Строжайше секретно. Рукописно.

И. К.

Выдержка из аналитического отчета, предъявленного Его Императорскому Величеству, государю Николаю II. Отчет доставлен шифродонесением резидента особого делопроизводства Департамента полиции Российской империи в США.

Данные не подтверждаются. Субъект, обозначенный как Роберт Александр Честер Макалистер, в списках абитуриентов и выпускников Луизианского университета не значится. Фамилия Макалистер в полицейских бумагах ранее не замечена.

Сентябрь месяц сего года

 

Глава 1

Шпионы

Аскольд пожал руку капитану дирижабля, кивнул офицерам-помощникам и вышел из кабины на подъемную платформу, заваленную тюками.

Над Голландской гаванью, куда прибыл дирижабль, светило солнце – редкое явление для этих мест, все-таки Алеутские острова, а не южный берег Крыма, где почти завершился бархатный сезон. Пришлось придержать шляпу, которую едва не сорвало ветром. По просьбе матросов Аскольд шагнул к ограждению и взглянул на пристань. И сразу насторожился, сделав вид, что щурится на солнце, вдыхая полной грудью холодный морской воздух…

На пристани было не так много встречающих, в основном аборигены, индейцы-грузчики, для которых дирижабль всегда в диковинку. Но не они заставили насторожиться Аскольда, и не долговязый джентльмен у выхода к мосткам над водой, а мужчина, наблюдавший за платформой в бинокль из-за угла пакгауза в стороне. Аскольд перехватил саквояж, вальяжно оперся на трость, невзначай скользнув взглядом по берегу, – наблюдатель с биноклем находился на прежнем месте и пялился на платформу, которую уже начали опускать матросы, скрипя загнутой рукояткой лебедочного механизма.

Так… Это что, слежка? Определенно сюрприз. Джентльмен у выхода на мостки снял шляпу, характерным жестом вдавил складку на тулье и вновь водрузил шляпу на голову – условный сигнал русскому агенту «все в порядке, встречаю тебя».

Аскольд не спешил отвечать (он должен был повторить манипуляции со своей шляпой и поднять воротник пальто), вновь скосил глаза на пакгауз, где маячил неизвестный наблюдатель, и сместился вдоль ограждения, обходя тюки.

Шпик с биноклем сдвинул кепку на затылок и высунулся еще дальше за угол – сомнений, за кем следит, не осталось. Аскольд подал условный знак встречающему – пускай шпик думает, что его не заметили.

Когда платформа поравнялась с мостками у воды, матросы застопорили лебедочный механизм, один скинул с крючка цепочку между ограждением и приглашающе махнул рукой Аскольду со словами:

– Теперича можно сойти на берег, барин.

– Благодарю.

– Эй, а ну стой! – гаркнул матрос грузчикам-алеутам. – Стой, сказал! Назад! Барина пропустите, чертяки узколицые.

В знак признательности Аскольд кивнул матросу, оглянулся на швартовочную мачту, состыкованный с ней дирижабль, доставивший его в Уналашку (некогда форпост русских колонистов в Северной Америке), и зашагал, прихрамывая, по мосткам к пристани, где приветственно улыбался ожидавший его джентльмен.

Агент Джордж Кингзман – так звали долговязого мужчину, направленного на встречу с русским разведчиком. Кингзман оказался намного выше, чем его описывали коллеги Аскольда из Владивостока. И костюм на нем будто с чужого плеча: рукава клетчатого пиджака чуть ли не по локоть длиной, штанины синих мешковатых брюк заканчиваются гораздо выше щиколоток, открывая взгляду черные разношенные штиблеты и участки бледной кожи. Ну что за вид? Пу́гало, а не агент американского Бюро расследований.

Они пожали друг другу руки, и Кингзман предложил проследовать к экипажу, чтобы проехать в порт, где ожидал пароход до Аляски. На нем Аскольду предстояло отправиться в Джуно, новую столицу американских территорий, переданных Соединенным Штатам по договору с Россией почти три десятка лет назад.

Аляска – неизведанный край прекрасной природы, местами похожий на Сибирь и Дальний Восток. Ее основную часть покрывают горы и ледники, на возвышенностях которых берут начало реки Юкон и Клондайк, реки, изменившие судьбы многих людей, перебравшихся в Северную Америку в поисках счастья. О золотых приисках Аляски в Старом Свете ходили легенды, туда ехали тысячи переселенцев. И где-то там, среди гор, дремучих лесов и быстрых ручьев, устроил свое предприятие Небесный Механик – международный преступник, известный русской и американской разведкам под именем Роберт Макалистер.

– В европейских газетах пишут, – начал Аскольд, поднимаясь по широкой дощатой лестнице, – пик золотой лихорадки миновал.

– Врут, – отмахнулся Кингзман.

– Серьезно? – Аскольд намеренно говорил достаточно громко, чтобы его слышали у пакгауза.

Он сделал удивленное лицо, повернувшись к американцу, и заметил, как за угол склада отпрянул шпик с биноклем.

– Мы с вами выбрали не ту профессию, – усмехнулся Кингзман, – поимка преступников – занятие неблагодарное.

В его речи присутствовал легкий акцент, слова с буквой «r» американец произносил не так чисто. Но это не был дефект дикции, скорее Кингзман из числа иммигрантов, его ребенком могли привезти в США, например, из Германии.

– Вы так считаете? – Аскольд вновь посмотрел на агента, пытаясь понять, говорит тот шутливо или серьезно.

– Абсолютно! В конгрессе из-за цента удавятся, прежде чем выделят средства нашему Бюро. – Он демонстративно одернул свой пиджак. – Второй год не могу сменить костюм, вещи сели после первой же стирки…

– Ага. – Аскольд расслабился. – Подобное мне знакомо.

Ему вспомнился Департамент полиции – с каким же скрипом новый шеф пробивал бюджет для поездки в США!

Они поднялись на залитую солнцем грунтовую площадку перед пристанью.

– Прошу вас. – Кингзман указал на то, что назвал при встрече экипажем.

Крытая полукруглым тентом телега с большими колесами с запряженной в нее серой клячей.

– Хм… – невольно вырвалось у Аскольда.

– Ну а как вы хотели? Увидеть в этих краях современный дилижанс на паровой тяге или авто на бензине практически невозможно. Здесь почти нет дорог.

– Логично.

Кингзман помог Аскольду взгромоздиться в козлы на передке. Подобрал вожжи и сильно хлестнул клячу. Встрепенувшееся животное беспокойно замотало головой и потянуло рыдван, стуча копытами, по присыпанным гравием колеям.

– Ставьте багаж в кузов, – махнул рукой за спину Кингзман.

Аскольд обернулся, опуская саквояж в солому возле борта, – в просвете между пологом и стенкой на задке мелькнула знакомая фигура в плотном твидовом пиджаке и кепке. Шпик устремился куда-то в сторону пристани, пересекая площадку.

– Мне кажется, мы не одни, – тихо сказал Аскольд.

– Что? О чем вы? – Кингзман оглянулся. – У меня тут и взять нечего. Только солома…

– Я не про телегу. За нами следят.

– Кто? Где?

– Спокойно. – Аскольд придержал агента за руку. – Не вертитесь.

Они выехали на грунтовку, обогнули холм с крутыми склонами, заслонивший от взгляда океан и дирижабль в гавани, и начали удаляться на юг. Аскольд уже раскрыл рот, чтобы описать Кингзману шпика, но вдруг сообразил, что едут в противоположную от порта и поселка сторону.

Что за дела? Американец вновь сильно хлестнул лошадь, которая потащила телегу чуть быстрей. Чего он так по кляче лупит? По сторонам потянулись чахлые кусты и холмики, покрытые пожухлой травой и лишайником. Над возвышенностью справа показались маковки церкви Вознесения Господня, построенной русскими колонистами. Если бы Аскольд изменил привычке и не изучил местность заранее, он бы не придал значения столь необычному маршруту, избранному Кингзманом. Но теперь в голове складывалась совсем иная картина: шпик, костюм не по росту, странный акцент…

– Сколько ехать до порта? – уточнил Аскольд.

– Четверть часа, не больше.

Врет. Аскольд непринужденно расстегнул верхнюю пуговицу пальто и замер, услышав возню за спиной.

А вот это уже серьезный просчет. Под соломой прячется третий подельник. Если Кингзман – не Кингзман, а… Развить мысль не дали, на шею накинули удавку. Аскольд сунул руку в наплечную кобуру и дважды выстрелил сквозь пальто под мышкой.

Американец замахнулся, что-то блеснуло у него в кулаке, то ли нож, то ли молоток. Аскольд блокировал его руку тростью, просунул ее конец под локтевой сгиб, беря предплечье на излом, и кувырнулся в кузов, увлекая противника за собой.

Хрустнула кость. Кингзман взвыл, но тут же смолк, получив рукояткой парабеллума в нос, и обмяк, растянувшись на убитом подельнике. Повозка остановилась – против ожиданий напуганная выстрелами кляча не понесла, а подогнула ноги и опустилась на обочину.

Теперь нужно разобраться с наблюдателем в кепке. С дороги донеслось слабое дребезжание и скрип… На чем шпик едет? Аскольд немного сдвинул полог, выглянул в щель и сразу отпрянул. Преследовавший телегу на велосипеде незнакомец пальнул из револьвера от пояса, не целясь.

Первая пуля пробила тент слишком высоко, Аскольд упал спиной на обездвиженные тела, – зато вторая взвизгнула в опасной близости от лица. Он вытянул руки перед собой, сжимая пистолет, и повел стволом за силуэтом, тенью проступавшим на тенте, и, когда велосипедист, остановившись, спрыгнул на землю, дважды надавил на спуск.

В воцарившейся после выстрелов тишине гулко бухало сердце, от напряжения свело мышцы живота. Выждав некоторое время, Аскольд медленно встал и подался к задней стенке кузова. Велосипедист лежал на дороге в луже крови, тараща в небо застывшие глаза.

Аскольд зло сплюнул – одна из выпущенных им пуль пробила шпику шею, поэтому крови было так много. Он нагнулся к псевдоагенту, пощупал пульс и с любопытством взял лежащий в соломе ледоруб, которым еще минуту назад едва не получил по голове. Странный это был ледоруб – с бойком для крючьев вместо сплюснутой лопатки, расположенной на древке по другую сторону от «клюва». «Айсбайль» – всплыло в голове немецкое название модернизированного европейскими спортсменами-альпинистами инструмента. Может, напавшие по происхождению германцы? Он выпрыгнул из повозки.

Когда тело мертвеца оказалось в кузове, Аскольд скреб в охапку солому и присыпал ею кровь на дороге. Поразмыслив, взял велосипед и тоже погрузил в кузов. Теперь нужно отогнать повозку в сторону и привести в чувство «Кингзмана». Он подобрал вожжи, громко причмокнул, заставив лошадь встать.

– Ну, давай, – сказал спокойно, – пошла, убогая, вперед, к холму.

Лошадь фыркнула, будто обиделась, и поплелась по отлогому склону в просвет между кустарником.

А удачно выбрали место нападавшие! Дорога здесь проходит по узкой ложбине, поселок далеко, в церкви пальбу и крики почти не слышно…

Он натянул вожжи, остановив лошадь за кустами. Впереди виднелась заводь и приземистый косогор, за которым слабо шумел океан. Аскольд выудил из кармана хронометр на цепочке и недовольно качнул головой: на допрос у него не больше пяти минут. Но мало допросить задержанного, нужно еще решить, что с ним делать. Ведь если нападавшие знали об условных сигналах, один переоделся в костюм настоящего Кингзмана, значит, информации о совместной операции двух разведок у преступников хоть отбавляй. Следовательно, где-то случилась серьезная утечка, и на пароходе в порту Уналашки могут поджидать сообщники этой троицы.

Аскольд быстро обыскал мертвецов – никаких документов, кроме посадочных талонов на пароход-корвет «Линкольн», на котором предстоит отплыть к берегам Аляски. Зато у долговязого типа обнаружился паспорт на имя Джорджа Кингзмана с фотокарточкой. Аскольд поморщился, ругая себя за неосмотрительность, – сходство с реальным агентом у подставного весьма слабое. Стоило уточнить у коллег во Владивостоке не только условные сигналы и описание одежды, но и внешность американца. Глядишь, задержал бы всех троих еще у пристани.

На всякий случай он стянул удавкой пленнику руки за спиной и похлопал его по щекам. Не помогло. Пришлось лезть в саквояж за нашатырем.

– Говори, кто ты? – Аскольд ухватил за подбородок допрашиваемого и встряхнул, когда тот открыл глаза. – На кого работаешь? Откуда получил сведения?

Долговязый замычал. Наконец сфокусировал взгляд на Аскольде и задергался, пытаясь высвободиться.

– Сидеть! – Пришлось хлопнуть его по щеке. – Твои подельники мертвы. – Аскольд с силой повернул голову допрашиваемого в сторону тел на соломе. – Сейчас ты скажешь, на кого работаешь и откуда у тебя информация обо мне!

Пленник вдруг осклабился, слизнул с губы кровь, текущую из разбитого носа, и выдал на немецком:

– Scheiße! – Плюнул Аскольду в лицо, добавив: – Leck mich am arsch!

И тут же получил за грубость кулаком в нос. Ну как тут обойтись без рукоприкладства, когда хамят? Аскольд не дал жертве откинуться на борт, ухватил за грудки, притянул и снова ударил, только на этот раз лбом, метя в переносицу.

– Уф!.. – вырвалось у немца.

Он захрипел, кривясь от боли.

– Хочешь по-плохому? – Аскольд подхватил ледоруб. – Сейчас устрою!

Замахнуться он не успел. Пленник резко склонил голову набок и вцепился зубами себе в воротник.

Дьявол! Там вшита ампула с ядом. Немец закатил глаза, затрясся, изо рта пошла пена, смешиваясь с текущей из носа кровью… Аскольд некоторое время смотрел, как в безудержных конвульсиях умирает человек.

Туда ему и дорога. Аскольд все-таки проверил пульс на шее самоубийцы – вдруг тот хороший актер и инсценировал свою смерть… Ну и что бы на это сказал новый шеф? «Прекрасно, Пантелеев! У вас три трупа и куда больше вопросов».

Затем достал портмоне, сложил туда найденные посадочные талоны на пароход и задумался. В порту ожидают возвращения Кингзмана. Если подставной агент собирался подняться на борт, значит, прибыл вместе с подельниками из США. Скорее всего, так и было, и капитан «Линкольна» не в курсе подмены. Но в курсе приезда русского разведчика для перевозки в Джуно – на этом настаивал Департамент, требуя у американцев предоставить надежного капитана и транспорт. Вряд ли морской офицер находится в сговоре с преступниками, зато отдельные личности в экипаже вполне способны на темные делишки. Но выяснить это можно, лишь отправившись в порт.

Что ж, другого не дано. Аскольд вытащил из непромокаемого кармашка портмоне фотографию, выглянул из повозки, держа карточку перед собой. На снимке были горы, светлеющее небо и небольшой фрагмент неизвестной конструкции, попавший в кадр репортера. Экспертам Департамента не удалось определить, что за конструкция на снимке: угол дома, или наблюдательной вышки, или кабины какого-то механизма… Зато место, по едва заметным звездам и полумесяцу, висящим на небосводе, и положению теней на скалах поблизости, сумели вычислить с точностью до градуса. И так как Аскольд был первым, кто столкнулся с людьми Небесного Механика, знал преступника в лицо и в итоге добыл фотопленку, с которой распечатали снимок, в Департаменте решили: ему и возглавлять операцию с русской стороны.

Почти две недели ушли на согласование деталей. За это время Аскольд покинул госпиталь, где восстанавливался после ранения в ногу, и взялся за дело. Точнее, не просто взялся, а отправился в персональном вагоне «литерным» до Владивостока, обмениваясь секретными донесениями с отделениями Департамента в различных городах по радиотелеграфу. По пути к нему в вагон подсаживались весьма пожилые топографы и геодезисты, которым Аскольд показывал снимок и расчеты экспертов. Все эти люди успели послужить в РАК – Русско-Американской Компании, которую ликвидировали после продажи Аляски. В итоге точек, в которых могли сделать фотографию, установили несколько. И все они находились в определенной близости от 141-го меридиана, то есть возле границы США и Канады. Поэтому без помощи Соединенных Штатов Америки и сотрудников канадской полиции, заинтересованных в поимке Макалистера не меньше, чем Россия, было не обойтись.

Аскольд поглазел на снимок и горы Уналашки и покачал головой. Нет, на островах другой ландшафт. Здесь сплошь заснеженные пики, а скалы на фотографии черные, вулканические, острые, как зубы дракона. На их склонах и подножиях ничего не растет…

Он спрятал фотографию и замер, услышав детский возглас. Поднял взгляд – у заводи стоял мальчик, а может, девочка, затянутая в расшитую узорами и бахромой камлейку так, что наружу выглядывало лишь испуганное лицо.

– Чего боишься? – спросил Аскольд и улыбнулся.

Многие алеуты на островах после колонизации приняли православие и по-прежнему говорили на русском.

– Эй, стой!.. – Аскольд окликнул ребенка, рванувшего с выпученными глазами вокруг заводи прочь.

Да что ж за день сегодня такой! Мертвецы вроде в повозке, от заводи их не заметишь… Чего дитя испугалось? Он провел рукой по лицу и уставился на испачканную кровью ладонь.

Тьфу, черт! Достал платок, спрыгнул на землю и подбежал к воде. Ну как же так, совсем забыл, что самоубийца плюнул в него перед смертью. Вот почему ребенок убежал, окровавленной рожи испугался. Он быстро вытер платком лицо, умылся и вернулся к повозке, услышав далекие голоса.

Ну уж нет, разбираться с местными он не станет. Чего доброго, прибьют сгоряча. Аскольд достал из кузова велосипед, повесил на руль саквояж, сунул за пояс трость и покатил, давя изо всех сил на педали, к просвету в кустах, за которыми виднелась дорога.

 

Глава 2

Особое задание

В Овальном кабинете находилось трое мужчин: президент Уильям Тафт, военный министр Генри Стимсон и генеральный прокурор Джордж Викершам. Тафт, грузный и массивный, восседал за столом, молча изучал документ, серый листок бумаги, исписанный размашистым красивым почерком. Министры расположились на диванах напротив, пили чай.

Изначально встреча не планировалась, но чрезвычайное обстоятельство, письмо-ультиматум, неизвестным образом попавшее после полудня в портфель прокурора, вынудило изменить планы на вечер и вернуться к обсуждению вопроса о поимке Роберта Макалистера.

– А ведь он не угрожает. – Тафт наконец поднял широкое лицо на министров и раздраженно пошевелил пышными пшеничными усами. – Макалистер ставит нас перед фактом. Либо примем его ультиматум, либо…

Президент встал, упершись крепкими кулаками в стол, сдвинул брови над переносицей – он был полон решимости покончить с Макалистером прямо сейчас, сию минуту, окажись преступник поблизости. Вероятно, придушил бы наглеца или застрелил из револьвера, лежащего в верхнем ящике стола.

– Я уже известил канадскую сторону, сэр, – спокойно начал военный министр. – Они готовы выслать навстречу нашим агентам отряд Северо-западной конной полиции…

– Сколько сабель в отряде? – не дал договорить президент.

– Пока лишь сорок.

– Мало!

– Будет больше, если мы расскажем им всю правду…

– Нет!

Министр слабо качнул головой – признак недовольства категоричностью президента. Но при этом сохранил невозмутимость на своем вытянутом, почти треугольном лице. Умением не терять самообладания и быстро находить выход из сложных ситуаций Генри Стимсон овладел, когда получал в Гарварде степень юриста, став членом тайного общества «Череп и кости». Президент тоже состоял в обществе, но был старше министра почти на десять лет и в данный момент окончательное решение оставалось за ним.

– Я договорюсь с канадцами. Немедленно телеграфирую… – заявил Стимсон.

Хотел подняться с дивана, собираясь покинуть кабинет, но Тафт остановил его движением руки и внимательно посмотрел на прокурора.

– Почему мы не задействуем воздушный флот и не разыщем убежище преступников в горах? – спросил президент. – Неужели так сложно разбомбить их чертово гнездо?

– Это невозможно, – вновь подал голос военный министр. – Сложный рельеф и погодные условия делают Аляску неприступной для пилотов. Пробные вылеты уже совершались, но пилоты возвращались ни с чем. К тому же из-за бури над Юконом был потерян один из летательных аппаратов. Где упал разведчик, – министр пожал плечами, – неизвестно. Наши и канадские поисковые партии обследуют территории вдоль русла Юкона, но докладов о месте крушения пока не поступало.

Тафт в очередной раз раздраженно шевельнул усами и поинтересовался у прокурора:

– Вам есть что сказать?

– Баронесса фон Мендель ожидает за дверью, господин президент, – кивнул Викершам и поставил на приземистый столик между диванами блюдце и кружку с недопитым чаем.

Прокурор был ровесником Тафта, но в отличие от возмущенного президента и излучавшего холодность и терпение военного министра, ничем себя не проявлял. Наверное, все дело в его внешности: приземистый, с круглым лицом, пышными, как у президента, но не столь длинными усами и, главное, в очках, которые делали его весьма добродушным в глазах всякого, кто видел прокурора впервые.

– Обнаружив письмо в своем портфеле, – продолжил Викершам, – я сразу распорядился доставить баронессу в Белый дом и незамедлительно связался с вами.

– Хотите сказать, эта женщина – ключ к успеху?

– Стопроцентной уверенности нет, но она единственная из наших людей, кто способен опознать Макалистера, сэр. Предлагаю кардинально изменить план операции и включить в нее баронессу. До Джуно ее будет сопровождать агент Бюро расследований. Там оба встретятся с русским…

– Но русские не знают о письме. И… рассчитывают на серьезную вооруженную поддержку.

– Они узнают о письме, сэр, если баронесса и агент донесут угодную нам информацию до их представителя. В этом и заключается главное изменение плана.

– То есть вы предлагаете не посылать крупный отряд навстречу русскому резиденту, а ограничиться лишь двумя агентами?

– Именно так, господин президент.

Тафт сунул руку в брючный карман, пальцами другой побарабанил по столу. Потребовал:

– Поясните насчет письма, пожалуйста.

– Мой доверенный эксперт проанализировал текст, – начал прокурор, кивнув на документ перед Тафтом, – и сделал очень любопытный и неожиданный вывод. Нам дают понять, джентльмены, что дело не в претензиях на округ Аляска, а в осведомленности Макалистера.

Викершам выдержал паузу, позволив собеседникам переварить услышанное, и продолжил:

– Макалистер ведет тонкую игру. Я бы сказал, забавляется, зная о наших планах. Действует на грани, как бы предупреждает – отступитесь, иначе пожалеете.

– Но мы не отступимся. – При взгляде на Тафта в глазах военного министра промелькнуло сомнение.

– Не отступимся, и преступник тоже так считает, – поддержал прокурор. – Поэтому приоткрыл карты и бросил вызов.

Тафт поднял руку и недовольно произнес:

– Черт побери, Джордж, вы говорите загадками. У меня нет желания разгадывать шарады, скажите все как есть!

– Макалистер уверен в своих силах потому, что имеет осведомителей в военном департаменте и Белом доме. – Прокурор упреждающе выставил ладонь в сторону министра, собравшегося высказаться. – Преступник знает о каждом нашем шаге. Поэтому необходимо здесь и сейчас изменить план операции, довести его до агентов и ждать результата.

– Предлагаете решить накоротке, без советников и экспертов то, что прежде десятки человек обдумывали почти месяц? – Президент изумленно поднял брови.

– Да, сэр. Здесь и сейчас.

– Вы, верно, забыли, что устроил этот негодяй в Панаме?

– Отчего же, помню. Но его план не сработал, и поэтому «политика большой дубинки» по-прежнему в действии.

– Но нам сейчас угрожают внутри страны. Угрожают нарушить ее целостность. И это не блеф! И мы не можем так просто взять и все поменять! Канадцы потребуют объяснений, с чего вдруг просим их нарастить численность отряда для поимки неизвестного преступника, а сами отсиживаемся в кустах, решив сберечь агентов.

– Надо рискнуть, сэр. Иначе сведения вновь уползут к Макалистеру.

Тафт взглянул на военного министра, и тот пожал плечами. Видимо, наконец осознал ситуацию до конца.

– Но без русского все равно не обойтись.

– Согласен, – поддержал прокурор. – Он должен указать место, где прячется Макалистер. Ева фон Мендель опознает преступника, агент Бюро при поддержке конной канадской полиции уничтожит его.

– То есть русский разведчик в любом случае все узнает, но не будет иметь возможности повлиять на события?

Викершам кивнул в ответ и закончил:

– И когда его миссия завершится, отбудет восвояси ни с чем.

В кабинете повисла тишина. Прокурор вновь взял кружку и удовлетворенно отхлебнул.

– Вкусный чай, – заметил он.

– Да, мой камердинер вдруг распознал в нем толк и перестал готовить непонятную бурду. – Тафт машинально покивал, обдумывая последствия предложенных Викершамом изменений плана.

Три недели назад, обмениваясь тайными посланиями с русским императором, он заверял монарха в самых искренних намерениях задержать Макалистера, обвиняемого в попытке покушения на самодержца. Обвинения выглядели не столь убедительными, но все равно, следуя достигнутым договоренностям, преступника обещали передать в руки русского правосудия. Только полученный сегодня ультиматум все изменил. На чаше весов одновременно оказались репутация президента, целостность страны и желание заполучить секретные технологии Механика, в которых так сильно заинтересованы русские. Хочешь не хочешь, а выбор делать придется.

– Ну хорошо. – Тафт обогнул стол и опустился на диван рядом с военным министром. – Давайте подробности, Джордж?

– Сейчас все обсудим. Только попросите камердинера приготовить еще чаю.

Прокурор слабо улыбнулся. Тафт кивнул, надавив потайную кнопку на боковине столика, и громко произнес, когда дверь в кабинет отворилась:

– Дженкинс, еще три чая! И…

– Не откажусь от бисквитов, – сказал прокурор.

– И бисквиты!

Ева томилась в ожидании уже третий час. Сидя на мягком стуле в полутемном коридоре, она гадала, с чего ее вдруг пригласили в Белый дом? Джордж Викершам, руководивший подготовкой операции по поимке Макалистера, и словом не обмолвился при встрече, лишь приветственно кивнул и указал на стул.

Горничная дважды приносила ей лимонад, каждый раз интересуясь, не хочет ли гостья отужинать. Но Ева не желала есть – в начале напряжение было столь велико, мысли путались, а когда она устала ждать, расслабилась и все-таки решила перекусить, горничная, как назло, куда-то запропастилась. В конце концов Ева поднялась, посмотрела по сторонам. Никого. И сделала пару энергичных движений руками, разминая плечи. Сложила пальцы в замок, нагнулась, коснувшись ладонями носков туфель, резко выпрямилась и замерла, глядя на Викершама, возникшего в коридоре из ниоткуда.

– Баронесса, вас ждут, – объявил прокурор.

И приглашающим жестом указал на открытый в стене проем. Через него Викершам попал в коридор, догадалась Ева. Она прошла вперед и оказалась в залитой светом овальной комнате. На полу дорогой художественный паркет, стены белые с барельефом высотой до пояса. В паре ниш по сторонам – полки, на которых расставлены книги, фарфор, бронзовые бюсты и фотографии. Справа от потайного прохода была обычная дверь. Высокие окна занавешены плотными портьерами. Перед окнами массивный лакированный стол с тумбами, напротив которого расположен камин. В центре комнаты удобные диваны, где лицом к проходу сидели два пожилых джентльмена.

С появлением Евы оба поднялись ей навстречу, сдержанно кивнули. Один, грузный и высокий, с пышными усами и широким лицом, шагнул к гостье. Другой, подтянутый, с темными, но холодными глазами, остался на месте.

– Господин президент, – начал за спиной у Евы прокурор, – хочу представить, баронесса фон Мендель.

– Похоже, вы не узнали меня, миссис фон Мендель? – Тафт непринужденно подался вперед и, согласно этикету, поднес к губам ее протянутую руку.

– Простите, господин президент. – Ева действительно растерялась, после долгого ожидания внезапное появление в коридоре прокурора ее ошеломило. – В жизни вы гораздо моложе и… сильнее, чем на портретах.

Отступив немного, она сделала изящный книксен и вернулась на место.

– Слышали, Генри? – Президент обернулся, подкрутил усы и подчеркнул: – Сильнее.

Он удовлетворенно покивал, растянув губы в улыбке, и проводил Еву к диванам, где познакомил с военным министром.

– Итак, – заговорил Викершам, – баронесса, мы хотим поручить вам задание особой важности. Но, прежде чем углубимся в подробности, президент хочет знать, готовы ли вы участвовать в тайном и столь опасном предприятии?

– Если речь идет о Макалистере, однозначно – да!

– Вам предстоит нелегкое путешествие, – заметил военный министр.

– Я много тренировалась.

– Хочу подчеркнуть, – повернулся к нему Викершам, – в особенности баронесса преуспела в стрельбе.

– Это наследственность, должно быть, от матери. – Ева с благодарностью посмотрела на прокурора. – Но, увы, никак не могу поладить с лошадьми, не всегда получается быстро вскочить в седло и пустить скакуна в галоп. Паникую…

– Сразу видно, вы смелый и открытый человек, – сказал Тафт. – У вас огненное сердце и железный характер. Уверен, вы поладите с лошадьми.

– Спасибо, сэр.

Тафт кивнул и перевел взгляд на прокурора.

Ева вдруг поняла: они специально тянут время, не переходят к сути задания, хоть и получили согласие. Что же им нужно от нее?

– Простите, Ева, – вновь заговорил Викершам, – хотите чаю, бисквитов?

– Не откажусь.

Нажатием кнопки под столешницей президент вызвал камердинера и попросил принести напитки и пирожные.

– Мы все здесь верим в удачу, – сказал прокурор. – Но предстоящая миссия связана с риском для жизни, поэтому хотели бы обсудить вашу награду.

Вот оно что – Ева даже не задумывалась о подобном. Все то время, которое она провела в Бюро расследований, помогая агентам узнать о Макалистере как можно больше, при этом факультативно обучаясь военным дисциплинам, ею двигали бескорыстные мотивы и желание стать чуточку похожей на свою мать, постичь хотя бы некоторые из навыков, которыми та владела при жизни.

– Прошу, баронесса, не стесняйтесь, скажите, чего желаете, и я внесу это в протокол.

Ева обвела присутствующих внимательным взглядом и решилась:

– Не сочтите за оскорбление, джентльмены, но… я бы хотела выбрать награду, когда все закончится. Считайте это суеверием. Заверяю вас, господин президент, что не попрошу невозможного и о действиях, совершенных мною на благо Соединенных Штатов, а также полученных при этом секретных сведениях никто не узнает. И все эти моменты не станут предметом торга.

– Ценю вашу откровенность и дальновидность, миссис фон Мендель, – сказал президент. – Обещаю в присутствии министров – Джордж, внесите это в протокол – наградить вас по достоинству.

Президент откинулся на спинку дивана – в комнате появился камердинер с подносом, сервированным чашками и блюдом с пирожными. Ева впилась в старика пристальным взглядом. В груди неприятно кольнуло, по спине пробежал холодок. Она медленно подалась к президенту и едва слышно прошептала:

– Как давно у вас служит этот человек?

– Вы о Дженкинсе?

Камердинер и глазом не повел. С прямой, как палка, спиной он склонился к столу, опустил поднос и начал расставлять перед собравшимися чашки с чаем.

– Сколько вам лет? – обратилась Ева к камердинеру.

– Прошу прощения. – Старик освободил поднос и распрямился.

Ева внимательно смотрела на него – фигурой вылитый Гарольд Парсонс, подлый обманщик, прислуживавший Макалистеру. Но лицом…

Министры удивленно переглянулись.

– Дженкинс предан мне почти десять лет, – сказал президент.

– Сэр, осмелюсь вам напомнить, что доктор Кейбли хотел взять у вас для анализов кровь. Он ждет, сэр.

– Если может, пусть еще подождет.

– Передам. Могу я идти, сэр? – уточнил камердинер, на морщинистом лице которого не дрогнул ни один мускул.

– Да, спасибо.

Когда старый слуга скрылся за дверью, Тафт вопросил:

– Что это было, баронесса?

Ева молчала, и за нее ответил Викершам:

– Кажется, ваша гостья перепутала Дженкинса с кем-то еще.

– Да, сэр. Помните, я рассказывала о подручных Макалистера? Один из них старик, очень похожий на…

Смутившись, она замолчала. Мысленно представила Парсонса без бакенбард, но с густыми длинными волосами и вытянутым, покрытым очень глубокими и какими-то неестественными морщинами лицом.

– Обычная нервозность, – вновь выручил Викершам. – Вызванная долгим напряжением и физическими нагрузками.

– Пожалуй, – тихо согласилась Ева.

– К тому же нами установлено, что капрал Гарольд Парсонс пал в битве при Чаттануге более сорока лет назад. И если допустить, что капрал все-таки выжил, ему бы сейчас было далеко за восемьдесят. Увы, но в нашем мире люди редко доживают до такого преклонного возраста и уж тем более остаются на службе.

– Значит, он уникален, – возразила Ева и поняла по взгляду Викершама, что перегнула палку, подвергнув его слова сомнению.

– Возможно, доброе имя Гарольда Парсонса присвоил себе плут и мошенник, – предположил прокурор. – И наша святая обязанность – вывести его на чистую воду, как и Роберта Макалистера, о котором в архивах Луизианского университета нет и строчки. Нужно наказать обоих, чтобы у других отбить желание покушаться на демократию. Навсегда. Вам ясно, баронесса?

– Да, сэр.

– Тогда перейдем к делу, – объявил прокурор.

Военный министр поднялся и прошел к простенку между потайной и обычной дверями, где висел большой портрет Вашингтона. Надавил на раму в нижнем углу, и картина, а вместе с ней фрагмент стены перевернулись, открыв взгляду карту Северной Америки. Министр взял раскладную указку и ткнул ею в точку на западном побережье США.

– Сиэтл, – начал он, обращаясь к Еве. – Город, куда вас в сопровождении спецагента Бюро доставит скоростной почтовый поезд. Из Сиэтла по морю вы прибудете в Джуно, где встретитесь с представителем русской разведки. Он информирует вас и спецагента Дели о местонахождении преступника, и вы проследуете втроем до конечного пункта. – Министр провел указкой на север через Скагуэй до Уайтхорса и очертил небольшую область на границе между Аляской и Канадой. – Где-то здесь притаился Макалистер. По секретному соглашению, в случае удачного задержания преступника, мы обязаны передать его русским. Но наши планы изменились. Господин президент санкционировал уничтожение Макалистера. При этом русский резидент не должен заподозрить подвоха. Хотите что-то уточнить?

– Да, сэр. – При упоминании о русской разведке Ева невольно подумала об Аскольде, но спросила о другом: – Почему вы не хотите отдавать Макалистера и решили нарушить соглашение?

– Он опасный противник. Гениальный ученый. Только представьте, если русские разговорят его.

– К тому же, – взял слово Викершам и протянул Еве серый листок, – сегодня нами был получен ультиматум Макалистера.

– Почерк Янгера, – заметила Ева, взглянув на листок.

– Чей? – в один голос спросили трое мужчин.

– Янгер. – Ева подняла на них лицо. – Сын Макалистера. Господин прокурор, я рассказывала в Бюро о нем.

Сконфуженный Викершам что-то пометил в своем блокноте, пока Ева дочитывала документ.

– Честно говоря, – она протянула листок прокурору, – я верю объявленным в ультиматуме угрозам. Я была в Панаме и видела, на что способен Макалистер и его люди. Но, попав в руки русских, он не станет с ними сотрудничать…

– Это не обсуждается, миссис фон Мендель, – отрезал президент.

– Извините, сэр.

– Продолжайте, Генри, – попросил Тафт военного министра.

– На выполнение своих требований Макалистер дал три недели. Первая, чтобы собрать сенаторов и урегулировать на законодательном уровне вопрос отделения округа Аляска от США. Вторая, на эвакуацию всех, кто пожелает оставить северную территорию, третья – на утверждение восточных границ.

– Простите, господин министр, – заговорила Ева, – а вам не кажется, что он просто тянет время?

– Для чего? – уточнил президент.

– Буду откровенна. Изначально вы не планировали отправлять меня на Аляску. И вообще, собирались провести задержание крупными силами Бюро и канадской полиции.

Министр и прокурор невольно кивнули.

– Значит, – продолжила она, – Макалистер узнал о ваших планах арестовать его и передать русским. И поэтому я здесь. Но Макалистер ничего не делает просто так. Ему нужны эти три недели. Вопрос – для чего?

В комнате воцарилась тишина.

Используя передышку – в животе у Евы давно предательски урчало, – она отпила из кружки чая и отправила в рот пирожное.

– Баронесса права, – нарушил молчание первым Викершам. – Макалистер пытается нас отвлечь.

Прожевав пирожное, Ева быстро покончила с чаем и села прямо.

– Значит, мы должны опередить его, – заключил президент. – Баронесса, вы поможете опознать преступника и, если агенты и конная полиция Канады окажутся бессильны, покончить с ним. Надеюсь, рука не дрогнет и вы действительно так хороши в стрельбе?

– Да, сэр. Я готова.

– Рад за вас. Но до того постарайтесь как можно плотнее контактировать с русским резидентом, всячески его отвлекать, чтобы он не узнал о нашей главной цели и ничего не заподозрил.

Словосочетание «плотнее контактировать» прозвучало слишком двусмысленно, но она лишь кивнула.

Президент поднялся с дивана и объявил:

– Макалистера нужно уничтожить любой ценой. Действуйте, господа. И да хранит вас Бог!

 

Глава 3

В погоне за призраком

Погода над Уналашкой менялась стремительно. Когда Аскольд, давя на педали, подкатил на велосипеде к порту, в небе собрались тучи, заморосил дождь, остров накрыли сумерки.

Порт – два небольших деревянных пирса и складской амбар, – казалось, вымер. Пароход-корвет «Линкольн» стоял у причала; черный борт, надстройки и мачты терялись в сгущавшейся мгле, нависшей над бухтой. Хорошо еще, ветер здесь особо не ощущался, но вдалеке на море виднелись белые барашки волн.

Аскольд подрулил к шторм-трапу, бросил велосипед и быстрым шагом поднялся на борт, где нос к носу столкнулся с вахтенным матросом, прятавшимся в тени под нависавшей сверху палубой. На просьбу проводить к капитану матрос испуганно сверкнул глазами и ответил отказом – совсем юнец оказался, возможно, даже не матрос, а юнга, дотошно исполнявший устав, не позволяющий оставить пост. Аскольд предъявил ему мандат диппредставителя российской службы, уточнил, вся ли команда и пассажиры на борту, и, получив сведения о том, что из поселения до сих пор не вернулись трое, разузнал, где искать капитана.

Брайан Эддингтон, капитан «Линкольна», оказался ровесником Аскольда. Обычное, ничем не примечательное лицо, русые волосы, среднего роста. У себя в каюте он тщательно изучил предъявленные прибывшим на борт представителем документы, молча выслушал его историю и, надо отдать должное, не засуетился и не запаниковал, а первым делом вынул из шкафа судовую книгу и раскрыл ее на столе, пригласив Аскольда взглянуть на списки экипажа.

Всего в команде было шестнадцать человек. За трех из них капитан поручился: старпом, судовой врач и телеграфист. Эти люди прослужили с ним не один год прежде, чем Эддингтон получил под свое командование корвет. Остальных матросов набирали в Сиэтле и Джуно по мере продвижения к Уналашке.

– Вы же понимаете, – говорил капитан, – «Линкольн» – пароход на списание. Построен в прошлом веке. Паровая и парусная тяга… он свое давно отслужил.

– Да, уже понимаю. – Аскольда злило, что Департамент договаривался с американцами об одном, а на деле вышло все иначе – кто-то явно решил сэкономить на переброске агентов и потому прислал старую посудину. Но не это главное. – В каком порту поднялся на борт мистер Кингзман?

– В Сиэтле, сэр. Там же мы наняли матросами двоих, кого вы… – Он запнулся.

– Убил, – помог Аскольд, глядя в светлые глаза капитана.

Да, сложная ситуация, говорил взгляд Эддингтона. С одной стороны, четкие инструкции, полученные в письменном виде и подтвержденные лжеагентом, с другой – русский представитель, заявивший об убийстве трех человек, которого необходимо доставить в Джуно, а затем, вместе с отрядом агентов Бюро расследований, – в Скагуэй. Но стоит ли верить русскому? Может, арестовать его и передать в руки шерифа?

– На подобный особый случай Бюро должно было предусмотреть обмен кодированными сообщениями, – заявил Аскольд.

– К сожалению, нет, сэр. До вашего появления всеми перемещениями корвета руководил агент Кингзман. Но я могу незамедлительно выйти в море и утром, когда достигнем северных границ Тихого океана, попытаться телеграфировать в Джуно. Мощности нашего сигнала, увы, может не хватить, но попробовать стоит.

– А дальше? Что вы телеграфируете в Джуно и – кому?

– Не знаю, – пожал плечами Эддингтон. – Надеюсь, вы мне подскажете.

– Хорошо, я подумаю. – Аскольд заметил, что на нем до сих пор пальто и шляпа. Он быстро снял и повесил намокшие под дождем вещи на крючки возле входа и вернулся к столу с вопросом: – На борту есть оружие?

– Да, конечно. – Капитан отпер верхний ящик в столе и достал револьвер. – У меня и у старпома. И еще в арсенале десять «винчестеров».

– Взрывчатка?

– Нет. Орудия и снаряды с корвета сняли в прошлом году, когда проводили плановый ремонт и замену паровых машин на верфях Нью-Йорка.

В дверь каюты постучали. Капитан взглянул на хронометр, лежавший на столе, и поднялся со словами:

– Это старпом. Пора отплывать.

– Ваше присутствие на мостике обязательно?

– Я отдам указания и вернусь.

– Только прошу…

– Не волнуйтесь, я найду что сказать о пропавших людях. – Он спрятал револьвер в карман, прошел к двери и обернулся: – Вы, должно быть, голодны? Ужин уже состоялся, но…

– Чай или кофе вполне устроят.

– Я распоряжусь.

Капитан покинул каюту, и Аскольд склонился над раскрытой книгой с именами матросов. Черт побери! А если среди них не осталось сообщников лжеагента? Хотелось бы верить, тогда, возможно, до Аляски доберутся без проблем. Он просматривал имена и приписки о портах, где нанимали людей. Если рассуждать логично, сообщники убитых им преступников сели на пароход в Сиэтле. Значит, можно исключить пятерых матросов, которых зачислили в экипаж, останавливаясь в Джуно. Еще за троих поручился капитан. Плюс сам Эддингтон. Уже на девять подозреваемых меньше.

Он помедлил и решил пока не вычеркивать из числа подозреваемых юнгу. Услышав шум заработавших гребных колес и предупредительный гудок, шагнул к иллюминатору. Уже окончательно стемнело. Аскольд отдраил створку и выглянул наружу. Каюта капитана находилась на нижней палубе под мостиком. Сквозь шум донеслись голоса – швартовочная команда выбирала концы, пароход отчаливал от пирса. Неровным темным контуром в рассеянных лучах прожекторов вдалеке проступили склоны холмов, окружавших бухту. Вновь прозвучал гудок, и шлепки лопастей колес почти слились с пыхтящим звуком паровой машины.

Аскольд вернулся к столу и представил себя на месте преступников. Какая у них была цель, захватить его или убить? Если убить, значит, завладев документами, выдать одного из сообщников за диппредставителя. Если захватить, тогда должны были чем-то напоить, какой-нибудь отравой, или ввести наркотик, чтобы затем вернуться на пароход вместе и… Хотя нет. У преступников при себе особых медикаментов не оказалось. Он хорошо их обыскал.

За спиной раздался шорох – в каюту вернулся Эддингтон.

– Скажите, капитан, вы брали в Сиэтле или в Джуно пассажиров?

– Только в Сиэтле. Палуба и свободные каюты были забиты до отказа. Золотая лихорадка, сами понимаете…

Аскольд кивнул.

– У вас небольшой пароход, но есть где спрятаться.

– Хотите сказать, я привез в Уналашку неучтенного пассажира? – Капитан схватывал на лету.

– Именно. – Аскольд поделился с ним своими соображениями насчет трюка с документами Кингзмана и предположил: – Так почему бы преступникам не подменить меня подобным образом?

– Я не знаю вашего настоящего задания, мистер Пантелеев, – произнес капитан. – Но я четко усвоил свое – доставить вас в Джуно, а оттуда – в Скагуэй, невзирая ни на что. Я вижу перед собой уверенного в себе мужчину и надеюсь, что, когда мы придем в следующий порт, обстоятельства не заставят меня передать вас шерифу, общение с которым на самом деле мне не по душе.

– У вас проблемы с законом, капитан? – удивился Аскольд.

Эддингтон замялся. Похоже, и правда, есть у него что-то за душой, о чем не положено знать шерифу.

– Ну ладно, капитан, – поспешил сгладить ситуацию Аскольд, – оставим шерифа в покое. Спасибо за откровенность. Но вы видели мои документы, а не удосужились проверить паспорт Кингзмана.

Эддингтон сжал зубы, аж желваки загуляли на скулах, но промолчал. Осознал свою оплошность, только возразить было нечего.

– Но я не собираюсь вас больше попрекать, что сделано, то сделано. И не стану докладывать об этом в Бюро расследований, сами все сделаете и подробно изложите в рапорте по возвращении. Меня, как и вас, куда больше интересует конечная цель путешествия. Поэтому давайте соберемся и подумаем, кто из команды мог находиться в сговоре с преступниками, и после этого хорошенько осмотрим пароход.

– Вы так четко все излагаете и собираетесь действовать планомерно, словно полицейский или ищейка из конторы Пинкертона.

– Вы правы. На заре своей карьеры я занимался подобными вещами. Служил в уголовном сыске. Поэтому не будем терять время. Приступим к делу?

Капитан кивнул, и они вернулись к спискам экипажа. По правилам найма, перед тем как заключить контракт, Эддингтон беседовал с каждым кандидатом на должность матроса отдельно. Но рассказ о подозреваемых, число которых сузилось до пятерых, ничего не дал. Все, кроме юнги, раньше служили в торговом флоте и даже представили рекомендации, выписанные капитанами предыдущих судов. Пароход перевез в Джуно партию золотоискателей, почту и запасы провизии, доукомплектовал команду из числа старателей-неудачников и взял курс на Уналашку.

– Если меня хотели кем-то подменить, – рассуждал Аскольд, попивая горячий чай, принесенный коком с камбуза, – его не должны были видеть на корабле. Но в Уналашке ему бы пришлось сойти на берег. Так?

Эддингтон кивнул, и Аскольд продолжил:

– Чтобы сойти на берег, нужно разрешение капитана…

– Или старпома.

– …Поэтому вы оба сейчас вспомните, кто отлучался с корабля в Уналашке и зачем. Предположительно они могли каким-то хитроумным способом высадить того, кто прятался.

Капитан назвал троих, но реальных целей увольнительной матросов не указал.

– Да и не нужно это, я наблюдал за ними с мостика, когда парни сошли на пирс и занялись приемкой груза, – пояснил Эддингтон.

– Что за груз? Каким образом принимали?

– Динамо-машины фирмы «Сименс». В трюм закатывали на рельсовых тележках. В довесок к машинам шла цистерна с этанолом, но она не проходила в грузовой люк, поэтому я распорядился перелить этанол в имевшиеся в трюме емкости.

– Емкости объемные? Вы же их поднимали наверх.

– Хотите понять, мог ли в баках спрятаться человек. Уверяю, нет. Вот, сами гляньте. – Капитан выложил на стол накладные на груз и справку, подписанную начальником порта, о том, что цистерну перелили в десять одинаковых емкостей под личным контролем капитана.

Аскольд пробежал глазами строчки документов, сверяя печати и подписи.

– На баках узкие горловины, – вновь заговорил капитан. – Руку нелегко просунуть, не то что голову.

– Ясно. И ваши люди, занимаясь грузом, никуда не отлучались.

– Никто. Никуда.

– Зовите старпома.

Помощником Эддингтона оказался пожилой бородатый мужчина с весьма характерной внешностью: крепкий, с орлиным носом и бельмом в глазу. Еще у него были покатые плечи и сломанные уши, как у борца, отчего он казался ниже, чем был на самом деле. Спустя минуту выяснилось, что старпом когда-то служил капитаном на китобое, но чем-то там дискредитировал себя и за провинность был уволен из промысловой компании, получив в придачу волчий билет. Если бы не Эддингтон, подыскивающий себе верного и опытного помощника, спился бы старпом в одном из портовых кабаков.

Звали морского волка Билл Кертис. Он рассказал, что отпускал на берег четверых матросов, в их числе оказались двое беглецов… Аскольд сразу понял, что речь идет об убитых им преступниках, остальные вернулись за час до отплытия.

– Спасибо, Билл, – поблагодарил капитан и уточнил: – Что с морем?

– Ветер попутный, – прогудел старпом низким сильным голосом. – Шторма не предвидится, я приказал поднять паруса.

Эддингтон кивнул, и Кертис молча вышел из каюты.

– Давно вместе служите, – сказал Аскольд.

– Прозвучало как утверждение.

– Кертис не спросил разрешения быть свободным и не задал лишних вопросов.

– Очень верно подмечено.

– Такая у меня особенность, не упускать мелочей.

Аскольд вдруг замолчал, задумавшись.

– Что-то не так? – поинтересовался капитан, внимательно наблюдая за лицом собеседника.

– С момента входа в порт, – заговорил Аскольд, – и до моего появления вахту у шторм-трапа нес юнга?

– Так точно.

– Мне нужно с ним пообщаться.

– Непременно.

Эддингтон поднялся, чтобы приказать вахтенному по переговорному устройству вызвать юнгу. Но Аскольд сказал:

– С вашего позволения, капитан, я поговорю с юношей с глазу на глаз.

Эддингтон помедлил и, не задавая лишних вопросов, объяснил, где найти юнгу. Аскольд поблагодарил, накинул пальто и шляпу, подхватил трость и вышел в коридор. Кажется, он взял верный след – сейчас юнга либо подтвердит внезапно родившуюся версию, либо опровергнет. Существовал и третий вариант: мальчишка может соврать, хотя правдиво врать он вряд ли умеет. Вон как испугался, когда Аскольд попросил при встрече проводить к капитану. С чего вдруг?

Оказавшись на воздухе, он кинул взгляд на темные волнующиеся воды. Дождь по-прежнему моросил, но не стал сильней. Ветер задувал под навес соленые брызги, бросая капли в лицо. Хорошо бы старпом оказался прав и шторма не случилось.

Он миновал машинный отсек, пройдя между стеной и полукруглым кожухом в человеческий рост, где скрывались гребные колеса. Поскользнулся, едва не растянувшись на палубе.

Тьфу, черт! Как качает на волнах, все-таки на дирижабле добраться до Аляски куда проще. Жаль, в Джуно нет оборудованной площадки, а то бы… Аскольд открыл нужную дверь, шагнул в коридор, слабо освещенный единственной лампой, и поймал себя на мысли: почему преступники хотели его подменить? Раз знали, куда следует диппредставитель, значит, хотели как-то использовать его персону. Но с какой целью?

Он прошел мимо каюты телеграфиста, свернул, как объяснял Эддингтон, по коридору направо и очутился перед камбузом. Ну а где еще быть юнге – поближе к кухне, подальше от начальства. Хотя к пацану утверждение вряд ли применимо, вахту тот отстоял как подобает и не забыл проверить документы постороннего, прежде чем пропустить на корабль.

Аскольд замер перед дверью, прислушиваясь. На камбузе было тихо. Кок вполне мог уйти спать, команда ужинала больше часа назад, а вот мальчишка… За дверью раздался звон, Аскольд толкнул ее – юнга присел возле стойки с примусом и собирал в стопку упавшие, намытые до блеска миски.

– Привет!

Юнга замер, глядя на незваного гостя – веснушчатое лицо, курносый, из-под картуза выбиваются жесткие соломенные волосы. Большие, можно сказать, девчачьи зеленые глаза, как в прошлый раз, испуганно сверкнули.

– Я здесь с разрешения капитана, – постарался успокоить Аскольд и прикрыл дверь. – Давай помогу.

Наклонился, подобрав пару мисок, поставил их на разделочный стол.

– Как тебя зовут, моряк? – Он протянул юнге руку. – Мои документы ты уже видел. Давай знакомиться.

– Чарли, сэр, – наконец сказал юнга и на удивление крепко пожал протянутую ладонь.

– Силен. – Аскольд улыбнулся. – Англичанин?

– Да, сэр.

– И как же тебя занесло в Штаты?

– Долгая история, сэр. – Парень шмыгнул носом, водрузил оставшиеся миски в стопку на столе и убрал все в посудный шкаф.

– Ну ладно, я здесь не за этим. – Аскольд снова непринужденно улыбнулся. – Давай, Чарли, ты поможешь мне, а я – тебе. Расскажешь, что случайно узнал или подслушал про мистера Кингзмана. Ну а я замолвлю словечко перед капитаном, чтобы не списывал тебя на берег за то, что вовремя не доложил.

Юнга прикусил губу, его глаза забегали по сторонам.

– Лучше не тяни, парень, капитан хороший, честный человек. Его не стоит предавать.

Чарли раскрыл рот, сглотнул и неуверенно произнес:

– Я боюсь, сэр.

– Чего или кого?

– Они… – Он опять сглотнул. – Они хотели убить вас…

Юнга замолчал на полуслове.

– Кто именно?

Чарли испуганно покосился на дверь и быстро прошептал:

– Мистер Кингзман, Доусон и еще один неизвестный. Он призрак, сэр.

– Неизвестный был из команды?

– Нет, сэр. Он… Я не знаю, откуда он взялся на корабле.

– Где и когда ты подслушал разговор?

– Сегодня утром, в трюме под ютом. Я люблю там бывать, там у меня тайное место…

– Почему не рассказал капитану? Они же тебя не заметили.

– Кингзман и Доусон – нет, но третий…

Аскольд внимательно смотрел на юнгу, ждал разъяснений.

– Он растворился в трюме, когда Кингзман с Доусоном ушли. Я собрался подняться на палубу, но призрак… Брр, вдруг вынырнул из темноты. Лицо страшное, покрыто уродливыми узорами, в руке загнутый нож. – Юнга изобразил длину лезвия, описав полукруг рукой. – Я от страха чуть в штаны не наложил, замер на ступеньках. Он был в двух шагах от трапа, провел ножом вблизи своего горла и указал на меня. А затем прошептал, что, если скажу кому-нибудь, убьет!

– Значит, еще один прячется в трюме, – пробормотал, раздумывая, Аскольд. А узоры на лице – это что, татуировки? В темноте трюма пацан вполне мог принять их за что угодно.

Он достал «парабеллум», снял с предохранителя, но отправить юнгу известить капитана не успел.

– Сэр, после отхода с Уналашки они собирались вывести из строя телеграф.

– Дьявол! Связь!

Аскольд кинулся в коридор, свернул за угол – дверь в каюту телеграфиста была приоткрыта. Он толкнул ее ногой и выставил перед собой пистолет, водя стволом из стороны в сторону.

Перед телеграфным аппаратом, спиной к выходу, сидел, уткнувшись головою в стол, мужчина. Его темные курчавые волосы слабо блестели, но не от бриолина – на затылке зияла кровавая рана. Аскольд опустил пистолет, встал сбоку от мертвеца. Ударили явно чем-то тяжелым, топором или молотком. Или – ледорубом!

Он спрятал пистолет в кобуру и достал из глубокого кармана пальто «айсбайль», которым самого пару часов назад чуть не убили. Занес руку над головой – ледоруб уперся в потолок. Нет, били не сверху, а стоя сбоку, как бы наотмашь. Он отвел «айсбайль» в сторону и медленно провел им над тем местом, где когда-то находилась голова сидящего на стуле мертвеца. Либо убийца был маленького роста, например… Нет, вряд ли это юнга. Хотя как посмотреть. Маленький прохвост легко мог прихлопнуть бедолагу и вернуться на камбуз мыть тарелки. А что до силы удара, так вон как крепко руку пожал при знакомстве…

Аскольд постарался вспомнить, была ли открыта дверь, когда он проходил мимо каюты убитого, но не смог. Взгляд уперся в телеграфный аппарат. В корпусе виднелись пара проломов и выдранные провода.

И какой же следующий шаг предпримет таинственный незнакомец?

За спиной раздался шорох. Аскольд резко обернулся – в дверном проеме стоял старпом. Его зрячий глаз уставился на мертвеца, затем переместился на сжатый в руке Аскольда ледоруб. Сказать что-либо Билл Кертис не позволил. Резко сместился, заполняя собою каюту, его правый кулак выстрелил, будто из пращи, вперед…

Аскольд сумел увернуться, но закрыться от удара в живот уже не успел. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги, он согнулся пополам, пытаясь вдохнуть, но на затылок словно гирю уронили. Круги сменили десятки искр, и в каюте неожиданно погас свет.

 

Глава 4

Знакомый незнакомец

В принципе, спецагент Дели нравился Еве, но лишь внешне. Высокий, кареглазый, с прямым носом и тонкими усиками на правильном лице, он всю дорогу до Сиэтла проговорил с ней о карьере. У Джона Дели была удивительная способность – сворачивать тему разговора в нужное ему русло. Делал он это легко и непринужденно, будто был знаком с напарницей давно и их, как и предписывала легенда, связывает не один год совместной жизни. По документам – оба путешествовали до Аляски как муж и жена. Дели изображал репортера, набиравшего популярность таблоида «New-York Daily Times», а Ева – его супругу-секретаря.

Вживаясь в роль, она сначала не без удовольствия делилась воспоминаниями о жизни в Европе. Увлеченно слушала рассказы Дели о красивом будущем в Вашингтоне или, может быть, в Нью-Йорке, о его планах стать прокурором города или целого штата. Ей льстило внимание и обходительность этого красавца, живущего без оглядки, на широкую ногу (как выяснилось в процессе, Джон был выходцем из семьи банкира и не привык себе в чем-то отказывать). Но спустя некоторое время она поняла: агент печется только о себе, напрочь забыв о задании. Из соображений секретности его привлекли к тайной миссии в последний момент, почти не посвятив в детали. Такой подход Еву не устраивал – беспечность беспечностью, но и о деле подумать стоит.

