Кайфолом был низеньким мужичком лет за тридцать, с брюшком и залысинами. Он излучал недовольство оттого, что его разбудили.

— Ну чего у вас, кого на ноги поднять? — пробурчал он.

Люди расступились, пропуская его к Кегле. Кайфолом грубо взял того за подбородок и наклонил к себе, заглянул в глаза, потер ему уши ладонями и виски большими пальцами, затем залепил звонкую пощечину и удовлетворенно кивнул.

— Все, считай и не помнит вовсе каков алкоголь на вкус. — И действительно, Седой готов был поклясться, что сейчас перед ним стоит абсолютно трезвый Кегля. Зачинщик драки нехорошо осклабившись пялился на него.

— Вы мои расценки знаете. — сказал Кайфолом, подставил две ладони и прошелся по толпе, каждый сунул ему в руку по спорану, набралось прилично, не меньше пятидесяти.

Несколько человек из охраны стаба принесли четыре массивных кола и, вбив их в землю деревянными киянками, пропустили через них веревку. Седой вспомнил, что он уже замечал подобные дыры в земле по всему стабу, да все забывал спросить об истории их происхождения. Как оказалось, этот импровизированный ринг семь на семь квадратных метров возникал на месте стычки.

Согласно новому обычаю, который привнес со своим правлением Барабас, любой, кому в перепалке пролили кровь, имеет право вызвать оппонента на дуэль, кулачную, либо на холодном оружии и расквитаться с обидчиком при всех. При этом тот, кого вызвали, обязан вступить в поединок, в противном случае он должен заплатить откуп равный десяти споранам, два из которых идут в казну стаба. Традиция быстро прижилась и на мордобой регулярно собирались толпы народу. Разумеется, тут же появился тотализатор.

Кегля был известен публике, как завсегдатай подобного рода развлечений. Он позировал и заводил толпу не хуже, чем Конор Макгрегор. Пока ему бинтовали голову, и он надевал трусы, штаны и ботинки, Седой наоборот снял куртку и футболку — оба остались голые по пояс.

В центр ринга вышел молодой парень лет двадцати пяти, одетый в спортивный костюм «адидас», который видимо был здесь за судью.

— На чем будете биться? — спросил он Кеглю.

— На ножах. — хитро прищурился тот и заулыбался, поглядывая на Седого.

— До смерти или до первой крови?

— До смерти. — оскалился Кегля.

Седой лишь пожал плечами, собственное спокойствие пугало его гораздо больше предстоящего поединка. Он воспринимал его как что-то само собой разумеющиеся. Он чувствовал, как меняется день за днем, и однажды изменения дойдут до точки невозврата, и Седой с трудом будет узнавать себя в собственных поступках.

Он обвел взглядом толпу, увидел Линдси посылающую ему воздушный поцелуй. У самого края ринга кучкой стояла его команда. Он подошел к ним.

— Если он тебя убьет, я его на месте застрелю. — процедила сквозь зубы Ника.

— Все будет хорошо. — успокоил он вцепившуюся в канат девушку.

— Ты с ножами как? — спросил Крестный.

— Целых два месяца ходил в школу казачьего ножевого боя.

— О, ну это серьезно, небось и в двух спарингах удалось поучавствовать. — съехидничал Крестный.

— В четырех.

— Ну это все меняет.

— Да ладно тебе. Прорвется он. — сказал Тафгай. — Он тебя на полголовы выше и руки у него длиннее, так что не подставляйся. — обратился он уже к Седому и похлопал его по плечам. «Ага, а еще он гораздо опытнее, плюс у него более развитая реакция, за счет того, что он дольше меня коптит небо Улья» — подумал Седой, но в слух лишь что-то шепнул на ухо здоровяку, отчего Тафгай расплылся в улыбке.

Седой принял у Крестного фляжку с живцом и под видом того, что отпил, незаметно закинул в рот две таблетки убойных обезболивающих. Теперь нога его точно не побеспокоит.

— Ставки сделаны! — выкрикнул через несколько минут судья. — Бойцы, подойдите.

Седой начал медленно приближаться, чувствуя, как с каждым шагом его накрывает какая-то шальная волна. Рот сам собой расплылся в улыбке.

Судья вынул из-за пояса два абсолютно одинаковых ножа. Качественные ножи хорошей работы. Идеальное переплетение красоты и надежности. Рукоять приятная, ухватистая. Лезвие — воплощение смерти в двадцати сантиметрах стали.

