Дни ползли медленно, как улитка, но вечерами, после звонка Рэнди, Матильда отправлялась спать с легким сердцем и ощущением безоблачного счастья, услышав, как он тоскует без нее. Кроме нежных слов, он никогда не забывал напомнить ей о соблюдении мер безопасности.

— Но, Рэнди, я в состоянии позаботиться о себе, — каждый раз говорила Матильда.

— Мне было бы спокойнее, если бы это делал я сам, — произносил Рэнди таким тоном, словно под «этим» подразумевал и многое другое. — Так что веди себя примерно, пока я не вернусь.

— А потом что? — с бешено бьющимся сердцем спрашивала она.

— Об этом я скажу при встрече.

Ко дню его ожидаемого возвращения ответа из «Биомед фармасьютикал» так и не поступило. Матильда решила, что ей откажут, и очень нервничала. Раз Чарлз заставил Барбару уволить меня, говорила она себе, не в силах успокоиться, то вполне мог дать обо мне плохой отзыв. Все, что угодно, лишь бы я вернулась в его бизнес.

Ей хотелось закатить ему скандал в присутствии подчиненных, но здравый смысл удерживал от такого шага. Матильда Бэллистен не из тех, кто выносит сор из избы. Поэтому она заставила-таки себя успокоиться, после чего сняла трубку и набрала знакомый номер.

— Офис мистера Бэллистена, чем могу помочь вам, — произнес незнакомый женский голос.

— Могу я поговорить с мистером Бэллистеном? — сказала Матильда, немного озадаченная. Она знала всех сотрудников. Неужели ей уже нашли замену?

— К сожалению, мистера Бэллистена сейчас нет на месте. Он будет позднее. Ему что-нибудь передать?

— Да, пожалуйста, — сказала Матильда, усилием воли подавив раздражение. — Сообщите ему, что мисс Матильда Бэллистен хотела бы увидеться с ним… Может, он найдет возможность уделить мне пару минут, — не сдержавшись, ядовито добавила она, но сарказм пропал даром, не замеченный на том конце провода.

Положив трубку, она поняла, что не успокоится, если не выйдет из дому. Погрузив велосипед в машину, Матильда отправилась на любимую прогулку. А когда вернулась, то приняла ванну, причесалась по-новому, собрав волосы на макушке, надела зеленые, плотно облегающие брюки и новую почти прозрачную блузку поверх кружевного лифчика. Устав от всех этих прихорашиваний, она улеглась на кровать и взяла последний непрочитанный триллер. Сердце ее трепетало, но не захватывающий сюжет был тому причиной… Вот-вот появится Рэнди!

Заслышав шум мотора и затем шаги на дорожке к дому, она вскочила, помчалась к кухонной двери и широко распахнула ее.

На пороге стоял, смущенно улыбаясь, Чарлз.

— Ты хотела повидать меня, Тилли? — спросил он. — Я подумал, что на этот раз мне повезет больше.

Матильда вспыхнула как маков цвет от намека на его прошлый неудачный визит и сказала:

— Да, заходи. — И посторонилась, предоставляя ему возможность обозреть ее жилище.

Как она и ожидала, Чарлз обвел жалкую комнатенку округлившимися от удивления и отвращения глазами и спросил:

— Господи, Тилли, ну зачем ты это сделала?

— Я могу задать тебе тот же вопрос, — холодно ответила она.

— Что ты имеешь в виду? — Чарлз был явно озадачен.

— О, не прикидывайся! — Она запустила пальцы в волосы и мгновенно испортила прическу, над которой так долго трудилась. — Что, получил удовольствие, не дав отзыва обо мне?

Чарлз нахмурился.

— О чем ты, Тилли? Если о «Биомед фармасьютикал», так я дал такой блестящий отзыв, что тебя приняли бы и на Уолл-стрит, причем без единого вопроса. Берта сказала, что это меньшее, что я могу сделать после того, как добился от Барбары твоего увольнения. — Матильда недоуменно уставилась на него, но ни на секунду не усомнилась в его словах. Она слишком хорошо знала своего… гмм… троюродного брата, чтобы заподозрить его во лжи. — Я послал отзыв по почте и потом еще на всякий случай позвонил и лично переговорил с мистером… Паркером, кажется. — Он прислонился к стене и посмотрел на нее с выражением… сострадания, что ли? — Еще не дали ответа, да, Тилли?

