Матильда полагала, что быстро оправится от расставания с Рэнди, забудет о своем чувстве к нему. Пребывание дома обязательно поможет этому, и напряженная работа тоже. Племенной завод Бэллистенов готовился принять участие в майской конной ярмарке, и она помогала оформлять документацию, приглашать гостей, обзванивать перспективных покупателей.

На самом же деле все это мало поддерживало ее. Матильда поняла, что решение явиться на второе собеседование было колоссальной ошибкой. Тупая боль сжимала сердце, дни, несмотря на ее лихорадочную активность, тянулись медленно. Только ежевечернее общение с детьми да помощь в подготовке Младшего дома к возвращению родителей помогали на время забыть о тоске.

Наконец наступил день открытия ярмарки. И утром, почти перед самым отъездом, Чарлз вышел к завтраку мрачнее тучи. Он сообщил Матильде, что рассчитывает на ее помощь.

— Когда начнутся торги, я прошу тебя стоять рядом с распорядителем аукциона и представлять наших лошадей. Я планировал, что этим будет заниматься Билл, но он умудрился вчера свалиться с лошади и сломать ногу. Ты моя единственная надежда, Тилли. Остальные будут при лошадях, а мне придется встречать нью-йоркских клиентов. Не бойся, малышка, ты справишься. Вот бумаги, но ты сама, славу Богу, отлично все знаешь.

— Но как же, Чарли… — запинаясь, начала потрясенная Матильда, — как я смогу? Ведь там же будет столько народу…

— И это говорит моя сестренка сорвиголова? — усмехнулся Чарлз. — К тому же я вспоминаю один вечер, проведенный мною в «Барбар бургер»…

— Ладно-ладно, — уступила Матильда, вспомнив, как выступала на крошечной ресторанной сцене. Действительно, там она нашла в себе достаточно смелости, чтобы выручить Барби, а сейчас ее помощь требовалась любимому брату, которому она недавно причинила столько огорчений.

Она побежала наверх и внимательно оглядела себя в зеркале — не хватало еще опозорить имя Бэллистенов. Но ее наряд был безупречен, макияж свеж, прическа — выше всяких похвал.

Подъезжая к сооружению, где проводился аукцион, Матильда совершенно по-новому воспринимала возбужденную толпу, гомонящих детишек, серьезных, чопорных бизнесменов и заводчиков. Все эти люди будут смотреть на нее среди бела дня, и от нее, возможно, будет зависеть исход многотысячных сделок.

Она прошла в конюшни, еще раз посмотрела на своих питомцев, заметила Чарлза в светлом льняном костюме, сопровождающего двух пожилых господ, раскланялась с ними и вышла на крытую площадку, куда будут выводить лошадей. На специально построенное возвышение уже поднялся Орнелл Визл — аукционист, на весь Северо-Восточный Техас знаменитый своей способностью взвинчивать цены до небывалых высот и исключительной белозубой улыбкой. Матильда подошла к нему, представилась и сказала, что будет сопровождать продажу лошадей с племзавода Бэллистенов.

— Ну, уж не знаю, мисс, будет ли это помощью, — продемонстрировал знаменитую улыбку Орнелл. — Боюсь, покупатели буду глазеть на вас, позабыв о лошадках.

Матильда была польщена и почувствовала, как мгновенно испарилось все ее напряжение и смущение. Рядом с таким доброжелательным человеком все сразу показалось много проще.

Торги начались.

Первый лот… второй, пятый… И тут Матильда заметила среди потенциальных покупателей Фрейзера. Когда она представила роскошного серого в яблоках двухлетку, своего любимца, он вступил в торг и повышал ставку до тех пор, пока остальные конкуренты не сдались. Серый в яблоках ушел втрое дороже, чем рассчитывал Чарлз.

Ни яркое майское солнце, ни гул толпы, ни суета торгов больше не трогали Матильду. Она не ощущала ни волнения, ни удовольствия, ни гордости за семейное дело, только боль и горечь. Проклятье, ведь у них даже на лошадей вкусы совпадают! Почему, ну почему все так получилось? Скорее бы все закончилось, думала она, затуманенным взором глядя на происходящее.

— Ну как, Тилли, устала? — раздался сзади голос Чарлза. Она обернулась и безучастно посмотрела на него. — Неприятный сюрприз, да? Я имею в виду появление Фрейзера.

