее всего ошибался в вопросе авторства. Дело в том, что имя Адни Джейкоб не было псевдонимом. Большинство ученых считают, что именно этот реально существовавший человек и является автором «Миротворца». При этом они утверждают, что брошюру никогда бы не издали в типографии церкви и не поставили на первой странице имя Джозефа Смита без одобрения самого пророка. Но, даже если брошюру не написал сам Смит, он скорее всего имел прямое отношение к идее брошюры, ее написанию и выходу в свет.

Джозеф задумывался над вопросом полигамии и ее месте в мироздании, по крайней мере со времен создания церкви. Однако он не торопился делиться со «святыми» своими взглядами, справедливо опасаясь их шокировать. После основания поселения в Наву пророк решил, что паства наконец созрела для «получения принципа», который он, судя по всему, опробовал на читателях «Миротворца».

Джон Ли жил в Наву во время выхода брошюры в свет и оставил следующие воспоминания: «Пророк Джозеф приказал человеку по имени Адни Джейкоб набрать из Ветхого Завета цитат о полигамии, или „целестиальном браке“, и написать памфлет с целью обосновать эту доктрину. Это была своего рода проверка, насколько люди готовы принять целестиальный брак».

Однако «пробный шар» пророка вызвал весьма негативную реакцию. Люди стали возмущаться, после чего Смиту пришлось заявить, что публикация была одобрена «без него», и добавить: «Если бы меня спросили, я бы не разрешил ее выход». Негативная реакция паствы заставила Джозефа публично выступить против полигамии, несмотря на то что он сам активно практиковал ее, по крайней мере начиная с 1833 года, а по некоторым косвенным данным, даже раньше.

По слухам, одной из первых женщин, ставших близкой Джозефу, кроме его жены Эммы, была некая Маринда Нэнси Джонсон, с которой он познакомился в 1831 году, вскоре после того, как «святые» переехали из Пальмиры в Киртланд. Мать Маринды страдала от ревматизма, парализовавшего обе ее руки, и однажды вместе с другими жителями она пришла послушать выступление Джозефа.

Вместе с ней послушать пророка пришел ее муж Бенджамин. В аудитории находился один скептически настроенный к мормонам пастор методистской церкви, который спросил Джозефа: «Вот миссис Джонсон, у которой не движется рука. Есть ли у тебя дар Господа, который может ее излечить?»

Джозеф взял женщину за парализованную руку и провозгласил: «Женщина, именем Иисуса Христа, я приказываю тебе выздороветь!»

Далее, согласно сообщениям нескольких достоверных источников, «миссис Джонсон легко подняла руку». Чудо произвело на нее и мужа настолько неизгладимое впечатление, что они тут же перешли в веру мормонов и пригласили пророка к себе домой, чтобы познакомить со своими пятнадцатью детьми, среди которых была четырнадцатилетняя Маринда.

Позже Маринда говорила одному журналисту, что восприняла новость о переходе родителей в новую веру «со стыдом и возмущением», считая, что их обманули, а учение мормонов является «смешной ложью». Однако эти слова она произнесла до того, как повстречалась с очаровательным пророком. После встречи с Джозефом она говорила, что «пророк посмотрел ей прямо в глаза. С чувством стыда она поняла, что ошибалась, когда плохо о нем думала. Он лучезарно улыбнулся, и ее досада и злость растаяли, как весенний снег. Она преисполнилась уверенностью, что он является тем, за кого себя выдает, и больше у нее в душе не появлялось никаких сомнений».

* * *

Летом 1831 года Джозеф и Эмма переехали в дом к этой семье в качестве квартирантов, и, согласно некоторым свидетельствам, вскоре пророк уложил молодую Маринду в постель. Отношения Джозефа и Маринды не остались незамеченными, и разгневанная толпа местных жителей, включая нескольких мормонов, решила кастрировать Джозефа, чтобы он больше не позволял себе подобных выходок по отношению к посторонним женщинам.

Старший брат Маринды, Люк Джонсон, писал, что 24 марта 1832 года «толпа из сорока или пятидесяти человек» ворвалась ночью в дом Джонсонов, «и Карно Мэйсон вытащил Джозефа из спальни за волосы, потом его схватили другие, поволокли на улицу и положили на доску. После этого они самым жестоким образом сорвали с него ночную рубашку с целью его кастрировать. Эту операцию должен был произвести доктор Деннисон. Однако когда доктор увидел лежащего перед ним на доске пророка, у него не поднялась рука, и он отказался произвести операцию».

Толпа решила не кастрировать Джозефа Смита. Вместо этого его побили, обмазали дегтем и вываляли в перьях из взятой из дома и распоротой подушки, после чего бросили голого в лесу.

Несмотря на это серьезное предупреждение судьбы, Джозеф продолжал соблазнять самых красивых девушек из своей паствы. Среди соблазненных им женщин была жительница Киртланда по имени Фэнни Алгер, которую Джозефу представили в 1830 году. Ее родители были одними из первых членов церкви мормонов. Зимой 1833 года Фэнни исполнилось шестнадцать лет, и она начала работать в доме Смитов в качестве служанки. Эта девушка очень нравилась жене пророка Эмми. Согласно данным, полученным от члена церкви мормонов Анн Вебб Янг, миссис Смит «очень ее любила, она любила ее даже больше, чем мать свою дочь, все часто говорили об искренней любви и привязанности, которые обе женщины испытывали друг к другу».

Однако служанка нравилась не только Эмме, но и ее мужу Джозефу, который сделал ее своей «целестиальной женой» в феврале или марте 1833 года. Вполне вероятно, что Фэнни была второй женщиной, которую он формально взял замуж. Джозеф старался держать отношения с Фэнни в секрете, однако Эмма узнала о них и осенью 1835 года со скандалом выгнала Фэнни из дома Смитов.

Однако ни гнев и слезы жены, ни моральные устои того времени не были в состоянии превратить Джозефа в моногамного мужа. Он постоянно влюблялся в женщин. И чувство влюбленности было таким приятным, что он решил, что Господу не могут быть противны такие сладкие чувства.

По своей природе Джозеф не был особенно вдумчивым и расчетливым человеком. Он жил импульсивно, так, как подсказывали ему чувства. Ему казалось, что Господь создал мужчин, чтобы они познали любовь не только своих жен. Зачем бы тогда Он сделал влюбленность и секс такими приятными? В Ветхом Завете написано, что во времена Авраама и Якова на земле была распространена полигамия. А мормоны считали, что происходят непосредственно от Авраама и Якова, поэтому им не стоит стыдиться полигамных отношений.

Джозеф продолжал брать себе «целестиальных жен» на протяжении 1830-х годов во время жизни в Огайо и Миссури, а потом еще чаще — после того, как мормоны перебрались в Наву. Однако он всячески — вплоть до прямого обмана и вранья — скрывал свои полигамные отношения от всех братьев-мормонов, за исключением нескольких избранных близких друзей.

Своим друзьям в 1832 году пророк заявил, что «спросил у Господа о принципе многоженства, и Господь ответил, что принцип многоженства является правильным, однако еще не настало время широко его практиковать». Или скорее — широко объявить об этом принципе пастве.

Поэтому Джозеф втайне наслаждался обществом своих многочисленных жен и ждал подходящего момента, когда сможет объявить о нем всем мормонам. Заметим, что все остальные принципы и откровения он подолгу в секрете не держал. В Наву у него было много озарений, и он сделал массу пророчеств, сильно повлиявших на дальнейшее теологическое развитие его церкви.

В то время он выдвинул принцип крещения мертвых. Согласно новой теории, «святые» получили право крестить своих умерших родственников, чтобы дать им возможность получить спасение в единственной праведной и правильной церкви — даже если они умерли задолго до появления веры мормонов. Кроме этого, в Наву появился детально разработанный церковный обряд облечения, и Смит открыл своим последователям, что Бог был однажды человеком и каждый человек может стать Богом. Ни одно из этих открытий не утаивалось.

Наконец, 12 июля 1843 года Джозеф записал откровение о божественном происхождении принципа полигамии. В отличие от других пророчеств и предсказаний этого периода оно не было обнародовано до 1852 года, когда пророка уже восемь лет как не было в живых.

Фонтан теологического вдохновения совпал с периодом, во время которого пророк взял себе много жен. С 1840 по 1844 год Господь приказал Джозефу взять в жены по меньшей мере сорок женщин. Большинство из них с ужасом восприняли известие о том, какие Господь, по словам Джозефа, имел планы на их личную жизнь. Некоторым из жен Джозефа было четырнадцать лет, как, например, Хелен Кимбалл. Пророк объявил ей, что Господь приказал ей стать женой Смита и у нее есть двадцать четыре часа на то, чтобы обдумать и принять Его решение. Хелен объясняла потом подруге: «Я была очень молода, и меня обманули, сказав, что спасение всех членов моей семьи зависит от этого решения».

Джозеф женился на Хелен Кимбалл в мае 1843 года в Наву. До этого, в том же мае, пророк точно таким образом сделал своей женой Люси Уолкер.

* * *

Отец Уолкер был одним из тех, кто оказался в кузнице во время резни в Хонс-Милл, и выжил. В январе 1842 года мать Люси умерла от малярии. Джозеф «утешил» отца умершей тем, что отправил его на два года миссионером в восточные штаты, чтобы он имел возможность забыть утрату. Потом Джозеф «приютил» Люси и большую часть ее братьев и сестер. Люси написала автобиографию, в которой есть следующие строки: «Президент Джозеф Смит пригласил меня на разговор и сказал: „У меня есть для тебя послание. Господь приказал мне взять другую жену, и этой женой будешь ты“. Я была безмерно удивлена».

Люси отказалась, но Джозеф объяснил, что в таком случае ее ждет проклятие. «Мне больше нечего добавить, — сказал он. — Это повеление Господа. Я даю тебе времени до завтра, чтобы ты могла подумать и принять решение. Если ты откажешься, то мы навсегда закроем перед тобой дверь».

Люси ужасно возмутилась.

«Я не испытывала страха и спокойно стояла перед ним, глядя ему в глаза. Я чувствовала себя, словно меня отдают в жертву… это было невыносимо, это было ужасно».

Девушка смело ответила Джозефу, что, если сам Господь не даст ей лично такого приказания и откровения, она не станет женой пророка. По словам Люси, на лице Джозефа появилась чудесная улыбка, и он произнес: «Благослови тебя всемогущий Господь. К тебе придет озарение, Господь пошлет тебе откровение, которое тебе все скажет».

Дальнейшие события описаны в мемуарах Люси так:

На рассвете после очередной бессонной ночи моя комната осветилась божественным светом. Словно яркое солнце показалось из-за туч. Я почувствовала в душе спокойствие и умиротворенность, которых никогда ранее в жизни не ощущала. Я почувствовала себя невообразимо счастливой и получила прозрение о правде многоженства, которое поддерживало и помогало мне в тяжелые минуты жизни. Я почувствовала, что должна выйти на свежий воздух и радоваться благим вестям. Спускаясь по лестнице, я увидела, что президент Смит открывает дверь и выходит. Он взял меня за руку и произнес: «Благодарю Господа за то, что дал тебе откровение. Я тоже молился». Он усадил меня на стул, возложил руки мне на голову и благословил всеми благословениями, о которых я могла мечтать.

Люси Уолкер вышла замуж за пророка 1 мая 1843 года, на следующий день после того, как ей исполнилось семнадцать лет.

Остается только догадываться, как Джозеф поддерживал отношения со своими сорока женами. Но обилие жен нисколько не сказывалось на его аппетитах, и он продолжал брать все новых и новых женщин.

Сара Пратт, жена апостола Орсона Пратта, писала: «Пророк Джозеф посещал дома терпимости. Очень симпатичная и привлекательная женщина, миссис Уайт, однажды призналась мне, что занимается этим ремеслом и ублажает капитанов лодок, плавающих по Миссисипи. Она сообщила мне, что познакомилась с Джозефом сразу после того, как он переехал в Наву, и он посещал ее много десятков раз».

* * *

В Наву жили мормоны, которые не общались с окружающим миром, а только между собой, поэтому сплетен в городке было достаточно. Джозеф не мог скрыть свои похождения от паствы. Его периодически обвиняли, но он умело выставлял все обвинения как дьявольские козни не только против него самого, но и против всей религии. Пока ему удавалось замять дело. Этот талант объединяет его со многими успешными религиозными и политическими деятелями, жившими в самые разные исторические эпохи.

В период, когда Джозеф брал жен десятками, он с пеной у рта отрицал, что живет полигамной жизнью и поддерживает принцип многоженства. «Когда будут известны все факты, справедливость и невинность восторжествуют, — говорил он в речи жителям Наву в мае 1844 года. — Нельзя обвинять человека, что он изменяет жене или имеет семь жен. У меня всего только одна жена. Я тот же человек, что и четырнадцать лет назад, и я могу доказать, что все обвинения против меня — клевета».

Джозеф страстно отрицал свою вину, и пока все ему сходило с рук. Однако опасность только подстегивала его сексуальные аппетиты, он вел себя все более и более опрометчиво, и наконец весной 1844 года в Наву начался гигантский скандал. Ситуация вышла из-под контроля, и, чтобы ее выправить, одного очарования пророка было явно недостаточно.

 

Глава 12

Картаж

Несмотря на неоднократные уверения в собственной невиновности, к 1844 году приближенные Смита узнали, что он практикует многоженство. Некоторые увидели и прочитали откровение, полученное им 12 июля 1843 года, а некоторые к тому времени и сами обзавелись несколькими женами.

Многие из узнавших о многоженстве не поддержали идею пророка. Одним из самых яростных противников стала, как можно легко догадаться, его жена Эмма Смит. Она вышла замуж за Смита в 1827 году и все еще любила его. Ей было тридцать девять лет, и у нее не было никакого желания делить своего мужа с гаремом девочек-подростков, которые были в два и более раза ее младше. Во время венчания Джозеф произнес клятву верности Эмме, и она рассчитывала, что супруг будет держать данные ей перед Богом обещания.

Эмма была человеком, который не стыдится и не скрывает своих взглядов. Ей была омерзительна полигамия, и она прямо говорила об этом Джозефу. Однажды она пригрозила ему, что возьмет себе нескольких мужей, если он не откажется от практики многоженства. 23 июня 1843 года Джозеф пожаловался своему секретарю и сказал, что Эмма «хочет отомстить ему. Она считает, что если я могу себе что-то позволить, то и она имеет такое же право».

Эмма так сильно ругала мужа за его измены, что это вполне вероятно и явилось причиной откровения, ставшего разделом 132: пророк хотел заткнуть свою жену, заставить ее принять его многочисленных жен и запретить ей самой брать мужей и любовников. Утром 12 июля непосредственно перед тем, как Джозеф записал это откровение, его брат Хайрам сказал ему: «Если ты запишешь откровение о целестиальном браке, я прочитаю его Эмме, и мне кажется, смогу убедить в его истинности, и ты будешь жить в мире».

У Джозефа не было такой уверенности, и он ответил брату: «Ты не знаешь Эмму так хорошо, как знаю ее я». Однако Хайрам настаивал на своем: «Доктрина ясна и понятна. Я смогу убедить любого здравомыслящего человека, мужчину или женщину в том, что это откровение, посланное Господом». Джозеф успокоился и согласился записать откровение на бумаге.