Седой покрутил нож в руке, привыкая к его весу, сделал пару пробных взмахов и встал в стойку. Кегля лишь провел тупой стороной лезвия себе по горлу и что-то проорал в толпу. Седой его уже не слышал, он сконцентрировался на будующем поединке.

— Бой! — махнул рукой судья и поспешил смыться из ринга.

Кегля сходу начал разгон и окончившийся колющим выпадом. Седой уклоняясь сделал шаг влево и рубанул в ответ, стараясь попасть по руке. Кегля успел отскочить и тут же контратаковал рубящим в нижнюю часть тела. Седой выставил ногу и мощная подошва припечатала пальцы правой руки оппонента.

Кегля рыкнув от боли и досады, снова отпрыгнул, пятясь, перекинул нож в другую руку и сменил стойку. Седой медленно, но уверенно сокращал дистанцию. Кегля едва заметно дернул уголком губ и начал поигрывать ножом, делать ложные выпады и перекрывать сектора атаки.

«Да он левша!» — осенило Седого — «Сучонок намеренно начал поединок со слабой руки. Он играется со мной, проверяет что я умею, навязывает свой танец боя».

Седой намеренно медленнее чем может начал делать пробные выпады. Кегля легко уклонялся от них и даже сделал Седому несколько порезов. «Все идет как ты хочешь. Давай, ублюдок, начинай контратаку!» — пронеслось в голове у Седого.

Но Кегля не спешил, уйдя в глухую оборону, он дразнил Седого, кричал что-то обидное, раззадоривая толпу. Тогда Седой сделав ложный выпад в ногу, подловил его на ответной атаке и чиркнув по касательной срезал кусок кожи с предплечья.

Лицо Кегли исказила гримаса ненависти. «Вот сейчас, иди ко мне» — подумал Седой. Кегля, кружа вокруг него начал делать десятки выпадов, то и дело дотягиваясь кончиком лезвия и оставляя мелкие порезы. Для пущей зрелищности он умудрился пару раз заехать ему кулаком по морде.

Ника закрыла рот ладошкой и не моргая смотрела на все широко раскрытыми глазами. Ей казалось, если она моргнет, то может пропустить решающий момент. Крестный лишь молча играл желваками, а Тафгай выкрикивал советы. Толпа радостно улюлюкала на каждое соприкосновение лезвия с кожей. В их головах происходящее — это логичный исход поединка.

Кегля сделал очередной колющий выпад и Седой выставил на пути ножа левую ладонь. Нож легко пробил плоть, войдя между костей. Седой сжал зубы от боли и всадил противнику нож в живот. Кегля даже не вскрикнул, он просто пялился неверящими глазами то на Седого, то на нож в животе.

Вот так, в любой стычке нужно действовать наименее предсказуемо. Опытные вояки, обтесавшиеся в сотнях разных боев на подсознательном уровне разделяют любую ситуацию по шаблону и действуют согласно выверенной стратегии. Но Седой пошел еще дальше, поступил так как не поступает никто, пожертвовал малым, ради большого. Человек инстинктивно будет стараться уклонится от лезвия ножа, всегда, даже если под удар попадает лишь кончик пальца, вот сломав этот шаблон он и добился победы.

Правым коленом Седой одним движение отсушил ему передние мышцы бедра. Кегля упал на колени. Седой сорвал левую ладонь с лезвия и, отпустив нож, левым каленом залепил противнику в челюсть. Кегля завалился на спину и стал похож на изломанную куклу. К нему тут же подбежало двое людей, которые водрузили его на носилки.

Седой вышел из ринга пожал руку Крестному и Тафгаю, поцеловал плачущую Нику, с трудом отлепив ее от своей груди, он подмигнул ей, сказал: «верь мне, все будет хорошо», подобрал злосчастную корзинку и кивнул Линдси в сторону барака.

Зрители накинулись на букмекера и Тафгай рванул туда же. Представительница древнейшей профессии прорвалась через толпу рейдеров, расталкивая их своими безразмерными грудями, так же легко как слон раздвигает ветки кустарника. Догнала Седого и по хозяйски сгребла его под руку.

В постоялом дворе Жук понимающе заулыбался и заговорщицки подмигнул Седому. Тот лишь показал за спиной большой палец вверх, мол, спасибо за совет, не девочка, а конфетка.