Оказавшись в Сиэтле, они пересели на пароход до Аляски. В порту было много желающих отправиться на прииски, но с билетами у напарников проблем не возникло, без указаний из Вашингтона тут точно не обошлось. Начальник порта лично разместил их на борту новенького каботажника, прибывшего к западному побережью США с верфей Филадельфии, и представил капитану. Похоже, Дели остался доволен содействием властей и новыми знакомствами, а вот Ева, напротив, выдала замечание, когда они остались в каюте одни, – лишнее внимание сейчас ни к чему. И тут же поставила вопрос ребром: либо Дели продолжает попусту трепаться дальше, и тогда в Джуно она умывает руки, либо они всерьез обсуждают секретную миссию, от успеха которой зависит не только его дальнейшая карьера, но и – жизнь. Причем обоих.

Дели некоторое время не моргая смотрел на спутницу. Брови его то сдвигались к переносице, то поднимались вверх, отчего лоб покрывался морщинами, и на напряженном лице красавца отражался весь ход мыслей. Похоже, до этого момента поездка казалась ему увеселительной прогулкой. Но, судя по всему, в голове забывшего об осторожности агента все-таки наступило прояснение, и прямота Евы возымела успех. Он вдруг весь поник – нет, не физически, смотрел по-прежнему прямо, плечи расправлены, – поник взглядом, где на миг плеснулась паника и осознание того, что в случае смерти о карьере можно забыть. Не видать ему прокурорского кресла, не ходить в дорогие рестораны, не иметь красивых женщин…

Желая не упускать момент, Ева, не стесняясь в выражениях, поведала в красках, как Макалистер и его люди поступают с теми, кто встает у них на пути. Она коротко рассказала об убийствах в Европе и Панаме, о катастрофе, которую хотели устроить, используя перфектум, таинственное вещество, разрушающее самый крепкий камень. И в конце, словно блюдо на десерт подала, упомянула о могуществе Механика, способного найти и убить кого угодно и где угодно, стоит дать ему повод.

– Теперь ты понимаешь, с кем имеем дело? – закончила она.

Джон Дели лишь растерянно кивнул. Тяжело опустился на койку, слепо таращась в стену.

Боже, и зачем таких в Бюро принимают? Ева с безразличием смотрела на напарника – презирать его пока не за что. Он еще никак не проявил себя. Жалеть тоже не стоит, даже самую малость, самую чуточку. Пусть помучается. Иногда полезно вот так взять и устроить встряску. Пусть взглянет правде в глаза – жизнь должна менять людей, уж в этом Ева знала толк.

Видя, что Дели все еще потрясен, она все-таки решила помочь ему:

– Ну ладно, Джон, мне тоже страшно. – Она села рядом. – Просто я женщина и умею скрывать эмоции.

Напарник повернул к ней голову. По взгляду было трудно понять, о чем на самом деле думает. Как бы не сломался окончательно, им еще до Скауэя, а оттуда до Уайтхорса ехать, и только там можно немного расслабиться, когда встретят отряд канадской конной полиции.

– Будь всегда начеку, надень костюм попроще, чтобы не выделяться среди других. – Ева пригладила его сбившиеся волосы. – Мы все-таки не в Вашингтоне и не в Нью-Йорке на Уолл-стрит. Мы на Аляске. Тут все иначе. Люди другие, много индейцев, диких животных, почти нет дорог, нормальных условий для жизни и – начальства, по указке которого перед тобой спляшет шериф или мэр.

– Я не трус! – Отстранившись, Дели встряхнулся и перешел на официальный тон: – И не забывайте, миссис фон Мендель, в нашем предприятии я все еще главный.

Кто бы сомневался? Ева кивнула.

Он решительно взял и раскрыл на койке чемодан, суетливо начал перебирать вещи.

– Пожалуй, прогуляюсь, – сообщила Ева, – подышу морским воздухом.

Дели вновь повернулся к ней. Его лицо разгладилось, стало, как прежде, обворожительно приятным.

– Я вскоре присоединюсь к… тебе, дорогая, – пообещал напарник.

Он слегка натянуто улыбнулся.

Ну и славно, Ева покинула каюту. Хотя бы к роли мужа-очаровашки вернулся. Уже прогресс.

Она чувствовала, что предстоит еще не один серьезный разговор о чести и достоинстве, которыми, безусловно, Дели дорожит. Но это все ерунда. Главное, надавила на больное, на мужское, пусть теперь из кожи вон лезет, чтобы доказать, какой он храбрый и умелый. Теперь в его же интересах поймать и уничтожить Макалистера. Тогда и о прокурорском кресле не грех помечтать – карьера будет в полный рост.

Ева вышла на палубу. Пассажирские каюты находились в надстройке, ближе к корме, где, затянутые сетями и прикрытые брезентом, стояли поддоны с грузом, не поместившимся в трюме. Там и тут, кто подставив лица солнцу, а кто прячась в тени, сидели люди, обладатели счастливых билетов до Аляски. Каботажник все-таки грузовое судно, но торговая компания в погоне за прибылью не чуралась перевозить будущих старателей с нарушением правил, продавая места на палубе под открытым небом.

Мимо Евы пробежали два матроса в светлых робах, подгоняемые криками боцмана – рослого бородатого дядьки с блестящей дудкой в зубах. Пронзительный свист этой самой дудки на мгновение оглушил Еву, заставив зажмуриться и зажать уши руками.

Следом за матросами появились еще трое с баграми и ведрами. Последний чуть не сбил ее с ног, споткнувшись о канат, намотанный на кнехт возле борта. За что получил увесистого пинка от боцмана и словесный нагоняй вдогонку с парой непечатных выражений, которые нисколько не смутили Еву. Слыхала и похуже.

– Пардон, дамочка, – выдал боцман, разминувшись с ней, и вновь сыграл пронзительно громкую трель на своей блестящей дудке.

– Поднимайтесь ко мне! – раздался над головой приятный и спокойный голос.

Ева обернулась. На верхней палубе перед входом в рубку стоял капитан, крепкий гладковыбритый мужчина с накинутым на плечи бушлатом.

– Я встречу вас возле трапа. – Он указал, куда следует идти, и скрылся за ограждением, срезая путь.

Когда Ева поднялась наверх, капитан отсалютовал, коснувшись пальцами козырька фуражки, привычным движением руки сбросил с плеч бушлат и укрыл им гостью.

– Сегодня тепло, но ветрено, – сказал он.

– Благодарю, капитан.

– Позвольте узнать, почему вы одна, без супруга?

– Он сейчас явится. Решил переодеться.

На вид капитану было под пятьдесят – побитые сединой виски, обветренная кожа, заметные морщины у глаз. По палубе вдоль борта вновь пробежали матросы, на этот раз разматывая пожарный рукав, а где-то на носу опять сыграла боцманская дудка.

– На судне пожар? – Ева невольно напряглась, ища глазами дым или всполохи огня.

– Нет, леди. Всего лишь учебная тревога. Боцман гоняет свободных от вахты. Я поощряю такие занятия. Сами видите, сколько на палубе людей. Всякое бывает, незатушенный окурок, например…

– Понимаю. – Ева облегченно вздохнула. Заметила вышедшего из каюты агента Дели и позвала: – Джон, милый, я здесь. Поднимайся! – Обернулась к капитану: – Вы же не будете против?

– Конечно нет, леди. – Он как-то хитро на нее посмотрел и усмехнулся: – Позвольте вопрос, пока мужа нет рядом?

– Да.

– Вы самая странная парочка пассажиров, которую я встречал за все время. Зачем вам эта Богом забытая дыра? Оба… – он кивнул в сторону берега, – при деньгах и связях. Но едете, простите, к черту на рога. Только не говорите, что в Нью-Йорке очень ждут репортажей об Аляске. При всем уважении к вам, леди, ваш супруг не тянет на служаку пера. Скорее он похож на мачо, которого всю жизнь обеспечивали родители, папочка какой-нибудь магнат, например… А может, он живет за ваш счет?

Ева оценивающе взглянула на него – капитану стоило поумерить пыл, пускай отчасти прав насчет Дели, но остальное его не касается.

– Любопытство, сэр, – заговорила она, – иногда очень дорого стоит. Вы наблюдательный человек. Уверена, и умны. У вас есть еще вопросы?

Тон и взгляд Евы подействовали. Капитан вновь усмехнулся и произнес:

– Я даже не помню, о чем мы только что говорили.

– Пытаетесь увести мою жену? – появился наверху Дели.

Он облачился в серый костюм. Под пиджаком – синий свитер, на голове – кепка, в руке – блокнот с пристегнутой к обложке перьевой ручкой. Ну вылитый репортер известного таблоида! Ему б еще фотоаппарат…

Дели снял с плеч Евы бушлат, вернул с благодарностью капитану и, скинув пиджак, укрыл им спутницу со словами:

– Так о чем вы только что говорили?

– Капитан рассказывал мне о действиях команды при объявлении тревоги… и о погоде. – Ева улыбнулась, кутаясь в пиджак.

– Простите, оставлю вас, – вдруг произнес капитан.

Откозырял и скрылся в рубке. После чего Ева, стараясь сохранять непринужденный вид, сообщила Дели, чем на самом деле интересовался капитан, и заявила, что по приезду в Джуно выбором гостиницы и подготовкой к встрече русского представителя в порту будет заниматься она.

– Джон, я лишь прошу довериться, – говорила она тихо. – Не знакомься ни с кем без меня, не используй полномочий, не привлекай лишнего внимания. Тогда у нас все получится.

Дели было открыл рот, но Ева добавила:

– Главный в нашей паре ты. И я не собираюсь это оспаривать, но, сойдя на берег в Джуно, ты на время уйдешь в тень. – Она выпростала руку из-под пиджака, коснулась его щеки.

Со стороны казалось, будто двое влюбленных воркуют о своем, не замечая посторонних.

Дели привлек Еву к себе, и она прижалась к нему, положив голову на плечо, продолжая играть роль любящей супруги.

– Дай мне всего два дня, – сказала Ева. – Два дня в Джуно. Дальше приедет русский, и мы отправимся в Скагуэй. А оттуда и до Уайтхорса не так далеко.

Она теребила пальцами выбившуюся петельку на шерстяном свитере у него на груди, Дели машинально, но очень приятно поглаживал ее волосы, нежно касаясь участка кожи за ухом.

– Хорошо, – наконец ответил он и поцеловал ее в темя.

Так ведь на самом деле и сблизиться недолго, вдруг подумала Ева. А что мешает? Ее взгляд блуждал по заливу, купавшемуся в лучах закатного солнца, и островам вдалеке. В конце концов, она женщина, и она не клялась в верности Аскольду, который хоть и обещал ее найти, но вряд ли сможет это сделать. К тому же нет никакой уверенности, что он выжил в Панаме.

– Дорогая, может, уединимся в каюте? – Дели явно уловил ее настрой. – В моем чемодане припасены фляжка с бурбоном и шоколад.

Ева грустно улыбнулась, глядя на матросов, сворачивающих пожарный рукав внизу.

Да, действительно, предложение весьма заманчивое.

– Заодно обсудим детали нашего путешествия, – сказал не совсем в тему Дели, но тут же исправился: – Но это по желанию. Если захочешь.

Наглец. Ева вновь улыбнулась. Пользуется положением. Ну, это она проходила еще в прошлой жизни, когда была слишком юной.

– Пойдем, Джон.

Она было двинулась к трапу, но оступилась. Не потому, что каблук попал в щель между досок, а заметив знакомое лицо среди пассажиров на корме.

– Осторожно. – Дели поддержал ее за руку.

Ева вновь притянула его к себе, повернувшись спиной к поручням, и быстро зашептала:

– Не суетись, делай вид, что мы дальше милуемся друг с другом. – Она коснулась его лица руками, медленно повернула его голову в сторону кормы: – Видишь, среди тюков у левого борта двое в коричневых плащах?

– Ну да.

– Не пялься на них так. Поцелуй меня, Джон. – Она страстно припала к его губам, заметив, что парочка «плащей» обратила на них внимание.

Ничто так не смущает окружающих, как публичное проявление чувств влюбленными. «Плащи» отвернулись. Ева отстранилась, счищая пальцами след от своей помады с губ Дели. Сказала:

– Тот, что справа, с вихрастым чубом, очень похож на Янгера.

– На кого?

– Очнись, Джон! – прошипела Ева. – Ты же читал отчет перед выездом. Помнишь, в кабинете у прокурора?

Похоже, Дели не врубался. Этот внезапный поцелуй все испортил!

– Янгер, сын Макалистера, – тихо напомнила Ева.

– Ты серьезно полагаешь, что?..

– Это точно он. Я хорошо запомнила его чуб и лицо, которое видела когда-то на фото.

– Думаешь, они о нас знают?

– Не уверена, но все может быть.

– Нужно сообщить капитану.

– Нет, Джон.

– Мы обязаны. Тогда на берегу – шерифу!

– Тише ты. С корабля они никуда не денутся. И мы никоим образом не станем раскрывать себя ни перед кем. Запомнил?

– А если они нападут?

– Не на корабле. – Она вытянула руку, указывая на просвет между островами в заливе, где виднелся материк и постройки на берегу. – Мы почти приплыли. Предлагаю не терять эту парочку из виду, проследить за ними. Давай ты займешься вещами и гостиницей, а я посмотрю, куда они направятся.

– Плохая идея. – Дели покачал головой. – Если Янгер здесь не по нашу душу, он может продолжить путь через один из перевалов в глубь Аляски. И как, по-твоему, я об этом узнаю, если расстанемся?

Черт! Черт, еще раз черт. Просто тысяча самых черных чертят! Дели прав. Ева лихорадочно обдумывала, как поступить, когда напарник вдруг произнес:

– Я же все-таки репортер.

Она взглянула на него, не понимая, к чему Дели клонит.

– Собираю материал для очерка, по долгу службы вынужден общаться с людьми…

– Это риск, – наконец сообразила Ева, хотя не могла отрицать, что идея напарника ей понравилась.

– Не беспокойся, все будет в порядке. Я всего лишь побеседую с разными людьми. Ступай лучше в каюту, собери вещи.

Он поправил кепку, отцепил с обложки блокнота ручку и решительно направился к трапу на нижнюю палубу.

 

Глава 5

Ловля на живца

Свет в каюте включился так же неожиданно, как и погас. Только сейчас Аскольд почему-то находился в другой каюте – капитанской.

Что за чертовщина? Не мог же он переместиться сюда с помощью магии?

Боль и понимание случившегося пришли с запозданием. Аскольд попробовал шевельнуться и понял: руки связаны за спиной. Он сидит на табурете под стеной, за столом напротив – капитан, рядом с ним старпом. Оба буравят взглядами, не моргая. Вот-вот дырку просверлят.

Аскольд открыл было рот, чтобы заговорить, но, с чего лучше начать, так и не придумал и решил промолчать.

На столе перед капитаном грудой лежали его вещи, рядом с которыми сиротливо, но гордо стоял выпотрошенный саквояж. За переборкой мерно гудела паровая машина, корвет покачивался на волнах и, видимо, следовал прежним курсом.

Капитан и старпом продолжали смотреть на него – похоже, заговаривать первыми не собираются. Что ж, ладно.

– Позовите юнгу, капитан, – попросил Аскольд и закашлялся.

Под ребрами вдруг начало нестерпимо саднить, он вспомнил, как увернулся от кулака Кертиса, выстрелившего в лицо, но пропустил удар в живот. С каждым следующим вдохом боль начала усиливаться – неужели ребро сломано, а может, не одно?

– Капитан, – вновь заговорил Аскольд, – юнга рассказал, что Кингзман и Доусон планировали мое убийство. На корабле прячется неизвестный… – Он снова закашлялся, но нашел силы продолжить: – Юнга видел его. Неизвестный угрожал ему расправой. Приведите сюда мальчика, и он подтвердит мои слова.

На этот раз Эддингтон и Кертис переглянулись, последний многозначительно кивнул. Капитан сообщил:

– Юнга пропал. Думаю, вы скинули его за борт, затем прошли в каюту телеграфиста и проломили бедняге череп ледорубом.

Он взял со стола блеснувший сталью «айсбайль» и повертел в руках.

– Затем стерли кровь с орудия убийства платком, но платок выкинуть не успели.

Капитан показал заляпанную красным тряпку, и Аскольд выругался про себя: сразу вспомнился предсмертный плевок лжеагента в Уналашке и местный испуганный ребенок. Нужно было выбросить платок, но Аскольд, вытершись у заводи, машинально сунул его в карман.

А Эддингтон молодец, продемонстрировал неплохие детективные способности, только рассмотрел единственную версию событий. Проще сказать, взял ложный след. Но от этого не легче.

– После убийства в каюту заглянул Билл, – говорил капитан. – Уверен, вы бы и его попытались пришить. Но Билл – не промах, не зря в определенных кругах его кличут Камнедробителем. Он обезоружил вас и притащил ко мне. И сейчас вы расскажете все. Зачем убивали матросов и агента Бюро расследований. Зачем расправились с телеграфистом. Зачем вообще затеяли всю эту историю, явившись на борт моего корабля.

– А потом? – Аскольд начал догадываться, за что погнали из китобойного флота старпома. Скорее всего, тот участвовал в боях без правил, ставших популярными в последнее время в небольших портовых городках. Только на подпольных рингах дают такие звонкие и запоминающиеся прозвища. Возможно, Билл Кертис даже убил в схватке противника. Дело получило огласку, и его вышвырнули за дверь. Но это лишь версия, которую нет смысла проверять, если старпом не связан с преступниками, орудующими на корабле. А чутье подсказывало Аскольду, что не связан.

– Я использую власть, данную мне морским кодексом, – объявил капитан. – Я буду судить вас и вынесу приговор.

– А если я повторю все сказанное мною ранее. – Аскольд поморщился от боли, сдвинулся немного в сторону, выбирая положение поудобней, чтобы не так сильно саднило под ребрами. – Что тогда?

Похоже, капитан и старпом такой поворот тоже предусмотрели. Кертис поднялся с табурета, взял со стола Аскольдову трость и легко сломал ее об колено, будто сухую длинную лучину. Обломки бросил на пол, хрустнул пальцами, сжимая кулаки-гири. Повторно знакомиться с ними у Аскольда не было ни сил, ни желания.

– Понял вас, капитан. – Он как можно медленнее и осторожней вдохнул. Сердце здорово частило в груди, в горле першило, перед глазами иногда вспыхивали и пропадали радужные круги. – Обойдемся словами и другими общепризнанными мировым сообществом методами убеждения.

Он снова вдохнул – все-таки говорить долго не получалось, боль в ребрах сразу давала о себе знать.

– Я не убивал юнгу. Убить планировали меня. Зачем, не знаю. Может, хотели подменить, чтобы воплотить какой-то зловещий замысел хозяина. Но я частично нарушил планы преступников. Один из них действует на вашем корабле, капитан. И он постарается убрать меня, пока корвет не достиг берегов Аляски.

Мореходы молчали, и Аскольд решил привести последний, не самый лучший, но действенный довод:

– Оставьте меня без присмотра, капитан. Заприте в каюте. Только прошу, руки все-таки развяжите, но остальным объявите, что я взаперти и скован намертво. И убийца явится ко мне до того, как причалим в Джуно. А если не явится, значит, мне нечем крыть вашу карту. Сдадите меня шерифу, да и все.

Капитан и старпом в очередной раз многозначительно переглянулись. У Аскольда вдруг возникло устойчивое ощущение, что всякий раз при упоминании шерифа Эддингтону становится не по себе. Мозги сразу заработали на полную катушку, разматывая клубки различных версий в поисках причин столь странной реакции. Вряд ли это касается прошлого старпома. Дело не в ставках на тотализаторе боев без правил, здесь пахнет чем-то покрупней. Капитан жаловался на корвет, который должен пойти на списание. Груза на борт много не возьмешь, зато мест, где спрятать контрабанду, полно. А какой самый ценный груз на Аляске?..

Аскольд едва не воскликнул от радости, когда простая, как два плюс два, задачка решилась сама собой. Ну как же он сразу не догадался? Частные компании вывозят с Аляски золото. И не каждый хочет платить налог на добытый с неимоверным трудом металл. Скорее всего, контрабандный груз уже на борту «Линкольна». И в курсе незаконной перевозки лишь доверенные лица: старпом, телеграфист (уже покойный) и фельдшер, о которых при первой встрече упоминал капитан. Вот почему он трясется. Но если есть некто неизвестный, прячущийся на корабле, это уже третья сила, которой невозможно управлять и которая вполне способна нарушить план доставки контрабанды заказчику. Брайан Эддингтон сейчас перед выбором, перед очень серьезным выбором: довериться загадочному русскому или нет.

– Ваше слово, капитан? – Аскольд намеренно шагнул к краю пропасти. Но иного выхода у него уже не было. Либо додавит мореходов, либо кулаки Кертиса сделают из него отбивную. – Иначе потеряете не только груз и репутацию, но и голову. Сколько незаконных пудов золота у вас на борту?

Нервы у старпома оказались крепче. Он лишь сильнее сжал кулаки, а вот капитан заметно побледнел.

– Мне плевать на контрабанду, – как можно убедительней сказал Аскольд. – Мне важно добраться в Джуно живым и невредимым. Сами не зная того, вы оказались впутаны в чужую и смертельно опасную игру. Поверьте на слово, неучтенное золото не стоит тех усилий, которые хозяин убитых мною людей прикладывает, чтобы остановить ваш пароход. Решайтесь, капитан.

Камнедробитель-Кертис вдруг сплюнул и двинулся на Аскольда, отводя руку для удара.

– Билл, – окликнул его Эддингтон.

Но старпом не остановился, его рука скользнула за подкладку бушлата и в следующий миг вынырнула наружу с обнаженным кортиком в кулаке.

Аскольд прикрыл глаза. Кертис положил пятерню ему на голову, пригнул, словно бычка на скотобойне.

Все, смерть будет быстрой и легкой. Сейчас холодная сталь вонзится в шею, с хрустом пробьет позвонки…

Вдруг линь на его запястьях ослаб, освобожденные руки скользнули вдоль тела. Старпом легко вернул его в прежнее положение и опустился на корточки, поводя кортиком перед лицом.

– Почему на той тряпке кровь? – прогудел здоровяк и кивнул в сторону стола.

Отдышавшись, Аскольд пересказал случившееся в Уналашке, упомянув, как сломал «Кингзману» нос пистолетной рукоятью и разбил губы в кровь. Он понимал, что обыскивать корабль лично капитан не станет, возможно, Кертис уже порыскал в трюме вместе с фельдшером, которому доверял капитан. Но разве это обыск? Тут нужно действовать силами команды. А как искать, когда о грузе золота в курсе теперь лишь трое. Вдруг кто-то из экипажа сунет нос куда не следует?

Капитан объявил, что запрет Аскольда в своей каюте. После просьбы дать аптечку вызвал судового врача, а вещи подозреваемого сгреб обратно в саквояж и спрятал в сейфе.

Пока фельдшер осматривал Аскольда и обрабатывал ушиб мазью, капитан нарочито громко рассуждал о судьбе задержанного и намерениях передать его местным властям в Джуно для расследования.

Все-таки Эддингтон и Кертис поверили ему – это доказывают две вещи: капитан намерен доставить контрабандный груз заказчику и одновременно хочет скорее выполнить поручение Бюро. А предложенный вариант – засадить подозреваемого под арест до Джуно – самый простой выход из ситуации. Хотя есть и другой – убить Аскольда. Но тогда к капитану все равно возникнут вопросы, только спустя некоторое время, и возникнут у людей из Вашингтона, к которым обратится Департамент русской полиции, разыскивающий пропавшего агента. А это уже международный скандал, участвовать в котором Эддингтону хочется меньше всего.

Судовой врач закончил с мазью, наложил повязку и покинул каюту с позволения капитана. Ну вот и все. Ловля на живца началась. Врач, к которому в рейсе волей-неволей хотя бы раз наведается каждый, непременно расскажет об арестанте в каюте капитана. Слухи быстро расползутся по кораблю и дойдут до ушей неизвестного, прячущегося на борту. Осталось только подождать, когда тот явится. А не явится… Аскольд, кривясь от боли, застегивал пуговицы на рубашке. Не явится, так в Джуно его будет встречать целый отряд агентов Бюро расследований, а вместе с ними он уж разберется, что и как и кто виноват. Главное, добраться до Аляски живым.

Эддингтон на всякий случай проверил, хорошо ли заперт сейф, позаглядывал в ящики стола и, видимо убедившись, что ничего из оружия или предметов, способных помочь вырваться Аскольду из каюты, не оставил, удалился в коридор.

Кертис тем временем наглухо задраил разводным ключом иллюминатор, законтрив его дополнительными гайками, буркнул «буду рядом», указав на дверь напротив, и вышел из каюты. В замочной скважине провернулся ключ, а спустя пару минут в коридоре раздались голоса и возня – матросы под наблюдением старпома мастерили на двери дополнительный засов.

Надо отдать должное капитану – Аскольд осторожно поднялся с табурета и шагнул к койке, – мог ведь и в трюме посадить или в машинном приковать к какому-нибудь агрегату. Но Эддингтон поступил как джентльмен, поверив на слово. Предоставил, если так можно выразиться, свою каюту, где можно лечь и отдохнуть. Подумать о том, что происходит, и поразмыслить о будущем.

Аскольд прикрыл глаза. Итак, дано: трое планируют его убить в Уналашке, чтобы… подменить кем-то другим и выехать с островов на материк. А дальше что? Зачем действовать так сложно? Допустим, им нужны его документы, мандат и паспорт. Но каким образом можно использовать в дальнейшем, пусть с документами, личность русского агента в США?

За дверью громко лязгнул засов, прозвучали довольные голоса, раздалось бряцанье и звон складываемых в ящик инструментов. Аскольд сел на койку, устроился поудобнее, задумался… все-таки дотянулся до керосиновой лампы, закрепленной в ободе на стене, и потушил ее, перекрыв поворотом латунного колесика заслонку в колбе.

В темноте думается лучше. К тому же снижаются шансы прикончить его быстро, если неизвестный все-таки попытается проникнуть сюда.

Растянувшись на койке, он вернулся к рассуждениям о неизвестном, действующем на корабле. Юнга говорил о человеке, как о призраке. Почему? Упоминал, что лицо незнакомца покрыто узорами. А вдруг это не татуировки, а морщины или шрамы? Допустим, так. Но что это дает, кроме запоминающейся приметы?

Сквозь пыхтение паровой машины за стеной донеслись слабые шаги. В коридоре кто-то был. Аскольд резко сел и тут же пожалел об этом, потому что ушибленный бок пронзили десятки раскаленных игл. Дыхание перехватило, перед глазами поплыло. Он с трудом слез с кровати и смастерил из одеяла подобие куклы, спрятав подушку под край в изголовье. Пусть сунувшийся в каюту убийца подумает, что он спит.

Шаги стихли у двери. Аскольд перебрался в дальний угол к столу. Закричать и позвать на помощь Кертиса он всегда успеет, если старпом действительно будет рядом и не отлучится в гальюн по нужде. Да он в любом случае выручит, не оставит дверь без присмотра.

Бряцнул засов. А потом вдруг наступила тишина, слышались только слабый шум паровой машины и монотонное гудение гребных колес за бортом. И все. Таинственный визитер либо удалился, заметив кого-то поблизости, либо притаился, выжидая момент, чтобы ворваться в каюту и действовать стремительно.

Аскольд досчитал до ста, затем до двухсот. За дверью по-прежнему было тихо.

Неужели показалось? Не может быть, он отчетливо слышал шаги и бряцанье засова. Кто-то явно побывал возле каюты и пытался проникнуть внутрь.

Прошло еще некоторое время, но ничего не менялось, и напряжение начало отпускать. Мазь действовала, и боль в ребрах быстро затухала, а с этим незаметно навалилась усталость.

Аскольд прислонился спиной к стене, вытянул ноги и не заметил, как провалился в сон.

 

Глава 6

Лицом к лицу

Когда Ева собрала и приготовила чемоданы, начало быстро темнеть. Каботажник, ведомый лоцманом, двигался по заливу, светясь огнями прожекторов. Над водной гладью стелился легкий туман – они вот-вот подойдут к пристани, а Дели все не появлялся.

Ева уже не на шутку начала беспокоиться и решила отправиться на поиски напарника, когда дверь в каюту распахнулась и на пороге появился возбужденный агент. Растянул губы в обворожительной улыбке, показав ровные белые зубы.

– Они задержатся в Джуно! – сообщил он и прошел в каюту. Взмахнул блокнотом. – Я все записал. Смотри.

Дели опустился на койку и раскрыл блокнот.

– Наши подопечные направляются в Джуно, где проведут фуражные заготовки для северных факторий «Компании Гудзонова залива». Они – трапперы. Ну или изображают таковых. Ты оказалась права, светловолосого, что с чубом, действительно зовут Янгер.

Ева опустилась рядом, заглянула в блокнот. Хорошее прикрытие выбрал Янгер для своих темных делишек. Проще не придумаешь, трапперы, охотники на пушных зверей. У них и с документами наверняка все в порядке. Макалистеры продолжают в своем духе, работают с размахом. Когда все так увлечены добычей золота, кому интересны какие-то несчастные трапперы?

– Для каких именно факторий они собираются заготавливать фураж?

Дели перелистнул страницу и ткнул пальцем в обведенные чернильным прямоугольником названия. Обе фактории находились в землях Юкона, гораздо севернее Уайтхорса.

– Как долго они пробудут в Джуно? – Ева ощутила азарт и одновременно беспокойство, ведь завтра ночью в порт спецрейсом прибудет русский представитель.

– Два дня.

– Отлично! Мы не должны терять их из виду.

– Это не составит труда.

– Как? Ты выяснил, где они остановятся?

– Более того. Не только выяснил, но и расспросил, подойдет ли нам гостиница, где трапперы встанут на постой, – не без гордости ответил Дели.

Нам? Еву это слегка покоробило. Зачем он раньше времени раскрыл, что «путешествует с женой» – теперь точно не выйдет поселиться в разных номерах. А вдруг им понадобится разделиться, чтобы следить за разошедшимися в разные стороны преступниками? Впрочем, уже все равно – Янгер и его спутник видели, как они целовались на палубе.

– А ты уверен, что они вдруг не изменят план и остановятся там, где советовали?

– Абсолютно. – Дели закрыл блокнот, сунул его в карман и взялся за чемоданы. – Идем, они любезно согласились проводить нас до отеля.

Ева растерялась, но лишь на мгновение. Надо отдать должное Дели, он хорошо поработал, легко и уверенно пообщался с опасными преступниками, вошел к ним в доверие, так что те даже услугу ему согласились оказать.

– Джон, – все-таки решила напомнить она, – нужно быть начеку. Эти люди очень опасны.

– Я помню, милая. Спасибо. – Он шагнул к выходу и вдруг резко обернулся: – Надеюсь, я заработал еще один поцелуй?

Ева на миг закатила глаза к потолку – ох уж эти мужчины. Взяв за локоть, развернула Дели к двери и подтолкнула в спину со словами:

– Ступай, Джон, о поцелуях побеседуем позже.

Не самое лучшее время выбрал для интрижки агент. Как бы удача не сыграла с ними злую шутку. Понятное дело, он сейчас на подъеме, с одной стороны, чувствует уверенность, хочет доказать ей в конце концов, что чего-то стоит. Но у каждой медали есть обратная сторона. Хоть и уверяет напарник, что начеку, а в таком возбужденном состоянии за ним глаз да глаз нужен, как бы не совершил ошибку, за которую придется расплачиваться потом обоим.

Они вышли на палубу. Пароход уже подходил к длинному дощатому причалу на сваях, протянувшемуся вдоль борта. Авральная команда готовилась подать сходни. Повсеместные разговоры сливались в единый гул, иногда перекрываемый приказами капитана, который управлял действиями матросов, покрикивая на них через медный рупор с мостика.

Дели начал протискиваться сквозь толпу пассажиров. Наконец они оказались рядом с двумя мужчинами в широкополых шляпах и длинных коричневых плащах из дубленой кожи. Вся их поклажа заключалась в паре объемных брезентовых мешков с лямками для плеч и наглухо закрытых пеналах с ружьями.

Только пеналы эти были слишком пухлые, будто в них положили не одно, а два или три ружья сразу. И еще на боковинах пеналов имелось множество странных одинаковых кармашков, но явно не для патронов, капсюлями поблескивающих в петлях на ремнях у трапперов.

– Мистер Янгер, – начал напарник, указав на знакомого Еве по фотографии мужчину. – Мистер Кокс. – Он повернулся к другому, стоявшему рядом.

– Доброй ночи, миссис Дели. – Янгер слегка приподнял шляпу в знак приветствия.

Мистер Кокс лишь кивнул.

– Можно просто Беатрис, – улыбнулась Ева в ответ и протянула руку.

Для прикрытия она взяла второе имя своей матери, которое проставили в специально изготовленном для секретной миссии паспорте, о чем сейчас сильно пожалела. Она не знала, насколько Янгер осведомлен о прошлом своего отца. Вдруг в его душе всколыхнутся какие-то воспоминания.

Мужчины удостоили ее рукопожатия.

– Простите, Джон, – заявил Янгер, – но вблизи ваша жена еще красивей, чем мне казалось в лучах заката.

– Спасибо за комплимент, мистер Янгер, – отозвалась Ева.

В жизни Янгер выглядел взрослее, чем на фотографии, которую могли сделать несколькими годами раньше. Но сходство с Макалистером налицо. Утонченные черты, прямой длинный нос, разрез глаз… А вот Кокс какой-то суровый. Фигурой атлет-тяжеловес; круглолицый, с цепкими поросячьими глазками, небритый – щетина как наждак – и, похоже, вечно всем недоволен. Вон как хмуро смотрит, словно сейчас прогонит.

– Еще слово о красоте, и мы будем стреляться, – в шутку заявил агент. – Мистер Кокс, вы одолжите мне свое ружье?

Янгер и Ева улыбнулись. А вот Кокс, напротив, еще больше нахмурился и нервно поправил пенал, висевший на плече. Видимо, не оценил юмора.

– Мой приятель человек простой, – сообщил Янгер. – И по натуре молчун.

Его английский был безупречен, возможно, ребенком он рос в США.

– Судя по акценту, Беатрис, – продолжал Янгер, – вы не из Штатов.

– Вы правы, – ответила Ева. – Когда-то я жила в Европе.

– Где именно? Простите мое любопытство, но я тоже бывал в Европе.

– В Германии и Швейцарии, немного во Франции.

Янгер покивал и с грустью произнес на французском:

– О, Париж!.. Как мне не хватает этого города. Его летних теплых вечеров, набережной Сены, мостов и бистро, где подают дешевое, но вкусное вино. Скрипучих звуков шарманки…

Ева вновь улыбнулась, взглянув на Дели, который явно не понял ни слова.

– Впрочем, – вновь заговорил Янгер, переходя на английский, – это все в прошлом.

Авральная команда наконец навела сходни, и капитан разрешил всем сойти на берег.

От порта до гостиницы пришлось добираться пешком. Дели было предложил арендовать повозку, но дом, куда они направлялись, оказался в десяти минутах ходьбы. Поэтому легкая прогулка вдоль берега даже пошла на пользу, после долгого и утомительного путешествия хотелось размять ноги. Ева с удовольствием энергично шагала, ведя с Янгером легкую беседу о европейских достопримечательностях.

У стойки в отеле он посоветовал взять номер на втором этаже почти в торце, с окнами на лес. Объяснил, что тогда не будет слышно звуков с улицы и из салуна, а сам с Коксом арендовал комнату напротив.

– Ну, как я их? – начал Дели, стоило закрыться двери за его спиной.

Ева с неудовольствием осматривала номер, где была одна узкая кровать, накрытая застиранным, но хотя бы чистым одеялом. Гостиница далеко не знаменитая на всю Европу «Кемпински», в которой как-то довелось побывать, зато в номере имелась ванная комната.

– Спать будем по очереди, – заявила она.

– Что? Ты о чем?

– О том, что ночью будем дежурить. Ты же не хочешь упустить Янгера или Кокса, если один из них вдруг решит куда-нибудь прогуляться?

Дели некоторое время глупо таращился на нее, затем тряхнул головой и молча поставил чемоданы возле платяного шкафа. Медленно повернулся к ней.

– Знаешь, дорогая, ты как хочешь, а я спущусь в салун. Пожалуй, пропущу стаканчик-другой, пообщаюсь с людьми… Подежурю. – Он демонстративно покачал блокнотом у нее перед лицом и вышел из номера.

– Спасибо, милый, – сказала Ева с сарказмом и состроила язвительную гримасу закрывшейся двери.

Заметив свое отражение в зеркале у входа в ванную, показала себе язык.

«Хотя бы в порядок себя приведу спокойно», – пробурчала она и начала снимать верхнюю одежду.

Вода в ванне нагрелась быстро – угли в поддоне под ней предусмотрительные хозяева отеля поддерживали в тлеющем состоянии. Стоило подбросить туда пару чурок, как огонь вспыхнул с новой силой, добавив жару.

Ева плеснула в воду пенного шампуня, подошла к окну и опустила ставню, вдохнула свежий прохладный воздух. На гористом склоне за гостиницей чернел лес. Звезд уже не было видно – погода быстро менялась, небо заволакивали плотные облака.

Оставшись в корсете, кружевных панталонах и чулках, она уже собралась окончательно раздеться, когда в коридоре раздались знакомые голоса. Позабыв про ванну, Ева подкралась к двери и прильнула к замочной скважине – Янгер с Коксом куда-то собирались. Мужчины вышли из номера и направились к лестнице в салун.

Она выждала немного – Дели их точно не упустит, возможно, поболтают за ужином, если подопечные соизволят разделить с ним стол. А если отправятся по делам, агент проследит за ними. Во всяком случае, Ева надеялась на это. Но ее волновали не только перемещения преступников, куда больший интерес вызывали необычные пеналы для ружей. Было в них что-то странное. Что именно, Ева объяснить не могла. Пока не могла.

Дождавшись, когда стихнут голоса и шаги в коридоре, она было собралась одеться, но передумала. Вдруг в распоряжении не так много времени. Подхватила с вешалки широкий пояс с изящным кожаным футляром-кошельком, проклепанным серебристыми пуговками, перекинула его через плечо, застегнула на груди и осторожно выглянула в коридор.

Снизу из салуна донеслись звуки пианино и звонкий женский смех вперемежку с приглушенными голосами посетителей. Ева кошкой скользнула в коридор, выудив на ходу из футляра связку отмычек, припала на колено перед входом в номер Янгера и начала ковыряться в замке.

Для верности не мешало пригасить керосиновые лампы на стенах по бокам так, чтобы на этаже, где по соседству находился еще номер, расположенный в торце, Еву случайно не заметил вышедший оттуда постоялец, громко бубнивший за стеной себе под нос. Но время дорого, и она не тронула лампы.

Замок наконец щелкнул, и дверь немного отошла в сторону. Ева толкнула ее сильней, недовольно поморщившись, когда предательски громко скрипнули петли, шагнула внутрь и спешно полезла в футляр за зажигалкой, потому что в комнате было темно.

Светильники из предосторожности зажигать не стала, лишь притворила плотнее дверь и осмотрелась. Брезентовые мешки мужчины сложили возле кроватей, а вот ружейных пеналов нигде не было. Ева заглянула в шкаф, в ванную, но и там пеналов не обнаружила.

Но она хорошо видела в замочную скважину, что Янгер с Коксом уходили налегке! Куда ж они спрятали пеналы?

Ева еще раз проверила туалетную комнату, посветила в каждый угол и остановилась между кроватями. Надо было сразу посмотреть на полу – она опустилась на четвереньки. Но и под кроватями было пусто.

Очень странно. Может, мужчины успели вынести пеналы, пока она готовила ванну? Ее взгляд уперся в раскрытое окно, откуда с улицы доносились слабый шум порта, шорохи шагов и возгласы хозяина, усмирявшего то и дело всхрапывающую у входа в отель лошадь.

Она уже хотела вернуться к себе в номер, но проснувшаяся внутри натура воровки-авантюристки подсказала пригнуться к полу вновь – Ева чуть ли не под кровать заползла, подняла взгляд…

Есть! Один пенал был приторочен ремнями к деревянной боковине под матрасом. Другой обнаружился в том же положении под соседней кроватью.

Ева ощупала кармашки, попыталась их открыть, но ничего не вышло. Застежка оказалась с секретом. Тогда она ослабила завязку на торце пенала и сдвинула крышку. В неверном свете зажигалки блеснул бок стального цилиндра.

Вот так ружье! Она собралась снять с пенала крышку, когда из коридора донеслись шаги. Неспешные, но громкие и тяжелые. Это мог быть Кокс, только у него такая тяжелая поступь. Кое-как сдвинув крышку на пенале обратно, Ева кинулась к двери, сунула в нее отмычку и защелкнула замок.

Шаги в коридоре на мгновенье стихли.

А вот это уже плохой знак – Кокс услышал характерный звук выскочившего из паза язычка в двери. Можно было укрыться, запершись в ванной, но заподозривший неладное тяжеловес наверняка заглянет и туда. Вышибить створку ему не составит труда, и Ева кинулась к окну. Перебралась через подоконник, ступила на узкую карнизную балку, схватившись за стену, сместилась в сторону, когда в замочной скважине клацнул и провернулся ключ.

 

Глава 7

Сбежавший свидетель

Аскольд открыл глаза с четким ощущением, что в каюте кто-то есть. Он смотрел перед собой, опасаясь шевельнуться в углу, чтобы незнакомец, неизвестным образом проникший внутрь, не заметил его раньше времени.

Любопытно, как ему удалось так тихо отпереть наружный засов, открыть дверь и при этом прошмыгнуть мимо Кертиса, обещавшего быть поблизости и следить за входом?

Приземистый силуэт, ничем не походивший на старпома, которого Аскольд еще раньше исключил из списка подозреваемых в убийстве телеграфиста, сейчас медленно крался из центра комнаты в сторону кровати, где под одеялом должна была находиться его жертва.

А почему неизвестный двигается из центра комнаты, а не от двери?

По спине вдруг пробежал холодок, пульс участился – не то чтобы Аскольд верил в мистику и всякую бесовскую чушь, но невольно вспомнился рассказ юнги о призраке. Сознание дорисовало картину зловещего, изуродованного шрамами лица убийцы.

Ну уж нет. В призраков Аскольд никогда не верил, а вот фактам… За иллюминатором мелькнула далекая зарница, выхватив на миг из темноты согбенную человеческую фигурку, тянущуюся руками к одеялу на кровати. Перед ним скорее карлик, но точно не призрак.

Руки незнакомца коснулись одеяла.

Пора! Выдохнув, Аскольд рывком вскочил на ноги. Боль в ребрах сразу напомнила о себе, но была терпимой. Он прыжком пересек и без того небольшую каюту, врезал открытой ладонью ночному визитеру по затылку и одновременно толкнул на кровать. Придавил, уперев колено в поясницу, заломил руки и схватил поверженного незнакомца за подбородок, разворачивая к себе, чтобы рассмотреть лицо в отблесках замелькавших зарниц. И тут же отпустил…

На кровати лежал юнга. Удар в затылок у Аскольда получился сильный, достаточный, чтобы вырубить пацана на время.

Что за дела? Неужели юнга и есть убийца?

Он обыскал его, но, кроме многофункционального «солдатского ножа» фирмы Victorinox, хорошо знакомой ему по работе в Швейцарии, в кармане ничего не оказалось. И если бы хотел юнга его прикончить, наверняка держал бы нож в руке. Пырнул бы в ухо или шею, да и все.

Аскольд поднес нож к лицу – в нос ударил едкий запах этанола… Юнга им спиртягу, что ли, мешал? Ладно, с ножом разберется потом. Взглянул на мальца, на дверь и вернулся мыслями к тому, каким способом мальчик проник в каюту.

Впрочем, стоило посмотреть на потолок, откуда в центре под узким воздуховодом свисала решетка, и все сразу встало на свои места. Юный матрос Чарли выкрутил крепежные винты, затем протиснулся сквозь отверстие и спрыгнул на пол.

Аскольд слез с кровати и встал под воздуховодом.

Нет, по трубе ему точно не пролезть, мальчишка с трудом, но сможет, а вот взрослый мужчина – нет, увы. Хотя перспектива весьма заманчивая, не зря же юнга сюда явился, явно что-то выяснил про убийцу, иначе б не пришел.

С кровати донесся стон. Аскольд шагнул обратно и по-отечески потрепал юнгу по волосам. Когда тот раскрыл глаза, тихо произнес:

– Не бойся, Чарли, это я тебя треснул по макушке. Прости, не знал, что ты такой ловкий и заявишься сюда тайными тропами. В темноте сразу не разобрал…

Юнга сел и скривился от боли, но стонов за этим не последовало – крепкий духом пацан, будет толк, если по жизни выберет правильную дорогу и не свяжется с темными личностями вроде старпома.

– Ну, рассказывай, зачем спрятался? Капитан на меня твое убийство уже повесил. Еле убедил запереть меня в каюте и подождать с приговором.

– Я знаю, – угрюмо отозвался юнга. – Кертис не спит, сидит у себя под дверью, ждет. Только призрак из трюма не выйдет. Я потому к вам и пролез, иначе б так и прятался дальше.

Аскольд кивнул – ясно, что мальчишка напуган, но и в сообразительности ему не откажешь. Вся команда думает, что юнга пропал, сброшен за борт нехорошим русским. Возможно, неизвестный убийца-призрак тоже так думает, вот и притаился, дожидается, как будут развиваться события.

– Я нашел его, сэр, – сказал вдруг спокойно Чарли. – И это не призрак, а человек.

– Где он отсиживается?

– В нише за машинным отсеком. Там дополнительные переборки поставили, когда корвет проходил ремонт на верфях. Хотели отсек броней усилить, но потом броню передумали варить, а переборки оставили, вот и образовалась ниша. Я сам хотел в ней спрятаться, сунулся, а там этот…

Юнга передернул плечами и замолчал. Вновь скривился от боли и начал потирать затылок.

– Извини, брат, что так сильно приложил. – Аскольд встал и прежде, чем подойти к двери, добавил: – Я ведь нашего призрака ждал, а не тебя.

– Угу, – донеслось в ответ.

– Как думаешь, Чарли, сможешь меня тихо выпустить из каюты, чтобы Кертис не засек?

– Нет. Они ж засов с замком снаружи навесили. Теперь точно без шума не обойтись. Там зубило и молоток нужны или лом. Разве что…

Юнга хитро прищурился, по-прежнему потирая пострадавший от удара затылок.

Аскольд уже догадался, по какой еще причине хоронился Чарли. И почему так любил бывать в трюме на юте. Именно там капитан и компания прячет контрабандный груз. Юнга этот груз нашел либо случайно о нем узнал – не зря же с воздуховодами так дружит, вполне мог подслушать разговоры о золоте, которое решил умыкнуть. Не все, конечно, хотя бы часть. План верняк, только на корабле есть убийца, которого мальчик боится больше, чем хочет стащить золото у капитана. Идти к последнему он не хочет, потому что лишится алиби (все думают, что юнга исчез), а вот явиться к русскому, сильно заинтересованному в поимке и наказании убийцы, учитывая расклад на корабле, – вполне себе вариант.

– И сколько ты спер? – поинтересовался Аскольд.

Юнга молчал.

– Сколько золотого песка, или там слитки? Сколько ты уже стащил и перепрятал? Ну не молчи, ты ведь не просто так пришел. Мою сообразительность уже проверил, теперь хочешь заключить сделку.

– Пять штук… – сдался Чарли. – Пять слитков, сэр.

– Целое состояние, – не удержался Аскольд. – И как ты его в деньги превратишь?

Невдомек ведь пацану, что стоит ему попытаться продать слитки, как золото сразу постараются отнять. И хорошо, если при этом не убьют.

Юнга понурился. Но тут же вскинул голову:

– Как у вас так выходит? Все знаете наперед. Капитан говорил Кертису, что служили детективом-ищейкой у себя в России. Я вот думаю, может, научите меня…

Аскольд поднял руку, и Чарли прикусил язык. По коридору кто-то шел, громко насвистывая веселый мотив. Неизвестный остановился возле двери в капитанскую каюту, донесся стук. Ночной гость побеспокоил старпома, Кертис вышел к нему. Незнакомец о чем-то с ним переговорил и убрался восвояси.

– Ну вот что, Чарли. Золото мне до лампады. – Аскольд опустился на корточки напротив пацана. – Ты наверняка подслушал наш с капитаном разговор, ему я то же самое сказал. Поэтому ко мне и заявился, хочешь получить гарантии, что не сдам тебя Эддингтону в обмен на мою свободу. И я уже подумал… По рукам.

Он протянул ему ладонь. Юнга помедлил и пожал ее, с присвистом прошептав:

– Уговор дороже жизни, сэр.

– Зуб даю. – Аскольд изобразил, что вырывает себе один из верхних клыков.

– Тогда подсадите меня к трубе.

Оказавшись под воздуховодом, Аскольд ухватил мальчугана под мышки и легко поднял к потолку. Когда Чарли забрался в трубу, вернул ему нож, предварительно выщелкнув из него отвертку, и придержал решетку, чтобы легче было закручивать винты.

– Я скоро, сэр. Ждите возле двери, – сказал юнга напоследок и зашуршал одеждой в трубе, уползая прочь.

Время тут же замедлило бег, потянулись томительные минуты ожидания. Аскольд присел под дверью, гадая, как юный матрос ее вскроет, – там ведь два ключа понадобятся: один у Кертиса, другой у Эддингтона. Либо грубый инструмент, но при этом возникнет лишний шум.

И тут его осенило, стало наконец ясно, каким образом Чарли собирается вынести похищенное золото с корабля без лишней шумихи.

А пацан не дурак. Аскольд довольно усмехнулся. Голова у него работает на все сто. Это ж надо такое придумать – спрятать золото в баке с этанолом! Вот только интересно, откуда этот самый бак на борту взялся? Машина у корвета паровая…

Аскольд едва не рассмеялся в голос, вспомнив свой первый разговор с капитаном, когда тот рассказывал о грузе, принятом в Уналашке, и цистерне с этиловым спиртом. Ну мастак юнга, все продумал, все предусмотрел! Вскрыл бак с этанолом. Скорее всего, расковырял горловину отверткой или шилом «солдатского ножа», пропихнул внутрь золото. По прибытию в порт назначения все это добро примет заказчик, который ни сном ни духом о том, что забирает. А дальше дело техники, юнге останется проследить, куда увезут груз, добраться до нужной, наверняка помеченной емкости на складе, и все.

Он вновь удовлетворенно хмыкнул – Чарли вызывал у него все большую симпатию. Преследуя сразу несколько целей, мальчишка шел на осознанный риск. Но при этом тырил золото у пройдох и обманщиков, которых, если рассуждать по чести, следовало наказать, что в принципе и случится после того, когда всплывет недостача контрабандного груза. Теневые партнеры ошибок не прощают.

Ход мыслей прервал беспокойный звон рынды с открытой палубы. Аскольд встал, шагнул к иллюминатору. Что за дела? Пожар?

В коридоре раздался топот ног. Сильный голос Кертиса начал выкрикивать команды. Горело где-то ближе к корме по правому борту. Но сколько ни вытягивал шею Аскольд, пытаясь рассмотреть, что именно там полыхает и силен ли огонь, так и не выяснил. Не хватало угла обзора, темноту за стеклом лишь разрывали отсветы пламени.

– Сэр! – прошипели за спиной. – Ну чего стоите?!

Аскольд обернулся. Дверь в каюту была открыта, в проеме стоял юнга в лихо сдвинутом на затылок картузе, из-под которого торчала копна неровно остриженных волос.

Обалдеть! Как он так тихо и быстро успел все провернуть?

– Скорее, сэр!

Аскольд как был в рубашке, брюках и штиблетах, так и выскочил в коридор. Юнга закрыл дверь, сдвинул засов и навесил замок.

– А?.. – Аскольд пытался сообразить, откуда у Чарли взялся ключ, хранившийся у Кертиса.

– Это другой замок, сэр, – пояснил юнга. – Новый. А тот я сломал. Теперь пока старпом не решит проверить каюту, не узнает, что вас там нет.

Ну, ясное дело. Пожар – дело рук юнги, замок он сломал, воспользовавшись шумом и суматохой.

– А ключ от двери в каюту капитана у тебя есть?

– Дубликат, – похвастался юнга, сверкнув глазами. – Давно выточил. Сам!

– Угу.

Ай да парень!

– Сюда, сэр.

Юнга устремился по коридору. Свернул за угол и легко сбежал по трапу в отсек, откуда доносился шум машины.

Аскольд покорно хромал за ним и не окликал – Чарли знает, что творит. Они миновали дверь в силовую, проскочили кочегарный отсек, где возле топки на куче угля сидел чумазый, а может быть, чернокожий матрос, не обративший на них внимания, и оказались в тупике, перед железной стенкой, сшитой из стальных листов.

Чарли достал заветный нож, выщелкнув отвертку, приставил ее к шляпке винта на стене, легко крутанул и, сунув жало под край листа, отогнул его в сторону.

– Пролезайте, сэр, – едва слышно сказал он.

Аскольд протиснулся в щель. Придержал лист, чтобы Чарли было легче проникнуть в трюм, и, пока юнга наживлял на винт гайку, осмотрелся.

Трюм был большой и заставлен ящиками. Сквозь зарешеченные отдушины внутрь проникал слабый свет ходовых огней на мачтах. Аскольд обернулся, раскрыл рот, но услышал настойчивое «цс-с» и лишь кивнул силуэту мальчишки в темноте. Юнга направился вперед, Аскольд следом, ругая себя за то, что не уточнил дальнейший план заранее.

Что именно собирается сделать Чарли? Куда сейчас приведет? Где конкретно находится убийца? Он недовольно качнул головой. Все-таки перехвалил пацана. Пока молодо-зелено, все хочется делать быстро, почти без оглядки. Аскольд и сам был таким, пока не насажал шишек и не начал внимать преподавателям и умудренным жизненным опытом наставникам.

Скорость и беспечность, с которой юнга двигался по трюму, настораживала и наводила на мысли. Аскольд забыл уточнить у Чарли главное: если мальчик видел убийцу, почему так уверен, что убийца станет дожидаться незваных гостей на прежнем месте?

Положив руку на плечо мальчугана, он все-таки притормозил юнгу, склонился к его уху и задал взволновавший его вопрос.

– Сейчас поймете, сэр, – услышал в ответ.

Чарли собрался двигаться дальше, но Аскольд его придержал.

– Так не пойдет, – прошептал он.

– Почему?

– Потому что я должен четко понимать, как справиться с убийцей.

– Он в обмороке, – наконец сообщил юнга.

– С чего ты взял?

– Он чем-то отравился или болен, а может, укачало… Не знаю. Он стонал за переборкой, а потом потерял сознание.

Юнга шагнул к штабелю фанерных ящиков слева, на боках которых красовались надписи GMBH «Siemens-Shuckertwerke», сунул руку между ящиками и достал самый натуральный мачете.

– Когда наш страшила ушел в забытьё, я расхрабрился и стащил у него это.

Аскольд качнул головой, отобрав тесак. Вот что значит молодость. Тормозов практически нет. Понимание того, что могло произойти на самом деле, когда юнга воровал мачете, к нему придет не скоро.

– А другого оружия у нашего клиента точно нет, – заверил Чарли. – Но вы и без оружия справитесь. Вы явно лучше его махаетесь, я видел, когда с Кертисом у телеграфиста схлестнулись. Старпом обычно всех с первого удара кладет. А вы вон сколько продержались…

В глубине трюма раздался громкий шорох. Аскольд в сердцах ухватил за козырек картуз на голове у юнги и сдвинул ему на глаз. Совсем обнаглел пацан, расслабился: «наш клиент», «лучше махаетесь»… Сейчас их весь грандиозный замысел рухнет, если убийца смоется из логова раньше, чем они туда нагрянут.

– Вперед, – скомандовал он Чарли и поспешил следом.

На месте, куда привел юнга, никого не оказалось. Лишь матрас, набитый соломой, на котором, вероятно, отлеживался неизвестный, и давнишний «Сиэтловский вестник», да и тот не целиком, а изодранный и измятый почти до неузнаваемости. Хорошо еще, первая полоса с названием сохранилась.

И где теперь подозреваемого в темном трюме искать? И главное, как? Из юнги боец никакой, а риск угодить под намеренно сброшенный на голову тяжелый ящик весьма велик. А еще повышается риск подозрений со стороны команды. Если капитан и старпом узнают про бегство Аскольда раньше, чем он поймает убийцу, придется заложить юнгу. А это против принципов и правил. Против их уговора. Кто знает, чем ответит на предательство внезапно воскресший для остальных пацан? Скорее всего, отплатит той же монетой. Наврет капитану, что видел, как Аскольд убивал телеграфиста, и о золоте расскажет: мол, русский золото и спер…

Он зло сплюнул, выругавшись про себя. Прогнал дурацкие мысли и подцепил концом мачете матрас. Принюхался… Странным было следующее: каким образом и где именно убийца справлял нужду? Пока на борту были сообщники, его могли выводить на палубу или в гальюн, а вот как их не стало…

Сбоку вскрикнул Чарли. Даже не вскрикнул, а как-то взвизгнул, будто девчонка… Аскольд резко пригнулся и сместился в сторону, уходя от метнувшейся к нему тени.

Противник оказался ловок и стремителен, и не скажешь, что болен или укачало. В первый миг сложилось впечатление, что незнакомец даже на порядок быстрее Кертиса. Аскольд прикрыл ушибленные ребра, но получил кулаком в лицо. Отшатнулся, взмахнув мачете…

Руку перехватили, не успела она взметнуться для удара. Хрустнула вывернутая кисть, от боли, пронзившей предплечье, скрежетнули зубы. Но Аскольд поддался инерции, крутанулся, как в танцевальном па, подчиняясь законам физики, при этом выставил колено вперед и точно угодил на противоходе в болевую точку на бедре своему противнику.

Еще в университетской секции бокса он хорошо усвоил правило, вбитое тренером с первых занятий: если в драке на тебя вышел борец, вали его сразу, иначе окажешься в «партере» с перебитыми и переломанными конечностями.

Аскольд ударил кулаком прямо, но напоролся на блок. Другой рукой исполнил «свинг» – костяшки врезались противнику в челюсть. Он сделал шаг назад, набирая дистанцию, чтобы избежать захватов опытного борца. Но противник вдруг рухнул как подкошенный, и Аскольд понял, что принял первый миг нокаута за желание убийцы продолжить борьбу.

Не церемонясь, для верности он саданул ногой жертву по ребрам и опустился рядом. Но тут же вскочил с беспокойством, вспомнив о юнге.

Мальчишка лежал под переборкой и, казалось, не дышал. Аскольд перевернул его на спину, подложил под голову картуз и коснулся пальцами худой шеи, нащупывая пульс. А когда собрался, взявшись за ворот, разорвать рубаху на груди, пацан распахнул глаза, заморгал и резко ухватил его за запястья, забормотав: «Я в порядке! В порядке, уже все…» Несколько мгновений оба тяжело дышали, глядя друг на друга, затем Аскольд похлопал Чарли по щеке и перебрался поближе к убийце.