Любопытно, что в этом откровении он несколько раз упоминает Эмму по имени. Например, в абзаце пятьдесят четыре Господь предупреждает:

#И повелеваю Я служанке Моей Эмме Смит пребывать со слугой Моим Джозефом и прилепиться к нему, и ни к кому другому. Но если она не будет соблюдать это повеление, то будет уничтожена, — речет Господь, — ибо Я есть Господь Бог твой и уничтожу ее, если она не пребывает в законе Моем.

Суть откровения (то есть разрешения Господа брать мужчине несколько жен) раскрыта только в самом конце текста:

И еще что касается закона священства: если какой-либо мужчина берет в жены девственницу и желает жениться на второй, и первая дает свое согласие, и если он женится на второй, и они девственницы, и не давали обет никакому другому мужчине, тогда он оправдан; он не может совершить прелюбодеяния, поскольку они даны ему; ибо не может он совершить прелюбодеяния с той, которая принадлежит ему, и никому другому.

И если у него есть десять девственниц, данных ему по этому закону, он не может совершить прелюбодеяния, ибо они принадлежат ему, и они даны ему; поэтому он оправдан.

Но если одна или какая-либо из десяти девственниц, после того как она вышла замуж, будет с другим человеком, она совершила прелюбодеяние и будет уничтожена; ибо они даны ему, чтобы размножаться и наполнять Землю согласно заповеди Моей…

После того как Джозеф закончил диктовать текст откровения своему секретарю, Хайрам отнес написанное на десяти листах откровение Эмме. Текст не произвел на Эмму того впечатления, на которое рассчитывал Джозеф. Она прочитала откровение и впала в страшный гнев. По словам Хайрама, его «еще никогда в жизни так не отчитывали». Хайрам писал, что Эмма «была в гневе, полна разочарования и горести». Она заявила, что «не верит ни одному слову» и отказывается принимать браки Джозефа с другими женщинами. Что, впрочем, нисколько не остановило пророка, который просто перестал стремиться к их одобрению первой женой.

Эмма попыталась заручиться поддержкой Уильяма Ло, который, хотя и был общим другом четы Смитов, сочувствовал страданиям Эммы. Ло был одним из первых членов церкви, два года служил вторым советником пророка и имел репутацию честного и справедливого человека. В январе 1844 года он подошел к Джозефу на улице Наву и просил его отказаться от омерзительного откровения.

Сын Ло по имени Ричард писал, что его отец обнял пророка за плечи и «просил его отказаться от принципа многоженства… из его глаз текли слезы. Пророк тоже плакал, но сказал, что не может отказаться от пророчества, потому что Господь приказал его проповедовать и он подчиняется Его приказу».

Ло ненавидел полигамию и поддерживал Эмму. Из-за этого его отношения с Джозефом стали очень натянутыми. Их дружба окончательно распалась после того, как Джозеф «попытался соблазнить» жену Ло по имени Джейн, сделав ей «подлые и мерзкие предложения». В апреле 1844 года Уильям Ло потребовал от пророка, чтобы тот публично признал свое низкое поведение и прекратил «эти мерзости».

Джозеф мгновенно выгнал Ло из церкви, на что тот объявил его «павшим пророком» и 12 мая организовал Реформированную церковь мормонов, которая не поддерживала принцип полигамии.

Фон Броди пишет:

Ло был смелым и настойчивым. Он был идеалистом. Он был окружен мужчинами, большинство из которых считали, что Джозеф — самый настоящий обманщик и шарлатан, но, несмотря на это, верил, что он может изменить церковь. Именно с этой целью он и создал свою реформированную церковь, в которой сам стал президентом по образу и подобию церкви, возглавляемой Джозефом.

Факт появления новой церкви нисколько не испугал Джозефа, повидавшего на своем веку уже достаточно «пророков», у которых в жизни ничего не получилось. Обычно эти «пророки» имитировали Джозефа, но их откровения были крайне банальными по сравнению с его собственными. Однако Ло был не таким, как все. Ло страстно мечтал реформировать церковь, он проклял пророка и его откровения, что делало его гораздо более опасным противником Джозефа.

С Ло была еще одна проблема: он был богатым и имел свой собственный печатный станок. 7 июня 1844 года он напечатал первый и последний номер газеты Nauvoo Expositor тиражом в тысячу экземпляров.

В передовице Ло писал: «Мы честно и беспристрастно рассмотрим ужасный принцип, выдвигаемый Джозефом Смитом, а также омерзительную практику проституции, которую этот принцип поддерживает». Далее на четырех страницах говорилось, что Джозеф игнорирует принцип разделения светской и духовной власти, что он узурпировал политическую власть, занимается темными финансовыми махинациями, а также о его секретной доктрине полигамии. Редакторы газеты сообщали, что в следующих номерах «будут напечатаны доказательства, поддерживающие эти утверждения».

Однако, как и следовало ожидать, большинство жителей Наву отрицательно отнеслись к этим обвинениям, потому что обожали пророка и оставались ему верны. Тем не менее Джозеф понимал, что разоблачения Nauvoo Expositor подрывают его контроль над церковью. Он созвал совещание городского совета и заявил, что материалы газеты «угрожают миру и спокойствию в городе» и представляют собой «угрозу для всей общественности». В качестве мэра города Джозеф приказал шерифам «уничтожить типографский станок, на котором был напечатан номер газеты Nauvoo Expositor… и сжечь клеветнические номера издания».

Вечером 10 июня более двухсот вооруженных членов легиона Наву во главе с Хайрамом Смитом и Джоном Тейлором по приказу генерал-лейтенанта Джозефа Смита разбили кувалдой дверь типографии, разломали пресс, разбросали шрифты и сожгли дотла здание «с криками ликования». Издатели газеты подняли вопрос в местном суде, обвиняя пророка и его людей в целом ряде преступлений. Однако Джозеф контролировал суды точно так же, как и все органы власти в Наву. Поэтому виновников поджога здания и уничтожения типографского станка, а также самого пророка оправдали. Опасаясь расправы, Уильям Ло бежал из Наву, а его Реформированная церковь мормонов очень быстро зачахла и исчезла.

Казалось, что Джозеф вышел сухим из воды и в этой ситуации. Однако он не учел реакцию на его «похождения», которая может возникнуть у немормонов, жителей округа Хэнкок. В то время относительно немного людей за пределами Наву знали о его новой доктрине полигамии. Недовольство мормонами постепенно росло. За несколько лет до описываемых событий местные жители с распростертыми объятиями принимали мормонов после их побега из Иллинойса, но время шло, и высокомерное и презрительное отношение мормонов ко всем немормонам стало надоедать жителям округа Хэнкок точно так же, как в свое время надоело и жителям Миссури.

Округ получил свое имя в честь Джона Хэнкока — человека, первым поставившего свою подпись под Декларацией независимости. Джон Хэнкок был популистом и с презрением относился к любой власти, которая злоупотребляет своими правами. Жителей округа стало беспокоить поведение Джозефа, который управлял, как король, а также его презрение ко всем статьям Конституции США, за исключением той, которая гарантировала мормонам свободу вероисповедания.

Джозеф часто говорил, что верит в идеалы демократии и защиту, которую гарантирует гражданам Конституция США. Однако он считал, что конституционные права и демократию необходимо ограничить, потому что они противоречат его роли посланника Господа и Его пророка на земле. После того как Джозеф станет по воле Господа управлять всем миром, необходимость в демократии отпадет, потому что Господь будет по определению править миром через Джозефа. Он верил, что американцы поймут послание Господа, если им дать возможность его услышать, и осознают, что церковь мормонов является единственной правильной церковью на земле.

Однако стремление Джозефа заменить выборное правительство Соединенных Штатов «правительством Господа» совсем не радовало немормонов округа Хэнкок, у которых не было никакого желания подчиняться королю Джозефу Смиту. Немормонов очень настораживало, что мормоны голосовали единым блоком согласно указаниям пророка и имели серьезную возможность влиять на политику властей штата. Люди как в округе Хэнкок, так и во всей стране ценили и не хотели терять свободу слова и печати, гарантированную Конституцией.

После разрушения типографии все большее количество немормонов убеждалось, что Джозеф — самый настоящий тиран, действия которого представляют угрозу миру и стабильности.

Известие о разрушении типографии Nauvoo Expositor взбудоражило немормонов всей страны. В газете, издаваемой в городке Варшава, была напечатана статья со следующими строками: «Война и уничтожение неизбежны! Граждане, поднимайтесь все, как один! Нельзя остаться в стороне, выжидать и медлить! Как можно безнаказанно позволять людям отрицать и попирать право собственности?! Пришло время действовать и мстить! Делайте выводы и готовьтесь ответить порохом и пулей!»

Обстановка накалялась. Джозеф понимал, что скоро немормоны пойдут в наступление, и поэтому 18 июня объявил в Наву военное положение и призвал под ружье армию мормонов — так называемый легион Наву в составе пяти тысяч человек.

Губернатор штата Иллинойс Томас Форд был честным и справедливым политиком, который даже испытывал к мормонам некоторую симпатию. Он потребовал, чтобы Джозеф и Хайрам Смиты, Джон Тейлор и несколько других руководителей церкви СПД, ответственные за уничтожение типографии, сдались властям в областном центре округа Хэнкок городке Картаж. Губернатор обещал, что, если Джозеф сдастся властям, он лично гарантирует безопасность пророка, и предупреждал: «Но если ты не подчинишься, я соберу ополчение и боюсь, что в этом случае твой город будет разрушен и много людей будут убиты. Ты сам знаешь, что люди вообще очень легко возбудимы. Так что не стоит испытывать судьбу».

Джозеф ответил губернатору и высказал опасение, что, если он и его ближайшее окружение сдадутся властям немормонов, их станут «возить из одного места в другое, из одного суда в другой, через реки, леса и поля до тех пор, пока какой-нибудь жаждущий крови злоумышленник их не убьет». Джозеф не сдался властям, и ночью 23 июня вместе со своим братом Хайрамом и бесстрашным телохранителем Портером Роквеллом переплыл в лодке Миссисипи. Они высадились на противоположном берегу в штате Айова и собирались двигаться в сторону Скалистых гор.

На следующий день, ожидая сменных лошадей, чтобы продолжить путь на запад, Джозеф получил письмо от Эммы, в котором она призывала его вернуться в Наву. Посланец, который привез письмо, сообщил, что многие «святые» считают, что Джозеф струсил и бросил их: «Ты всегда говорил, что всегда будешь поддерживать церковь, если церковь будет поддерживать тебя. А сейчас ты первым убежал».

Джозеф застыдился своих поступков и решил вернуться в Иллинойс. Он ожидал самой худшей развязки: «Меня приносят в жертву, как ягненка», — сказал он и приказал отвезти его на другую сторону реки, назад в Иллинойс.

Джозеф и еще одиннадцать его сторонников, обвиненных в уничтожении типографии, сдались властям 24 июня. Тридцать пять километров, отделяющих Наву от Картажа, они проехали по дороге, вдоль которой стояли немормоны и кричали: «Будь ты проклят, старый Джо, наконец-то ты попался!», «Освободите дорогу и дайте взглянуть на старого Джо, пророка Господа. Он уже больше Наву не увидит. Мы убьем его и всех проклятых мормонов!»

В Картаже улицы были забиты пьяными ополченцами всех мастей, жаждавших крови Джозефа. Губернатор Форд хотел обеспечить безопасность Джозефа и намеревался сделать все возможное, чтобы суд над ним был справедливым и беспристрастным. Губернатор приказал всем ополченцам выйти за пределы города и оставил только одно отделение подразделения «Серых карфагенян» для охраны тюрьмы.

Десять мормонов выплатили залог, после чего их отпустили. Но Джозефа и Хайрама обвиняли, кроме прочего, и в измене, поэтому их поместили в местную тюрьму, расположенную в двухэтажном здании с толстыми стенами из красного известняка с местных карьеров.

В тюрьме было всего шесть комнат: две камеры для арестантов, во всех остальных жил тюремщик со своей женой и семью детьми (одна комната на втором этаже служила кладовой).

Сначала пророка с братом держали на первом этаже в камере для должников, которая была достаточно удобной. Тюремщика звали Джордж Стигалл, он не был мормоном, но, как честный человек, переживал, что на первом этаже арестанты не находятся в достаточной безопасности от гнева толпы. Тюремщик разрешил братьям жить в своей собственной спальне на втором этаже и позволил посетителям свободно навещать арестантов. «Святые» моментально передали братьям в тюрьму два пистолета: один шестизарядный револьвер и однозарядный пистолет более старой конструкции.

Во второй половине дня 27 июня Джозефа и Хайрама навещали апостолы Джон Тейлор и Уильям Ричардс. В это время сто двадцать пять ополченцев из городка Варшава, жители которого были очень агрессивно настроены против мормонов, собрались перед зданием тюрьмы.

Здание тюрьмы охраняли всего семь «Серых карфагенян», когда перед ним появились драгуны и бросились ко входу в тюрьму. Охранники выстрелили в толпу из мушкетов, однако они заранее сговорились с нападавшими и забили в стволы ружей не пули, а только пыжи, поэтому от выстрелов никто не пострадал. Охранники спокойно отошли от дверей, и толпа ворвалась внутрь, стреляя без разбора во все стороны. Пара пуль чуть не угодила в жену тюремщика.

Ополченцы побежали на второй этаж и остановились около дверей спальни, в которой находились мормоны. Джозеф и Хайрам схватились за оружие, а Тейлор и Ричардс взяли в руки трости, встали по обеим сторонам двери и начали бить по дулам мушкетов, которые засовывали в комнату сквозь приоткрытую дверь.

Две пули пробили дверь. Одна из пуль попала Хайраму в шею и повредила позвоночник. Хайрам упал замертво, после чего в его тело попало еще четыре пули. Стоя у стены, Джозеф просунул руку за дверь и наугад расстрелял все шесть патронов, ранив по крайней мере одного из нападавших.

Толпе удалось распахнуть дверь, и в комнату влетел рой пуль. Тейлор попытался выпрыгнуть в окно, одна пуля попала ему в левое бедро, а вторая — в грудь. Эта пуля угодила точно в часы, которые были у него в кармане жилета, но от удара Тейлор упал. Пытаясь укрыться, он заполз под кровать, и тут одна пуля попала ему в таз, а другая вырвала из предплечья «кусок мяса размером с ладонь».

У Джозефа не было выбора, и он тоже попытался выпрыгнуть из окна. Он только присел на корточках на подоконнике, как две пули, выпущенные из комнаты, попали ему в спину, и одна, выпущенная с земли, попала в грудь. Он скорбно пробормотал: «Господи, боже мой», — и выпал из окна.

Пророк упал с семи метров, с глухим звуком ударился о землю, после чего в него «для верности еще несколько раз выстрелили и пронзили штыком». Один из ополченцев подошел к телу, потрогал его и сообщил, что Джо Смит мертв.

Из-за двери в комнате появился Уильям Ричардс. Он оказался зажатым между стеной и дверью, и ополченцы его просто не заметили. Он не пострадал, пули только слегка оцарапали его ухо и горло. Когда стрельба прекратилась и все вышли из комнаты, он выбрался из укрытия и подошел к окну. На земле он увидел «сотню людей около тела Джозефа и большую приближающуюся толпу».

Ричардс заметил, что залитый кровью Джон Тейлор дышит. Его жизнь спасли часы, в которые попала пуля. Они остановились 27 июня 1844 года в пять часов шестнадцать минут и двадцать шесть секунд. Мормоны во всем мире помнят это время, потому что оно считается временем смерти их пророка, погибшего в возрасте тридцати восьми лет.