— Не дали, — неохотно ответила она.

— Не волнуйся, просто еще не вышло положенное время. Если ты хочешь эту работу, то уверен на все сто, что ты ее получишь. Но если передумаешь, то я с радостью приму тебя обратно. Согласись, у меня работать гораздо интереснее, чем в этой лекарственной фирме.

— Меня не волнует, интереснее или нет. Мне нужна работа, любая, после того как меня вышвырнули из «Барбар бургер». По твоей милости!

— Я сделал это намеренно, Тилли. — Чарлз не выказал и следа раскаяния, чем снова разозлил ее.

— Да? А позволь узнать, кому и какой вред я там причинила? — накинулась она на него.

— Никому никакого. Хотя почему ты предпочла жарить гамбургеры, а не заниматься серьезной работой в моем офисе, ума не приложу. Но раз Барбара командовала парадом, то я смирился. До тех пор, пока не увидел, как ты задираешь ноги выше головы. И тогда «в типично шовинистском мужском духе»… это я цитирую Берту, решил, что если у тебя не будет никакой работы, то ты вернешься ко мне. И желательно до возвращения родителей. Чтобы они не узнали, что ты тут вытворяла. — Он устало вздохнул. — Но когда лекарственная фирма запросила отзыв на тебя, я понял, что ошибся.

— Неужели ты всерьез полагал, что если добьешься моего увольнения, то я прибегу назад поджав хвост? — недоверчиво спросила Матильда.

— Ну хватит, — криво усмехнулся Чарлз. — Я же признаю, что повел себя неправильно в отношении тебя и Барби, так что не начинай снова выходить из себя. Давай на этом прекратим, Тилли. Берта в жутком состоянии, просто с ума сходит от огорчения.

— Я чувствую себя не лучше. Скажи Берте, что мне ужасно жаль, что я расстроила ее. — Она сделала ударение на последнем слове. — А теперь уходи. Я жду кое-кого.

Однако Чарлз не сдвинулся с места, только руки скрестил на груди.

— Ты пригласила меня войти, так что я не уйду, пока мы не выясним все до конца. — Он полунасмешливо улыбнулся. — Я так понимаю, что ты ждешь своего нового друга?

— На самом деле он мне не друг, а любовник!

Чарлз громко расхохотался.

— Хочешь шокировать меня, Тилли? Не удастся, я понял это. Ты продемонстрировала суть ваших отношений предельно ясно в мой прошлый визит.

— Тогда мы еще ими не были, — пожала плечами Матильда.

— Пусть так. А кто он? Чем занимается?

— Тебя это не касается, Чарлз, но, если хочешь знать, скажу. Его зовут Рэндолф Фрейзер, и он занимается изготовлением и продажей лекарственных препаратов в столь презираемой тобой скучной фирме.

— Хорошо, — отозвался Чарлз, не поддаваясь на ее язвительный тон. — А скажи мне, пожалуйста, Тилли: он знает, что ты бросила работу, предназначенную специально для тебя работу? И, что еще хуже, оставила и Берту, и меня в ужасном состоянии, когда собрала вещички и сбежала в наше отсутствие? Не оставила ни записки, ни даже номера телефона, по которому можно связаться с тобой, — мрачно закончил он.

Матильда вызывающе вскинула голову.

— Мне пришлось уйти, потому что Берта наконец-то вытащила скелет из шкафа.

— Ты отлично знаешь, что Берта ни при чем! — воскликнул Чарлз.

— Конечно, знаю.

— Тогда сейчас самое время убедить ее в этом. Потому что она уверена в обратном. Ты, Тилли, причинила моей жене немало горя.

Она помрачнела и опустила взгляд.

— Мне очень жаль. Скажи Берте, что я ни в чем ее не виню. — Тут Матильда снова вскинула глаза и в упор посмотрела на Чарлза. — Но тебя, Чарлз, и всех остальных в семье обвиняю! В том, что держали меня в неведении всю мою жизнь. Как, ты полагаешь, я почувствовала себя, когда внезапно лишилась всего — и прошлого, и личности, всего?

— Думаю, примерно так же, как и мы, когда ты пропала. И заметь, это твоя подруга Валери, а не ты, позвонила и сказала, чтобы мы не волновались, что ты в полной безопасности.

