Утром 16 июня 1990 года вдоль набережной Атлантик-Сити расстилался холодный густой туман. Тем не менее перед «Тадж-Махалом» собралось немало зевак. С момента беспокойного открытия казино прошло десять недель, и теперь Дональд Трамп собирался удивить всех празднованием своей 44-й годовщины.
Не меньше двух тысяч сотрудников с семьями стояли на берегу аспидно-блестящего океана, а на сцене, сооруженной для этого особого случая, известный мультиинструменталист и композитор Даг Кокс активно «разогревал» собравшихся. Этот жилистый мужчина с седой бородой был хорошо знаком почти всем сотрудникам казино, поскольку периодически занимался этим уже на протяжении четырех лет. Находясь в Калифорнии, где учился в колледже его сын, Кокс получил срочный вызов от управляющего «Тадж-Махалом» с просьбой как можно быстрее приехать в Атлантик-Сити и поучаствовать в проведении дня рождения Трампа в качестве аниматора. Долетев ночным рейсом до Филадельфии, где его уже ждала машина, он быстро добрался в Атлантик-Сити и теперь развлекал публику, исполняя на воображаемом тромбоне известную песенку Джеймса Брауна.
Некоторые в этой толпе понимали, насколько сейчас Трампу нужно взбодриться. В новостях проскакивала информация, что его дела в казино идут совсем не блестяще. Гиперрасходы, огромные долги, роман с Марлой Мэйплз – все это сошлось воедино и теперь приподнимало таинственную завесу над загадкой империи Трампа. Дефицит его бюджета был настолько велик, что впервые за все время Трамп пропустил кредитный платеж за Trump Castle в размере 43 миллионов долларов. За два дня до проведения праздника, а именно непосредственно в свой день рождения 14 июля, бухгалтерия преподнесла ему «подарок», в виде совершенно разгромного отчета о состоянии баланса. Специалист из аналитической компании «Кеннет Левенталь и Ко.» в конфиденциальной беседе отметил, что из всех 22 финансовых активов, включая казино, яхту и Manhattan Plaza, только 3 принесли прибыль. Общий долг империи перевалил за 3,2 миллиарда долларов, ежемесячный остаток денежных средств от всего бизнеса неуклонно падал, а общая стоимость всей империи с учетом долгов, вышла в область отрицательных значений и составила минус 295 миллионов.
Когда Трамп садился в свой вертолет, чтобы за 20 минут добраться от Нью-Йорка до Атлантик-Сити, сотрудники казино уже были осведомлены, что банковский кредит не уплачен в срок, поскольку утренняя газета Atlantic City Press вышла под кричащим заголовком «Трамп пропускает платеж за Castle!». Это означало, что над казино и отелем Castle действительно начал витать призрак потери Трампом акционерного контроля, если выход не будет найден в течение десяти дней.
Трамп запаздывал. Уже ближе к полудню его «Супер-Пума» приземлилась на крыше Castle, и шикарный лимузин повез его по Хьюрэн-Авеню в сторону «Таджа». К этому времени туман рассеялся, и Трамп увидел толпу с поднятыми воздушными шариками и приветственными транспарантами. Оркестр заиграл Happy Birthday, раздались выкрики «Мы любим тебя, Дональд» и какой-то азиат преподнес ему ковер с вытканным портретом. Про заголовок в утренней газете никто и не заикнулся, но когда он, стоя на сцене в блейзере и красном галстуке, увидел перед собой плакат с надписью «Мы за тебя на 400 %, Дональд!», не смог сдержаться. Плохие новости снова полезли в голову. «Никто не хочет писать про плюсы! – крикнул Трамп. – Я уже много лет не перестаю удивляться людской злобе. Но ничего, самый большой сюрприз еще впереди!».
И в самом деле Трамп всегда принадлежал к людям, делающим совершенно фантастическую карьеру. Он воздвиг империю, оставив далеко позади отца и собрав звездную недвижимость Манхэттена; он построил и запустил три ведущих казино в Атлантик-Сити и даже создал собственную авиакомпанию; он гордился тем, что покупает и строит только самое лучшее, невзирая на переплаты, только ради веры в бренд Trump на постоянно расширяющемся рынке. Эта склонность к знаковым покупкам особенно проявилась при покупке легендарной Plaza в Нью-Йорке. Разглядывая здание, построенное в стиле французского шато из окна своего кабинета в соседнем Trump Tower, он принял окончательное решение, что должен стать владельцем этой недвижимости. В интервью на целую полосу New York Journal Трамп сделал поразительное признание, что мысленно зачастую называл 19-этажное здание «Мона Лизой». «Я никогда не смогу оправдать затраченных денег, каким бы успешным ни был доход», – было напечатано в подзаголовке статьи «Почему я купил Plaza».
С одной стороны, покупка Plaza за 407 миллионов не имела экономического обоснования. С другой – этот отель был уже не просто зданием, а неотъемлемым элементом американской культуры. Именно в нем происходили сцены из «Великого Гэтсби» Фицджеральда, здесь на втором этаже жили великий архитектор Фрэнк Ллойд Райт, когда проектировал музей Гуггенхейма, а «на самом верху» – героиня знаменитой книги Кей Томсон шестилетняя девочка Элоиза вместе с няней, собакой и черепашкой.
Ответственность за дизайн нью-йоркской Plaza лежала на Иване, курировавшей Castle в Атлантик-Сити. Трамп называл Plaza единственным великим отелем Нью-Йорка и, возможно, всего мира». Новый дизайн предусматривал огромные мерцающие люстры, новый ресторан японской кухни и приведение к начальному виду банкетного зала. Реконструкция обошлась Трампу в 50 миллионов – приблизительно в 2 раза больше начальной расчетной стоимости, но он был одержим этой работой. Однажды, контролируя подготовку отеля, он пришел в ярость от вида уцененных китайских мраморных плит, хотя предварительно их одобрил. По мнению Трампа, они выглядели дешевкой, да и зеленый оттенок был подобран неправильно. «Казалось, он впал в безумство, причем обвинил во всем меня, – вспоминала Барбара Рэс, непосредственно руководящая реконструкцией. – Трамп был не просто зол, а очень зол, говоря, что «все это дерьмо, а ты с Иваной делаешь из меня хренова придурка». Между Рэс и Трампом случались стычки и раньше, но в таком неистовстве она его видела впервые.