Несмотря на тяжелые раны, Джон Тейлор выжил и стал в 1877 году третьим президентом церкви после Бригама Янга. Через девять лет после того, как Тейлор стал президентом, он получил откровение, подтверждающее, что Господь одобряет принцип целестиального брака, или полигамию. Это привело к появлению фундаментализма, возникновению поселения Шорт-Крик, а также к тому, что жизнь Дэна Лафферти сильно изменилась.

 

Глава 13

Братья Лафферти

Дэн Лафферти прочитал брошюру «Миротворец», решил жить полигамно и сообщил жене Матильде, что хочет взять в жены ее старшую дочь и свою падчерицу. Потом Дэн решил взять в жены не падчерицу, а иммигрантку из Румынии, женщину по имени Анна Рандак, которая ухаживала за лошадьми Роберта Редфорда на ранчо, в горах к востоку от Дрим-майн.

Дэн познакомился с Анной, когда однажды просил ее одолжить несколько лошадей для местного парада. Анна не была членом церкви СПД, однако, по словам Дэна, «не имела ничего против того, чтобы попробовать и получить новый опыт. Это она сама предложила стать моей второй женой». Дэн говорит, что Анна была «замечательной девушкой. Я звал ее своей цыганской невестой».

Дэн начал жить по законам, изложенным в «Миротворце», и чувствовал, что живет правильно, так, как Господь хотел, чтобы жили мужчина и женщина. Дэн начал читать старые тексты мормонов и узнавать, как мормоны жили и занимались богослужением сразу после появления этой религии.

Дэн понял, что принцип полигамии является далеко не единственным принципом, от которого официальная церковь СПД отказалась, стремясь получить признание американского общества. Дэн прочитал, что в XIX веке Джозеф Смит и Бригам Янг говорили о доктрине «кровной мести». Янг писал, что некоторые злодеяния против мормонов можно простить только тогда, когда «на землю прольется кровь грешников». Кроме этого, Дэн узнал, что Джозеф Смит учил, что законы Господа имеют приоритет над законами государства.

Дэна очень интересовали вопросы отношений индивида и государства. В первый раз он столкнулся с этой проблемой, когда учился на хиропрактика в Калифорнии. В то время он содержал семью во многом благодаря тому, что продавал сэндвичи. Вместе с Матильдой и старшими детьми они вставали до рассвета и делали «стопроцентно натуральные» вегетарианские сэндвичи. Дэн продавал их во время обеденного перерыва студентам-хиропрактикам, с которыми учился.

«Это был очень доходный маленький бизнес, — гордо говорит Дэн. — Но департамент общественного питания его закрыл. Мне сказали, что у меня нет лицензии и я не плачу налоги». Это произошло непосредственно перед тем, как Матильда родила мальчика. Денег в семье было мало. Дэн потерял свой важнейший источник дохода. Именно в это время он и стал фундаменталистом.

«Мой бизнес закрыли, — вспоминает Дэн. — И я не знал, как заработать. Я очень рассердился, что правительство наказывает меня за мой предпринимательский дух и за мои старания содержать семью. Казалось, власти подталкивали меня на то, чтобы я запросил пособие и начал жить на него — вместо того чтобы заниматься собственным бизнесом. Мне такой подход казался просто глупым, и мне было не по душе, что правительство лезет в мои личные дела. В „Книге Мормона“ Мороний говорит, что каждый из нас несет ответственность за то, чтобы у нас было хорошее и справедливое правительство. Я прочитал эти слова и понял, что должен заняться политикой, потому что вообще невозможно разделить политику и религию. Политика и религия неразрывно связаны».

Дэн закончил обучение на хиропрактика, вернулся в Юту и начал работать в кабинете своего отца. К тому времени его родители продали ферму и купили дом в старой части Прово. Отец устроил кабинет в подвале своего дома. В 1981 году церковь направила родителей братьев Лафферти миссионерами на два года за границу. Дэн вместе со своим младшим братом Марком (который окончил Лос-анджелесский колледж хиропрактики через полгода после Дэна) решили работать в кабинете отца во время его отсутствия.

Дэн и Марк были очень близки. «Детьми мы были просто неразлейвода», — вспоминает Дэн. В детстве каждое утро и каждый вечер они доили корову. Летние каникулы проводили вместе, «играли в сарае, прыгали в сено, перекидывались мячом и проводили время в домике, построенным нами на дереве».

Дэн говорит: «Помню, что нам было очень сложно оторваться от игры, даже чтобы пописать или напиться воды. Нет ничего вкуснее холодной воды из крана, и нет ничего приятней, чем пописать после того, как долго терпел и не ходил в туалет».

Когда их братья Том, Уотсон-младший и Аллен подросли, они тоже стали играть с Дэном и Марком. Дэн вспоминает, как «мы выстраивались вдоль забора по росту и писали вместе. Младшим братьям нравилось делать то, чем занимались мы с Марком, и особенно нравилось одновременно писать на забор».

Дэн с Марком начали вместе работать в кабинете отца, и старая дружба возобновилась с новой силой. Во время перерывов между приемом пациентов они горячо обсуждали то, что казалось им самым важным в жизни. Часто они говорили, как религия в состоянии помочь гражданам избавиться от неудобств и бед, которые причиняет им государство.

Дэн вспоминает, что они много работали и могли по нескольку дней не говорить из-за наплыва пациентов, но когда неожиданно какой-нибудь пациент не приходил, как было запланировано, они беседовали на религиозные и политические темы. Именно в часы, когда они общались, совершенно непостижимым образом их «без предварительного предупреждения навещали младшие братья. И все вместе мы очень продуктивно обсуждали то, что нас волновало больше всего».

К ним приходили Уотсон, Тим и Аллен. Единственный, кто не присутствовал во время этих бесед, был Рон, который был на шесть лет старше Дэна. Поскольку Рон был старше всех, братья относились к нему больше как к отцу, чем как к брату.

Дэн чаще всего «председательствовал» на этих встречах и говорил, что правительство превышает свои конституционные полномочия и стремится контролировать всю жизнь граждан. Подтверждая свои мысли цитатами из «Книги Мормона», Дэн объяснял, что правительство не имеет права требовать от американцев, чтобы они получали любого вида лицензии и разрешения, а также обязывать к социальному страхованию.

«Я понял, — говорил Дэн, — что система лицензий и разрешений создана, чтобы правительство могло контролировать нашу жизнь. Я понял, что не желаю, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь… потому что у меня уже было неотъемлемое право без дополнительного разрешения заниматься всем тем, что нужно делать любому человеку».

Хотя Дэн формально не примкнул ни к какой секте фундаменталистов, благодаря прочитанной литературе он уже размышлял как самый настоящий мормон-фундаменталист. Любой фундаментализм — будь то среди мормонов, католиков, евангелистов, мусульман или евреев — представляет собой стремление вернуться к мифическому порядку и устоям церкви, существовавшим непосредственно после ее образования. Именно и истокам церкви хотел вернуться и Дэн.

Чем больше он читал разные старые тексты мормонов, тем яснее понимал, что церковь СПД свернула с правильного пути в 1890-х годах, когда президент и пророк Уилсон Вудрафф под давлением правительства безбожников отказался от священной доктрины целестиального брака и многоженства. Современная церковь СПД, по мнению Дэна, превратилась в пустой звук в насмешку над идеалами прошлого.

Точно так же как и фундаменталисты других конфессий, Дэн стремился подчиняться «изначальным» заповедям Господа — так, как они трактовались в самых ранних и самых важных церковных документах. Кроме этого, Дэн высоко ценил ранние документы американского государства. Ему казалось, что «Книга Мормона», «Миротворец», а также Конституция и Декларация независимости США являются святыми писаниями, которые помогают найти связь с Всевышним. Каждая строчка этих текстов была наполнена глубоким божественным смыслом. По мнению Дэна, честный и добродетельный человек должен жить согласно принципам, выраженным в каждой букве этих документов.

Дэн заболел «буквализмом», то есть воспринимал определенный набор документов в буквальном и узком смысле, потому что считал, что эти документы наделены и вдохновлены Божественной силой. Каждую строчку этих тестов необходимо толковать буквально, не учитывая нюансов, двойственностей, разночтений, не делая скидок на ситуацию и историческую обстановку.

Винсент Крапанзано так описал «буквализм», которым заболел Дэн, в книге «Служить слову»:

Буквализм предполагает зашоренный (и зачастую, но не всегда) политически консервативный взгляд на мир. Этому подходу свойственно понимание истории, остановившейся в прошлом, а также разделение людей на «своих» и «чужих». Согласно этому подходу «мы» правы, нравственны и добродетельны, а «они» — неправы, безнравственны и недобродетельны. Такие люди не воспринимают метафоры и слова в переносном смысле, потому что считают, что они приводят к выдумкам.

Дэн только пожимает плечами, услышав такую трактовку «буквализма». «У меня была своя миссия, — говорит он. — Я хотел найти правду».

* * *

Дэн молился, чтобы узнать, правильно ли он понимает желание Господа, а потом вернул по почте свои водительские права и карту с номером социального страхования в учреждения, в которых их получил, а также аннулировал у властей свой брак. Он начал игнорировать знаки, ограничивающие скорость на дорогах, потому что считал, что ограничение скорости является противозаконным, и начал водить «аккуратно и с умом». Он также перестал платить какие-либо налоги, включая налог на продажу. Расплачиваясь за покупки в местных магазинах, он неоднократно ругался с продавцами.

Вдохновленный новыми правилами жизни и собственными успехами, летом 1982 года он решил выдвинуть свою кандидатуру на пост шерифа округа Юта и начал политическую кампанию: выступал перед избирателями на форумах, писал письма в газету города Прово, давал интервью на радио, участвовал в местных парадах.

Дэн обещал, что, если его изберут на этот пост, он будет охранять закон так, как тот буквально понимается в Конституции США. Он объяснил: «Я участвовал в избирательной кампании, чтобы вернуть приоритет суда присяжных, действующих в рамках обычного прецедентного права, и восстановить основы Конституции».

4 октября 1982 года Дэн ехал домой со встречи с другим кандидатом на пост шерифа (это был руководитель полиции в Американ-Форк, которого Дэн хотел вызвать на публичный диспут). На автостраде 15 его остановил полицейский за превышение скорости. Потом обнаружилось, что машина Дэна к тому же не прошла обязательное ежегодное техническое обслуживание.

«Я до этого уже несколько раз сталкивался с тем полицейским, — рассказывает Дэн. — Он знал, что я буду ехать домой после встречи, и специально меня поджидал. Они хотели поставить меня в ситуацию, из-за которой я не смогу участвовать в выборах. Незадолго до этого в газете напечатали мою статью на очень важную тему, которая властям совсем не понравилась. Я, кроме прочего, писал, что деньги налогоплательщиков используются на аресты граждан и что по Конституции нельзя остановить и арестовать человека на дороге. Полицейский остановил меня и сказал, что прочитал мою статью. Он заявил: „Она у меня лежит здесь, в машине“. Я ответил: „Ну, если вы прочитали статью, то понимаете, что не можете меня арестовать без ордера суда. Приносите мне домой ордер на арест, и я ему подчинюсь“. Я закрыл все двери автомобиля и оставил небольшую щелку между боковым стеклом и крышей, чтобы говорить с полицейским. Я думал, что щелка маленькая и он никак не сможет открыть дверь машины».

Полицейский приказал Дэну выйти из машины.

«Когда я отказался это сделать, — рассказывает Дэн, — он сделал то, чего я никак не ожидал, — он схватился за верхнюю часть открытого стекла и выдернул его из пазов. Я сказал ему: „Мне пора! Увидимся!“ — и уехал».

Полицейский нагнал Дэна. Потом Дэну объявили о пяти преступлениях, которые он совершил. Среди них были попытка побега, невыполнение приказов полицейского и нападение во время пребывания под стражей. Его посадили в тюрьму округа. Во время суда Дэн сам себя защищал, опираясь на Конституцию и архаичные законы. Судья неоднократно подчеркивал, что суды по гражданским делам штата Юта не имеют права обсуждать конституционные вопросы США, что ужасно раздражало Дэна. Присяжными на суде выступали четыре женщины, Дэн просил, чтобы среди присяжных был, по крайней мере, один мужчина, однако судья отказал ему в этой просьбе.

Дэн игнорировал замечания судьи, что суд не принимает никаких аргументов, не основанных на Конституции страны. В итоге судья объявил, что подсудимый высказывает неуважение к суду, после чего все братья Лафферти, находящиеся в зале, начали кричать, что судью, обвинителя и работников суда надо поместить под «гражданский арест», а Дэн встал и громогласно обратился к судье: «Именем Господа, верши правосудие или пусть в тебя ударит молния!»

Все это театральное представление не пошло Дэну на пользу. Его отправили на пять дней на обследование в тюрьму штата, после чего он просидел в тюрьме округа весь срок наказания, то есть еще тридцать один день.

Однако пребывание за решеткой нисколько не разуверило Дэна в собственной правоте. Из принципа он перестал платить налог на недвижимость своего отца и налоги за его предпринимательскую деятельность. По словам Дэна, «дом отца был полностью оплачен. Платя налоги на недвижимость, мы фактически говорим государству, что оно владеет этой недвижимостью, которую захватит, если мы эти налоги перестанем платить. Я был готов пойти на конфликт, чтобы доказать, кто действительно владеет этой недвижимостью».

Но когда этот «конфликт» возник, Дэн не вышел из него победителем. Власти Юты известили его, что дом и все находящееся в нем имущество конфискуют за неуплату налогов. Дэн вежливо отписался властям, что собирается «защищать собственность и данные Господом конституционные права против любого вторжения».

Четверо младших братьев Дэна полностью его поддерживали. Когда находящийся за границей отец узнал, что его дом выставят на аукцион за неуплату налогов, он очень разозлился. Отец позвонил и сказал, что очень недоволен поведением Дэна, а также тем, что тот «загипнотизировал» своих младших братьев. Далее отец сообщил Дэну, что, наверное, тот пытается загипнотизировать по телефону и его самого, а также его жену.

Уотсон Лафферти спас свой дом. Он закончил свою миссионерскую деятельность раньше, чем планировал, и вернулся с женой в Прово. Отец был очень зол, Дэну было от этого грустно, но он продолжил свой «крестовый поход».

В последние месяцы 1982 и в начале 1983 года «крестовый поход» Дэна и его младших братьев стал принимать все более ярко выраженный религиозный и фундаменталистский характер. Братья Лафферти стали обсуждать преимущества полигамии и других принципов, описанных в «Миротворце». Когда трое из братьев сообщили своим женам, что собираются жить полигамной жизнью, женщины отказались в этом участвовать. Они пожаловались Диане, жене старшего брата Рона, что характеры их мужей за последнее время сильно изменились.

 

Глава 14

Бренда

Рон и Диана Лафферти жили со своими шестью детьми в Хайленде — небольшом и богатом городке у подножия хребта Уосатч, к северу от Американ-Форк, на полпути между Прово и Солт-Лейк-Сити.

В 1982 году Рон был членом городского совета и одним из самых известных мормонов местного прихода. Он был назначен советником епископа и ответственным по работе с молодежью. По всем параметрам у Рона с Дианой была образцовая и счастливая семья, которой завидовали многие знакомые пары.