— Валери вообще не имела права вмешиваться! — воинственно заявила Матильда. — Из-за этого мы поссорились и я решила не оставаться у нее, как собиралась раньше. И тут мне пришло на ум, что я могу еще больше досадить тебе, если стану работать прямо тут, в Форт-Норте, а не в Далласе. Тебе будет невыносима сама мысль о том, что Матильда Бэллистен стоит у плиты в ресторане и жарит проезжим гамбургеры.

— Пока Барби не позвонила мне и не сказала, что ты обратилась к ней в поисках работы, я думал, что ты живешь у Валери. Пусть, решил я, спокойно обо всем подумает, выпустит пар. А ты вместо этого сняла грязную лачугу и встала у плиты в придорожном ресторане. И все потому, что я назвал тебя испорченной, избалованной девчонкой, которой пора вырасти и начать считаться с чувствами других, — заявил Чарлз. — Благодарение Господу, хоть родители не присутствовали при этой сцене.

Матильда задрожала.

— В этом-то все и дело, Чарлз. Они мне не родители! — в ярости воскликнула она. — Всего месяц назад я думала, что я их дочь, твоя сестра. А теперь… теперь я даже не Бэллистен по праву рождения! Так, какой-то приблудыш…

— Не смей! — крикнул Чарлз.

— Мне должны были сказать правду, — упрямо заявила она.

— Да, согласен. Мы все согласны. — Чарлз прошел в кухню и устало опустился на стул. — Но это должны были сделать мама и отец. А они все откладывали и откладывали, ждали подходящего момента. Когда же он пришел, их не оказалось здесь, чтобы собрать и склеить осколки. Но ты не какой-то приблудыш, как выразилась…

— Ты сказал мне, что моей матерью была, — перебила его Матильда, — Сибилл Треннерт, лучшая подруга ма… Мисс Сибилл Треннерт. А кто же тогда был моим отцом? Или она и сама не знала? Кто я такая: дитя, зачатое в пробирке, или плод любви, результат легкомысленно проведенного уик-энда?..

— Довольно! — заорал Чарлз. — Ты не смеешь так говорить о Сибилл! Не смеешь, слышишь?

— Прости, — пристыженно пробормотала Матильда. — Расскажи мне о ней, Чарлз. Ты ведь помнишь ее?

Глаза его потеплели, так же как и голос, когда он заговорил:

— Мисс Сибилл действительно была лучшей маминой подругой. И я отлично ее помню. Она жила на соседнем ранчо и часто приезжала к нам, привозя нам, малышам, подарки. Солнечная она была женщина, царство ей небесное. Я ее просто обожал. Да что я, все мы. А потом она стала приезжать все реже и реже, пока не перестала вовсе. И это по времени совпало со смертью дяди Фила, единственного двоюродного брата папы. А спустя несколько месяцев ма получила от нее записку с просьбой приехать. Тогда мисс Сибилл все и рассказала ей. Оказывается, они с дядей Филом были безумно влюблены друг в друга, но не могли пожениться, потому что тот был женат. Когда он умер, она тяжело заболела от горя и тоски, да так и не оправилась. Она призналась маме, кто был отцом ее будущего ребенка, и попросила воспитывать ее дитя как свое, потому что не сомневалась, что умрет во время родов…

Но случилось иначе, Тилли. За три недели до родов она впала в беспамятство, потом отключился мозг. Врачи искусственно поддерживали в ней жизнь, чтобы ребенок, ты, Тилли, родился нормальным. Благодаря им, маминому терпению и деньгам отца, который не моргнув глазом пошел на сумасшедшие затраты, на свет появилась ты, Матильда Бэллистен! Сейчас здоровая двадцатилетняя женщина и жутко избалованная, взбалмошная девчонка, которая так и не научилась считаться с чувствами других людей.

— Выходит, мои мать и отец даже не были женаты? Они были любовниками? Значит, я — внебрачный ребенок? Ублюдок?

— Не смей так говорить! Ты — законная дочь Вельды и Бартона Бэллистен. Ты Бэллистен по праву рождения. Твой отец, отец по крови, тоже был Бэллистен, если тебя не устраивает нынешний. А теперь попробуй назови меня троюродным братом, если у тебя язык повернется!