Следует отметить, что финансовая составляющая Plaza с точки зрения бизнеса всегда априорно была слаба. Цена приобретения, рекордная для отелей США, на десятки миллионов долларов превысила стоимость его следующих покупок недвижимости. Трампу пришлось занимать деньги, в том числе 125 миллионов под личное поручительство без какого-либо обеспечения. Это было крайне рискованным шагом, поскольку для погашения долга с учетом процентов требовалась ежедневная полная нагрузка на все 814 номеров при цене в среднем 500 долларов в сутки, но реальная наполняемость была в 2 раза меньше.
Трамп принялся искать инвесторов, готовых вложиться в половину Plaza. Для этого он посетил Японию, поскольку некоторые тамошние бизнесмены выражали готовность инвестироваться в Trump Tower. Именно к ним и обратился Трамп с предложением по Plaza. Однако японцев отпугивал и сам размер долга, и политическая ситуация. Концепция военной защиты США многими воспринималась, как «антияпонская», поэтому на контакты с американским бизнесом они шли неохотно. Трамп вернулся домой, не найдя ни одного инвестора, который мог бы помочь выбраться Plaza из долгов.
Поскольку финансовое положение Plaza продолжало ухудшаться, Трамп пошел на новый неожиданный шаг, решив создать собственную авиакомпанию Trump Shuttle. В том же 1988 году он заплатил 365 миллионов за воздушные суда, принадлежавшие обанкротившейся авиакомпании Eastern Airlines, причем многие аналитики посчитали эту сумму неоправданно высокой. План заключался в проведении модификации каждого устарелого самолета «Боинг‑727» до состояния «бриллианта в небе», достойного имени Трампа. После того как первый авиалайнер вышел из покрасочного цеха, он остался доволен красной надписью «TRUMP» на фюзеляже, но вот буква «Т» на хвосте показалась ему недостаточно большой, и Трамп отправил самолет обратно на перекрашивание.
Как и в случае с Plaza, деньги снова пришлось занимать, точно так же снова выяснилось, что для погашения долга потребуется нереально большое количество пассажиров. Начало рейсовых полетов Trump Shuttle в июне 1989 года ничего не принесло кроме очередных убытков.
Кроме того, Трамп не очень разбирался в нуждах клиентов авиакомпаний. Опросы пассажиров, летающих, как правило, для проведения деловых встреч, показали, что во время перелетов между Нью-Йорком, Вашингтоном или Бостоном они заинтересованы в несколько ином, чем в получении единовременного сервиса высшего уровня. Но Трамп не мог поверить, что это так. Он настаивал на установке кожаных кресел, хромированных застежек на ремнях, обшивке салона кленовыми панелями и установке ванных кают под искусственный мрамор с позолоченными раковинами.
В основном эта роскошь была и не нужна, и не практична. Один лишь ворс на бордовом ковролине, в котором утопали ноги, мешал бортпроводникам перемещать тележки с едой и напитками. Трамп принял соломоново решение, посоветовав стюардессам «сильнее на них давить».
Стоимость этих излишеств обошлась Трампу приблизительно в 1 миллион на каждый самолет. Когда убытки авиакомпании стали слишком очевидны, Трамп выдвинул новую идею, озадачившую руководство. Не осознавая, что его самолеты летают в Атлантик-Сити далеко не часто, он распорядился продавать фишки своих казино прямо на борту. За все время полетов было продано только две фишки. С целью сокращения издержек Трамп вообще предложил изменение численного состава экипажа с 3 до 2 человек. Пришлось президенту T-Shuttle Брюсу Р. Ноблсу напоминать боссу, что Федеральные авиационные правила техники безопасности определяют на самолетах такого типа наличие пилота, 2-го пилота и инженера.
К весне 1990 года Трамп осознал, что его империя близка к краху. Прежде всего серьезные финансовые трудности явились следствием «краткосрочного характера финансовых потоков», как было сказано в отчете контрольной Комиссии. Убытки Трампа от затеи с авиакомпанией T-Shuttle составили 34 миллиона, и он попытался продать ее вместе с яхтой. Что же касается «Таджа», то казино действительно в начале своей работы приносило сверхприбыль, однако она была «съедена» другими казино, принадлежащими Трампу в Атлантик-Сити. Общему ухудшению экономики сопутствовал приход Джорджа Буша-старшего, сменившего Рональда Рейгана. Вдруг оказалось, что у Трампа нет ни наличного актива, ни средств для погашения кредитов, в которых он так нуждался. Акционерные выплаты за Castle должны были быть произведены в середине июля и, кроме того, Трампу следовало отдать 63 миллиона за кредит, взятый для покупки универмага Alexander. Сам универмаг не представлял для него никакого коммерческого интереса, но земельный участок Трамп надеялся использовать под строительство на будущее.
Отчаянно нуждаясь в средствах, Трамп придумал еще один неординарный ход.
Ввиду ужесточения банками кредитной политики, он обратился в один из крупнейших банков США ХХ века Bank Trust с просьбой о выделении кредитной линии на сумму 100 миллионов. Зная, что банкиры будут блокировать любые крупные единовременные транши, он дождался ухода руководства на каникулы и сразу снял практически всю сумму. «Я выгреб из банка все и сразу», – вспоминал Трамп, давая интервью авторам этой книги. С его слов, произошедшее повергло руководство банка в шок: один из них впал в истерику, остальные проклинали собственное безрассудство. С одной стороны, выходка Трампа была гениальна, с другой – даже этих 100 миллионов ему явно не хватало, и впереди отчетливо замаячила перспектива личного банкротства.
За длинным столом конференц-зала, расположенного на 25-м этаже JM Building в Манхэттене, небоскреба из стекла и мрамора, занимающего весь квартал между 5-й Авеню и Мэдисон, привыкший командовать Трамп, занял отнюдь не председательское место. В это весеннее утро 1990 года, в офисе международной юридической фирмы «Вайль, Готшель и Мейдженс», он был окружен почти 30 банкирами, преследующими одну-единственную цель: не дать империи Трампа, балансирующей на грани банкротства, рухнуть и получить от него долг с причитающимися процентами.