Первым делом он перевернул его и ощупал карманы, где отыскался газовый фонарь и продолговатый кожаный футляр, наподобие тех, в которых хранят перьевые ручки.

От выбитой колесиком-кресалом искры на конце фонаря зашипел и засветился белым огоньком воспламенившийся газ. Аскольд придавил круглую насадку со стеклом на торце фонаря, регулируя толщину луча, и посветил в лицо потерявшего сознание борца.

Вот так сюрприз. И правда призрак. От нахлынувших мыслей сердце вновь застучало в груди быстрей. Аскольд будто в зеркало смотрелся, видел перед собой свое отражение, только… Лицо подозреваемого покрывали морщины, которые издали легко принять за шрамы или татуировки. И эти морщины постепенно разглаживались в очень знакомые черты. Еще немного, и перед ним будет лежать брат-близнец, которого не существовало в помине, а вот полюбуйтесь.

Ну и фокус. Как такое возможно?

Аскольд вспомнил про футляр и развязал на нем тесьму, откинул клапаны. В аккуратных петельках, словно две крупнокалиберных гильзы, покоились шприцы: один был опустошен, другой полон мутной жидкости. Понюхав иглы, Аскольд не почувствовал каких-либо запахов и вновь присмотрелся к шприцам, осторожно провернул их в петельках. На обоих имелись стальные кольца-шайбочки с гравировкой…

– Ми-ми-крин, – прочел он вслух по слогам. Закрыл футляр, плотнее перевязал тесьмой и спрятал в карман брюк.

М-да, дела… Аскольд покосился на юнгу, внимательно наблюдавшего за его действиями. Ну что, брат? Все как обычно, с каждой секундой путешествие становится намного интереснее. А что бы сказал на это новый шеф? Правильно. Полно вопросов, но нет ответов. Что ж, будем их искать.

Он потянулся к борцу, чтобы связать его. Когда в трюме раздались голоса, на стенах замелькали отсветы фонарей. Грузовой люк над головой начал быстро раскрываться, и на фоне темного неба возникли три рослые фигуры с ружьями наперевес.

– Держать руки на виду, иначе стреляем! – раздался усиленный рупором голос капитана.

– Что-то вы долго, – пробормотал Аскольд.

Вновь покосился в сторону юнги. Чарли исчез, только его картуз остался на прежнем месте.

– Поднимите руки, чтобы мы их видели! – потребовал капитан.

Аскольд усмехнулся и выполнил требование.

Ну ладно, убийца задержан, времени на разговоры достаточно, соратник-попутчик и единственный свидетель всего происшедшего скрылся. Но если вновь посадят под арест, авось выручит. Главное теперь – понять, что за вещество этот мимикрин, и как-нибудь разговорить задержанного.

В проходе меж ящиков появился Билл Кертис, посветил на Аскольда и отвел фонарь в сторону. В руке у старпома звякнули наручники.

Интересно, на кого их наденет, только на задержанного или скует обоих?

 

Глава 8

На грани фола

Ева смещалась по карнизной балке вдоль стены, изо всех сил прижимаясь к плотно подогнанным доскам. Нужно скорее убраться от окна, пока Кокс, уже зашедший в номер, не догадался, что она снаружи.

Сердце частило в груди, пальцы трепетали – да что там пальцы, все тело билось в дрожи от испуга сорваться или быть застигнутой врасплох на такой высоте. Ева наконец добралась до края стены, ухватилась за вертикальную декоративную рейку и рывком сместилась за угол дома.

Вовремя. Со стороны окна, из которого она только что вылезла, донесся характерный звук: кто-то смачно втягивал носом воздух.

Ну какая же она дура! Кокс учуял ее духи, шлейф от которых остался в комнате. В следующий раз надо быть осторожней и учесть подобную мелочь, прежде чем забираться в чужие апартаменты.

Ева замерла не дыша, прислушиваясь к звукам за углом. Рядом светилось окно торцевого номера, откуда по-прежнему доносился неразборчивый мужской голос, будто кто-то читал книгу на ночь вслух. Хорошо еще, с улицы ее никто не заметил, а то бы…

По пальцам и далее по руке сбежала легкая и приятная щекотка. Ева покосилась на левую кисть и резко затрясла ею в воздухе, забыв о том, что находится на узкой балке на высоте в три человеческих роста над землей. По предплечью, не обращая внимания на встряску, как ни в чем не бывало семенил огромный короед. Наблюдать за чудовищем было выше каких-либо сил, и Ева отпустила стену, смахнув жука с плеча другой рукой. Качнулась и только тогда вспомнила о равновесии.

Время на миг замерло. Она, словно сквозь вату, подалась к подоконнику, скользнула пальцами по краю, когда стена дома с небывалой скоростью понеслась перед глазами. В голове мелькнула глупая мысль, что ее, покалеченную или мертвую, найдут в неприглядном виде под окнами отеля. Ева приготовилась к столкновению с землей, но падение вдруг прекратилось. Резкий рывок и боль в запястье заставили ее простонать сквозь зубы…

– Руку! – выдохнули сверху. – Дайте мне другую руку!

Ева подняла взгляд. Из окна, сжимая ее предплечье, свесился широколицый красавец с волнистыми волосами.

Такие только в любовных романах бывают, не поверила она, напрочь забыв о ситуации.

– Черт побери, руку! – вновь потребовал ее спаситель.

Ева двинула плечом; сильные мужские пальцы обхватили другое запястье и втянули ее наверх.

– Спасибо, – прошептала Ева. – Мистер?..

– Лондон.

– Спасибо, мистер Лондон. – Она захлопала ресницами, невинно улыбаясь. – Мне пора.

Мужчина замер с раскрытым ртом, а Ева уже двинулась вдоль стены и сместилась за угол, оказавшись с другой стороны дома, куда выходило окно ее номера.

Забравшись внутрь, она услышала, как в коридоре скрипнул дверью покинувший свои апартаменты Кокс. Ева метнулась в ванную, и, когда тяжеловес, словно бык, ворвался в номер, он сконфуженно крякнул и резко отвернулся, бормоча неразборчивые извинения.

– Что вы себе позволяете?! – полетело ему в спину. – Немедленно убирайтесь!

Ева успела погрузиться в ванну, прежде чем Кокс появился в комнате. Снаружи остались только голова и обнаженные плечи, остальное скрывал толстый слой пены.

– Хам! Наглец! – продолжала она выкрикивать на весь этаж. – Негодяй!

Кокс хлопнул дверью. Тяжелые шаги забухали в коридоре и вскоре стихли на лестнице в салун.

Не в силах больше терпеть, Ева чуть ли не выпрыгнула обратно, расплескав на пол пену… Пока она шарила в апартаментах Янгера и занималась высотной акробатикой, огонь в поддоне под ванной сделал свое дело: вода сильно нагрелась. Не кипяток, конечно, но было едва терпимо сидеть и ждать, пока подозревавший ее бесцеремонный громила уберется из номера прочь.

Уф… Распаренная и раскрасневшаяся, Ева плеснула из умывальника на стене в лицо прохладной водой и начала раздеваться. Нужно скорее спуститься в салун, отыскать Дели и Янгера и рассказать им свою версию событий.

Янгер вряд ли поверит, хотя, кто знает, смотря какие у них с Коксом взаимоотношения. Может, он держит громилу за шестерку, этакого неотесанного болвана и носильщика вещей.

В дверь деликатно постучали. Ева подхватила полотенце, прикрылась и переместилась к выходу.

– Кто там?

– Мистер Лондон. Ваш сосед, мисс. Я слышал крики, у вас все в порядке?

– Да.

Только жгучего красавца ей сейчас не хватало. Как бы тот не проболтался о том, что видел. Она приоткрыла дверь.

– О, простите. – Мужчина отвернул голову к плечу и заслонился рукой, смущенный видом Евы. – Ситуация достаточно деликатная, поэтому я…

– Вы правы, мистер Лондон. Поэтому, надеюсь, никому и ничего не расскажете.

– Близкие зовут меня Джек.

– Очень приятно. Беатрис.

Ева кокетливо выставила кисть в проем, пошевелила пальчиками, коснувшись мужского плеча. Джек взглянул на нее и поцеловал руку.

– Можете рассчитывать на меня. – Его улыбка была обворожительней, чем у Дели.

У Евы голова пошла кругом – ну как же он красив! Слегка смугл, с волевым подбородком…

Она одернула себя, кивнула Джеку и закрыла дверь. Теперь одеваться. Срочно!

И все равно на сборы ушло время, за которое Кокс и Янгер могли обсудить происшествия у них в номере. Ева напоследок придирчиво осмотрела себя в зеркало, убрала с лица выбившуюся из-под заколки прядь, поправила шляпку с бантом на тулье, привела в порядок юбку.

Все, пора вниз. Она вышла в коридор и чуть не столкнулась с Янгером, за спиной которого маячил мрачного вида Кокс.

– Ваш приятель, мистер Янгер, – начала с ходу Ева, – неслыханный негодяй!

Янгер удивленно поднял брови. Неужели Кокс ему ничего не рассказал?

– Он вломился ко мне в номер, когда я принимала ванну!

Губы Янгера недовольно вытянулись. Лицо Кокса исказилось, глаза налились кровью, как у быка.

– Это правда? – Янгер обернулся к громиле, и тот незамедлительно кивнул.

Ева шумно и часто дышала от негодования. Ну где же Дели? Вдруг эти двое разыгрывают перед ней спектакль? Сейчас выкинут какой-нибудь фортель, тогда все старания пойдут прахом и секретная миссия окажется на грани провала.

– Ступай в номер и не выходи оттуда, пока не вернусь, – приказал громиле Янгер.

Ева невольно подалась назад, столь холоден и полон угрозы был его голос. Неужели Кокс промолчал о том, что случилось на самом деле? Или он действительно настолько туп и решил утаить от хозяина свои подозрения, или оба отменные актеры, давно играющие вместе.

Когда Кокс скрылся за дверью, Янгер изменился в лице, с радушием взглянул на Еву и предложил:

– Позвольте проводить вас. – Он подставил ей локоть. – Я же должен хоть как-то загладить вину этого болвана. У него вообще-то слабое зрение, часто не видит цифр, мог по ошибке попасть к вам в номер. Искренне прошу простить за столь нелепую случайность.

Ева взяла его под руку и кивнула:

– Извинения приняты.

Она слегка натянуто улыбнулась, по-прежнему думая о Дели. Ну куда же тот делся? Почему не поднялся вслед за преступниками? Пока она с Янгером, кто-то должен следить за Коксом.

– Скажите, мистер Янгер, – обратилась к спутнику Ева на лестнице. – Вы не видели в баре моего мужа?

– Простите, Беатрис. – Янгер с сожалением покачал головой. – Но я был поглощен едой. Кстати, здесь подают отличный бифштекс. А вот местный виски пробовать не советую. То еще пойло.

Они прошли в зал и услышали:

– Любимая! – Голос прозвучал из дальнего угла, откуда пытался выбраться Дели, огибая столики с посетителями. – Как хорошо, что ты спустилась!

Справа от лестницы располагалась барная стойка и сцена, на которой разместился целый ансамбль: пианист, два гитариста и флейтист. Салун гудел голосами на все лады, от табачного дыма слезились глаза, бармен едва успевал принимать заказы.

– Мистер Янгер, спасибо, что привели мою жену. – Дели взял ее за руку. – Представляешь, пока тебя не было, я познакомился с очень интересными людьми. – Он достал блокнот. – Тут кого ни возьми, так целая история для очерка в газете. Мы соберем потрясающий материал!

Он повел ее к своему столику, но вспомнил про Янгера. Обернулся.

– Извините. А вы присоединитесь к нам?

– Пожалуй, нет, – помедлив, ответил тот и многозначительно взглянул на Еву. – Я уже отужинал и не хочу вам мешать.

– Но вы…

– Всего лишь проводил вашу супругу до бара. – Янгер коснулся шляпы и поспешил по лестнице обратно.

– Пойдем, дорогая… – Дели потянул Еву за руку.

Но она с усилием остановила его и быстро зашептала, пересказывая свои приключения на втором этаже. Дели внимательно слушал, и лицо его постепенно менялось.

– Ты что, с ума сошла? – возмутился он, дослушав историю до конца. – Понимаешь, что натворила?

– А почему ты не поднялся, когда эти двое ушли из бара?

– Потому что знал, что они никуда не денутся. Как, по-твоему, теперь я должен себя вести? Как разъяренный муж, требующий сатисфакции за содеянное Коксом? Или промолчать, разыгрывая трусливого идиота, поджавшего хвост перед этим гориллой? Я работал, Ева! Я, между прочим, узнал, что Янгер с Коксом бывали здесь прежде. – Он тряхнул блокнотом у нее перед лицом. – Они дважды приезжали за этот год. И каждый раз нанимали шхуну «Энтерпрайз», чтобы добраться до Скагуэйя, перевозя на ней какой-то груз. А в Скагуэйе они пользовались услугами проводника-индейца…

Ева взяла его за руку и потащила в сторону от прохода, потому что на них стали обращать внимание посетители за ближайшими столиками.

– Джон, я совершила ошибку. Чуть не влипла, но я узнала – в пеналах у Янгера не ружья, а что-то иное. Что именно, сказать не могу. И Янгер явно волнуется за свой груз.

Она напомнила о перфектуме, который пару раз видела в действии.

– А если в этих больших цилиндрах всеразрушающее вещество и они его здесь применят? Только представь, что произойдет! Может, гора обрушится, а может, море затопит всю округу…

Дели отвернулся, нервно оглядывая зал. Ева поняла – они по-прежнему стоят у всех на виду и выглядят довольно-таки странно.

– Поднимемся в номер? – предложила она.

– И лишим себя преимущества, – проворчал Дели, но как-то сразу подобрел.

А он прав. Выйти из отеля можно, лишь миновав салун. И если преступники внезапно решат разделиться, кто-то должен следить за этажом, а кто-то за баром.

– Но вдруг они сейчас покидают номер через окно? Нет, Джон, нам нужно подняться.

Повисла мучительная пауза. И тут в голове у Евы наконец возник приемлемый вариант:

– А давай сделаем вид, что я тебе рассказала о Коксе. Ты приревновал, не поверив, мы поругались и разошлись на время. Тогда я смогу наблюдать за ними из номера, а ты отсюда.

– Только не заигрывай опять с соседом, – вдруг произнес Дели.

Ну и ну!.. Ева, не веря ушам, смотрела на агента. А он ведь и правда приревновал. Неужели все мужчины видят в ней лишь объект желаний?

– Все, иди наверх, – не глядя, бросил Дели и направился к столику.

Ева пожала плечами и стала подниматься по лестнице.

Когда она оказалась напротив своего номера и собралась с духом, чтобы устроить маленький спектакль для соседей и объявить на весь этаж, какой у нее ненормальный муж, ничему не верит и ревнует даже к фонарному столбу, как дверь апартаментов в торце отворилась, и в коридор ступил мистер Лондон. Он улыбнулся ей, Ева кивнула в ответ, собираясь войти к себе в комнату, но вдруг услышала:

– Простите, Беатрис, позвольте вопрос.

– Да?

– Чем вы занимаетесь? Ваш род деятельности, чем зарабатываете на жизнь?

– Я… – Ева насторожилась, но все-таки ответила: – Я личный секретарь у мужа. А муж работает в газете.

– Угу. – Он усмехнулся. – Охотники за сенсациями. Ну, мы отчасти коллеги, я тоже пишу. Только меня больше интересует литература, а не статьи для прессы. Ну и люди, конечно. Ведь без жизненного опыта мы с вами – ничто.

– Это вы к чему? – насторожилась Ева еще больше.

– У каждого свой способ получения информации. – Он опять усмехнулся.

И до нее наконец дошло, Джек Лондон считает их с Дели газетными пронырами, которых прозвали так, потому что готовы копаться в чужом белье ради дешевой, но громкой статьи.

– Вы неправильно о нас подумали, – заявила она, желая в душе вернуть к себе внимание и расположение случайного, но приятного ей знакомого.

– В таком случае, извините. – Мистер Лондон приложил руку к груди и едва обозначил поклон. – Значит, я ошибся.

Он прошел мимо Евы, но вдруг обернулся.

– Кстати, а вы не зря следили за своими соседями. Не знаю, кто они, но очень странные люди. Они только что покинули гостиницу, выбравшись через окно.

Ева потеряла способность говорить, замерла с раскрытым ртом.

– Но я слышал, как они упоминали шхуну…

– «Энтерпрайз».

Лондон изумленно взглянул на нее.

– Не успели дослушать, но уже в курсе. Вы ясновидящая?

– Когда они собираются отплывать? – Ева пропустила вопрос мимо ушей.

– Не знаю. Об этом умолчали.

Она поддернула юбку и направилась в сторону лестницы. Но, не сделав и пары шагов, вернулась.

– Спасибо, мистер Лондон, – поблагодарила Ева искренне и протянула руку. – Вы сильно меня выручили.

– Всегда рад помочь красивой женщине. – Джек пожал ее ладонь, и его лицо прорезала прежняя обворожительная улыбка.

 

Глава 9

Близнец

Вопреки ожиданиям, Аскольда не приковали наручниками к задержанному. Взглянув на убийцу, Кертис сильно изменился в лице, обнаружив сходство незнакомца с Аскольдом. Старпом совершенно натурально растерялся, не зная, что делать. Но для таких случаев и существуют вертикали власти на корабле: решение, кого заковать, а с кем для начала переговорить, в итоге принял капитан. А ему было о чем спросить. Например, как Аскольду удалось выбраться из каюты?

Пришлось врать, сочинять на ходу не совсем убедительную историю, приплетя пожар, якобы устроенный убийцей. О помощи юнги Аскольд, конечно же, умолчал. Да и забытый пацаном картуз оказался весьма кстати. Пошел в качестве доказательства к версии о том, что с юнгой разделался неизвестный. Потом этот же неизвестный устроил поджог и, когда на корабле сыграли «По местам стоять! Пожарная тревога!» и старпом с командой занялись прямыми обязанностями, вскрыл дверь в капитанскую каюту.

Дальше Аскольд наплел, как преследовал убийцу до трюма, ну и настиг его там, где и был обнаружен Кертисом и матросами.

Эддингтон, в каюте которого проходила беседа, побарабанил пальцами по столу. Переглянулся с Кертисом и поторопил судового врача, пытавшегося привести в чувство убийцу, уложенного с этой целью на капитанскую койку. На что врач, простой лысоватый дядька в очках с круглыми стеклами, в очередной раз предложил переместиться к нему в лазарет, где сподручнее сделать капельницу и вообще все медпрепараты под рукой. Но Эддингтон отказал. Велел, чтобы шел за препаратами и возвращался скорей.

– А может, он притворяется? – поинтересовался капитан, ни к кому конкретно не обращаясь, когда врач скрылся за дверью. – Может, взять молоток и двинуть ему по пальцам?

Он посмотрел на старпома.

– Нет, – возразил Аскольд, – не притворяется. Я ему пробил точно в подбородок. По всем правилам, как на боксерском ринге. После таких ударов встают не сразу, бывало, час лежат, а то и два.

Капитан снова уставился на старпома, и тот со знанием дела кивнул и как-то по-иному, с уважением, что ли, взглянул на Аскольда. А с точки зрения бойца, его было за что уважать, потому что убийца, когда с него сняли верхнюю одежду, оставив лишь трусы, представлял собою идеально сложенного атлета. Ни грамма лишнего жира, только мышцы, мышцы, мышцы. Будто оживший персонаж с древнегреческой фрески – натуральный Аполлон. И при этом лицом похожий на Аскольда.

– Капитан, прошу, верните мне мои вещи, – сказал Аскольд.

Он знал, что получит отказ, но саквояж и верхняя одежда ему были нужны, чтобы перепрятать изъятый у задержанного футляр с мимикрином, от которого сильно топорщился брючный карман, и поэтому добавил:

– Пистолет пусть останется пока у вас. А вот пиджак и документы с аптечкой, будьте добры, верните.

Посвящать в находку морских офицеров ему не хотелось. Но и на птичьих правах оставаться Аскольд не желал. Необходимо как можно скорее взять ситуацию в свои руки, глядишь, Эддингтон с Кертисом забудут о пропавшем юнге, перестанут задаваться вопросами, каким образом арестант сбежал из каюты, и начнут доверять и одновременно думать, как вообще выпутываться из этой истории. А когда убийца придет в себя, не станут мешать с допросом и позволят потолковать с глазу на глаз с незнакомцем, которого Аскольд про себя окрестил «близнецом».

Эддингтон вновь побарабанил пальцами по столу, обдумывая решение, и все-таки встал, открыл сейф, откуда взял «парабеллум» Аскольда, после чего попросил его подойти и забрать вещи.

Ну вот и славно. Так бы сразу. Первый шаг навстречу доверительным отношениям сделан, осталось их укрепить и углубить.

Аскольд незаметно сунул в саквояж футляр, затем перекинул вещи и вернулся на место. В каюте снова появился врач, а с ним матрос, который принес штатив для капельницы. На вопрос капитана, зачем нужна капельница, врач пояснил: у потерпевшего вены на руках исколоты, похоже, вводил какой-то сильнодействующий наркотик, поэтому хуже точно не будет, кровь хоть немного очистится. А переводить морфий, которого в лазарете всего одна ампула, он не станет. Глупо, вдруг больной отдаст концы от передозировки?

Пока врач колдовал с капельницей, Аскольд размышлял над предстоящей беседой. Очень хотелось выгнать из каюты Кертиса, но Эддингтон не позволит. Капитан вообще за последний час сильно изменился. Бледный, нервничает, глаза бегают… А вот старпом, напротив, прежний. Но ему-то что, его дело маленькое, сиди да слушай и будь настороже. Вдруг кто дернется – Кертис восседал на табурете у стены, в одной руке револьвер, в другой кортик.

– Капитан, – начал Аскольд, когда врач закончил с капельницей. – Вы уверены, что хотите слышать все сказанное мной и подозреваемым, когда тот очнется?

Он выдержал паузу, давая время на раздумье, и добавил:

– Похоже, вам и старпому лучше уйти.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – сказал Кертис так, будто ждал подобного предложения. С готовностью поднялся с табурета и обратился к Эддингтону: – Он прав, Брайан, нам лучше уйти.

Эддингтон вспыхнул – кровь прилила к его лицу, глаза сверкнули.

– Данное мною слово я сдержу, – упреждая ненужный разговор, сообщил Аскольд. – Контрабанда меня не волнует, разбирайтесь с ней сами. Но в мои дела больше не лезьте. Вы поняли, капитан?

– Да, – после паузы отозвался Эддингтон и выбрался из-за стола.

– У меня к вам еще просьба, – задержал его Аскольд. – Хочу взглянуть на личные вещи покойного мистера Кингзмана и тех двух матросов, которые умерли в Уналашке.

– Я распоряжусь. – Капитан кивнул Кертису.

– Благодарю. – Аскольд повернулся к фельдшеру. – А вас, любезный, я попрошу остаться. Хочу задать пару вопросов по медицине, – добавил он уже больше для капитана и старпома, обернувшихся у двери.

Понятно, что все трое делятся друг с другом информацией и всегда в курсе всего происходящего на корабле. Был бы жив телеграфист, тоже бы знал подробности. Не зря же капитан так подчеркивал при первой встрече, кто вне всяких подозрений в предательстве, а кого стоит проверять. Он же с первого момента, как только Аскольд переступил порог его каюты, делился всем, что узнавал с подельниками. М-да, та еще компашка. И этим людям правительство Соединенных Штатов доверяет секретные поручения! Впрочем, в любой системе не без гнилья.

Сразу вспомнился случай с Михаилом Горским, завербованным Макалистером много лет назад. Сколько же он водил за нос контрразведку, работая на преступников. Сколько хороших агентов сдал, сколько миссий провалил…

Когда офицеры вышли, Аскольд спросил у врача:

– Как по-вашему, что за препарат мог вводить себе потерпевший?

– Без понятия. – Он пожал плечами и поправил очки. – Нужен анализ крови, а в наших условиях…

– А что можете сказать насчет его лица, насчет сходства со мной? Когда мы впервые столкнулись, – Аскольд кивнул на лежащего под капельницей мужчину, – у него все лицо было в морщинах, но сейчас они почему-то разгладились. Не похоже на оперативное вмешательство, нет надрезов от скальпеля, но местами кожа явно стянута. Такое впечатление, что с лицом поработали, меняя внешность, но работал явно не хирург.

Возникла пауза – врач всерьез задумался, склонившись над пациентом, ощупал его подбородок, нос, щеки, уши. Потом сказал:

– Да, вы правы. Может, у больного какая-то странная форма невралгии, вызванная серьезными нагрузками на мускулы? Вы же видите, какое идеальное тело.

– Поясните.

– Ну, если простым языком, пациент страдает непроизвольными мышечными спазмами, сопровождаемыми серьезным болевым эффектом. Причем спазмы имеют место по всему телу, где-то ярко выражены, где-то менее. Отсюда возникают складки или морщины, называйте, как хотите. И чтобы снять боль, он использует наркотик. Сейчас вещество в крови пострадавшего действует, оказывает положительный эффект. Может, если дождемся приступа, увидим обратное.

– А можно ли, используя особые препараты, поменять внешность?

Врач вновь посмотрел на мужчину под капельницей, затем на Аскольда и уточнил:

– У вас в семье украденных братьев точно не было?

– Точно.

– Тогда сложно ответить. Природа – непредсказуемая шутница. Либо это случайное сходство, либо хирург, проделавший с ним подобное, гений.

– Спасибо, доктор. Вы свободны.

Не успел врач закрыть дверь, как в каюте появился Кертис – принес вещи Кингзмана и матросов. Аскольд поблагодарил, разложил их на столе капитана, опустился на нагретый Эддингтоном стул и задумался.

Перед ним лежали паспорта, бритвы, мыло, тюбик гуталина, катушка ниток с иголкой, художественная книга, в которой обнаружилась заначка в пару долларов. Но вся эта и прочая бытовая мелочь не давала каких-либо подсказок и зацепок, способных повлиять на ход допроса «близнеца».

В одном Аскольд убедился точно: его хотели подменить. Сначала убить, затем подменить. Зачем? Какая роль отводилась его двойнику? Он задавался этим вопросом постоянно и не находил ответа.

Звякнули наручники. Аскольд поднял голову. Задержанный еще раз дернул рукой, прикованной к дужке кровати, и затих.

Пришел в себя, или непроизвольный спазм, как говорил доктор? Аскольд вернулся мыслями к заданию. Ходу миссии пытаются помешать. Встроить в нее другого, подставного Аскольда. Но при этом миссия продолжится. Ну с чего вдруг такие сложности – перехватывать агента аж в Уналашке. Это какие ресурсы и средства были затрачены! Зная секретный маршрут, преступники вполне могли начать действовать в Джуно, но не стали.

От рассуждений вновь отвлек звон металла. Пациент на койке вдруг часто задергался, замотал головой.

Аскольд медленно поднялся, наблюдая за ним. И когда больной вдруг затрясся, извиваясь, и изо рта пошла пена, крикнул: «Врача!»

Первым в каюте появился Кертис, за ним Эддингтон, и только после вошел врач. Он отогнал всех от койки, попытался взять больного за руку, но тот продолжал сильно дергаться, поэтому остальным все-таки пришлось помочь. Старпом вцепился убийце в ноги, капитан и Аскольд держали голову и плечи, доктор наконец смог избавить пострадавшего от капельницы, полез в свой медицинский чемоданчик с красным крестом на крышке, но шприц и ампулу с лекарством так и не достал.

Пациент резко обмяк, раскрыл глаза и рот. Взгляд застыл, устремившись в потолок.

Все молча смотрели, догадываясь, что произошло, но Аскольд не хотел в это верить, он ждал, что скажет врач.

Впрочем, тот не заставил долго ждать. Пощупал пульс, даже послушал через стетоскоп, не бьется ли сердце умершего, и заключил, взглянув на часы:

– Смерть наступила в 5:01. По предварительным данным, больной скончался от сердечного приступа вследствие передозировки неизвестного препарата. Прошу капитана занести сведения в судовой журнал.

Аскольд сплюнул от досады, взял мертвеца за руку, для верности убедился, что пульса нет, и отступил.

– Труп желательно переместить в сухое прохладное помещение, – сказал врач.

– В мешок его, – приказал капитан, – и в трюм.

Кертис кивнул и позвал матросов. Когда тело унесли, Аскольд взглянул на решетку воздуховода и нарочито громко спросил:

– Капитан, где я могу отдохнуть?

– Если после всего случившегося моя каюта устроит, располагайтесь.

– Вполне.

Офицеры оставили его одного, но спать Аскольд не собирался. Потушил лампу, подождал некоторое время, прислушиваясь к звукам в коридоре, и только после этого встал под решеткой воздуховода и позвал шепотом:

– Ну где ты там, Чарли, вылезай. Все ушли.

Вверху раздался слабый шорох, и за решеткой колыхнулась тень.

– Подождите, сэр, я сейчас, – донесся взволнованный голос юнги. – Я тут такое нашел…

Аскольд придержал решетку, пока юнга выкручивал винты, затем помог ему спуститься на пол и сказал:

– Ну давай показывай, что нашел.

 

Глава 10

Ошибка в расчетах

Когда совсем рассвело, Ева с Джоном Дели поняли, что шхуна «Энтерпрайз» никуда не плывет. Более того, трое из экипажа, весьма высокие и подтянутые мужчины с заметной армейской выправкой, проследовали вместе с Янгером и Коксом в город. Говорили все при этом на немецком, из чего наблюдавшая за ними парочка сделала вывод: Макалистер сменил армию боевиков-латиноамериканцев, помогавших ему в Европе и Панаме, на пунктуальных и исполнительных отставников-военных из Германии. Во всяком случае, другого объяснения Ева не нашла. Гадать, почему сменил, она тоже не желала – может, у Механика в разных странах действуют разные отряды наемников. Сейчас было важно наблюдать за Янгером, постараться его не упустить, пока не прибыл русский представитель, собрав как можно больше информации.

– Устала? – спросил Дели, следя в щель между досками за перемещением группы мужчин по пирсу.

– Да. Очень спать хочется…

– Скоро отдохнешь. Кажется, они не собираются разделяться. Один зашел в контору начальника порта. Остальные ждут на берегу.

В качестве укрытия Еве с Дели удачно подвернулся обгоревший сарай, останки которого находились аккурат напротив причала, где была пришвартована «Энтерпрайз». Видимо, пожар в сарае случился давно; южная стена и фрагмент крыши сгорели подчистую. А вот другие части конструкции обуглились, но устояли. Ненужное строение наверняка должны были снести, но, похоже, никак не могли найти покупателя на землю – берег напротив сарая здорово размыло приливом, в море унесло даже останки пристани, некогда служившей разгрузочной площадкой для малотоннажных судов. Новую строить никто не хотел, да и не требовалось, порт спокойно обходился основным причалом.

– Янгер и компания направились по улице вдоль берега на север, – сообщил Дели, и Ева занесла сведения в блокнот.

Они просидели ночь в сарае и записывали каждое действие преступников, чтобы потом ничего не забыть. За сутки блокнот Дели распух от записей, некоторые почти не вызывали интереса, но были и те, что заставляли задуматься, например, будучи вчера в баре, агент узнал, что с приисков за перевалом все чаще стали исчезать люди. Причем на участках рудокопов вещи оставались нетронутыми, но люди при этом пропадали бесследно…

– Давай я за ними осторожно прослежу, – предложил напарник. – А ты возвращайся в гостиницу, хоть немного отдохнешь.

– Спасибо, Джон.

Глаза у Евы и без того слипались, она бы прямо здесь в сарае улеглась, но спать на сырой и холодной земле чревато для здоровья, можно легко заработать пневмонию, да и небезопасно – ночью они заметили несколько индейских каноэ в заливе. Причем индейцы-тлинкиты, издревле населявшие эти места еще до прихода первых русских колонистов на Аляску, промышляли явно не рыбой – на глазах у напарников каноэ с тремя гребцами подошло к корме парохода, на котором Ева с Дели прибыли в Джуно, пара тлинкитов, используя веревочную лестницу, забралась наверх и умыкнула несколько ящиков. Видимо, с камбуза – в ящиках, когда их перегружали в каноэ, позвякивало стекло. Скорее всего, это был разлитый в бутылки виски. После чего индейцы направились в сторону обгоревшего сарая, где притаились наблюдатели. Дели уже револьвер достал, они с Евой всерьез думали, что краснокожие собираются припрятать украденное добро где-нибудь на пепелище, но, слава богу, все обошлось. Груз передали ожидавшим в стороне от сарая подельникам. Потом еще дважды за ночь индейцы пытались подойти к «Энтерпрайз», но всякий раз не решались – на палубе появлялся кто-нибудь из экипажа, и осторожные воришки убирались прочь.

– Все, пора. Я за нашими подопечными, а ты – в гостиницу, – сказал Дели и помог Еве встать. – Только долго там не разлеживайся, вдруг мне понадобится помощь.

– Угу. – Ева плохо соображала, но дала себе слово, что попросит портье у стойки разбудить ее через два часа.

Добрела до гостиницы, поднялась в номер и рухнула на кровать не раздеваясь. Но проспала она в итоге дольше, и разбудил ее не портье, а Джон Дели.

– Который час? – Ева чувствовала себя отдохнувшей, ей очень хотелось есть, но с завтраком – или что там сейчас, обед? – можно повременить.

– Уже вечер.

– Я что, проспала весь день?! – Она резко села на кровати. – А где?..

– Не волнуйся, шхуна у причала, – махнул рукой Дели. – Наши подопечные и экипаж в городе. Отдыхают.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Я должна…

– Не выдумывай. Вернемся к причалу, когда стемнеет. – Дели прошел к комоду, взял с него поднос, на котором стояли блюдо с крышкой, чашка и простенький медный чайник. – Прости, все уже остыло, но я могу попросить разогреть.

Он поставил поднос на табурет перед Евой и рассказал о событиях днем. Их было немного, но выводы, очень странные и убедительные выводы, исходя из логики, невольно напрашивались сами. За день преступники побывали в скобяной лавке, заглянули в местное отделение банка и посетили кузницу, где зачем-то заказали несколько жестяных колец-насадок, как потом решил Дели, ненавязчиво расспросив кузнеца, для небольших воздушных вентиляторов. Дальше германцы вернулись на шхуну, а Янгер с Коксом снова отправились в банк, где пробыли больше часа. Из чего Дели заключил, зная, что заказ кузнец изготовит ближе к полуночи, преступники из Джуно никуда не денутся.

– По-твоему, они чего-то ждут? – уточнила Ева, закончив с едой.

– Именно. Странно, правда. Если учесть, что ты… мы их вспугнули вчера ночью. Ты же помнишь, как они спешно убрались из гостиницы. Но сейчас разгуливают себе по городу не таясь. Не боятся случайной встречи. Никуда не торопятся…

– А эти кольца-насадки, ты уверен, что их заказали для вентиляторов?

– Не знаю. А кузнеца подробнее расспрашивать было опасно. Я лишь понял, что от него требовали точности исполнения, он даже мне чертеж показал.

– Зачем им эти кольца? – удивилась Ева.

Дели оставил вопрос без ответа. Она взглянула на него. Агент за последние сутки сильно изменился. Словно другим человеком стал: собранным, целеустремленным, преданным делу и, главное, ответственным – ну обо всем успевает подумать. Больше не вспоминает о карьере, и вообще такое ощущение, что Джон Дели втянулся в процесс целиком. Еве даже стало чуточку стыдно за то, что она выспалась, а напарник сутки провел на ногах. А ведь впереди еще напряженная ночь.

– Может, ты отдохнешь, Джон? – предложила она.

– Я уже. – Дели взял поднос и переставил его на комод. – Подремал немного тут на стуле.

После чего оседлал табурет перед кроватью и с легкой улыбкой уставился на Еву.

– Что? – не поняла она его взгляда.

Но спустя миг до нее дошло.

– Ну ладно, признаю, ты заслужил.

Она приблизилась к нему и против ожиданий Дели поцеловала его в щеку, а не в губы.

– Но это нечестно, – возмутился он, хотя большего требовать не осмелился.

– Джон. – Ева с укором взглянула на него. – Не торопи события.

– Ладно, что я должен сделать, чтобы рассчитывать на большее?

– Фу на вас, сэр, я не продаюсь, – попыталась отшутиться Ева.

Но Дели смотрел на нее горящими глазами – да он, похоже, всерьез. Тут так просто не отделаться. Нужно действовать иначе.

– Джон. – Ева перестала улыбаться. – Я очень ценю тебя, честно. Мне приятно твое внимание. Вчера и сегодня ты многое сделал для нашей миссии. Сделал как агент, как мужчина, как гражданин США. Давай на время забудем о чувствах и желаниях и сконцентрируемся на деле. Хорошо?

Напарник молча покивал и начал складывать в саквояж вещи, которые им понадобятся для ночной засады в сарае.

Больше, пока были в гостинице, он так и не заговорил с Евой. Как стемнело, они покинули номер и добрались до сарая, разместились под стеной на прежнем месте и стали наблюдать за шхуной, на которой царило весьма странное оживление.

Сначала они решили, что преступники готовятся отплывать, и занервничали, ведь тогда наблюдение за Янгером станет невозможным. Но спустя некоторое время стало ясно: шхуна остается у причала, зато спасательный вельбот, закрепленный между палубными надстройками, зачем-то спустили на воду и готовили к отходу в море.

«Энтерпрайз» – не очень крупный корабль, примерно сто пятьдесят футов в длину. Две мачты с косыми парусами, приземистый корпус и надстройки – красивый стремительный силуэт. С такой шхуной легко справлялись четверо матросов, к которым присоединились Янгер и Кокс. Правда, последний вдруг засобирался в город.

– О чем они говорят, понимаешь? – напряженным шепотом спросил Дели.

Слабый ветер с залива доносил в сторону сарая мужские голоса.

– Кокс собирается в лавку кузнеца, – перевела Ева. – Янгер приказывает поторопиться.

– А что они намерены делать с вельботом? Зачем спустили на воду?

– Не знаю. Плохо слышно, не могу понять.

– Надо подобраться поближе.

– Опасно.

– Все равно. Иначе не узнаем, что они задумали. – Дели достал револьвер и повернулся к Еве. – Вскоре они куда-то поплывут. Мы обязаны установить место. Вот-вот прибудет наш пароход, а с ним русский представитель, и будет правильно, если мы узнаем, куда направляется Янгер.

С рассуждениями Дели Ева была согласна, а вот затея подобраться ближе ей не нравилась. Но она не хотела выглядеть трусихой в глазах агента, которого относительно недавно сама обвиняла в трусости, и одновременно пыталась найти разумное решение проблемы. Подобраться ближе еще не значит добиться желаемого.

Тем временем германцы подняли на палубу и начали грузить в вельбот какие-то длинные предметы. Янгер, руководивший их действиями, зажег фонарь – в свете мелькнули знакомые пеналы, якобы для ружей, которые преступники прятали у себя в номере под кроватями.

– Смотри, пока они все заняты вельботом, – возбужденно зашептал Дели, – мы можем пробраться на шхуну.

Мысленно Ева поддержала его идею, но одно дело – забраться в пустой гостиничный номер, другое – на корабль, где находятся несколько готовых убить чужака мужчин. И как это Дели объяснить?

– А как же Кокс?

– Я все рассчитал. Ему до кузницы отсюда и обратно, даже если бегом, почти четверть часа. Пока проверит и заберет заказ, вернется, мы уже осмотрим шхуну и будем сидеть в сарае.

Она все-таки решила отговорить напарника, но тот вдруг сказал «пора» и устремился из укрытия наружу. Еве ничего не оставалось, как последовать за Дели.

До пирса они добрались легко. Выждали момент, когда вся команда шхуны соберется у левого борта, где был пришвартован вельбот, и подкрались к шхуне.

Теперь их можно было заметить только с берега. Ева прислушалась к голосам, звучавшим по другую сторону шхуны, и разобрала слова «взрывчатка» и «детонатор».

– Давай, – едва слышно прошептал Дели, – лезь в каюту. Посмотри, может, карту какую найдешь или любопытные документы.

Он помог ей взойти на сходни и сказал, что покараулит снаружи.

Вся сложность для Евы заключалась в том, чтобы не оступиться на покачивающейся палубе и не застучать случайно каблуками по деревянному настилу. Она потеряла драгоценные минуты, крадучись пробираясь в каюту, зато спустилась в темное нутро шхуны тише кошки.

А Дели оказался прав насчет карт и документов. В сообразительности и целеустремленности ему не откажешь – на столе в кают-компании было полно бумаг, на стене висела исчерченная линиями карта. Только все равно оставалось одно «но» – в темноте почти не разобрать надписей.

Ева склонилась над бумагами, затем взяла большой лист, поднесла к иллюминатору – это был чертеж. В шапке на немецком значилось: «Самодвижущаяся подводная торпеда». Торпеда!

Она положила лист обратно и взяла новый. На этот раз в документе говорилось о глубинах в районе аляскинского залива, где находился Джуно, и прилагалась схема устройства, совпадающего с описанными Дели кольцами-насадками для вентиляторов. Только предназначалось устройство для сохранения торпедой подвижного состояния на малой глубине.

Ева шагнула к карте, но никак не могла понять, каким образом смертоносный снаряд на чертеже связан с местом, куда они недавно прибыли. Она вновь посмотрела на карту, где помимо промеров глубин был проложен маршрут до Скагуэйя, а от него через перевалы тянулись линии до Уайтхорса и дальше в горы. Напротив возвышенностей стояли какие-то пометки, формулы и цифры. Похоже, кто-то производил расчеты прямо на карте.

И что все это значит? Для чего им нужна торпеда, если собираются в горы? Ева еще раз посмотрела на карту, стараясь запомнить маршрут в горы, и направилась обратно.

Когда она выглянула наружу, Дели по-прежнему находился возле сходней на причале. Ева уже хотела махнуть ему рукой, но за спиной у агента из темноты вдруг выросла знакомая массивная фигура Кокса. Одним движением тяжеловес перехватил у Дели револьвер, другим обнял шею, облепив мясистыми пальцами подбородок.

Раздался хруст…

Ева попятилась, не в силах вдохнуть. В горле сипел воздух, ноги подкашивались. Дели мертв! Его убил горилла Кокс, убил легко и без предупреждения.

Все случилось так быстро, что она не успела толком осознать непоправимое. В душе возникла какая-то глухая пустота наряду с обманчивым чувством, будто все происходит во сне.

Снаружи донесся шорох – тело Дели волочили по сходням на шхуну. Спустя пару мгновений раздались голоса. Кокс объяснял ситуацию Янгеру.

Ева чуть ли не бегом направилась через кают-компанию в узкий коридор, где были три двери. Толкнула одну – оказалось, уборная. Другую – похоже на кухню или, как это называется на морском сленге, камбуз. Когда она открыла третью дверь, в кают-компании за спиной прозвучали торопливые шаги. Не теряя больше времени, Ева нырнула в полутьму, ища, где спрятаться.

Как ей показалось, она забралась в небольшой трюм на носу шхуны. Над головой виднелся широкий люк с иллюминатором, под скошенными вовнутрь стенками трюма были уложены различные вещи. Скатки одеял, брезентовые мешки, ящики с каким-то инструментом, ящики с консервами… Ева схватила одеяло, протиснулась между ящиками и накрылась с головой.

Весьма кстати. В трюм кто-то проник вслед за ней. Донеслось громкое сипение, возня. Наконец, незнакомец нашел среди вещей что искал и убрался прочь. Ева выждала немного и выглянула.

Снаружи раздавались слабые голоса. Она распрямилась, осторожно приподняла люк над головой и осмотрелась.

Германцы-наемники убирали сходни. Двое ставили паруса. Голос Янгера слышался по левому борту, значит, он в вельботе. И Кокс, похоже, с ним.

Прошло не больше минуты, и причал остался за кормой – с журчанием рассекая воду форштевнем, шхуна плавно устремилась навстречу островам в заливе. Захлопали на ветру паруса, и Ева поняла, что обратного пути у нее уже нет. Дели мертв, помощи ждать неоткуда.

Она осторожно опустила крышку люка над головой – пока команда и Янгер с Коксом заняты маневрированием, можно что-то предпринять.

Но что?! Оружия у нее нет… Хотя почему это нет? Оружие можно поискать, пока все заняты делом. Ева приоткрыла дверь и тихо прошмыгнула в коридор. Оказавшись в кают-компании, быстро осмотрелась. Под лавками по бокам обнаружились потайные ящики, но в них лежали веревки, рыболовные снасти, какие-то инструменты и запчасти для навигационных приборов, но оружия не нашлось.

Тогда она направилась дальше в каюты на корме. Тут пришлось действовать уже как можно тише. Наверху переговаривались матросы. Один стоял очень близко, прямо над головой за штурвалом, деревянные тяги которого тянулись под потолком и поскрипывали при поворотах. Ева заглянула под матрасы на койках, в ящики, в шкафы и наконец была вознаграждена. В одном среди одежды висел патронташ с кобурой, откуда торчала пистолетная рукоять.

Она вынула оружие – им оказался тяжелый серебристый револьвер с длинным стволом, покрытым узорами. Ева проверила барабан – все шесть камор были заряжены. И сразу ощутила уверенность. Теперь преступникам ее так просто не убить. И у нее преимущество перед ними – внезапность.

В душе возникло навязчивое желание прикончить Кокса. Отомстить за Дели немедленно. Но Ева одернула себя. Не время. На палубе четверо. Еще двое в вельботе у борта. Зарядов хватит на всех, но она плохо знает шхуну, не сможет так ловко перемещаться среди надстроек, мачт и тросов-растяжек. Надо выждать удобный момент, понять, что задумали преступники, и только тогда действовать.

Снаружи донесся глубокий и низкий гудок. Ева вновь пробралась в кают-компанию и приникла к боковому иллюминатору.

В слабом свете луны вдалеке виднелся остров. Поверхность залива волновалась на ветру. Ева напряженно всматривалась в темноту, пытаясь определить, где они находятся… Гудок прозвучал вновь. На фоне чернеющего лесом острова мигнули ходовые огни и донесся шум парохода, приближавшегося к Джуно.

В следующий момент шхуна замедлила ход и взяла курс параллельно берегу. «Нет сигнала», – громко констатировал Янгер. «Нет», – подтвердил Кокс, и вельбот отчалил в сторону парохода и начал удаляться в темноту.

Что они делают? О каком сигнале говорили? Ева уже не видела Янгера с Коксом, зато все отчетливей становился пароход, на палубе которого стали зажигаться новые огни. Даже фигурки матросов удалось рассмотреть.

Неожиданно темноту залива прорезал и заплясал на волнах узкий луч прожектора, направленный на пароход с вельбота. Янгер с Коксом суетились на носу возле горизонтально закрепленной трубы. Труба отблескивала стальным боком в свете луны…

Не может быть! Она наконец признала в трубе смертельно опасный снаряд, который видела на чертежах. Одновременно ей удалось прочесть название парохода на кожухе гребных колес, где крупными буквами полукругом было выведено «ЛИНКОЛЬН». Пароход следовал по косой прямой относительно вельбота, и луч прожектора неустанно полз за ним. Но вдруг сместился немного вперед…

На конце блестевшей сталью торпеды вспыхнула искра. Мужчины в вельботе одновременно отступили к противоположному борту, и торпеда с громким шипением сорвалась с салазок, устремившись в темноту.

Все. Ева машинально прикрыла глаза, услышала, как громко бьется сердце, отсчитывая удары перед взрывом, который не заставил ждать. Сначала в отдалении тихо бухнуло. Затем в луче прожектора в воздух взметнулся огромный куст воды. Мелькнули языки огня, и по ушам резанула вырвавшаяся на поверхность ударная волна.

Пароход словно на подводную скалу напоролся. Его нос самым натуральным образом подбросило, но спустя миг «Линкольн» клюнул обратно и начал быстро тонуть, пожираемый темными водами залива.

Вот скрылись надстройки капитанской рубки, труба, гребные колеса. Корма стремительно задралась вверх, замерла почти вертикально. Ева очень надеялась, что там кто-нибудь успел укрыться, воздушная пробка в корпусе не даст людям захлебнуться, и помощь из Джуно подоспеет вовремя.

Но ее ожидания не оправдались, из щелей на корме с шипением вырвался воздух, и пароход исчез под водой. Янгер погасил на носу вельбота прожектор.

Из темноты пришла косая волна, качнула шхуну. Теперь точно все. Некого больше спасать.

 

Глава 11

Диверсия

Юнга притащил с собой уникальный с точки зрения механики фонарь. Сначала Аскольд принял фонарь за какое-то боевое устройство, за оружие. А почему, собственно, нет? Макалистер ученый-изобретатель, работает в разных областях науки. Чего стоит его технически совершенный дирижабль! А перфектум, которым он повредил себе руку, – при умелом подходе это вещество можно использовать в различных типах оружия. Снарядить, например, мину или пулю. Над подобными вещами сейчас наверняка трудятся в «Конторе высокоточных механизмов», местоположение которой русская разведка так и не установила… Или вот загадочный мимикрин в шприцах. О действии препарата нет сведений. Зачем умерший «близнец» вводил его в кровь?

В общем, гадать над тайнами Механика можно много и долго, но Аскольд был не из тех людей, привык доверять фактам. А из фактов у него сейчас был найденный юнгой фонарь, пусть немного необычный, но все-таки фонарь. И желание понять, каким образом этот фонарь хотел использовать покойный «близнец». Ведь зачем-то Макалистер им снабдил своего человека…

Фонарь представлял собою почти квадратную коробку, изготовленную из твердого, напоминавшего эбонит материала. Внутри коробки при вскрытии обнаружились две гальванические батареи, спаянные проводами с конденсаторами, механическим реле и необычайно маленькими, почти плоскими катушками индуктивности, если Аскольд верно определил назначение деталей. В схеме присутствовало и несколько неизвестных ему элементов, прозрачные гильзы с серебристыми стержнями внутри, о назначении которых догадаться было сложно. Но раз их спаяли в единый блок, значит, так нужно. Лампа накаливания – надо отметить, тоже весьма необычная, будто внутрь стеклянной вытянутой колбы поместили еще одну, только меньших размеров, – закреплена четко в середине блока напротив круглого отверстия в коробке. Само же отверстие было закрыто фасетчатым стеклом, переливавшимся цветами радуги, если смотреть под разными углами.

Но и это еще не все. Аскольд обнаружил на боковине коробки несколько кнопок и прорезь с подвижным шпеньком. С назначением шпенька он разобрался сразу. Если выставлять его в различных положениях, то фасеточное стекло закрывает диафрагма.

Вообще он даже начал думать, что фонарь – и не фонарь вовсе, а какой-то сложный фотоаппарат. Ведь использовал Гильермо Бланко что-то подобное, делая снимки через искусственный глаз, вмонтированный ему в череп. Но в итоге отмел эту версию – кассеты с пленкой внутри нет, значит, не на что проецировать изображение.

Вспомнив о Бланко и добытой фотопленке, снимок с которой лежал в непромокаемом кармане портмоне, Аскольд оставил рассуждения на тему опытов с людьми и сложными устройствами. Он силился понять, может ли данный фонарь быть дополнением к мимикрину в шприцах «близнеца» или это отдельный агрегат, предназначенный для других целей.

Он зажигал его, светил на стену, включал мигающий сигнальный режим. Экспериментировал с диафрагмой, слушая, как щелкает при этом реле. И в результате пришел к выводу, что фонарь – устройство, возможно работающее в связке с другим, таким же механическим, но вот понять сам принцип работы без другого устройства невозможно.

Повертев напоследок в руках увесистый корпус, он уставился на резьбовое отверстие в нижней части. Подумал и решил, что резьба тут не случайно. Например, можно установить фонарь на штатив и подавать сигналы. Или навести его на предмет и указать тем самым цель артиллеристам. А что, вон как ярко светит, плотный туман легко пробьет…

Закончив возиться с фонарем, Аскольд разбудил юнгу, мирно спящего на капитанской кровати. За окном давно рассвело, время близилось к обеду и надо было отправлять пацана подальше из каюты, а то не ровен час заявится капитан или кто-нибудь из команды, и тогда придется объясняться насчет воскресшего Чарли. А лишние вопросы Аскольду ни к чему.

– Ты есть хочешь? – поинтересовался он у юнги, протиравшего глаза.

– У меня всегда есть еда, – пробормотал тот и потянулся.

– Запасливый, молодец. Тогда наверх – марш. И не высовываться до вечера.

– Вот так всегда. Как стал не нужен, сразу гонят.

– Поговори мне еще. – Аскольд все-таки не смог сдержать улыбку, глядя на растрепанного и все еще не способного нормально разлепить глаза Чарли. – Нам до Джуно несколько часов хода. Как стемнеет, выйду на палубу, обсудим твое будущее. Договорились?

– Угу.

Забавный все-таки мальчуган. Все еще ребенок. Жесткие, неровно остриженные волосы на голове юнги топорщились в разные стороны, он встал под воздуховодом и никак не мог нахлобучить картуз, тот постоянно спадал.

– Да сунь ты его за пазуху, – не выдержал Аскольд, спрятал картуз юнге в карман, подсадил в отверстие и добавил напоследок: – Как стемнеет, встречаемся на юте.

– Да, – долетело из отверстия над головой.

Ну вот и все. Аскольд накинул пальто, надел шляпу. Нужно выйти, продышаться, поговорить с капитаном и чего-нибудь съесть – громко урчавший желудок давно взывал к хозяину, требуя забыть о долге и вспомнить о теле.

Ребра слегка саднили, но чувствовал Аскольд себя намного лучше. Все-таки обошлось без переломов, и то хорошо.

Следующие часы он провел, бесцельно слоняясь по кораблю, если не считать времени, потраченного на обед в обществе капитана. За столом Эддингтон заметно нервничал, видимо, ждал разговоров о контрабанде. И Аскольд в очередной раз заверил его, что на золото ему плевать. Главное, прибыть в Джуно, а оттуда – в Скагуэй с отрядом агентов Бюро расследований, а потом капитан может отправляться куда угодно, хоть в Австралию, лишь бы его не видеть и не слышать более.

Странно все-таки устроена человеческая натура. Сколько раз Аскольд ловил себя на мысли, что первое впечатление о людях почти всегда обманчиво, зарекался доверять глазам души своей и верить только фактам. Но все равно натыкался вот на таких, как Эддингтон, на двуличных особей, иначе и не назовешь. А каким деловым и серьезным человеком показался при первой встрече капитан: подкупали его участие и помощь в поисках сообщников лжеагента Кингзмана среди экипажа, его подход и хватка. И каким он стал потом…

М-да, наверное, сколько ни служи, а к подобному привыкнуть невозможно. Так, может, прав покойный лжеагент, говоривший о выборе профессии? Хоть и сетовал он тогда на финансирование, но в словах звучал совсем иной подтекст.

Аскольд взглянул на редкие облака на фоне темнеющего неба, где начали появляться звезды. Нет, профессию он менять не станет. Это был осознанный выбор, не затем шел в разведку. Конечно, невозможно сделать мир чище, не испачкавшись в дерьме. Зато его всегда можно смыть, правда, запах вряд ли забудешь…

Он прошел на корму, покрутил головой – вдруг кто наблюдает со стороны? – и сдвинул засов на двери, ведущей через полуют в трюм. Юнга не дурак, догадается, что для него открыли проход, если прячется где-то поблизости и не прозевал момент появления Аскольда на палубе.

Быстро темнело. Океан давно сменили тихие воды залива. Там и тут черными пятнами проплывали острова. Пароход-корвет полным ходом приближался к Джуно, иногда оглашая окрестности протяжными гудками.

Скрипнула дверь надстройки – в щель вылезла взлохмаченная голова юнги. Аскольд слегка заволновался, как бы картуз где-нибудь опять не посеял, объясняйся потом, если вдруг найдут. Но Чарли выбрался на палубу, опустился рядом на приступок и достал из-за пазухи картуз.

– Мне лучше тут долго не маячить, – проворчал юнга. – Швартовка уже скоро. Сейчас сюда авральная команда нагрянет…

Аскольд кивнул и спросил:

– А может, тебе в Джуно сойти? Там и золото проще пристроить. Опасно, но все-таки проще.

Он похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли футляр с мимикрином, и достал портмоне.

– Я уже думал над этим, – деловито заявил Чарли, и Аскольд снова кивнул. – Не знаю, не решил пока. С вами хотел посоветоваться, сэр.

– Ну, я бы помог сдать металл, только времени у меня, к сожалению, не будет. Мы примем отряд агентов на борт и сразу отчалим. Ты же знаешь.

– Угу.

– А любая задержка вызовет подозрения. Оно тебе и мне надо?

– Угу.

– С другой стороны, прятаться на корабле еще пару недель… – Он повернулся к юнге, и тот поморщился. – Ну вот и ты согласен. Рискованно, трудно, неприятно, в общем, брат, сходи-ка ты на берег в Джуно. Вот, держи… – Аскольд протянул ему пару банкнот. – Бери-бери, на первое время хватит. Как окажешься в городе, сними жилье. Утром ступай в офис банка, узнай, какие бумаги нужны для сдачи золота, по какому курсу принимают добычу… Читать-то умеешь?

Юнга бросил на него столь красноречивый взгляд, что Аскольд невольно смутился – явно не то спросил.

– Чем еще могу помочь? – поинтересовался он.

– Когда швартоваться будем, встанем правым бортом к причалу. Как авральная команда закончит, откройте трюмную дверь на носу, и все. Дальше я сам разберусь, сэр.

– По канатам переползешь?

– По ним.

– Ну ладно. – Аскольд поднялся с приступка. – Давай прощаться, что ли, друг Чарли. Спасибо тебе за все. Выручил…

Он протянул ему руку, когда из темноты вдоль левого борта вдруг выстрелил узкий луч прожектора. Аскольд обернулся, юнга спрятался за ним, но голову все-таки высунул, из любопытства наблюдая за странным лучом.

А было в нем странное – уж больно свет оттенком походил на тот, что наблюдал Аскольд при включении найденного юнгой фонаря. Уж не сигнал ли это, который подают сообщники внезапно умершему преступнику?

Они с юнгой напряженно следили за лучом. Похоже, пацан догадывался, что взволновало Аскольда, ведь он видел работу фонаря в каюте, вполне способен смекнуть.

– Не нравится мне это, сэр, – сказал Чарли за спиной.

– Ну-ка, давай в трюм, – велел Аскольд.

А сам шагнул к фальшборту. Рука потянулась за «парабеллумом», но он вспомнил, что оружие осталось у капитана, поэтому лишь оперся на поручни, наблюдая за вёсельной шлюпкой, на носу которой горел необычный фонарь и суетились фигуры людей.

Что они делают? Луч был очень ярок, а света с берега, где виднелись огни пристани и портовых построек, не хватало, чтобы разглядеть происходящее в шлюпке.