— Но мой отец, кровный отец, он был женат! Да как он посмел? И как могла моя мать? Да что…

— Послушай, Тилли, малышка моя, теперь, когда ты не одна и в твоей жизни появился Рэндолф, возможно, ты сможешь лучше понять других. Жена твоего отца была тяжело больной женщиной. Ее парализовало за шесть лет до того, как Фил с Сибилл полюбили друг друга. Шесть лет! Ему было тридцать один, когда он умер, — здоровый мужчина в расцвете сил, и у него не было ни одной женщины до твоей матери. Подумай, Тилли, можешь ли ты спрашивать с человека большего? Он ведь не бросил больную, прикованную к постели женщину. И он не бросил бы и тебя… Бедняга Фил, он даже не знал о тебе!

Матильда уже не скрывала своих слез. Она припала к плечу Чарлза и обхватила руками его шею.

— Чарли, ты всегда был, — всхлипывая, пробормотала она, — и всегда будешь моим любимым братом. Только не говори Стэну, ладно? — добавила она, утирая нос.

Чарлз крепко прижал ее к себе, достал из кармана носовой платок, вытер мокрые лица — ее и свое — и поцеловал в нос.

— Я люблю тебя, малышка, хотя ты и правда избалованная девчонка. Тебя баловали все, кто мог. Но ты абсолютно законный член семьи Бэллистен и совершенно незаменимый. — Он погладил ее по волосам, взял рукой за подбородок и спросил: — Ну хорошо, Тилли, все прощено и забыто. Теперь мне пора ехать, сегодня мой черед укладывать детей спать. Ну так когда ты возвращаешься в контору?

— А я еще нужна тебе?

— Конечно, я же сказал тебе! А я никогда не вру!

— А кто была та девица у телефона?

— Временная барышня, которую прислали из агентства. Кстати, временная обходится мне вдвое дороже, чем постоянная. Но я иду на затраты лишь бы сохранить место за тобой!

— В таком случае мне лучше поскорее вернуться в контору и привести дела в порядок до возвращения ма, — Матильда поколебалась, нерешительно взглянула на Чарлза. — Или мне надо теперь называть их Вельда и Бартон?

— Попробуй, если хочешь разбить им сердце! — рявкнул он, потом наклонился и поцеловал бархатистую щеку младшей сестры. — Давай, Тилли, разберись в своих чувствах и возвращайся быстрее. Я жду тебя на работе в понедельник, если только не увижу раньше. На что искренне рассчитываю, — добавил Чарлз и еще раз поцеловал ее.

— Спасибо, Чарли. А как дети? Том, Лилиан, Морин?

— Здоровы и все время спрашивают о тебе. Даже малышка Морин лепечет все время: Тили-Тили.

— Я заезжала в субботу повидать вас, — призналась Матильда. — Но никого не было дома.

— Черт, вот незадача! Мы ездили навестить родителей Берты. — Он снова схватил Матильду в охапку, прижал к себе и покачал. — Ну-ну, не плачь, маленькая моя. Время возвращаться домой. Мы все соскучились по тебе, не сомневайся.

— Хорошо, Чарли, — пробормотала Матильда, не желая портить момента примирения и рассказывать о том, что, возможно, будет жить с Рэнди. — Поцелуй за меня Берту, и Тома, и Лилиан, а Морин отдельно три раза.

Он потрепал золотистые волосы сестры, еще раз чмокнул ее в макушку и сказал:

— Мне пора. — Чарлз пошел к двери, но по пути снова посмотрел вокруг и потряс головой. — И как только ты выискала такую помойку, Тилли?

— Я потратила три дня, — хихикнула она. — Чтобы заставить тебя пожалеть о тех ужасных словах, которые ты наговорил мне. — Она улыбнулась сквозь снова навернувшиеся слезы. — Спасибо, Чарли, что пришел.

— Знаешь, я бы давно это сделал, но Берта убедила меня, что тебе нужно дать время остыть. И оно только что истекло.

Закрыв дверь за любимым братом, Матильда опустилась на стул, положила голову на скрещенные руки и так сидела некоторое время, ощущая, что тяжелый, давивший на плечи груз наконец-то свалился с них. Заслышав знакомый стук, она вскочила и с горящими глазами порхнула к двери.