«У них был абсолютно счастливый брак, который продолжался шестнадцать с половиной лет, — рассказывала близкая подруга Дианы Пенелопа Вайсс. — Когда я рассказала своей дочери, что произошло у Дианы и Рона, она воскликнула: „Не может быть! Все девушки завидовали им и хотели, чтобы у них был такой же муж, как Рон“».

Однако за внешним счастливым фасадом скрывались проблемы, которые Рон испытывал с детства. Перепады настроения и приступы агрессии и ярости, которые были свойственны его отцу, влияли на всех детей в семье, но на Рона, имевшего очень близкие отношения с матерью, они повлияли больше всего.

Психолог Ричард Воттун обследовал Рона в течение девятнадцати лет его пребывания в тюрьме. Воттун утверждает, что Рон «помнил, как отец бил мать, страшно внутренне возмущался этому и мечтал, чтобы стать достаточно большим и дать отцу сдачи… Мне кажется, что эта детская травма осталась на всю жизнь. Она определяла то, как он решает сложные ситуации во взрослом возрасте».

Если у Рона и были какие-либо внутренние проблемы, то он умел их хорошо скрывать. В детстве с ним хотели дружить, и хотя он учился далеко не блестяще, его оценки были вполне нормальными. Он прекрасно играл в футбол и был капитаном школьной команды по борьбе. В подростковом возрасте и после достижения совершеннолетия казалось, что в его жизни все складывается прекрасно. Он окончил школу, отслужил в армии и два года был миссионером, рассказывая людям о своей вере и вербуя в ряды своей церкви новых сторонников.

Читатель должен понимать, что быть мормоном-миссионером совсем не просто. Миссионеры едут туда, куда направляет их церковь, и они сами оплачивают свои билеты. Рон прошел четырехнедельный курс миссионера в центре подготовки миссионеров в Прово, после чего его отправили спасать души людей в Джорджии и во Флориде.

Как и все мормоны, Рон не пил алкоголя и кофе, не курил, не принимал наркотиков, не мастурбировал и не занимался сексом до свадьбы. Миссионерам запрещено читать любую литературу, кроме церковной, и слушать любую музыку, кроме церковной. Нельзя читать светские книги, журналы, газеты, а также смотреть телевизор и ходить в кино. Домой можно писать раз в неделю, а звонить разрешено только на Рождество и в День матери.

Рон выполнял основные правила и указания, но некоторые выполнять отказывался. Это можно объяснить его сложными отношениями с отцом — ему непросто было терпеть власть над собой. Рон, с одной стороны, хотел повиноваться и слушаться, а с другой — бороться с властью, которую имело над ним начальство. Поэтому время от времени он давал своему руководству понять, что они им не владеют.

В те годы все миссионеры должны были носить шляпы. Доктор Воттун, который является членом церкви СПД, говорил, что «Рон отказывался надевать шляпу. Летом во Флориде жарко и влажно, а миссионеры должны ходить в сюртуках. Он отказывался надевать сюртук. Однажды он сказал, что работает миссионером, а не в фешен-индустрии. Как он говорил, „я приехал сюда обращать людей в правильную веру, и я собираюсь выполнять эту задачу“».

Каждое утро Рон вставал в шесть часов, надевал черные штаны, выглаженную белую рубашку, галстук, держащийся на резинке вокруг шеи, несколько часов читал священные писания, после чего шел на улицу работать. Точно так же как и другие миссионеры церкви, он ежедневно выслушивал оскорбления, ему угрожали физической расправой, на него плевали. Каждый день сорок или пятьдесят раз перед его носом громко захлопывали дверь.

Несмотря на эти сложности, миссионерская деятельность Рона была очень успешной. Его ничего не смущало, не пугало и не останавливало. Все насмешки были ему нипочем, словно у него вместо кожи было тефлоновое покрытие.

Рон был совершенно уверен, что церковь СПД является единственной праведной церковью на земле, и он хотел рассказать об этом максимально большому числу людей. Успешный миссионер обращает в веру мормонов не более трех или четырех человек в год и может быть абсолютно довольным такими результатами. За два года работы миссионером Рон обратил в веру мормонов более пятидесяти человек.

Во время работы Рон повстречал милую девушку по имени Диана, учившуюся на медсестру. Они полюбили друг друга и поженились после окончания миссионерской деятельности Рона. Они поехали в Юту, поближе к семье Рона. Он нашел работу оператором бульдозера и другой техники в строительной компании, которой владел мормон, и они стали растить детей.

Рон был центром клана Лафферти. Младшие братья и сестры Рона с ранних лет привыкли советоваться с ним и рассчитывать на его поддержку. Рон всегда был человеком, который помогал решать семейные конфликты и проблемы. Одна из сестер говорила, что ее старший брат выполнял в семье в некотором роде роль «курицы-наседки». Рону нравилось, что к нему обращаются за советом, и после окончания миссионерской работы он сказал всем сестрам и братьям, что его дверь всегда открыта для них по любым вопросам.

К середине 1982 года Диане стало совершенно понятно, что братьям Рона нужна его помощь. В августе она узнала, что пятеро братьев Лафферти оказывают на своих жен давление, чтобы те начали жить по законам фундаменталистов, за которые агитировал Дэн. Диана попросила Рона поговорить с Дэном, чтобы разрешить эту ситуацию. Рон согласился это сделать.

Однажды вечером, когда пятеро братьев собрались в доме отца в Прово для обсуждения религии и политики, приехал Рон и в первый раз присутствовал на этом обсуждении. Братья тепло его встретили. Рон зачитал отрывок из эссе, напечатанного в церковном журнале СПД и предостерегающего об опасностях фундаментализма. Он призвал братьев подчиниться президенту и пророку церкви Спенсеру Кимбаллу. Рон задавал вопросы Дэну о доктрине фундаменталистов и старался убедить младших братьев, что эти идеи могут представлять большую опасность для их бессмертных душ.

«Было видно, что Рону очень неудобно от того, что я говорю, — вспоминает Дэн. — Он был образцовым мормоном церкви СПД. Он сказал мне: „В церкви нет места таким экстремальным взглядам!“ И я ответил ему: „А что, если эти взгляды экстремально правильные?“ Я стараюсь сделать так, чтобы все было экстремально хорошо».

Дэн страстно убеждал Рона, что официальная церковь ушла с верного пути и не следует законам, о которых написано в «Миротворце». Рон попытался оспорить аргументы Дэна цитатами из Библии и «Книги Мормона». Дэн ответил ему цитатами из тех же книг, а также из американской Конституции.

Дэн вспоминает: «Рон пробыл на той встрече не очень долго. Он перестал со мной спорить и сказал: „Ребята, вы все делаете правильно. Это все остальные неправы“». В считаные часы Дэн превратил Рона из приверженца церкви СПД в мормона-фундаменталиста. Диана рассказала своей подруге Пенелопе Вайсс, что, когда Рон вернулся домой, он «был совершенно другим человеком».

После этого Рон регулярно начал посещать «посиделки» братьев. Он выкинул водительские права и отвинтил номерной знак от автомобиля. Потом бросил работу. Это страшно взволновало Диану, потому что в семье не было лишних денег. Рон тогда занимался крупным проектом: он строил дом на четыре квартиры и финансировал строительство при помощи банковского кредита. Он сам работал на этом проекте и вложил в него свои деньги. Рон трудился на своей обычной работе, а потом вечерами занимался строительством четырехквартирного дома, а также строил в Хайленде новый дом для собственной семьи. На эти две стройки уходили все деньги, которые он зарабатывал.

В то время экономика страны и территории вокруг Скалистых гор были не в самом лучшем состоянии. Это был период экономической рецессии. Рон не смог внести ежемесячный платеж по своему кредиту. Не хватало денег на еду для детей. Рон начал волноваться.

«Экономическая ситуация была очень непростой, — вспоминает Вайсс. — Рон рисковал потерять все, что имел. Банк даже составил бумагу, согласно которой мог отобрать его дом, в который он вложил так много времени, денег и труда».

«В то время Рон находился в очень сложной ситуации, и именно тогда Диана попросила его встретиться с младшими братьями, — продолжает Вайсс. — Я помню, что, по словам Дианы, Рон был тогда в таком подавленном состоянии, что часто плакал. Она сказала ему, что все образуется и они могут начать новую жизнь, на что тот качал головой и отвечал: „Мы вложили слишком много. Я не могу все это потерять…“ И вот тогда-то и появился Дэн со своими сумасбродными теориями».

Рон переживал тяжелый жизненный период, и идеи Дэна легли на благодатную почву, когда самому Рону были нужны поддержка и помощь.

«Дэн убедил Рона, что Господь не хотел, чтобы люди обладали материальными благами, и что можно спокойно все потерять. Дэн утверждал, что Господь предначертал братьям Лафферти великое будущее, что Рон должен стать миссионером и проводником идей Дэна. И Рон, к сожалению, во все это поверил. Он уволился с работы. Дэн считал, что Рон станет следующим президентом и пророком новой церкви СПД и назначит Дэна своим первым советником, а оставшихся четырех братьев сделает вторыми советниками».

После того как Рон принял идеи фундаменталистов, он приказал Диане жить по новым правилам, описанным в «Миротворце».

«Помню, как однажды я пришла к ним домой и увидела, что Диана взбивает сливки. Я спросила ее, зачем она это делает, и она ответила: „Рон хочет, чтобы у нас было свое собственное масло“».

Это всего лишь один пример, показывающий, как Рон хотел жить. Получалось, что он хотел, чтобы жена стала его рабыней. Такое поведение, как небо и земля, отличалось от его прежнего отношения к жене. До того как Дэн промыл Рону мозги, тот относился к жене как к королеве. Честное слово, до этого он был одним из самых приятных людей, которых я знала. Но после всего этого он стал одним из самых плохих людей, с которыми я была знакома.

Диана прекрасно видела, что происходит с Роном, и боролась за его спасение. Она допоздна разговаривала с ним, пытаясь переубедить. Она подчинялась его приказам в надежде, что он образумится. Но Рон никак не хотел возвращаться к нормальной жизни, и тогда Диана сказала: «Все, так больше жить нельзя».

Постепенно Диана потеряла надежду, что Рон снова станет любящим отцом и нормальным человеком. Рон все с большим энтузиазмом разглагольствовал о полигамии и заявил, что собирается выдать своих дочерей-подростков замуж в качестве вторых жен. Тогда Диана обратилась за помощью к близким подругам, к прихожанам и к Бренде Лафферти, жене Аллена, младшего из братьев Лафферти.

* * *

После того как Дэн убедил своих братьев жить по законам из брошюры «Миротворец», их жены постепенно, одна за другой, в большей или меньшей степени примирились с новыми правилами, которые навязывали им мужья. Все, кроме Бренды Лафферти. Она была умной, умела убеждать и не отступала от своего мнения.

«Бренда давала отпор всем братьям Лафферти, — вспоминает ее мать ЛаРай Райт. — Она была самой молодой из жен всех братьев, но, без сомнения, самой сильной. Она говорила другим женам, что они должны бороться за свои права и думать своей головой. Она не сдавалась требованиям Аллена. Она заявила ему, что не хочет, чтобы он ходил на встречи братьев. И те стали обвинять ее, что она вносит раскол в семью. Братья Лафферти не любили Бренду, потому что она мешала осуществлению их планов».

Бренда была одной из семи детей школьной учительницы ЛаРай и агронома Джима Райта. Девочка родилась в городе Логан, штат Юта, после чего ее семья переехала в Итаку в штате Нью-Йорк, когда ей был один год. Отец Бренды защищал докторскую диссертацию в Корнелльском университете. После получения степени доктора Джим вернулся с семьей на запад и поселился в Твин-Фоллс, штат Айдахо. В этом городке, расположенном в шестидесяти километрах от границы со штатом Юта, и прошло детство Бренды.

«Она была открытой, с твердым характером, и она любила жизнь, — говорит ее старшая сестра Бетти МакЭнтайр. — С Брендой всегда было весело. Мы очень близко дружили».

Бренда пользовалась в школе большой популярностью, участвовала в школьном самоуправлении, помогала отстающим ученикам. Она хорошо училась практически по всем предметам. Кроме этого, она была истинной американской красоткой и в 1980 году заняла второе место в конкурсе за титул самой красивой девушки в Твин-Фоллс.

Бренда окончила школу с отличием и поступила в Университет штата Айдахо, где была избрана на пост президента женского землячества. «Но вскоре она перевелась в колледж Южного Айдахо в Твин-Фоллс, в котором проучилась два года, а потом перешла в университет Бригама Янга», — рассказывает ее мать. В университете Бренда присоединилась к студенческой организации мормонов и встретила Аллена Лафферти.

«Аллен не был студентом университета, но по каким-то причинам посещал встречи студенческой организации мормонов в Прово, — говорит ЛаРай. — Он был красивым и импозантным мужчиной, и они стали встречаться».

«Когда Бренда начала встречаться с Алленом, я работала в религиозной миссии в Аргентине, — вспоминает ее сестра Бетти. — Бренда писала мне раз в неделю письма, по которым я поняла, что у них все серьезно. До этого Бренда встречалась с разными другими парнями, но на них не зацикливалась. С Алленом все было по-другому. Он незадолго до этого проработал два года миссионером и происходил из известной семьи, которую все считали образцово-показательной. Все в Прово знали семью Лафферти. Кроме этого, Аллен был очень красивым. У всех мужчин Лафферти в глазах есть особый блеск. Он очаровывал девушек. И Бренда в него влюбилась. Я почувствовала это, даже находясь в Аргентине».

22 апреля 1982 года Аллен и Бренда поженились в главном храме мормонов в Солт-Лейк-Сити. Тогда Бренде был двадцать один год.

Во время обучения в университете Бренда специализировалась на средствах общественной коммуникации и информации и стала ведущей новостной программы на местном канале KBYU, связанном с государственным каналом радио- и телевещания PBS. Передачи шли по всему штату Юта. Бетти говорит, что Бренда хотела стать такой же популярной, как ведущая программы Мишель Кинг.

«Нас воспитали так, чтобы мы были независимыми. Родители говорили нам, что мы талантливые и нам надо заниматься тем, что у нас хорошо получается. Они учили нас, что необходимо полагаться на собственные силы и не зависеть от окружающих.

Бренда вышла замуж за Аллена, который не хотел, чтобы она работала. Поэтому Бренда оставила карьеру на телевидении и устроилась в торговый центр Orem Mall, чтобы помочь семье деньгами и чтобы у нее была страховка. Однако Аллен настаивал на том, чтобы она бросила и эту работу. Он хотел, чтобы жена полностью от него зависела».

ЛаРай говорит: «Бренда мечтала о карьере на телевидении. Она хотела быть репортером или заниматься журналистикой. После ее смерти мы узнали, что в университете Бригама Янга ей предложили преподавать на кафедре общественных коммуникаций и информации, но Аллен этого ей не разрешил, и она стала домохозяйкой. Она вела дневник, из которого становится понятно, что через два месяца после свадьбы с Алленом ей стала понятно, что она совершила большую ошибку. А потом она забеременела».

«Когда Аллен появился в нашей семье, он всем нам очень понравился, — вспоминает Бетти. — Он был всем нам как старший брат. В то время мы понятия не имели, что происходит в его семье. Но потом поняли, что он связался с фанатиками».