По лестнице Седой поднялся с трудом. Нога не болела, действовал эффект от посещения знахаря, да и обезболивающие давали о себе знать, но все же некий дискомфорт чувствовался, словно не своей ногой шагаешь, а протез подцепили.

Когда они вошли в номер Седой просто рухнул на койку и, пошарив, наощупь вытащил из рюкзака фляжку с живцом, приложившись он шумно выдохнул. Линдси уже стащила с него ботинки и начала расстёгивать ремень.

— Погоди. — остановил он ее, выставив вперед руку. — Надо сначала раны обработать.

Она понятливо кивнула. На его теле были десятки порезов, в некоторых кровь уже запеклась, но вот из остальных сочилась и стекала маленькими струйками, все больше пропитывая одежду. Седой жестом показал где лежит аптечка. Пышка сноровисто принялась обрабатывать раны, начиная с проткнутой насквозь руки. Даже координировать ее действия не пришлось, Седой понял, что попал в умелые руки.

— Ты где так научилась?

— Я до этого всего медсестрой была. Да и здесь по началу этим же хотела заняться. Да только не нужны они никому, вот если б знахарка была, тогда бы и жизнь моя по-другому сложилась.

— Это да, непросто женщинам в Улье. Тем более красивым. — польстил ей Седой. — А давно ты в этом стабе?

— С тех пор как сюда угодила, месяцев девять уже.

— А чего в другое место не переедешь, с твоими-то данными?

— Как сказал Цезарь, лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме.

«Ага» — подумал Седой, — «вот только сам род Юлиев, знающему человеку в то время сказал бы о его провинциальном происхождении».

— Это ты на работе что ли понахваталась?

— Да, Барабас так все время говорит, когда хвастается.

— А вообще многое изменилось с тех пор как он править начал?

— Многое. Раньше нам с девочками лучше жилось. Мы под Шилом ходили. Он нормальный был. Не бил нас, если реально не накосячим и клиентам никогда не позволял. Все знали, девку ударил, потом дрочить придется или башлять отступные, с которых нам тоже перепадало, да еще и по двойному тарифу долго заказывать будешь. Да и с чаевых Шило только двадцать процентов брал, а сейчас с нас по 60 дерут. Хотя сами тарифы возросли. Здесь на все цены на порядок подскочили. Сейчас все еще процент Барабасу платят за крышу, а раньше только стабовый налог платили раз в месяц.

— А кто над вами теперь главный?

— Да эта сука курносая — Кейтлин. Ты ее видел, в баре за стойкой стоит. — от злости она даже скомкала упаковку бинта. — Тьфу, глаза б мои ее не видели. Сошлась бы я с ней на ринге, раздавила бы так, чтоб кишки наружу полезли. — она разорвала упаковку и разбросала ее содержимое.

— Ой. — вдруг спохватилась она. — Прости, накипело что-то. Нам ведь кроме друг друга и пожаловаться некому.

— Да ничего. Ты продолжай, мне интересно. Правда. — он положил свою руку на ее и посмотрел в глаза.

— Да я даже не знаю, чего еще рассказывать.

— Давно дела переменились?

— Месяца три назад.

— А куда Шило делся?

— Да кто его знает, может уехал куда. Он сильно поссорился с Барабасом, взял своих мордоворотов, содержимое сейфа и уехал. Должен был еще людей подтянуть на разборку, но с тех пор его никто не видел. А потом Барабас эту шкуру привел.

Минут через десять, Линдси закончила перевязку. Седой посмотрел на плотно замотанную левую руку и попробовал пошевелить пальцами. Они худо-бедно сжимались, хотя каждое движение вызывало жжение в центре ладони.

— Ну все теперь ты как новенький. — довольно облизнулась Линдси, сев на него и навалившись грудью, так что Седому стало тяжело дышать.

— Погоди! Погоди! А как же вино, что зря покупал? — просипел он.

— А я и забыла. — заулыбалась пышка.

Вино было хорошим, особенно по местным меркам. Седой лишь раз пробовал нечто подобное, когда его угощали настоящим домашним вином. Тогда он и понял, что такое смаковать каждый глоток. Линдси пила из горла, закусывая пирожными.

— Слушай, а сколько тебе обычно платят?

— Тридцать споранов. Я же лучшая. Есть еще Таша, она двадцатку получает. Остальные в основном за десятку работают.

— Давай так. — Седой перешел на шепот. — Я тебе даю девять горошин. Но секса у нас не будет.