По сути, эта была первая очная встреча между Трампом и всеми банкирами, которые начиная с середины 1980-х обеспечивали его кредитами для покупки большей части бизнеса и атрибутов роскоши в крупных масштабах ее понимания. Эти кредиты стали источником беспокойства для 72 банков, причем основная часть долга лежала на 7 главных финансовых институтах мирового масштаба, включая таких монстров, как Citibank, Chase и Banker Trusts. В свою очередь, некоторые из них продали часть кредитных обязательств Трампа в Великобританию, Германию и Японию.
Во времена финансового подъема Трамп набрал у банков множество «легких денег», которые подходили к концу, что было особенно тревожно в период спада всей экономики в целом. И теперь банкиры решили осуществить окончательную сверку баланса. Следует сразу оговориться, что идея проведения этой встречи принадлежала самому Трампу. С другой стороны, осознавая, что могущественная империя терпит финансовый катаклизм – особенно с учетом кредитных задолженностей – банкиры и сами имели причины сесть с Трампом за общий стол. Простые арифметические расчеты показали, что им принадлежит две трети общего 3,2-миллиардного долга Трампа. Ситуация осложнялась тем, что в случае прекращения платежей хотя бы по одному из обязательств, остальные кредиторы имели право потребовать немедленного досрочного погашения задолженности.
Во избежание «поедания» друг друга ведущие банки пришли к выводу, что лучший способ выгодного взаимодействия будет заключаться в проведении совместных переговоров с Трампом. С одной стороны, им следовало держать должника в узде, с другой – оставить его у руля бизнеса. Как сказал адвокат по вопросам недвижимости Алан Померанц, представляющий на этой встрече интересы Citibank, «наш должник больше жив, чем мертв».
Таким образом, заинтересованность в этих переговорах проявилась с обеих сторон. Процессуальная форма встречи сама по себе была необычна, и даже председатель, ведущий собрание, на этот раз не избирался. Среди них присутствовало несколько женщин, и одна из них, Энн Лейн, воспользовавшись моментом, взяла инициативу в свои руки. Лейн, в свои тридцать с небольшим, занимала должность управляющего директора по вопросам реструктуризации корпоративных задолженностей City Group, представляя интересы банков с наибольшей степенью риска, при этом удачно сочетала чрезвычайно скромный внешний вид с неуправляемо-взрывным характером. Она сразу сказала, что главная цель этой встречи заключается в том, чтобы определить неприятности, которые Трамп и банки могут доставить друг другу, и выработать компромиссное решение, устраивающее всех присутствующих. Само собой, и у Трампа были причины не противоречить банкирам. Без дополнительного кредита он не смог бы покрыть в середине июня ни долг по Castle, ни выплатить в тот же день 28 миллионов банку Manufactories Hannover Trust.
Между тем проблемы всех казино, которыми владел Трамп, продолжали множиться. После гибели трех главных руководителей в вертолетной катастрофе 1989 года участились стычки между топ-менеджерами, и ему пришлось принимать более непосредственное участие в управлении своими предприятиями в Атлантик-Сити.
Джон О’Доннелл, будучи тогда президентом Trump Plaza, улавливал в поведении Трампа тревогу и беспокойство. Но более всего Джона раздражали попытки босса свалить вину за финансовые проблемы на двух погибших руководителей – Стивена Хайда и Марка Этье. В своих мемуарах О’Доннелл вспоминает такой диалог:
– Мне чертовски надоело, что ты обходишься с этими людьми подобным образом, – сказал он как-то раз Трампу.
– Тебе надоело обхождение? – рявкнул Трамп – А мне надоели катящиеся вниз результаты работы!
– Дональд, а не пошел бы ты со своими результатами подальше!
После этой беседы О’Доннелл продиктовал секретарю короткое письмо. «Дорогой Дональд! Я немедленно ухожу в отставку с поста Президента и Главного операционного директора казино-отеля «Трамп Плаза». Джек». (Через несколько лет Трамп настаивал на другой версии, утверждая, что он сам был инициатором увольнения О’Доннелла).
Последующая политика Трампа в отношении высшего топ-состава продолжала выкашивать его команду. Он уволил вице-президента по кадрам, подбиравшего руководителей, понизил в должности президента казино «Таджа», мотивируя это аргументом, который считал самым оскорбительным: «неброская личность С-типа». Нарастающий финансовый кризис породил массовые слухи о скорой гибели империи Трампа. Наконец в июне, оставаясь верным своей стратегии обвинять других, он открыто выступил с обвинениями в адрес Хайда, курировавшего все его казино: «Стив был моим большим другом, но я видел в его работе некоторые вещи, которые хотел кардинально поменять. Я уверился в этом полностью уже после крушения вертолета, когда начал втягиваться в процесс и более пристально наблюдать за работой в Атлантик-Сити».
В этой ситуации Трамп продолжал создавать себе имидж всемогущего миллиардера. «Это смешно, – сказал он, отвечая на предположение о нехватке денег, чтобы расплатиться с подрядчиками. – Денег у меня полно!». Между тем, находясь вне публики, Трамп вел лихорадочные переговоры с банковскими структурами. Он знал, что в любой момент к нему могут обратиться кредиторы, требующие погашения задолженности, и ему будет необходимо убеждать их в предоставлении льгот, чтобы не пострадать вместе.