Бетти вспоминает, как однажды вечером она навестила Аллена и беременную сестру: «Бренда хотела, чтобы мы поехали в ресторан и поели, но Аллен не желал есть в ресторанах, которые открыты по воскресеньям. Мы ездили от ресторана к ресторану, Аллен заставлял нас оставаться в машине, а сам выходил, чтобы узнать, открыт ресторан в воскресенье или нет. Все рестораны был открыты, но он не разрешал нам есть в них. Через некоторое время Бренде все это надоело, и она попросила его отвезти нас домой».

«У Аллена был очень успешный бизнес. Он занимался укладкой плитки. Однако он постоянно настаивал, чтобы ему платили наличными, потому что не хотел открывать банковских счетов. Он не желал, чтобы в налоговой знали, сколько он зарабатывает. Не хотел иметь карточку социального страхования. Обо всем этом мы узнали только после того, как они поженились».

«Мы заметили, что Аллен постоянно стремится обмануть закон. Когда в первый год после свадьбы пришло время платить налоги, Аллен сказал Бренде, что не будет их платить. Она ему ответила: „Нет, будем! Надо уважать закон, вот и все“. Когда Аллен отказался, Бренда попросила нашего отца, и он помог составить декларацию. Я помню, когда пришло время платить за стикер ежегодного технического обслуживания, Аллен запретил Бренде регистрировать автомобиль. Она сказала: „Нет, я это сделаю! Я не хочу, чтобы мне выписывали штрафы“. Они из-за этого поссорились. Но нас воспитали в духе уважения к закону. Мы всегда делали то, что нужно делать: платили налоги, возобновляли лицензии и регистрацию и тому подобное. Она сопротивлялась Аллену, насколько могла».

«А когда Эрика заболела, Аллен не разрешил показать ее врачу. В общем, все становилось все хуже и хуже».

Отец Аллена Уотсон Лафферти-старший страдал от диабета, но отказывался принимать инсулин. Когда в конце 1983 года они с женой Клодин вернулись из миссии и поселились в своем доме в Прово, его ситуация с диабетом ухудшилась. Его сыновья отказывались вызывать доктора и лечили отца гомеопатией, которая совершенно не помогала. В итоге он умер. «К тому времени все члены семьи Лафферти стали казаться Бренде настоящими монстрами. Она понимала, что с ними происходит что-то не то».

Жизнь Дианы Лафферти тоже стала невыносимой. Они с Роном жили в Хайленде, их дом был расположен всего в нескольких минутах езды на машине от квартиры Аллена и Бренды в Американ-Форк. Диана обратилась к Бренде за помощью. Бренда считала, что сможет повлиять и изменить Аллена, но была уверена, что Рона уже не исправишь и он никогда не откажется от своих фундаменталистских идеалов. Рона и Дэна выгнали из церкви СПД. У Рона больше не было работы. Он все больше «наезжал» на Диану и постоянно говорил, что ему надо взять вторую жену. Бренда посоветовала Диане развестись с ним ради своих детей и самой себя.

Однако Диана не могла представить, что она бросит Рона. Позже она объяснила обвинителю на процессе, что у нее шестеро детей, она никогда не работала, и у нее не было каких-либо навыков, которые она могла бы продать, чтобы заработать.

«Я даже не умею печатать», — с горечью говорила Диана. Тем не менее умом она понимала, что от Рона надо уходить. Она решила заручиться поддержкой Бренды, близких друзей и общины церкви в Хайленде и готовиться к бракоразводному процессу.

Их развели в августе 1983 года. Перед Днем благодарения Диана усадила детей в машину и переехала во Флориду, чтобы находиться как можно дальше от братьев Лафферти. Хотя Рон мог предугадать, что жена его оставит, этот факт явился для него большим ударом. Он не хотел встречать Рождество в местах, где все напоминало ему о жене и семье, поэтому решил навестить полигамную колонию в районе Вудберна в штате Орегон, которую возглавлял харизматичный лидер по имени Джон Брайант.

* * *

Вудберн представляет собой ферму и находится чуть к северу от столицы штата Салема. До того как организовать полигамное поселение в этом месте, Брайант создал полигамные общины в Юте, Калифорнии и Неваде. Как и многие другие «микропророки», пару раз он заявил, что он как раз тот «могучий и сильный». Но Брайант отличался от других пророков-полигамов. Он по своему характеру был распутником, и в своих учениях подчеркивал важность экспериментов с наркотиками и групповым сексом — гетеросексуальным и гомосексуальным. Хотя мормоны церкви СПД отвергают гомосексуальный секс.

Такое скандальное поведение было Рону в новинку, и от продолжительного визита в коммуну Брайанта у него остались смешанные чувства, ему понравилось, но при этом были и отталкивающие моменты. Одна из жен пророка дала понять Рону, что хочет его. Рон мечтал попасть к ней в постель, но, побоявшись гнева пророка, уехал из его общины и вернулся в Юту.

Рон вернулся в Прово сразу после того, как Бернард Брэди познакомил Дэна с канадским фундаменталистом пророком Ониасом. Дэн познакомил Ониаса с остальными братьями Лафферти, и вскоре Рон, Дэн, Марк, Уотсон и Тим Лафферти стали посещать организованную Ониасом Школу пророков. Младший из братьев Аллен тоже хотел участвовать, но Бренда не позволила ему этого сделать.

«Она запретила Аллену входить в эту организацию», — подтвердила ЛаРай Райт.

Бренду не остановило то, что, выступая против желаний Аллена, она выступает против всего клана Лафферти. Бренда не только вела теологические споры с братьями, она очень неплохо знала святые тексты и могла выступить достойным оппонентом Рона и Дэна. Они ненавидели ее за то, что она им перечит, и пеняли Аллену, что он подкаблучник.

После смерти отца Рон собрал всех членов семьи для обсуждения похорон. Аллен привел с собой Бренду, и Рон был от этого в бешенстве. Он обозвал ее «сукой» и другими словами и так долго третировал, что Бренда ушла в слезах. Однако это ее нисколько не остановило.

«Бренда была единственной из жен братьев, которая получила образование, — подчеркивает Бетти. — Именно ее образования они и боялись. Бренда была уверена: она знает, что хорошо, а что плохо, и не собиралась менять свое мнение. Она считала своим долгом защищать остальных женщин. Она была их единственной надеждой».

Бетти на секунду задумывается над ответственностью, которая выпала на долю ее сестры, и продолжает:

«В то время ей было всего двадцать три года. Вокруг нее были люди гораздо старше, но и это ее не остановило. — Бетти снова на секунду замолкает. — Моя сестра была потрясающей женщиной».

Несмотря на то что Бренде удалось не пустить Аллена в Школу пророков, она не могла запретить ему общаться с Дэном и остальными братьями.

«Она за ним внимательно следила, — говорит Бетти. — Однажды мы с моей младшей сестрой Шэрон поехали навестить Бренду и Аллена. Пока мы были у них в гостях, Бренда следила, чтобы Аллен ни на секунду не оставался один, а всегда был с кем-нибудь из нас. Потом она расспрашивала нас, где он был и с кем встречался. В то время мне это показалось странным. Потом я поняла — она хотела знать, как часто он видится со своими братьями».

 

Глава 15

«Могучий и сильный»

Бизнесмен и человек, веривший в пророчества относительно Дрим-майн, Бернард Брэди познакомил пророка Ониаса и братьев Лафферти (за исключением Аллена) в конце 1983 года. Всем присутствовавшим на той встрече казалось, что знакомство отмечено знамением и ему суждено дать самые удивительные результаты. Все чувствовали, что встретили родственные души и людей, полностью разделяющих мнения друг друга. Собравшиеся проговорили всю ночь до рассвета с ощущением, что судьба предначертала для них великие дела и что вместе они изменят ход истории.

«Пятеро из шести братьев, — говорит Ониас, — пришли в неописуемое возбуждение, когда поняли, что Господь повелел им отправить три главы из „Книги Ониаса“ всем руководителям приходов и епархий».

Ониас имеет в виду полученное им 26 ноября того года откровение, что ему необходимо «приготовить брошюры и отправить их президентам и епископам приходов и епархий Моей церкви» (то есть церкви СПД), чтобы «предупредить» всех, кто согрешил против Господа. Брошюры представляли собой выдержки из полученных Ониасом вдохновений о том, что Господь крайне недоволен поведением руководства церкви, начиная от президента и пророка в Солт-Лейк-Сити и до каждого епископа в Северной Америке.

Ониас объяснял, что Господь разгневался, что руководство церкви отрицает некоторые наиболее священные доктрины и откровения, полученные Джозефом Смитом в позапрошлом веке. Одним из самых больших грехов Ониас считал то, что церковное руководство отказалось от завета Господа о полигамии. Также Ониаса волновало, что во времена президентства Спенсера Кимбалла в 1978 году вышло разрешение посвящать в святейшество чернокожих, что высоко оценили очень многие немормоны. Господь открыл Ониасу, что чернокожие являются не людьми, а «самыми умными из созданных Господом зверей, которые умеют говорить и ходить на двух ногах, как люди».

Из текста брошюры следовало, что относительно посвящения в святейшество чернокожих Господь сообщил Ониасу:

Слушай Мои слова: Я никогда не давал и не дам указания Моей церкви посвящать в святейшество детей Хама, негров и представителей других рас и народов…

Я не говорил ни моему слуге Джозефу Смиту, ни тебе, что представители этой расы могут быть посвящены в Мое святейшество до того, как семя Авеля станет выше семени Каина.

Черную расу создал Сатана. У Каина Господь отнял способность размножаться, тогда Сатана показал ему, что можно помещать свое семя в лоно животных, а также семя одних животных в лоно других. Таким образом, Сатана хотел принизить творения Господа.

И поэтому произошел потоп, который уничтожил монстров, порожденных Каином…

Сатана захватил Мою церковь и ее руководителей.

Но больше никто не будет смеяться надо Мной и Моей церковью, потому что Я скоро очищу огнем землю от скверны, но те, кто познал и хочет познать Меня, не пострадают.

Далее в тексте говорилось, что Господь приказал Ониасу «очистить Его дом от скверны» и наставить мормонов и церковь на путь истинный:

Я наделю его Моим духом, Я помогу ему разоблачить нечестивых, которые будут скрежетать зубами от злости, и эта злость их разрушит.

Я Господь Всевышний и Всемогущий, и Я не позволю смеяться над Моими словами…

И падут все нечестивые и погрязшие во грехе…

Мой слуга Ониас будет как очищающий огонь, и слова и действия его потрясут мир, и падут многие, ибо не раскаиваются они.

Ониас хотел отправить руководителям церкви этот текст, чтобы предоставить им выбор: признать свои ошибки и передать управление церковью пророку Господа, «могучему и сильному», или ждать Его возмездия. Стороннему наблюдателю такое поведение может показаться верхом наивности, но братья Лафферти были потрясены откровениями Ониаса. Они чувствовали, что наконец-то появился истинный пророк, который говорит правду. Они радовались, что встретили пророка, который вернет церковь к истокам веры Джозефа Смита и приготовит землю ко второму пришествию Христа.

Ониас был также в восторге, что встретил братьев Лафферти и организовал Школу пророков. Братья начали копировать тексты и сшивать листы. Они подготовили пятнадцать тысяч брошюр и отправили их по почте руководителям церкви СПД по всей стране. «Мне все это казалось чудом, — вспоминает Ониас. — То, что я мог бы сделать за несколько месяцев, они закончили за две недели работы днем и ночью».

В начале 1984 года встречи Школы пророков стали проходить регулярно, раз в неделю, в доме матери братьев Клодин в Прово, на втором этаже над клиникой их отца. Ониас был крайне доволен, что благодаря энтузиазму братьев Школа начала работать. Ему казалось, что братьев Лафферти послал ему сам Господь.

Более того, 8 января он получил откровение Господа, что еще задолго до рождения братьев Он предназначил им быть «избранными, потому что в них течет кровь избранных детей Израиля». Через шесть недель Ониас получил еще одно откровение, что должен назначить Рона епископом Прово, что с радостью и сделал. Для младших братьев Рон всегда служил примером для подражания, поэтому они с энтузиазмом поддержали его новое «назначение».

Рону в то время была очень нужна моральная поддержка, потому что предшествующие месяцы принесли ему только сильные разочарования. Вот как он описывал свое состояние в дневнике: «Произошедшие за последний год события привели к тому, что я подолгу изучал святые писания и много времени проводил на коленях в молитве. Я потерял все, чем владел, жена со мной развелась, семья покинула меня и переехала во Флориду. Меня изгнали из церкви, которую я люблю всей душой».

У Рона больше не было работы и средств заработка. Его избегали все, кто был с ним знаком. Дом, который он построил своими руками, отняли, и он жил в своей машине — универсале «Импала» 1974 года выпуска. Кроме машины, у него ничего не было. Однако, судя по записям в его дневнике, он был благодарен за испытания, которые послала ему судьба: «Благодаря тому, что произошло, я стал ближе к Господу Отцу нашему небесному, который открыл мне, зачем и почему посылает мне эти испытания».

Хотя Рон говорил, что вполне доволен своей долей, он ежеминутно вспоминал о жене и детях. Постепенно боль потери превратилась в ярость, направленную против людей, которые, по его мнению, сыграли ключевую роль в том, что Диана покинула его. Этими людьми были Ричард Стоу, Хлоя Лоу и Бренда Лафферти.

Стоу, аптекарь, был его соседом и исполнял обязанности президента прихода церкви СПД в Хайленде. Он председательствовал на церковном суде, разбиравшем в августе 1983 года дело Рона, и вынес решение о его отлучении от церкви. Кроме этого, Стоу предоставил Диане деньги из церковных фондов, на которые она кормила себя и детей во время развода. Стоу поддерживал Диану финансово и морально.

Хлоя Лоу была давней и близкой подругой Рона и Дианы. Ее муж Стюарт Лоу был епископом епархии, и именно он когда-то назначил Рона на пост своего советника. Хлоя с большой симпатией относилась к Рону и Диане и неоднократно посещала кабинет хиропрактики Рона, когда у нее были проблемы со спиной.

Как только у Рона с Дианой начались разногласия, Хлоя поддерживала их обоих, но потом, когда поведение Рона стало из рук вон плохим, приняла сторону Дианы. В периоды, когда жизнь Дианы и детей становилась совсем невыносимой, Хлоя забирала их к себе домой. Один раз Диана с детьми провели у нее четыре, а в другой раз — десять дней. После получения Дианой развода Хлоя помогала им собирать вещи для переезда во Флориду. По мнению Рона, без помощи Хлои Диана никогда бы не отважилась его бросить.

Самым ненавистным человеком оказалась Бренда. Рон считал, что именно эта красивая, умная и сильная женщина убедила Диану его покинуть.

Рона бросила жена, от него отвернулись соседи и прихожане церкви СПД, поэтому он с головой окунулся в работу Школы пророков. Эта Школа стала смыслом его существования. Он много сил вложил в распечатку и отправку по почте брошюр Ониаса, в которых тот «разоблачал» руководство СПД. Однако главной задачей Школы была работа, направленная на то, чтобы научить людей получать откровения, и в конце зимы — начале весны 1984 года Рон сам начал напрямую общаться с Богом и получать от него откровения.

24 февраля Рон первым из учеников Ониаса получил откровение от Всевышнего. Рон сел перед компьютером, который одолжил ему Бернард Брэди, закрыл глаза и ждал, когда на него снизойдет Святой Дух. Потом он начал тыкать пальцами в клавиши, на экране появлялись слова, которые постепенно сложились в текст его первого откровения. Потом послания зачастили — второе он получил 25-го, а третье 27 февраля.