На фоне берега возник еще один силуэт – немного в стороне медленно шла двухмачтовая шхуна под парусами. Аскольд впился в нее взглядом, ощутив, как люди на шхуне наблюдают за их кораблем, и сообразил: шлюпку спустили именно оттуда. С какой целью? Подобрать сообщника?..

Яркий луч вдруг скакнул в сторону, пересек темноту, будто шлагбаум, собиравшийся преградить путь корвету.

Что же они делают? На носу шлюпки стала заметна любопытная конструкция – верстак на скрещенных рейках, на котором покоилось длинное сигарообразное тело. Фигуры людей склонились над ним, словно хирурги над операционным столом.

Странный верстак-постамент, «сигара», луч, бегущий впереди корабля с упреждением. Аскольд вспомнил, как рассуждал о маркере цели. А что, если двое в шлюпке только что навели на корабль…

Он подумал о конструкции в шлюпке как о пушке, но немного ошибся. Задняя часть сигарообразного предмета вдруг вспыхнула и заискрила огненным фонтаном. Словно спущенный с цепи сторожевой пес, вытянутое тело с шипением и плеском вонзилось в воду…

– Быстро наружу, юнга! – прокричал Аскольд, наконец сообразивший, что сейчас произойдет.

Чарли высунулся из надстройки – белым пятном на нем выделялся накинутый весьма кстати спасжилет. Аскольд схватил мальчугана за руку, когда пароход вздрогнул. Где-то под водой громыхнуло. Ноги подкосились. Оба кубарем покатились по палубе…

Вслед за взрывом торпеды раздались звон и скрежет лопающихся шпангоутов. Аскольд ухватился за кнехт, по-прежнему сжимая другой рукой плечо юнги.

– Ползем к корме! – крикнул он, чувствуя, как кренится палуба.

Но встать на четвереньки не позволил злополучный крен. Казалось, что пароход не тонет – его пожирает потревоженный в глубинах Кракен, решивший заглотить корабль целиком.

Миг, и под воду ушли капитанский мостик, гребные колеса и труба. Еще миг, и вода забурлила вокруг Аскольда и Чарли.

– Держись, парень! – успел крикнуть Аскольд и ощутил, как тело пронзили сотни, а то и тысячи холодных игл.

Дыхание перехватило, мышцы свело судорогой. Он выпустил руку Чарли, пытаясь избавиться от верхней одежды, барахтаясь среди бурлящих вод залива. Но не рассчитал силы – от боли и холода потемнело в глазах. Жадный вдох не принес ничего, кроме глотка соленой пены.

Как глупо, мелькнула в голове простая и очевидная мысль. И сознание ухнуло в пустоту…

 

Глава 12

Прятки в трех углах

Всю ночь шхуна куда-то плыла без остановок. Ева забралась в носовой трюм, накрылась одеялом с головой и не сомкнула глаз, пока не рассвело. Изредка с палубы доносились разговоры на немецком – глубокой ночью наемники избавились от тела агента Дели. Долго перед тем спорили, стоит ли завернуть в брезент и подвесить груз или сбросить без одежды, будто манекен. В итоге скинули, как ненужную вещь, словно не человек это был вовсе, а старый мусор. Кокс еще злился, громко вспоминая гостиницу и смазливую спутницу агента, то есть Еву, которую он был бы не прочь…

Она аж задохнулась в тот момент, когда услышала в подробностях, что хотело с ней сделать это животное. Но у нее хватило ума не подниматься на палубу, хотя желание разрядить револьвер в поросячью рожу тяжеловеса удалось побороть с трудом. Ничего, придет час, и она поквитается с ним за Джона Дели. Главное, выяснить, куда направляется Янгер, и улучить момент для побега.

С рассветом Ева начала клевать носом, всякий раз скидывая с себя одеяло. Все-таки напряжение и усталость брали свое. А еще она сильно замерзла. Из приоткрытого над головой люка сквозил холодный воздух…

Борясь с подкатывавшей дремой, она щипала себя, кривлялась и как могла двигалась. Правда, делать все приходилось осторожно, чтобы не потревожить ящики и корабельную утварь, между которыми разместилась.

Сон бы все-таки сморил ее, не начнись между двумя наемниками ссора. Один обвинял другого в том, что у него украли дорогой револьвер. Из возмущенных возгласов на палубе она поняла: потерпевшего звали Ганс, обвиняемого – Ульрих. Ганс клял Ульриха на чем свет стоит, склоняя на все лады, и требовал вернуть револьвер, купленный у офицера канадской конной полиции за пятьдесят пять долларов.

Ух ты! Ева повертела в руках оружие, рассматривая его в полутьме под одеялом. Какая дорогая вещь! Она и не знала, что современные револьверы могут стоить так дорого. На вид вроде бы сталь, ну, узоры на стволе, а вот нате… Из такого и стрелять-то жалко.

В ней невольно заговорило ее прошлое – предприимчивая авантюристка, желающая знать, насколько ценная вещь оказалась у нее в руках и в чем заключается эта самая ценность. На костяной щечке пистолетной рукояти с трудом удалось прочесть гравировку – «Сидящий Бык». Кажется, она уже слышала это прозвище. Вот только где?

Тем временем ссора между наемниками разгоралась. Ганс спустился в каюту и рылся в вещах, понося Ульриха. «Я найду, куда ты спрятал револьвер, рыжий ублюдок!» – кричал он, гремя и хлопая дверцами шкафчиков и полок над лавками. В перерывах между возгласами кто-то из наемников пытался вразумить Ганса, но тот распалился еще больше, обвинив остальных в причастности к краже.

Шум постепенно смещался от кормы к носу шхуны. Вот раздались шаги в кают-компании. Скрипнули поочередно двери в уборную и камбуз. Окоченевшими пальцами Ева с трудом взвела курок, выставив перед собой ствол… Ганс заглянул в трюм.

Сквозь одеяло не было видно, что творится в проеме на входе, но Ева точно знала: она не промахнется. Наемник тяжело дышал, видимо, раздумывая, с какого из ящиков начать. Он уже подался вперед, задев ногой барахло слева от Евы, когда из кают-компании раздался жесткий и требовательный окрик Янгера.

На миг в трюме воцарилась тишина. Слышно было лишь сопение застывшего Ганса.

Янгер вновь подал голос – требовал подняться наверх. Ганс зло сплюнул и, видимо, в сердцах взмахнул рукой, задев край одеяла, которое тут же слетело на пол, открыв взгляду Евы трюм.

Она чуть не надавила на спусковой крючок, когда увидела спину наемника. Тот, не обернувшись, шагнул в коридор и хлопнул дверью.

Уф… Дрожащей рукой Ева вытерла пот с лица и быстро накинула на себя одеяло. Еще немного и…

Думать о том, что могло произойти, ей не хотелось. На палубе вновь прозвучал голос Янгера. Он сделал внушение всем, и ему не посмели перечить. Ганс примирился с Ульрихом, конечно, больше для вида. Из прошлой жизни, общаясь с жуликами и ворами, Ева хорошо усвоила: если кто из подобных людей затаил обиду, значит, будет ждать момент, чтобы рассчитаться сполна. А обиженных сейчас было двое, несправедливо обиженных. Но это их проблема. Пусть хоть все другу друга перестреляют, зато мир станет чуточку чище.

Услышав, что шхуна почти прибыла в пункт назначения, она выглянула из-под одеяла… Наемники были где-то на корме и, похоже, спускаться вниз не собирались. Ева осторожно приподняла крышку люка над головой и кинула быстрый взгляд по сторонам.

Везде туман. Как покрывало над водой, но впереди просвет, и на самом его краю виднеется берег с причалом и… Еве показалось, она заметила постройки, но сверху донеслись шаги. Кто-то направлялся, топая по палубе, к носу шхуны. Пришлось опустить крышку, а вот одеялом накрыться она не успела – в иллюминаторе мелькнула тень, над люком склонилась фигура в плаще. Ева спиной толкнула дверь и оказалась в коридоре.

Сердце стукнуло в груди и замерло. Перед глазами застыла картина: наемник, присевший возле люка, собирается поднять крышку. Заметил ее или нет?

Ева пятилась на негнущихся ногах по коридору. Шаг, еще шаг. Спереди донесся шум откинутой крышки, сквозь щель в приоткрытую дверь заметно потянуло холодом. Потом раздался стук – похоже, наемник спрыгнул в трюм. За спиной отчетливо зазвучали шаги – другой наемник спускался по трапу в кают-компанию.

Ева заметалась в коридоре, не зная, что делать.

– Ганс, – позвал спускавшийся в кают-компанию Кокс. – Босс велел захватить еще и барометр!

– Я слышал! – откликнулся Ганс из носового трюма и добавил тише: – Без тебя знаю, свинья.

– Что ты там вякнул? – Кокс ускорил шаги, затопав по ступенькам быстрее.

И Ева нырнула в уборную, быстро заперев дверь на шпингалет. Хлипкая преграда для крепкого мужчины, но хоть что-то.

Кокс прошел по коридору в трюм и негромко выругался, когда не обнаружил там поспешившего убраться через люк Ганса.

– Трус! – долетело из трюма. – Только попадись мне один.

Некоторое время Кокс тяжело дышал в коридоре, затем вернулся в кают-компанию и принялся возиться, собирая какие-то вещи и при этом бормоча неразборчиво себе под нос.

– Ну скоро ты там? – позвал с палубы Янгер. – Кокс, неси скорей пеналы, мы уже подплываем! Или хочешь, чтобы у шерифа Скагуэйя к нам возникли вопросы?

Ева отпрянула от двери. Ну конечно, постройки на берегу – это Скагуэй! Городок на пути к перевалу, обозначенный на карте в кают-компании, через который можно пройти в земли Юкона, где, по данным русской разведки, прячется Макалистер.

– Уже иду! – отозвался Кокс. И проворчал: – Только отолью на дорожку…

Что? Отольет! Ева отомкнула предательски громко щелкнувший шпингалет и стремительно переместилась на камбуз. Дверь за собой она прикрыть не успела, лишь втиснулась в нишу за шкафом возле проема и замерла не дыша, глядя на до блеска надраенный чайник, оставленный на примусе напротив входа.

Громила все-таки услышал или почувствовал неладное. Он не таясь, но явно осторожно прошел в коридор, скрипнув досками пола. Ева отчетливо слышала, как Кокс сопит, поворачиваясь на месте. Вот сопение переместилось ближе к двери в трюм, затем вернулось обратно и стало громче.

Она прижала руку с револьвером к груди, направив ствол в сторону проема, когда мясистые пальцы тяжеловеса легли на край шкафа. На боку чайника замерло сплюснутое кривое отражение Кокса с разведенными руками: одна упиралась в дверной косяк, другая лежала на стенке шкафа.

Здоровяк смачно втянул носом воздух – точь-в-точь как было позапрошлой ночью в гостинице, когда он учуял духи Евы у себя в номере. Постоял немного в раздумье и решительно прошел в уборную.

Когда на двери за ним щелкнул шпингалет, Ева на цыпочках выбралась из укрытия; услышав журчание и вздох облегчения в уборной, на миг остановилась в коридоре. Ее так и подмывало всадить пулю через тонкую створку в спину убийце Дели. Но тогда все пойдет прахом.

Подавив желание прикончить Кокса, она прокралась в трюм и спряталась под одеялом между ящиками с консервами.

Тем временем на палубе захлопали спускаемые паруса. Янгер вновь поторопил напарника, который, закончив в уборной, прошел на камбуз и громко забулькал там, приложившись к чайнику. Ева невольно качнула головой – останься она на прежнем месте, Коксу точно не жить, но и ей потом пришлось бы трудно, и неизвестно, сумела бы выбраться на палубу или умерла бы в одной из кают.

Судя по звукам снаружи, шхуна подходила к причалу. Вот правый борт стукнулся и заскреб по деревянному краю, на палубе хаотично затопали, швартуясь и одновременно убирая оставшиеся паруса. Наконец шхуна замерла, слабо покачиваясь возле пристани, и сверху донесся голос Янгера, велевшего Гансу остаться на корабле, а остальным следовать на станцию.

Станция, удивилась Ева. Что за станция? Откуда здесь… Она мучительно пыталась вспомнить все, что видела на карте в кают-компании, все стрелочки и линии, названия городков и придорожных стоянок, но так и не смогла восстановить в памяти информацию о какой-либо станции. Паровые дилижансы здесь точно не в ходу, да тут нормальных дорог нет, только тропы. Местные и старатели в основном используют собак в упряжках и велосипеды…

Услышав, как наемники покинули шхуну, Ева выждала немного и выбралась из-под одеяла. В коридоре за дверью было тихо. Снаружи доносились лишь плеск воды и постукивание борта о причал. А где же тогда Ганс, которого оставили следить за шхуной? Может, на палубе или остался на причале?

Ева открыла дверь в коридор и нос к носу столкнулась с наемником, по всей видимости, решившим наведаться в трюм и продолжить поиски утраченного револьвера. Гадать, каким образом он так тихо спустился по трапу, не было времени. Ганс лишь разинул рот, глядя на Еву; на животе у него висела пухлая кожаная сумка. Он подался навстречу, вскидывая руки, чтобы схватить незваную гостью за плечи, Ева сделал шаг вперед. С силой уперла ствол в сумку и спустила курок.

Пуля, хоть и ударила сразу в сумку и легко прошила ее, заставив вздрогнуть Ганса, все-таки создала приличную звуковую волну. Не такую громкую, как при обычном выстреле, но чувствительную, учитывая то, что выстрел произошел в замкнутом пространстве.

Наемник как стоял с протянутыми к женщине руками, так и повалился навзничь в проходе. Ева перешагнула через мертвеца, удивленные глаза которого уставились в потолок, быстро прошла в кают-компанию и взглянула в иллюминатор.

Компания наемников, возглавляемая Янгером, стояла уже на берегу. Все смотрели в сторону шхуны.

Плохо дело, все-таки услышали выстрел. Наемники люди опытные, слух у них на такое заточен. Янгер кивнул рыжему, должно быть, Ульриху, чтобы вернулся на шхуну и проверил, все ли в порядке, а сам махнул остальным и зашагал по улице вдоль берега.

Ева отпрянула назад в коридор, сунула револьвер за пояс и ухватила мертвеца за руки…

Ну и тяжесть! Она с трудом затащила убитого в уборную и прикрыла дверь, но так, чтобы из коридора была видна нога мертвеца, будто бы усевшегося на стульчак. Сама прошла на камбуз, открыла шкаф: ножи, вилки, ложки, тарелки и кастрюльки… Все такое компактное, как примус и чайник на подставке. Взгляд остановился на небольшой чугунной сковородке. Вот это в самый раз. Она взяла сковородку и отступила в нишу, наблюдая через отражение в чайнике за коридором.

Ульрих не заставил себя долго ждать. Похоже, он даже рад был вернуться, ведь появился шанс пообщаться с Гансом с глазу на глаз и вновь поднять вопрос о лживых обвинениях в краже револьвера.

Когда наемник спустился вниз и заметил торчавшую из уборной ногу Ганса, то спешить не стал. Осторожно подкрался к двери, встав спиной к выходу с камбуза. За что и поплатился. Ева вышагнула из ниши и врезала сковородкой наемнику по затылку.

Еще одно тело, но на этот раз без сознания, повалилось ей под ноги. В принципе, вернувшиеся наемники решат, что Ганс с Ульрихом опять повздорили и в итоге один прикончил другого. Но хуже будет, если Янгер отправит на шхуну кого-нибудь еще выяснить, почему так долго не возвращается Ульрих.

Ева вновь прошла в кают-компанию и посмотрела в иллюминатор. Компании Янгера на берегу уже не было. Видимо, не стали дожидаться Ульриха. Тем хуже для них и лучше для нее.

Не теряя времени, она поднялась на палубу, перебралась на причал и спохватилась – револьвер по-прежнему торчал за поясом, а в таком виде попадаться на глаза посторонним, пусть и в далекой северной глуши, даме, тем более баронессе, ну совсем не комильфо.

Она оставила револьвер за поясом, но спрятала рукоять под край жакета, сдвинув ствол ближе к бедру, и поежилась от ветра. Куртка сейчас точно не помешает, а еще лучше – индейская парка, на худой конец и плащ сойдет, только из одежды наемников брать ничего нельзя. Время дорого, и вдруг признают свою вещь издалека, поэтому лучше перестраховаться.

Застучав каблуками по деревянному настилу, Ева поспешила на берег и вскоре заметила впереди далеко ушедших наемников. Они свернули за угол дома, поэтому пришлось ускорить шаг.

Ева почти бежала, понимая, что привлекает к себе внимание своим видом, – редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, невольно оборачивались на дамочку в модном легком городском платье, надетом явно не по сезону. Городок был небольшой, многие друг друга знали, а паромов с партией старателей из Джуно у причала явно не намечалось, поэтому Ева стремилась как можно быстрее убраться с набережной, установить место, то есть станцию, куда направились Янгер и наемники, и немного передохнуть, а заодно разжиться деньгами и приодеться, как подобает местной жительнице.

Приблизившись к дому на углу улицы, она осторожно выглянула и услышала гудок паровоза. Одновременно с этим вдалеке над покатой крышей приземистого вокзального домика в небо ударила струя плотного белого пара, и Ева наконец сообразила, о какой станции шла речь.

Она завертела головой – денег на билет у нее нет, но вряд ли поезд отходит сию минуту. Надо спросить у кого-нибудь, когда отправляется состав и куда.

– Вы кого-то потеряли, леди? – услышала она низкий женский голос за спиной и обернулась. На крыльце магазинчика, расположенного на углу улицы, стояла худощавая дама в простой линялой кофте и длинной однотонной юбке, подвернутой немногим ниже колен. Волосы на голове собраны в пучок, в руках ведро и тряпка.

Ну и вид, Ева чуть не фыркнула. Как так можно, она же не в парижском кабаре, где танцуют канкан и сверкают фильдеперсовыми ножками. Она все-таки на улице, зачем так высоко задирать юбку на радость мужчинам?

Женщина вопросительно кивнула, и Ева ответила:

– Нет. Все в порядке. То есть… да, мне нужна помощь.

Явно не поняв ее, женщина вскинула брови, отчего высокий лоб покрылся морщинами.

– Вы знаете, кто хозяин этого магазина? – не дала ей опомниться Ева и указала на вывеску над крыльцом, где яркой краской было выведено «ALASKA CLOTHING CO». Объявление ниже гласило, что в магазине можно купить одежду и обувь для мужчин по низким ценам.

– Мой муж Кен. А что?

– У меня есть деловое предложение к вашему мужу. Но для начала скажите, куда и когда отходит поезд.

– Э… – Женщина еще больше растерялась.

– Поезд, там, на станции. Ту-ту. – Ева подергала за импровизированный сигнальный трос машиниста и взмахнула рукой. – Чух-чух. Там, на станции, стоит паровоз. Куда он едет?

– А, так это, – лицо женщины ожило, – прямиком до Уайтхорса.

– А в котором часу отъезжает?

– Через полчаса, леди.

– Благодарю. Где ваш муж? – И Ева прошла в магазин. – Кен, вы здесь? К вам покупательница…

Из-за прилавка поднялся такой же худощавый, как его жена, мужчина.

– У меня к вам деловое предложение. – Ева извлекла из-под жакета револьвер, и женщина, зашедшая следом, ахнула в дверях.

А мужчина слегка втянул голову в плечи. Его руки скользнули под прилавок, где явно хранился «винчестер»…

– О, нет-нет, это не то, что вы подумали. – Ева положила револьвер перед хозяином магазина и улыбнулась: – Возьмите и взгляните. Советую сразу обратить внимание на автограф на рукояти. – Она обернулась к женщине: – Собственноручно подписывал Сидящий Бык.

При упоминании Быка на лице хозяина магазина проявилось искреннее любопытство. Ева так и не вспомнила, кем был этот Сидящий Бык, ее куда больше интересовало, сколько денег она сможет выручить за револьвер.

– Похоже на правду, – нахмурился Кен. – А откуда у вас этот револьвер?

– Выиграла в карты, – не моргнув глазом соврала Ева.

– Вы? В карты, леди? – Кен недобро усмехнулся.

– Хотите сыграть? – холодным тоном предложила Ева.

И это подействовало. Хозяин магазина уточнил, сколько она хочет за ценную игрушку, и, услышав сумму, скривился.

– Послушайте, леди, – начал он. – Я знаю бывшего хозяина револьвера лично. Сержант Морин показывал мне его и рассказывал, как получил автограф выдающегося индейского вождя племен хункпапа. Дело в том, что сержант давно служит в канадской конной полиции и сейчас находится в Уайтхорсе. Правда, возможности подтвердить или опровергнуть информацию, на законных ли основаниях у вас оружие, у меня нет. Поэтому, дабы не усложнять ситуацию, даю двадцать баксов, и точка.

– Сорок, – повторила Ева.

– Двадцать пять.

– Сорок. – Она знала, что нельзя переигрывать, но денег в такой глуши мало не бывает.

– Тридцать.

Ева потянулась к револьверу, но хозяин магазина накрыл его рукой и произнес:

– Даю тридцать семь долларов и пятьдесят центов!

– Кен! – воскликнула женщина. – Это все, что у нас есть!

– Согласна. – Ева повертела головой, разглядывая развешанную на стенах для продажи одежду. – И вон ту мальчиковую светлую парку… – Она склонилась над прилавком, где лежали обрезки шкур, варежки и перчатки. – И в придачу к парке эти рукавички.

Ее пальчик уперся в выбранную пару.

– Тридцать семь долларов и пятьдесят центов, леди, – повторил мужчина. – А вот за вещи придется заплатить как положено. Иначе сделке не бывать.

– Ну ладно, – не стала ломаться Ева.

Получив причитавшуюся ей сумму за вычетом покупки, она облачилась в парку, натянула рукавички и ощутила себя на седьмом небе. Ну как же тепло! Распрощавшись, вышла на улицу и направилась к станции, где по дороге заглянула в продуктовый магазин и прикупила походную сумку для продуктов, немного орехов и… леденцы.

А что, рассуждала Ева, сладкое хорошо снимает стресс. А у нее сейчас самый настоящий стресс – она следит за Янгером, сыном Макалистера, преследует убийцу агента Дели, за которого непременно отомстит…

Выйдя к вокзальному домику, она остановилась на углу. Янгер с Коксом стояли на улице все в тех же коричневых плащах и шляпах с длинными толстыми пеналами на плечах. Только у тяжеловеса за спиной был еще рюкзак.

Двое провожавших их наемников не спеша направлялись в сторону Евы. Она отступила за стену, взглянула в сторону залива и прикинула, сколько потребуется времени наемникам, чтобы очутиться на шхуне. Получалось, четверть часа, ну или минут двадцать, если по дороге будут заглядывать в магазины. Вполне хватит, чтобы поезд отправился в путь.

Наемники прошли мимо, один покосился на нее, но Ева вовремя отвернулась и направилась в обход домика, в поисках окошка кассы, которое, как оказалось, было с обратной стороны.

Потратив доллар и двадцать пять центов на билет до Уайтхорса, она уже настроилась на спокойную поездку – в дороге можно вздремнуть. Снова приблизилась к углу домика, чтобы посмотреть, на месте ли Янгер и Кокс, да так и застыла, озадаченно нахмурив брови.

Дело в том, что в первый раз, наблюдая за преступниками, она совершенно не обратила внимания на поезд, скрывавшийся в клубах дыма и пара, выпущенных гонявшим температуру в котле машинистом. Но сейчас взгляду открылся единственный вагон, прицепленный к паровозу. И это было проблемой. Серьезной проблемой – ну не ехать же с преступниками в одном вагоне, где они ее мигом узнают.

Ева оглянулась на удалявшихся к набережной наемников, будто те могли ее выручить, а не наоборот, и от бессилия топнула ногой. В голове было пусто, ничего не придумывалось. Но решение проблемы необходимо найти сию минуту, иначе преступники преспокойно уедут в Уайтхорс, и она останется ни с чем.

 

Глава 13

Должник

Пустота. Вокруг было тихо, словно сознание отделилось от тела и жило само по себе, паря в неизвестности.

Неужели так выглядит загробная жизнь? Аскольд не чувствовал рук и ног, не слышал, как бьется сердце, не понимал, где он и что с ним. Он будто завис в бесплодной неосязаемой пустоте. Рассудок подсказывал, что этого не может быть, но все равно. Сколько ни прикладывал Аскольд усилий, тела он не чувствовал.

И что теперь, должен явиться ангел или демон и спросить его, прежде чем представит Господу или дьяволу, как он, человек, посмел вдруг грешным делом умереть, не доведя начатого до конца?

Недавняя катастрофа хорошо запечатлелась в памяти. Аскольд мысленно корил себя за то, что не смог спасти юнгу – но не все в его силах. Было очень жаль пацана, но прошлого не воротишь…

Острый запах гари вдруг проник в ноздри. Аскольд вздрогнул, обрадовался, что вернулось хотя бы обоняние, и чихнул.

Наждаком продрало горло. Вернувшееся к нему тело вспыхнуло огнем. Только непонятно, холодным или горячим. Каждая мышца, каждая клеточка отозвались болью. А в голове, будто кровь в висках, забилась мысль: только бы он оказался в реальном мире, только бы остался жив, а не угодил в преисподнюю или на суд Божий, где всякое возможно.

Когда перед глазами возникло смутное бледное пятно, Аскольд не сразу понял, что это чье-то лицо. Он кашлял и чихал, выплевывая влагу, а чей-то незнакомый, слегка гнусавый голос монотонно твердил одно и то же, одобрительно комментируя происходящее на неизвестном языке.

Как Аскольд догадался, что незнакомец доволен достигнутым результатом, оставалось неясно. Просто почувствовал некий эмоциональный фон, да и все тут.

Выплюнув остатки воды из легких, понял, что лежит на чем-то твердом и смотрит в серое сумеречное небо. Тихие всплески поочередно доносились с разных сторон, убаюкивающие покачивания, следовавшие им в такт, успокаивали, настраивая лишь на хорошее и доброе. И это хорошее и доброе не заставило себя ждать.

– Сэр, наконец-то вы очнулись! Это я, Чарли, сэр! Юнга с «Линкольна», вы меня помните?

Видимо, на лице Аскольда было весьма глупое выражение, отчего юнга решил, что его взрослый друг пребывает в сознании, но при этом не может вспомнить мальчишку и события минувших дней.

– Я… – От рези в горле Аскольд снова закашлялся. – Я все помню, Чарли.

Собственный голос показался чужим и столь слабым, что Аскольд на миг не поверил, он ли это сказал. Впрочем, спустя еще миг зрение вернулось полностью – юнга сидел у него в ногах и таращился во все свои большие светлые глаза, умильно улыбаясь при этом.

Аскольд с трудом приподнял голову и заметил нависшего над собой… индейца. Старое, морщинистое, с кожей цвета меди лицо взирало на него с невозмутимым спокойствием. Темные мудрые, повидавшие жизнь глаза смотрели не моргая. Слабо на ветру колыхалась длинная седая борода. В руке у индейца была курительная трубка…

Ну и вонь! Это явно не табак, а какая-то ядреная смесь, от которой дохнут мухи, не то что люди в себя приходят. Аскольд скривился и ощутил, как тело бьет озноб, – да у него, похоже, сильный жар.

– Вы лучше не шевелитесь, сэр.

Юнга подался вперед, заботливо тронул Аскольда за голое плечо, торчавшее из-под шерстяного одеяла, расшитого узорами. И вдруг резко подался назад, стыдясь проявленных чувств. При этом из глаз его потекли слезы радости и облегчения.

– Не реви, Чарли, – потребовал Аскольд. – Утри слезы, ты ж не девчонка. Ты – мужчина!

На этот раз собственный голос прозвучал привычно, но не так сильно, как хотелось.

– Простите, сэр. – Чарли виновато улыбнулся. – Накатило вдруг что-то. Больше не буду…

Он шмыгнул носом, стащил с головы картуз и утер им лицо.

Когда Чарли наклонялся, Аскольд заметил за спиной у юнги гребца. С боков от него самого тянулись высокие скругленные почерневшие борта с грубыми следами, оставленными зубилом. Складывалось впечатление, будто лодку, в которой они плыли, выдолбили из цельного куска дерева, а не склеили из бруса.

И тут до него дошло. Они плывут в индейском каноэ. Аскольд зажмурился на мгновение, пытаясь вспомнить, каким образом попал в каноэ, но память не откликнулась, промолчала о былом. Поэтому он спросил:

– Юнга, а куда мы плывем? Кто эти люди и что нас ждет?

– Все в порядке, сэр. – Чарли водрузил на голову картуз, и только сейчас стало заметно, как нелепо он смотрится в сочетании с индейской паркой, в которую принарядили пацана. – Нас подобрали тлинкиты. Старшим у них, – юнга кивнул на индейца с трубкой, – Белый Лось. Только он плохо говорит по-английски, еле объяснились. Я так понял, они нас проводят к себе в лагерь, накормят и помогут с вещами. А дальше я не знаю, сэр. Мы будущее не обсуждали…

– Белый Лось помнит добро, – на чистом русском вдруг сказал индеец.

Аскольд запрокинул голову от удивления, приподнялся на локтях.

– Белый Лось знает, куда надо воину. – Он с силой надавил Аскольду на плечо, чтобы лежал. – Белый Лось отведет.

Юнга хлопал глазами, не поняв ни слова. А Аскольд гадал, о чем вообще речь. Ведь он ни разу не заговорил по-русски, когда очнулся. И вообще, где старый тлинкит обучился великому и могучему?.. Впрочем, на вид ему под шестьдесят, а если учесть, что несколько десятилетий назад в этих местах хозяйничали русские колонисты, то и выучиться так сносно изъясняться индеец вполне мог еще в детстве. Неясным оставалась только пара моментов: с чего вдруг Белый Лось решил, что Аскольд русский и вдобавок воин? И откуда знает, куда «воин» держит путь?

– Это Зубы Огненного духа. – Белый Лось сместился вдоль борта, чтобы Аскольду было удобнее смотреть на него, не запрокидывая каждый раз голову, и показал фотографию, которую разведчик хранил в непромокаемом кармашке портмоне. Пожелтевший от никотина палец ткнулся в снимок с изображением черных вулканических скал. – Запретное место, – пояснил старый индеец, – нельзя. Но Белый Лось отведет, потому что помнит добро.

Аскольд слабо кивнул, в надежде что тлинкит продолжит, но продолжения не последовало.

Тело бил сильный озноб, в голове гудело от жара, мысли ворочались с трудом, но важнейшую Аскольд все-таки ухватил за хвост – старый индеец знает, как пройти к месту, которое запечатлено на фото. Почему Белый Лось вдруг решил помочь, вопрос второстепенный, главное, он знает, где находится предприятие Макалистера. А это многое меняет. Осталось связаться с отрядом агентов Бюро расследований, добраться до границы с Канадой, где объединиться с конной полицией и нагрянуть к Макалистеру в гости.

– Когда мы будем в Джуно? – спросил индейца Аскольд.

– Мы не плывем в Джуно.

– Почему? Нам надо…

Аскольд вновь приподнялся, но индеец надавил ему на плечо и тоном, не терпящим возражений, произнес:

– Белый Лось не возвращается в Джуно. Белый Лось идет в свою деревню, откуда может отвести друга в запретное место.

– Почему сразу туда? – повысил голос Аскольд. – А не сначала в Джуно, а затем в деревню и из нее – к Огненному духу?

Вот попал! В Джуно ждут агенты, без них дальнейшее путешествие теряет смысл. Это же целая экспедиция, нужны оружие и лошади, люди, в конце концов…

– В Джуно нас не любят. Но если воин желает отказаться от помощи…

– Нет! – остановил его Аскольд. – Не хочу.

Лучше сейчас не нагнетать, а не то потеряет единственного проводника, знающего место, где прячется Макалистер.

– Пей, – вдруг сказал Белый Лось и подставил плошку с дурно пахнущей жижей.

Что за пойло ему поднесли, Аскольд не стал уточнять. Во всяком случае, тлинкит вернул его с того света и хуже не сделает. Морщась, он опустошил плошку и тут же закашлялся, выхаркивая влагу обратно. Белый Лось при этом довольно закряхтел, посмеиваясь, показал неровные прокуренные зубы.

Фу-х… Аскольд громко выдохнул, прислушиваясь к ощущениями. Жар не прошел, но в голове заметно прояснилось.

– Далеко до деревни? – спросил он индейца на русском и подмигнул юнге.

– Надо за перевал. А оттуда еще день.

Близкий, однако, путь. Аскольд лихорадочно обдумывал, как связаться с агентами Бюро, которые наверняка думают, что он погиб, но при этом не расстаться с проводником.

– Чарли, – заговорил он на английском, – Белый Лось знает место, куда я должен попасть во что бы то ни стало, и согласен отвести туда. Но мне необходимо связаться с коллегами по работе, которые остались…

Он не договорил, потому что юнга, протестуя, замотал головой.

– Я вас не брошу, сэр. Я…

– Да постой ты, дослушай! – Аскольд утер испарину с лица. Говорить длинными фразами пока получалось с трудом. – И не перебивай старших.

Чарли нехотя кивнул. Надувшись, поджал губы.

– Я расскажу, кого нужно отыскать в Джуно. Приведешь их в указанное место, и все. И мы снова встретимся. Такой расклад тебя устраивает?

Аскольду вдруг стало стыдно за то, что использует мальчишку – тот привязался к нему, словно собачонка. А ведь стоило узнать у Чарли о родителях, братьях и сестрах, расспросить, где они, почему оставили одного… Вполне возможно, Чарли – сирота. Но кто знает, вдруг все обстоит иначе.

– Ты ведь карту читать умеешь? Моряк все-таки.

– Да, – буркнул юнга.

– Белый Лось, – Аскольд перешел на русский, – сможешь объяснить пацану, где твоя деревня?

– Нарисую. Но маленький друг не дойдет в Джуно.

– Почему?

– Тайга. – Белый Лось неопределенно пожал плечами.

– Что – тайга?

– Лес, бурелом, медведи, волки, – наставительно пояснил индеец.

– Ага…

Об этом Аскольд не подумал. Он взялся руками за борта и сел, глядя по сторонам.

– И давно мы плывем?

Каноэ скользило по широкой протоке; на крутых скалистых берегах росли густые ели, каменистые россыпи усеивали берег у воды. Тут не только мальчишка не пройдет, тут хорошо подготовленный отряд увязнет и сгинет, и поминай как звали. Получается, единственная дорога в Джуно – это река.

– Ночь, день, – флегматично сообщил Белый Лось.

Ого! Аскольд присвистнул про себя. Долго же он провалялся без сознания. Да за такое время на быстроходных плоскодонках они могли на десяток миль, а то и дальше уйти от Джуно.

– Ладно, Чарли, – объявил он. – Твоя миссия отменяется. Остаешься со мной.

Пацан заерзал на месте, растянул рот до ушей, просияв от радости.

– Но расстанемся в первой же фактории или на форпосте, – «приземлил» его Аскольд, дав себе слово, что ни при каких обстоятельствах больше не станет рисковать жизнью ребенка. – Ясно?

– Да, сэр! – звонко воскликнул юнга.

Похоже, последнее сообщение его не расстроило. Или пацан примерно представляет, куда направляются индейцы, и уверен, что расставание будет не скорым, или придумал какой-то хитрый ход и постарается убедить остаться вместе. Ну это еще надо посмотреть, кто кого и как будет убеждать.

– Вот жар спадет, – продолжил Аскольд размышления вслух, но напустив в голос строгости. – Вот как возьму ремень…

– Ой, простите, сэр. – Юнга выставил перед собой руки. – Я больше не буду. Молчу.

Он изобразил, как вдевает нитку в иголку и зашивает себе рот.

– То-то. – Аскольд победно, но устало хмыкнул.

Хотя в душе чувствовал, что и сам не хочет расставаться с пацаном. Таких верных союзников еще поискать. А то что ростом мал и годами молод, так этот недостаток со временем исчезнет.

– Белый Лось, а почему ты называешь меня воином? – поинтересовался Аскольд.

– Вижу духа.

Хорошо объяснил. Видит. К такой манере общения трудно привыкнуть. Но лезть с расспросами не хотелось. Видит, и ладно. Настанет час, расскажет, что и как. Индейцы на Аляске вроде крещеные, но все-таки – отсталый народ, одновременно веруют в духов, а с этим лучше не шутить. О воинственности тлинкитов ходило много легенд. Насколько знал Аскольд, их племена до сих пор частично контролировали тропы к перевалу вблизи Скагуэйя, взимая с золотоискателей пошлину за проход.

Помимо Белого Лося в каноэ сидели еще трое индейцев. Все они молча орудовали короткими веслами и, похоже, не обращали внимания на случайных пассажиров. Любопытно, зачем они проделывают такой путь из Джуно? Вряд ли просто так катались туда, чтобы посмотреть на белых людей.

Аскольд покрутил головой. За спиной у старика лежали несколько тюков из звериных шкур, перетянутых веревкой. Что за груз? Кому предназначен?

Из леса вдруг донесся крик какой-то птицы. Гребцы разом опустили весла, табаня по правому борту. Каноэ развернуло носом к берегу, и Аскольд заметил спускавшегося по склону индейца в меховых одеждах и с ружьем в руке.

Кажется, приплыли.

– Дальше, я так понимаю, будем двигаться по земле? – уточнил Аскольд.

– По суше, – поправил его Белый Лось, гордо задрал подбородок и начал степенно разглаживать седую бороду.

Его бы переодеть да лицо осветлить, ну вылитый приказчик, хоть сейчас в губернию отправляй хозяйством управлять. Интересно, откуда Белый Лось понабрался таких манер? Кто его русскому учил?

Когда причалили, сигналивший с берега индеец, заметив пассажиров, о чем-то резко спросил старика на своем наречии. Но, получив ответ, голоса не понизил, а, напротив, заговорил еще жестче.

– В чем дело, Белый Лось? – Аскольд видел, что бросать их с юнгой никто не собирается, но ситуацию прояснить стоило.

– Дикий Сокол, сын вождя. – Старик кивнул на незнакомца с ружьем.

– И он не хочет, чтобы мы вместе с вами двигались дальше, – заключил Аскольд, наконец поняв расклад сил в отряде.

И ведь имя-то у отпрыска вождя какое громкое, Дикий Сокол. Значит, бывал в бою, и не раз.

Рассуждения Аскольда строились на знаниях, полученных по пути в Уналашку. Он изучил десятки отчетов сотрудников РАК и с вниманием отнесся к быту и особенностям индейских племен, населявших Аляску. А ведь грешным делом думал, что Белый Лось и есть вождь. Ну или хотя бы заместитель. А вон как все вышло.

Дикий Сокол громко свистнул, и на склоне среди деревьев возникли еще четверо индейцев с оружием в руках. Противостояние, похоже, намечалось серьезное.

Белый Лось как ни в чем не бывало встал и спрыгнул на берег, скомандовав при этом что-то гребцам.

– И вы вылезайте, – добавил он уже пассажирам.

Аскольд заглянул под одеяло, которым был укрыт. Хорошо, штаны оставили, а то разгуливать без порток, пускай и в присутствии представителей отсталого народа, как-то не с руки.

С помощью юнги он выбрался на берег. Но оба и шага сделать не успели, как дорогу преградили вооруженные тлинкиты. И Дикий Сокол, подскочив к Аскольду, что-то громко выкрикнул ему в лицо.

Каким образом рядом с сыном вождя очутился старик, Аскольд не заметил – реакции организма были заторможенные, все-таки жар давал о себе знать, – но в следующий момент узловатые, но все еще крепкие пальцы Белого Лося схватили грубияна за ухо. Рывок – и Дикий Сокол вдруг стал побитой вороной. Пару мгновений он кружился вслед за рукой старика, все больше пригибаясь к земле. Остальные наблюдали за ними, не смея мешать.

Наконец старик отпустил ухо жертвы, коротко скомандовал, и индейцы принялись разгружать каноэ. В том числе и сын вождя.

– И что на это скажет его отец? – поинтересовался Аскольд, кивнув в сторону Дикого Сокола.

– Будет недоволен.

– И все?

– Накажет.

– Как?

Белый Лось пожал плечами и произнес:

– Наверное, тоже за ухо потаскает. А может, и грубее. И не пустит в дом.

– Постой, постой… – Аскольд наконец сообразил, кто кого будет наказывать.

А что, все верно, старость нужно уважать. Простое и незыблемое правило, и никакой тебе индейской философии с рассуждениями о духах и прочей ерунде, которыми так изобиловали изученные отчеты.

Он не стал уточнять, что именно прозвучало в перепалке, но оскорбления были точно. Поэтому заявил:

– Я твой должник.

– Нет. – Старик покачал головой. – Должник – это я.

И прежде чем Аскольд что-либо возразил, подозвал одного из гребцов и велел принести теплую одежду, после чего отдал портмоне и футляр, где хранились шприцы с мимикрином.

– Ночи уже холодные, – глядя куда-то в лес, пояснил старик. – Воину жарко, но лучше сберечь тепло для будущих дел.

И зашагал вверх по склону, вслед за таскавшими тюки индейцами.

Ну дела. Вот уж воистину, чужая душа – потемки. Аскольд открыл портмоне: документы на месте, в футляре – шприцы. Какой загадочный старик. Он повернулся к юнге, который испуганно и непонимающе глазел на него, явно ожидая объяснений.

– Должник он мне, брат, – сказал Аскольд и начал одеваться.

 

Глава 14

Излишняя самоуверенность

До отхода поезда оставались считаные минуты, а Ева так и не решила, как сесть в вагон и при этом всю дорогу оставаться незамеченной для преступников.

Накинуть капюшон парки и занять лавку в противоположной стороне от мужчин – не выход. Вдруг Кокс или Янгер захотят прогуляться или с кем-нибудь поболтать и случайно заметят ее? К тому же преступники настороже, могут узнать ее еще при посадке, ведь пассажиров до Уайтхорса не так уж много.

Она задержала взгляд на крыше вагона и отмела вариант как безумный. Во-первых, можно свалиться или быть раздавленной сводами тоннеля, если таковые имеются по пути. Во-вторых, ее точно заметит машинист или его помощник и заставит слезть еще до отъезда…

Сбоку из паровозного тупика донесся шум и громкие голоса. Ева повернулась на звук и уставилась на грузовую платформу, которую выкатили из амбара в тупике несколько крепких мужчин, видимо грузчики.

А это еще что такое? В передней части платформы высились стянутые веревками штабели пиломатериалов: разнокалиберные доски, похоже, ящики с гвоздями и плотницкими инструментами. В задней был отсек с углем.

Бригада грузчиков подкатила платформу к вагону, где уже ждал помощник машиниста. Громко лязгнула сцепка. Помощник, мужчина средних лет, поднырнул под платформу и начал возиться с межвагонной муфтой.

А что – Ева склонила голову набок, оценивая высоту платформы и свободное пространство между грузами – вполне сойдет. Можно рискнуть и забраться на платформу и доехать до Уайтхорса, прячась за штабелями пиломатериалов.

Вот только как забраться туда незамеченной?

Мужчины столпились возле платформы, закурили. Машинист дал длинный гудок. Его помощник, одновременно исполнявший функцию вагоновожатого, выбрался из-под сцепного механизма и помахал белым флажком, сигналя о том, что все в порядке, платформа прицеплена.

Ну, была не была! Ева поспешила к поезду. Показала помощнику машиниста билет и поднялась на площадку, но в вагон заходить не стала.

– Леди, прошу зайти внутрь, – сказал помощник, поднявшись вслед за ней.

– Но почему?

– Таковы правила. – Он указал на дверь. – Мы запираем вагон в целях безопасности пассажиров. Прошу вас.

Ева бросила отчаянный взгляд на вокзальный домик, на платформу, на грузчиков, куривших в стороне.

– Вас кто-то должен проводить? – На лице помощника машиниста возникла вежливая снисходительная улыбка.

– Да, сэр! – ухватилась за эту спасительную соломинку Ева и уставилась на него, пытаясь пустить слезу. – Ну сжальтесь, позвольте мне немного здесь постоять. Любимый, как всегда, опаздывает…

– Что ж, две минуты, не больше. – Он кивнул и добавил: – Не буду вам мешать.

И прошел в вагон.

Машинист снова дал гудок, скрипнули и провернулись колеса паровоза. Состав слабо вздрогнул и тронулся в путь.

Ева покосилась на грузчиков, которые наконец докурили и побрели к амбару. Окинула взглядом станцию – из вокзального домика вышел обходчик в темной униформе, махнул кому-то, наверное машинисту, и вдруг уставился на Еву.

Вот зачем он вышел? Обходчик продолжал пристально смотреть на нее – ох и попадет помощнику машиниста за доброту.

Поезд начал набирать ход; клубы дыма и пара на миг скрыли от взгляда станцию, и Ева решилась. Пора! Поддернув юбку, перелезла через ограждение и прыгнула на грузовую платформу.

Она немного не рассчитала и врезалась в штабель из досок, оцарапала щеку и отбила ладони, но устояла.

Нельзя было терять драгоценное время, помощник машиниста мог появиться в любой момент, поэтому она сместилась, огибая штабель с противоположной от обходчика стороны, чтобы не заметил ее со станции. Устоять на узком участке между грузом и краем платформы, где едва помещалась стопа, было очень трудно. В любой момент можно сорваться и полететь на камни к подножию скалы, под которой пролегал железнодорожный путь.

Приставными шагами Ева продвинулась от одной растяжки, толстой веревки, державшей груз, к другой. Подняла голову – дверь на площадку, где она только что стояла, распахнулась, из вагона выглянул помощник машиниста. На его лице возникло удивленное выражение. Видимо, он не заметил Еву в вагоне и на всякий случай заглянул за дверь – вдруг не дождавшаяся ухажера пассажирка прячется там?

Состав уже набрал ощутимую скорость, путь впереди изогнулся, огибая скалу. Вагоны закачались, и Ева не удержалась, полетела вниз. Но ее спасло то, что одной рукой она сжимала растяжку.

Вскрикнув, она повисла в шаге от земли, больно стукнувшись коленями о край платформы. Подняла взгляд на площадку – помощник машиниста ее так и не заметил, да и не мог уже заметить за штабелями, откуда виднелся верхний угол закрываемой им двери.

Ева сжала зубы, дернулась, вскинув другую руку, ухватилась за растяжку и в отчаянном рывке забросила ноги на платформу.

Кажется, она порвала юбку, когда проделывала все эти акробатические па. Но это не впервой: большую часть юности, еще до замужества, она провела в бродячем театре, где играла в представлении эквилибристку, пробиравшуюся в комнату к любовнику по узкому карнизу дома. Потом, когда вышла замуж, ей часто приходилось применять полученное в театре умение, проникая или покидая дома жертв, которых они обчищали с мужем, а после гибели супруга – в сотрудничестве с авторитетным вором Лео Фогтом…

Она наконец смогла подтянуться и нормально сесть на краю платформы. Мимо проплывал поросший елями склон горы, вдалеке виднелись заснеженные вершины – пейзаж чем-то напоминал швейцарские Альпы, но все-таки лес был другой, более темный, что ли, и густой. И совсем не наблюдалось ярких, залитых солнцем пастбищ, как в Европе, потому что горы на Аляске занимали большую часть территории и выпирали, казалось, отовсюду, насколько хватало глаз. А еще редкие полянки и лужайки мешали разглядеть облака тумана, повисшего над долинами…

Ева встала, прошла в конец штабеля из досок и опустилась на пятачке между поддонами с ящиками, спрятавшись от холодного ветра. Придирчиво осмотрела юбку – все-таки порвала, причем неудачно, на бедре, – сунула руку за ворот парки и достала закрепленные на внутренней стороне лацкана жакета нитку с иголкой. Ехать до Уайтхорса часов шесть, хоть как-то скоротает время.

Закончив с ремонтом одежды, она немного поела так предусмотрительно купленных в Скагуэйе орехов и опять полюбовалась пейзажами. Особенно ее поразил длиннющий мост на ажурных опорах, встроенный между склонами скалистых возвышенностей. Когда ехали над ущельем, высота была невообразимая. Поезд сбавил ход, Ева сидела раскрыв рот, от страха и удовольствия захватило дух, но глаз от открывшейся взору картины оторвать было невозможно…

Потом дорога пошла между горами, по сторонам тянулся бесконечный лес, и она задумалась над тем, что будет делать в Скагуэйе. Как действовать? Наверное, стоит сразу направиться в полицейский участок, если Янгера с Коксом никто не встретит на станции. Но если их все-таки будут встречать, придется проследить.

Определившись с ближайшими планами, Ева успокоилась, расслабившись, прижалась спиной к доскам и не заметила, как уснула.

Разбудил же усталую и все-таки немного подмерзшую пассажирку громкий и протяжный гудок паровоза. Ева встрепенулась, попыталась встать, но ноги затекли, и она, едва приподнявшись, комично плюхнулась обратно, съехав на бок.

Ей только не хватало предстать в таком виде перед паровозной бригадой или обходчиками Уайтхорса, которые будут встречать поезд первыми. Ева села и принялась массировать бедра и растирать икры, разгоняя кровь.

Судя по сумеречному небу, время было далеко за полдень, поезд прибывал в пункт назначения. Вот проехали стрелку перегона, за ней проползли мимо водяной башни для заправки паровозов – сейчас будет станция. Ева сместилась ближе к краю платформы и выглянула из-за штабеля.

Так и есть – железнодорожная ветка тянулась по вершине высокого отлогого холма, у подножия которого располагался город и текла река. Дощатые домики с двускатными и горизонтальными крышами виднелись вдалеке. Ближе к путям стояли складские амбары…

Поезд сильно сбавил ход, машинист вновь просигналил, выпустив большое облако пара из котла, и Ева непринужденно спрыгнула на насыпь и быстро зашагала в сторону придорожных зарослей перед пассажирской платформой, маячившей впереди.

Она подобралась к платформе, когда поезд окончательно остановился и из него стали выходить пассажиры, среди которых были и Янгер с Коксом в коричневых плащах и шляпах, сразу направившиеся через город в сторону реки.

Ева покинула свое укрытие, вышла на станцию и начала растерянно озираться. Похоже, следить за преступниками сейчас особого смысла нет. Если пойдет за ними, рискует быть замеченной и убитой. И толку тогда от нее, от мертвой? Нужно искать полицейский участок.

Она зашагала в город. Навстречу попался помощник машиниста, замерший на месте с выпученными глазами. Ева, улыбнувшись, кивнула ему и как ни в чем не бывало проследовала дальше. Припомнив карту, которую видела в кают-компании шхуны, она решила, что преступники направятся к пристани, где арендуют катер или лодку и достигнут конечной цели своего путешествия по реке.

Теперь главный вопрос заключался в том, как быстро они покинут Уайтхорс? Она спросила у прохожего, где находится полицейский участок, и, поблагодарив, ускорила шаг. Мысли забегали в голове, как игрушечные лошадки на детской карусели. Как убедить полицейских отреагировать незамедлительно, призвать к действию, обстоятельно все изложив? Ведь у нее нет документов, подтверждающих личность, нет предписаний, выданных министерством юстиции США, – все бумаги остались в Джуно. Поверят ли ей? Или лучше взять напором и эмоциями?

Полицейский участок она признала почти сразу, по лошадям на привязи возле входа в бревенчатый домик, обнесенный живой изгородью из молодых елочек, в просвете между которыми виднелся аккуратный дворик.

На веранде у входа в плетеном кресле сидел полицейский в красном мундире с золочеными пуговицами, синих кавалерийских брюках с желтыми лампасами на бедрах и начищенных до блеска коричневых сапогах при шпорах. На голове у него была широкополая шляпа-стетсон, на коленях покоилась сабля в ножнах.

Если бы не простое, слишком деревенское лицо полицейского, с топорщащимися неухоженными усами, Ева решила бы, что перед ней английский офицер-аристократ – такой была красивой форма, заимствованная канадцами у британских кавалеристов.

– Сэр, – без предисловий и приветствия начала Ева, – мне нужен сержант Морин.

Пока она торопилась к участку, в голове возникла идея, как убедительно и правдиво поднести свою историю и побудить полицейских к действиям.

– Сержант сейчас занят, леди. – Полицейский встал, коснулся указательным и средним пальцами шляпы. – Капрал Броуди. Чем могу помочь?

– Отведите к сержанту, капрал Броуди, у меня дело государственной важности! Ну же, не стойте столбом.

– Прошу, следуйте за мной, – после некоторой заминки произнес капрал и зашел в дом, где целая стена напротив входа была обклеена, словно афишная доска, пожелтевшими листками с портретами и подписями «разыскивается».

Ева задержала на некоторых взгляд. Быстро прочитав объявления, поняла, что разыскиваются не преступники, а обычные люди, без вести пропавшие в этих краях. Десятки людей…

– И давно у вас творится такое? – окликнула она капрала, указав на стену с листками.

– Давно, больше года, леди. – Капрал толкнул дверь, ведущую на задний дворик участка.

Там обнаружился широкий, накрытый к ужину стол, за которым сидели семеро полицейских в такой же, как у Броуди, форме, только шляпы на головах отсутствовали. Похоже, местный отряд блюстителей порядка собирался приняться за еду, но Ева спутала им все планы.

– Сержант Морин? – позвала она, опередив капрала.

Завидев Еву, мужчины поднялись с лавок.

– Это я, леди. – К ней обратился высокий загорелый бородач, находившийся во главе стола. – В чем дело, Броуди? Почему посторонняя…

– Я не посторонняя, сержант…

Ева представилась, сообщила, зачем она прибыла в Уайтхорс, и коротко пересказала события в Джуно и свой путь в Канаду.

– И чтобы вы поверили мне, сержант Морин, – добавила Ева в конце, – я в курсе, что вы продали одному немецкому иммигранту револьвер с автографом Сидящего Быка за пятьдесят пять долларов. Но иммигрант оказался из числа преступников, о которых я уже упомянула, и я убила его из этого револьвера. Застрелила на шхуне «Энтерпрайз», это была вынужденная самооборона. Револьвер сейчас находится у вашего приятеля Кена, владельца магазина одежды в Скагуэйе, он выкупил его у меня. Только продав револьвер, я смогла сюда добраться, сэр. Теперь свяжитесь по телеграфу со Скагуэйем или Джуно, а лучше отправьте сообщение в Сиэтл, в офис Бюро расследований, где вам подтвердят мою личность и полномочия.

– Может быть, присядете за стол, миссис фон Мендель? – предложил сержант и взмахом руки дал понять остальным, чтобы садились.

– Мне некогда, сержант! Преступники ускользнут из города и…

– Я знаю хозяина пристани, там у нас пост. – Он кивнул капралу. – Броуди, немедленно скачите к Нильсу и уточните, куда и на чем убыли двое гражданских в коричневых плащах. Но если они все еще там, постарайтесь не привлекать их внимания, а просто побеседуйте с Нильсом, возможно, он уже знает, куда эти двое направляются, и сразу возвращайтесь.

– Слушаюсь, сержант!

– Вы должны телеграфировать… – начала Ева.

– Леди Мендель, – перебил Морин. – Тут вам не Париж, и не Вашингтон, и даже не Сиэтл. Вы на Юконе. Оглянитесь… Кругом тайга и горы! Пройдут годы, прежде чем на скалах вобьют телеграфные столбы и протянут провода.

– Но вы должны… Вы верите мне?

– Верю, леди.

– Тогда почему бездействуете? Где, кстати, инспектор вашего участка, он должен быть предупрежден о моем появлении и…

– Инспектор убыл с докладом в Доусон. И не оставлял каких-либо инструкций насчет вашего появления. Но я вам верю, – подчеркнул еще раз бородач и пристально взглянул на Еву из-под кустистых бровей. – Поэтому наберитесь терпения. Сейчас вернется капрал Броуди, и мы примем решение о дальнейших действиях.

– Излишняя самоуверенность сгубила многие судьбы, сержант.

– Здесь я командир, леди Мендель. И я в ответе за судьбы вверенных мне подчиненных и порядок в этом городе. А теперь, если желаете, разделите с нами ужин. По вам видно, что сильно устали и хотите есть.

Ева поджала губы и опустилась на лавку. Взяла предложенную ей ближайшим полицейским ложку, зачерпнула из подставленной тарелки суп и без всякого удовольствия принялась за еду.

Медлительность сержанта ее бесила, но эмоциями тут не поможешь. В конце концов ей поверили, уже хорошо.

Она прикончила суп и выпила кофе. И почувствовала себя намного лучше. Горячий напиток и еда придали сил, волнение почти прошло.

– Леди Мендель, – сказал сержант, промакивая бороду салфеткой, – похоже, ваше настроение заметно улучшилось?

Ева не ответила, лишь кинула на него укоризненный взгляд – а Морин, похоже, умеет ладить с людьми, знает, за какие ниточки подергать. Ведь специально ее накормил, чем сбавил градус напряженности и дал успокоиться. И он прав, призналась себе Ева. Если преследовать главную цель – захват и уничтожение Макалистера, нужно действовать обстоятельно и без суеты. К тому же у сержанта не так много людей.

Не успела она закончить мысль, как во дворе появился запыхавшийся капрал Броуди.

– Они взяли катер, сэр, – объявил он.

Лицо и особенно усы капрала были в пыли – видно, сильно гнал лошадь.

– Когда и куда отплывают? – Бородач Морин поднялся с лавки, надел шляпу, начал застегивать ремешок на подбородке.

– Сейчас же, сержант. Сказали, в Доусон. И они плывут одни.

– Что значит одни? Без сопровождающего?

– Да, сержант. Нильс сказал, что запрещенных к провозу товаров нет, ничего подозрительного он не заметил, а катер они выкупили, заплатив двойную цену. Все равно он старый и почтовая служба им давно не пользуется. Но я, как вы велели, старался не привлекать внимания и разговаривал только с Нильсом в его офисе.

– Молодец, Броуди! Господа, со мной поедут пятеро. – Морин озвучил фамилии и повернулся к Еве. – Скорее всего, эти двое высадятся где-то выше по реке. Мы поедем вдоль берега, леди Мендель. Вы хорошо держитесь в седле?

 

Глава 15

Контрабандист поневоле

Поразительно, но тлинкиты двигались без остановки по тайге уже больше четырех часов. Собаки справно тащили волокуши с грузом. Люди, не считая двух разведчиков на лошадях, следовали рядом торопливым шагом. Только Аскольд сидел в замыкающих караван санях, которыми управлял Белый Лось, стоя на задках.

Сначала караван практически полз вверх по скалистым склонам. Потом местами на пути начали попадаться заснеженные участки, а спустя некоторое время и вовсе земля под елями пропала, ее сменил пусть еще тонкий, но все-таки уже слой усеянного прошлогодней хвоей льда и снега.