— Почему? — разочарованно протянула Линдси, слегка выпятив нижнюю губу.

— Не пойми меня не правильно, ты красотка и каждый рейдер в этом стабе готов другому за тебя глотку перегрызть, но у меня уже есть девушка, и я ее люблю. Поэтому давай просто поговорим. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать, но все это останется только между нами.

— Хорошо. — легко согласилась Линдси.

Седой вытащил набор для чистки оружия, взял в руки «Сайгу» и сказал:

— А расскажи мне, что слышно от рейдеров, мне интересны все изменения за последние три месяца, особенно те, что связанны с мурами, внешниками и тому подобное.

— Да много кто, что треплет. Их послушать, так все герои, по взводу муров в одиночку убивают.

— Ну ты же опытная женщина, должна уметь отличать понт, от фактов.

Она заулыбалась.

— Ну это ясное дело. Говорят…

— Погоди, — перебил ее Седой. — Надо бы изобразить, что мы тут делом заняты, а то подозрительно как-то.

Линдси лишь кивнула, уселась на койку и начала на ней слегка подпрыгивать, отчего вся комната заходила ходуном и продолжила рассказ.

— Говорят, больше муров становится в этих краях, а рейдеров наоборот меньше. Оно и видно, обычно от клиентов отбою нет, а сейчас бывает даже не выдергивают посреди ночи, поспать иногда можно. Капрал месяц назад на Тухлянке с мурами пострелялся, так его группа в окружение попала, только он с Хикой и выбрались. А два месяца назад Курок со своими на Свежанке отряд этих дебилов проредил, так их почти у самого стаба потом догнали и отомстили, наши ушли, конечно не без потерь, ну и технику всю бросить пришлось.

— Угу. — Седой лишь кивал, изредка на нее поглядывая. Когда он закончил чистку оружия, то начал набивать магазины. Линдси все рассказывала и рассказывала, а Седой подмечал и запоминал все мелочи, сплетая в голове десятки историй в одну картину.

— Стой! — он чуть не подпрыгнул, от внезапно пришедшей в головы мысли. — Линдси, а хочешь насолить Кейтлин, так чтобы тебе за это ничего не было? — та даже придвинулась еще ближе.

— Ты должна сделать вот что. — Седой изложил ей свой хитрый замысел, с каждым его словом пышка все больше расцветала и согласно кивала.

— Я все сделаю. — сказала она.

— Тогда за дело, наготовить этого добра надо сейчас.

Через час Седой проводил Линдси до выхода из Барака. Вид у обоих был крайне довольный, так что у Жука не возникло сомнения, чем они занимались.

Седой переоделся в чистое, не заляпанное кровью белье и узнал у Жука, где живет тот самый судья с поединка и, выспросив у него кто делал ножи, нашел мастера. Им оказался бывалый рейдер, он жил в вагончике бытовке, на восточной стороне стаба. Метательных ножей у него не было, но мужик выточил их из заготовок за считанные полчаса. Как подозревал Седой без какого-то дара тут не обошлось.

Когда он вернулся в номер, то вся команда уже была в сборе.

Тафгай с Крестным уселись на пол и принялись чистить оружие. Ника занималась тем же самым на кровати, оперившись спиной на обнявшего ее сзади Седого. Она была на грани истерики, когда Седой ушел в номер с Линдси, но умудренный опытом Крестный, сразу разъяснил ей суть этого мероприятия.

— Ну давайте все пазлики вместе собирать. — сказал Седой. — Кому что удалось узнать?

— Мутные дела здесь происходят, однозначно. — начал Крестный. — На Внешке все еще переменчивее, чем в остальном Улье, но была вещь которая долгое время оставалась неизменной, еще до моего прихода сюда — это Чопа. Все знали, что бы не случилось, этот сукин сын выживет. Как ни крути, а стаб на Внешке всегда Чопа будет держать. Да местоположение стаба могло меняться. Мало ли что случается: орда, разборки, да много чего. Но Чопа всегда выбирался и с нуля начинал создавать новый стаб, десятки раз. И с каждым разом у него все лучше получалось. А вот теперь Чопы нет.

— Может он выжил? — предположил Тафгай.

— Может, да только слабо верится. Был бы он жив, такого беспредела не допустил. За Чопу многие бы впряглись, если б Барабас его силой выдавил из стаба. Если б он был жив, то давно вернулся с братвой и этого шакала жадного над воротами повесил. Да и сами рейдеры его уважали, все местные бы под ружье за него встали и барабасовсих псов передавили как щенков. Я тебе больше скажу, вообще никого из старожилов на должностях в штабе не оказалось.