Дэн был сражен новостью о том, что его старший брат получает откровения.

«Когда мы ходили в Школу пророков, я ни разу не получил ни одного вдохновения, — рассказывает Дэн. — Все получали, а вот я нет. Я только потом стал их получать. Сейчас я понимаю, как это происходит, но тогда еще не понимал. В общем, я был поражен и попросил брата: „Расскажи, как это произошло“. Рон ответил, что ему сложно объяснить, но потом сказал, и я это хорошо запомнил: „Словно тебе голову накрыли одеялом. Начинаешь чувствовать мысли Господа и записывать их“. Один раз текст откровения приходил к нему по одному слову, то есть так, что он не понимал смысла фразы, пока всю ее не записал. Впрочем, это не обязательно, и зачастую он получал откровения полными фразами и предложениями».

Откровение, полученное Роном 27 февраля, оказалось сообщением Господа его жене Диане, в котором сам Рон выступил исключительно в качестве передаточного звена. В этом откровении Господь говорил о приближающейся катастрофе и предупреждал Диану:

Ты избранная дочь Моя, но Я гневаюсь на тебя потому, что не желаешь ты покаяться перед мужем своим. Разве Я не говорил, что мужчине плохо быть одному? Не потерплю Я того, что слуга Мой Рон живет один, и уже готовлю ему жену, которая займет твое место. Если одумаешься ты и раскаешься, то благословлю тебя и детей твоих. Я услышал молитву Рона и сохранил тебя только потому, что он за тебя молился.

Времени осталось мало, поэтому внемли Моим словам. Я Альфа и Омега, начало и конец, и исполню Я пожелания раба Моего Рона. Аминь.

Психолог Джесс Гроссбек обследовал Рона в тюрьме. Он говорит: «Стало ясно, что этот человек потерял самое важное в своей жизни… Я еще раз подчеркиваю, что он находился в состоянии стресса и страдал от потери… Он почувствовал себя совершенно бесполезным и находился психологически в очень тяжелом состоянии… Его переполняли чувства агрессии и злости… Чтобы компенсировать эти чувства, он создал новый, выдуманный мир, а также новое представление о собственной роли в этом мире. У него начала развиваться мания, в которой ему казалось, что сам он является Богом. Это ложное представление о мире сложилось исключительно для того, чтобы приглушить внутреннюю боль и не думать, кем он является на самом деле и в каком положении реально находится».

13 марта «тихий голос» снова заговорил с Роном:

Все, что ты думал о «могучем и сильном», правильно. Я сказал, что в эти последние дни раскрою тебе все секреты. «Могучим и сильным» был Моисей. И Иисус был «могучим и сильным», и Ониас является «могучим и сильным», и ты «могучий и сильный». Я и других сделаю «могучими и сильными» во славу церкви Моей. Много должно быть «могучих и сильных», потому что много грешников и несогласных.

Как мы можем понять из цитаты психолога Джесса Гроссбека, «откровения» Рона носят характер бреда, являющегося результатом депрессии, нарциссизма и оторванности от реальности. Обычно те, кто не верит и не имеет религиозных откровений, считают сумасшедшим того, кто такие откровения имеет. Однако «получатели» откровений с этим мнением не согласны.

Рон был уверен, что откровения не являются плодом его больного воображения. Ему казалось, что Господь действительно говорил с ним. Он не собирался верить какому-то докторишке-безбожнику. Вот это было бы настоящим сумасшествием — если бы он этому психологу поверил.

До убийства Бренды и Эрики Лафферти Рон не совершал каких-либо странных и необдуманных поступков. Можно утверждать, что откровения Рона стали следствием сильнейшего потрясения и жизненного кризиса, который до него переживали многие фанатики.

В книге о лжепророках «Колосс на глиняных ногах» английский психиатр Антони Сторр пишет, что разного рода гуру и пророки получают откровения и озарения непосредственно после «периода психологического стресса или физического заболевания, во время которого гуру долго и безрезультатно искал решение какой-либо проблемы. Зачастую такие процессы происходят у людей в возрасте тридцати-сорока лет, что совпадает с периодом кризиса среднего возраста. Иногда откровение приходит постепенно, в некоторых случаях оно может „снизойти“ с быстротой ударившей в землю молнии… В любой творческой области, будь то научная деятельность или творческая профессия, в развитии мысли сперва наблюдается хаос, который сменяется пониманием и последующим построением нового порядка. Это обычный и стандартный путь развития. Откровение, момент открытия, „Эврика!“ свойственны и религиозным озарениям, а также мыслительному процессу людей, которых мы считаем сумасшедшими».

С одобрения и при поддержке Ониаса с февраля по март Рон получил приблизительно двадцать откровений. Некоторые он записывал на компьютере Брэди по мере их получения, но чаще он некоторое время обдумывал их, чтобы самому понять, до того как изложит на бумаге.

Самым тревожным оказалось откровение, полученное им в конце марта. Рон записал его от руки на желтом листе бумаги.

Говорю Я Моим слугам и пророкам. Да будет Моя воля, и пусть исчезнут с лица земли следующие люди, ставшие препятствиями на ее пути. Первой надо убрать жену твоего брата Бренду и ее дитя, а потом Хлою Лоу и Ричарда Стоу. Да свершится Моя воля, чтобы другие поняли, что нельзя бороться с истинными святыми Господа.

Я хочу, чтобы воля Моя была исполнена как можно быстрее, и инструкции ты получишь через раба моего Тодда ‹‹33›› . Я хочу, чтобы ты правильно выполнил призвание, для которого Я тебя создал и к которому подготовил точно так же, как и создал и подготовил раба моего Портера Роквелла ‹‹34›› . Великое благо ждет того, кто исполнит волю Мою, потому что Я Господь Всемогущий и все подвластно Мне. Я с тобой. Аминь.

После получения откровения Рон показал его только Дэну и больше никому другому. «Рона испугало откровение, — рассказывает Дэн. — Я сказал ему: „Я понимаю, почему ты переживаешь. Я бы на твоем месте тоже сильно переживал“. Главное, я хотел удостовериться в том, что это откровение Господа. Не стоит действовать по указаниям кого-либо другого, кроме Господа, но и не хочется расстраивать Господа отказом от работы или призвания, которое Он тебе дает».

На протяжении нескольких последующих дней Рон с Дэном обдумывали смысл откровения. В это время Рон получил еще одно откровение, в котором сообщалось, что он назначен «глашатаем Господа», а Дэн «рукой Господа».

Братья решили, что Дэну суждено совершить эти убийства.

Они стали читать «Книгу Мормона» и перечитали рассказ о Нефии — послушном пророке с высокими моральными идеалами, который «хочет постигнуть тайны Господни». Господь приказывает Нефию отрубить голову Лабану — иудейскому священнику и регистратору.

Нефий не хотел повиноваться воле Господа, говоря: «Я поклялся себе никогда не проливать кровь человека». Но Господь снова обращается к нему: «Смотри, как Господь убивает нечестивых во имя Своих благостных целей. Будет лучше, если исчезнет один человек, чем весь народ зачахнет и исчезнет из-за отсутствия веры». Нефий приободрился и «подчинился голосу Духа, взял Лабана за волосы и отрубил мечом его голову».

После откровения Рона, полученного 27 февраля, история Нефия наполнилась для Дэна новым смыслом. В откровении были следующее слова:

Говорю моему рабу Дэну… ты для меня, как Мой послушный сын Нефий. Благословляю тебя и дам расплодиться и вырасти твоему семени. Исполняй Мои повеления со всей ответственностью, и ждет тебя великая награда. Аминь.

Это озарение в корне изменило отношение Дэна к заданию. После того как Господь сравнил его с Нефием, Дэн был готов выполнить любой Его приказ.

* * *

Согласно мировоззрению фундаменталистов, в мире существует четкая граница между добром и злом. Дэн с Роном долго молились, после чего пришли к выводу, что четыре человека, смерти которых хочет Господь, являются недобродетельными «детьми погибели», как выразился Дэн, и заслуживают этой кары. Двое братьев решили, что откровение является истинным и им «необходимо делать так, как речет Господь».

В Школе пророков было следующее правило — любое полученное откровение необходимо обсудить с другими членами кружка. 22 марта, перед началом встречи членов Школы в доме Клодин Лафферти, Рон отвел Бернарда Брэди в другую комнату и передал ему написанный на листе текст откровения.

«Он попросил меня прочитать, — говорит Брэди, — после чего покинул комнату. Я начал читать текст, и мои руки затряслись. Я похолодел. Я просто не мог поверить своим глазам». Когда Рон снова вошел в комнату, Брэди сказал ему: «Это меня страшно пугает. Я не хочу иметь к этому никакого отношения. Я считаю, что все это неправильно».

Когда через несколько минут началась встреча, ни Рон, ни Дэн ни словом не обмолвились о полученном откровении.

На ту встречу Рон привел женщину по имени Беки, которую недавно взял в жены, правда, без одобрения церкви и специального обряда, согласно правилам СПД. Медовый месяц пара провела в Витиче, штат Канзас, поэтому на следующей встрече 29 марта его, а также Дэна не было. Уотсон принес на встречу опасную бритву с перламутровой рукояткой и попросил слегка озадаченных его просьбой присутствующих «освятить этот религиозный предмет как инструмент уничтожения неверных, наподобие меча Лабана».

«Мы отказали в этой просьбе», — вспоминает Ониас, который еще не видел откровения Рона. По словам Ониаса, Уотсон был крайне раздосадован и покинул собрание «недовольный и в расстроенных чувствах».

Вот уже несколько недель отношения между братьями Лафферти (главным образом, Дэном, Роном и Уотсоном), с одной стороны, и с Ониасом — с другой становились все более напряженными. После своего назначения епископом Школы Рон начал открыто оспаривать авторитет Ониаса. Пророк отметил, что характер Рона резко изменился. Раньше он был «очень добрым джентльменом, но превратился в человека, в котором кипят злоба и ненависть. В качестве епископа он начал навязывать всем свою волю и очень расстраивался, когда не делали так, как он хотел».

Когда Ониас призвал всех присутствующих найти работу, чтобы помогать финансированию строительства «Города-прибежища» у Дрим-майн, что являлось одной из главных задач Школы, Рон начал спорить. Он утверждал, что нет никакой необходимости искать работу, потому что Господь чудесным образом предоставит Школе достаточно средств для выполнения своей миссии.

В одном из откровений Рона Господь приказал ему отправить Марка Лафферти в Неваду, чтобы поставить деньги на лошадь, которая должна выиграть. Таким образом Рон предлагал найти деньги для строительства «Города-прибежища». Рону такое предложение казалось беспроигрышным. Как можно проиграть, если сам Господь советует, на какую лошадь надо сделать ставку? Они поставили деньги на одну лошадь и проиграли.

«Я же вам говорил, что так оно и будет», — вслух заметил Ониас, после чего его отношения с Роном только ухудшились.

Перед Днем благодарения 1983 года Рон уехал отмечать праздник в полигамную общину Джона Брайанта. Во время этого посещения Рону предложили вино, которое последователи Брайанта использовали для причастия. До этого Рон никогда не пробовал вина, и оно ему очень понравилось. От вина появлялось приятное, мягкое ощущение в теле и «обострялся дух». После этого Рон говорил о вине исключительно как о «даре Господа».

После знакомства с «крепкими напитками» (такими словами описан алкоголь в разделе 89 «Учений и заветов») Рон вернулся в Юту и стал настаивать, чтобы алкоголь использовали в качестве причастия на каждой встрече. Это произошло 9 марта и стало очередным вызовом авторитету Ониаса. В тот день Рон часто прикладывался в бутылке и совершенно опьянел. Он начал высмеивать Ониаса, который отказался от вина и пил воду. Ониас говорил, что «Рон высмеивал меня, говорил, что я слишком старый и медлительный и меня необходимо сместить. Он добавил, что меня могут заменить братья Лафферти. Его поддержали Дэн и Уотсон».

На встрече 5 апреля Рон представил текст своего откровения всем участникам. На той встрече присутствовали девять человек, которые голосовали, чтобы решить, является ли откровение божественным.

«За это откровение проголосовали Рон, Дэн и Уотсон, — вспоминает Бернард Брэди. — Все остальные сказали: „Ни за что! Даже не хотим рассматривать этот текст! Это не откровение Господа!“ Рон, Дэн и Уотсон разозлились, встали, заявили, что не хотят иметь со Школой пророков ничего общего, и ушли».

Разногласия, возникшие в Школе пророков, явились следствием того, что пророк активно призывал своих последователей начать личный разговор с Богом. В такой ситуации рано или поздно Бог даст приказ одному из последователей не повиноваться пророку. Для фанатиков (коими являлись Рон и Дэн Лафферти) слово Господа всегда будет значить больше, чем слово пророка.

Брэди боялся, что братья совершат убийства, поэтому 9 апреля написал письменное заявление.

Штат Юта, Округ Юта

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я, Бернард Брэди, урожденный американец и свободный гражданин США, заявляю, что у меня есть основания предполагать, что жизни следующих людей находятся в опасности: Роберта Кроссфилда, Бернарда Брэди, Дэвида Олсона, Дэвида Коронадо, Тима Лафферти, Марка Лафферти, Бренды Лафферти и ее дочери, Хлои Лоу и Ричарда Стоу.

Я, Бернард Брэди, утверждаю, что опасность для этих людей представляют мысли, планы и потенциальные действия Рона, Дэна и Уотсона Лафферти, а также Тодда (фамилия неизвестна).

Хотя Брэди действительно испугался и волновался, он не сообщил в полицию. Не обратились в полицию и все остальные члены Школы пророков. Брэди подписал заявление и вставил в файл в папке у себя дома, чтобы при необходимости доказать свою невиновность.

Несмотря на то что многих членов Школы пророков испугало и шокировало откровение Рона, никто из них не связался с людьми, которым грозила опасность. В тот же месяц Дэн сообщил своему младшему брату Аллену, что Господь приказал совершить ритуальное убийство Бренды и их дочери Эрики и они вместе с Роном совершат убийство.

Аллен был в шоке и спросил: «Зачем? И зачем убивать Эрику, она же невинный ребенок? Зачем ее впутывать в это дело?»

Рон разозлился и ответил: «Потому что она вырастет и станет такой же сукой, как и ее мать!»

Дэн спросил Аллена, что тот думает об этом откровении. Аллен ответил, что он лично подобного откровения не получал и поэтому его не принимает. Он заявил, что будет защищать свою жену и ребенка. Однако и Аллен не сказал об этом разговоре Бренде.

Старшая сестра Бренды Бетти так и не простила Аллену, что он ничего не сообщил жене. «Если бы он сказал Бренде об откровении Рона, — говорит она, — моя сестра осталась жива. Но Бренда ничего не подозревала. Я не представляю, как люди, которые об этом знали, ничего ей не сказали. Мне кажется, что Аллен полностью попал под влияние своих братьев».

«Бренда любила Аллена, а он был не достоин ее любви. Муж в такой ситуации должен защищать жену и ребенка, чего он не сделал. Я думаю, что Аллен узнал об откровении еще в апреле, но промолчал. Прошло много лет, но я все равно не могу ему этого простить».