К последней неделе июня предварительный план реструктуризации долга был готов. В соответствии с ним банки давали Трампу еще 65 миллионов и откладывали процентную выплату по кредитам на 5 лет. В обмен на эту передышку они брали под свой контроль обширные секторы империи Трампа, а в качестве имущественного залога под долги выступила наиболее ценная часть его состояния, в том числе 3 казино, яхта и личный самолет. Стратегически это означало, что банкам очень хотелось заставить Трампа продать значительную часть его собственности. Особо унизительным выглядело ограничение личных расходов Трампа – 450 тысяч в первый месяц и не более 300 тысяч в месяц в последующие 2 года. Для подавляющего большинства подобные цифры означали целое состояние, но Трампу, привыкшему к широкому размаху, казалось, что он выкинут на обочину жизни. Ради соблюдения приличий банки оставили за Трампом право распродажи активов. В этом компромиссном решении оставалась одна существенная загвоздка: некоторые иностранные банки отказались от предоставления таких финансовых преференций, заявив, что они носят слишком мягкий характер и Трамп легко отделается. Наконец удалось договориться со всеми, за исключением двух японских банков, в чьей культуре, как известно, неоплаченный денежный долг является источником стыда и предусматривает харакири. Наконец, управляющий директор по связям с иностранными банками City Group Роберт МакСуин понял, что у них остался единственный выход для решения этого вопроса. Как-то поздним вечером он позвонил Трампу домой прямо из своего кабинета: «Дональд, тебе нужно приехать сюда и переговорить с этими ребятами». По воспоминаниям МакСуина, Трамп ответил отрешенным тоном: «Зачем? Не осталось никакого способа их уломать. Все кончено», – казалось, еще немного, и он зарыдает.
Кое-как чиновник City Group уговорил Трампа одеться, сесть в лимузин и проехать пять кварталов до штаб-квартиры банка. Там его уже ждали Энн Лейн, представители нескольких банков и сам МакСуин, готовые к проведению селекторного совещания с японцами, ждавшими в токийском офисе. По громкоговорящей конференц-связи подавленный Трамп начал с извинений, но МакСуин жестом велел ему поторопиться, и он перешел на тон уличного торговца. При поддержке остальных присутствующих Трамп клятвенно заверил японских банкиров в значительном приросте денежных средств в случае реструктуризации долга. Все прошло как по маслу, и минут через 30 оппоненты все-таки согласились подписать дополнительное соглашение к кредитному договору.
1 августа Трамп снова вернулся в офис «Вайль, Готшель», заняв теперь место во главе стола для совещаний. Адвокат Citibank Померанц, сидящий слева от Трампа, передал ему на подпись ряд документов. «Дональд, это – закладные на вашу недвижимость, это – на яхту, это – на Мар-а-Лаго». В общей сложности объем всех документов превышал 2 тысячи страниц, и после их подписания ключи от чахнущей империи Трампа оказались в руках банкиров.
Изображая смирение и покорность, Трамп в душе ликовал, понимая, что одержал победу. «Это была самая крупная сделка за всю историю моего бизнеса. Увидев, что мир начинает рушиться, я спрятал свою гордость подальше и подумал – да и черт бы с ними, – вспоминал Трамп спустя годы. – Через каких-нибудь полгода я бы не выпросил у них и десяти центов». После подписания к Трампу подошел его помощник со стопкой книг. На каждой из них он надписал «Спасибо», уверенной рукой вывел автограф и раздал присутствующим. Это были первые экземпляры его книги «Выживание на вершине».
Теперь банкам оставалось рассчитывать, что Трамп наведет порядок в своем хозяйстве, найдет надежного финансового управляющего и составит перспективный бизнес-план. Такой управляющий возник у Трампа волей случая. Взяв в руки какой-то финансовый журнал, на обложке которого был размещен десяток фотографий финансовых директоров, он просто спросил у находившегося у него на приеме банкира-инвестора, кто, по его мнению, из них лучший. Банкир просто указал на личного знакомого ему Стива Болленбаха, работавшего сейчас в гостинично-развлекательном комплексе Мемфиса и мечтающего вернуться обратно в Нью-Йорк. Трамп никогда не встречался с ним раньше, но сделал ему предложение, которое тот с радостью принял. При подписании договора он попросил первичный бонус и сразу же получил представление о реальной ситуации крупным планом: для предоставления такого бонуса у Трампа просто не было средств, но босс пошел навстречу новоиспеченному финансовому руководителю. Он уговорил Citibank снять арест с квартиры 11А в кондоминиуме Trump Park, созданного на основе бывшего отеля Barbizon, расположенного у южного входа в Центральный парк Нью-Йорка. Таким образом, Болленбах стал обладателем апартаментов площадью в 128 квадратных футов, из окон которых открывался великолепный вид на парк.
Буквально сразу же Болленбах оказался в свидетельском кресле контрольной Комиссии, которая проводила слушания о сделке Трампа с банками-кредиторами. Заданный ему прямой вопрос: «Сколько стоит Трамп?» требовал столь же прямого ответа. «Ну… – помялся Болленбах, – он говорил мне о трех миллиардах». С технической точки зрения, он ответил абсолютно верно, тем более, что Трамп действительно называл такую сумму. Однако, по сути, Болленбах еще совершенно не знал о реальном количестве денег у нового босса, поскольку работал у него первый день.
Когда Болленбах начал углубляться в организацию финансовой отчетности империи Трампа, его ожидал неприятный сюрприз. Небольшой бухгалтерский коллектив, работающий на 26-м этаже Trump Tower, состоял всего из трех человек. Каждый из них владел лишь долей информации, разделенной по конкретным секторам, например по казино, по кондоминиумам и так далее. Никто из них не имел представления об общей картине ввиду отсутствия консолидированной отчетности. Болленбаху казалось, что он имеет дело не с огромным финансовым механизмом, а с затрапезной компанией, созданной кустарем-одиночкой. Он свел отчетность в единую таблицу и осуществил расчет каждого актива с учетом потенциальных возможностей и ожидаемых потерь: такой анализ было необходимо проводить периодически. Наконец он получил полноценное представление о положении дел.
В то же время некоторое доверенное лицо Трампа стало серьезно беспокоиться за его общее состояние. Казалось, что его жизнь трещала по швам: унизительные условия сделки с банками, общая финансовая неразбериха, затянувшаяся бракоразводная процедура – все это свалилось в одну кучу. Это доверенное лицо лишь через 25 лет высказало свои мысли на этот счет, да и то при условии, что его имя не будет названо. «Я не знаю, как это точно сформулировать, но порой мне было просто интересно, каким образом некоторые люди способны выдерживать подобное психологическое давление». Но Трамп педантично появлялся в офисе ровно в 8 утра в выглаженном костюме, при идеально завязанном галстуке, был воплощением сосредоточенности и стремления двигаться вперед. Со стороны казалось, его занимал единственный вопрос: «Итак, что мы делаем дальше?».