— Да. — подтвердил Седой. — Барабас своих людей везде поставил. — У них тут знахарем парнишка пятнадцатилетний работает, тот его издалека откуда-то привез. Жук, Кейтлин, да и остальные, не знаю кто тут у них еще за что отвечает, в общем все люди новые. Но самое интересное не это, интересно, то, что все Барабасу башляют. Есть еще непонятки с Игнатычем, кто бы это ни был. Он тут вроде торговцам местным товар поставляет, приезжает каждые две недели и новичков с собой забирает, вроде как подвозит их подальше от внешки. Да только скажите мне, особое разнообразие кто-то увидел на прилавках?

— Да нет. — сказал Тафгай.

— Почти тоже самое, как всегда. — поддержал Крестный. — Ну может теперь не две разновидности «калаша», а три можно найти, да патронов побольше.

— Вот именно. Да и какая выгода с этим стабом торговать? Тут сколько народу в самый пик набирается, сотня, полторы? Не отобьётся небезопасная двухнедельная поездка по Улью ради этого захолустья, даже если он между делом сюда заглядывает. Нормальный купец такой херней страдать не станет.

— Может он этот, больной, как его, — Тафгай запнулся вспоминая слово, — Альтруист.

— Альтруисты здесь в первые семь дней умирают, братишка. — сказала Ника, после чего все на нее удивленно уставились.

— Чего? — засмущалась она. — Я вообще-то уже пообтесалась, поняли? Не свежак зеленый. — она даже бросила шомпол и уткнула руки в бока.

Раздался дружный мужской смех, а Ника показала всем язык.

— Вот что я думаю, — сказал Крестный, — надо последить за этим Игнатычем.

— Не вопрос. — сказал Тафгай.

— Только сначала из стаба выберемся. — добавил Седой. — Игнатыча они со дня на день ждут.

— Ладно, едем дальше, что по мурам? — спросил Крестный.

— Они стали многочисленнее, организованнее и обзавелись военной техникой. — сказал Седой.

— Угу, — подтвердил Тафгай. — приходят откуда-то юго-восточнее Тухлянки.

В этот момент раздался стук в дверь и все замолчали, Ника показала сначала один палец, потом сложила из них букву «М». Рейдеры переглянулись и тихо распределились по комнате так, чтобы, если начнут стрелять через дверь их не зацепило.

Седой держа «сайгу» в одной руке, встал слева от двери и, поддав в голос хмеля, сказал:

— Кого там черти принесли, элитник вас дери?

— Жук это, не буянь. Там к Крестному гостья. — все удивленно покосились на старшого, а тот лишь заулыбался и крикнул:

— Кейтлин?

— Она самая. Спускайся в общем. — сказал Жук и Седой услышал, как он, переваливаясь с ноги ногу и шаркая подошвами, пошел прочь.

— То то я смотрю, ты весь вечер возле нее просидел. — сказал Тафгай.

Крестный резко подскочил, небрежно бросил оружие на кровать и, хлопнув дверью, умчался прочь.

— Чего это он? — спросила Ника.

— Лучше спросить, почему она сама не поднялась? — сказал Седой.

— Может они отдельный номер снять хотят. — пожал плечами Тафгай.

Седой в задумчивости стучал пальцем по прикладу.

— Слушай, Тоф, у Крестного же должна быть еще как минимум одна способность? — задал он давно интересующий его вопрос.

— Так точно. — согласил здоровяк. — Не факт, что она одна, Крестный за все годы здесь мог и жемчужин понаглотаться. Мне ни разу ничего кроме своей бесплотности не показывал, но он не хигтер — это точно. Дар у него средний по силе, да и грань всего одна, никаких дополнительных плюшек. А вот почему он про прочие дары не говорит, не могу знать. Может они слабые, может смешные или даже постыдные. Улей тот еще шутник, мог ему и что-нибудь неприятное подкинуть.

Вдруг дверь снова раскрылась, в комнату вошел Крестный и захлопнул ее Его взгляд Седому сразу не понравился. Крестники переглянулись и в этот момент Крестный наставил маленький черный пистолет с глушителем на Седого.

— Жемчужину сюда. Быстро! — крикнул он и требовательно протянул руку.