Рэнди в деловом сером костюме вошел в кухню и улыбнулся ей такой странной улыбкой, что Матильда даже не рискнула броситься ему на шею.

— Привет, — произнесла она упавшим голосом, глядя, как он проходит мимо нее. — Только что ушел Чарлз.

— Знаю. Я видел его. Надеюсь, все в порядке? — Матильда уставилась на него в изумлении. Вежливый разговор после пятидневной разлуки? — Я смотрю, ты как следует закрыла дверь, — прокомментировал он ее механические действия. — Жаль, что не сделала того же с окнами, — небрежно заметил он, — особенно пока здесь был Чарлз.

— Но… п-почему?

Его ответный взгляд был холоден, как айсберг.

— Я уже собирался войти, когда услышал голоса. А спустя минуту уже пожалел о том, что мне довелось узнать волей случая.

Матильда смотрела на него с растущим опасением.

— Я тоже жалею об этом, — выговорила она после напряженной паузы. — Мне хотелось самой рассказать тебе мою жалостную историю.

Рэнди села на стул. Глаза его были как два кремня.

— Только вот была бы это та же самая история?

У Матильды подкосились колени, и она тяжело опустилась на соседний стул.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Такова уж человеческая натура, — холодно произнес Рэнди, будто обсуждал некую абстрактную проблему, — что каждый немного искажает правду, подправляя ее сообразно своим целям. Если бы, например, ты стала рассказывать мне о визите Чарлза, то старательно отредактировала бы свою версию и вряд ли упомянула бы об оскорблениях, которыми осыпала своих родителей, кровных родителей, и также опустила бы тот факт, что чуть не свела с ума Чарлза и его жену, сбежав без всякого предупреждения. — Он посмотрел на сгорбившуюся на стуле фигурку с нескрываемым отвращением. — Я полностью согласен с твоим братом, если ты считаешь его таковым. Ты, Матильда Бэллистен, избалованная, испорченная девчонка.

Она сидела, не веря своим ушам. Потом медленно поднялась, ощущая свинцовую усталость каждой клеточкой своего тела, и сказала:

— Если ты так к этому относишься, то тебе лучше уйти, Рэнди.

— О, не волнуйся, я так и сделаю. Но сначала мне хочется задать тебе еще один вопрос. — Он встал и внимательно посмотрел на нее. — Ты испытываешь хоть малейший стыд за то, что причинила столько огорчений любящим тебя людям?

— Безусловно, — холодно ответила Матильда. — Я сказала сегодня Чарли, что ты мой любовник. Мне жаль, что я поторопилась, потому что это не так, да?

— До сегодняшнего вечера это было именно так. Но полчаса назад я обнаружил, что той Матильды Бэллистен, которую я любил, да-да, любил, не существует. — Он ожег ее гневным взглядом. — Ты обманывала меня все это время, Тильда, играла на моей искренней симпатии к тебе, намекая на свою несчастную жизнь сиротки при злых родственниках. А оказывается, Чарлз Бэллистен вовсе не злой, преследующий тебя кузен, а любящий брат, которому ты просто плюнула в душу. Какого черта ты лгала мне? — встряхнув ее за плечи, спросил Рэнди.

— Я не лгала! Я недоговаривала! Посторонним рассказывают не обо всем, что происходит в семье.

— Спасибо за комплимент. Посторонний или нет, но я хочу знать о Бэллистенах все.

— Да какое тебе теперь дело? — возмутилась Матильда.

— Думаю, я имею право услышать обе стороны.

— Здесь нет никаких сторон… Ладно, — неожиданно сдаваясь, ответила Матильда. — В конце концов плевать, что ты будешь обо мне думать. Итак, мои мама и папа, те, которые воспитали меня, когда…

— Это я уже слышал, — перебил ее Рэнди.

— Так вот, мама и папа, Вельда и Бартон Бэллистен. Чарлз их старший сын, за ним идет Стэнли и еще моя сестра Лора. Стэнли женат на Полли, у них двое мальчишек. А Лора, о, Лора вышла замуж за арабского шейха и теперь разъезжает с ним по всему миру. У них пока тоже всего двое детей, но девочки, так что Абдулл на этом ни за что не успокоится. Это все. Династия Бэллистенов в полном составе.

— Не совсем так, — напомнил ей Рэнди. — Ты оставила за скобками свою скромную особу.