Аскольд, которому было в диковинку путешествовать на упряжке собак, глазел по сторонам, размышляя над тем, какой груз везут индейцы и почему тайными тропами. Жар постепенно спадал, но вместе с нормальным состоянием подступала усталость и нехватка воздуха – на высоте дышалось очень тяжело.

Чарли семенил впереди волокуши. Первое время паренек всячески приставал к собакам, норовил их погладить и потрепать, хватая за ошейники, ну совсем как ребенок, – только вскоре Белый Лось наложил на детские игры строжайший запрет и предупредил юнгу, чтобы в пути так больше никогда не делал. Собаки для того и тащат волокуши, чтобы не отвлекаться по сторонам и не избаловаться.

В конце концов Чарли и сам умаялся, когда поднялись на высоту. Непривычный к длительным переходам мальчик стал заметно задыхаться, поэтому старик подгадал момент, когда вернулись оба разведчика, и объявил привал.

Дикий Сокол, конечно, покривил лицо – мол, негоже останавливаться днем, но промолчал. Может, из опасений, что вновь будет таскан за ухо, а может, надеялся, что отряд потеряет темп, а потому появится шанс обвинить в неудаче старика и таким образом оправдаться перед отцом-вождем за опоздание в деревню.

Аскольд озвучил свои мысли старому индейцу, тот кивнул и сказал, что просто нужно поменять упряжки местами. В их с Аскольдом упряжке собаки опытнее, и лучше будет, если они поедут впереди.

Пока в караване занимались перестановками и согласованием маршрута, Аскольд выбрался из саней, чтобы размять ноги, и подозвал к себе Чарли.

– Тюки в санях видишь? – поинтересовался он тихонько, так чтобы его не услышали. – Только не смотри на них, сделай вид, будто глазеешь на собак.

– Ну да. – Чарли присел под вековой елью, подобрал шишку и кинул в сторону. – А что?

– Как думаешь, что в них?

Чарли пожал плечами.

– Вот. А нужно бы разузнать, – заключил Аскольд.

– А зачем?

– Сдается мне, брат, индейцы идут в деревню в обход таможенных постов. А значит…

– В тюках что-то ценное, – закончил Чарли.

– Ценность груза, – Аскольд опустился рядом с ним на корточки, – бывает разная.

– Как это? Если вещь ценная, например, золото, значит, она дорого стоит.

– Не скажи, брат. Тут ключевое слово «таможня». И если узнать, почему индейцы не желают встречаться с пограничниками, можно сделать правильные выводы и потом это использовать с выгодой для себя.

– А… – Чарли растянул губы в улыбке. – Это так же, как вы на «Линкольне» тогда говорили с капитаном, убеждали его, узнав про золото, что не убийца.

– Соображаешь.

– Только я тогда не совсем понял насчет опасной игры и некой силы, которая в ней участвует, и…

– А вот это тебе лучше не знать, – перебил Аскольд.

– Вот так всегда, – понурился Чарли. – На самом интересном месте. – И вздохнул.

Аскольд невольно задумался над минувшими событиями и возможными перспективами. Связи с агентами Бюро у него нет, и непонятно, появится ли она вообще. У Макалистера в Бюро или где-то в правительственных департаментах США есть серьезный осведомитель: раз потопили пароход, который шел в Джуно, значит, страховались. Иначе как объяснить диверсию в Джуно? А ведь изначально хотели захватить русского резидента, чтобы использовать в дальнейшем. Но сорвалось. Впрочем, от этого не легче, свою миссию можно считать проваленной, потому что неизвестно, каким образом действовать дальше. Ну не в одиночку же арестовывать преступников, если даже удастся выйти на их логово? Индейцев привлечь к заданию невозможно, они с полицией не в ладах. Контакта с местными властями нет. Тупик.

Чарли подобрал новую шишку, но не кинул ее, а вдруг произнес:

– А почему вы старика насчет груза не спросите?

– Что, напрямую?

– Ну да.

Аскольд хмыкнул:

– Идея, конечно, неплохая. Только вот какое дело, брат. Нас спасли, везут к себе в дом, то бишь за гостей принимают, а ты в чужую суму нос засунуть пытаешься. Как думаешь, что на это скажут хозяева?

– Угу, все ясно. Не подумал, сэр.

– Ну почему же «не подумал», попытку сделал – уже хорошо. Ладно, пойдем, а то на нас сын вождя уже косится. Пора ехать.

Аскольд подошел к упряжке, но не стал садиться в сани, взялся за гнутую стойку позади и сказал старику, что попробует идти пешком.

– Трудно будет, – предупредил Белый Лось.

– Воин должен беречь тепло. – Аскольд усмехнулся, и старик одобрительно кивнул.

Прошли примерно милю, и лес кончился. Впереди белым горбом до неба возвышался перевал. Караван вновь остановился, дожидаясь разведчиков. Аскольд набросил капюшон, морщась от колючего ветра, оглянулся. Цепочка упряжек растянулась в тени под склоном. Солнце пряталось за вершиной справа, куда вели следы лошадей, оставленные разведчиками. По сторонам от них виднелись длинные снежные наплывы – ветер и лавины тому виной.

– Плохое место, – сказал Аскольд. – Опасное.

И кивнул в сторону нависших над караваном снежных козырьков. Старик не успел ответить. В подтверждение слов Аскольда справа донесся слабый хруст, спустя миг звук изменился, стал громче, будто кто-то поблизости ступил в полынью, потревожив тонкий лед. Характерный треск заставил людей податься назад – все в напряжении следили за склоном. И когда огромный наплыв, дрожа и треща, начал медленно проседать, Белый Лось громко закричал на своем наречии, предупреждая остальных.

Аскольд с Чарли ухватили собак за ошейники и потащили их дальше вверх по склону, прочь от надвигавшейся лавины. Старик, напротив, кинулся к другим упряжкам вниз.

Куда же он? Аскольд споткнулся, зарылся лицом и руками в снег. Но тут же вскинул голову, выворачивая шею.

Белый Лось успел ухватить за плечо сына вождя и увлечь за собой, прежде чем бурлящий снежный поток ударил по упряжкам и накрыл не успевших разбежаться людей.

Червоточинами в белой мешанине мелькнули опрокинутые сани, чья-то рука и голова, донесся пронзительный визг собаки – снежный поток, словно огромный удав, скользнул в ложбину и распался, оставив в воздухе облако мучной пыли.

– Стой здесь! – велел Аскольд пацану, а сам поднялся и начал осторожно спускаться к увязшей внизу паре.

Старик сидел по пояс в снегу, рядом с ним торчала голова сына вождя, который что-то испуганно и благодарно бормотал. Аскольд с трудом добрался к ним, утопая в рыхлых сугробах, и принялся разбрасывать снег.

Вскоре на склоне появились разведчики, явившиеся на шум лавины, и стали помогать откапывать остальных.

В итоге провозились до темноты, спасли пару собак и одного индейца. Остальных найти не смогли. Еще повезло откопать сани вместе с привязанным к ним тюком.

– Ну что, Белый Лось. – Аскольд тяжело дышал, из расстегнутого ворота валил пар. – Дальше пойдем или заночуем здесь?

– Дальше. Здесь плохо, ветер, дров нет. И скоро придут еки.

Последняя фраза поставила Аскольда в тупик, и старик пояснил:

– Еки – духи умерших людей и животных.

– Угу.

Перед поездкой на Аляску Аскольд немного почитал про мифологию тлинкитов, индейцы веровали в духов. А мироздание представляли себе в виде трех плоских миров, вертикально расположенных друг над другом. Средний – это Земля на столбе и вокруг океан. Верхний – небо с облаками и светилами. Нижний – подземный и подводный, где обитают души умерших простолюдинов и рабов. Мир злых и опасных духов.

– Далеко идти? – спросил он.

– За перевал.

Индейцы зажгли факелы, один дали Аскольду. Помятого лавиной и не способного идти раненого посадили на лошадь, на другую навьючили тюк. Выживших собак пристегнули к сохранившейся упряжке и двинулись в путь.

К ночи миновали снежный горб перевала и начали спускать в долину, но поднялась сильная метель. Пару раз из темноты долетал волчий вой, но хищники не посмели напасть. Наверное, были сыты.

Когда сквозь колкую пелену впереди проступили деревья, Аскольд облегченно вздохнул. Добрались. Мышцы ныли, требуя отдыха, хотелось пить и есть – чего-нибудь горяченького бы сейчас, борщеца, например… Но вместо отдыха Белый Лось велел собирать дрова. И когда разожгли костер, укрывшись за валунами от ветра, он первым делом осмотрел раненого и после вместе с соплеменниками опустился на колени возле костра, наклонив голову к огню, и будто ушел в себя, неслышно бормоча какую-то молитву.

Так индейцы просидели долго, больше часа точно. Чарли нервно мялся рядом с Аскольдом, порываясь заговорить, но приходилось всякий раз останавливать его жестами. А отходить от костра было небезопасно. Можно нарваться на хищников, да и холодно в конце-то концов.

Наверное, тлинкиты молились бы за души усопших до утра, не завой опять поблизости волки. Тогда Белый Лось поднял голову и привлек внимание остальных, велел всем встать. Коротко переговорив с соплеменниками, подошел к Аскольду и сообщил, что можно ложиться спать, дежурные назначены, белого мужчину в их число он не включил.

Пришлось вызваться добровольцем – негоже быть в одной упряжке и не тащить при этом сани вместе с остальными, заявил старику Аскольд. В отряде осталось пятеро способных держать оружие мужчин, и он один из них. Поэтому лишняя пара рук, а кому-то лишние минуты сна не помешают.

Белый Лось не стал спорить, отдал свое ружье и велел дежурить первым. Когда все поели – каждому досталось по куску строганины – и улеглись вокруг костра, Аскольд сел возле Чарли, накинул капюшон и поставил ружье между колен, глядя на огонь.

Самое время поразмышлять о деле. Он мысленно представил карту округа Аляска и западных земель Канады. Прочертил маршрут от Джуно на север – похоже, они только что прошли через перевал Чилкут. В обход полицейских постов и «золотой лестницы» (тропа рудокопов), и, судя по всему, следующим вечером должны оказаться в индейской деревне. А что потом? Белый Лось поведет его в горы, к Зубам Огненного духа, потому что так решил. Определенно со стариком стоило поговорить на эту тему, да только момента удобного не выпадало, а строить версию на догадках Аскольд не хотел.

Он взглянул на людей вокруг огня. Дикий Сокол спал беспокойно, похрипывая и непрерывно шевеля губами. Белый Лось протяжно сопел, лежа на боку. Два других индейца, разведчики, никак не проявляли себя во сне, а вот раненый слабо постанывал сквозь зубы. Веки его трепетали в неверном свете костра, и почему-то дергалось плечо.

Аскольд уже собрался встать и дать раненому воды из подогретого на огне котелка, но его внимание привлек Чарли.

– Я узнал, что за груз в тюках, сэр, – едва слышно прошептал мальчик.

Когда ж он успел? Аскольд с удивлением уставился на него. Чарли лежал с закрытыми глазами, всполохи огня плясали на детском лице. А может, просто разговаривает во сне? От сильного напряжения такое часто случается. Особенно с детьми.

– Ты спишь, Чарли? – поинтересовался Аскольд, наклонившись к уху мальчика.

– Сплю. Почти, – промямлил тот.

Похоже, он был в полудреме, изо всех сил стараясь не уснуть совсем. Тормошить парня Аскольду не хотелось, он ведь наравне с другими маялся все это время. Юному организму требовался отдых, ведь завтра длинный переход…

– У них в тюках виски, сэр. – Чарли сунул руки под голову и причмокнул. – Я однажды пробовал. – Он шмыгнул носом и поморщился: – Ну и гадость. Как взрослые это пьют?

– Спи, Чарли. – Аскольд погладил его по плечу. – Ты молодец, малыш. Спи…

Дождавшись, когда мальчик засопит, он все-таки поднялся, напоил раненого и снова вернулся на место.

Итак. Похоже, Чарли, пока все копались в снегу после схода лавины, сумел заглянуть в тюки. Вот еще почему он так порывался поговорить, когда индейцы молились за усопших. Аскольд качнул головой. Исполнительный пацан, стойкий, честно пытался не уснуть, чтобы рассказать добытые сведения.

Он снова по-дружески погладил мальчика по плечу и вернулся к размышлениям. Виски у индейцев, скорее всего, краденое. Выходит, тлинкиты – обычные воришки. Промышляют в Джуно, наверное, в порту под видом рыбаков. Долго ли умеючи стащить с парохода пару бутылок, а то и ящик?

Виски на Аляске – товар штучный. Кому продают? Старателям. Поэтому хоронятся по пути в деревню от полицейских постов. Но деревня вряд ли расположена где-то в глуши. Аскольд вновь мысленно представил карту. Ближайшее к Скагуэйю поселение – городок Уайтхорс. Туда можно добраться по реке, предварительно перейдя через перевал, либо по железной дороге. Уайтхорс – своего рода распределительный пункт для старателей. Там есть контора по закреплению участков на добычу золота, гостиница, магазины, офис фактории трапперов, и там же находится пост канадской конной полиции. И если индейцы собираются продать виски, то однозначно повезут груз из деревни в Уайтхорс. Осталось напроситься в попутчики и, уже попав в поселок, связаться с инспектором таможенного поста и объяснить ситуацию касательно себя.

И все-таки одно «но» в разработанной схеме мешало Аскольду. А вдруг Белый Лось, придя в деревню, сразу скажет, что надо отправляться в горы, где прячется Макалистер? И не захочет ждать, пока Аскольд наведается в Уайтхорс.

Он покосился на спящего старика, который просил разбудить примерно через час, и поднялся на ноги. Вот теперь самое время поговорить и выяснить, почему Белый Лось хочет ему помочь.

 

Глава 16

Засада

– Вы собираетесь в лес. Да еще и в ночь, сержант! – Еву заботило не то, как она удержится в седле, а каким образом их небольшой отряд будет преследовать катер скрытно. Без факелов или фонарей ехать в темноте опасно, даже опытный наездник может свернуть шею, задев ветку, выпасть из седла.

– Да, леди Мендель. – Морин поправил ножны на боку и одернул мундир. – Именно так. Катер будет подниматься вверх по реке против течения, в этом наше преимущество. Они поплывут медленно.

Сержанту передали карабин и широкий патронный пояс.

– Так вы едете с нами или остаетесь? – уточнил он.

– Еду, – решительно заявила Ева, хотя при мысли о путешествии в седле у нее начинали дрожать колени.

Когда отряд покинул город и спустился к реке, почти стемнело. По небу плыли редкие низкие облака, принялся накрапывать легкий дождик. Еве дали длинный походный плащ-накидку, в такие же облачились и полицейские. Ехали молча, неспешно, будто на прогулке. В конце концов Ева не выдержала и спросила сержанта:

– Почему мы не торопимся? Откуда вы знаете, что преступники не улизнут в темноте?

Сержант не ответил, указал вперед и, когда тропа вывела всадников на вершину скалистой возвышенности, с которой открывался неплохой вид на долину и огибавшую ее по краю реку, остановил коня.

– Смотрите.

Дождик почти прекратился. Из-за облаков выглянула луна – на поверхности журчащей на перекатах реки в серебристом свете виднелся черный вытянутый силуэт. Сквозь шум воды донеслось приглушенное пыхтение машины, ветер донес слабый запах жженого угля. Да это же паровой катер! Ева повернулась к сержанту.

– Наши преступники, – сказал он и кивнул в сторону реки. – Но они не плывут в Доусон.

– Как это? – удивилась Ева.

– До Доусона отсюда больше трехсот миль. Река сейчас не в половодье. Поэтому на пути есть непроходимые пороги. Двое, пускай и крепких мужчин, не смогут перетащить через них катер. Была бы обычная лодка или каноэ, не вопрос. Но катер…

– Я поняла. Тогда где, по-вашему, они сойдут на берег?

– Где есть выход к тропе.

– И вы знаете все эти тропы?

– Почти все, леди Мендель.

– Но…

– Почему мы так хорошо знаем местность? – Он усмехнулся и с довольным видом взглянул на подчиненных. – Северо-западная конная полиция, в отличие от США с их почти не контролируемыми на границе территориями, давно навела порядок на Юконе. Проходимых мест тут не так много, вчера я выслал в некоторые конные секреты. Поступили сведения, что индейцы собираются провезти в Уайтхорс приличную партию виски. А это контрабанда. Кроме них здесь уже давно никто не пытается торговать спиртным в обход постов.

Так вот откуда такая уверенность в успехе у сержанта Морина. Ева кивнула. Стало ясно, почему он взял всего пятерых: остальные полицейские покинули Уайтхорс еще вчера и прячутся сейчас в засадах на лесных и горных тропах.

– Но вы должны предупредить своих людей, если преступники вдруг сойдут на берег, оставив нас позади, – сказала Ева.

– Мы успеем предупредить. До порогов не так далеко… – Он обернулся. – Броуди, скачите к первому секрету, объясните ситуацию.

– Слушаюсь, сержант!

Катер уплывал все дальше, и Морин направил коня в лес, вслед за ускакавшим по приказу капралом.

Ева облегченно вздохнула – не нужно нестись галопом сломя голову, не нужно опасаться упустить преступников. Это радовало и одновременно немного пугало – уж больно все легко у сержанта Морина получается. Все-таки излишняя самоуверенность в нем есть. Правда, таким и должен быть командир, вселяя уверенность в подчиненных.

Она поймала себя на мысли, что ни в чем не может упрекнуть сержанта. Разве что в продаже револьвера покойному Гансу, в котором он просто был обязан распознать преступника. Ну или предположить, что за душой у наемника не все так чисто.

И тут Ева насторожилась. Какое-то засвербевшее внутри чувство заставило проснуться ее второе мнительное «я», которое вдруг обеспокоилось вопросом: почему сержант так быстро поверил ей? Никак не отреагировал на историю с револьвером, заявление об убийстве? А сразу сказал, что верит ей. Или вот взять хотя бы доклад Броуди: капрал сказал, что среди вещей преступников нет подозрительных предметов. Но этого просто не может быть, если проводился досмотр! Янгер с Коксом везли с собой пеналы, а в них может быть только оружие, необычное мощное оружие. Но исполнительный Броуди об этом не упомянул.

А что, если… Еве не хотелось верить, но против все больше всплывавших фактов было трудно что-либо возразить. Морин вполне способен находиться в сговоре с преступниками. Он взял с собой людей и Еву для отвода глаз, будто знает все наперед. Знает, где должны сойти на берег преступники, знает их конечную цель и, хорошо маскируясь в разговорах, продуманными и весьма убедительными объяснениями водит ее и честных полицейских за нос.

Она посмотрела на широкую спину сержанта, покачивавшегося в седле впереди. При новом взгляде на вещи дело принимало совсем иной оборот. Однажды ее здорово провел один старик, Гарольд Парсонс, личный камердинер Макалистера, ловко прятавшийся под личиной добродушного и внимательного к судьбе Евы человека. Здесь же был немного другой случай, но методы, которыми пользовался сержант, весьма схожи. Сначала накормил, затем поговорил, расположил к себе, вызвав чувство доверия и уверенности…

Еву начал мучить другой вопрос. А только ли сержант Морин находится в сговоре с преступниками? Если предположить, что смотритель пристани с ним и Янгером в одной упряжке, то могут быть и другие.

Понимание того, какую сеть набросил Макалистер на запад США и Канаду, скольких людей завербовал, с каким размахом действует в своих интересах, пришло слишком поздно. Нужно было еще в Вашингтоне об этом подумать, когда встречалась с президентом.

Уже очевидно, что все повторяется, масштабные действия вполне в духе Макалистера, у него свои люди повсюду. Знать бы, что конкретно он замышляет, было бы легче. Но сейчас нужно выйти из этой истории живой.

Ева слегка пришпорила коня пятками и поравнялась с Морином.

– Сержант, – тихо заговорила она, – дайте мне, пожалуйста, какое-нибудь оружие.

– А вы умеете с ним обращаться? А, ну да, вы же застрелили на шхуне преступника…

– Застрелила. Но особой практики у меня не было, все вышло случайно, – соврала она. – Наверное, больше от испуга.

– Тогда зачем вам оружие?

– Оно придает уверенности.

Он поглядел на нее, затем кивнул и снял с седла кобуру с двуствольным охотничьим штуцером.

Ева поблагодарила, прицепила кобуру с оружием к своему седлу.

– Будьте осторожны, – предупредил Морин. – Стволы короткие, а это двенадцатый калибр, у него приличная отдача.

– Учту. – Она приняла у него протянутый подсумок с патронами.

Хм, странное подношение. С чего вдруг сержант так расщедрился? А вдруг она зря его подозревает и на самом деле Морин предан присяге и делу?

Ева пристегнула подсумок к прикладу, торчащему из кобуры, и покосилась на сержанта. Проверить, предатель тот или нет, можно, лишь столкнувшись с преступниками лицом к лицу.

Она придержала коня, пропуская Морина вперед, и заняла свое прежнее место в отряде.

Потянулись длинные минуты ожидания. Отряд двигался прежним темпом среди деревьев, лунного света вполне хватало, пока небо окончательно не заволокли тучи и не зарядил приличный дождь вперемежку со снегом.

По команде сержанта всадники остановились. Ева поинтересовалась, в чем дело, – они упустят катер. Но в этот момент вернулся капрал Броуди и сказал, что катер пристал к берегу намного южнее выхода к тропе. Секрет в засаде на тропе предупрежден. И только тогда Еве объяснили, что на перевале между Уайтхорсом и Скагуэйем серьезная пурга, отголоски которой достигли Юкона. Потому и катер причалил – преступникам тоже ничего не видно, опасаются напороться на камни.

Непогоду пережидали под навесом, мастерски сооруженным подчиненными Морина из еловых веток. В принципе, под такой крышей можно даже спать, если не обращать особое внимание на шум ветра в кронах деревьев и потрескивание раскачиваемых стволов. Впрочем, дождь и снег хозяйничали над рекой недолго. Туча, перебравшаяся через перевал, иссякла, и на небе снова засияла луна. Опять стали слышны река и пыхтение катера, в котором усиленно разводили пары. Еве даже показалось, что она разобрала голоса преступников, доносившиеся из долины под холмом.

– Похоже, они собираются плыть дальше, сержант, – предположила она.

– Возможно. Но, скорее всего, решат пройти здесь.

– Почему? – насторожилась Ева.

– Тропа выведет их к ущелью, по которому легко выйти к притоку Юкона. Там у них наверняка припрятана лодка или каноэ, чтобы продолжить путь по воде. А если поплывут дальше, то наткнутся на пороги, у которых стоит индейская деревня. А индейцы не любят случайных гостей…

Сержант смотрел в сторону реки и поэтому не заметил, как искривились губы Евы в скептической усмешке. Слишком все складно у Морина, слишком заигрался он в самоуверенного командира.

– И что вы намерены предпринять? – уточнила она.

– На входе в ущелье стоит наш секрет. Там мы их и задержим.

В подтверждение его слов на берегу реки возникли две фигурки. А вот раскочегаренный катер поплыл в одиночестве, пересекая русло. Внезапно мелькнула бело-голубая вспышка. Ева зажмурилась, а когда открыла глаза, не услышала громогласного звука взрыва, уничтожившего катер.

Вот это трюк! Каким образом преступники беззвучно спалили катер? Без технологий Механика тут явно не обошлось – использовали очередное неизвестное мировой науке вещество, способное, словно колония термитов, разрушить дерево.

Ева с беспокойством посмотрела на Морина, но тот и глазом не повел. А вот его подчиненные впервые за поездку изумленно переглядывались, но вопросов командиру задать не осмелились. Дисциплина есть дисциплина…

Когда отряд двинулся вперед, сверху донесся звук камнепада. Но Морин успокоил Еву – лес здесь плотный и бояться обвалов не стоит, стволы деревьев их задерживают. А вот в ущелье уже все будет наоборот.

Уж не в ловушку ли их ведет сержант? Ева лишь покивала в ответ, пропустила вперед Морина и тихо вытащила из кобуры штуцер. Тяжесть ружья и ощущение спускового крючка под пальцем прибавили уверенности, но ненадолго. Вскоре лес поредел, и копыта лошадей зацокали по камню. Отряд проехал примерно полмили, и сержант приказал спешиться, хотя Ева сделала бы это, как только они оказались среди скал.

Сомнений в том, что Морин намеренно дает преступникам понять, что отряд где-то близко, уже не осталось. Возможно, в засаде тоже сидят предатели. А вот в отряде пока не ясно, кто за кого. Броуди уж точно используют – ну слишком у него простецкое лицо, и капрал явно пытается выслужиться, этакий мальчик на побегушках. Остальные полицейские никак не проявили себя, кроме момента с гибелью катера, и Морин так и не заговорил с ними.

Ева на всякий случай проверила, заряжено ли ружье, и взвела курки, когда идущий впереди сержант вдруг свернул с тропы и прыгнул за камень. И все изменилось. Тишина над ущельем лопнула, из темноты навстречу людям плюнуло огнем, и вместе с грохотом выстрелов в лицо дохнуло кислым запахом пороха и неминуемой смерти.

 

Глава 17

Это судьба

Белый Лось знал, что Аскольд станет задавать вопросы. Поэтому, когда его разбудили, без каких-либо предисловий поведал историю из прошлого, рассказал случай из детства, который повлиял на его судьбу и расставил все точки над «i».

Оказалось, старик не только сносно говорил на русском, но и обучен грамоте – он узнал, что Аскольд из России, из документов, хранившихся в портмоне. До шестнадцати лет Белый Лось рос в фактории РАК и хорошо помнил времена, когда колонисты после войн с тлинкитами наконец установили с племенами добрососедские отношения. Он и Ситку, бывшую столицу округа Аляска, до сих пор называл Новоархангельск, а трапперов именовал не иначе как охотниками. И вообще, все русское ему казалось гораздо ближе и понятнее, чем странное поведение белых людей из США с их необычными заковыристыми законами и презрительным отношением к индейцам.

В факторию русских колонистов Белый Лось угодил по воле печального события. Отец его был шаманом, обучал сына, готовя себе смену, передавая умение общаться с духами, – вот почему старик понял, что Аскольд воин, – увидел в нем соответствующего духа. Каким образом, Аскольд уточнять не стал. И вот однажды в тайге, знакомя юного Лося с устройством мира, отец-шаман погиб, защищая отпрыска от медведя-шатуна. Лось и сам бы оказался растерзан, не приди на помощь русские охотники. Они забрали ставшего сиротой мальчишку к себе. Мать его умерла еще при родах, охотники хорошо знали шамана и исполнили его последнюю волю: когда тот умирал, попросил позаботиться о сыне.

Только сыну шаман тоже успел дать наказ перед смертью: поведал, что однажды с восходом в Тлингит явится человек-воин, которому потребуется помощь. На вопрос, как узнать, когда придет воин, шаман ответил: духи подскажут. И умер.

К тому времени, как Белый Лось возмужал, Россия продала Аляску США. Ему предлагали переселиться с другими индейцами на Дальний Восток, но уверившийся в свое предназначение Лось не пожелал уехать. Считал, час еще не настал, поэтому вернулся в деревню отца. Так у него и возникло дополнение к имени – Белый, потому что с белыми людьми всю юность провел. Шаманом племени ему, конечно, стать не дали, зато зачислили в охотники и проводники, в которых так нуждались осваивающие побережье и континент новые пришлые из США и Канады. Пригодились и умения, и знания о быте белых людей. Старик часто выступал переговорщиком в различных спорах между переселенцами с востока и племенами. Но потом индейцев стали притеснять, прогоняя с их территорий, селить в резервациях, и Белый Лось почти прервал контакты с местными властями, ограничившись редкими визитами в Джуно, где якобы промышлял рыбной ловлей с небольшой группой соплеменников.

Аскольд тактично не стал поднимать вопрос о контрабанде, просто сидел и слушал, как Белый Лось, возвращаясь с «рыбалки» в Джуно, увидел в бухте пароход, который взорвался, как индейцы выловили из воды два тела: мальчика и мужчину, как старик признал в мужчине воина, пришедшего прогнать зло, поселившееся в горах на севере. Зло, с его слов, забиравшее к себе всех без разбора – и белых рудокопов, и индейцев.

– Как это происходит? – спросил Аскольд, когда Белый Лось замолчал. – Как зло забирает людей? И зачем?

– Зачем, не знаю. Зло уводит их силой. Многие сгинули в Зубах Огненного духа.

Старик взял подогретый у костра котелок с водой и промочил горло.

– Зло делает их рабами?

– Да.

– Ты там был?

– Близко не подходил. – Белый Лось сделал еще глоток и поставил котелок на место.

– А необычную летающую машину видел? – Аскольд нарисовал палкой на земле дирижабль Макалистера.

– Да, и не раз. На нем летает зло!

Индейцы вокруг костра вздрогнули, будто слышали слова старика и с напряжением следили за разговором, притворяясь спящими. Только Чарли все было нипочем, посапывал, прижавшись боком к Аскольду.

Получается, Макалистер похищает людей для каких-то работ. Если вспомнить обустройство его резиденции в Панаме, где в потухшем вулкане было прорыто множество ходов, на Аляске преступник может действовать подобным образом.

Хм, какая странная тяга у него к вулканам… Неспроста, ох неспроста. Аскольд взглянул на небо и поднял руку ладонью кверху. Ветер поутих, снег сменился дождем, причем сильным и коротким, разбудившим людей и животных.

– Пора, – сказал старик поднимаясь. – Идем дальше.

И принялся тушить костер…

Когда отряд двинулся в путь, тучи разошлись и на небе ярко вспыхнула луна. Ее света хватало, чтобы обойтись без факелов, которые, как догадался Аскольд, не зажигали лишь по одной причине: опасались полицейских постов.

Похоже, вождь племени будет недоволен, узнав, что Белый Лось потерял часть драгоценного груза и людей. Аскольд обдумывал, какие последствия ждут старика и чем все закончится в деревне, когда их отряд медленно втянулся в ущелье и ехавший впереди разведчик вдруг остановился, спрыгнул с коня и повел его на поводу, крутя головой, словно принюхиваясь.

По команде Белого Лося замерли остальные. На небе далеко впереди внезапно полыхнул белый отсвет, будто сверкнула зарница. Дикий Сокол обернулся к старику и по кивку устремился вслед за разведчиком. Аскольд почувствовал себя очень неуютно – безоружный, под нависшими скалами… Видимо, Чарли интуитивно ощутил то же самое, шагнул ближе и машинально взял его за руку от волнения. Сейчас они неплохая мишень для притаившихся в засаде полицейских или стаи волков, окажись те у выхода из ущелья. В узком месте всегда трудно вести бой. К тому же луна, как назло, светит почти в лицо, лишая всякого преимущества…

Прошло некоторое время, и из темноты возникли Дикий Сокол и разведчик. Оба о чем-то переговорили со стариком, и отряд продолжил путь.

Обошлось. Наверное, разведчик что-то учуял, вот и насторожился. Аскольд потрепал Чарли по плечу и улыбнулся, заметив, как сверкнули в лунном свете глаза мальчишки. Они шли за упряжкой молча и вскоре сквозь шорохи и стук копыт услышали далекий шум реки.

Похоже, первая и самая сложная часть путешествия подходила к концу. Аскольд гадал, в какой стороне Уайтхорс? И каким образом они проследуют дальше: по реке, где индейцы вполне могли припрятать каноэ, или вдоль берега? Он даже сбавил шаг, почти остановившись, поднял голову, рассматривая небо, прикрытое неровным контуром скал, пытаясь отыскать знакомые созвездия и сориентироваться, когда на каменном выступе впереди вдруг отчетливо обозначился человеческий силуэт. И этот силуэт держал в руках ружье. Только вот непонятно было, стоит незнакомец лицом к ущелью или так же, как Аскольд, смотрит в противоположную сторону, откуда доносится шум реки.

Раскрыть рот и предупредить остальных не дали громыхнувшие выстрелы. В ущелье началось что-то непонятное. Частые вспышки замелькали впереди. Стрелков было четверо, и палили они в сторону реки. Пара разместилась на том самом скальном выступе, где Аскольд заметил силуэт. А другие… их позиция была внизу среди камней, где на треноге высился агрегат, очень похожий на пулемет, но с весьма узким и длинным стволом, торчавшим из казенной части, над которой смонтировали внушительных размеров короб.

Пулемет плевался бело-голубым огнем, и это выглядело так непривычно и странно, потому что ствол, кроме шипения, не извергал иных звуков. Пули искрами-светлячками уносились в темноту, откуда доносились отчаянные крики раненых, гремели ответные выстрелы, и ржали лошади…

Засевшие в засаде хладнокровно расстреливали кого-то на выходе из ущелья. Они пока не видели появившихся за спиной индейцев, но еще миг и…

Один из стрелков на каменном выступе все-таки почувствовал чужаков. Обернулся. И тогда Белый Лось вскинул ружье и спустил курок.

Аскольд устремился под скалу, увлекая за собой Чарли. Просить оружие не было времени. Сверху на тропу с криком сверзилось тело подстреленного стариком мужчины. При ударе о землю убитый выпустил из рук карабин, который стукнулся о камни и отлетел в сторону Аскольда, оставшись лежать в паре шагов от него.

И ситуация мгновенно изменилась. Забыв о жертвах на выходе из ущелья, пулеметчики развернули ствол своего чудо-агрегата в сторону индейцев и начали бесшумно поливать тропу длинными очередями.

Шипение и звон наполнили воздух, а еще стало очень светло – пули-иглы длинными спицами ударяли в камень и… нет, они не крошили его, а словно прожигали, уходя глубоко внутрь, отплевываясь при этом бело-голубыми искрами.

Первыми под удар попали всадник-разведчик и его конь. Пулеметчики сделали из них дуршлаг, пробив иглами навылет ничем не защищенные тела. Затем под очередь из игл угодил другой тлинкит, ринувшийся в отчаянную атаку. Он немного не успел добежать до места, где стоял пулемет, и упал замертво.

Сын вождя и старик подхватили с лошади раненого соплеменника, но и их догнала бесшумная смерть. Дикий Сокол вскрикнул, повалившись вместе с раненым, в плечо и голову которого вонзились иглы. Раненый умер сразу, а вот Белому Лосю повезло, он успел пригнуться, ухватить сына вождя за руку и оттащить его за валуны.

Аскольд повернулся к Чарли и велел сидеть на месте и не высовываться. Сам опять выглянул из-за камней – пулеметчики меняли короб на новый – и кинулся к лежащему на тропе карабину.

Когда он подхватил оружие, в землю ударила пуля, и сверху донесся запоздалый звук выстрела.

– Прикрой, старик! – выкрикнул Аскольд и устремился к пулеметчикам.

За спиной грохнул из ружья Белый Лось, и стрелок наверху спрятался за выступом.

Шаг, еще, другой – сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда Аскольд очутился почти напротив треноги, где расчет заканчивал возиться с коробом. За спиной снова громыхнуло ружье старика, на этот раз он попал – с выступа донесся слабый вскрик и следом звук упавшего на тропу тела.

Аскольд сделал еще шаг. Взгляду открылся выход из ущелья, долина и освещенная луной река. На ее фоне мелькнули два силуэта, и прозвучал отчаянный и полный ненависти возглас: «Умри, предатель!»

Кричала женщина, голос и акцент которой Аскольд узнал бы из тысячи. Вслед за фразой поочередно щелкнули спущенные курки, раздались слабый хлопок и шипение, но выстрела не последовало, ружье словно поперхнулось, не выпустив пули…

Аскольд опустился на колено, вскинул карабин – осталось определить, где на тропе женщина, а где предатель. Пара почти одинаковых фигур в плащах стояли друг напротив друга, одна слегка согнулась, кажется, пытается перезарядить оружие. Вторая подняла руку и навела на противника револьвер.

– Проверяй в следующий раз порох в гильзах, сучка! – надменно и с презрением сказал мужчина.

И Аскольд всадил ему пулю в бок и тут же развернулся к пулеметчикам, перезаряжая карабин.

Сидевший за гашеткой был рослый и мордатый. Другой… Его утонченные черты показались смутно знакомыми, возникло ощущение, что Аскольд встречался с этим человеком прежде, но точно вспомнить, при каких обстоятельствах, мешало напряжение и огромное желание выжить.

Он уже закрывал затвор, досылая патрон в ствол, когда понял, что не успевает. Мордатый радостно ощерился, глядя прямо в глаза, пригнулся за пулеметом, но надавить гашетку так и не смог…

Сбоку один за другим жахнули снопом огня стволы охотничьего штуцера. Голова мордатого взорвалась, будто тыква на шесте, его толкнуло на соседа. Аскольд прыгнул к ним обоим, занес карабин, метя худощавому прикладом в лицо, – нога скользнула по мокрым камням, и он упал навзничь, выпустив оружие из рук.

С рычанием сверху накинулся… Янгер, вспомнил наконец Аскольд, успев перехватить отведенную для удара руку, в которой сверкнул кинжал. Тонкие, но сильные пальцы Янгера сжали шею, вминая кадык в гортань, и Аскольд изо всех сил саданул противника в челюсть.

Удар вышел вскользь, Янгер успел подставить плечо, но дал тем самым выиграть мгновение, чтобы скинуть его руку с шеи и сделать драгоценный вдох.

– Стреляй в него, Ева! – прокричал Аскольд и еле увернулся от кинжала, вонзившегося в землю возле уха.

Понимая, что женщина не станет рисковать и будет стрелять дробью лишь наверняка, Янгер перекатился к пулемету, рванув Аскольда за собой. Вновь взмахнул кинжалом, целя в глаз, но не попал, рассек острием бровь.

– Стреляй! – Аскольд изловчился, взяв руку с кинжалом на излом.

Кровь из рассечения залила лицо, он практически не видел противника, с которым боролся, лежа на боку.

– Не могу! Оттолкни его! – Голос Евы прозвучал откуда-то со спины.

Ну конечно, пулемет среди валунов, с одной стороны скала, с другой – тропа. Если Ева сейчас выстрелит, она непременно попадет ему в спину.

Янгер зарычал от боли и ярости, пытаясь высвободить руку из захвата. Аскольд, напротив, надавил сильней, прижимая его локоть к себе… Раздался хруст – сломалась кость. Но Янгер при этом резко подался вперед и ударил Аскольда в переносицу лбом.

Перед глазами взорвался ворох искр.

– Стреляй! – в отчаянии хрипнул Аскольд.

Но Ева почему-то медлила. В подбородок больно кольнуло…

– Встать! – раздался над ухом властный голос.

И Аскольд подчинился, осознав всю бесполезность сопротивления. Янгер сумел перехватить кинжал в другую руку и готов проткнуть ему шею, если дернуться. Поэтому Ева не стреляет.

– Дорогу, иначе убью его! – потребовал преступник, прячась за Аскольдом, как за щитом.

Спереди донесся шорох – в глазах по-прежнему было темно. Переносица пульсировала болью, из рассеченной брови сочилась кровь, Аскольд шагал осторожно, чтобы не поскользнуться, как в прошлый раз, на камнях и случайно не напороться на острие.

– Уходи, – хладнокровно сказала Ева.

Кинжал больнее впился в шею, и Аскольд понял, что Янгер не может действовать сломанной рукой, поэтому прижался к нему, увлекая спиной к выходу из ущелья.

Сколько они будут пятиться, Аскольда не интересовало. Он твердо знал: как только Янгер получит шанс ускользнуть, он полоснет заложника по шее не задумываясь и скроется в темноте. Медлить больше нельзя!

Пальцы сжали холодный и острый металл, Аскольд рванул кинжал за лезвие вниз, при этом саданув локтем Янгера. Тот вскрикнул и отпустил его.

– В сторону! – приказала Ева.

Аскольд отшатнулся к скале, когда штуцер шарахнул из обоих стволов.

Из темноты за спиной донеслись торопливые шаги и вскоре стихли.

– Живой? – прозвучал нежный и лишенный всякого хладнокровия голос Евы. – Где болит? Скажи!

Ее пальцы начали шарить по лицу, вытирая кровь.

– Ну не молчи же, Аскольд!

Сначала перед глазами возник смутный овал, затем в свете луны появилось такое знакомое и приятное взгляду лицо. Аскольд позволил себе улыбнуться, обнял Еву и притянул к себе, запустив пальцы в ее растрепанные волосы.

Это судьба! Она свела их вместе. Аскольд надеялся – теперь навсегда.

 

Строжайше секретно. Рукописно.

И. К.

Выдержка из аналитического отчета, представленного Его Императорскому Величеству, государю Николаю II. Отчет доставлен шифродонесением резидента особого делопроизводства Департамента полиции Российской империи в Европе.

На прошлой неделе в четверг на площади перед Рейхстагом в Берлине имело место событие чрезвычайной важности: на глазах у прогуливающейся публики средь бела дня из ниоткуда возник мужчина, внешностью подходящий под описание субъекта, помещенного в тайную картотеку как некто Янгер М. Появление его сопровождалось звуковым эффектом, похожим на громкий хлопок в ладоши. Наш резидент случайно находился поблизости и лично наблюдал происшествие, посмев сразу предположить, что оно напрямую связано с опытами, проводимыми «Конторой высокоточных механизмов», обозначенной Вашим Императорским Величеством к незамедлительному обнаружению. Резидент проследил за субъектом и установил, что тот вошел в дом по Leipziger Str., где визуальный контакт за наблюдаемым лицом был потерян. Поиски субъекта и обозначенной «Конторы» продолжаются, для чего в Берлин направлены все задействованные европейским Бюро агенты.

Октябрь месяц сего года

 

Глава 1

Чужой секрет

С рассветом они похоронили погибших. Всех. И мордатого Кокса, и предателя сержанта Морина, которым сложили из камней безымянные могилы. А вот тела тлинкитов Белый Лось хоронить не позволил, обмотал убитых шкурами и одеялами и разместил на санях. Среди них был и Дикий Сокол, сын вождя, испустивший дух с первыми лучами зари.

Умирал Дикий Сокол страшно и мучительно долго. В стреловидных пулях, которыми строчил игломет – пожалуй, так все-таки правильней было называть захваченное оружие, – содержалась капля перфектума, попавшего через рану в кровь индейца. Сыну вождя не повезло: воткнись игла в руку, а не пройди вскользь, умер бы сразу. Но судьба-злодейка сыграла с ним плохую шутку. Сначала плечо, а затем и шея индейца потемнели и покрылись коркой, как при ожогах, при этом рука постоянно двигалась, извиваясь, словно прилипшая одним концом к человеческому телу большая пиявка. Дикий Сокол выл от боли, то и дело проваливаясь в забытье и возвращаясь в сознание, и помочь ему спутники были не в силах.

Когда умершего сына вождя завернули в одеяло и уложили рядом с другими телами, Аскольд снял с игломета и вскрыл короб, куда заряжались комбинированные патроны, и с величайшей осторожностью разобрал один из них, выяснив, что гильзы как таковой у патрона нет. Есть лишь штампованный алюминиевый стержень с литым оперением на конце, передняя часть иглы имеет небольшое утолщение c завальцованной полостью, куда, по всей видимости, залит смертоносный всепроникающий перфектум.

Вот и сбылись его страшные предположения насчет применения вещества в современных типах оружия. Хотя как посмотреть – игломет заслуживал отдельного внимания, стоял особняком от огнестрелов, в которых использовались давно известные ведущим оружейникам схемы и принципы работы узлов и механизмов. Стрелял сей агрегат, как выяснилось, при помощи сжатого воздуха – баллон размещался в казенной части оружия. Вот почему не было ни огня, ни грохота, а только слышно слабое шипение пневматики. Патроны в короб вставлялись горизонтально, оперением в особые салазки и подавались в приемник под давлением пластины, на которую, в свою очередь, давила пружина. При этом достаточно громоздкий игломет был целиком выполнен из алюминия и весил в разы меньше обычного станкового пулемета.

Ну, тут не надо быть докой, Аскольд хорошо помнил слова Макалистера, сказанные в Панаме о перфектуме, неспособном разрушить легкий парамагнитный металл. Поэтому выбор в пользу алюминия был очевиден.

Осталось выяснить, почему иглы так ярко светились в темноте, для чего Аскольду пришлось сделать пару пробных выстрелов из игломета, а после разобраться, как отделить длинный ствол от казенника…

В результате в стволе по всей длине обнаружились три прямые канавки. Видимо, для стабилизации иглы в ходе выстрела. Но, присмотревшись внимательней, Аскольд заметил заусенец на внутренней стороне ствола, почти на срезе – маленький такой шип. Обозвав его «рассекатель», он наконец представил себе четкую схему работы игломета. При нажатии на гашетку в приемнике открывался баллонный клапан, и игла выстреливалась под давлением сжатого воздуха, а на выходе из ствола едва заметный рассекатель надрезал утолщение на конце иглы. Запаянный в нее перфектум вырывался наружу, вследствие чего и возникало яркое свечение, и при контакте с твердой поверхностью или телом человека вещество мгновенно вступало в реакцию, прожигая преграду насквозь.

Кстати, Чарли, прятавшемуся под скалой, сильно повезло: несколько игл угодили в камень у него над головой и, засев в породе, дали серьезную трещину, после чего скала частично обрушилась, но случилось это значительно позже, уже под утро, когда все были заняты погребением тел.

Невзирая на плюсы легкой, бесшумной, убийственно мощной и одновременно простой в обслуживании конструкции, у игломета имелся существенный недостаток: низкая эффективная дальность стрельбы. Конечно, если смонтировать в казенник баллон с газом больших размеров, можно увеличить расстояние, на которое будет улетать заряд, но тогда переносить игломет станет затруднительно. Понадобится серьезный транспорт для перевозки самих баллонов, а это потеря мобильности на пересеченной местности, особенно в горах, где привычней использовать лошадей и вьючных животных.

– Белый Лось, – позвал Аскольд старика, сидящего неподвижно у саней.

Каким-то чудом выжили все собаки, хотя обоих жеребцов (крупные все-таки цели для стрелков) отряд потерял. Та же участь постигла лошадей служителей закона, правда, гнедой Морина куда-то убежал, но искать его не было ни сил, ни времени.

– Эй, старик, – не самый подходящий момент выбрал Аскольд, прерывая обряд скорби и молитву, – нам нужно отправляться в путь. Янгер ранен, но хорошо знает эти места. Он может предупредить отца, и тогда…

Если честно, что – тогда, Аскольд не знал. Может быть, сюда прилетит сам Макалистер и высадит с дирижабля десант наемников, а может, наоборот, Янгер не появится на месте вовремя, и тогда одно из двух: Механик усилит посты вокруг своего предприятия и ускоренными темпами начнет двигаться к завершению очередного зловещего плана, либо мгновенно приведет план в действие и ликвидирует предприятие в горах, дабы ничего не досталось американцам и русским. Третьего не дано, вряд ли Макалистер просто сбежит, он не из тех, кто останавливается на полпути.

Аскольд вновь раскрыл рот, но Ева так взглянула на него, что стало ясно: старика лучше не трогать.

– Давай сменим тебе повязку, – тихо предложила она. – А то вон кровь никак не остановится.

Действительно, порез кинжалом на руке был глубоким, рану следовало зашить, как и бровь над глазом, но Аскольд не хотел терять время, поэтому ограничился повязкой. Они и так застряли в ущелье до утра. Правда, провели эти часы с пользой: когда прошли первые эмоции от неожиданной встречи, рассказали друг другу о своих миссиях. Аскольд надеялся – без утайки. Вспомнили в деталях каждый эпизод и озадачились множеством вопросов.

– Ну хорошо, – сдался он и опустился на камни. – Эй, Чарли, сгоняй, пожалуйста, за водой, умоемся на дорожку.

Ева присела рядом, взяв его ладонь, осторожно надрезала бинт.

– Где такую нашел? – спросила она. – Шустрая, сообразительная…

– Ты о ком? – не понял Аскольд.

– О девочке. – Ева начала аккуратно разматывать пропитанную кровью, слипшуюся ткань. – Странное имя, не находишь? Чарли.

Она подняла на него лицо, и Аскольд замер с раскрытым ртом.

– Бр-р. – Очнувшись, он посмотрел вслед пацану, спускавшемуся с котелком к реке. – Ты сейчас о… Нет, ты хочешь сказать, что…

– Так ты не знал? – искренне удивилась Ева и, не сдержавшись, прыснула в кулак. Но тут же стала серьезной, покосилась на старика возле саней. – Как не стыдно, мистер Пантелеев? – Она строго взглянула на него исподлобья. – Вы, опытный разведчик…

– Ну все, хватит! – тихо, но резко потребовал Аскольд.

Взял и, морщась, размотал до конца бинт. Отобрал у Евы смоченный в виски тампон и начал промакивать им порез.

Ева некоторое время смотрела на него, потом поднялась, одернула юбку и хмыкнула, мол, чужих капризов ей сейчас не хватало.

– Ну ладно, извини, – поспешил сгладить напряжение Аскольд, останавливая ее и взяв за руку. – Нервы…

Он избегал встречаться с ней взглядом, злясь на себя за резкий тон. Но признавать свои промахи надо уметь.

– Прости, вспылил.

– Хорошо. – Она мягко высвободила руку. – А я, глупая, подумала, что у вас такая игра, маскируетесь от индейцев.

– Нет. – Аскольд качнул головой. – Я правда не догадывался.

– Ну, это вообще свойственно мужчинам.

– Если Чарли – девушка, – не стал обращать внимание на сарказм Аскольд, – она блестящий актер… актриса. Она же провела стольких на корабле. Представляешь, каково ей было служить там юнгой!

Аскольд припомнил пару моментов, когда ему казалось, что Чарли ведет себя как девчонка. Один раз натурально так завизжала в трюме. В другой – ревела, а он ей приказывал утереть слезы.

– Представляю. – Ева кивнула, но вместо снисходительной улыбки стала еще серьезней. Вновь опустилась перед ним на корточки и жестко добавила: – Но почему ты сразу не догадался? Где были твои глаза? Только взгляни, она совсем ребенок…

– Она самостоятельная. Умеет позаботиться о себе, у нее… – он опять взглянул на Чарли, – узкие плечи и бедра, все как у подростков, а женские формы просто могли еще не сформироваться. – Рука у нее сильная. Вот.

– Откуда она?

– Кажется, британка. – Аскольд пожал плечами.

– Чем занималась до флота?

– Не знаю.

– Ты что, не мог нормально ребенка расспросить? – упрекнула Ева, накладывая новую повязку. – Вдруг она сбежала из дома или ее похитили, как меня в младенчестве? Потащил прекрасное дитя черт-те куда, обрек на риск, позволил увидеть кровь, грязь, смерть…

Она стянула бинтом ладонь так, что Аскольд невольно икнул от боли.

Да, он заслуживал порицания. Но при этом его сильно удивила реакция Евы. С чего вдруг в ней проснулись и заговорили материнские чувства? Ведь она совершенно не знает Чарли, или как там ее?.. А, не важно. Пусть будет Чарли.

– Прежде всего я думал о деле, – пояснил Аскольд. – Чарли мне помогал… ла. Мы сработались, можно сказать, стали временными напарниками. Да, признаю, пока добирался до Аляски по Тихому океану, я использовал ее втемную. Ну и что? Так даже лучше – меньше знает, крепче спит. Ну а потом, когда пароход прибыл в Джуно, ты знаешь, что произошло. Мы уже все это обсуждали, и не раз. И вот что… – Он поднялся с камня, кивнул, поблагодарив за повязку. – Давай сейчас говорить не о подростке, а решать, кто и куда направится, и с кем.

Ева не успела ответить. К ним вернулась Чарли.

– Вот. – Она поставила котелок на камень. – Вода, как просили.

Аскольд уставился на подростка, внимательно изучая лицо. И правда, как же раньше не замечал? Глаза большущие, ресницы длинные… и голос слишком мелодичный. А волосы Чарли явно остригает сама, и очень неумело, а может, намеренно неумело, поэтому торчат жесткими и неровными паклями, аж спадает картуз.

– Вы чего? – Она насторожилась, отступила на шаг, перемещая взгляд с Евы на Аскольда и обратно. – Чего так смотрите?

– Чарли, – Ева обернулась, – возьми, пожалуйста, миску и принеси еще воды, напои собак.

– Так бы сразу и сказали, что вам надо поговорить, – проворчала она и направилась за миской. – Зачем выдумывать предлог?

Когда Чарли вновь спустилась к реке, Ева начала:

– А ты не думал, что у нее есть причины скрывать свою личность?

– Хм, уже минут пять как думаю.

Они резко переглянулись: Ева, услышав иронию в голосе Аскольда, он, решив, что боевая подруга намеренно сворачивает на тему с Чарли, так как не хочет обсуждать вопрос о разделении их отряда на две группы. И это хорошо, в деревне индейцев все может пойти не по лучшему сценарию, чего ей знать совсем не обязательно.

– Мы сильно рискуем с ней, – сказала она. – Чарли для нас серьезная обуза…

– Я знаю, хочешь сказать, ответственность за жизнь ребенка и все такое.

– Да.

Повисло напряженное молчание, которое первым нарушила Ева:

– Давай оставим все как есть. Сделаем вид, будто не знаем, что она девушка. Мне кажется, Чарли так легче.

– Согласен. Я бы вообще вернул вас обеих в Уайтхорс.

– Но?.. – Ева чувствовала, что мысли Аскольда на распутье и он ищет единственное верное решение.

– Но неизвестно, кто в канадской конной полиции еще работает на Макалистера. Определенно под подозрение попадает смотритель пристани Нильс, продавший преступникам катер. За остальных не ручаюсь. Поэтому в Уайтхорс вернуться можно, но нежелательно.

– Тогда в Доусон? Туда уехал с докладом инспектор Уайтхорса. Там собраны основные силы канадских законников Юкона. Они ожидают нас.

– Далеко, у нас нет лошадей, мы не знаем дорогу. – Аскольд качнул головой и в очередной раз взглянул на старика. – Только Белый Лось может отвести нас в место, где находится Макалистер. Вполне возможно, мы опередим Янгера и…

– Ты видишь, в каком состоянии старик? Как его заставить пойти туда?

– Не знаю. Может, попробуешь, вдруг получится?

– Я? Нет. – Она категорично взмахнула рукой.

И оба уставились на Чарли, принесшую собакам воды. Девушка-подросток тихо и ласково бормотала им что-то, трепала за морды, почесывала за ушами, и собаки отвечали ей взаимностью, тянулись все скопом, будто дворняги, нашедшие себе хозяина.

– А может… – начала Ева.

Но Аскольд перебил:

– Нет. Даже не пытайся. Лучше не впутывать в наши дела Чарли. Я еще на корабле не хотел посвящать ее в подробности. Ну зачем ребенку такой враг, как Макалистер? Выдастся момент, так сразу оставим ее в безопасном месте.

– А что тогда? Мы теряем время!

Аскольд хотел сказать «ждать», но за их спинами неожиданно прозвучало на плохом английском:

– Белый Лось готов идти.

Они обернулись к старику.

– Больше ждать нельзя, вскоре здесь будут еки.

 

Глава 2

Поединок

В деревню индейцев они добрались только к вечеру. Измученные, уставшие. Ева чувствовала себя разбитой, мышцы ныли так, будто по телу проехался паровой каток. Чарли засыпала прямо на ходу. А каково израненному Аскольду, который тащил на себе запакованный в пеналы игломет и полицейский карабин?

Всю дорогу вдоль реки она не могла отделаться от мысли, что Аскольд что-то утаил. Всякий раз, когда заговаривала на коротких привалах о старике, везущем убитых в деревню, он сворачивал с темы, будто опасался, что выдаст какую-то страшную тайну. И это сильно раздражало и настораживало.

Когда индейцы завидели их и высыпали навстречу, загалдев наперебой, будто чайки на птичьем базаре, из племенного дома, длинной дощатой коробки у берега реки, появился вождь. Он был ровесником Белого Лося, вышел в шерстяной, расшитой узорами клана накидке-одеяле поверх одежды и в кепи американского кавалериста, совершенно не сочетавшимися с традиционным нарядом тлинкитов.

Ничто не вечно на Земле – Ева не без любопытства рассматривала индейцев, – у некоторых на головах вместо ленточек и костяных украшений, стягивающих длинные волосы, были вполне современные котелки и шляпы, а национальные костюмы и мягкую обувь заменяли современного кроя рубахи на пуговицах, ковбойские штаны и даже остроносые сапоги. Последние вряд ли честно куплены в магазине, скорее сняты с убитого при ограблении бедняги…

Еве стало не по себе, оттого что они заявились в деревню с мертвецами на санях. Аскольд успел по дороге рассказать о воинственности и мстительности тлинкитов, но она не придала этому особого значения, рассчитывая на скорый отдых и кров, но сейчас начала понимать, что примерно творится в головах индейцев.

Когда вождь выступил навстречу, остальные смолкли. Белый Лось шагнул вперед и заговорил на своем наречии; тихо, склонив голову, без эмоций. Он говорил долго и монотонно, но, стоило ему закончить, к саням выбежали несколько женщин и, опустившись на колени, тихо завыли. Да так тоскливо и обреченно, что у Евы от жалости и безысходности защемило в груди и перехватило горло, будто женщины оплакивали кого-то из ее близких. Но чувствам этим оставаться в душе было суждено не долго.

Вождь бросил короткую фразу, и у Белого Лося отобрали ружье. Рослые мужчины-воины разоружили Аскольда, отняли у Евы штуцер и бесцеремонно обыскали всех, кроме Чарли, сложив к ногам старейшины снятые с путников патронные пояса, походные сумки, револьверы и ножи. А затем случилось ужасное – Белому Лосю саданули палкой по ногам. Колени старика подломились, и он покорно упал на землю, подставив под удары спину. Аскольд было дернулся на выручку, и тогда накинулись на него.

Ева схватила Чарли за плечо, спрятала себе за спину и шикнула на двух шагнувших к ним крепких индейцев: «Только попробуйте ударить ребенка!»

Но их трогать не стали. Вождь вновь что-то крикнул, старика и Аскольда перестали избивать, подхватили под руки и потащили в деревню. Туда же под конвоем, подталкивая в спину, повели Еву и Чарли.

Всех четверых затолкали в узкую, собранную из деревянных прутьев низенькую клетку, где можно было сидеть, только пригнувшись. Старик не издал ни звука, лишь кашлянул пару раз, сплевывая кровь. Аскольд скривился рядом с ним, потирая ушибленные ребра. Чарли испуганно таращилась на индейцев, обступивших клеть. Ева бормотала проклятья.

Впрочем, индейцы-воины немного постояли рядом, тихо переговариваясь, и ушли, оставив пленников одних. Правда, поблизости находились вигвамы, дымили костры, к которым вернулись женщины и дети, поглядывающие на клеть. О побеге до темноты не было и речи. Да и есть ли смысл бежать, когда аборигены знают местность лучше, чем кто-либо, у них есть собаки и лошади, и поймать беглецов им не составит особого труда.

– Чудесно! – воскликнула Ева и повернулась к Аскольду: – И что теперь?