Трамп продолжал себя вести, как миллиардер и давал понять, что он продолжает быть тем, кем и был раньше. Ему не удалось провести платеж для вывода яхты из-под залога, но он уговорил банк оплатить ее страховку. Банк неохотно шел на эту процедуру, но Болленбах убедил банкиров, что страхование яхты защищает их собственные интересы, если владелец не может сделать это сам. Трамп пропустил так много платежей за пять вертолетов, что ему пришлось прятать их где-то в Нью-Йорке несколько дней, пока тайна их нахождения не была раскрыта, и все летающие машины не перешли к банкам.
Тем не менее Трамп по-прежнему играл роль человека, излучающего звездное сияние. На предобеденных прогулках по набережной Атлантик-Сити от «Тадж-Махала» к Plaza в сопровождении трех охранников, его и Болленбаха окружали толпы поклонников, стремящихся приблизиться к Трампу, прикоснуться к своему кумиру, переброситься с ним парой слов. И чем больше времени Болленбах проводил вместе с Трампом, тем больше он поражался его непоколебимой уверенностью в незыблемости созданной им империи. Однако новый финдиректор прекрасно понимал, что сделка с банками лишь частично решает долговые проблемы. В ней не учитывались 1,3 миллиарда за три казино, в том числе 675 миллионов по высокопроцентным ставкам за бросовые акции, которые Трамп использовал при покупке уже начатого, но «замороженного» здания «Таджа». Хотя по своей доходности «Тадж» и держал абсолютный рекорд в городе, процентные ставки по акциям оказались столь высоки, что полученных средств для следующей выплаты было явно недостаточно. Выплату предстояло провести в середине ноября, и Трамп понимал, что существует вероятность ее не осуществить.
В конце лета Трамп инициировал очередной раунд переговоров, пытаясь реструктурировать долг по «Таджу». Ему было нужно сохранить столь необходимые доллары, ради которых он вступал в переговоры даже тогда, когда вопрос уже казался исчерпанным. В офис Трампа приехал представитель инвестиционного банка Кен Моулиз, рекомендованный ему Болленбахом, который намеревался оказать помощь в реструктуризации. В случае удачи Моулиз просил 8 миллионов. «Это безумие», – ответил Трамп и предложил сократить сумму до 1 миллиона, но банкир твердо стоял на своем. После полутора часов торга, Трамп вынул из кармана монету и предложил сойтись на цене вопроса прямо сейчас. Моулиз на всякий случай убедился, что монета действительно имеет и «орла» и «решку» и подкинул ее в воздух. Далее Моулиза обуяла тревога, поскольку монета сначала упала на стол, потом отскочила на пол и опустилась рядом с Трампом. Моулиз перемахнул через столешницу, пытаясь разглядеть монету, но было поздно: Трамп уже ее поднял. «Вау! Орел! Я выиграл! – радостно объявил Трамп. – Миллион за сделку!». Годы спустя, отвечая на вопрос, действительно монета лежала «орлом» кверху, Трамп ответил с улыбкой: «Это только одному богу известно. И, думаю, еще – и мне».
Ко времени начала переговоров рыночная стоимость акций опустилась до самого низкого уровня – 33 цента за 1 доллар, поэтому большинство первоначальных владельцев постарались продать их инвесторам, специализирующимся на работе с проблемными активами. Встреча управляющего комитета держателей акций «Таджа» с Болленбахом и другими финансовыми представителями Трампа состоялась в нью-йоркской Plaza. Основное внимание этой встречи было сосредоточено на одном вопросе – какую выгоду получат держатели акций «Таджа» при понижении процентной ставки до 14 %. Все предложения с обеих сторон напоминали игру в пинг-понг, что приводило лишь к накалу страстей. За пару дней до праздника дня благодарения представители Трампа предложили еще большее понижение процентной ставки, чем было предложено в самом начале. Со своей стороны, комитет держателей с негодованием отверг подобное предложение и был готов принудить Трампа к процедуре признания банкротства. Этим вечером переговоры зашли в тупик.
Как бы там ни было, но на следующий вечер обе стороны снова вернулись в Plaza. Идея выхода из ситуации возникла у двух членов комитета держателей акций. Первым был сам председатель управляющего комитета Гигель Уайнбергер, закупивший большое количество проблемных акций для своего работодателя, корпорации Louise, вторым – финансист-миллиардер Карл Айкан. Последний, как и Трамп, родился в Квинсе и сделал себе состояние в 1980-х годах, специализируясь на инвестировании и корпоративном рейдерстве. Он владел контрольным пакетом акций авиакомпании Trans World Airlines, активы которой скупил по частям, а после чего фактически присвоил ее себе. Авиакомпания залезла в долги, Айкан считал дивиденды, за что и заработал от бывшего президента Trans World прозвище «самой большой жадины мирового масштаба».
Как и в ситуации с банкирами, Айкан и Уайнбергер справедливо рассудили, что «Тадж», как объект их инвестиций, будет сохранять свою наибольшую ценность, если им продолжит заниматься Трамп. Вытолкнув его из «Таджа» или принудив к банкротству, они лишь отпугнут огромное число игроков, начнут заниматься поисками достойной замены, а заодно снова проходить процедуру лицензирования. Другие владельцы городских казино, словно стервятники, не замедлили бы воспользоваться падением рейтинга «Таджа» и утянули бы к себе наиболее «жирных» клиентов.
Вдоль 45-й улицы выстроился целый сонм репортеров, ожидавших выхода участников переговоров из Plaza, но торговля между финансистами Трампа и комитетом держателей, похоже, не собиралась прекращаться. Наступила полночь. Наконец к переговорам по телефону подключился сам Трамп, который объявил дефолт по акционерным выплатам. В 2 часа ночи стороны повесили телефонные трубки, так ни о чем и не договорившись.