— Наоборот, приятный, — через силу улыбнулась она. — Он ведь принес тебе несколько лишних тысяч долларов. Сегодня удачный день, правда?

— Правда, и ты замечательно справляешься. Я отправил своих гостей, так что теперь могу заменить тебя. Поезжай домой, отдохни, ты достаточно потрудилась. Спасибо, сестренка.

Матильда с чувством облегчения направилась к парковке, где ее ждал верный «шеви».

Но, как выяснилось, не только он. Рядом, опираясь на него, стоял мистер Фрейзер. Он был свеж и бодр, что моментально разъярило уставшую и несчастную Матильду.

— Привет, Тилли, — широко улыбаясь, сказал он, чем довел ее до предельной ярости.

— Я для тебя не Тилли. И это моя машина, — без улыбки сообщила она.

— Знаю, поэтому и жду тебя здесь… Тильда.

— Если ты отойдешь от нее, я смогу поехать домой и насладиться заслуженным отдыхом.

Увидев, что он не пошевелился, она резко повернулась и направилась к стоящим неподалеку телефонным будкам.

— Куда ты собираешься звонить? Неужто в полицию? — лениво поинтересовался Рэнди. — Немного круто, особенно если учесть, что я дожидаюсь тут исключительно ради того, чтобы вернуть твою собственность. Впрочем, парням из местного отделения тоже будет интересно взглянуть на нее, — насмешливо заявил он и вытащил из кармана черные кружевные трусики. — Кажется, твои? Размер вроде подходящий. Хотя, конечно, я не настаиваю, может, их еще кто-то позабыл. — Он раскачивал лоскуток ажурной ткани на конце указательного пальца.

Не удостоив его ответа, Матильда продолжила путь. Тогда Рэнди в два прыжка догнал ее и, схватив за локоть, вынудил вернуться к машине.

— Я собиралась позвонить не в полицию, а Чарлзу, — возразила она. — Он обещал избить тебя.

— Это касается только тебя и меня, Тильда, и никак не полиции и не Чарлза, хотя я решительно не понимаю, что он имеет против меня. Я принес ему сегодня не одну тысячу долларов. Кстати, жеребец чертовски хорош.

— Между мной и тобой больше ничего нет, так что и говорить не о чем, — напряженным голосом ответила Матильда. — Так что хватит болтать и дай мне уехать.

Глаза Рэнди утратили обычное улыбчивое выражение.

— Скажи мне, сколько тебе лет?

Она недоверчиво уставилась на него.

— Какое тебе дело до моего возраста?

— Сделай одолжение, скажи.

— Двадцать, скоро будет двадцать один! — огрызнулась Матильда.

Рэнди медленно кивнул.

— Думаю, этим все объясняется.

— Что ты хочешь сказать? — не поняла она. — Что объясняет?

— Твое поведение избалованной, вздорной девчонки. — Он снова улыбнулся своей изумительной улыбкой.

— А сколько тебе лет? — спросила Матильда.

— На девять больше, чем тебе. Только, к сожалению, они не сделали меня мудрее. В противном случае я не только не остановился бы при нашей первой встрече, а развернулся бы и поехал в другую сторону.

— Это и сейчас еще не поздно сделать. Я не держу тебя.

Рэнди смотрел на нее пару минут, потом протянул трусики и сказал:

— Это твои, Тильда.

— Знаю.

— Если тебе это интересно, то они и не могли принадлежать никому другому, — ровным голосом сообщил он.

— Нет, — ответила Матильда. — Я хочу сказать: неинтересно. — Что было совершеннейшей ложью. Мысль о том, что другая женщина могла раздеваться в его квартире, резала как ножом.

— Значит, вот как обстоят дела. Что ж, предельно ясно, — небрежно заметил Рэнди.

— Да. Прощай.

Матильда взялась за ручку дверцы своего «шеви», рассчитывая, что он отойдет в сторону. Но не тут-то было. Вместо этого Рэнди схватил ее обеими руками и поцеловал с такой неистовой страстью, что она от неожиданности и ярости укусила его за губу.

Он отскочил, выругался и прижал пальцы ко рту. А Матильда выхватила трусики из его рук, сунула их в сумочку и бросила ему вытащенную оттуда бумажную салфетку.

— Держи, а то костюм испортишь.

Но Рэнди уже приложил к кровоточащей губе платок и смотрел, как Матильда садится в машину.