– Пока не знаю. – Аскольд кое-как сел, покосился на старика. – Думаю, объявят траур на четыре дня, будут отпевать усопших, а затем проведут обряд погребения.

– Вижу, ты хорошо знаком с индейской культурой, – не удержалась она.

– Да уж изучил, пока добирался до Аляски.

– Но меня это не волнует! – Ева уже догадалась, что Аскольд предполагал подобный вариант событий и поэтому остерегался подробностей в разговорах на стоянках. – Ответь, о чем ты думал, зная, что нас ждет? Почему не предупредил?

– Потому что без проводника и лошадей в горах нам делать нечего.

– Но мы не можем ждать четыре дня! – прошипела она.

– Знаю. Поэтому помолчи. Я думаю.

Ева покачала головой, но сдержалась, повернулась к Чарли и ласково сказала:

– Как ты, дитя?

Она тронула подростка за плечо.

– Я не дитя, – сквозь зубы огрызнулась Чарли и добавила: – Лучше успокойся, женщина.

– Вот-те на. – Ева опешила, чуть не отвесила со злости подзатыльник, но вдруг сообразила, о чем забыла спросить Аскольда: – Зачем они нас посадили в клетку?

– Наверное, хотят принести в жертву, – сообщил он. – Обряд погребения такое предусматривает.

Ева замерла разинув рот, не в силах сказать что-либо еще. В общем, все «прекрасно»!

– Ты и об этом знал? – наконец проговорила она.

– Да.

– Какой же ты…

– Нам нужно выполнить задание, – перебил Аскольд. Продвинулся вперед, поближе к Чарли, и прошептал: – Нож при тебе?

– Угу.

– Тогда лезь на мое место и надрежь на паре прутьев ремешки. Но только незаметно, чтобы клетка не распалась.

Чарли кивнула и поменялась с ним местами.

– Белый Лось. – Аскольд повернулся к старику. – А что законы твоего племени говорят в такой ситуации насчет выкупа?

– Выкуп можно заплатить только жизнью, – спокойно ответил старик.

Аскольд нахмурился, и Ева не выдержала:

– Выкладывай, что задумал.

– Подожди. – Он продолжал морщить лоб. Потом снова обратился к старику: – Белый Лось, а если предложить вождю в виде выкупа поединок?

– Все равно, – ответил тот. – Ставками будут жизни.

– Ага, то есть вождь в любом случае захочет их забрать?

– Да.

– Тогда у нас лишь один выход. Зови вождя, будем бросать ему вызов.

– Белый Лось, постой! – встрепенулась Ева. – Не надо никого звать. Аскольд, может, объяснишь, что происходит?

– Нас в любом случае принесут в жертву. Мы для них чужаки, навлекшие беду и смерть соплеменников. Старик – тоже наполовину чужой, вырос среди белых, к тому же не уберег сына вождя…

– Ах вот оно что, – протянула Ева. – Среди убитых сын вождя…

– Да, сын вождя.

– Ты и об этом умолчал.

– Не хотел, чтобы ты раньше времени волновалась.

– Тогда какой смысл драться, если нас убьют?

– Смысл драться за жизнь есть всегда. Поединок – это событие, которое отвлечет внимание. Все, теперь не мешай. Давай, Белый Лось, зови вождя.

– Нет, подождите, – завелась Ева. – Не понимаю тебя. Если погибнешь в поединке, как мы сбежим? И потом, я не оставлю тебя ни…

– Если я буду проигрывать, вы мне поможете.

– Но как? Мы же в клетке! – Готово, – сказала Чарли и спрятала раскладной нож за пазуху.

– Теперь поняла? – кивнул на подрезанные у прутьев ремешки Аскольд. – Наше оружие отнесли в племенной дом. Там хранятся все трофеи и дары, которые приготовил клан к потлачу. Ну, это церемония такая, празднество, например, зима кончается, на смену приходит весна, устраивают потлач, и клан раздаривает приглашенным нажитое добро. В общем, оружие в доме. Когда начнется поединок, все соберутся на улице…

– Ну какой же глупостью было пойти сюда, а не сразу в горы или в Доусон. – Ева потрясла кулаками и закатила глаза к небу.

Аскольд резко дернул ее за руки и тихо заговорил в лицо:

– Этот старик живет по законам племени. Он верует в духов, верит в меня и свое предназначение. Он должен был привезти погибших сюда, иначе не повел бы нас в горы. Теперь его совесть чиста. Не пытайся это понять. Но если любишь меня, доверься и прими все как есть.

И он крепко обнял ее, прошептав на ухо:

– Прости, я не мог тебе сразу рассказать, ты бы не пошла тогда дальше.

Ева сдалась. Аскольд прав. Узнав о жертвоприношении, о том, что с ними может произойти в действительности, она бы сто раз подумала, прежде чем отправиться в деревню со стариком. Но и простить Аскольда ей было трудно, потому что он использовал ее в своих продуманных схемах. Неужели он изменился, стал расчетливым и думает только о задании?

Она отстранилась, посмотрев ему в глаза. Еще недавно в Панаме он жертвовал собой ради сотен людей, без оглядки шел на верную гибель и пытался спасти ее, но не такими циничными поступками. Неужели он не доверяет ей, поступается любовью в угоду главной цели?

– Да, – наконец нашла в себе силы Ева, – мы сделаем, как ты задумал.

– Белый Лось. – Аскольд кивнул старику.

И тот громко выкрикнул фразу, подзывая кого-то на своем наречии.

После недолгих объяснений с индейцами Аскольда выпустили из клети и увели к вождю. Потянулись напряженные минуты ожидания, Чарли с Белым Лосем о чем-то едва слышно перешептывались, пока не начало темнеть, и только тогда в деревне все пришло в движение.

Еве показалось, что о них напрочь забыли. Женщины и дети, мужчины и старики по какому-то неслышному сигналу потянулись в сторону племенного дома…

– Белый Лось, скажи, – заговорила она, – у Аскольда есть шансы победить в поединке?

– Он воин. Он верит. Он знает, что делает, – ответил старик.

– А законы, по которым ты живешь, не запрещают нам бежать отсюда?

– Нет, если никто не умрет.

– То есть мы не можем стрелять в твоих соплеменников, если Аскольду понадобится помощь?

– Ты, женщина, слушай сердце и своего мужчину и бери пример с юного друга. – Он кивнул молчавшей все это время Чарли. – И тогда не случится беды.

Сумасшедший старик – Ева отвернулась. И где Аскольд таких только находит? Вечно ему везет с попутчиками. Но она тут же осадила себя, вспомнив приключения в Панаме и то, как жестоко ее обманул камердинер Парсонс, пока летели в Америку. Вынудил под благовидным предлогом явиться в банк и забрать из сейфа все научные труды ее матери, которые в итоге заполучил Макалистер.

Уж лучше иметь в компаньонах сумасшедшего, но честного индейца, верующего в духов и предназначение, чем вновь оказаться в обществе людей Механика.

– Мне кажется, нам пора, – произнесла Чарли. – Белый Лось, что скажешь?

От племенного дома, перекрывая шум реки, донесся ритмичный перестук.

– Это что, барабаны? – уточнила Ева, прислушавшись.

– Началось, – сказал старик. – Пора.

Чарли толкнула прутья в задней части клетки и полезла наружу.

Когда они очутились на свободе, окончательно стемнело. Угли в кострах перед вигвамами слабо тлели, но над площадкой за домом, где намечалось главное событие, мелькали отсветы факелов и звучали барабаны.

Ева замерла на миг и едва не упустила из виду старика, направившегося зачем-то в сторону леса, а не к дому на берегу реки.

– Белый Лось, – шепотом позвала она.

Но старый индеец не обернулся.

– Стой! – Она догнала его. – Куда это ты собрался?

– За лошадьми, женщина.

– А…

– Пойдем, Ева, – тихо окликнула ее Чарли. – Пойдем скорее выручать Аскольда.

И потянула ее за руку обратно.

– Но мы должны условиться, – начала Ева. – Где встречаемся?

– Пошли, – продолжала тянуть за собой Чарли. – Неужели не понимаешь, что старик приведет лошадей, а мы с тобой добудем оружие?

Ева хотела бы прикрикнуть на подростка, но не могла, индейцы услышат.

– И как мы найдем друг друга потом? – сказала она.

Чарли резко остановилась и обернулась:

– Да мы здесь с ним встретимся. Или хочешь перенести свидание на поляну, где дерется Аскольд?

Ева наконец сообразила, что шептавшиеся в клетке у нее за спиной старик и девочка уже обо всем договорились. Велев себе заткнуться и действовать, она торопливо зашагала вслед за Чарли.

Когда они подобрались к дому, барабаны внезапно смолкли. Ева выглянула из-за угла, но за спинами индейцев, скучившихся перед площадкой, где происходили основные события, разглядеть ничего не удалось. Только страшные узкие лица, вытесанные по кругу на высоком столбе, возвышавшемся над толпой, молчаливо взирали на Еву, не в силах поведать о творившемся внизу.

Она привстала на носки, и тут Чарли юркнула за угол и, прокравшись вдоль стены, скрылась в проеме, откуда лился мерцающий свет очага.

Вот непоседливый ребенок! Еве пришлось поспешить следом больше из опасений, что Чарли столкнется с кем-нибудь в доме. Но она зря переживала. В зале, куда она попала, было пусто. А куда подевалась Чарли?

Ева осторожно двинулась вдоль стены, глядя на разукрашенные яркими цветами скульптуры-тотемы, вырезанные из стволов деревьев. От столба снаружи их отличали толщина и высота. У тотемов были уродливые лица с большими глазами, носами и ртами, у некоторых широко разинутыми в зловещем оскале.

О боги! Куда вы смотрите? И как люди могут поклоняться таким чудовищам? По периметру залы тянулись широкие своего рода полати – на них во время клановых сходов, должно быть, восседают почетные гости. Пол был земляной. Над полатями уступом возвышались полки, где стояли различная утварь, плетеные корзины и даже обнаружился сундук с коваными лентами и чугунными ручками по бокам. Не иначе как восемнадцатый век, а то и раньше, на глаз определила Ева и продолжила озираться. Потолок дома был укреплен толстыми неотесанными горизонтальными балками, между которыми натянуты разноцветные домотканые полотнища.

– Сюда, – донесся шепот из другого конца залы.

Ева от неожиданности присела, но, заметив приподнятую тряпицу, которой был занавешен проем вдалеке, и Чарли, призывно махавшую рукой, побежала к ней, забыв о тотемах и внутреннем убранстве племенного дома. Проникнув в новую залу, она все-таки замерла на миг – таким поразительным и огромным, на всю дальнюю стену, оказался рисунок мифического орла, окруженного сложным лабиринтом толстых, изгибавшихся под прямыми углами линий и геометрических фигур.

– Ева, скорей, помоги, – прошептала сбоку Чарли.

Она пыталась дотянуться до высокой полки, где были сложены знакомые пеналы и остальные отобранные индейцами оружие и вещи. Ева быстро взобралась на полати, протянула Чарли патронные пояса с походными сумками, затем сняла пеналы, карабины и штуцер и повесила все на плечи.

– Ну, теперь за Аскольдом? – уточнила она, с трудом повернувшись – тяжесть оружия сковала движения.

– Нет, ты что? Сначала отнесем все старику и после вернемся за Аскольдом.

Ева качнула головой – какой рассудительный и смышленый ребенок! Такая далеко пойдет, ее, Еву, еще не раз заткнет за пояс. Присутствия духа и хладнокровности подростку не занимать.

Тем же путем они выбрались из дома и торопливым шагом направились обратно к месту, где расстались с Белым Лосем. Встретившись с ним под деревьями, Ева уставилась на неоседланных лошадей. А вот об этом она как-то не подумала – индейцы почти не пользуются седлами, предпочитая укрывать спину скакунам шерстяными одеялами. Куда же им пеналы и оружие теперь крепить?

Среди деревьев мелькнули и пропали несколько пар красных глаз. Донеслось частое дыхание и шорох лап…

– Белый Лось, какой ты молодец! – шепотом воскликнула Чарли, присела и заключила в объятия светлого мохнатого пса. – Моих любимцев не забыл.

Да это же собаки! – наконец сообразила Ева. И зачем старик их сюда привел?

Впрочем, когда он забрал у нее и Чарли пеналы и часть оружия и начал складывать вещи в упряжку, появление собак стало оправданным. К тому же им предстоит путешествие в заснеженные горы, где без саней делать нечего.

Ева подсадила Чарли на спину серой пятнистой кобылки, которая была под стать подростку. Сама не без помощи старика забралась на лошадь покрупней. Белый Лось подвел к ней поджарого гнедого скакуна и сунул в руки повод. Понятно, что конь предназначался Аскольду. Неужели старик поедет на упряжке? Он же будет их сильно тормозить!

Она все-таки нашла силы воздержаться от вопросов, потому что от дома у реки донесся гортанный возглас и звон металла. Похоже, поединок начался. Нужно спешить, пока их тут не заметили, вытаскивать из толпы Аскольда и бежать из деревни без оглядки.

У нее возникло устойчивое ощущение, что она всего лишь винтик в сложном механизме, основными узлами которого сейчас являются Аскольд, Чарли и Белый Лось. Но ревностные чувства мгновенно улетучились, когда старик сказал:

– Скачи к реке, женщина, забери своего мужчину. Мы отвлечем остальных.

– А где встречаемся?

– У брода на излучине в ста шагах от деревни. – Чарли кивнула Еве и, потянув за повод, ловко развернула кобылку.

И где она научилась так хорошо держаться верхом? Белый Лось громко хэкнул, погоняя собак, и оба скрылись в темноте за опушкой леса.

Уф… Ева ласково потрепала за холку лошадь, начавшую вдруг бить копытом. Покрепче сжала в руке повод скакуна, предназначавшегося Аскольду, снова резко выдохнула и, подавшись вперед, ударила пятками в раздувавшиеся под ней бока.

Опасения быть схваченной и забитой на месте толпой индейцев тут же отодвинулись на задний план. Все мысли были обо одном: только бы удержаться верхом и не выпустить повод скакуна.

Лошадь почти сразу перешла в галоп, ветер засвистел в ушах, перекрывая стук копыт и бухающее в груди, словно барабан, сердце. Еву вынесло из-под деревьев на освещенный факелами участок. Впереди показались спины людей, окруживших площадку, где сцепились двое. Рослый индеец-воин, на голову выше Аскольда, размахивал топором, тесня его к столбу-тотему у воды.

Вот брошенный воином топор просвистел в опасной близости от плеча успевшего увернуться Аскольда и вонзился в столб. Толпа ахнула, может, потому что воин осквернил татем, а может, сожалея, что промазал. Аскольд оступился, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и Ева громко закричала: «А-а-а!» – понимая, что не успевает, – Аскольд вот-вот упадет на спину, ему проломят череп, и все усилия пойдут прахом…

Когда услышавшие ее крик люди только начали оборачиваться и Аскольд растянулся на земле, а воин замахнулся, склоняясь к нему, за деревней, примерно в месте, где осталась покинутая ими тюрьма-клеть, вдруг в небо с ревом взметнулись столбы огня. Ева чуть сама на землю не свалилась от такой неожиданности. Несущиеся вскачь лошади испуганно заржали и, вращая черными блестящими глазами, пролетели сквозь толпу, чудом никого не задев.

– Держи! – крикнула Ева, бросая Аскольду повод.

Лошадь под ней встала на дыбы и случайно ударила копытом в плечо машинально заслонившегося индейца-воина, сбив его с ног.

– Ну скорее же, садись верхом!

Аскольд наконец ухватился за повод, вцепился руками в холку скакуна и подпрыгнул. Но сесть верхом у него толком не получилось, он повис, едва перекинув ногу через спину коня. Ева хлопнула жеребца по крупу, наподдала пятками своей лошади, и они понеслись вдоль воды.

– Держись! – выдохнула она, оглянувшись.

Аскольд по-прежнему висел, вцепившись в холку жеребца. С оставленной ими площадки в отсветах ревущих за деревней столбов огня в панике разбегались люди. Сквозь возгласы и стук копыт щелкнула пара выстрелов, но пули пролетели где-то в стороне, погони видно не было.

Забыв о том, что под ней нет седла и ноги не в стременах, Ева натянула повод, но так, чтобы лошадь лишь сбавила темп, поравнявшись с отставшим жеребцом. Ухватила Аскольда за плечо и рывком помогла нормально сесть.

– Спасибо! – выдохнул он и притянул ее к себе.

Поцелуй длился всего миг, вышел не таким нежным, но страстным. Сердце Евы затрепетало, сознание вспыхнуло бенгальским огнем от хлынувшей в душу теплоты.

– Ох!.. – Она покачнулась в седле, почти не чувствуя ног.

Но Аскольд подхватил ее за руку. Они так и домчали до излучины реки, не расцепляя ладоней, свернули к воде и заметили силуэты на другом берегу.

– Сюда! – долетел взволнованный голос Чарли.

Войдя в реку, лошади взметнули десятки серебристых брызг, крупные капли попали Еве на лицо, освежили. Она невольно улыбнулась – смогла… у нее все получилось, справилась с лошадьми! И Аскольд снова с ней.

Все обиды забылись сами собой. Она смотрела на мужчину, с которым хотелось петь, смеяться, скакать верхом навстречу солнцу, вытворять что угодно, лишь бы быть всегда рядом. И она больше не позволит ему оставить ее, не отпустит. Ни за что.

 

Глава 3

Улика

Утро выдалось теплым и безветренным. Аскольд сидел на пожухлой траве и смотрел на спящую Еву, свернувшуюся калачиком под одеялом.

Стоянку устроили в предгорье в густой еловой роще, куда ехали полночи, опасаясь погони. Сначала старались держаться ближе к реке – так было легче лошадям и собакам, да и след пару раз сбивали, заходя в воду. Ну а когда поняли, что погони не будет, и свернули в тайгу, забираясь на холмы, за которыми в свете звезд виднелись горы, старик объявил, что можно остановиться. Ева с Чарли повалились на землю среди камней, прикрывавших от прохладного ветерка, и сразу уснули, а Белый Лось с Аскольдом стреножили сначала лошадей, собрали дров, развели костер и решили, что старик будет дежурить первым…

Ева заворочалась под одеялом, выпростала руки и потянулась, открыв глаза.

– Ты здесь, – сонно сказала она, коснувшись его ладони. – Со мной…

Вновь прикрыла глаза, но тут же встрепенулась:

– Который час? Ты вообще спал?

– Спал, – успокоил Аскольд.

Ева опять улеглась, сунула руки под щеку и улыбнулась:

– А где остальные?

– Отдыхают. Чарли у тебя за спиной. Разве не слышишь, как сопит?

– А старик?

– Он у костра с собаками и лошадьми, за камнями на склоне. Пить хочешь?

– Да.

Аскольд плеснул из подогретого на костре котелка немного в кружку и протянул Еве.

– Нам, наверное, всем пора вставать, – сказала она, когда опустошила кружку.

– Давай не будем спешить. Белый Лось и Чарли… все порядком измотались. Пусть еще поспят.

– А как же Янгер?

– Вряд ли далеко ушел. Он без оружия, и рука сломана, а кругом лес, полно хищников…

– Угу.

Ева оглянулась на Чарли, свернула свое одеяло и подсунула подростку под голову, как подушку.

– А где ты воды набрал? – спросила она.

– В ручье. Пойдем, умоешься?

Она кивнула:

– Пойдем.

Аскольд поднялся, прихватив с земли карабин, и подал ей руку.

Узкий ручей журчал за рощей, сбегая среди камней по крутому склону горы. Аскольд присел у воды, положил на колени карабин и подставил лицо солнцу. Ева опустилась рядом, плеснула в лицо и обернулась:

– Ты знаешь, что готовит Макалистер?

– Нет. Когда наш Департамент отпечатал снимки, сделанные фотоглазом Гильермо, не всё представляло реальный интерес. В основном фотографии его жертв, но вот эта, – он достал из портмоне карточку с изображением гор и неизвестной конструкции в углу, – сильно заинтересовала наших экспертов.

Ева вытерла о подол мокрые ладони и взяла снимок. Некоторое время внимательно изучала картинку, затем подняла голову, взглянув на горы, сравнивая пейзаж с изображением на фото.

– Теперь понятно, почему именно тебя направили сюда.

– Ева. – Аскольд забрал у нее снимок. – Почему ты приехала в Джуно лишь с одним агентом?

Она все-таки замялась, и Аскольд потребовал:

– Давай выкладывай, почему изменили план операции. Я должен знать.

Ева вздохнула и быстро рассказала о письме-ультиматуме, об опасениях силовых министров за утечку информации, о том, как ей предложили участвовать в секретной миссии, ведь она была в тот момент нештатным сотрудником Бюро расследований.

– Это все? – уточнил Асокльд.

– Да.

У него сложилось впечатление, что Ева что-то скрывает.

– Не понимаю, как-то глупо все. – Он качнул головой. – Министры и президент вдруг ни с того ни с сего изменяют тщательно спланированную операцию, да к тому же уменьшают количество ее участников. Ну ладно, есть опасность утечки, это понятно. Но можно просто заменить людей, озвучив цель миссии в последний момент. Зачем, спрашивается, сокращать количество агентов, когда здесь, – он взмахнул рукой, – каждый человек на счету?

Ева пожала плечами и сказала:

– Наверное, потому что источник Макалистера внедрился в самую верхушку правящих кругов страны.

– То есть под подозрением президент и министры?

– Нет, конечно. Кто-то из их близкого окружения.

Аскольд кивнул.

– Все равно не понимаю. – И снова полез в карман за футляром с мимикрином. – Смотри, это я нашел у человека, как две капли воды похожего на меня. Я тебе вчера рассказывал о нем, помнишь?

Ева кивнула, и Аскольд продолжил:

– Тут два шприца, один пустой, другой заполнен веществом мимикрин.

– Снова вещество, – проворчала Ева.

– Да. Не забывай, с кем имеем дело. Думаю, перфектум, мимикрин – не единственные продукты, которые производит в своих подпольных лабораториях Макалистер. Похоже, мой двойник-близнец вводил себе мимикрин. От него и подох, как я понял. Но это лишь догадка. У него все вены были исколоты, может, ловил кайф от морфия, несовместимого с мимикрином. Но не в этом главное, тело моего двойника оказалось идеальным, как у мифического атлета, – хорошо развитые мышцы, правильные пропорции… Я таких даже среди спортсменов не встречал. Уникальное, в общем, тело.

– Ну и как это соотносится с нашей миссией?

– Не знаю. Меня хотели убить еще в Уналашке, в этом я уверен. И после заменить двойником. Отсюда вопросы. Зачем заменять? И для чего создали мимикрин?

– Все как-то сложно, Аскольд. – Ева отвернулась к воде и принялась умываться.

– Было бы просто, мы бы тут не сидели и Макалистер давно бы находился в тюрьме.

– А что ты так к телосложению двойника прицепился? – Ева выпрямилась и стала распускать завязки парки. – Может, он и правда такой… совершенный, много занимался спортом, атлетикой например.

– Явно занимался, он и дрался намного лучше. Только подобной физической формы и реакций не достичь без особого стимулятора, которым мог являться мимикрин. Знаешь… – Он тоже встал, когда Ева, скинув парку, непринужденно начала расстегивать жакет, явно собираясь обнажиться, чтобы ополоснуться в ручье. – Была еще странность, когда мы столкнулись с двойником. Мистика какая-то! Его лицо покрывали морщины, глубокие, похожие на шрамы, и много их, но затем они разгладились, и лицо стало таким, как у меня.

– А до того?

– До того тоже было похоже на мое, но все в морщинах. Ну, фантастика! Я даже у судового врача поинтересовался, возможно ли без вмешательства хирурга сотворить такие изменения с лицом.

– И что? – Пальцы Евы на миг замерли на пуговицах жакета.

– Он все опроверг.

– Ну, судовой врач, не светила медицины…

– Но я сам видел, Ева, как разгладились морщины и менялось лицо!

– Морщины… – Она нахмурилась.

– Да, морщины. Это тебе о чем-то говорит?

Она отрицательно качнула головой и расстегнула жакет.

– Я буду рядом, – сказал Аскольд. – Осторожней, не застудись, вода очень холодная.

И направился вниз по склону к деревьям. Когда зашел в рощу, прислонился к стволу, наблюдая за проснувшимися Белым Лосем и Чарли, которые начали собирать вещи вокруг костра и готовить к отъезду упряжку и лошадей.

Странно, почему Ева утаила какую-то деталь? Определенно была в ее рассказе о встрече с президентом недосказанность. Аскольд выглянул из-за дерева – над камнями возле ручья виднелись лишь голова женщины и обнаженные плечи. Почему сделала вид, будто не имеет особого интереса к мимикрину и двойнику? Будто эти моменты не важны для Бюро расследований, не представляют ценности для научных институтов и безопасности США.

А может, ей поручили следить за ним? Ева пропала из вида, должно быть, войдя в воду, и Аскольд вновь привалился к стволу дерева, размышляя. Вполне нормальное поручение, в духе конкуренции между разведками, но все равно. Очень странное поведение… Хотя какой из нее агент? Подготовить человека за пару месяцев, пусть с неплохим жизненным опытом и знанием языков, практически невозможно. Так, определенные навыки освоила, и все. Но задание, о котором ему знать не положено, ей все-таки поручили.

Он повесил на плечо карабин и зашагал к костру.

– Привет, Аскольд! – звонко сказала Чарли. – А где Ева?

– Привет. – Он кивнул подростку. – Купается в ручье.

– А мы тут собираемся. – Чарли перенесла к саням походную сумку, куда сложила котелок и остальную посуду, и направилась за другими вещами.

– Белый Лось. – Аскольд повернулся к старику, возившемуся с собаками и упряжью. – Тут по пути есть какие-нибудь полицейские посты или придорожные гостиницы?

– Есть, но далеко. Придется возвращаться к реке и долго идти почти в Доусон.

– Угу.

– А зачем нам гостиница, Аскольд? – поинтересовалась Чарли. – Костер, лес, ручей… А воздух… – Она шумно потянула носом. – Ну чем плохо?

Еще не понимает, Аскольд переглянулся с Белым Лосем. Тащить в горы Чарли не хотелось, а оставлять одну нельзя. Ну вот что с ней поделать?

– А индейские деревни или фактории трапперов? – вновь уточнил он у старика.

– Нет. – Белый Лось принялся возиться с упряжкой, пристегивая собак. – Фактории все на севере, а другие тлинкиты живут ближе к океану.

– Ясно.

Чарли с подозрением уставилась на Аскольда, забыв про вещи. Похоже, наконец, дошло.

– Повезло тебе, бра… друг Чарли, – сказал он. – Поедешь с нами.

Чарли скривила рожицу. Аскольд усмехнулся, хотел нагнуться за вещами, чтобы помочь, но услышал голос Евы:

– Смотрите, кого я нашла!

Ева показалась среди деревьев. В руках у нее была парка, в которой ворочался светло-бурый комок… Аскольд невольно завертел головой, скинув с плеча карабин. Белый Лось тоже подобрал ружье и настороженно начал принюхиваться, поглядывая на собак.

Впрочем, те были на удивление спокойны. Значит, медведица, мать найденного Евой детеныша, где-то далеко, но может появиться в любой момент, разыскивая беглеца.

– Какой он милый. – Чарли взяла у Евы медвежонка.

– Осторожно, он сильно царапается. – Ева показала красноватую отметину на запястье.

– Давайте его покормим, – предложила Чарли.

– Нужно отпустить его, немедленно, – наконец сказал Аскольд, и Белый Лось кивнул. – Где ты его нашла?

– У ручья, – перестала улыбаться Ева. – А в чем дело?

– Здесь где-то поблизости бродит мамаша, а в ней как минимум тридцать пудов веса, и у нее толстая шкура. Запомни, медведи бегают быстрее людей. Поэтому…

– Как, – растерялась Чарли. – Мы… А вдруг медведица погибла или умерла от болезни, и этот малыш…

– Нужно его отпустить, – перебил Белый Лось. – Идем к ручью.

Все направились по тропе вверх по склону. Очутившись у ручья, старик вновь поинтересовался, куда идти. Ева указала на валуны в десятке шагов.

Аскольд, предусмотрительно захвативший охотничий штуцер, отдал оружие Еве, сам приготовил к стрельбе карабин и пошел впереди старика, взявшего в руки медвежонка.

– Вон там, левее, – раздался сзади голос Евы. – У самой воды.

Старик с Аскольдом взглянули на другой берег – внимание обоих привлекли смятые кусты, будто в них на полном ходу вломился тяжелый автомобиль, у которого отказали тормоза. За кустами под стволом поваленного дерева виднелась темная бесформенная туша…

Аскольд поднял к плечу карабин, но старик придавил рукой ствол, заставив опустить оружие.

– Медведица мертва, – сказал он. Обернулся и позвал Чарли, чтобы забрала заволновавшегося, почуявшего кровь детеныша.

– Возвращайтесь к костру, отпустите звереныша и собирайте вещи, – велел Аскольд, когда Чарли и Ева подошли за медвежонком. – Только быстро.

– А вы?

– Мы сейчас придем.

И они со стариком направились на другой берег к убитой медведице.

На первый взгляд казалось, что зверь спит. Но Аскольд успокоил себя, когда заметил, что крупные бока не двигаются, и обошел медведицу – из разинутой пасти зверя вывалился язык, а там, где под шкурой должно быть горло, зияла огромная рана.

Шерсть от головы до груди была словно опалена и покрыта темными, почти черными дорожками и пятнами запекшейся крови. Складывалось впечатление, что зверь проглотил гранату, которая потом взорвалась у него в глотке. Иного объяснения Аскольд не находил. Но, судя по рваным краям раны, толстую шкуру хищника прожгли все-таки снаружи, иначе б вокруг валялись внутренности и ошметки плоти, да и вообще медведю оторвало бы взрывом голову. А взрыв у костра непременно бы услышали. Что-то не сходится в картине происшествия…

Старик было потянулся к туше, но Аскольд перехватил его руку, не дав коснуться черных пятен. Обострившееся внутреннее чутье подсказывало: нельзя этого делать. Опасно! У Аскольда возникло ощущение, что подобные ожоги он где-то уже видел. Причем недавно. Только где и когда?..

Белый Лось обернулся, двинулся по опушке, внимательно глядя себе под ноги. И тут Аскольд вспомнил: убитые из игломета индейцы, Дикий Сокол, сын вождя, мучительно умиравший с почерневшим, будто опаленным огнем плечом, или Макалистер, тот, в Панаме, показывал свою искалеченную руку, – у всех были похожие следы, оставленные перфектумом. Значит, медведя убили именно этим веществом.

Он хотел позвать старика, но тот уже возвращался, держа в руке хорошо знакомую Аскольду по Панаме серебристую трубку-пистолет.

– Вот, нашел. – В глазах старика застыл вопрос «что это?».

– В трубке было вещество. – Аскольд нащупал большим пальцем кнопку предохранителя и распрямил использованный контейнер. – Оно же было в иглах, убивших твоих соплеменников и сына вождя.

– Яд. – Белый Лось кивнул.

– Можно и так сказать.

– Следы убийцы ведут наверх вдоль ручья, но дальше теряются, – сообщил старик.

– Это Янгер, больше некому.

– Он был здесь вчера ночью.

– А примерное время назвать можешь?

– Думаю, еще до нас. Как солнце село.

– Он идет к Зубам Огненного духа. – Аскольд взглянул на начавшее хмуриться облаками небо. – Мы сможем его догнать?

– Не знаю. Нас много, сильно шумим. Если ехать без остановок, должны, но это опасно.

– Да. Нарвемся на засаду или упустим его… Какой тогда смысл в гонке?

Старик промолчал. Аскольд обдумывал, не отправить ли индейца одного на поиски Янгера, но все-таки отказался от этой затеи. Лучше добраться до места с проводником, чем лазить по незнакомым горам без карты и четких ориентиров. К тому же надо разобраться с тайным поручением для Евы, выяснить, что она скрывает, но это вопрос не пяти минут.

– Сделаем следующее, – сказал он, пряча найденную улику в карман. – Возьмешь моего коня и поедешь впереди как разведчик, а мы следом. Чарли справится с собаками?

Белый Лось кивнул.

– Тогда вперед. Не будем терять время. Только есть у меня к тебе еще одно важное дело.

– Какое?

– Несложное. Но касается Евы и похода в горы.

– Я готов.

– Превосходно. Уверен, тебе понравится.

– Юный друг Чарли тоже будет помогать?

– Да. Сейчас обсудим подробности.

И они зашагали обратно через ручей к месту стоянки.

 

Глава 4

В плену подозрений

Ближе к вечеру небо затянуло облаками и повалил снег. Пришлось слезть с лошадей и взять их под уздцы. Повезло, что ветер был порывистый, но не сильный, а то сдуло бы всех с тропы на крутом подъеме.

Странным было еще то, что снег в вулканических скалах почти не залеживался. Спутники Белого Лося дивились открывшейся взору картине, стоило оказаться среди черных, сильно напоминавших зубы дракона исполинских камней. Впрочем, объяснение бесснежия вскоре было найдено. Во-первых, там и тут из земли иногда вырывались струи пара. Белый Лось всякий раз останавливался, стоило донестись удушливому запаху серы и шипению разгоряченных газов из трещин в земле, и почти неслышно начинал молиться, невзирая на попытки Аскольда объяснить природное явление и заставить двигаться дальше. Ну и во-вторых, снег и рвущийся наружу пар будто вытяжкой всасывало в ущелья и низины по сторонам от тропы, видимо, эффект возникал из-за перепадов температур и особенностей ландшафта. Поэтому перемещаться среди скал отряду становилось все сложней – то ли дело двигаться в предгорьях, которые прошли за полдня…

В конце концов Белый Лось остановился, ноги его будто примерзли к земле, лицо исказилось в мучительной гримасе. Старик боялся идти дальше, шепча что-то о духах и проклятьях этого места. Неволить его и упрекать Аскольд не спешил, да и не хотел – слишком дорогой могла оказаться плата за успех.

– Может, ему налить виски? – шепотом предложила Ева. – Для храбрости.

– Виски индейцу? – Аскольд хмыкнул. – Нет. Мы тогда здесь до утра застрянем. Его ж мгновенно развезет.

Все чувствовали, что конечная цель путешествия уже близка, но без проводника ее не достигнуть.

– Тогда придумай что-нибудь, – с упреком бросила она. – Иначе…

– Не ссорьтесь, – вдруг вмешалась Чарли. – Мне тоже страшно. И еще очень холодно. А вскоре стемнеет. Лучше подумайте о ночлеге. Где взять дров для костра?..

Она взмахнула руками, заставив оглянуться вокруг.

А ведь она права – Ева покрутила головой. Перспектива ночевать в таком зловещем месте, на морозе среди скал, не радовала. Не придумав лучшего, она собралась подойти к старику и пристыдить его, когда Чарли вновь привлекла внимание:

– Слышите?

Ева с Аскольдом переглянулись.

– Что? – спросил он.

– Тихо! – Чарли вскинула руку.

Старик в испуге даже сдвинулся назад по тропе, будто знал, о каких звуках говорила Чарли. Но сколько Ева ни напрягала слух, кроме ветра и шипения газов в трещинах, ничего не слышала.

Аскольд вновь хотел заговорить, но Чарли повертела пальцами возле уха и притопнула ногой, мол, прислушайтесь.

И тут сквозь шипение и шум ветра донеслось слабое «бум». Будто где-то далеко за каменистой грядой, куда вела тропа, кто-то стукнул в большой индейский барабан.

Ева затаила дыхание. Спустя пару мгновений снова раздалось «бум». Земля под ногами слабо задрожала.

– Не похоже на взрывы, – озадаченно сказал Аскольд и посмотрел на Еву: – Ты тоже услышала?

– Да. А что это?

И снова раздался этот звук.

– Определенно есть закономерность, – сообщил Аскольд.

– Ритм как у барабана, – не удержавшись, озвучила ассоциации Ева.

И все взглянули на старика, глаза которого извинялись и умоляли одновременно «сделаю все, что угодно, только не заставляйте идти дальше».

Звук повторялся опять и опять…

– Белый Лось, – вдруг твердо и отчетливо заговорила Чарли и махнула вперед, – ты рассказывал Аскольду, что в тех горах прячется зло. Оно силой забирает к себе людей, и ты желаешь это прекратить.

– Так ты нас подслу… – Но Аскольд не договорил. Ева дернула его за рукав, чтобы замолчал.

– Мы почти пришли, – не обратив внимания, продолжила Чарли. – Я тоже боюсь, но иду. Неужели тебе страшнее, чем мне? Неужели ты забыл свое обещание отцу-шаману?

Во взгляде старика что-то изменилось. На миг лицо разгладилось, глаза блеснули. Чарли подошла к нему и взяла за руку.

– Белый Лось, прошу тебя, пойдем дальше. – Голос подростка звучал так, будто испуганный ребенок просил родителей не бросать его в темном переулке. – Ты же не хочешь, чтобы зло уводило к себе новых людей. Не хочешь, чтобы мы оказались в их числе. Так? – Она потянула его вперед. – Без тебя нам не справиться… Посмотри, нас четверо – магическая цифра. Ты же знаешь, о чем я.

– О чем она? – тихо поинтересовалась Ева.

– Четверка – счастливое число у индейцев, – пояснил Аскольд.

Звук повторялся…

– Пойдем. – Чарли с усилием, но все-таки заставила старика сдвинуться с места. – Нам ведь немного осталось.

Они направились к распадку между камнями. Аскольд шепнул Еве, чтобы взяла лошадей, а сам ухватил за ошейник головного пса в упряжке и потянул вперед.

Вскоре они миновали узкий участок, стиснутый приземистыми скалами. Затем тропа круто пошла вверх, и Аскольду пришлось сначала втянуть упряжку на небольшое плато, затем помочь Еве провести туда лошадей.

Когда они закончили, перестали раздаваться и странные звуки. Впереди сквозь нависшее над плато облако пара едва виднелся каменистый гребень почти отвесной стены в два человеческих роста.

– А наш проводник дорогой, часом, не ошибся? – поинтересовалась Ева. – Похоже, тупик.

И замерла с раскрытым ртом. Сквозь облако над гребнем разлился теплый рассеянный свет, и донесся монотонный механический гул, будто где-то за стеной заработал, прогреваясь, двигатель аэроплана.

– Похоже, мы на месте. – Аскольд скинул карабин, достал из походной сумки моток веревки и шагнул к стене, разглядывая камень.

Чарли многозначительно кивнула Еве, которая показала ей отведенный вверх большой палец, мол, молодец, умеешь убеждать. Завидев свет и услышав гул, старик испуганно присел возле упряжки с собаками, втянув голову в плечи. Видно, что нахождение на плато ему давалось очень тяжело: страх безразличен к возрасту. Страх – это вирус, если проник в душу, уже не выветрить, особенно у далеких от науки индейцев.

Ева немного постояла, раздумывая, стоит ли помочь Чарли успокоить старика, объяснив причину возникновения света и звуков за стеной. Но, видя, как подросток справляется без нее, подошла к Аскольду и спросила:

– Как думаешь, забраться сможем или нужны крючья? У нас их нет, только веревки.

– Сейчас попробуем. – Он вытянул руку, указав на выступы слева. – Давай подсажу. Ухватишься и подтянешься. Сможешь?

Ева кивнула.

– Тогда подними, пожалуйста, руки, обвяжу тебя страховкой.

Покончив с узлами, Аскольд подергал веревку, проверяя на прочность:

– Как заберешься наверх, закрепишь петлей на каком-нибудь валуне. Только предварительно проверь, устойчив ли камень. А затем сбросишь мне конец.

– Поняла. – Ева опять кивнула.

– Ну все, лезь на плечи.

Он пригнулся и подсадил ее, упершись лбом в стену.

Залезть наверх не составило особого труда. Только пальцы быстро окоченели – камни были холодны, как лед, а в варежках за них хвататься бессмысленно, руки соскакивали, к тому же веревку иначе не завяжешь.

Ева сделала все, как сказал Аскольд, борясь с желанием выглянуть за край скалы, откуда лился свет. Покатый гребень, куда она забралась, был в два шага шириной и тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз, окаймляя гигантское клубящееся облако пара.

Когда Аскольд оказался рядом, оба, не сговариваясь, опустились на четвереньки и подобрались к краю скалы.

– Ну и ну… – протянул Аскольд, шаря рукой за пазухой.

Внизу было озеро. Кратерное, огромных размеров озеро, если Ева правильно представила себе картину. Они находились на южной стороне потухшего вулкана, жерло которого вдавило ковшом среди заснеженных пиков соседних гор. Справа гребень полого сходил на нет почти к воде, где виднелись просторная площадка с палатками и подсвеченный десятками костров и фонарей на треногах необыкновенный дирижабль Макалистера. Но не он привлекал основное внимание, а таинственный плавучий монстр-дом, вгрызшийся в озеро толстой стрелой с нанизанной на нее цепью.

Аскольд наконец достал из кармана фотографию и повернулся к Еве.

– Гильермо снимал оттуда. – Он указал прямо перед собой и пояснил: – Стоя на противоположном берегу, задрав голову. Тогда в его глаз-объектив не попадает озеро, зато виден гребень кратера и угол надстройки драги. На, сравни сама.

– Драги? – Ева взяла снимок, перевернулась на спину и взглянула на изображение, сравнивая его с рельефом гор.

– Да, этот огромный дом с многоковшовым экскаватором и есть драга. Ну, или земснаряд, которым выбирают грунт со дна реки. Так их еще именуют инженеры.

– Какая у него высота?

– Сто пятьдесят футов, не меньше.

– Это ж сколько они его здесь монтировали? – Ева перевернулась обратно и протянула ему фото.

– Думаю, пару лет точно.

Плавучий монстр-дом – дощатая коробка с двумя рядами черных окон и стрелой экскаватора – был облеплен железными наклонными балками, служившими опорой для постамента над крышей, на которой покоился дирижабль. С фронтальной к наблюдателям стороны вдоль стены дома на разной высоте тянулись помосты и мелькали вспышки сварки – строители, похоже, заканчивали сборку башенного крана, вынесенного вбок от экскаватора на длинных горизонтальных штангах. Под стрелой крана виднелась решетчатая конструкция, сильно напоминавшая приземистую нефтяную вышку, установленную над торчащим из воды широким раструбом, откуда с помощью лебедок выбирали длинный блестящий стержень.

– Что они делают? – поинтересовалась Ева. – Нефть ищут, что ли?

Аскольд некоторое время наблюдал за действиями людей, которые с такого расстояния больше походили на муравьев. Наконец сказал:

– Нет. Они пробурили скважину и только что заглубили в озеро трубу. Видишь, это копёр…

Строители целиком подняли на поверхность стержень с ударной «бабой» на конце.

– Причем дизельный, которым глубоко заколачивают сваи, – пояснил Аскольд. – Вот и объяснение странных ритмичных звуков, которые мы слышали недавно.

– Поняла. Но… зачем им эта труба?

– Ею укрепили скважину, куда, предварительно откачав воду, опустят краном груз. Взрывчатку, например.

– А зачем взрывать кратер? – Ева вспомнила, что в Панаме тайные лаборатории и склады Макалистера тоже находились в жерле потухшего вулкана. – Они что, строят себе новое убежище?

– Не знаю, вряд ли. – Аскольд приподнялся на локтях и повертел головой. – Вулкан явно не спит, видишь, вода в озере не замерзает, и, когда мы сюда шли, постоянно натыкались на фумаролы… Ну, это трещины, из которых вырываются газ и сера. Думаю, Макалистер не станет рисковать и строить убежище в столь опасном месте. Тут что-то другое…

– Что?

– Если б я знал!

Ева украдкой взглянула на Аскольда – лицо напряженное и задумчивое, – не врет и наверняка сейчас прикидывает варианты, как спуститься вниз и взять в заложники Макалистера, потому что иного способа остановить преступников у них нет. Только президент Тафт дал ей другое задание: уничтожить Небесного Механика любой ценой.

Снизу донесся сильный и очень знакомый гул, будто в кратере запустили двигатель аэроплана. Но откуда ж ему здесь взяться? Полосы для взлета нет, разбега по озеру, если это гидросамолет, тоже не хватит…

Из ущелья к амбарам выкатились сани на высоких полозьях, в широком кузове сидели несколько человек. За их спинами на раме виднелся мутный, слившийся в серый круг, бешено вращавшийся пропеллер.

– Ух!.. – вырвалось у Евы. – Как быстро мчат. Нам бы такие.

– Ага, это аэросани. Смотри, между палаточным лагерем и амбарами еще парочка.

– И за ними никто не приглядывает.

– А смысл? Рабы все равно не смогут запустить движки.

Ева кивнула и, нахмурившись, сказала:

– Ну ладно, аэросани, копёры эти, еще, может, какие-то авто, им всем керосин либо бензин нужен. А откуда берут энергию для драги? Там же столько агрегатов и фонари, гляди, как светят, явно не газовые, а электрические.

– Кабели видишь, – Аскольд указал рукой, – которые тянутся от дирижабля к драге? Видишь, у него пропеллеры вращаются?

– Да. И что?

– Силовую установку дирижабля используют в качестве генератора, вот откуда у строителей электричество.

– М-да, светло как днем. И как же нам спуститься незамеченными?

– Есть идея, но надо посоветоваться с Чарли и стариком.

– Стариком? Да он с места не сдвинется, не то что сюда полезет.

– Ну, это сейчас, а когда отдохнет – перегорит…

Аскольд подался вперед, явно усмотрев что-то очень любопытное внизу.

– Ты чего? – насторожилась Ева. – Чего так высунулся, нас же могут заметить!

– Не переживай, строители почти не видят кромку кратера, такая оптическая особенность, рефракция, когда свет отражается от облаков и слепит тех, кто внизу, мешая разглядеть, что творится над головой.

– Уверен?

– На все сто. У них еще и от сварки в глазах рябит. Сдвинься немного в сторону. – Аскольд подтолкнул ее локтем и сместился сам. Вытянув руку, указал на просвет в тумане. – Ага, вон там за палатками амбары или мне мерещится?

– Похоже, амбары и вход в ущелье.

– А бочки перед ними видишь?

– Да, три ряда, кажется.

Они переглянулись, и Ева воскликнула:

– Это бочки с перфектумом!

Аскольд кивнул и сказал:

– Давай спустимся обратно, пока Чарли окончательно не замерзла и старик не сошел с ума от страха.

Он собрался отползти от края, но Ева остановила его за плечо.

– Что? – Аскольд поднял удивленное лицо.

– Что ты думаешь насчет Чарли? Кто она?

– Какая разница? Давай не сейчас.

– Нет, подожди. А вдруг она из компании Макалистера?

– Ты в своем уме? У тебя паранойя на шпионов.

– Да. Я уже столько раз обожглась, Аскольд, что готова поверить в предательство Чарли.

– Почему? – Он стал серьезен.

– Она явно знает об индейцах больше, чем мы думаем. Вспомни, откуда у нее сведения про магическое число? Она великолепный наездник…

– Всё?

– Да. А тебе нужны другие доказательства?

– Это не доказательства ее вины, хотя факты сами по себе любопытные.

Он полез по веревке вниз, и Еве ничего не оставалось, как последовать за ним.

Чарли и Белый Лось сидели, прижавшись друг к другу, и дрожали: подросток точно от холода, а вот старик, наверное, больше от страха. С наступившей темнотой окреп и мороз. У Чарли уже зуб на зуб не попадал. Аскольд скинул и отдал ей индейскую парку, оставшись в рубахе, и начал, энергично двигаясь, разбирать вещи в санях.

– Отцепи собак, – велел он Еве. – Усади полукругом под стеной, там меньше дует. Возьми вот одеяла и всех укрой.

Ева наконец поняла, о чем речь. Завернувшись в одеяла, прижавшись к собакам, некоторое время можно продержаться на морозе. Но без костра им до утра не дотянуть. Замерзнут.

– Будет вам сейчас огонь. – Аскольд будто ее мысли прочел, подмигнул дрожавшей Чарли и, взявшись за гнутые стойки на задке саней, рванул их в стороны, с хрустом отделив от полозьев.

Окончательно разломав конструкцию, он сложил из обломков костер, плеснул на дрова немного виски и поджег.

– А как же лошади? – тихо спросила Ева, когда невольно все, даже собаки, переместились ближе к задышавшему теплом очагу.

– Никак, – откликнулся Аскольд. – Может, выживут, а может, нет.

– Но ты же не собираешься просидеть у огня всю ночь?

– Конечно нет.

– Тогда выкладывай свой план.

Аскольд покосился на Чарли, которая мирно устроилась возле старика под боком с любимцем, крупным мохнатым псом; на щеках у девочки появился легкий румянец, плечи больше не тряслись от холода, похоже, она согрелась и вот-вот уснет.

– Давай немного подождем, не хочу, чтобы Чарли нас подслушала.

Подросток никак не отреагировал на его слова. Даже не возмутился по поводу того, что упомянули в разговоре в женском роде.

– Она устала и уже спит. – Еве не хотелось сидеть на месте и ждать. Нужно действовать, но Аскольд почему-то медлит.

– Не спеши. Сначала сами немного отдохнем и поедим.

Он придвинул к огню котелок, забитый снегом, протянул Еве кусок вяленой рыбы, еще один дал старику, который машинально сунул мясо в рот и начал жевать, уставившись на огонь невидящим взглядом.

– Чего мы ждем? – прошептала Ева.

И тут яркий свет над кратером замерцал и погас. Стих и гул динамо-машин, только всполохи костров слабо озаряли облако пара над озером.

– Вот. – Аскольд воздел к небу указательный палец. – Силовую установку, а стало быть, и электричество отключили.

– Они прекратили работы?

– Да.

– Так, может…

– Не паникуй. Простые меры безопасности, утром они наверняка продолжат. С перепадами температур лучше не шутить. К тому же люди не железные, их тоже надо беречь. Невольники они там или охранники, не важно. Если вдруг помрут от холода, кто завтра выйдет на смену?

– Но… – Ева никак не могла взять в толк, что с того, если даже работы прекратились. – Не понимаю тебя.

– Любое подобное предприятие подчинено расписанию. Сейчас мы узнали, что ночью все отдыхают, разумеется, кроме охраны. Значит, у нас есть несколько часов, чтобы спуститься вниз и натворить там дел.

– Хочешь устроить диверсию?

– Угу.

– А как же Макалистер? – Ева уже начала опасаться, что придется убеждать Аскольда менять план.

– Мы разыщем его и возьмем в заложники. Затем устроим диверсию… Должен же быть у них на складах динамит. Взорвем, например, бочки с перфектумом и сбежим, заставив Макалистера поднять в воздух его чудо-дирижабль.

– Как все просто, – не удержалась Ева от сарказма. – А как ты пройдешь через посты? Как узнаешь, где искать Макалистера? Или он тебе заранее сообщил, где именно отдыхает?

– У меня есть ты, – спокойно ответил Аскольд. – Ты была на борту дирижабля и знаешь, где находится каюта главного преступника. Посты, если внимательно наблюдала за лагерем, стоят лишь у палаток, где спят рабочие. Больше здесь некого охранять. Оружия у нас вполне достаточно. Есть даже игломет. Не доберемся до динамита, расстреляем драгу и копёр иглами, обрушив конструкции в воду. А если загонят в угол, можно уничтожить дирижабль. Только предварительно дадим спастись рабочим, освободив от охранников проход к ущелью.

– Хм… – Ева никак не могла отделаться от ощущения, что Аскольд говорит не всерьез. – А как же Янгер? Забыл о нем? Вдруг он уже в лагере?

– Ну и что?! Нам, главное, заставить охрану сложить оружие, а сделать это можно, лишь захватив Макалистера.

План Аскольда ей не нравился все больше. Вновь возникло ощущение, что он чего-то не договаривает.

– Ну хорошо, пусть будет так, – вновь заговорила Ева. – Но как мы все провернем?

– Хороший вопрос. – Аскольд кивнул и повернулся к старику: – Белый Лось, там за стеной всего лишь люди. Обыкновенные люди, часть из них рабы, собравшие под принуждением необычные конструкции и машины, с помощью которых преступники хотят сделать миру большое зло. Уверяю тебя, духи, если даже они есть на этой горе, пока что спят. Им нет дела до замыслов злодеев. Так прислушайся к голосу души своей и сделай выбор. Ты с нами или нет?

Аскольд крепко сжал плечо индейца и добавил:

– У тебя есть шанс спасти многих, кто оказался здесь не по своей воле, и заодно сделать мир немного чище, помешав преступникам осуществить их зловещие планы. Ну, что скажешь?

Белый Лось вдруг расправил плечи, приподнял подбородок и сказал:

– Что я должен делать?

– Всего лишь быть самим собой, – улыбнулся Аскольд.

И Ева вновь почувствовала некую фальшь в его голосе. Ну не может такого быть, чтобы старик в одно мгновение прозрел и перестал бояться духов!

Аскольд вытащил из костра палку, затушил ее и принялся чертить перед собой схему лагеря. Когда закончил, пояснил:

– Мы тут. – Конец палки уперся в южную часть кратера. – Спуститься в лагерь легче справа, но тогда придется идти мимо постов и палаток… В общем, не совсем удобно и рискованно. Поэтому, – палка описала круг в противоположную сторону, – как нормальные герои, пойдем в обход.

– Кто пойдет? – уточнила Ева, поняв замысел: Аскольд хочет сразу подобраться к амбарам и бочкам с перфектумом, чтобы лишить Макалистера главного – запасов вещества.

– Мы с тобой. Чарли останется здесь, присмотрит за животными и костром.

– А Белый Лось?

– Он, – Аскольд вновь ткнул палкой в схему, – займет позицию вот здесь – между берегом и драгой и прикроет нас из игломета. Чего так смотришь? Вдруг придется спасаться бегством?

– А если меня такая расстановка не устраивает?

– Почему?

Она придвинулась к нему и прошептала:

– Не доверяю Чарли и старику.

Аскольд шикнул на нее и обернулся. Белый Лось жевал мясо и запивал подогретой водой из котелка.

– Тогда что предлагаешь? – тихо спросил Аскольд, вновь подавшись к Еве.

– Прикрывать буду я.

– А справишься с иглометом?

– Ничего, разберусь.

– Уверена?

– На все сто. Когда приступаем?

Аскольд заглянул ей в лицо, вздохнул и ответил:

– Через полтора часа.

 

Глава 5

Добровольно и – в петлю

Когда Ева с иглометом осталась за спиной, а впереди показались ряды бочек с перфектумом, Аскольд и Белый Лось нырнули за стену ближайшего амбара и опустились на корточки, тяжело дыша. Воздуха на высоте не хватало, открытый участок от позиции Евы до складов, пускай в темноте, пришлось преодолеть бегом.

– Как думаешь, старик, – Аскольд отлип от стены и выглянул за угол, ища глазами среди камней место, где укрылась женщина, – долго она там просидит?

Слабые отсветы костров едва долетали до россыпи валунов у воды. Еву с драги и дирижабля точно не заметят, длинный отрезок берега накрывала густая тень, зато лагерь и посты охраны с гаражом для аэросаней как на ладони.

– Не очень, – отозвался после раздумий Белый Лось. – Будет ждать сигнал. Потом пойдет за злодеем.

– Угу, – Аскольд кивнул себе, – ну, я так же примерно думаю.

Они условились, что подадут Еве сигнал, если найдут в амбарах динамит и начнут готовить бочки с перфектумом к взрыву. Затем по плану начинался следующий этап: разоружить посты охраны, выпустить из палаток рабочих, дав им уйти из кратера в ущелье. После чего операция входила в завершающую фазу. Аскольд проникал на дирижабль и брал в заложники Макалистера. Но форс-мажорные обстоятельства тоже учли. Поэтому, если с охраной не получалось и преступники брали верх, нужно было немедленно взорвать бочки и расстрелять из игломета драгу и дирижабль и только потом уходить.

Именно такой план озвучили Еве, которая настояла на том, что будет находиться в засаде, из чего Аскольд сделал однозначный вывод: напарница хочет добраться до Макалистера первой, чтобы уничтожить его, поэтому нарушит все договоренности.

– Не понимаю, – прошептал старик. – Зачем оставлять злодея в живых? Легче раздавить, как паука.

– Чтобы узнать его цели и достижения и обратить их во благо.

Аскольд ждал подобных вопросов, поэтому не удивился.

– А не проще убить сразу?

– Тогда его последователи продолжат начатое. Нет, Белый Лось, главный злодей нам нужен живым, он ведь, как ты выразился, паук. Где-то уже раскинул свои сети, а где-то плетет новые и воспитывает потомство. В его голове знания и мысли, которыми он, погибнув, не сможет поделиться. А они очень важны для будущего, нужны, чтобы задержать и изничтожить последователей, маленьких паучат.

В стороне раздался шорох. Старик предупреждающе поднял руку, и Аскольд притих, глядя вдоль стены на проход к ущелью.

– Ну ладно, – прошептал он спустя минуту, – пора пошарить в амбарах. Иначе зачем мы целый день спектакли перед Евой разыгрывали?

Белый Лось, похоже, не знал значения слова «спектакль», но принятый еще утром план выучил назубок. Именно он рассказал Аскольду о кратере, именно он предложил спуститься здесь и в подробностях описал лагерь преступников, потому что уже бывал на вершине вулкана и представлял, что творится внизу. А затем превосходно справился с ролью испуганного, далекого от наук и природных явлений аборигена, чтобы Ева в ключевой момент проявила себя и выдала свои намерения Аскольду.

Они медленно и очень осторожно, чтобы не случилось скрипов, вскрыли первый амбар и тут же наткнулись на ящики с динамитом. Их было несколько десятков – запасливый Макалистер, однако. Аскольд качнул головой и поднял крышку ближнего.

Вот черт! А капсюли-детонаторы где? В ящике лежали лишь цилиндры, обернутые промасленной бумагой. Ни фитилей, ни запальных шнуров, только динамит в голом виде. Он поднял крышку соседнего – та же картина.

Странно. Аскольд двинулся в глубь амбара. Достав спички, зажег одну и осмотрелся. Кругом был динамит и никаких коробок с детонаторами и признаков огнепроводных шнуров.

Что за дела? Может, подрывники хранят их в другом амбаре? Но почему? Он быстро вернулся к выходу.

– Что не так? – бросил Белый Лось, отвлекшись от двери.

– Все не так, динамит взрывать нечем. Нужны капсюли-детонаторы и бикфордов шнур. Но их нет!

– Динамит можно взорвать пулей.

Аскольд посмотрел на старика, который отвернулся к проему.

– Можно. Но тогда кому-то надо оставаться поблизости. А это опасно. И полностью меняет план.

Он вновь задумался. Зачем так много динамита? Вряд ли чтобы взорвать драгу и замести следы. Такое ощущение, что ящики приготовили к отправке. Куда? Туда, где собираются устроить теракт. Какова реальная цель?