С раннего утра комитет акционеров запланировал проведение в полдень пресс-конференции, чтобы объявить о несостоявшейся сделке, но все же переговорщики решили в оставшееся время встретиться еще раз. И им удалось договориться! К полудню Трамп и комитет акционеров пришли к согласию. Трампу оставался минимальный пакет акций «Таджа», позволяющий считать его контрольным – 50,5 %. Сделка предусматривала использование иного правового инструмента – предварительного распределения расходов при банкротстве. Теперь вместо долгосрочной процедуры признания банкротом, причем с неизвестным исходом, зависящим от решения судьи, было достаточно единичного обращения в суд за задержку выплаты по кредитам. При оглашении результатов переговоров некоторые акционеры остались недовольны решением комиссии, поскольку в большей мере хотели бы отомстить Трампу, нежели вытаскивать его из долговой ямы. В телефонной беседе с одним из таких «диссидентов» Айкан – миллиардер и заинтересованный держатель акций «Таджа» – пояснил, что заключение этого соглашения было лучшим выходом. «Сейчас обе стороны находятся на одном плоту, который тонет, и нужно было что-то предпринять, чтобы спасти самих себя».
К концу дня Трамп стоял в позолоченном конференц-зале Plaza и отвечал на вопросы давящих друг друга журналистов, с негодованием отметая от себя любые обвинения. «Просто «Тадж-Махал» временно переживает спад, – пояснял он репортерам. – Если хотите, можете назвать это словом «депрессия».
Но и предварительное соглашение с акционерами не стало окончанием проблем с «Таджем». Четыре месяца спустя, в апреле 1991 года, Трампу снова пришлось столкнуться с регулирующими органами штата Нью-Джерси по вопросу продления лицензии на «Тадж». Контрольная комиссия одобряла продление только в том случае, когда владелец казино мог доказать свою финансовую стабильность. Доклад членов комиссии о финансовом положении Трампа был окрашен в самые мрачные тона. Несмотря на его сделку с банками, в докладе говорилось, что «имеющиеся финансовые ресурсы (Трампа) к июню текущего года будут исчерпаны, и считать его финансово устойчивым не представляется возможным».
Тем не менее уже через три дня после голосования члены контрольной Комиссии собрались в Атлантик-Сити с целью пересмотреть предварительное решение по докладу. Они прекрасно осознавали, что дело упирается не только в хрупкость финансового положения Трампа. Отзыв лицензии означал потерю тысяч рабочих мест, включая не только сотрудников казино, но и обеспечивающих его инфраструктур, а также снижения налогов, поступающих в бюджет Атлантик-Сити и штата Нью-Джерси. Взвесив все аргументы, Комиссия большинством голосов продлила лицензию еще на год. Из всех членов Комиссии только один проголосовал против.
Вот одна история, которая дает общее понимание о давлении, которое оказывалось на Трампа. За неделю до Рождества в 1990 году отец Дональда, отправил в Castle адвоката, который вручил кассиру казино чек на 3,35 миллиона долларов со счета Фреда.
Этот юрист по имени Говард Снайдер получил от дилера 670 фишек серого цвета номиналом по 5 тысяч долларов каждая. На следующий день банк перевел еще 150 тысяч на счет Фреда в казино, и Снайдер получил еще 30 фишек.
Ни сам Фред Трамп, тем более, адвокат не собирались использовать эти фишки общей стоимостью в 3,5 миллиона для игры. Эти серые фишки стали еще одним запасным инструментом передачи денег терпящему бедствие сыну. Почти 10 лет назад Трамп-младший уже брал у отца 7,5 миллиона для расплаты по долговым обязательствам, и вот теперь Дональду, которому было уже за сорок, снова приходилось обращаться за помощью к отцу как к некоторой финансовой опоре. В данном случае отец пошел на этот шаг, узнав, что полгода назад Дональд в первый раз пропустил выплаты по акциям, причем руководство казино заранее предупреждало босса, что не сможет обеспечить его необходимой суммой. Безусловно, Фред мог перевести 3,5 миллиона открыто, но при этом возникло бы подводное препятствие: на эти деньги, полученные в виде стороннего «подарка», сразу бы набросились многочисленные кредиторы Castle. Чтобы обойти это препятствие Фред просто депонировал наличные деньги на свой игровой счет.
В складывающейся ситуации Castle представлял для Трампа самое уязвимое место в секторе игорного бизнеса: кредитный платеж был пропущен три раза. Обновленный и гламурный «Тадж» оттягивал на себя богатых клиентов, и в начале 1991 года этот процесс продолжался. Только за январь – март доходы от казино Castle упали на треть, а годовые потери составили 50 миллионов.
Через несколько лет Трамп рассказывал, что идея поддержки Castle через «фишечные» переводы принадлежала его отцу: «Позволь мне помочь с помощью фишек, это же так просто».
Вычислив источник денежных переводов в Castle, чиновники отдела госнадзора за игорным бизнесом в Нью-Джерси возбудили новые слушания, хотя и были изначально согласны, что сама личность, придумавшая эту схему, не подлежит преследованию. «Не думаю, что кто-нибудь из здесь присутствующих не знает, как это происходило, – сказал комиссар отдела Фрэнк Дж. Додд. – Не проснулся же Фред Трамп среди ночи с внезапной мыслью: «а не прикупить ли мне фишек на три с половиной миллиона?». Ввиду беспрецедентности события чиновники пришли к выводу, что Фред Трамп нарушил одно из положений «Постановления по борьбе с организованной преступностью в Атлантик-Сити». Согласно этому положению, каждый, кто открывает крупный личный счет в казино, должен был являться «квалифицированным финансовым источником». Поскольку Фред таковым не был, комиссия единогласно проголосовала за наложение на Castle штрафных санкций в размере 65 тысяч долларов, что составляло менее 2 % от общей суммы. Никаких других мер ни к Фреду, ни к Дональду не применялось.
«Спасательный круг» в виде обналичивания денег через фишки был далеко не последним. По словам самого Трампа, гора долгов по Castle и Plaza к марту 1992 года вынуждала его подвести эти казино к процедурам банкротства, только ради того, чтобы сохранить свою долю собственности на «Тадж». Собственно, и сам «Тадж» находился на этой грани, но Трамп сумел выжить благодаря уже не раз выручавшему его принципу: кредиторы считали, что бренд «Трамп» имеет громадное значение.