— Все пошло наперекосяк.

— Что именно? — спросила она, повернув к нему голову.

— Я приехал на аукцион в надежде взглянуть на тебя хоть одним глазком, полагая, что ты должна будешь показаться здесь, раз уж Бэллистены выставили на продажу столько лошадей. Но никак не ожидал, что увижу тебя на помосте рядом с распорядителем. Такая красивая, такая целеустремленная и довольная собой… — Он гневно сверкнул глазами. — Хотя ты имеешь на это полное право, мисс Бэллистен. Стоило мне только взглянуть на тебя, и я потерял голову и даже купил жеребца, чего совершенно не собирался делать.

Матильда недоверчиво посмотрела на него.

— Ты ничего не перепутал? Не забывай, что я всего лишь «избалованная, вздорная девчонка».

— Знаю, — с видимым отвращением к самому себе ответил Рэнди. — И я полный идиот, потому что до сих пор безумно хочу тебя.

— Ха! — Матильда сунула ключ в замок зажигания, включила передачу и рванула с места, обдав его облаком пыли.

Она ехала в «Белые сады» с нарушением всех возможных и невозможных правил движения и проклинала Рэнди самыми неуместными в устах молодой женщины из приличного семейства словами.

Приехав домой и переодевшись в привычные мягкие джинсы, почти белые от многочисленных стирок, Матильда собрала детей и пошла с ними и своей любимицей кошкой в сад. Усевшись на траве, прижала к себе крошку Морин, вдохнула исходящий от нее детский молочный запах и немного расслабилась. Прошло минут сорок, прежде чем она достаточно успокоилась, чтобы предстать перед невесткой.

Берта встретила их на пороге, освеженная короткой передышкой, предоставленной ей Матильдой. Том подбежал к матери и прижался к ней. Лилиан подала голубой колокольчик.

— Тебе, мамочка.

— Спасибо, родная. — Берта поцеловала детей, взяла на руки Морин и благодарно взглянула на Матильду. — Как приятно иногда полежать в ванне, — сказала она. — Иди, твоя очередь. У тебя усталый вид.

— Тяжелый выдался день, — зевнула она. — Но в высшей степени успешный для Бэллистенов.

— Но не для тебя? — проницательно заметила Берта.

— Нет. Там был Рэнди.

— Ого!

— Кто это — Рэнди? — встрял в разговор Том.

— Один человек, с которым я раньше была знакома. Он купил у папы серого в яблоках коня.

— Мы поговорим позднее, — многозначительно произнесла Берта, потом подтолкнула старших детей к лестнице: — Идемте, время купаться.

За обедом все разговоры крутились вокруг ярмарки и главного события сегодняшнего дня — аукциона и их колоссального успеха. Когда раздался телефонный звонок, Чарлз вышел из-за стола, потом вернулся и сказал, улыбаясь, Матильде:

— Это тебя.

— Кто там?

— Подойди и узнаешь.

В полной уверенности, что это Рэнди, она взяла трубку… и услышала голос Вельды.

— Тилли, родная моя, ну как ты? Матильда опустилась на пол рядом с аппаратом.

— Мамочка, я так соскучилась по тебе!

Когда она вернулась к столу, Берта с беспокойством посмотрела на ее мокрое от слез лицо.

— Надеюсь, ты ничего не стала рассказывать ей прямо сейчас?

— Конечно нет. Но когда услышала ее голос, то разнервничалась. И боюсь, перепугала ее. — Матильда виновато улыбнулась. — Назвала мамочкой.

Чарлз присвистнул.

— Да, тогда ма точно перепугалась. Помнится, тебе было лет семь, когда ты заявила, что обращение «мамочка» — это для малышей, а ты уже слишком взрослая для этого.

— Да, милым ангелочком я была! Оно просто сорвалось у меня с языка, когда я услышала, кто говорит. — Да, потому что она ожидала звонка Рэнди. — Во всяком случае, у нас осталась неделя, чтобы окончательно привести Младший дом в порядок. Они возвращаются в четверг вечером.

— Ничего, все ремонтные работы уже закончены, так что мы успеем. Все равно ма заставит потом па заново переставлять мебель по ее усмотрению.

После обеда Матильда посмотрела из окна на затухающий закат и почувствовала, что ей хочется побыть одной.