* * *

В мае 1984 года Рон и Дэн уехали из Юты на разбитой машине Рона и начали путешествовать по общинам фундаменталистов в США и Канаде. Никто из Школы пророков не слышал о них до июня или июля.

«Я почувствовал себя спокойнее после того, как они уехали, — говорит Брэди. — Если их нет, значит, они никого не убьют. Все шло хорошо, и казалось, что ни о чем не стоит волноваться».

Но рано утром 25 июля в доме Брэди зазвонил телефон.

«Это был Тим Лафферти, — говорит Брэди, и голос его дрожит. — Он сказал: „Плохие новости. Они привели в исполнение откровение. Они убили“».

Брэди закрывает лицо руками и через некоторое время продолжает: «У меня колени подкосились. Я не мог поверить своим ушам».

 

Глава 16

Убийство

Хотя Бренда ничего не знала об откровении Рона, у нее и без того было достаточно причин, чтобы бояться всех Лафферти, включая Аллена. Но, несмотря на страх, она встала на сторону Дианы и других жен братьев.

Когда Бренда отказывалась подчиняться Аллену и он стыдился ее поведения перед братьями, он злился и иногда ее бил. Однажды ночью в конце зимы 1984 года Бренда позвонила своей сестре Бетти.

«Она попросила меня встретиться с ней в „Макдоналдсе“ на полпути между Американ-Форк и Солт-Лейк-Сити, — рассказывает Бетти. — Я спросила ее, в чем дело, и она ответила, что хочет со мной поговорить. Я вылезла из кровати и поехала на встречу.

В „Макдоналдсе“ Бренда сообщила мне, что собирается уходить от мужа. Я сказала: „Да ты что?! Я даже не догадывалась, что все зашло так далеко“. Она ответила, что накопила денег и поедет к родителям в Айдахо. Там она собиралась найти работу и самостоятельно воспитывать дочь».

Однако потом Бренда передумала и осталась с Алленом. Почему? Она ведь всячески поддерживала решение Дианы оставить Рона.

«Почему Бренда не ушла? Потому что она любила Аллена, — говорит Бетти. — Она не хотела его бросать. Он был отцом ее ребенка. Бренда надеялась, что отношения с мужем улучшатся. Она надеялась, что сможет вывести его из-под влияния братьев. Она была очень упорной и настойчивой женщиной».

Потом Бетти признается, что тогда в «Макдоналдсе» она сама пыталась переубедить сестру. Бетти говорила: «Нет, тебе не стоит его бросать. Ты же замужем. Когда все плохо, надо говорить и пытаться решать проблемы вместе». В то время, по словам Бетти, она понятия не имела о том, что он ее бьет, о Школе пророков. «Обо всем этом мы узнали только после ее смерти, когда прочитали ее дневники. Наши родители всегда нас поддерживали, но Бренда им не сказала, что происходит у нее с Алленом. Если бы наш отец обо всем знал, он бы точно ее забрал в Айдахо, где она была бы в полной безопасности».

Через два месяца после встречи сестер в «Макдоналдсе» Бренда позвонила своей матери ЛаРай Райт. «Она была в панике. Бренда говорила: „У меня с Алленом все плохо. Я могу вернуться домой?“ Я ответила ей, что, конечно, она может приезжать. Но Бренда мне больше не позвонила, поэтому в тот вечер я ей перезвонила сама, и она сказала: „Мы разобрались со всеми проблемами“. Она не приехала в Айдахо. Не знаю, что произошло, но она не приехала».

* * *

В то время Рон с Дэном были далеко за пределами округа Юта. Братья отправились в путешествие на машине Рона по полигамным общинам.

«Мы поехали в Канаду и путешествовали в западной части США, — вспоминает Дэн. — В то путешествие я имел возможность спокойно пообщаться с братом. До этого я не мог сказать, что знаю его очень хорошо. Он на шесть лет старше меня, и детьми мы никогда не были близкими друзьями. Я всегда брал с него пример, но мы не были близки».

Они сменяли друг друга за рулем старого «Шевроле». Иногда они могли по несколько часов не произносить ни слова, разглядывая облака и огромные тени, которые те отбрасывали на землю, отчего местность начинала напоминать черно-белую шахматную доску. А если они говорили, то обсуждали откровение.

Во втором предложении откровения, полученного Роном, Господь говорил: «Да будет Моя воля, и пусть исчезнут с лица земли следующие люди, ставшие препятствиями на ее пути». Господь говорил, что надо убить Бренду и ее дитя, а потом Хлою Лоу и Ричарда Стоу. Убить их надо, «чтобы другие поняли, что нельзя бороться с истинными святыми Господа», и потому, что эти люди «стали препятствиями на пути воли Господа». А какая у Господа воля? Построить «Город-прибежище», решили братья. Рон рассказал Дэну о том, что перед началом построения города в мире прольется много крови.

Дэн сидит в комнате внутри тюрьмы Пойнт-оф-Маунтин, поднимает голову и смотрит в потолок, вспоминая те далекие дни. Их путешествие затянулось сначала на несколько недель, а потом и несколько месяцев.

«Я заметил, что брат нервничает все больше и больше. Он становился кровожадным, он хотел крови. Он постоянно повторял: „Скоро, совсем скоро“». Потом он начал решать, какого числа должно произойти убийство, и заявил: «Я думаю, что все произойдет двадцать четвертого июля», — говорит Дэн.

«Меня очень пугало то, что он говорил. Я видел, что в нем происходят большие изменения, и я молился. Я спросил Господа: „Я сделаю все, что Ты от меня пожелаешь. Что мне делать — остаться с братом и завершить задуманное? Или уйти от него и больше с ним никогда не связываться?“ Господь ответил мне, что я должен остаться с Роном».

Несколько раз во время путешествия Рон и Дэн расставались на пару недель. Однажды Рон запрыгнул на товарный поезд, который двигался на восток, а Дэн остался в автомобиле. Они договорились встретиться в Витиче, штат Канзас, в середине июня. Дэн прибыл на место встречи за несколько дней до Рона. В ожидании брата через местное бюро трудоустройства он нанялся на объект — надо было снести старое здание банка. Он проработал на объекте всего несколько дней и познакомился с двадцатичетырехлетним Рики Кнаппом.

Дэн говорит, что они с Кнаппом стали друзьями: «Кнапп только что вышел из тюрьмы. Мы с ним поговорили, и он мне понравился». После выхода из тюрьмы у Кнаппа не было крыши над головой, и Дэн предложил ему спать в машине. Кнапп согласился. Потом в Вичиту приехал Рон, и Кнапп решил продолжить путешествие с братьями.

Кнапп был знаком с одним человеком, который выращивал марихуану. Однажды перед отъездом из Вичиты Кнапп указал братьям место под городом, куда его приятель выбросил стебли и листья марихуаны после того, как срезал «шишки» на продажу. Они собрали выброшенную некачественную марихуану в пакет и положили в багажник машины, которая моментально пропахла травой. Марихуана была низкокачественной, и, по словам Дэна, надо было «выкурить несколько больших косяков, чтобы что-то почувствовать».

Дэн уже и раньше курил марихуану. Впервые он ее попробовал за пятнадцать лет до этих событий. 89-й раздел «Учений и заветов», запрещающий мормонам употреблять крепкие напитки и табак, давно наводил Дэна на мысли о курении марихуаны. В этом разделе есть такие слова: «И еще истинно говорю Я вам, что все полезные травы Бог предназначил для организма, природы и пользы человека».

Дэн впервые столкнулся с марихуаной в 1969 году после возвращения из миссии, когда работал на стройке в Колорадо-Спрингс в штате Колорадо. Среди строителей было «много людей, куривших траву… Я тогда не пробовал, но внимательно следил за курившими людьми и задавал им много вопросов. Мне тогда показалось, что марихуана не такая вредная, как многие считают». Потом в Колорадо он познакомился с девушкой, которая дала ему попробовать высококачественной травы, и, по словам Дэна, он «впервые вылетел на орбиту вселенной внутри моей собственной головы».

Тогда в молодости Дэн пробовал марихуану всего несколько раз и постоянно думал о том, что совершает грех. Он перестал курить, когда снова вернулся в Юту и стал образцово-показательным мормоном.

После долгого перерыва Дэн снова начал курить марихуану с Рики Кнаппом летом 1984 года. «Мне казалось, что марихуана раскрывает мои ум и сердце для гораздо более интересных озарений, чем я мог предполагать», — говорит он. Дэн решил, что сам пророк Джозеф Смит употреблял «полезные травы», а именно марихуану.

Рон никогда ранее не курил траву, но Рики легко убедил его попробовать. Дэн вспоминает, что «Рон понял, что такое легкий кайф. Та трава была очень слабой, но потом, когда мы достали нормальной травы, Рон курил и впадал в паранойю». Тем не менее Рону понравилась трава, и он причислил ее к списку препаратов, способствующих «духовному просветлению».

Когда Дэн начал курить траву с Кнаппом, его уже не сдерживали законы церкви СПД. «Впервые в жизни я с чистой совестью мог позволить себе „поторчать“. Трава радовала сердце и душу. У меня появились чудесные озарения и серьезные „прорубы“». Дэну нравилось укуриваться, потому что в таком состоянии он ощущал себя как ребенок. «Я попадал в совершенно новый мир… Я вспомнил слова из священных писаний, что „надо стать малым ребенком, и тогда тебе откроется Царство Божье“». Дэн решил, что, когда Моисей увидел Господа в горящем кусте, он перед этим сильно укурился.

После конфликта с членами Школы пророков и до отъезда из Юты Рон и Дэн заехали к директорам Дрим-майн, чтобы обсудить строительство «Города-прибежища». Они уже однажды встречались с директорами и предлагали им бесплатную помощь всех братьев Лафферти в работе по откапыванию золота. Тогда директора вежливо отклонили это предложение. На следующий раз Рон с Дэном без обиняков заявили, что время Господа подходит, и предложили передать управление кампанией по разработке золота братьям Лафферти. Они не забыли сказать о страшной каре Господа, но директора отклонили и это предложение, правда, не так вежливо, как в прошлый раз.

Хотя им отказались передать управление Дрим-майн и с позором выгнали из Школы пророков, Рон и Дэн не оставили планов построения «Города-прибежища» на земле Ониаса под входом в шахту. Во время путешествия они останавливались в общинах полигамных мормонов и пытались подвигнуть их на участие в этом грандиозном проекте. Они решили посетить пророка Джона Брайанта, которого Рон навещал в декабре. В начале июля Рон, Дэн и Рики Кнапп поехали на запад в общину Брайанта, расположенную в окружении елей и зеленых ферм в Орегоне.

После прибытия в коммуну Рон «зажег» всех проповедью о «Городе-прибежище» и о том, какую роль это место будет играть перед концом света. Одна из обитательниц коммуны, Лорин Грант вспоминает, что «у Рона было так много любви. Все были в восторге. Все начали кричать и обсуждать». Мать четырех детей, Лорин Грант влюбилась в Дэна, который делал массаж членам коммуны. Она сравнивала его с Иисусом Христом, говоря: «Он такой любящий и нежный».

Дэн решил взять Грант в качестве третьей жены. Новобрачные уехали с двумя младшими детьми невесты на ее машине, а Рон с ее двумя старшими сыновьями и Кнаппом двинулись в путь на «Импале». Они договорились встретиться в коммуне под названием «Конфедерация изгнанных народов Израиля», которую возглавлял один из самых известных в Америке многоженцев Алекс Джозеф. Он жил с шестью или семью женами и их детьми в заброшенном пансионате в Биг-Уотер, в пустыне на северо-западе озера Пауэлл — второго по размерам озера в США. От Биг-Уотер было относительно близко до самой большой полигамной общины в стране — в Колорадо-Сити, где заправлял дядя Рой.

Рон, Рики Кнапп и мальчишки Грант ехали на юг по трассе 5 и оказались в Калифорнии. Под Сакраменто во время остановки мальчишки заговорили с двадцатитрехлетним бродягой и мелким вором из Нью-Мексико по имени Чип Карнес, в машине которого отказали тормоза. Мальчишки познакомили Чипа с Роном, и тот предложил Чипу помощь.

Рон привязал «запаску» к заднему бамперу своей машины и сказал, чтобы Чип ехал прямо за ним. В случае торможения «запаска» остановит его машину. Таким образом они доставили автомобиль Чипа в мастерскую в Сакраменто. Как выяснилось, у Чипа не хватало денег на починку тормозов, поэтому он на месте продал автомобиль механику и часть денег отдал за бензин Рону.

Из Калифорнии Рон, Кнапп и двое детей Грант двинулись в южную Юту для встречи с Дэном и его последней женой.

Дэн и Лорин Грант приехали в Биг-Уотер первыми. Прошла неделя после их свадьбы, но они уже сильно ругались. Лорин попросила развода, и Дэн ей его дал. Рон еще не приехал, и Дэн автостопом отправился в округ Юта, оставив Лорин у Джозефа дожидаться появления Рона и своих сыновей.

Вскоре приехал Рон. Он переночевал в Биг-Уотер и рассказал о своем откровении хозяину. Чип Карнес подслушал их разговор: «Они обсуждали, как Рон вернется в Юту, соберет оружие и начнет убивать людей». По словам Чипа, Джозеф всячески отговаривал Рона от этих планов.

Тем временем Дэн отправился к своей второй жене Анн Рандак, которая жила в каньоне Спэниш-Форк. Он повел у нее день и ночь, после чего 23 июля, поцеловав Анн, поехал в Орем, чтобы навестить свою первую жену Матильду и детей. В тот день его младшему сыну исполнялся ровно год. Дэн практически не видел мальчика, и это был последний раз, когда он его увидел, находясь на свободе.

Дэн очень недолго пробыл с Матильдой и уехал во второй половине дня. Он направился в Прово, в дом своей матери Клодин, где должен был встретиться с Роном. Рон, Дэн, Кнапп и Чип провели день, стирая вещи и копаясь в моторе автомобиля. Они обсудили планы на завтра.

Следующий день, 24 июля, оказался праздником — Днем первопроходца. Рон, Дэн, Кнапп и Карнес обсуждали, что, возможно, поедут в Солт-Лейк-Сити, чтобы посмотреть на парад. Но, по словам Дэна, «Господь сказал Рону, что надо заняться кое-чем другим. Рон сообщил, что настал тот день».

В понедельник четверо мужчин сидели за столом в доме Клодин Лафферти, и Рон с Дэном обсуждали план убийства. Братья говорили, а сама Клодин сидела рядом на диване и вязала. Хотя она внимательно слушала разговор, она ничего не сказала. Вот что произошло, по словам Карнеса, сказанным во время суда: «Рон обсуждал что-то из Библии. Он говорил о полученном им откровении. В этом откровении… ему сообщили, что он должен кое-кого убить. Я услышал, что они один раз произнесли имя „Бренда“. Они также один раз упомянули ребенка».

Они обсуждали откровение, и Дэн усомнился в необходимости резать глотки четырех людей. «Дэн спросил Рона, не проще ли будет их застрелить, — говорил Карнес. — Рон ответил, что Господь приказал ему перерезать им глотки».

Бетти, старшая сестра Бренды, услышала эти слова во время суда в Прово. Ее поразило, что Клодин Лафферти спокойно сидела и слушала, как ее дети обсуждают убийство ее невестки и внучки. «Почему она не предупредила Бренду? Почему никому об этом не сказала? Я не понимаю», — говорит она.