За несколько лет до описываемых событий, впервые подумав о расширении своей деятельности не только на Манхэттене, Трамп решился на создание собственной игорной Мекки. На заседании контрольной Комиссии он говорил, что прежде всего, видит своей целью улучшение благосостояния Атлантик-Сити. Через много лет он кардинально изменил эту точку зрения. «Лично для меня это было лишь хорошей сделкой. Я не считал себя защитником интересов города, я не считал себя защитником интересов банкиров. Я представлял только имя Дональда Трампа, и это было хорошей предпосылкой для разворачивания бизнеса».
Желающих изготовить вывеску TRUMP оказалось сверх всякой меры, поскольку приоритетность этого имени давала огромные преимущества. В 1989 году Марк Катлер, талантливейший дизайнер из Пенсильвании, полагал, что мог бы оформить казино вывесками, сверкающими красными неоновыми огнями. Этот бизнес Катлер унаследовал еще от своего отца со времен великой депрессии. Два раза он посещал Трампа с целью заключения договора на этот счет. Трамп стучал кулаком об офисный стол, настаивая, чтобы материалы для изготовления вывесок были самого высокого качества, технология соответствовала новейшим уровням, а окаймление букв, высотой не менее 20 футов, непременно было бы красного цвета. С большим трудом Катлер убедил Трампа, что черное обрамление лучше выделит надпись на фоне неба.
Ликующий Катлер получил заказ на 2,5 миллиона и, выполнив все работы, отправил Трампу счет. Однако за два месяца до открытия «Таджа» что-то переменилось. Последовала задержка оплаты. Потом еще одна задержка. Катлер ожидал от Трампа очередного транша в размере 303 тысяч долларов. Другие подрядчики – а их было не менее сорока – ждали своей оплаты на общую сумму в 54 миллиона. Инсталлятору зеркальных стекол из Atlantic Plate Glass Марти Розенбергу Трамп задолжал более 1 миллиона.
Он предложил подрядчикам согласиться на треть причитающейся суммы, а оставшуюся часть – акциями с рассрочкой на 10 лет. Потери Катлера оказались невосполнимыми, и его бизнес пошатнулся. Он не мог выплатить деньги своим 50 сотрудникам, не мог расплатиться за уже полученные материалы и по другим выставленным счетам. Теперь уже самому Катлеру пришлось забраться в долги, заняв деньги из фонда собственной дочери. «Это было ужасно, – вспоминал Катлер. – Я чувствовал себя опустошенным как финансово, так и морально». Компания, которой он владел, досталась Катлеру по наследству, ее мастерство и репутация нарабатывались десятки лет, а заключение договора на оформление «Таджа» вообще казалось карьерной вершиной. В мае 1991 года Катлеру пришлось подать заявление о признании фирмы банкротом. Через семнадцать месяцев суд дал разрешение на продажу земельных участков, где размещалась его компания.
Заключение сделки с банкирами предусматривало еженедельную встречу – она происходила по утрам в каждую пятницу, – на которой он был обязан давать отчет о своих успехах, об освобождении яхты от материальных ценностей и о прочих технических процедурах. В середине июля Трамп был замечен на телевидении, где он поднимал левую руку Марлы Мэйплз и демонстрировал журналистам кольцо с бриллиантом в обрамлении изумрудов, поясняя при этом, что самая лучшая женщина должна заслуживать самого лучшего.
На следующей пятничной встрече банкиры не могли скрыть своей ярости. Они требовали пояснения источника денег на приобретение кольца стоимостью в четверть миллиона долларов, однако Трамп сохранял полное спокойствие. Он пояснил, что кольцо было взято в аренду у ювелира Гарри Уинстона в обмен на бесплатную рекламу. Дональд оставался Дональдом, и банкиры поняли, что просто так его не возьмешь. Это был не первый случай, когда пересекались его личная и деловая жизнь. Незадолго до этого случая, не имея на то банковского разрешения, Трамп вручил Иване чек на 10 миллионов в рамках их бракоразводного процесса, несмотря на предупреждения о воздержании в денежных затратах, если они не связаны с расходами, связанными с игорным бизнесом.
Удивленный Болленбах постфактум сказал Трампу, что ему бы не стоило поступать столь опрометчиво, на что получил знакомый ответ: «А что они мне сделают?». Бурный роман с Марлой, отношения с другими женщинами, на которые Трамп намекал (были ли они или нет – никто не знает) – все это в какой-то мере отвлекало его от проблем пошатнувшегося бизнеса. В течение многих лет он сваливал вину на своих подчиненных, на ослабленную экономику, на все, что угодно, но только не на себя. «Безусловно, у меня случались неприятности, – признался Трамп в интервью для этой книги. – Часть этих неприятностей касалась и личной жизни, но я и не рассчитывал, что все должно идти как по маслу».
Первый президент Т-Shuttle Брюс Ноблс говорил, что мельком слышал от некоторых женщин, что они избегают услуг авиакомпании по моральным соображениям, так как считают Трампа банальным бабником. Когда Брюс стал председателем сетевого отделения Трампа по работе с молодыми руководителями в Нью-Йорке, к нему подошел один из директоров и заявил, что не полетит рейсом Т-Shuttle сам и запретит это делать своим подчиненным. Причина была лишь одна – это неприлично.
Не лишенный чувства юмора Ноблс позвонил боссу с предложением осветить его сексуальную жизнь в прессе под заголовком «Бизнес-леди избегают наших услуг, поскольку не хотят читать о себе в газетах». «Ага, это должно привлечь внимание бизнес-парней», – усмехнулся Трамп в ответ.
Несмотря на все сложности, Трамп говорил о Т-Shuttle с обычной бравадой. В конце сентября 1991 года он утверждал, что в связи с падением цен на топливо и сезонным наплывом пассажиров авиакомпания обретет свою значимость на рынке авиаперевозок. «Я не вижу никаких причин, чтобы продать мою авиакомпанию», – утверждал Трамп. Правда, при этом он не упомянул, что годом раньше Т-Shuttle подверглась той же участи, что и остальные его финансовые институты. Формально Трамп продолжал считаться владельцем, обязанным содержать свои авиалайнеры, но это было нужно лишь для того, чтобы стоимость компании не упала, поскольку банкиры активно искали покупателя. Имя Трампа придавало блеск и работало на расширение бизнеса для казино, но в секторе авиаперевозок оно не имело никакого значения.