— Пойду прогуляюсь, — сказала она Чарлзу. — Дойду до дальнего пастбища, на обратном пути загляну в конюшни…

Брат с супругой многозначительно переглянулись, но не возразили. Она взбежала наверх, в свою комнату, переобулась в кроссовки и вышла из дому с таким чувством, будто сбегает во второй раз.

Какая же я неблагодарная, думала Матильда, шагая вслед за заходящим солнцем и глядя на расстилающиеся перед ней поля, на длинные белые изгороди, знакомые с детства. Но, пожив в Форт-Норте самостоятельно, она стала находить постоянное присутствие родственников утомительным. Значит, пришло ее время переезжать и отделяться. Из всех Бэллистенов младшего поколения на ранчо остались только Чарлз да она. Но Чарлз — наследник, ранчо и конюшни принадлежат ему, он не может бросить «Белые сады». Ее второй брат Стэнли и сестра уехали учиться, когда им было по семнадцать, и продолжали строить свою жизнь вне дома. И ей давно пора вылетать из родительского гнезда.

Матильда шла, глубоко погрузившись в невеселые мысли. Она думала о своей матери, о той, что дала ей жизнь, впервые без горечи, как о несчастной женщине, которая умерла только после того, как доверила свое дитя людям, которые будут любить его как родного. Но если Сибилл умерла от разбитого сердца, то ей жизненно необходимо покрыть свое сердце защитной оболочкой, чтобы больше не переживать муки утраченной любви.

Вернувшись домой, Матильда сказала Чарли, что пойдет к себе в спальню. Он посмотрел на нее с плохо скрытым подозрением.

— Надеюсь, ты не собираешься обливать слезами свою подушку в гордом одиночестве?

— Нет. Я собираюсь забраться в постель с книжкой, включить потихоньку музыку и дать вам возможность насладиться обществом друг друга, — заявила она.

— Но ты не должна… — начала было Берта, но остановилась и улыбнулась. — Хотя, наверное, тебе хочется побыть одной.

— Спускайся, если заскучаешь, — предложил Чарлз, но его тон был настолько не похож на обычный спокойный, что Матильда поняла, как он беспокоится за нее.

— Ладно, — пообещала она. — Заглянуть по пути к ребятам?

— Не советую, — снова улыбнулась Берта. — Если они проснутся и увидят тебя, то заставят читать не меньше получаса.

Спустя час она сидела в постели, подсунув под спину большую подушку, и пыталась увлечься новым детективом, когда вошла Берта. Она внесла белый телефонный аппарат из их спальни и протянула клочок бумаги.

— Вот, твой мистер Фрейзер просит перезвонить по этому номеру. Очевидно, что-то срочное. Чарли сказал, чтобы я подключила телефон в твоей комнате.

— Я не собираюсь звонить мистеру Фрейзеру ни по этому номеру, ни по какому другому! — заявила Матильда, выскакивая из постели как разъяренная тигрица.

Но Берта молча пожала плечами и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Матильда все еще смотрела на до боли знакомый ей номер, написанный рукой брата, когда телефон зазвонил. Она ответила, ожидая услышать голос кого-то из служащих ранчо, которым разрешалось звонить Чарлзу в любое время дня и ночи.

— Тильда, не вешай трубку! — приказал Рэнди.

— Что тебе надо? — грубо спросила она.

— Увидеть тебя.

— Зачем?

— Во-первых, чтобы извиниться за свое поведение сегодня днем.

— Для этого нет необходимости видеться.

— Мне надо кое-что вернуть тебе.

— Если это еще какой-то предмет моего туалета, то можешь сохранить его в качестве сувенира.

— Я имею в виду твою сумочку. Ты умчалась с такой скоростью, что даже не заметила, как уронила ее.

Матильда скрипнула зубами.

— Я и сейчас еще не заметила, что она пропала.

— Когда мы сможем увидеться?

— Нет необходимости. Ты можешь послать ее на адрес конторы Чарлза.

— Я предпочел бы передать лично.

Матильда помолчала, потом, как бы нехотя, уступила.

— Ну хорошо.

— Я свожу тебя завтра на ланч…

— Нет. Я просто увижусь с тобой во время моего перерыва. Ровно в два у входа в парк.

— Какой парк?

— Маленький парк около университета, знаешь? Если тебя не будет, я уйду, дожидаться не стану, — предупредила она.