– Ну все. – Он перестал гадать и взял из штабеля ящик. – Разложим динамит возле бочек. У нас неплохие полицейские карабины, надеюсь, кто-нибудь да попадет в шашку с расстояния.

Белый Лось посторонился в проеме, пропуская Аскольда наружу, и вынес следом еще один ящик.

В лагере по-прежнему горели костры, слабо светились окна в каютах дирижабля, где-то далеко едва слышно переговаривались охранники.

Аскольд присел возле бочек, хотел достать динамитную шашку, но так и не поднял крышку. И все-таки слишком легко они пробрались в лагерь. Макалистер наверняка волнуется за сына и должен был выслать ему навстречу отряд наемников и усилить посты. И вообще, когда схема задуманных действий у таких людей, как Механик, нарушается, они не сидят на месте. Они…

Сбоку раздался подозрительный шорох. Аскольд привстал, напряженно всматриваясь в темноту. Белый Лось потянул со спины карабин, но воспользоваться оружием ему не дали.

Над головами вспыхнули десятки ярких ламп, залив кратер слепящим светом. Пространство вокруг наполнилось шорохами и клацаньем затворов.

Аскольд заслонился рукой и услышал слегка искаженный рупором, но такой знакомый голос с южным акцентом:

– Господа шпионы и агенты, предупреждаю!..

В возникшей паузе Аскольд оглянулся на россыпь камней, откуда к амбарам спускались несколько фигур, и среди них была Ева.

– Вы под прицелом! Не пытайтесь сопротивляться! Сложите оружие и останетесь живы.

Вот так. Бдительный и расчетливый Макалистер их переиграл.

Аскольд поднял руки над головой и обреченно кивнул старику, чтобы тот не сопротивлялся. Окружившие их наемники отобрали оружие, обыскали, заставив снять верхнюю одежду, и вместе с Евой препроводили по лестнице в драгу.

Пока поднимались среди механизмов с одного уровня на другой, Аскольд чувствовал спиной жгучий взгляд напарницы. Ева наверняка склоняет его на разных языках за беспечность и неосмотрительность. Ну а что тут скажешь, хорош, увлекся шпионскими играми, забыв о тех, с кем имеет дело. Сам же ее предупреждал – и глупым образом попался. Нужно было послушаться женщину и отправиться в Доусон, где ожидает конный отряд. В таком случае о захвате Макалистера, конечно, не могло быть и речи, наверняка бы ускользнул, зато, возможно, не успел бы привести свой очередной зловещий план в действие.

Аскольда начал бить озноб – внутри драги было холоднее, чем на улице. Покрытые изморозью, остывшие до низких температур агрегаты и железные перекрытия звенели и щелкали на морозе, как стволы деревьев в стылом лесу. Казалось, этот монстр-дом под дирижаблем вот-вот не выдержит и развалится, как глыба льда, если стукнуть в определенное место молотком и вызвать разрушающий эффект резонанса.

А что, это идея. Он начал озираться, но один из следовавших рядом конвоиров велел смотреть прямо и, когда Аскольд ослушался, отвесил ему затрещину.

Ладно, опасаются и бдят, уже хорошо. Так хотя бы ясно, с кем имеешь дело. Сопровождавшие пленников наемники отличались от тех, с которыми пришлось столкнуться в Панаме, в первую очередь выправкой и какой-то нарочитой надменностью во взглядах. Ева утверждала, что добралась в Скагуэй на яхте с германцами. Встретивший в Уналашке лжеагент тоже имел немецкий акцент и особенный ледоруб. Вполне возможно, все эти люди бывшие альпийские стрелки и не понаслышке знакомы с горной подготовкой. Иначе какой смысл их использовать здесь?

Вся компания снова оказалась на воздухе, но уже на большой высоте, шагая по дощатым помостам. Аскольда трясло от холода. За спиной что-то прерывисто потребовала Ева, но вместо ответа прозвучал характерный шлепок. Похоже, влепили пощечину, чтобы замолчала. Вот скоты! Знакомое дело, наемники вообще не отличаются благородством, для них главное – деньги.

Аскольд скосил глаза в сторону и сориентировался, где они вышли. Слева виднелась приземистая вышка с лебедками, под которой чернел широченный раструб. Прямо и немного в стороне возвышались фермы башенного крана. Конвоир впереди остановился, осветил фонарем вертикальную лестницу, ведущую в открытый люк на днище дирижабля, и поторопил на немецком: «Komm schnell. Komm!»

В спину подтолкнули, Аскольд взялся окоченевшими пальцами за поручни и полез вверх. Когда оказался в проеме, сильные руки крепко ухватили за плечи, втянули в отсек. Кто-то за спиной, не церемонясь, рванул за волосы, заставив запрокинуть голову, – на запястьях замкнулись наручники.

Опять толчок в спину. Коридор. Наемник, сжавший Аскольду локоть, увлекший вперед… Слаженно действуют, как конвойные на пересылке. Трап на палубу. Другой наемник… Да сколько ж вас здесь, ребята?

За спиной слышался топот ног. Аскольд не посмел обернуться, но был уверен, остальных ведут тем же путем, передавая по цепочке охранникам.

Плечи почти перестали трястись – тепло приятно обволакивало тело, предательски расслабляя мышцы и мысли. Хотелось покоя, но легкие судороги как бы напоминали: очнись, еще не время, впереди серьезная встреча, от результатов которой зависят судьбы многих, а может быть – и всего мира.

Поднялись по очередному трапу. Аскольда заставили повернуть в противоположную сторону, огибая ограждение. Он бросил взгляд в проем, куда сбегали ступени, и заметил Еву. За ней и охранником вели старика… Интересно, а как дела у Чарли? Ее поймали или нет?

«Halt!» – скомандовал наемник впереди, остановившись у открытой двери в просторную комнату. Шагнул через порог, кивнул кому-то невидимому за стеной и махнул Аскольду, чтобы заходил.

Дальнюю часть комнаты перегораживал длинный обеденный стол, за которым восседал Макалистер.

– Живуч, – сказал он и, не поворачивая головы, обратился к Янгеру, стоявшему рядом: – Кажется, вы встречались?

Хозяин дирижабля был в темном бархатном сюртуке, кремовых жилетке и брюках. Костюм дополнял удачно подобранный в тон коричневой рубашке галстук-бабочка в крупную клетку.

– Да, отец. В Париже.

Янгер оделся куда проще: под меховой тужуркой-безрукавкой серый шерстяной свитер, на ногах – кожаные штаны и горные ботинки. Ботинки – как у наемников, на толстой подошве с металлическими зубчатыми набойками три́кони, изобретенными конструкторами одноименной швейцарской фирмы специально для альпинистов.

– И вы почти не изменились, – польстил Аскольд, когда подвели к столу. – Правда, не могу сказать того же о вашем сыне.

Макалистер улыбнулся, но по мрачным запавшим глазам было не понять, о чем подумал. Янгер, напротив, взглянул зло, не скрывая эмоций. Его сломанная рука висела на перевязи в лубке. На бледном лице с заметными следами обморожения нервно подергивался глаз. Шея была почему-то забинтована – может, компресс от простуды, а может, под бинтом след от когтей медведицы, которую он убил.

– А вот и наша давняя гостья. – Макалистер откинулся на спинку стула, когда Еву тоже подвели к столу. – А кто это третий с вами?

Он презрительно хмыкнул, изменившись в лице, резко подался вперед и коротким взмахом руки дал понять конвоирам, что следует выкинуть старого индейца из комнаты.

– В палатки его, к рабам! – гневно бросил Макалистер и вновь непринужденно заулыбался, глядя на Еву. – Простите, леди Мендель, не терплю присутствия людей третьего сорта. Честно признаться, разочарован тем, что вы, мистер Пантелеев и баронесса, не брезгуете подобным обществом.

– У них что, – не удержался Аскольд, – иное строение тела? Руки, ноги, голова другие… а может быть, кровь не такая?

– Именно! – Макалистер пристукнул затянутым в перчатку кулаком по столу и поднялся. – Происхождение дает нам право распоряжаться ими. Так было всегда. И так будет после.

Его искалеченная кисть непроизвольно изогнулась, пальцы зашевелились, пощелкивая, будто лапки паука. Хозяин дирижабля не без труда подавил накативший приступ, взявшись рукой за лацкан сюртука, и замер на миг, громко скрежетнув зубами.

– Никак беспокоит, магистр? – спросил Аскольд, имея в виду поврежденную перфектумом кисть.

Похоже, приступы стали доставлять старику боль. В Панаме он об этом не упоминал. И вообще, Механик заметно сдал за минувшие месяцы, осунулся, и голос не так тверд – увы, время берет свое. Удивительно, как вообще так долго протянул?

– Это все холод, – признался Макалистер, – пораженная ткань слишком восприимчива к низким температурам.

– Тогда советую держаться ближе к экватору.

Макалистер некоторое время с подозрением смотрел на Аскольда, затем хохотнул.

– А вы шутник, мистер Пантелеев. Восхищаюсь вами, какая выдержка, какое самообладание и присутствие духа. Только русский землянин, находясь одной ногой в могиле, может юморить с заклятым врагом.

– Да. – Аскольд решил продолжить в том же духе, списав словосочетание «русский землянин» на фигуру речи. – Особенно когда нечего терять.

– Неужели? – Макалистер взглянул на Еву. – А как же баронесса? Или мне всего лишь показалось, что между вами, – он шевельнул пальцем, указывая то на одного, то на другого, – есть некая интимная связь?

Аскольд посмотрел на Еву, которая демонстративно отвернулась.

– Впрочем, какая разница, – заключил Макалистер и убрал руки за спину. – Теперь я буду действовать наверняка. Не оставлю шансов обоим.

Он прошел вдоль стены, надавил кнопку на выпуклой панели, и стена разошлась. Взгляду открылся просторный кабинет с книжными стеллажами напротив входа, в дальнем углу стояли сейф и стол, под потолком висела люстра: несколько ламп на штурвале морского парусника.

– Прошу за мной, – бросил он, даже не взглянув на пленников.

Охранники взяли Аскольда и Еву за локти и повели вокруг стола к проходу в кабинет.

– Пусть сядут. – Макалистер остановился в центре комнаты возле необычного агрегата. – Баронесса, вам ведь знакомо это устройство?

– Да, – впервые с момента встречи заговорила Ева.

– Это визиограф, – сообщил Макалистер Аскольду. – Или ОКО, Оптический Конфигуратор Объемных изображений. – Его брови на миг приподнялись. – Как так, мистер Пантелеев, вы ничего не слышали про ОКО?

– Нет.

Аскольд, усевшись на стул под стеной, с нескрываемым любопытством смотрел перед собой. Он знал, что визиограф собрали по заказу Макалистера в «Конторе высокоточных механизмов». Поисками конторы занималась практически вся русская резидентура в Европе, император лично утвердил смету и списки агентов, выделенных для этой миссии. Но успехов, насколько было известно, агенты так и не достигли.

– Значит, ОКО. – Аскольд внимательно изучал устройство, стараясь запомнить каждую мелочь.

В основании визиографа короб, под которым, судя по подведенным к боковинам латунным трубкам, прячется компрессор. Трубки соединяются с двумя блестящими баками-парогенераторами. В углублении на коробе закреплен вертикально торчащий стержень с крестовиной из загнутых на концах горизонтальных спиц. На концах виднеются зажимы, а в них – бриллианты, очень крупные и сложной огранки камни. Даже плохо разбиравшийся в драгоценностях Аскольд это понял по переливам света на гранях.

– А в чем секрет? – спросил он, глядя на острую вершину стержня. – Каким образом возникает изображение?

– Мне по душе ваши вопросы, – отозвался Макалистер, достав из кармана блестящий диск, размером с монету. – Вы ведь окончили юридический, но при этом тяготели к научно-техническим дисциплинам.

Аскольд спросил больше из любопытства, вдруг хозяин кабинета поделится хоть какими-то сведениями. Но Макалистер поместил диск на вершину стержня, затем повернул вентиль на ближнем баке, перешел к другому, щелкнул тумблерами и нажал выключатель на стене. Люстра погасла, из темноты донеслись легкий свист пара, вырвавшегося из клапана на баке, слабый треск, сменившийся размеренными щелчками реле…

Ожидавший необычного, Аскольд все-таки не удержался от восклицания, когда стержень вспыхнул белым светом, преломившимся на вершине. Один за другим от диска к драгоценным камням в зажимах протянулись узкие голубоватые лучи. Крестовина при этом плавно вращалась, и лучи смазывались, словно потеки на вогнутом стекле, образуя перевернутое блюдце.

Внезапно крестовина замерла, камни сверкнули разом, из их граней вверх ударили новые лучи. Сойдясь в точке над диском, они обозначили конус, и в конусе возникли объемные фигуры.

– Это… – Аскольд не верил глазам. – Это горный рельеф. Вот кратер с озером…

– Да, – подтвердил Макалистер, довольно улыбаясь. – Мы наблюдаем объемную проекцию местности, где расположен физиограф. Потрясающе, не правда ли?

– Невероятно! – Аскольд не скрывал восхищения. – Как вам это удалось?

– Мистер Пантелеев, чтобы понять, как работает ОКО, мне придется прочесть вам трехгодичный курс лекций по физике материалов и оптике, провести серьезный ряд научных изысканий…

– Хотя бы в двух словах, – попросил Аскольд.

– Даже так. – Макалистер усмехнулся и обратился к Еве: – Смотрите, баронесса, вот ради таких моментов люди и идут в науку.

– Или на эшафот, – буркнула Ева.

– Камни, – Макалистер указал рукой на бриллианты в зажимах, – в определенной последовательности отражают свет, преломившийся от диска. На диск, путем напыления, нанесена… будем говорить, запись, благодаря которой и возникает объемное изображение.

– Благодарю. – Аскольд кивнул.

– И даже не спросите, зачем я вам все это показываю?

– Простите, магистр. Зачем? – исправился Аскольд.

Он еще при первой их встрече вычислил слабое место Механика – тщеславие. Странно все-таки, состоятельный ученый, сильный устремленный человек, но при этом зависимый от чувства собственной значимости в глазах противников. Видимо, такая склонность ему присуща давно, с того момента, когда более именитые ученые мужи не разглядели в нем гения. Иначе не стал бы сейчас устраивать демонстрацию и уж тем более брать себе столь громкий позывной и называться магистром, явно намекая на перевод термина с латыни, а не ученую степень.

В кабинете повисла тишина. Макалистер как-то странно смотрел на Аскольда, который уже начал опасаться, что, увлекшись, переиграл. Наконец сказал:

– Вулканы – моя страсть.

Аскольд кивнул, и Макалистер продолжил:

– В них силы земли. Энергия. Колоссальный, почти неиссякаемый источник! – Он сжал кулаки, театрально разведя руки в стороны. – Представьте, мистер Пантелеев, если научиться управлять этой энергией… Все изменится. Весь уклад. Сотрутся расстояния, люди смогут преодолевать пространство и время. Путешествовать в иные миры…

– В загробные, – снова буркнула Ева, но Макалистер ее не услышал.

– …Миров бесконечное множество, и между ними нарушена всякая связь. Только подумайте, как все изменится, если пошатнуть равновесие, если сплести их в единую сеть!

Аскольд не знал, что сказать. Так глубоко и бегло, без каких-либо научных подтверждений, он не размышлял. Сознание упорно сопротивлялось фантастическому бреду, озвученному Макалистером. Но при этом посреди комнаты светился визиограф, демонстрируя пусть уменьшенную, но объемную модель вулкана и лагерь в кратере. Ева, сам Аскольд и остальные присутствующие в кабинете люди находились на борту необыкновенного, технически опередившего время дирижабля. Перфектум, таинственный мимикрин, игломет… наверняка что-нибудь еще, все это плоды деятельности одного человека. И надо признать: каким бы бредом ни казались его слова, он многого и не раз уже добился и продолжает демонстрировать успех. Значит, верен, черт возьми, своим устремлениям! Но всему есть предел. Пространство и время – удел божий. С этим шутки плохи.

– Извините, магистр, что прерываю. – Аскольд качнул закованными в браслеты руками. – Позвольте узнать, возможна ли демонстрация всего описанного вами процесса на визиографе?

– Зрите в корень. – Он обошел устройство и подкрутил вентиль парогенератора, затем переключил тумблеры.

Голограмма в конусе сильно уменьшилась, сжавшись примерно раза в четыре, а то и в пять, но спицы с бриллиантами при этом выдвинулись вширь, растянув диаметр «блюдца» в основании проекции до десятка футов.

– Фантастика! – вырвалось у Аскольда, когда он узнал в раскинувшемся перед ним изображении Североамериканский континент. На восточном побережье обозначился Вашингтон, здание конгресса на Капитолийском холме и почти впритирку к нему – Белый дом и Монумент, памятник первому президенту США, каменное остроконечное, свыше пятисот футов изваяние, построенное еще в середине прошлого века.

Яркими вспышками на континенте продолжали выпирать другие города. Заново отстроенный после страшного пожара Чикаго с его первым в мире небоскребом. Филадельфия и ее знаменитые корабельные верфи. Бурно и стремительно разросшийся за счет железнодорожной сети Даллас… Города появлялись на карте, словно колонии светлячков, но в такой знакомой глазу обстановке чего-то не хватало.

Аскольд внимательно смотрел перед собой и силился понять, что не так.

– Вы наверняка задумались, – снова заговорил Макалистер, – отчего так много динамита в амбаре? – Он взял со стола тяжелую металлическую указку и вернулся к визиографу, ткнув острым концом в изображение кратера.

– Остановись, отец! – вдруг воскликнул Янгер.

И Макалистер вскинул на него лицо. Уголки его рта резко опустились, под глазами собрались морщины – верный признак недовольства.

– Прости, что вмешиваюсь. – Шагнув ближе, Янгер кивнул в сторону пленников. – Но им не нужно знать, что ты задумал. Не стоит добровольно совать голову в петлю, если веревка предназначена для другого, а приговор еще не приведен в исполнение.

Макалистер переместил свой взгляд на голограмму, пошевелил в недоумении губами, словно неслышно повторил слова сына, и кивнул. Отключив визиограф, зажег в кабинете свет.

Все, Аскольд разочарованно прикрыл глаза, припоминая светящуюся проекцию. Теперь вряд ли узнает, что задумал этот свихнувшийся тип. А Янгер наблюдателен, вовремя предупредил отца.

Проекция раз за разом всплывала перед внутренним взором, но что с ней не так, понять по-прежнему не удавалось. Там будто не хватало какой-то очень важной детали… И тут Аскольд заметил на стене возле стеллажей с книгами подробную политическую карту мира. Он начал всматриваться в нее, читая названия крупных городов США, и едва не воскликнул, когда наконец увидел то, что искал: Манхэттен, плотно застроенный полуостров Нью-Йорка, – вот что отсутствовало в голограмме!

Но почему?

Янгер забрал у отца указку. Макалистер покивал и похлопал его по плечу со словами:

– Ты прав, сын, я увлекся.

– Тебе нужно отдохнуть. – Янгер взмахом подозвал наемников: – Проводите его в спальню и дайте подышать из кислородного баллона. А этих – в обеденный зал.

Аскольда и Еву схватили за плечи и перемычки наручников, заставив встать, и увлекли в соседнюю комнату, словно непослушных собак.

– Отстегните русского, – потребовал Янгер, когда проход в кабинет за ним закрылся.

Наемники выполнили команду, но при этом остались рядом, удерживая Аскольда в захватах.

– Наклоните его. Правую руку – на стол!

Сообразить, что задумал Янгер, Аскольд успел за секунду до того, как железная указка взметнулась к потолку. В отчаянной попытке он дернулся, но наемники держали крепко.

Вскрикнула Ева. Аскольд хрипнул, когда с размаху получил указкой по руке. Кажется, он слышал хруст. Первые пару мгновений сознание противилось мысли, что это его рука сейчас на столе неестественно выгнута в другую сторону. Но хлынувшая от плеча к шее боль взорвала мозг, заставив содрогнуться все тело.

– Отпустите его, – донеслось будто сквозь вату.

Аскольд с трудом устоял. Перед глазами плыло.

– Сволочи! – выкрикнула Ева срывающимся голосом. – Ублюдки! Ненавижу вас!..

Прыжком оказалась возле Янгера, но ударить его ей не дали – двое, белобрысые братья-близнецы, схватили женщину под локти, развернули. Вставший напротив высокий, с рыжеватыми волосами и крючковатым носом наемник размахнулся и отвесил Еве пару сильных пощечин, разбив губы в кровь.

Она плюнула ему в лицо и получила кулаком в ответ. Голова ее, как кегля, запрокинулась и тут же упала на грудь. На художественный светлый паркет, которым был устелен пол столовой залы, закапала кровь.

Ну ладно – Аскольд качнулся, морщась от боли в плече, – Янгер подождет. А вот эти трое умрут первыми.

 

Глава 6

Каждый на своем месте

Их все-таки заперли в тепле, в одном из подсобных отсеков на нижней палубе. Но бинтов и мазей, даже воды умыться, не дали. Отсек был технический, где-то на корме: Аскольд сидел, привалившись к проклепанному кожуху, за которым слышалось слабое гудение систем. Ева устроилась напротив. Над их головами от стены к стене протянулись толстые, в полтора обхвата трубы, мешавшие встать в полный рост; одна была достаточно горячей, другая – холодной. Вполне возможно, трубы являлись частью отопительного контура, но, даже если пленники сумели нарушить его, – у холодной имелся заглушенный листом железа на болтах фитинг, куда легко бы влез и Аскольд, – ход запланированных Макалистером событий изменить уже невозможно.

Ну разве что маленькую пакость нужно сотворить напоследок, считала Ева, глядя на то, как Аскольд, гримасничая от боли и сдирая пальцы в кровь, пытается выкрутить болты, чтобы снять с фитинга заслонку.

– Без разводного ключа не выйдет, – сказала Ева и удивилась, как спокойно это прозвучало.

Куда делись эмоции? Ей совсем не хотелось думать и напрягаться ради спасения. Все бессмысленно. Аскольд тяжело ранен, кругом враг, помощь не придет. В этот раз они обречены. Тогда зачем тратить силы?

– Аскольд, – позвала она, видя, как ему тяжело. – Давай лучше перевяжем твою руку.

– Не мешай. – Он кряхтел от натуги, пытаясь выкрутить болт.

– Ну чего ты добьешься? Вот-вот вырубишься от боли, ты же бледен, как мертвец. А снимешь заслонку, сюда хлынет вода. Какой в этом смысл? Ее сразу перекроют, нам снова достанется. Ты этого хочешь?

– Не мешай.

– Ну и мучайся, а я отдохну. – Ева отодвинулась от него.

Но движение вышло слишком резким, затылок стукнулся о стену, отчего из носа вновь потекла кровь.

Да чтоб вас всех! Она спрятала пальцы в рукав, поднесла их к лицу, коснувшись губы тканью, и запрокинула голову. Но просидеть спокойно смогла не больше минуты. Аскольд сопел, скрежетал зубами и непрерывно ерзал, задевая ее ногами в узком пространстве. Даже закрытые глаза не помогли, когда она попросила не касаться ее, – звуки-то остались.

– Ну ладно, ладно. – Ева провела рукой под носом, убедившись, что кровь больше не идет. – Давай вместе. Что нужно делать?

Аскольд опустил руку, уставившись на нее мутными, покрасневшими, как у пьянчуги, глазами.

– Чем я могу помочь? – Ева вопросительно кивнула.

– Нужно что-нибудь твердое и тонкое. Даже ткань подойдет, чтобы вычистить ржавчину под головками болтов.

Ева отвернула лацкан жакета и достала иголку с ниткой.

– Это устроит?

Аскольд подвинулся в сторону и указал, где счищать.

– Как рука? – спросила она, сместившись под заслонку.

– Нормально.

– Ну зачем обманываешь? – Ева сковырнула у основания первого болта приличный кусок ржавчины, которая распалась в воздухе и осыпалась на лицо, заставив чихнуть. – Видишь, правду сказала. Может, болты подождут, и займемся рукой?

– Счищай. – Аскольд начал стаскивать рубаху. – И лучше не смотри на меня, ничего привлекательного.

Ева отвернулась, орудуя иглой.

– Скажи, зачем ты хочешь вскрыть заслонку? Мы в западне, если даже вся вода сольется, по трубе не уйдем, захлебнемся.

– В ней нет воды.

Аскольд в конце фразы заметно всхлипнул. Ева оглянулась – он частично стащил рубашку, обнажив сломанную, посиневшую от ушиба руку. Лицо кривилось от боли и недовольства.

– У меня перелом. Закрытый.

– Вижу. Фиксация сустава не помешает. Хорошо бы шину наложить, раз гипса нет.

– Для начала нужно вправить кости. Сможешь?

Ева сглотнула при мысли о том, какую боль при этом испытает Аскольд.

– Я постараюсь.

– Дави сюда и вот здесь. – Он указал на распухшие посиневшие бугорки под кожей. – Дави одновременно, иначе придется повторить. Поняла?

– Да.

Ева подула на мигом вспотевшие ладони, примерилась.

– Не тяни. – Аскольд сунул кулак себе в рот и промычал: – Давай.

Она свела ладони, утопив выпиравшие кости назад. Аскольд взвыл, дернулся, но сознание не потерял, только еще сильнее побледнел, стал белым, как мел.

– Все нормально? – Ева приблизилась к нему, коснулась щеки губами, поцеловала в нос, в лоб. – Прости… – Неудержимо потекли слезы. – Я вела себя как последняя дура. Я хотела убить Макалистера, не дожидаясь вашего с Белым Лосем сигнала. Я…

– Ева… – Аскольд обнял ее здоровой рукой. – Я все знаю, тебе не нужно признаваться. Это была моя ошибка.

– Нет. – Она гладила его по щеке, нежно целуя в губы. – Молчи. Вся вина на мне. Я должна была рассказать сразу. Но не посмела. А теперь…

Он привлек ее к себе. Ева закрыла глаза – от поцелуя бросило в жар. Ну почему они проявляют свои чувства, только когда находятся в опасности?

– Ох, – вырвалось у Аскольда.

Он попытался отстранить ее. Ева не сразу поняла, что увлеклась и задела сломанную руку.

– Прости. – Она резко подалась в сторону. – Тебе срочно нужен врач. Я сейчас…

Она собралась постучать кулаком по люку на переборке, но Аскольд не позволил.

– Это лишнее. – Он вздохнул, успокаивая дрожь. – Только время потеряем и привлечем внимание к очищенным на заслонке болтам.

Улыбка у него получилась какой-то вымученной, но взгляд при этом был полон тепла, голос – уверенности.

– Ты правда рассчитываешь на чудо? – Ева помогла ему надеть рубашку. Вытянув ноги, расправила юбку и замерла. – Постой-постой… У тебя ведь есть какой-то план, да?

Надорвав край, она с треском укоротила юбку почти на четверть.

– Не томи, Аскольд. Прошу, расскажи. – Свернула оторванный кусок ткани, соорудила петлю и хотела накинуть Аскольду на плечо, но он покачал головой.

– Так не пойдет. Нужно зафиксировать руку, поэтому распускай отрез на узкие полоски и привязывай локоть и плечо к торсу, а я потерплю.

Ева сделала, как велели, стараясь не смотреть на Аскольда, когда обвязывала его жгутом.

– Так удобно, не слишком туго? – поинтересовалась она, закончив с узлами.

– Спасибо. Очень хорошо получилось. Ты молодец.

Подавшись вперед, он подарил ей еще один волнующий поцелуй и добавил:

– Поторопись, нужно выкрутить эти чертовы болты.

– Но ты не рассказал мне план.

– Пока рано говорить о деталях. – Он понизил голос до шепота: – Но надежда у нас есть. Счищай ржавчину.

Ева недовольно нахмурилась, но вернулась к заслонке. Когда с ржавчиной было покончено, она попыталась вывернуть болт, но ничего не вышло – все-таки требовалось значительное усилие, на которое сейчас не был способен и Аскольд.

– Не получается! – обреченно и слишком громко воскликнула Ева. – Нам нужен инструмент…

– Тихо! – шикнул Аскольд и замер, напряженно глядя на заслонку, будто менталист, обладавший экстрасенсорными возможностями, способный погнуть лист железа силой мысли.

Ева снова хотела раскрыть рот, но вдруг услышала легкий шорох в трубе. Аскольд поднял руку и трижды тихо стукнул в заслонку. Спустя пару мгновений из трубы донесся ответный стук. Тогда Аскольд начал сигналить, отбивая костяшкой пальца странный ритм…

Он использует азбуку Морзе, наконец сообразила Ева. Но кто сидит в трубе? Ну точно ведь не старый индеец. А вдруг это?..

– Они не схватили Чарли, – быстро зашептал Аскольд, прекратив перестукиваться. – У нее осталось оружие и собаки, лошадей она отпустила… Не перебивай. Сейчас Чарли нам поможет снять заслонку, у нее есть особый швейцарский нож.

Над головами зашуршало, отчетливо скрипнуло – один из болтов заметно провернулся. Аскольд вцепился в него пальцами, помогая вращению, и облегченно выдохнул, когда дело пошло быстрей.

Спустя несколько мгновений заветный болт выпал из гнезда в ладонь, Аскольд взялся за другой – с ним получилось еще быстрее. Но с третьим возникли проблемы. Тогда не стали на него размениваться и взялись за следующий.

Наконец, заслонка слегка провисла, Аскольд сдвинул ее в сторону, оставив наживленной на единственный болт, и тихо сказал:

– Ну здравствуй, подруга Чарли.

Ева ожидала, что Чарли возмутится такому обращению, но девушка как ни в чем не бывало шепнула «привет» и радостно кивнула заглянувшей в проем Еве.

Выходит, Аскольд и с подростком многое обсудил до прихода к озеру. Любопытно, чего такого он им всем наговорил, что они поверили ему и поддержали? Умеет все-таки расположить к себе людей, есть в нем какой-то скрытый шарм и харизма и, конечно, обостренное чувство справедливости – не пойти следом практически невозможно и даже стыдно.

Ей захотелось вновь обнять Аскольда, который никогда не произносил пафосных речей, не прибегал к патетике. Обычно он действовал, не щадил себя, доказывая правоту поступками, чем и завоевывал глубокое уважение как друзей, так и врагов.

Ева ощутила растущую уверенность – у них все получится. Только нужно немного помочь, выложиться, как любит говорить Аскольд, на все сто.

– Плохо тебе, да, Аскольд? – поинтересовалась Чарли и, не дожидаясь ответа, слезла в отсек и сразу перешла к делу: – Эта труба тянется вдоль днища гондолы и имеет два выхода на открытую платформу, точнее, крышу этого…

– Драги, – подсказал Аскольд.

– Ага, вот как это чудище называется. Ну, в общем, два сдвижных люка ведут на воздух и один внутрь, в насосную, через которую я к вам и добрался. Только там, прости, Ева, ты женщина стройная, но все-таки крупнее меня, поэтому там из трубы тебе точно не выбраться.

– Значит, выйдем наружу, – заключил Аскольд. – Какой из люков предпочтительней?

– Трудно сказать. Я бы воспользовался ближним, так как дальний… он почти над озером – проем над краем крыши. Будет высоко лететь, если сорвешься.

Еву поразило, с каким спокойствием и как буднично общаются Аскольд и Чарли. Куда меньше удивляло то, что девочка говорила о себе в мужском роде, скорее всего, делала это машинально, хотя скрывать сам факт уже не требовалось.

– Выкладывай, что узнала, – велел Аскольд.

– Ну, этот старый хмырь с запавшими глазами…

– Макалистер, хозяин дирижабля?

– Да, он самый, хочет вас засунуть в трубу, которая торчит из озера. А еще он загрузит туда все блестящие бочки.

– Когда?

– Через полчаса.

– Что еще?

Чарли нахмурилась:

– Они там говорили что-то о сплетении и сети между мирами. Только я ничего не понял, все так по-научному и сложно. Прости, Аскольд.

– Ничего, разберемся. – Он повернулся к Еве: – Давай Чарли поползет первой, ты за ней, заодно поможешь мне забраться в трубу.

Ева кивнула, но Чарли заговорила вновь:

– Подождите, я еще вспомнил… Макалистер называл фамилии: Тафт, Викершам и Стимсон. Тафт – это ведь президент США. А другие… – Чарли пожала плечами.

– Викершам – генеральный прокурор, – сообщила Ева. – Стимсон – военный министр.

– Ага. – Чарли кивнула. – Вот для Стимсона двойник как раз готов. Викершаму приказано ввести его в игру в последний момент. А с президентом чего-то не получилось, у него там с кровью проблемы.

– С кровью? – Аскольд переглянулся с Евой, вспомнив о шприцах с мимикрином и своем «близнеце» на пароходе в Джуно.

– Да, анализы плохие. Так сказал второй.

– Янгер, сын Макалистера?

– Угу. Если дословно, прозвучало так: Парсонс докладывает, с Тафтом не выйдет. Умрет раньше, чем подействует сыворотка. Определенно непереносимость вещества, замедленный мета… метаблюлизм…

– Метаболизм, – поправил Аскольд.

– Точно. Замедленный метаболизм, малое количество красных телец.

– Парсонс, – с придыханием прошептала Ева. – Значит, это был он!

– Где? – выдохнул Аскольд. – Когда?

– На встрече в Белом доме. Я еще обратила внимание на камердинера президента, он был очень похож повадками и фигурой на Парсонса. Только лицо такое все в морщинах…

– Так что ж ты раньше не рассказала?

– Я забыла, Аскольд! Столько времени про…

– Тише! – прервала их Чарли.

Все напряженно прислушались к звукам за переборкой. Кажется, к люку кто-то подошел.

– Так, все, – зашептал Аскольд. – Живо в трубу!

Но Чарли, не дожидаясь приглашения, уже залезла в проем над головой и подала руку Еве.

Путь из отсека до ближайшего люка занял минут пять, не больше. Только Аскольду, Ева хорошо видела, когда вскрыли люк, эти пять минут дались очень нелегко.

– Ты сможешь идти? – прошептала она, спрыгнув вслед за Чарли на крышу драги.

Сразу стал слышен гул силовой установки и механизмов, треск сварочных аппаратов под стеной. В лицо дохнуло холодом, несколько снежинок задуло в трубу. По бокам от Евы тянулись толстые, в человеческий рост, железные балки, поддерживающие дирижабль. В кратере горел свет и кипела работа.

– Я в порядке. Чарли! – Аскольд, закряхтев, слез на крышу и завертел головой. – Куда теперь?

– Можно по боковой лестнице, только с одной рукой тебе будет тяжело…

– Но другой путь лежит через драгу внутри?

– Да, и там много рабочих и охраны. Но я бы прошла.

– Нет, мне там делать нечего. Ты знаешь, где сейчас Белый Лось?

– Внизу, с другими индейцами грузит бочки в корзины на колесных платформах.

– Тогда возьмешь Еву, захватите аэросани и постараетесь спасти Белого Лося. Оружие с собой есть?

– Ага. – Чарли полезла за пазуху и достала сначала вороненый револьвер, затем серебристый, отливающий хромом и сталью. – А как же ты?

– Отвлеку внимание, пошумлю немного. – Аскольд взял себе стальной ствол, другой велел отдать Еве. – И не вздумайте возвращаться, если не хотите все испортить! Каждый должен находиться на своем месте, иначе не видать нам успеха. Когда начнется паника, садитесь в аэросани и постарайтесь увезти с собой как можно больше людей. Постарайтесь как можно быстрее добраться в Скагуэй и сообщить об угрозе властям.

И он объяснил в подробностях, какими способами включается зажигание в двигателе на санях и запускается пропеллер.

Честно признаться, Ева слушала вполуха, она понимала, что Аскольд прав, что надо спасать людей… Да что там – мир! Но «пошумлю немного» на самом деле означает – помешать Макалистеру. Поэтому выполнить две миссии одновременно можно лишь разделившись. И по-другому здесь никак, ну нельзя на такой обширной территории, среди строений, где полно охраны, разорваться на части, кто-то просто обязан пожертвовать собой ради других, задержавшись наверху.

– Все. – Он потрепал Чарли по щеке, подмигнул и протянул ей ладонь. – Рад знакомству.

– Мисс Чарлиз Бенингтон. – Девушка гордо вскинула подбородок, пожимая при этом ему руку.

Аскольд наклонился к ней и поцеловал в щеку, отчего урожденная Чарлиз Бенингтон зарделась, как спелая роза.

– Ты все поняла? – Аскольд повернулся к Еве: – В Скагуэй. Сообщить властям.

– Да. – Она кивнула, шаря взглядом по его лицу, будто старалась запомнить каждую морщинку, каждую родинку, каждый изгиб.

Не говоря больше ни слова, они сблизились, их губы соприкоснулись…

– Как в последний раз, – завороженно прошептала Чарли.

Ева забыла про холод и ветер, ей вновь стало жарко. Ей захотелось, чтобы эти мгновения длились вечность…

Но Аскольд прервал поцелуй, отступил и, не глядя в их с Чарли сторону, бросил:

– Уходите.

Прошел вдоль балок к широким доскам, выступавшим далеко за край крыши, посмотрел вниз.

– Эй, рыжий, а я уже здесь! – крикнул кому-то невидимому за кромкой.

Вытянул руку с револьвером и спустил курок.

 

Глава 7

Железные монстры апокалипсиса

Рыжий наемник с крючковатым носом, который недавно избивал Еву, вскинул голову, и пуля вошла ему точно в лоб.

Один есть! Аскольд спрыгнул на мостки уровнем ниже и чуть не сорвался – от резкого движения плечо отозвалось жгучей болью, перед глазами ворохом рассыпались яркие светлячки. А когда прояснилось, пришлось спешно пригнуться, иначе было не увернуться от взмахнувшего спицей-электродом сварщика в выпуклых круглых очках, кинувшегося навстречу.

Уходя от удара, Аскольд крутанулся на месте, оказавшись к противнику спиной, вскинул руку за голову. Электрод лязгнул по металлической опоре возведенных вдоль стены мостков, с треском высек искру. Револьвер оглушительно громыхнул над ухом – выстрел был наудачу, но пуля угодила в цель.

Когда Аскольд распрямился – сварщик заваливался в просвет между опорами. На оголенном участке его шеи из пулевого отверстия толчками вытекала кровь. В матовых стеклах очков отражался безжизненный свет развешенных над мостками ламп.

Досмотреть, куда именно упал покойник, не дали громкие выкрики и топот ног. Из дверного проема в стене, один за другим, начали появляться крепкие мужчины с ружьями наперевес. До них было далеко, но достаточно точного выстрела – и беглецу конец.

Под ногами в клубах пара над озером едва виднелись буровая вышка и выпиравший из воды широкий срез трубы. Справа от них возвышался башенный кран. За наклонными стеклами на фронтоне кабины маячил белобрысый наемник, один из братьев-близнецов, включенный Аскольдом в список намеченных жертв. Наемник двигал рычаги, сосредоточенно глядя перед собой на трос под стрелой, где была подвешена большая глубокая корзина с блестящими бочками, и будто не замечал творившегося под боком.

Аскольд сунул револьвер за пояс, ухватился за обжигающую холодом опору и съехал по ней на железную горизонтальную балку, торчавшую из стены. Не раздумывая, кинулся по балке к решетчатому стволу башенного крана. За спиной загремели выстрелы.

Туман, клубившийся над озером, и рассеянный свет ламп мешали наемникам прицелиться. Пули звонко ударяли в металл в опасной близости от беглеца. Аскольд, покачиваясь, переместился по балке к крану и пролез между наклонными перекладинами, оказавшись напротив крутой короткой лестницы в кабину.

Где-то глубоко в сознании шевельнулась мысль: «Почему белобрысый крановщик так спокоен и даже не выглянул наружу?» Но стремление скорее попасть наверх – по пятам спешили стрелки – заставило отмахнуться от нее. Он рванул на себя дверь, намереваясь следующим движением достать из-за пояса револьвер, но в проеме возник крановщик с ружьем, а может быть, его брат-близнец, до этого момента прятавшийся за простенком. Длинный ствол ружья скакнул навстречу, метя в грудь…

Аскольд как держался за ручку раскрываемой двери, так и продолжил движение, шагнув в сторону. Ноги провалились в пустоту сбегавшего вниз колодца, мигом вспотевшая ладонь едва не соскользнула с дверной рукояти.

Белобрысый, не встретив преграды, сдавленно вскрикнул, смещаясь по инерции вперед. В отчаянии вдавил спусковой крючок – ружье плюнуло огнем мимо цели, и наемник выпал из проема, выпустив оружие. Рывком он все-таки сумел развернуться в воздухе, выбросив руку в сторону Аскольда, но тело уже миновало точку невозврата, и белобрысый, выкатив глаза, с воплем рухнул в колодец. Задев ногами последнюю ступеньку, он сложился пополам, угодив спиной в раскрытый на лестничной площадке люк, кувырнулся в воздухе, полетев дальше, приложился плечом и головой о перекладины сбоку и с гулким дребезжащим звуком приземлился на следующей площадке почти у воды, не подавая признаков жизни.

Второй есть!

Аскольд напрягся изо всех сил – в распоряжении была одна рука, другая постоянно напоминала о себе приступами боли при резких движениях. Он дернулся, зажмурившись на миг, скрежетнул зубами и зацепился носком за ступеньку. Немного подтянувшись, сместился на лестницу целиком и только тогда сунулся в кабину.

– Na, Henry, kann unser russischer Freund fliegen? – не поворачивая головы, произнес сидевший за рычагами брат покойного.

– Научись для начала сам!

Забыв про боль, Аскольд сграбастал крановщика за ворот, выдернул из кресла и, когда белобрысый развернулся, влепил ему от души кулаком в челюсть.

Вдребезги разлетелись стекла на фронтоне кабины, наемник истошно закричал, но вопль его почти мгновенно стих, стоило телу скрыться в облаке пара. Снизу донесся едва слышный всплеск…

Все, с этой троицей он в расчете. Аскольд захлопнул дверь, лязгнул задвижкой и опустился в кресло крановщика.

В лагере на берегу замерли люди. Охранники и невольники смешались в толпу. Все стояли задрав головы, наблюдая за происходящим наверху. И никто не обратил внимания на две фигурки, тихо выскользнувшие из дверей в основании драги, устремившиеся в направлении гаража для аэросаней.

Аскольд пару мгновений боролся с накатившей от боли и резких движений тошнотой, одновременно пытаясь высмотреть среди невольников Белого Лося. Но с высоты узнать кого-либо было невозможно. Поэтому он поспешно дернул наугад один из рычагов – тележка с подвешенным под ней на тросе грузом быстро поползла по стреле в сторону кабины. Тогда он потянул за соседний рычаг – и кран начал поворачиваться в сторону драги.

Самое то! Он потянул рычаг сильней. Под полом натужно загудел мотор, застрекотали поворотные шестерни, и стрела крана врезалась в леса, возведенные на стене железного монстра, круша опоры и мостки, сметая с них людей.

На торчащих горизонтальных балках, которыми был закреплен к драге кран, оказалась пара наемников, достать их Аскольд никак не мог, разве что подстрелить из револьвера, но воспользоваться оружием не пришлось. Трос с корзиной, под сместившейся к кабине тележкой, качнулся в сторону бегущих по балкам людей. Одного смахнуло сразу. Другой успел притормозить, но все-таки сделал по инерции шаг вперед, угодил под вернувшуюся маятником корзину и с криком улетел в пустоту.

Моторы под кабиной взвыли еще громче. В их шум вплелись лязг и скрежет гнущейся под давлением о стену и балки стрелы. Сильно завоняло горелым, и Аскольд быстро сместил рычаг в исходное положение, возвращая кран обратно.

Впрочем, обратно – это больше на словах. Гнутая стрела увязла, как в капкане, в толстых наклонных балках, на которых держался дирижабль. Аскольд пару раз передвигал с места на место нужный рычаг, надеясь высвободить искореженную конструкцию из захвата, но все попытки были тщетны.

Удушливый смрад от перегревшихся моторов проникал в кабину. Нужно было уходить с высоты, и как можно скорей, пока новые наемники не добрались сюда. Но, охваченный желанием задержать преступников, Аскольд лихорадочно искал оптимальное решение – не дать взлететь Макалистеру во что бы то ни стало!

Наконец он сообразил, как поступить. Толкнул соседний рычаг – тележка с грузом поползла от кабины прочь. Стрела при этом задергалась, как наконечник парового перфоратора, расширяя брешь между балок. Амплитуда колебаний начала расти, передав момент на вертикальную мачту крана. С хрустом треснула и вырвалась из стены одна из горизонтальных крепежных балок. Стрела наконец на миг покинула капкан, и Аскольд резким движением направил ее в сторону берега. Но движение продлилось недолго.

Вероятно, моторы окончательно сдохли, а может, лопнули тросы противовесов, или все системы и механизмы управления накрылись разом, в любом случае никаким командам они уже не подчинялись. Кран замер на миг, будто великан, пытавшийся унять дрожь. В тележке под стрелой что-то звонко щелкнуло, корзина с бочками в последний раз качнулась и резко устремилась вниз навстречу воде.

– Что ты наделал, дурак! – раздалось в стороне.

Аскольд устремил взгляд на дирижабль – Макалистер стоял на открытой палубе. Лицо искажено, глаза бешено вращаются, рот щерится в безудержной злобе.

Рядом с ним появился Янгер, схватил за плечи, пытаясь оттащить от ограждения. Но Макалистер неожиданно легко вырвался из объятий и снова крикнул:

– Дурак, перфектум вне точки сплетения – катастрофа!

На самом деле Аскольд планировал другое и вовсе не собирался обрушить бочки в озеро, но судьба распорядилась иначе.

Янгер и подоспевшие телохранители все-таки скрутили старика, оттащив от ограждения прочь. Сбросив тросы и крепления, дирижабль начал плавно подниматься над драгой. Аскольд, как во сне, переместил взгляд на озеро, куда только что сорвалась корзина, и ахнул.

Казалось, время замедлило бег, потому что озеро, пар и капли замерзали на глазах, постепенно прорастая сияющей изморозью вверх. Серебристая волна расползалась в разных направлениях, рисуя узоры на поверхности воды, ветвилась по стенам драги, плетя паутину кристалликов в воздухе. Но вслед за волной в глубине озера что-то ворочалось и клокотало, обретая форму огромного, неестественно яркого, отливающего слепящей зеленью кокона…

И тут время обрело свой привычный ход. Люди на берегу в панике кричали, убегая в сторону ущелья. Опережая их, гудя на всю округу, неслись аэросани. Три машины – Аскольд надеялся, что в первой, вырвавшейся далеко вперед, сидят Ева, Чарли и Белый Лось.

Кран заметно качнулся, с хрустом надломилась вторая крепежная балка, и вся конструкция с громким непрерывным скрежетом и скрипом устремилась вниз.

От скорости захватило дух, Аскольда бросило на рычаги. Из глаз брызнули слезы – он летел навстречу светящемуся кокону, круша тонкую невесомую стену из кристаллов, вдыхая полной грудью холод льда.

Стрела крана наконец пробила мерзлое полотно. Аскольд отчаянно закричал, выпав из кабины. Мимо просвистел порванный трос, вперед, обгоняя, пронеслись бесформенные обломки. Сбоку мелькнуло жерло трубы и распадавшаяся на части бурильная вышка. Он приготовился к столкновению с водой, но сияющий зеленью кокон внезапно вырос до гигантских размеров, поглотив все вокруг.

Аскольд продолжал ощущать невесомость, но одновременно понимал, что падение замедлилось. Он будто проваливался в необъятный, заполненный ярко-зеленым гелем мешок. Его тело плавно поворачивалось – рядом парили обломки, распушённый конец оборванного троса, сбоку, а может быть, сверху, медленно надвигалась кабина крана, на стрелу которого ложилась разломленная на две части бурильная вышка. Темным пятном в вышине остались драга и дирижабль, их кокон тоже захватил, и было неясно, чего ждать дальше, обрушатся обе машины в глубину или так и останутся висеть над головой…

Судорогу Аскольд почувствовал сразу. Иного термина он подобрать не смог. Кокон вдруг конвульсивно сжался и расслабился, словно кто-то посторонний потревожил его снаружи, напугал, как несмышленого детеныша. Из ниоткуда протянулись несколько… нет, десятки тонких, ветвистых молний. Они беззвучно касались обломков, били в оторванные детали механизмов, парящие в невесомости конструкции и утаскивали их в ничто, будто невидимый глазу дирижер наводил порядок в замусоренной оркестровой яме, извлекая из нее посторонние предметы.

Наконец молния пронзила и Аскольда. Легко увлекла его с немыслимой скоростью куда-то в глубину по рукаву с прозрачными стенами. Пронесла сквозь горы, над тайгой и реками, небольшим, а затем крупным городом – узнать их он не смог, хотя видел дома и улицы, заполненные людьми. Потом была пустыня с красными скалами, торчащими, как монументы, над большим желтым пятном, изумительной красоты каньоны, сменившиеся извилистым руслом полноводной реки, снова город и тянущиеся от него железнодорожные ветки с застывшими поездами на рельсах, которые внезапно оборвались на берегу океана, где замерли у пристаней корабли.

На миг Аскольду показалось, что движение прекратилось, и он все-таки рухнет в воду. Но безбрежную голубую гладь внизу сменил лес. Смазанным пятном он несколько мгновений маячил перед глазами, после чего взгляду открылся город, который трудно было не узнать, изображения главных зданий которого Аскольд не раз видел на поздравительных открытках.

Рукав с прозрачными стенками вдруг исчез. В ушах засвистел ветер, заслезились глаза. Неведомая сила швырнула тело к основанию Монумента первому президенту США. Коснувшись земли, Аскольд попробовал сгруппироваться, но нестерпимая боль в сломанной руке отключила на некоторое время сознание, а когда он очнулся, то понял, что лежит недалеко от пруда под холмом, над которым торчит, упираясь макушкой в небо, четырехгранный каменный обелиск.

Первый солнечный луч пробился сквозь облака и озарил восточную сторону Монумента. Ярко вспыхнули крупные буквы на камне. Надпись на латыни гласила: Laus Deo.

Аскольд машинально перекрестился и прошептал на русском перевод:

– Хвала Богу.

Медленно сел, глядя на небо, и крикнул:

– Я снова жив!

 

Глава 8

Против течения

Когда возле озера начались хаос и паника, Ева помогала Чарли, сидящей за пультом управления аэросаней, запустить двигатель.

– Зажигание! – крикнула Чарли.

– Есть искра! – отозвалась Ева, услышав характерное пощелкивание в блоке цилиндров, о котором предупреждал Аскольд.

Она сильно толкнула лопасть пропеллера вниз, раскручивая ротор, и двигатель, чихнув, взвыл на высоких оборотах. Ева отбежала в сторону от набегавшего воздушного потока. Зашевелились вертикальные плоскости рулей на изогнутых вилках, сани слегка сместились вперед, Чарли что-то закричала, обернувшись. Но услышать за шумом пропеллера ее было нереально.

Белый Лось и еще несколько испуганных, исхудавших, покрытых синяками от побоев индейцев сидели в кузове. Чарли призывно махала рукой, на лице у нее были летные очки с прямоугольными стеклами, на голове – кожаный шлем, как у Евы. Очки и шлемы они нашли на передних сиденьях, после того как оглушили охранника.

– Уезжайте! – воскликнула Ева и оглянулась.

К гаражу бежали люди: белые и цветные… индейцы, китайцы, мексиканцы, чернокожие. Все, кого Механик похитил за годы работ, ведущихся в кратере.

– Уезжайте! – повторила она и устремилась к амбарам, чтобы разминуться с толпой, срезая путь к месту, где была пришвартована драга.

Выбежав на открытое пространство у воды, замерла – туман исчез, озеро покрылось льдом, который, потрескивая и звеня, продолжал нарастать причудливыми фигурами, будто коралловый риф, забираясь все выше по стенам драги, оплетая бурильную вышку и трубу под ней, подбираясь к кабине накренившегося башенного крана с погнутой стрелой.

На дирижабле Макалистера вращались все пропеллеры, сам летательный аппарат был слегка накренен, но уже отделился от площадки, сбросив кабели и шланги, и постепенно набирал высоту, чтобы скрыться навсегда в вышине, как это однажды случилось в Панаме.

– Аскольд! – в отчаянии крикнула Ева, понимая, что тот вряд ли где-то поблизости.

Когда они расстались, он спрыгнул на мостки вдоль стены драги. Его могли схватить, подстрелить, сбросить в воду… Да что угодно сделать, пока они с Чарли спускались к гаражу и вызволяли Белого Лося.

Она затравленно оглянулась – аэросани под управлением Чарли уверенно мчались к ущелью, за ними ехали еще две машины и бежала толпа. Над головой раздались пронзительные звон и скрежет, Ева снова повернулась к озеру.

Ледяные кораллы над ним перестали расти. Кран заваливался прямо на них, легко прорубая, словно гигантская мотыга, себе путь. В разбитой кабине виднелся человек. Вот его бросило грудью на стойку с рычагами. Еве показалось, что крановщик действует лишь одной рукой, другая почему-то прижата к боку.

Так это же…

– Аскольд, я здесь! – Она подпрыгнула, взмахнув от безысходности руками, и поняла, что ничем не сможет помочь.

Кран падал в озеро, дирижабль взлетал, движение обоих ничто не остановит.

Погнутая стрела пробила лед, взметнув к небу ворох блестящих осколков, когда пространство вокруг внезапно подернулось зеленоватой дымкой. Из глубины кратера ощутимо дохнуло неведомой силой. Ева зажмурилась, представив, как сейчас под ногами проснется вулкан и огненная лава хлынет наружу, сжигая и сметая все на своем пути. Ее мгновенно превратит в пепел – как же легко она умрет, быстро, ничего не почувствовав.

Но таяли секунды, Ева стояла на месте, ощущая лишь нестерпимый холод, слыша звон и скрежет рушащихся конструкций. Неожиданно звуки пропали. Она открыла глаза и уставилась на растущий над озером огромный зеленый пузырь.

Вот пузырь поглотил кран и часть драги, расширяясь вверх и в стороны, достиг дирижабля, съел часть скалы и палаточный лагерь и замер в считаных дюймах от ее ног.

Полусфера была идеальная, но сквозь ее маслянистую поверхность разглядеть, что делается внутри, было невозможно.

Ева, не дыша, отступила на шаг. Под ногами зашуршали камни – звук показался таким громким и неестественным в повисшей над кратером тишине.

Что же творится в этом пузыре? Какие силы пробудил Макалистер? И сам же угодил под их действие вместе с дирижаблем и своими людьми… И главное – зачем?

Сознание упорно отказывалось верить, что Аскольд мертв. Тишина давила на уши, но еще больше раздражала неизвестность. Ева решительно выдохнула, чувствуя себя пловцом, который поступает неразумно, решив направиться против течения, и протянула руку к маслянистой стенке.

Пальцы не встретили преграды. Тогда, набравшись смелости, она шагнула вперед и почувствовала, каким невесомым стало вдруг тело. Кругом царила вязкая пустота, которая неожиданно вздрогнула, будто потревоженный студень на тарелке, и успокоилась, все-таки приняв Еву в объятия.

– Аскольд, – прошептала она. – Ты здесь?

Где-то в глубине замелькали вспышки, мимо Евы пронесся ломаный искрящий разряд. Пронзив пустоту, следом появился другой, третий… Пространство вокруг зашевелилось, задышало, выхватывая из ниоткуда отдельные предметы: фрагменты разрушенной бурильной вышки, лист железа, сломанную балку. Все они вихрем пролетали перед глазами, подталкиваемые светящимися молниями.

Ева вдруг ощутила себя лишней в этой пустоте, но дороги назад уже не найти. С невероятной скоростью мимо промчалось что-то огромное и очень знакомое, взгляд на миг зацепился за два ряда пропеллеров и наклонные балки, над которыми покоились длинные несущие емкости – дирижабль Макалистера, сообразила она, когда аппарат скрылся из вида в ворохе искр. Куда его утащило?

Вспыхнувший перед глазами разряд ослепил. Она почувствовала, как неведомая сила подхватила и ее, унося прочь. Отчаянно замахала руками, но не нашла опоры. Ощущение было очень странным и одновременно пугающим – ни боли, ни звуков, ни дуновения ветерка, но Ева знала, что куда-то летит, а может быть, едет или падает, увлекаемая неизвестным потоком… Вариантов было превеликое множество, разыгравшееся воображение рисовало невероятные картины того, как все, что оказалось в пузыре, устремилось к центру земли, отдаленно напоминая сюжет нашумевшей книги фантаста Жюля Верна, и вот-вот упадет в огромное подземное море.

Ослепленная и напуганная, она перестала искать опору, отдавшись власти потока, – все равно движение, начавшись, когда-нибудь прекратится. На миг пелена перед глазами прояснилась, Ева увидела свет и бескрайнюю песчаную равнину, которую сменили лес и горы.

Невероятно! В центре земли, описанном французским романистом, упоминались леса, но грибные, из гигантских съедобных растений, растущих в столь благоприятном влажном климате на берегу подземного моря…

Перед глазами снова опустилась пелена, и Ева поймала себя на мысли, что если увидела землю и лес, пускай не грибной, то должна непременно упасть и разбиться. Но ее по-прежнему куда-то влекло, значит…

Рассуждения прервал резкий хлопок, будто поблизости лопнул парус. Тело обрело тяжесть, в ушах засвистел ветер. Ева отчаянно замахала руками, кувырнулась в воздухе и внезапно ударилась о твердую поверхность, покатилась, набивая шишки на локтях и коленях, тщетно пытаясь остановиться.

Внезапное возвращение из ниоткуда не сильно обеспокоило ее, гораздо больше волновал вопрос: где она? Когда потерявшее инерцию тело наконец замерло, Ева села, тяжело дыша, крепко зажмурилась и надавила на веки ладонями, наблюдая вспухавшие и гаснущие радужные пятна.

Отняв руки от лица, повторила про себя волнующий вопрос и открыла глаза. Холм с высоким четырехгранным обелиском, у подножия виднеется пруд… Она обернулась – похоже, солнце только поднялось над горизонтом, отблескивая теплыми лучами на куполе Капитолия. Она в Вашингтоне!

Встав на ноги, Ева поправила съехавший на лоб кожаный шлем, так хорошо защитивший голову при падении, и тут же присела. С неба градом посыпались ледяные осколки, бесформенные куски железа и другие предметы, вырванные неведомым потоком из кратера вулкана на Аляске.

Она в панике побежала к пруду, в надежде, что смертельно опасный дождь продлится недолго, и заметила сидящего у воды Аскольда. Он слепо озирался, на измученном лице подергивалась щека, но главное – он был жив!

– Аскольд! – Ева замахала ему рукой. – Вставай, скорее уходи!