— Моя особа столь скромна, что не заслуживает отдельного упоминания. Кроме того, ты уже все обо мне знаешь. Матильда Бэллистен, младшая из всех и Бэллистен вдвойне — и по праву рождения, и по закону. — Она безрадостно усмехнулась и продолжила, покосившись на сурового гостя: — О, мое детство было не менее, а даже более идилличным, чем твое. А когда я достигла подросткового возраста, то в отличие от сверстников никогда не пробовала наркотиков, не целовалась с мальчишками на заднем сиденье машины и не бунтовала против семьи, как некоторые мои подруги. Не было повода. Родители не волновались, глядя на толпы моих поклонников, считая, что в их количестве залог моей безопасности. Но вот несколько недель назад Берта, жена Чарлза, случайно проговорилась о тайне моего рождения. Я взбесилась и набросилась на Чарлза. Остальное тебе известно.

Когда они отправились на следующий день на пикник, я отговорилась головной болью и осталась дома. Упаковала сумки, поцеловала на прощание кошку Матильду и уехала, не оставив ни записки, ни номера телефона. Я отправилась в Даллас, нашла Валери на работе и поехала с ней домой. Но она, тайком от меня, позвонила Чарлзу и предупредила его, что со мной все в порядке и я у нее. Я жутко разозлилась, узнав об этом, и уехала не попрощавшись. Здесь, в Форт-Норте, я сняла эту конуру и нанялась на работу к Барбаре. Чтобы наказать членов моей семьи за то, что они оказались не теми, за кого я их принимала.

— Едва ли ты можешь рассчитывать на мою симпатию, — помолчав, сказал Рэнди. — Ты обвела меня вокруг пальца, как опытный шулер, всхлипывая по поводу своего сиротского детства, отсутствия друзей и жестокого Чарлза.

Матильда не спорила, она знала, что он прав. Ей хотелось сейчас только одного: скрыться от его обвиняющих глаз в спальне и позволить ему уйти. Но Рэнди не выказывал намерения немедленно удалиться, поэтому она сообщила ему о том, что до сих пор не получила ответа из «Биомед фармасьютикал».

— Но Чарлз в этом не виноват. Хотя сначала я подумала на него. — Матильда взглянула на Рэнди с ледяной улыбкой. — Так что, очевидно, это ты позабыл замолвить обо мне слово. Но не беспокойся. Теперь это не имеет значения.

— Я и не думаю, что это будет имеет значение, но все-таки не забыл, — отрезал он. — Ты получишь известия завтра утром.

Матильде внезапно так захотелось, чтобы он ушел, что она с трудом удержалась, чтобы не вытолкнуть Рэнди в уже открытую дверь.

— Спокойной ночи, — вежливо произнесла она. — Теперь, когда знаешь всю правду и больше не находишь меня привлекательной, тебе нет смысла задерживаться в моей конуре.

— Да, ты действительно не очень нравишься мне в настоящий момент. Но беда в том, что, несмотря ни на что, я все же хочу тебя.

Рэнди повернулся, с силой притянул ее к себе и поцеловал. Однако Матильда была в такой ярости, что сжала губы и стояла холодно-неподвижно, пока он не отпустил ее.

— Что ж, тогда спокойной ночи.

Она не шевельнулась, и спустя минуту взаимного ледяного молчания Рэнди повернулся и спустился с крыльца. Когда он сел в машину и завел мотор, Матильда закрыла дверь, заперла ее на все замки и плюхнулась на ближайший стул. Ноги отказывались держать ее, а голова была пуста, как кастрюля после праздничного обеда.

Ей столько всего еще предстояло сделать, прежде чем вернуться домой, в «Белые сады». Собрать немногочисленные пожитки, выбросить купленные для торжественного ужина продукты, дождаться утренней почты на случай, если «Биомед фармасьютикал» все же откликнется. А до этого еще попытаться хоть немного поспать.

Закончив с делами, Матильда оглядела дом и горестно усмехнулась. Она покидала его в существенно лучшем состоянии, чем когда въехала месяц назад. Жаль только, что ее личная жизнь в процессе аналогичной чистки утратила кое-что ценное — Рэнди Фрейзера. Хотя он никогда и не был ее. В конце концов все эти высокие разговоры о любви обернулись старым и хорошо знакомым сексом.