— Я буду, — заверил ее Рэнди. — И поблагодари за меня Чарлза.

— Чарлза? За что это? — удивилась Матильда.

— За то, что согласился выступить посредником, хотя и крайне неохотно.

— Еще бы. Спокойной ночи. — Матильда положила трубку и пошла к спальне брата, таща за собой длинный шнур. Там горел свет, и дверь была приоткрыта.

— Чего он хотел? — пожелал узнать Чарлз.

— Вернуть мне сумочку.

— Но ты же уезжала сегодня утром с ней, я сама видела, — сказала Берта. — Как она попала к нему?

Матильда уютно устроилась в большом кресле и описала сцену на парковке после того, как покинула аукцион. Умолчала только о поцелуе и собственной реакции на него.

— Видела бы ты ее, — сказал Чарлз жене, — когда она заметила Рэнди. Я сразу понял, в чем дело, по тому, как она побелела. Представь себе, под таким-то солнцем!

— Признаюсь, я действительно немного занервничала. Но больше этого не случится. Мы с Рэнди оба работаем в Форт-Норте, в центре, так что иногда неизбежно будем натыкаться друг на друга. Но в следующий раз я буду вести себя как большая девочка в такой ситуации. Что, кстати, состоится завтра. Я встречаюсь с ним около университетского парка, чтобы забрать сумку.

Чарлз сурово нахмурил брови.

— Лучше бы мне пойти с тобой вместе…

— Ни в коем случае, — решительно возразила его жена. — Дай ей возможность утрясти это самой.

— Есть, мэм, — отсалютовал Чарлз и повернулся к сестре. — Кстати, твой бывший приятель отвалил сегодня приличную сумму за нашего жеребца. Помнится, ты говорила, что он занимается изготовлением лекарств. Неужели эта работа так хорошо оплачивается?

— Он владелец местного отделения «Биомед фармасьютикал», того самого, куда я собиралась устраиваться на работу. И совладелец головной фирмы в Хьюстоне.

Супруги молча уставились на нее. Потом Берта сказала:

— В тот день, когда ходила на это свое интервью, ты вернулась такая тихая, Тилли…

— О, мистер Фрейзер сыграл со мной в маленькую игру. Решил пригласить меня в свой большой кабинет и показать, кто там начальник. — Она пожала плечами. — Так он отомстил мне за то, что я представила ему урезанную версию своей семейной истории.

— А сам в то же время держал тебя в неведении относительно того, что собой представляет, — заявил Чарли. — Но почему?

— Очевидно, хотел, чтобы его любили за прекрасную светлую душу, а не за финансовое благополучие. — Матильда нахмурилась и поделилась своими сомнениями. — Но мне почему-то кажется, что он взглянул на мою конуру и перепугался, что я присосусь к нему как пиявка, если узнаю о его туго набитом бумажнике.

— Но ты же рассказывала о его квартире. Ты не поинтересовалась, откуда у него средства на нее?

— Конечно. Он сказал, что взял кредит под чудовищные проценты.

— Наверное, ты была потрясена, когда явилась на собеседование и узнала, что он глава отделения фирмы? — с искренним сочувствием сказала Берта.

— Еще бы. Я была даже не в состоянии рассказать вам об этом. Думала, начну говорить и завою в голос.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я избил его? — поинтересовался возмущенный Чарлз.

— Представляю сенсационные заголовки в газетах, — усмехнулась Матильда.

— «Известный конезаводчик Чарлз Бэллистен избивает обольстителя сестры!», — предложила один из вариантов Берта и помахала пальцем перед носом мужа. — Даже думать не смей, слышишь?

На следующий день в три минуты третьего Матильда вышла из конторы и направилась к парку, хотя и намеревалась опоздать не меньше чем на полчаса. Завернув за угол, она сразу увидела Рэнди, небрежно облокотившегося на ворота. На нем была клетчатая рубашка и джинсы, а совсем не строгий деловой костюм, будто он и не собирался в этот день на работу. В руках он держал большой коричневый пакет с эмблемой «Макдоналдса». И был он так хорош в этом непритязательном наряде, расслабленный и никуда не торопящийся, что сердце Матильды запрыгало в груди, как цирковой лев через горящий обруч.

Когда она приблизилась, он выпрямился и улыбнулся.

— Привет, не сразу узнал тебя. Ты непривычно выглядишь в строгом костюме.