19 июля Бренде исполнилось двадцать четыре года. Бетти приехала в Американ-Форк, чтобы посидеть с Эрикой и дать Бренде с Алленом возможность провести вечер в городе. Бетти очень хотела увидеть свою племянницу, которой было пятнадцать месяцев и которая уже начинала говорить.

По словам Бетти, в тот вечер Аллен и Бренда «уехали в Солт-Лейк-Сити, чтобы поужинать. Я была рада, что она может развеяться. Я вскоре должна была выйти замуж и хотела показать сестре фотографию подвенечного платья, которое себе выбрала, и поболтать о свадьбе. Но когда они вечером вернулись, я поняла, что они сильно поругались. Я расстроилась из-за того, что не смогла поговорить с сестрой, и уехала. На ее день рождения я подарила ей музыкальную шкатулку. Бренда поставила шкатулку на телевизор, мы послушали, как она играет, я попрощалась и уехала. Больше я свою сестру живой уже не видела».

* * *

Утром 24 июля Дэн проснулся, помолился, и Господь сказал ему, что надо отпилить дуло у его крупнокалиберного помпового ружья, которое хранилось в доме его матери. Пока он отпиливал дуло в гараже, Рон, Кнапп и Чип погрузили свои вещи в машину. Среди всего прочего в машине были два ружья: «30–30 Винчестер» и охотничье ружье 270-го калибра. Они привязали пожитки к багажнику на крыше, и Карнес сказал Рону: «Послушай, нет смысла убивать ребенка».

Рон ответил, что Эрика — «плохое дитя» и его надо уничтожить. Рон сказал, что Господь упомянул Эрику в откровении, согласно которому надо убить и мать, и дитя, поэтому правильно убить их обоих.

Вещи погрузили в автомобиль, и все сели в салон. Дэн был за рулем. Они поехали на ферму Марка Лафферти, чтобы забрать еще одно ружье, которое Дэн несколько лет назад одолжил своему брату. Марк передал им ружье и скептически спросил Рона, что он собирается с ним делать.

«Поеду на охоту», — ответил тот.

Марк прекрасно знал, что охотничий сезон еще не наступил, поэтому уточнил: «А на что собираешься охотиться?»

«Блин, на все, что угодно!» — ответил Рон.

Рон, Дэн, Карнес и Кнапп поехали в карьер, где добывали гравий. Рон хотел поточнее выставить прицелы, и они принялись стрелять по банкам, чтобы эти прицелы отрегулировать. Но обнаружилось, что для охотничьего ружья не подходят патроны. У них были патроны более мелкого калибра. Рон решил вернуться к дому Марка, чтобы спросить, нет ли у него патронов калибра 243. Карнес вспоминает, что, прибыв на ферму Марка, Рон опустил окно автомобиля и спросил, если ли у него патроны нужного калибра. «Нет, — ответил Марк, — кажется, они в доме у Аллена».

Приблизительно в половине второго дня они подъехали к дому Аллена, расположенному на тихой улочке в Американ-Форк, в двадцати минутах езды от Прово. Рон выбрался из машины и подошел к двери дома. В рукаве у него был спрятан обрез, который Дэн сделал утром, и Рон намеревался использовать его в качестве дубинки, а нож был засунут в голенище сапога. Это был тридцатисантиметровый нож, острый, как медицинский скальпель.

По словам Дэна, Рон открыл раму с москитной сеткой и «долго стучался в дверь».

«Я знал, что он должен убить Бренду и Эрику, и молился, сидя в автомобиле: „Господи, я надеюсь, он делает то, что Тебе угодно, и если это не так, то дай нам немедленно знак!“ Дверь не открывали. Через несколько минут Рон повернулся и, сгорбившись, пошел к машине. Я тогда был очень рад, потому что подумал, что все это было испытанием — таким же, какое Господь послал Аврааму, и Рон прошел это испытание. „Спасибо, Господи!“ — пронеслось у меня в голове. Я завел мотор, и мы отъехали.

Рон сидел на пассажирском сиденье, и вид у него был слегка побитый. Он всегда говорил нам, что делать. Я отъехал от дома совсем немного, как у меня появилось странное чувство. Это было то, что показывают в кино или в новостях: человек должен сесть в самолет, но прямо перед входом в салон разворачивается и уходит. После этого самолет разбивается. У того человека берут интервью, и он говорит: „Не могу вам этого объяснить, я просто почувствовал, что мне не надо заходить в самолет“. Вот что-то подобное произошло со мной, когда я сидел за рулем автомобиля. У меня появилось сильное желание развернуться, что я и сделал, направив автомобиль назад к дому Аллена и Бренды. Все сидевшие в автомобиле хором спросили: „Ты куда едешь?“, и я ответил: „Назад к Аллену. Я даже не знаю почему“.

К тому времени у меня было достаточно духовного опыта, я пережил много, как мне казалось, чудес, и я был уверен, что в моих действиях есть скрытый смысл. Я думал так: ну, может, Рону не суждено было это сделать; может, я возвращаюсь к дому, потому что я должен выполнить волю и приказание Господа. Я не знал, почему я еду назад, но у меня возникло чувство, что все происходит правильно, так, как должно быть. Словно кто-то взял меня за руку и повел.

Рон спросил меня, уверен ли я в том, что делаю. Он сказал, что не хочет, чтобы я делал то, чего сам не желаю. Я объяснил ему, что прекрасно себя чувствую и уверен в своих действиях».

Дэн снова подъехал к дому Аллена, вышел из машины и подошел к двери. На этот раз Бренда открыла почти сразу после стука. Дэн спросил, дома ли Аллен, и она ответила, что тот на работе. Дэн поинтересовался, есть ли у них дома патроны 243-го калибра. Бренда ответила, что точно нет. Потом Дэн спросил, может ли он войти и быстро позвонить по телефону. Бренда начала терять терпение и сказала: «Нет, нельзя». Дэн стал протестовать, утверждая, что поговорит очень быстро, но Бренда отказывалась впустить его в дом.

В тот момент, по словам Дэна, он попросил у Господа совета, после чего оттолкнул Бренду и вошел.

По словам Чипа Карнеса, Дэн отпихнул Бренду, вошел в дом, и дверь за ним громко захлопнулась. «Я услышал, как что-то упало. Потом раздался звук разбитой вазы».

Дэн оказался в доме. «Мне показалось, что Бренда очень напряглась. Она сказала одну пророческую фразу: „Я так и знала, ты сделаешь то, от чего тебя никто не сможет остановить“. Потом она начала извиняться за свои ошибки: за то, что повлияла на жену Рона и тому подобное. Я подумал про себя: „Ах ты, сука!“ Я схватил ее за руки, повалил на пол животом вниз и сел на нее, держа ее за запястья».

Рон, Карнес и Кнапп сидели в «Импале». Карнес повернулся к Кнаппу и произнес: «Что-то там внутри много шума».

«Ты прав, — сказал Кнапп и потом добавил Рону: — Может, тебе стоит пойти и помочь». Рон вылез из машины и пошел к дому.

Он с трудом открыл дверь, потому что на полу в коридоре лежала Бренда. Рон, по словам Карнеса, с силой толкнул дверь. «Как только в дом вошел Рон, я услышал слова Бренды: „Я так и знала, что все этим закончится“. Потом я услышал, что Рон называет ее сукой и лгуньей, и потом послышались звуки борьбы. Я слышал, как что-то падает и ломается. Потом я услышал крик Бренды: „Не трогайте моего ребенка! Пожалуйста, не трогайте ребенка!“ Рон продолжал называть ее сукой и лгуньей. Она сказала, что больше не будет лгать. Но он продолжал ее бить. Было слышно, как он ее бьет. Потом я услышал детский крик: „Мама, мама!“ После этого все стихло».

Дэн рассказывает так:

«Рон закрыл за собой дверь и спросил меня: „Что ты делаешь?“ Я ответил: „Выполняю откровение“. Я старался говорить тихо, чтобы Бренда меня не слышала. Рон спросил меня: „И как именно ты собираешься это сделать?“ Я попросил его дать мне минутку на то, чтобы помолиться. Я спросил: „Господи, что я должен сделать?“, и почувствовал, что Господь хочет, чтобы я перерезал им глотки. Я должен был все сделать ножом. Рон спросил меня: „Каким ножом ты хочешь это сделать?“ Я ответил: „Ножом мясника, который ты купил“. Тогда Рон достал нож из голенища и положил его так, чтобы я мог легко до него дотянуться. Потом он стал бить кулаком Бренду в лицо, чтобы она потеряла сознание.

Он несколько раз ударил ее по лицу. Кровь брызгала и попала на стену. Но Рон отбил себе руку. Крови было много, все стало липким, и Бренда вырвалась у меня из рук и вскочила. Рон попытался загородить ей выход. Ее лицо было сильно разбито. „Защити меня, пожалуйста, обними меня“, — сказала она мне. Но я понял, что она все это говорит только для того, чтобы переманить меня на свою сторону. Рон ответил: „Я бы очень хотел, чтобы меня кто-нибудь обнял, сука поганая. Из-за тебя у меня больше нет жены“.

Она замолчала, а потом сказала: „Я сделаю все, что вы хотите“. Рон ответил: „Хорошо, сядь в углу“. Она облокотилась о стену и сползла на пол. Рон повернулся ко мне и сказал: „Пошли отсюда“. Было видно, что он очень испуган. „Ты делай как знаешь, — ответил ему я. — Я сделаю то, ради чего сюда пришел, и тогда я смогу уйти“. В этом момент Бренда поняла, какую судьбы мы ей готовим, и попыталась убежать. Рон даже не пытался ее остановить. Мне пришлось прыгнуть на нее сзади и схватить. Она добежала до кухни и вцепилась в занавески. В этом момент я схватил ее за волосы и резко потянул назад. Несколько прищепок, на которых держались шторы, отщелкнулись и отлетели. Потом она потеряла сознание и упала на линолеум на полу кухни…

В отличие от моего брата я не был зол на Бренду. Я просто выполнял волю Господа. Я смотрел на ее тело, распростертое на полу, и молил Господа, чтобы Он показал мне, что я должен сделать. Я сказал Рону: „Придуши ее чем-нибудь, чтобы она не очухалась“. Мне показалось, что моим следующим шагом должно стать убийство ребенка. Рон отрезал провод от пылесоса и подошел ко мне. Потом произошло что-то невиданное: Рон обматывал провод вокруг ее шеи, как вдруг невидимая сила оттолкнула его от Бренды. Рон посмотрел на меня и спросил: „Ты это видел?“

„Да, — ответил я ему. — Видел. Видимо, тебе не суждено завершить это дело. Дай мне шнур“. Я сделал два витка шнуром вокруг ее шеи и крепко завязал двойным узлом».

В это время Рики Кнапп и Чип Карнес сидели в автомобиле. В доме Аллена все стихло. Тишина пугала Карнеса, и он предложил Кнаппу пересесть на водительское сиденье и уехать.

Кнапп перебрался на водительское место и начал задом выезжать с дорожки к дому. «Нет, не могу их оставить», — сказал он и запарковал машину на улице напротив дома. Они ждали.

После того как Дэн перевязал шнуром шею Бренды, он сделал следующее:

«Я вошел в комнату, а потом в коридор. В руке у меня был нож. Я не знал этого дома и не знал, где находится детская. Но первая открытая дверь на моем пути оказалась детской. Ребенок стоял в своей кроватке. Я закрыл дверь, чтобы нам никто не мешал. Мне кажется, что ребенок принял меня за Аллена, потому что тогда Аллен ходил с бородой, и у меня была борода. Потом у нас были практически одинаковые голоса.

Я с минуту что-то ей говорил. Потом я сказал: „Я не уверен в том, что я делаю, но, судя по всему, Господь приказал тебе покинуть этот мир, может быть, потом мы все это обсудим“. Потом я положил ладонь на ее голову, поднес лезвие ножа к ее горлу…»

Дэн на секунду прерывает свой монолог и руками, на которые надеты кандалы, показывает, как подносит острый как бритва нож мясника к горлу Эрики. Он почти отрезал ей голову, которая держалась на коже и тонких сухожилиях на затылке.

«Я закрыл глаза, чтобы не видеть того, что делаю. И я ничего не слышал».

Дэн Лафферти рассказывает об убийстве Эрики очень спокойным тоном, словно описывает, как ездил за покупками в хозяйственный магазин.

«Потом я пошел в ванную и вымыл руки и нож. Я ничего не чувствовал. Я даже и не знал, убил ли я Эрику до конца… Об этом я узнал только потом, когда мне показывали фотографии… Я уверен, что ей не пришлось страдать. Может быть, я считаю так только для того, чтобы мне самому было легче. Я надеюсь, что нож был достаточно острым и она ничего не почувствовала.

В общем, я смыл кровь с ножа. Потом я вернулся на кухню, где лежала Бренда. Я сел на нее, разрезал шнур и снял его с ее шеи. Я приложил лезвие к ее шее и сделал движение рукой. Я и в этот раз закрыл глаза и ничего не видел. Я услышал, как нож режет трахею, и почувствовал, как он натолкнулся на какую-то кость, видимо, шейные позвонки. Я пошел в ванную, снова вымыл нож и сказал Рону: „Теперь мы можем идти“.

Мы с Роном вышли через заднюю дверь и сели в машину».

Когда Кнапп и Карнес увидели, что одежда братьев испачкана кровью, по словам Дэна, «они начали паниковать». В особенности Карнес.

В салоне почувствовался сильный запах крови. Карнес схватил Дэна за рубашку и сказал: «Тебе срочно от нее надо избавиться!»

«Когда он произнес эти слова, я подумал: „Эй, не гони лошадей“, — говорит Дэн. — Зачем переодеваться? Дело еще далеко не закончено. Нам еще по двум адресам надо съездить».

Тем не менее, когда машина отъехала от дома, Дэн снял рубашку и надел новую, которую ему дал Карнес.

Рон пребывал в возбуждении, но Дэн был совершенно хладнокровным.

«Я абсолютно спокойно себя чувствовал. Произошло то, чего желал Господь. Рон был сильно потрясен всем случившимся и ослабел. Он все говорил, что его руки пахнут кровью. Я положил свою руку ему на плечо, чтобы его успокоить».

Постепенно Рон пришел в себя. Он давал указания, куда ехать, и не разрешал превышать скорость. Мы ехали в Хайленд, где раньше он жил с Дианой и детьми и где сейчас жила Хлоя Лоу.

За четыре месяца до описываемых событий Господь послал ему откровение, в котором были следующие слова:

Да будет Моя воля, и пусть исчезнут с лица земли следующие люди, ставшие препятствиями на ее пути. Первой надо убрать жену твоего брата Бренду и ее дитя, а потом Хлою Лоу и Ричарда Стоу. Да свершится Моя воля, чтобы другие поняли, что нельзя бороться с истинными святыми Господа.

Бренда и Эрика были убиты. Братья сделали все так, как предписывала им первая часть откровения. Они ехали в Хайленд, и Рон с Дэном обсуждали, как они убьют всех остальных. Следующей жертвой должна была стать Лоу, и все убийства надо было закончить в один день. Хотя братья решили, что «убить Лоу будет просто, потому что она маленькая женщина», Рон признался Дэну: «Боюсь, что я не смогу это сделать».

«Ты переживаешь по поводу, по которому совершенно не стоит переживать, — сказал ему я. — Я займусь этим. Потому что надо вершить волю Господа».