Просвистев над головой, в землю между ними вонзился обрубок металлической штанги. Ева чуть не врезалась в него, задев локтем. Обогнув препятствие, она получила по макушке камешком, но небольшим – шлем амортизировал удар.

– Не сиди на месте, прыгай в воду! – закричала она, споткнувшись.

На лице Аскольда мелькнула искра узнавания. Он наконец поднялся, баюкая сломанную руку на груди, и сделал пару неуверенных шагов в сторону пруда, когда в небе раскатисто громыхнуло и на землю легла обширная густая тень.

Ева обернулась на ходу, из горла вырвался невнятный сип – возникший в небе дирижабль Макалистера, кренясь на бок, летел кормой вперед по наклонной траектории к холму. На открытой палубе виднелись фигурки людей, они, пригнувшись, держались за ограждения в ожидании столкновения с землей.

Налетев на Аскольда, Ева чуть не сбила его с ног, оба устремились к мощенной камнем набережной и прыгнули в воду.

Гул и скрежет, частые всплески раздались над головой, стоило погрузиться в мутный, кипящий от падающих предметов и осколков пруд. Дирижабль темным пятном прошел над поверхностью, и, когда Ева вынырнула, необыкновенный аппарат, почему-то развернутый боком к ней, по-прежнему находился в воздухе. Казалось, еще немного – и он коснется гондолой земли, взорвется… Но везение было на стороне преступников – их уносило все дальше и дальше к руслу реки, за которой на зеленом холме виднелись ровные ряды надгробий Арлингтонского кладбища, где были захоронены сотни солдат, павших в гражданской войне между Севером и Югом.

Дирижабль прочертил днищем гондолы по кронам деревьев, прошел над могилами, наконец выровнялся и натужно, словно борясь с сильным встречным ветром, пополз вверх.

– Улизнул! – фыркнула Ева, когда рядом вынырнул Аскольд, жадно хватая ртом воздух. – Гляди, Макалистер снова сбежал!

Она указала рукой в направлении реки, но Аскольд смотрел в противоположную сторону. Его рот беззвучно разевался, мокрое лицо было в ужасе напряжено. Глаза выпучены.

За спиной у Евы раздался громкий треск. Она обернулась – четырехгранный обелиск кренился в сторону пруда, ближе к основанию отчетливо виднелась растущая трещина. Это дирижабль… дирижабль задел Монумент, когда появился над холмом!

Ева едва успела вдохнуть, Аскольд облапил ее шлем и с силой надавил, погружаясь под воду. С дрогнувшего под ногами дна взметнулась взвесь. Аскольд продолжал давить рукой, пригибая как можно ниже и одновременно стараясь увлечь прочь от берега.

Ноги вновь ощутили толчок, от пронзительно резкого шлепка по поверхности воды заложило уши и закололо в висках. Ударившая в спину волна подтолкнула вперед. Воздуха в легких почти не осталось, Ева отчаянно задвигала руками, стремясь вверх, непроизвольно сделала вдох. Перед глазами тут же поплыло… Сильная рука рванула за шиворот, больно царапая шею, но на боль ей было плевать – лишь бы оказаться на воздухе, лишь бы задышать!..

Аскольд вытолкнул ее из воды и вынырнул сам. В шаге от обоих над поверхностью пруда торчала наклонная плоскость пирамиды, некогда венчавшей рухнувший на склон холма обелиск.

– Как… думаешь… – Аскольд нервно икал. – Это все?

– Что… – Ева невольно закашлялась, выплевывая воду из легких. – Что – все?

– Больше ничего не прилетит, – он кивнул на небо, – оттуда?

И Ева догадалась, о чем речь. Склон холма усеивали искореженные обломки: фрагменты секций бурильной вышки, гнутые куски железа, трубки, камни, какие-то бесформенные предметы и части механизмов… Она представила, что будет, если вслед за всем этим сюда прилетит драга, передернула плечами и предложила:

– Давай уберемся отсюда скорей.

Она протянула руку Аскольду, подставив плечо. Но сил хватило, только чтобы выйти на берег. Она усадила его под отколовшейся от обелиска каменной плитой и опустилась рядом.

Мысли в голове ворочались с трудом. Куда бежать? Кого искать, чтобы предупредить об угрозе? И нужно ли это вообще?

Ева с надеждой повернулась к Аскольду – у него всегда имелись заготовленные ответы на многие вопросы. Во всяком случае, такое впечатление возникало всякий раз, стоило чем-нибудь озадачиться. Будто Аскольд обладал скрытым даром предвидения и умело использовал его в своих целях.

– Нам нужно в Белый дом, – сказал он неожиданно, подтвердив ее мысли. – Срочно изолировать президента от силовых министров. Никому нельзя доверять.

Он оперся на ее плечо, бледный и усталый, и начал подниматься. Но заметно дрогнувшие ноги подкосились, и Аскольд резко сел, застонав.

– В Белый дом, – повторил он. – Скорее!

– Тебе надо в больницу…

Но Аскольд отмахнулся и произнес:

– Оставь меня и поспеши! Скажешь президенту, что Макалистер задумал масштабную диверсию по всей стране. В крупных городах различных штатов должны случиться разрушения. Везде, кроме Нью-Йорка…

– Но…

– Не перебивай. Слушай и запоминай. Он долго готовился – наступит потрясение, страну на несколько дней парализует, за этим последует финансовый кризис. В Нью-Йорке находится фондовая биржа, которая продолжит работу некоторое время. Торги не станут прерывать до тех пор, пока не оценят масштабов бедствия. Но достаточно нескольких часов, чтобы акции крупных промышленных компаний упали в цене. Он будет скупать их через подставных маклеров, чтобы завладеть контрольными пакетами предприятий. Нужно рассказать об этом президенту и потребовать немедленной остановки торгов и объявления чрезвычайного положения в стране.

– Так просто! – воскликнула Ева. – Выходит, все ради денег?

– Нет. Не ради них. – Аскольд засипел, морщась от боли в руке. – Он создал двойников, чтобы контролировать правительство. Возможно, хочет поссорить державы, хотел использовать для этого и меня. Макалистер собирается дезавуировать конституцию Соединенных Штатов и основать на их территории новое, подвластное диктатору государство.

– Я тебя не оставлю, – упрямо сказала Ева.

– Тогда Макалистер победит.

Она услышала далекий шорох. Выглянула из-за плиты. По склону холма спускался мужчина в серой униформе с двумя рядами блестящих пуговиц на мундире. На голове у него была фуражка – но это не полисмен.

– Сюда! – позвала его Ева. – Здесь раненый, скорее, сэр, нужна помощь!

– Никому не доверяй, Ева, – произнес Аскольд, сильно побледнев.

Похоже, силы покидали его, вот-вот потеряет сознание.

– Как вы здесь оказались, мисс? – Незнакомцу на вид было под сорок. Вытянутое лицо, жесткие с проседью усы и бородка. – Что вообще произошло, можете объяснить?

В его светлых глазах не было паники, но читались испуг и напряжение.

– Это долго, сэр. Лучше помогите. – Ева кивнула на Аскольда. – Где ближайшая больница?

– В трех кварталах отсюда. – Незнакомец в униформе присел, перекинул руку Аскольда на плечо и помог ему встать. – На Мэриленд-авеню.

– Как вас зовут, сэр?

– Мистер Конрад Лендинг, я смотритель мемориального комплекса.

Странно все-таки вел себя смотритель. Ева невольно напряглась, вспомнив предупреждение Аскольда. С неба на землю просыпалась куча предметов, разрушен обелиск, а мистер Лендинг, словно репортер из газеты, буднично задает вопросы. Хотя все может быть, шок от случившегося порой наступает потом, гораздо позже, когда приходит реальное чувство осознания опасности, угрожавшей очевидцу пережитых событий.

Вот и Лендинг, похоже, из таких. Его нервная система блокировала выброс адреналина – движения смотрителя слегка нервные и скованные, но в целом он выглядит вполне нормально. Пока.

– У вас в конторе есть телефон? – уточнила Ева.

– Нет.

– А где-то поблизости?

– В Белом доме, мисс, либо в здании Смитсоновского института. Это там. – Лендинг махнул рукой в сторону холма.

Ева слышала об институте, даже собиралась пару раз наведаться туда, и не ради праздного любопытства, ведь замок – так называли хранилище института – был заполнен экспонатами и артефактами с разных концов планеты. А сам институт являлся крупнейшим обладателем мировых ценностей. И, похоже, не зря его офис хорошо охранялся, находясь в шаговой доступности от Белого дома и Капитолия. Ведь кто знает, какие тайны спрятаны за толстыми стенами замка из красного кирпича?

– Далеко, – с досадой сказала она, понимая, что в Белый дом смотритель Аскольда не потащит. Но и в институт их с раненым не пустят, направят в больницу. И потом, она потеряет время, долго объясняя обстоятельства их визита незаинтересованным лицам.

– У меня есть авто, – вдруг сообщил смотритель.

– Авто? – зачем-то переспросила Ева.

– Да, я могу отвезти вас в больницу.

– Так чего же мы стоим, мистер Лендинг? – очнулась Ева, приобняла Аскольда за талию, когда его голова безвольно свесилась на грудь. – Ему плохо, он теряет сознание!

– Что у него с рукой?

– Перелом.

– Тогда помогите.

Смотритель крепче перехватил Аскольда за предплечье, практически взвалив себе на спину, и потащил вверх по склону к приземистой коробке мемориального комплекса, пристроенной к основанию разрушенного Монумента.

Ева твердо решила, что, отвезя Аскольда в больницу, уговорит Лендинга поехать в Белый дом. Если понадобится, расскажет ему часть приключившейся с ней истории и потребует оказать содействие агенту Бюро расследований.

– Откройте дверь, – кряхтя попросил Лендинг, оказавшись у входа в пристройку.

Ева машинально выполнила просьбу. Смотритель занес Аскольда в фойе и уложил на лавке.

– Сейчас подгоню авто. Ожидайте здесь, мисс…

– Миссис фон Мендель, – кивнула Ева.

– Рад знакомству, баронесса.

Лендинг приподнял фуражку и удалился прочь на улицу.

Какой все-таки замечательный, преисполненный чувства долга мужчина. Ева с теплотой и любовью взглянула на Аскольда – мир все-таки не без добрых людей.

И тут в глубине конторы зазвонил телефон.

 

Глава 9

На опережение

Аскольд смутно помнил, как оказался в здании. Кажется, к ним с холма спустился какой-то мужчина, его звали… звали… Нет, имя он не запомнил, хотя оно резкое, звучное, такие обычно дают детям, закладывая определенный смысл, стараясь наделить их особыми качествами.

В голове шумело, точнее, громко звенело, когда он очнулся на лавке. Ева куда-то ушла. Аскольд проводил ее спину взглядом, но окликнуть не хватило сил.

Звон все продолжался, наконец удалось сообразить, что это звук обычного телефона, а не шум в голове. Но почему помогавший им мужчина куда-то исчез, а Ева направилась в глубь строения, когда надо все бросить и бежать в Белый дом? В очередной раз она не слушается и совершает непростительную ошибку!

Громкий, неимоверно раздражительный перезвон прекратился, и сразу стало легче. Из глубины коридора донесся голос Евы, она пыталась кому-то что-то втолковать, затем громко выругалась и, похоже, жахнула трубкой о стену.

Аскольд с трудом спустил ноги с лавки и сел. Почему Ева ругается, когда ей нужно связаться с президентом, пускай и по телефону, постараться все объяснить… Он неуверенно встал – перед глазами маячил холл, частично перегороженный стойкой регистрации, как в гостиницах. Слева темнел проем в коридор, куда ушла Ева, справа был выход на улицу.

Попытка позвать спутницу не удалась, не получилось внятно произнести даже имя. Хрип и сип вырывались из горла, сливаясь в мычание. Аскольд сделал шаг к стойке, думал, упадет, но лишь покачнулся. Перед глазами вспыхивали и гасли ветвистые молнии, как тогда в зеленом коконе, сильно мутило, но продвигаться вперед, пускай медленно, пока получалось.

Почему Ева не воспользуется телефоном? Куда подевался мужчина? Аскольд уперся рукой в высокую столешницу, обогнул ее и все-таки не удержал равновесие, припал на колено, оказавшись между стеной и стойкой.

Кажется, в голове у него что-то слегка изменилось. Ну как же он зверски устал!.. Глаза слипались, непонятно откуда накатило сильное и отчетливое чувство отрешенности. Плевать на мир, пусть исчезнет, сгорит в адском пламени или сольется с другим, более отсталым или развитым. Какая разница? Все равно катаклизм уже в действии. Как там сказал Макалистер: перфектум вне точки сплетения – катастрофа.

Из коридора донеслись шаги и удивленный мужской возглас. Ева ответила ему грубой небрежной фразой.

Да что у них там происходит? Спокойно посидеть не дадут. Аскольд подался к краю стойки, выглянул в холл. В трех шагах от выхода стояла Ева. Незнакомец замер напротив, направив на нее большой вороненый пистолет.

Чудесная диспозиция – захочешь, не промахнешься.

– Спрашиваю в последний раз, где он? – требовательно произнес мужчина.

– Не скажу, – фыркнула Ева и бросила ему в лицо: – Вы мразь, Лендинг! Стреляйте!

Аскольд на секунду представил, как пуля врезается в красивое женское лицо, и поднял ленивый взгляд на полки под столешницей в поисках чего-нибудь тяжелого. В сознании не возникло чувства отвращения к тому, что сильный мужчина выстрелит в безоружную женщину. Не было и сожаления о Еве, которая могла умереть. Его все достало! Он ощущал себя слабым и беспомощным – и это где-то глубоко внутри реально бесило. А еще пугало собственное странное безразличие к происходящему, будто перегруженный мозг решил вдруг – хватит! Аскольд словно раздвоился, одной его половинке было все равно, кто сейчас умрет, он или Ева, или оба, или вообще все на свете. Другая же молча взирала на происходящее со стороны, почти не вмешиваясь, как наблюдатель, которому интересно, чем все закончится.

Да что с ним такое? Лаконичный вопрос, конечно. Неужели это последствия катаклизма, повлиявшего на организм при перемещении с Аляски в Вашингтон? Ведь сознание и тело под действием неизвестных науке сил и энергий преодолели тысячи миль. Во время путешествия живые клетки могли измениться как угодно. Вполне возможно, изменения еще не завершены, отсюда и ощущение раздвоения личности и небывалое безразличие… Наверно, с каждым путешественником в пространственно-временном континууме происходит то же самое. Только у всех различные симптомы, и проявляются они не сразу.

Ему ужасно захотелось разрешить возникшую между Лендингом и Евой ситуацию, и, чтобы ускорить события, он собрался с силами, привстал и заметил на полке под столешницей человека, то есть труп. Тело едва помещалось в узком пространстве под столешницей, колени были подогнуты к животу – Аскольд наклонил голову, глядя на посиневшее лицо бедняги. А как похож на того, что сейчас целится в Еву.

– Сама напросилась! – выкрикнул Лендинг.

Ева зажмурилась, и Аскольд вспомнил его имя – Конрад. Только настоящий Конрад лежал сейчас на полке, его душа давно была на небесах. А в Еву целился… двойник Конрада.

Рука нащупала на полке ниже увесистый гроссбух, куда, по всей видимости, заносились пожелания и отзывы посетителей мемориального комплекса. Сознание с каким-то садистским удовольствием отметило, что кости в месте перелома больше не болят. Аскольд с нарочитым шорохом выпрямился за стойкой, размахнулся – Ева услышала его, широко распахнула глаза. Двойник покойного Лендинга начал оборачиваться, почувствовав чужака за спиной, но так и не закончил движение – тяжелый гроссбух угодил ему в висок. Палец на спусковом крючке непроизвольно дернулся. Прогремел выстрел.

И снова в голове что-то изменилось. Сторонний наблюдатель вытеснил флегматика, заставил броситься к Еве, вызвав целую бурю чувств: беспокойства, вины, напряжения, тепла.

– Он не задел тебя? – воскликнул Аскольд.

– Ты… – Ева очень странно смотрела на него. – Ты будто здоров?

– Я… – Аскольд окинул себя взглядом. Грязный, в мокрой одежде, но действительно полный сил, как заново родился. – Да, действительно, плечо больше не болит.

Он рванул тесьму на локте и задвигал рукой, сгибая и разгибая ее в суставе. Слегка испуганно сказал:

– Мистика какая-то…

– Или чудо. – Ева кинулась ему на шею, и Аскольду ничего не оставалось, как обнять возлюбленную. Но порыв длился всего мгновение.

– Постой, Ева. – Он понимал, что внимание и забота сейчас нужны ей. Только чувство долга взяло верх. – Нам нужно опередить Макалистера. Обещаю, когда с преступниками будет покончено, сниму для нас люкс в лучшей гостинице Вашингтона…

Ева отпрянула.

– Что? – забеспокоился Аскольд, старательно подыскивая слова, чтобы избежать ненужной сцены.

– Ничего. – Она просто кивнула на растянувшегося перед выходом двойника Лендинга и добавила: – Он говорил, у него есть авто.

– Надо было сразу предупредить, это в корне меняет ситуацию. – Аскольд подобрал с пола пистолет, пнул для верности бесчувственное тело и увлек Еву к дверям.

Лжесмотритель не обманул, авто, двухместный «Форд Фаэтон», нашелся на стоянке за обелиском. Им крупно повезло, что каменное изваяние обрушилось в сторону пруда, не то бы раздавило авто вдребезги.

Аскольд сел за руль, осматривая рычаги и педали, – непривычное управление, немного иная схема, не как в Европе.

– Мы едем в Белый дом? – уточнила Ева.

Он молча кивнул и наконец разобрался с рычагами, запустил двигатель.

– Может, все-таки поделишься со мной? – недовольно высказалась спутница.

Авто тронулось, Аскольд повернул голову: Ева требовательно смотрела на него. Нет, рассказывать об ощущениях, возникших после внутрипространственного перемещения ей не стоит. К тому же неизвестно, что творилось и творится сейчас у нее в голове. Вдруг что-нибудь подобное?

– Ты ведь знаешь, что произошло, Аскольд, – обиженным тоном сказала Ева. – Выкладывай, что предпримет Макалистер.

Ах вот в чем дело!

– Не уверен до конца…

– Все равно выкладывай.

– Мне не хватает фактов, чтобы выстроить четкую версию.

– К черту факты, Аскольд! Ну сколько можно играть в Пинкертона? Рассказывай, да и все. – Она привстала на сиденье, высматривая что-то в стороне. – Лучше поверни направо, на Огайо авеню. По ней мы прямиком выскочим к дому президента.

– Спасибо, понял. – Он крутанул руль, обдумывая, с чего лучше начать. – Если очень коротко, картина следующая.

Но поделиться мыслями ему не дал нарастающий и очень знакомый перестук, который Аскольд сначала принял за дребезжание колесной ступицы. Но в следующую секунду с деревьев по краю дороги посыпались ветки, закружились листья, и над землей, обгоняя авто, взметнулась череда пыльных, подсвеченных вспышками облачков.

По ним стреляли. Сзади. Аскольд оглянулся. Снижаясь над улицей, за авто летел дирижабль Макалистера. На открытой палубе виднелась тренога и установленный на нее пулемет. Часть массивной кабины под несущими емкостями была сильно смята, ограждение сломано, из пробоины в корме лохмотьями свисали обрубки шлангов и валил то ли густой пар, то ли белый дым. Людей на палубе – не больше десятка…

– Пригнись! – крикнул он и резко вывернул руль, съезжая с дороги под деревья.

Пулеметчик явно пристрелялся – очередь из ярких светлячков прошила место, где недавно находилось авто. Похоже, сердечники пуль начинили перфектумом. Аскольд вдавил акселератор. Авто вынесло на зеленую лужайку – дирижабль оказался справа и почти за спиной, но тоже начал поворот.

Вдалеке показался Белый дом, но Аскольд твердо знал – цель Макалистера не президент, а они с Евой.

– Зачем ему мы? – выкрикнула она, будто прочитала мысли. – Почему он вернулся?

– Потому что двойник Конрада Лендинга не справился. Теперь мы можем повлиять на события! – Аскольд давил педаль, моля авто ехать быстрее.

– Как?

– Разоблачив других двойников!

Наконец лужайка кончилась, авто снова оказалось под деревьями, когда пулеметчик вновь смог прицельно стрелять. Длинная очередь срезала вековой дуб, словно раскаленный нож свечу. Дерево с треском повалилось на землю, преграждая путь. Аскольд едва успел затормозить. Пришлось разворачиваться, выруливая по краю лужайки, куда упало еще одно дерево.

– Так они нас подстрелят! – крикнула Ева.

Как куропаток, подумал Аскольд и велел ей выпрыгнуть из авто. Но спутница вдруг наотрез отказалась покидать салон, мотивируя поступок нежеланием расставаться.

– Тогда точно подстрелят! – Он вновь резко затормозил. Не церемонясь, ухватил ее за плечо, распахнул пассажирскую дверцу и вытолкнул наружу. – Спрячься где-нибудь! Когда уведу их, найди президента.

И, не дав ей опомниться, направил авто на лужайку, отвлекая внимание стрелка на себя.

Дирижабль вновь разворачивался по широкой дуге, снизившись до предела. Из пробоины в корме по-прежнему валил густой дым, на палубе маячили наемники – Аскольд даже лица разглядел. За стойкой управления плечом к плечу стояли Янгер и Макалистер. Отец и сын, злой гений и его беспринципно-жестокий отпрыск – вот кому бы всадить пулю без промедления, жаль, возможности нет.

Отвернувшись, Аскольд сгорбился за рулем, набирая скорость. За спиной зазвучало: так-так-так… Пули догнали авто, легко прошили кузов, сложенный матерчатый верх на задке, спинку пассажирского сиденья и приборную панель, засев в двигателе. Миг, и вверх взметнулась боковая крышка капота, из радиатора вырвались пар и кипящие брызги. Еще миг, под днищем что-то громко скрежетнуло, и авто распалось на части строго вдоль продольной оси, как расчлененная циркулярной пилой говяжья туша. Пол, педали и шоферское кресло провалились, Аскольд как держал руль, так и побежал по лужайке, перепрыгнув через обломки. Но до ограды Белого дома ему добраться не удалось.

Дирижабль прошел над головой, управлявший им Янгер заложил необыкновенно красивый и крутой вираж, заведя многотонную махину над забором, развернулся боком. Аскольд выбросил ненужный руль, скользнул подошвами по траве и остановился, тяжело дыша, в трех десятках ярдов от зависшей перед ним громадой.

Рука шарила по животу у пояса, за который он сунул пистолет. Но оружия там не было. Он глянул вниз – потерял. Теперь не спастись.

Несколько пар прищуренных внимательных глаз смотрели на него сверху. Пулеметчик склонился над прицелом «гатлинга» в ожидании команды. Янгер сжимал за стойкой рычаги – похоже, перемещение с Аляски в Вашингтон благотворно сказалось и на нем, его кости чудесным образом срослись. Макалистер вытянул перед собой подрагивающую руку, указывая на Аскольда, отвел в сторону большой палец и чиркнул себе по горлу. А затем крикнул:

– Убей его!

Бежать было бесполезно, пуля летит быстрей, но Аскольд не двигался намеренно, надеясь умереть быстро и без мучений. Жалел, правда, о том, что не выполнит обещание, данное Еве насчет лучшей гостиницы в Вашингтоне. Надеялся, что она, пока Макалистер сводит счеты, успеет проникнуть в Белый дом.

Щелкнул выстрел. Почему-то одиночный и не сверху, а сбоку. Пулеметчик вздрогнул, уронил голову на казенник – стволы «гатлинга» прыгнули вверх. Все повернулись…

Ева стояла в стороне под деревьями, сжимая в вытянутых руках револьвер. Откуда у нее… И тут Аскольд вспомнил, что Чарли, вызволяя их из плена, принесла оружие.

Снова щелкнул выстрел, и, кувырнувшись через ограждение, на землю упал наемник. Аскольд ринулся вперед, пока другие смотрели на Еву.

– Убейте обоих! – в ярости закричал Макалистер.

Захлопали пистолеты и ружья. Но Аскольд уже оказался прямо под кабиной в мертвой зоне, ухватился за ближайший, свисавший из пробоины обрубок шланга – дирижабль качнулся, набирая высоту, смещаясь в сторону Белого дома.

Ева продолжала стоять на месте, методично разряжая револьвер в наемников и, судя по вскрикам, клала пули точно в цель.

И когда она натренировалась в стрельбе? Аскольд, отчаянно перебирая руками, взобрался наверх. Ухватился за неровный, отогнутый край брони, подтянулся рывком и просунулся в проем, услышав над собой голоса наемников, пытавшихся высмотреть его, перегнувшись через ограждение на палубе.

Воевать с бандитами не входило в его планы. Проще было вывести из строя механизмы и угробить дирижабль вместе с людьми окончательно. Только в дыму, валившем из поврежденной машины, толком разглядеть что-либо почти не удавалось. К тому же следовало поторопиться, пока вооруженные наемники не спустились в отсек.

Аскольд наткнулся грудью на сваренный из трубок контур, больно стукнулся лбом о выпуклую стенку подвешенного бака. Глаза слезились, в носу щипало. Он заметил сбоку ряд манометров на латунной гребенке и компрессор в стороне, шагнул к ним, задев ногой какую-то железку, быстро присел, шаря руками по полу… Вот когда бы сварочные очки пригодились, только где ж их взять?

Подобрав наконец железку, распрямился – похоже на французский ключ: толстая рифленая рукоять, на штоке две широких подвижных «губы». В самый раз!

Аскольд подался к агрегатам, взмахнул рукой, разгоняя дым, присмотрелся и наложил ключ на головку шарнирного узла, связанного металлическими планками с клапанами пыхтящего под боком компрессора. Двумя резкими движениями притянул головку, обездвижив клапаны. Ударил по рукояти снизу, подбив, перехватил ключ и с размаху саданул по гребенке, промяв трубу.

Стрелки манометров тут же прыгнули в красную зону. Агрегаты надсадно загудели, взвыли моторы… Аскольд кинулся обратно к пробоине, съехал по шлангу, обжигая ладони, и спрыгнул на землю, ища взглядом Еву.

Пока он разбирался в отсеке, дирижабль сместился над оградой, оказавшись над территорией Белого дома. На лужайке за забором было пусто – Ева куда-то спряталась, возможно, за деревья. Да, у дерева мелькнула едва заметная фигура – кажется, это Ева.

Он попятился, когда в клубах дыма из пробоины выглянул наемник и вскинул пистолет.

Умирать уже расхотелось, но укрыться было негде, поэтому Аскольд лишь отпрыгнул, в надежде что стрелок промахнется, но случилось иное.

Вместо выстрела и плевка огня из ствола пламя вырвалось из дыры в кабине. Гудящий голубой вихрь вытолкнул заоравшего от боли наемника наружу, опаленная фигура, оставив дымный след, кувырнулась в воздухе и упала на траву в шаге от Аскольда. Но разрушения в дирижабле на этом не закончились. Корму кабины неожиданно смяло гармошкой, будто внутри заработал необычайно мощный насос, втягивая в себя воздух вместе с простенками. Хотя возникшему эффекту было и разумное объяснение – компрессор продолжал функционировать, нагнетая давление в еще рабочую систему. Взорвавшийся газ выжег кислород, в отсеке возник резкий перепад давления, и стенки в итоге смялись внутрь…

Аскольд, глотая воздух, устремился к Белому дому. Но оглушительный грохот и горячая волна ударили в спину, подхватили, перевернули, протащив по земле несколько шагов. Яркая вспышка, затмившая небо, ослепила, но вскоре начала обугливаться по краям. Сквозь плеснувшее в воздухе пламя, окутавшее кабину, проступила чернота. Едкий густой дым взметнулся, растекаясь под тремя смятыми несущими емкостями, и дирижабль рухнул на лужайку.

Заслонившись рукой от жара, Аскольд быстро пополз в прежнем направлении, напряженно всматриваясь в вышину. В момент вспышки ему показалось, что в небо над дирижаблем ударил вырвавшийся из баллонов в емкостях газ, но весьма странным было то, что инверсионный след от струи, умчавшейся к облакам, получился узкий и достаточно прямой.

Впрочем, чего гадать, когда за несколько мгновений на глазах разрушился такой сложный летательный аппарат. Местные надолго запомнят этот фейерверк.

– Ева! – крикнул он, срывая голос, стараясь перекрыть треск и хлопки слабых взрывов, непрерывно доносившихся из пожарища. – Ты жива? Ответь!

Дирижабль продолжал гореть на лужайке, перекрыв обзор. Аскольд поднялся, напряженно раздумывая, куда бежать: на поиски спутницы или в Белый дом. Но здравый смысл и логика возобладали над возбужденным рассудком – без Евы у него нет шансов пробиться к президенту.

Он сделал шаг в сторону, намереваясь обогнуть горящий дирижабль и перебраться через ограду в саду, чтобы продолжить поиски среди деревьев, когда сбоку, над цветущими кустами, возникли два высоких широкоплечих джентльмена в синей униформе и навели на него ружья.

– Еще шаг, и получите пулю, – спокойно прогудел седовласый сержант с бакенбардами и качнул стволом, потребовав: – Назовите себя.

– Аскольд Пантелеев.

– Ваши руки, сэр.

Его напарник, достаточно юный, но с уверенными движениями рядовой, опустил ружье и достал наручники.

– Послушайте, сержант, – начал Аскольд, не понимая, что происходит.

– Молчать, – густым и все тем же спокойным властным басом протянул седой и недовольно потребовал от напарника: – Пошевеливайся, Джимми, защелкни на нем браслеты.

Аскольд вновь попытался заговорить, но сержант сурово глянул на него сверху вниз, упреждающе покачав головой.

Ну где ж вы были раньше, ребята? Аскольд обреченно вздохнул и вытянул перед собою руки, на которых тут же защелкнулись стальные захваты.

– Простите, сэр, – вновь заговорил сержант, – это вынужденная мера. Следуйте впереди. Вам вскоре все объяснят.

 

Глава 10

Момент истины

Ева укрылась за деревом, когда в барабане закончились патроны. Она видела, как Аскольд рванулся вперед, но что с ним случилось дальше, так и не узнала. Дирижабль взорвался.

В кроне над головой прошуршали осколки, от жара занялись листья и трава. Огненный вихрь промчался по роще, обуглив кусты и маленькие деревца. Ева, закрыв лицо руками, вжалась в ствол спиной, пережидая, пока спадет жар.

Ей крупно повезло – сместись дирижабль в сторону рощи, он, возможно, повалил бы дерево, за которым она пряталась. Но махина рухнула за оградой на территории Белого дома. Забор принял на себя удар крупных фрагментов разрушенной гондолы и частично обвалился, открыв взгляду широкий пылающий провал.

Ева попятилась, прикидывая, стоит ли пытаться проникнуть через провал или поискать иной способ пробраться в Белый дом.

Аскольд – скорее всего, он устроил эту катастрофу. Но выжил ли сам? Она двинулась через рощу, с беспокойством глядя на горящие обломки. Натуральное пекло! Вряд ли кому-то удалось спастись.

От мысли о потере почему-то не хотелось плакать, в душе была лишь сухая горечь. Ева сознавала, что на месте крушения даже тел теперь не найти, только пепел… Наверное, поэтому не верила до конца в гибель Аскольда. Пока не увидит собственными глазами, не опознает его по случайно уцелевшим фрагментам одежды – он для нее живой!

Пройдя через рощу, она вновь свернула к ограде, за которой виднелся цветущий сад и калитка в заборе. Густой дым над пожарищем закрывал половину неба, сад тонул в сумерках, в воздухе кружился пепел, но Ева, направляясь к калитке, все-таки сумела заметить среди аккуратно подстриженных кустов движение.

Она быстро присела, с опаской глянула по сторонам – вдруг еще кто-нибудь поблизости? – и вновь уставилась в сторону сада, где до того увидала двигавшиеся фигуры.

В сумраке и с расстояния было трудно разобрать, кто именно шагает вдоль живой изгороди, людей было трое. Кажется, вооружены… Ева все-таки привстала, рискуя быть замеченной, и чуть не воскликнула, узнав среди незнакомцев Аскольда.

На миг солнце пробилось сквозь клубы дыма, осветив мужчин, – двое в синих мундирах секретной службы и обвешаны оружием с головы до ног. Похоже, они конвоировали закованного в наручники Аскольда, предусмотрительно держась на расстоянии. Но главное – Аскольд жив!

Если бы Ева стояла, у нее подкосились бы ноги, от радости конечно. Облегченно выдохнув, она посмотрела на свои дрожащие пальцы и нервно усмехнулась. Вот как пробрало, раньше такого не случалось, хотя напряженных моментов в жизни было предостаточно.

Она собралась привлечь внимание, окликнув троицу, но вдруг спохватилась, вспомнив наказ Аскольда «никому не доверять», и решила повременить. Кто знает, какие сюрпризы оставил после себя Макалистер? Его люди повсюду, наверняка преступники внедрились и в секретную службу, раз смогли создать двойников военного министра и генерального прокурора, о которых успела сообщить Чарли.

Ева подкралась к калитке, наблюдая за мужчинами. Лучше проследить за ними, пока к месту катастрофы не прибыли пожарные и новые офицеры из охраны президента и на улице не появились газетные репортеры.

Когда мужчины скрылись среди зарослей, она отомкнула щеколду, забежала в сад и присела под тенью тутового дерева. Как жаль, что Аскольд не успел поделиться с ней мыслями. С момента катаклизма на Аляске и заканчивая взрывом дирижабля у них не было времени толком все обсудить.

Ева перебежала за подстриженный в форме шара куст и осторожно выглянула. Троица продолжала удаляться в сторону Белого дома. Хм, а где же остальная охрана? И почему Аскольд был так уверен, что президент по-прежнему внутри?

На миг показалось, что за ней наблюдают, но откуда-то издалека. Ева глянула по сторонам – нет, за оградой никого, в парке тоже. Но на всякий случай переместилась за живую изгородь, где недавно проходили мужчины.

Итак, Аскольд разгадал план Макалистера. Цель преступника – парализовав страну террористическими актами, обрушить рынок акций и до прекращения торгов на бирже скупить по дешевке предприятия в различных регионах. Но… Она даже головой качнула, вскинув указательный палец. Но теракты Макалистер не провел, вместо них приключился большой «ба-да-бум» – в результате чего Небесный Механик целиком оправдал свое прозвище, отправившись к небесам, а его соратники остались не у дел.

Ева замерла, слепо глядя перед собой. Тогда возникает резонный вопрос: есть ли у соратников Макалистера инструкции на сей счет? Ведь одно дело – действовать по указке, как лжесмотритель мемориального комплекса, приказы которому поступали по телефону, и совсем другое – автономно. Если мозговой центр выбыл из игры навсегда, его агенты вынуждены работать по резервному плану.

Она очнулась, услышав шум впереди. Трезвоня в колокол, на всех парах к месту крушения мчались сразу две пожарные паровозки. Следом ехал открытый автокэб с вооруженными людьми в синих мундирах, за ними спешили еще с десяток человек, высыпавшие из дверей дома. Ну вот, опомнились, началось. А где, собственно, Аскольд и конвоиры?

Ева засуетилась, не зная, пережидать на месте или двигаться дальше. Пригнувшись, все-таки пробежала немного вперед вдоль зарослей, подождала, пока авто и люди удалятся прочь, и устремилась по границе сада к президентскому дому, к дверям которого приближались три потерянные на время из виду фигуры.

Надо было все-таки окликнуть их, тогда бы не мучилась – у Аскольда на все вопросы имеются ответы. А Еве очень хотелось знать, почему президент до сих пор в Белом доме. И что предпримут затаившиеся преступники-двойники, и как их намеревается остановить Аскольд?

Она собралась преодолеть бегом открытый участок и забраться в дом, разбив окно в западном крыле, но снова почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернула голову в сторону здания военного департамента через улицу. Кажется, оттуда за ней давно следят, никак себя не проявляя.

Повременив немного, Ева решила: раз заметили, значит, выжидают, пытаясь понять, что она собирается предпринять. Но кто именно выжидает, преступники или настоящие военные, преданные президенту Тафту?

Она постаралась припомнить встречу с Тафтом, на которой присутствовали министр обороны и генеральный прокурор. Первый, Генри Стимсон, был сдержан и достаточно холоден. Последний, Джордж Викершам, показался рассеянным и невнимательным к деталям. Когда Ева вспомнила о Янгере, он сделал вид, что не слышал о таком, а потом что-то усердно записывал в блокнот.

Кстати, ультиматум Макалистера президенту доставил Викершам. И если учесть, что камердинера Тафта подменил Гарольд Парсонс, преданный слуга безумного ученого, Парсонс мог работать в связке с Викершамом.

Еву будто гальваническим током ударило – ну какая же она дура! Могла бы сразу догадаться, еще на Аляске, когда Чарли рассказала о подслушанном докладе Макалистеру. Ведь было четко сказано: Викершам введет в действие двойника военного министра в последний момент. Значит, прокурор и камердинер давно заодно и действуют вместе. Вот откуда преступники знали, куда и в каком составе направятся агенты Бюро расследований. Кто их и где будет встречать. Какова численность канадских конных полицейских, маршруты патрулей… С самого начала Макалистер пускал пыль в глаза президенту и знал обо всем. Он подготовился, всюду внедрив своих людей. Вот только не ясно, зачем хотел использовать Аскольда, которому тоже сделал двойника.

Она еще раз кинула пристальный взгляд на здание военного департамента, в дальнем верхнем окне на фасаде шевельнулась занавеска и что-то блеснуло. Подзорная труба, не иначе. А может быть, прицел?

Медлить больше нельзя. Если прозвучит выстрел, она непременно услышит – пуля, конечно, летит быстрее звука, но расстояние здесь велико, главное, бежать зигзагом.

Ева выскочила из укрытия и спустя десяток шагов резко изменила направление, стараясь не терять из виду окно на верхнем этаже военного департамента. Занавеска там колыхнулась, и блеск оптической линзы исчез.

Она снова изменила направление, устремившись к дверям. Ее могли заметить агенты секретной службы, находившиеся в Белом доме, но пока на улицу никто не выбегал и не окликал ее из окон. Ева миновала широкий съезд для авто, оказавшись напротив южного входа в здание, быстро поднялась по лестнице и решительно взялась за ручку массивной двери.

Была не была – авантюристам всегда везет. Она потянула за ручку и заглянула в щель.

В холле было тихо. Удивительно, но в первый момент возникло ощущение, что дом опустел. Не успела Ева сделать и шага, прикрыв за собою дверь, как на лестнице сбоку возникли вооруженные мужчины и показался президент. На Тафте были плащ и цилиндр, его сопровождали трое телохранителей.

– Господин президент! – воскликнула Ева, кинувшись к лестнице.

Дорогу ей сразу преградил рослый офицер, наведя револьвер.

– Узнаете меня? – не обратив внимания на оружие, продолжила она. – Ева фон Мендель, по вашему поручению я действовала на Аляске…

– Конечно, миссис фон Мендель. – Президент шагнул вперед и тронул за плечо телохранителя. – Опустите оружие, это агент Бюро расследований, я ее знаю.

– Сэр, – засуетилась Ева, – только что на территории Белого дома разбился дирижабль Макалистера. Все преступники погибли, но верные ему люди давно внедрились в ваше окружение. Викершам – не Викершам, а…

– Задержите ее! – В коридоре напротив входа раздался топот ног, и первым в холл ворвался военный министр Генри Стимсон.

Следом высыпали несколько солдат в мундирах цвета хаки с винтовками наперевес.

– Арестовать! – приказал министр.

– Стимсон с Макалистером заодно! – крикнула Ева. – Не верьте им, сэр!

Телохранители вновь выдвинулись вперед, прикрыв президента, который почему-то молчал, медля с решением.

Где же Аскольд? Ева быстро переводила взгляд с одной группы людей на другую, шарила глазами по углам и лестницам. Куда его увели офицеры секретной службы? В Белом доме полно потайных ходов… Может, его уже вывели отсюда!

Солдаты целились в Еву, один, черноусый капрал, шагнул навстречу, хотел взять за руку, но она не позволила, вновь воскликнув:

– Господин президент, бегите, эти люди не те, за кого себя выдают!

Из коридора в восточном крыле донесся шум – в холле появилась третья группа во главе с Викершамом и мужчинами в штатском.

– Агенты Бюро обеспечат безопасность периметра и разберутся с заговорщиками, – быстро и четко произнес прокурор.

Устремил свой взгляд на военного министра и с нажимом добавил:

– Это дело федерального значения, армии здесь не место. Отведите людей, Стимсон.

В холле повисла звенящая тишина. Еве показалось, стоит раздасться шороху, и вспыхнет искра – солдаты по жесту министра теперь целились не только в нее, но и в агентов Бюро и прокурора. Телохранители по-прежнему заслоняли застывшего на лестнице президента. Ева ничего не понимала, стояла между ними, гадая, куда делся Аскольд.

От напряжения и усталости задрожали ноги. Поморщившись, она осторожно переступила, опасаясь скрипнуть паркетом, смещаясь в центр холла, к резному рисунку многолучевой звезды, обрамленной темным квадратом.

– Момент истины, – вдруг сказал военный министр, когда Ева ступила на звезду.

Пол под ней провалился, она даже вскрикнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях. Хотела вырваться, но развернувший к себе лицом Аскольд хорошенько встряхнул за плечи и, когда наверху загремели выстрелы, увлек куда-то в глубь темного подземелья, мимо оставшихся на месте мужчин в военной форме.

Впрочем, хлопки пистолетов и грохот ружей были слышны недолго. Проем над головой быстро закрылся – в руке у Аскольда зажегся фонарь. Яркий луч хорошо освещал сырые каменные стены прохода. Аскольд молча вел Еву за собой, крепко сжимая предплечье.

Наконец коридор закончился крутой лестницей. На ступеньках к массивной железной двери виднелись влажные потеки, стены пахли плесенью.

– Может, все объяснишь? – не выдержала Ева, чувствуя себя обманутым ребенком. – Там наверху могут убить президента, а ты…

Аскольд обернулся, приложил палец к губам и трижды стукнул кулаком в дверь.

Лязгнули засовы, в лицо ударил слепящий свет…

– Это мы, – сказал Аскольд, отворачиваясь. – Доложите президенту.

Свет погас, их впустили внутрь комнаты, заполненной офицерами в хаки и мундирах секретной службы.

– Куда ты меня привел? – прошептала Ева, шагая следом за Аскольдом.

– В военный департамент.

Она вспомнила про блеск линзы в окне и колыхавшуюся занавеску, когда пробиралась через сад к Белому дому.

– Но зачем?

– Так распорядился президент.

Вновь была лестница, на этот раз широкая и пологая. Преодолев два пролета, они зашли в просторный зал с большими, во всю стену, окнами, заставленный рядами пустующих столов. За одним, в дальнем углу, перед стрекотавшим телеграфным аппаратом сидели двое незнакомцев и боком к ним стоял крупный пожилой мужчина, наблюдавший через стекло за Белым домом.

– Господин президент, – сказал Аскольд, подведя Еву к нему.

Тафт повернулся, кивнул. Выглядел он усталым, под покрасневшими от бессонницы глазами собрались мешки, темно-серый костюм заметно помят – как минимум не менялся пару дней.

Ева прикрыла глаза, затем качнула головой и спросила:

– Но как такое возможно? Простите, сэр, я только что видела…

– Видели моего двойника. – Президент снисходительно усмехнулся и степенно разгладил свои пышные усы.

– Двойника? – Ева недоверчиво взглянула на него, затем на Аскольда.

– Речь об актере театра, – пояснил тот. – А не о двойниках, которых подготовил Макалистер. Господин президент использовал тактику преступников, не без помощи следствия, конечно. – Аскольд неопределенно кивнул и пояснил: – Нас всех очень сильно выручил военный министр.

– Да, – согласился президент и воздел мясистый палец к потолку. – Момент истины – его заслуга.

– Какой момент? Что это значит?

– Лжепрокурор выдал себя вынужденными действиями, – сказал Аскольд. – Наступил момент, когда правда стала очевидной.

– А как же военный министр?

– Он настоящий, – заверил президент.

За спиной у него на столе зазвонил телефон.

– Сэр, закончено, – объявил связист, когда все обернулись. – Господин военный министр сообщает, вы можете вернуться в Белый дом.

– Прекрасная работа, – похвалил Тафт, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Сэр, напоминаю вам о своей просьбе, – снова оживился Аскольд. – Позвольте незамедлительно осмотреть место крушения дирижабля.

– Разумеется, уговор есть уговор.

– Простите, баронесса, но вынужден оставить вас. – Аскольд откланялся и как ни в чем не бывало устремился к выходу из зала.

Ева даже не успела ничего сказать, да и положение не позволяло выплеснуть негодование в присутствии президента. Хотя очень хотелось.

– Самое время поговорить о награде. – Тафт указал рукой на дверь. – Пройдемся?

– Как будет угодно, сэр.

Ева никак не могла отделаться от ощущения, что ее держат за деревенскую дуреху, по-прежнему разыгрывают, только уже не Аскольд, который еще узнает все, что она о нем думает, а лично президент.

– Вас отвезут в одну тихую, но весьма роскошную гостиницу, – сообщил он. – Там безопасно, сможете отдохнуть и привести себя в порядок. Владелец гостиницы – мой добрый приятель. Он уже предупрежден.

Тон президента был спокойным, но явно не подразумевал возражений – сухая констатация фактов. Тафт остановился на полпути к двери, глянул на связистов за столом и произнес:

– Теперь говорите вы, баронесса. Я же обещал…

Гостиница, ненавязчивый намек на…

– Простите, сэр, но мне кажется… – Она смутилась.

– Говорите, Ева. – Тафт все-таки выдал себя тем, что хитро прищурился. – Говорите как есть.

– О гостинице вас попросил Аскольд?

Кивок – и Еве стало все равно. Ее больше не интересовали расследования и минувшие события. Многочисленные вопросы, крутившиеся в голове, вытеснили мысли об одном.

– Спасибо, сэр, я уже получила свою награду.

– Тогда позвольте вас проводить до экипажа. – Президент сдержанно улыбнулся и галантно предложил ей локоть.

– С превеликим удовольствием, сэр.

 

Глава 11

Ответы

За окнами небольшого, со вкусом обставленного номера была ночь. Аскольд растянулся на свежих простынях, обнимая Еву, устроившуюся у него под боком. Пальцы нежно поглаживали ее распущенные волосы. Каждый думал о своем. Но направления мыслей, независимо от обоих, совпадали. Их волновало будущее.

– Хочешь вина? – спросил Аскольд, отстраненно глядя в окно поверх ее головы, лежавшей на его груди. В рассеянном свете фонаря виднелось дерево, которое покачивалось под холодным, пронизывающим ветром, пригнавшим в Вашингтон ближе к вечеру тучи и дождь.

– Чуть-чуть. Всего глоток.

Он снял с прикроватной тумбы бокал и поднес к ее лицу. Ева приподнялась, отпила и, зябко поежившись, легла обратно.

Тоже ощутив сквозняк, Аскольд быстро осушил бокал, подцепил пальцами край съехавшего на пол одеяла, укрылся сам и укутал Еву. Она поцеловала его руку, потерлась о запястье щекой, словно напрашивающаяся на дополнительную ласку кошка, и притихла.

Аскольд знал, что она улыбается, наверняка немного грустно, но все-таки улыбается. Оба чувствовали, настало время для вопросов, от ответов на которые зависели их отношения, их судьбы, их жизненные пути.

– Как думаешь, Чарли и Белый Лось спаслись? – неожиданно спросила Ева.

– Спаслись. – Аскольд кивнул, хотя она не видела.

– Откуда такая уверенность?

– Я получил ответ на телеграмму за час до приезда в гостиницу. Помнишь двух связистов в зале при президенте? Через них отправил запрос, и вот пришел ответ.

Ева не стала уточнять, зачем Аскольд отправлял запрос, и так было ясно, что Белый Лось и Чарли – одни из ключевых свидетелей по делу о предприятии Макалистера на Аляске. Но, предоставив сведения о них следствию, Аскольд сумел выяснить главное – их друзья выжили и находятся в безопасности. И это не могло не радовать.

– Скажи, – она перевернулась под одеялом, сложила ладони у него на груди, пристроив на них подбородок, – ты всегда так поступаешь, используешь служебное положение в личных целях?

По ее прищуру Аскольд понял, что лучше ответить правду.

– Нет, Ева. – Он мазнул пальцем по кончику ее носа. – Лишь иногда, когда нет другого выхода.

– Жаль. – Она снова прижалась к нему боком. – А ведь так можно неплохо устроиться и…

– Плохо кончить.

– Ну почему? Если делать все расчетливо и продумывать наперед шаги, которые…

– Перестань, Ева. Подобные рассуждения заставляют меня вспоминать о Горском. Тебе напомнить его историю?

– Не надо. Я помню, как умер твой баварский друг.

– Он не был баварцем. Он – русский, Ева. Оступившийся, но не сломленный русский офицер, выручивший нас в Париже.

– Этот русский офицер обыскивал меня. Лапал за грудь и заглядывал под юбку.

– Не помоги тогда Горский, – процедил сквозь зубы Аскольд, – из Панамы тебе бы живой не выбраться.

– Ну ладно, извини.

Аскольд не ответил. Обдумывал, стоит ли вообще продолжать разговор. Похоже, при всем ее жизненном опыте и его симпатиях, нет смысла торопить события и делать предложение поехать с ним в Россию. Наверное, имеет смысл обменяться контактами, вступить в длительную переписку, а там видно будет, выдержат оба испытание расстояниями и временем или нет.

Она пощекотала его грудь пальчиками. Повернулась, умоляюще взглянув прямо в глаза. Провела рукой по животу, снова пощекотала, кокетливо вытянув губы.

– Хорошо, забыли, – наконец отозвался Аскольд. Обнял ее, заставив лечь обратно.

– Мы всегда так будем, – она вздохнула, – спорить по любому поводу?

– Не знаю.

Не самый лучший ответ, конечно. Такие женщины, как Ева, предпочитают определенность и уверенных в себе, сильных мужчин. Потому и откликнулась взаимностью. Но по натуре она тоже лидер, весьма энергичный и предприимчивый человек, правда, пока плохо научилась это скрывать.

– Я научусь, – вдруг сказала она. – Буду более внимательной и рассудительной, и последнее слово всегда останется за тобой, Аскольд.

Хуже не придумаешь – в его планы не входило заключать сделку. Сделки в отношениях – всегда плохо. Другое дело, если каждый идет на компромисс, умело подстраиваясь под обстоятельства.

– Давай ты останешься такой, какая есть, – предложил он. – Так будет честно. Тогда потом не придется жалеть об обещаниях, которые даешь, но в силу определенных причин не всегда можешь выполнить.

– Согласна, – после некоторой паузы ответила она.

Аскольд приподнялся и поцеловал ее в темя. Ева сжала его запястья, благодаря за понимание.

– А как тебе удалось договориться с президентом? – спросила она. – Почему Тафт разрешил тебе осмотреть место происшествия? И вообще, странное доверие представителю русской разведки со стороны первого лица государства вызывает уйму вопросов. Ты, случайно…

– Нет, я не двойной агент. – Он помолчал, обдумывая, стоит ли все рассказать, и продолжил: – Помнишь, ты призналась, что должна была убить Макалистера?

– Да. – Она снова повернулась к нему лицом.

– Таким образом президент нарушил слово, данное им русскому императору.

Ее глаза блеснули от возмущения – ясное дело, кроме как от Евы, он не мог узнать о ее секретной миссии.

– Пришлось намекнуть Тафту, – продолжал Аскольд, – что нечистая игра, нарушение прямых договоренностей повлекут обострение отношений между державами.

– Но ты сдал меня!

– Нет. Я лишь получил возможность проверить одну весьма важную версию, о которой после осмотра места катастрофы доложил президенту Соединенных Штатов лично. А что касается твоего задания, так мы решили, что его не было. Тафт не приказывал тебе уничтожить Макалистера, ты действовала согласно разработанному лжепрокурором плану. Протоколы вашей встречи все равно уничтожены. Кстати, настоящий Викершам выжил и вскоре займет свой кабинет. Только, уверяю, для Бюро расследований настанут не лучшие времена. Скорее всего, контору распустят или оставят, но серьезно сократят численность агентов, урезав полномочия и финансирование. Силовые министры всегда конкурируют между собой, каждый тянет одеяло на себя, ищет компромат на соперника и его ведомство. Стимсон не доверял Викершаму, следил за ним и случайно вскрыл подпольную сеть Макалистера, узнал про двойников. Но сведения всплыли, когда мы оба были уже на Аляске. Стимсон доложил президенту – обычно военные работают грубо, но в этот раз все прошло достаточно гладко, если не считать побега Парсонса, который заменял камердинера Тафта. Вообще удивительно, как организм Парсонса в столь преклонном возрасте выдержал серьезные нагрузки и инъекции мимикрина, формирующего нужные изменения внешности. На этом стоит заострить внимание, но чуточку позже. Лжепрокурор не заметил слежки и не смог ввести в игру двойника военного министра. Ну и мы на Аляске Макалистеру все испортили. Теперь дело за малым, на поле выходят дипломаты.

– Ясно, – сухо сказала Ева и села, кутаясь в одеяло. – Всему виной политика.

– Да, правильно. Тафт очень дальновидный политик, иначе не стал бы президентом. Он оказал мне услугу в обмен на молчание. Пришлось решать на ходу. Может, будь в моем распоряжении чуть больше времени, я бы сделал все иначе. Но в тот момент…

– Ты развязал мне руки. – Она грустно улыбнулась. – Теперь я не смогу продолжить карьеру в Бюро.

– Не думаю, что, даже выполнив свое задание успешно, ты бы там осталась.

– На что намекаешь?

Он посмотрел на висящий на стуле пиджак, в кармане которого лежали два билета на океанский лайнер в Европу. Но сказал другое:

– Макалистер жив.

– Как?! Дирижабль взорвался, там было такое пекло…

– Я тщательно осмотрел обломки и пришел к выводу, что в средней несущей емкости была скругленная полость, изолированная от баллонов с газом бронированными стенками. Если можешь, представь себе схему кают – кабинет-лаборатория Макалистера будет в аккурат под полостью. В момент взрыва я обратил внимание на странный светящийся след, будто что-то выстрелило в небо, стартовав с немыслимой скоростью. Скорее всего, это была эвакуационная капсула на случай катастрофы, оснащенная реактивными ускорителями.

– То есть полость требовалась для свободного прохождения капсулы сквозь несущие емкости, – заключила Ева.

– Соображаешь. Я обнаружил в обшивке следы от пиропатронов. Когда патроны сработали, с емкости слетели блокирующие крышки и капсула беспрепятственно ушла в облака.

– Угу. А я-то, дура, размечталась, что Механику конец.

Аскольд не ответил. Сам не знал, чего ему хочется больше, смерти негодяев или все-таки заполучить их гениальные мозги вместе с уникальными технологиями и устройствами в придачу.

Ему стало зябко без одеяла. Он взял Еву за руку и привлек к себе, обнял покрепче.

– Получается, – заговорила она, – это еще не конец, будешь его искать?

– Как изволит мое начальство. Нужно вернуться в Россию, доложить картину происшедшего…

– А ты не думал, откуда у Макалистера знания и технологии? Как мы вообще смогли переместиться с Аляски в Вашингтон быстрее молнии? Каким образом ему и Парсонсу удалось так хорошо сохраниться? Почему у тебя срослись кости и откуда столько сил? Я вот, например, ничего подобного не ощущаю. – Она зевнула. – Честно, спать хочу, еле держусь.

Слова насчет сил ему польстили. Они всего два часа в постели – но какие это были часы… Аскольд мечтательно улыбнулся:

– Думал, Ева. Конечно, думал.

– И?

– Есть одна гипотеза.

– Рассказывай. – Она поворочалась, устраиваясь поудобнее.

– Но слишком фантастическая.

– Все равно рассказывай.

– Ну хорошо. Начну с двойников. Для их подготовки Макалистеру требовались образцы крови, на основе которой делалась сыворотка, названная мимикрином. Только не каждый человек способен перенести действие сыворотки. Мимикрин не просто сильнейший наркотик, это вещество-модификатор, странным образом меняющее внешность. Перестраивая структуру мышечных тканей, вещество повышает выносливость организма, но наряду с этим губит носителя, сжигая, как спичку, за короткий отрезок времени.

– И когда Макалистер успел заполучить образец твоей крови?

– Ну, с этим просто. В Панаме.

– Да, точно. Не подумала. Но как же быть с Парсонсом? Мимикрин бы убил его.

– Вот и я задал себе тот же вопрос. Почему у одних двойников была непереносимость вещества, но некоторые, судя по всему, никак не волновались об этом.

Ева кивнула, и Аскольд продолжил:

– Если помнишь, Макалистер вещал о других мирах. Говорил про вулканы и намекал на… я бы назвал это подпространственными потоками энергии, связующими небесные тела в континууме.

– Прости. А можно попроще?

– Да. Если упростить – вселенная пронизана сигналами. Сигналы, как радиоволны, пронизывают пространство. Если встретят препятствие, гаснут либо отражаются. Есть передающие устройства, есть принимающие. Но, чтобы принять сигнал, нужно знать частоту волны. Так вот, Макалистер грезил о межпространственной сети, горел желанием открыть проходы в иные миры, то есть получить возможность беспрепятственно перемещаться, как на поезде между станциями. И я подумал, что у него есть технологии, опережающие время, набор веществ, которые неизвестны современным ученым, теории и знания, ставящие научные постулаты с ног на голову. И еще – в нашем мире нет доказательств его существования. Никаких документов, подтверждающих, что Макалистер учился в Луизиане и воевал на стороне армии Юга…

– Также у его камердинера Парсонса, – вспомнила Ева.

– Да, с ним та же история. Оба хорошо сохранились. И как ты справедливо заметила, я чудесным образом исцелился, пропутешествовав сквозь пространство и время. Но главный вопрос не в том, откуда у Макалистера все это взялось. Важнее понять, зачем он это все применяет. Явно не ради денег и терактов, они лишь инструменты.

Ева вдруг сильно сжала его руку, затем повернулась, подняв голову.

– Хочешь сказать… – Ее глаза возбужденно сверкнули. – Он не отсюда, не из нашего мира? – Она беззвучно пошевелила губами, размышляя, и шепотом добавила: – Вот почему он назвал тебя «русский землянин». Его цель… Он хочет наладить связь, чтобы вернуться назад!

Аскольд коснулся ее щеки рукой, притянул к себе и поцеловал в губы. Пальцы Евы скользнули по плечу к животу, пробежали по бедру. Она на миг отстранилась, громко задышав, глядя на него влажными глазами. И окружающий мир исчез для обоих. Остались лишь нега, шорох простыней и горячее страстное дыхание, попадающее в такт двух бьющихся в унисон сердец.