— А тебе и незачем привыкать ко мне, — холодно ответила она.

Рэнди вспыхнул, но сдержался, глубоко вдохнул, выдохнул и предложил:

— Давай начнем заново. Привет, Тильда.

— Привет. Где моя сумка?

— Не спеши. Давай немного пройдемся.

— У меня мало времени.

Он иронически усмехнулся.

— Что-то я сомневаюсь, что Чарлз вычитает у тебя из жалованья, если ты задерживаешься на несколько минут после ланча.

— Не вычитает. Но это совершенно не значит, что я свой перерыв проведу в твоем обществе.

— Почему бы и нет? — спросил Рэнди и пошел по дорожке, так что Матильде ничего не оставалось, как присоединиться к нему, если она хотела получить свою сумочку.

— Потому что мы больше не друзья, — заявила Матильда.

— Я глубоко сожалею об этом, — внимательно посмотрев на нее, сообщил он.

И она, как же она сожалела об этом! Если бы у нее хватило смелости быть честной хотя бы с собой, то она призналась бы, что больше всего ей сейчас хочется отправиться с ним гулять по парку.

— Я смотрю, ты нашел университет. — Изумительно глупое замечание! — расстроилась Матильда. Нашла, как продемонстрировать свой острый ум и находчивость.

— Трудно было заблудиться, — сказал Рэнди и указал налево, подальше от суеты, царящей в университетском городке. — Пойдем туда.

Вскоре они оказались у небольшого, довольно уединенного пруда, о котором Матильда хорошо знала. Но ей и в голову не приходило, что пруд известен Рэнди.

— Я заранее провел рекогносцировку, — пояснил он, словно прочитав ее мысли.

— Что ж, считай, что тебе снова удалось произвести на меня впечатление, — усмехнулась она.

— Мне не надо было делать этого, — помолчав, сказал Фрейзер.

— Чего?

— Приглашать на второе собеседование, чтобы поразить тебя. Хотя в оправдание могу сказать: не ожидал, что ты явишься.

— Я пришла единственно в надежде застать тебя, погруженного с головой в работу, и гордо прошествовать мимо, — призналась она. — А потом я собиралась поблагодарить мистера Парсона за оказанное внимание и вернуться к той работе, которую Чарлз предназначал специально для меня.

— А вместо этого подверглась сексуальному нападению со стороны босса, — с отвращением к самому себе сказал Рэнди. — Удивляюсь, как это ты не подала на меня в суд!

— Черт, — воскликнула Матильда, — эта мысль не пришла мне в голову! Какую возможность я упустила!

— Ты можешь в любую минуту вернуться и позволить мне сделать это заново.

— Если я позволю, это уже не будет нападением, — резонно возразила она.

— Верно. Давай сядем вон под теми деревьями, — предложил Рэнди.

— Пойдем, — радостно ответила она. — Мы раньше часто приходили сюда со Стэном и Лорой после школы и лакомились гамбургерами и картошкой. Они были удивительно вкусными, наверное потому, что мама запрещала их есть.

Рэнди рассмеялся и опустился на траву.

— Садись. К сожалению, я не знал, что ты привыкла есть здесь гамбургеры, но кое-что все-таки принес. — Он открыл пакет.

— А что у тебя там? — полюбопытствовала Матильда.

— Сандвичи с тунцовым салатом.

Она вдруг почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось: он не забыл их ланча на Лебяжьем озере!

— Чудесно, — чуть охрипшим голосом ответила она. — А если отдашь мою сумку, то я найду там бумажные платки.

— Какая запасливая девочка!

— Что-то во мне протестует против «девочки», — заявила она, разворачивая упаковку и с наслаждением откусывая от сандвича.

— Но это именно то, кем ты являешься. Просто девочка, — сказал Рэнди. — Особенно сегодня, в этом деловом костюме, будто малышка, примерившая мамины туфли. Ты кажешься моложе своих лет.

Она опустила глаза и продолжала молча есть, купаясь в звуках его голоса, в нежных словах. Потом сказала:

— Наверное, мне стоит надевать его чаще.

— Ты выглядишь утомленной. Что, Чарлз загружает тебя работой?

— Обычное дело, когда происходят такие большие события, как ярмарка и аукцион.

Когда они доели, Рэнди подошел к воде, вымыл руки и намочил несколько салфеток. Вернувшись, предложил их ей. Матильда молча вытирала руки, остро чувствуя его близость, ощущая жар его тела.

— Не волнуйся, — мягко произнес он, — я не собираюсь целовать тебя. Во-первых, это все же общественное место…

— Жалко, что ты не подумал об этом накануне, — сказала она.

— Да, а вот и второе. Моя губа еще слишком болит после вчерашнего. Если только вдруг, — хитро улыбаясь, добавил он, — тебе захочется поцеловать меня по-другому.

— Не особенно, — не моргнув глазом, солгала она.

— Жаль. Кстати, Тильда, ты только что так естественно упомянула о своей маме. Наверное, уже пришла в себя после неожиданных откровений…

— Более или менее. Хотя не могу сказать, будто с большим нетерпением жду возможности признаться родителям, что страшная тайна больше не тайна. — Она вздрогнула. — И о том, что устроила, когда узнала о ней.

— А обо мне расскажешь? — спросил Рэнди, несказанно удивив ее этим вопросом.

— С какой стати?

— Что ж, ты недвусмысленно указала мне мое место.

— А чего ты ожидал? Я не понравилась тебе такая, какая я есть на самом деле: взбалмошная, взрывная и немного избалованная. Ты ушел в сторону. Все, конец истории.

— Нет, не конец.

Матильда пристально посмотрела на него.

— Нет, это конец, Рэндолф Фрейзер. Я не дам тебе второй возможности причинить мне боль. — Она изящно поднялась, закинула на плечо новообретенную сумочку и сказала: — Мне пора возвращаться на работу. Спасибо за ланч.

Рэнди сложил в пакет обертки от сандвичей и тоже поднялся.

— Я провожу тебя.

— Не вижу необходимости.

— Я не могу позволить, чтобы тебя кто-то обидел. Тебе не стоит ходить одной, даже среди бела дня.

— Послушай, я почти каждый день катаюсь на велосипеде в гораздо более уединенном месте.

— И зря. Меня это очень беспокоит.

— Почему?

Они остановились, повернулись лицом друг к другу. Карие глаза Рэнди потемнели еще больше.

— Черт, Тильда, ты отлично знаешь почему!

— Мне не нужны телохранители, Рэнди, и никогда не были нужны.

На его скулах заходили желваки.

— Другими словами, мне надо было тогда проехать мимо? — спросил он.

— Нет, — честно ответила Матильда, — я рада, что ты остановился, хоть все это в конце концов и кончилось печально. Еще раз спасибо за ланч.

— Не за что! — рявкнул он и швырнул пакет в ближайшую урну.

— Мы можем дойти вместе до ворот, — предложила Матильда, на самом деле совершенно не спеша расстаться с ним.

— Нет, я провожу тебя до конторы. Я правильно запомнил? — И Рэнди назвал адрес, который она ему продиктовала.

Матильда кивнула и уступила, о чем пожалела, когда на парковке у здания они столкнулись с Чарлзом.

— Привет, — удивленно сказал он. — Что ты тут делаешь?

— Провожаю твою сестру, — сухо ответил Рэнди.

Чарлз слегка улыбнулся.

— Спасибо. Но на самом деле я обращался к Тилли. Она сказала, что не вернется сегодня в офис.

Матильда побагровела от смущения. Надо же быть такой невезучей!

— А я думал, что ты спешила на работу, — сказал Рэнди тоном, не понравившимся ни брату, ни сестре.

— Я не заставляю ее сидеть в конторе от звонка и до звонка. Тем более после таких дней, как вчера, — бросил Чарлз и взглянул на часы. — Мне пора. Отдыхай, Тилли. — Он коротко кивнул обоим и прошел к своей машине, оставив молодых людей в напряженном молчании.

— Если ты сегодня прогуливаешь, — заговорил наконец Рэнди, — то я могу составить тебе компанию. — Он так посмотрел на нее, что у Матильды перехватило дыхание. — Давай прокатимся, Тильда? Я покажу тебе мое ранчо. Оно маленькое, но мне очень нравится. Или поедем ко мне ненадолго. Кофе попьем, — торопливо добавил он. — Я не собираюсь призывать тебя заниматься любовью, если…

— Любовью?! — Матильду даже передернуло от этого слова. — Полно, Рэнди, давай называть черное черным, а белое белым. Это был всего лишь секс, хотя, признаю, я наслаждалась им.