Прошло еще полтора года, прежде чем банки нашли покупателя в лице авиакомпании US Airway. В марте 1992 года они официально приняли от Трампа Т-Shuttle, при этом он, как обычно, не подвергал сомнению, что во всем виноват только спад экономики, и всячески отвергал собственную ответственность. «Если бы общее экономическое состояние было лучше, то и дела шли бы лучше, – пояснял позже Трамп. – А поскольку такого не произошло, я вышел из авиакомпании без каких-либо потерь. Вы должны понимать, что это были дни финансовой нестабильности всей страны в целом, и банки стремились вкладывать деньги во что угодно».
В апреле 1992 года рабочие содрали гигантский логотип «Т» с хвостов всех 727 «Боингов» и украсили их другим. Т-Shuttle, никогда не приносившая больших доходов, прекратила свое существование. С точки зрения промышленных инсайдеров, это был последний позор в череде финансовых просчетов Трампа.
В этот необычный субботний вечер в «Тадж-Махале» проходил большой прием. Каждый из приглашенных, а их было свыше 800 человек – друзей, родственников и гостей казино, – при входе в большой банкетный зал получал флажок с изображением Трампа и маску. Бесплатные напитки лились рекой, на ужин подавались лобстеры с телятиной, а после этого небольшой концерт. Артист, подражавший Элвису Пресли, исполнил лирическую композицию My Way, лже-Мэрлин Монро пропела в честь Трампа Happy Celebration to You, а завершающая Against All Odds под Фила Коллинза ознаменовала собой улучшение финансовых дел в Атлантик-Сити. Это происходило в ноябре 1992 года, через восемь месяцев после того, как акционеры Plaza и Castle согласились снизить процентные ставки в обмен на почти половину его собственности. Как и в случае с «Таджем», была применена процедура предварительного распределения, и суд вынес решение в кратчайшие сроки.
Ожидая появления хозяина праздника, его гости смотрели широкоэкранное видео, посвященное недавним успехам Трампа в игорном бизнесе Атлантик-Сити. Наиболее заметным событием на этой вечеринке стало таинственно затянувшееся отсутствие самого «виновника» праздника. Тремя днями раньше заветное детище Трампа, его «Мона Лиза» – отель Plaza – стал четвертой недвижимостью империи, скатившейся к банкротству. В результате новой сделки кредиторы смягчили условия выплат в обмен на 49,5 % доли Plaza с правом продажи этой доли по устраивающей их цене. Среди всей недвижимости, входящей в империю, наиболее страстно Трамп желал оставить себе эту жемчужину, расположившуюся напротив Центрального парка Нью-Йорка.
Таким образом, за первые три года нового десятилетия империя Трампа претерпела четыре корпоративных банкротства. Кроме того, в руках банкиров оказались авиакомпания, 100 % акций универмага Alexander и 282-футовая яхта, которую гоняли по всему миру в поисках покупателя. Наконец ее приобрел принц из Саудовской Аравии, заплатив сумму на треть меньше, чем в свое время за нее выложил Трамп.
Однако казалось, что тем субботним вечером в «Тадже» у Трампа не было никаких поводов для печали. Появление в банкетном зале ровно в 9 вечера он обыграл в свойственной ему манере. Высоко под потолком стены были декорированы бумажными фотообоями, стилизованными под график, изображающий рост цен на акции. Пробив бумагу и сделав шаг вперед, перед гостями предстал Трамп в боксерских перчатках. Он сбросил с себя шелковый халат и остался в смокинге и боксерских шортах.
В зале зазвучала музыкальная тема из «Рокки». «Послушаем эту музыку, исполняемую в честь короля!» – закричал ведущий. Но самому «королю», если под этим словом подразумевался Трамп, было необходимо осуществить еще одно магическое действо, чтобы выжить.
Он открыл для себя еще одну кредитную линию и даже обратился к отцу за денежной помощью. Сохранив контрольный пакет акций трех обанкротившихся казино, Трамп полагал, что игра стоит свеч. Финансовая ситуация в стране начала выправляться, поэтому число игроков в Атлантик-Сити стало возрастать, но огромные долги все равно продолжали тянуть Трампа вниз. Теперь он применил стратегию, новую для себя, но старую, как мир, в сфере большого капитала, создав открытую акционерную компанию под эгидой Trump Plaza, акции которой свободно обращались на открытом рынке ценных бумаг. Теперь инвесторы могли заработать на строительстве нового казино, став обладателями куска от бренда Trump, причем их поразил код, проходящий на биржевых тиккерах, который состоял из инициалов основателя: «DJT».
Этот план сработал, по крайней мере, в начале его воплощения. Компания привлекла инвестиционные вложения на общую сумму 140 миллионов при цене 14 долларов за акцию. Объединив часть этих денег с другими биржевыми активами, Трамп получил 155 миллионов, 88 из которых ушли на оплату долгов. В 1996 году цены на акции взлетели до 36 долларов, его доля в компании возросла до 290 миллионов, и впервые с 1989 года Трамп снова возвратился в американский список Forbes, в который входили имена 400 богатейших предпринимателей США. Будучи крайне недовольным, он позвонил прямо с борта своего самолета в редакцию журнала и стал утверждать, что объем его капитала составляет больше двух миллиардов, то есть в четыре раза больше, чем было указано в списке Forbes.
Меньше чем через год после начала работы DJT приобрела два казино – «Тадж-Махал» и Trump Castle. По сути, Трамп купил их сам у себя, будучи и продавцом, и покупателем, поэтому и стоимость сделок по этой недвижимости он установил на свое усмотрение. Компания приобрела казино Castle, заплатив, по оценкам аналитиков, на 100 миллионов больше его реальной стоимости. По результатам этой сделки Трамп заработал 880 тысяч. К концу 1996 года DJT оказалась обремененной долгом в 1,7 миллиарда, поскольку потратила большие средства на выплату акционерам высоких процентных ставок, цена акций снизилась до 12 долларов за акцию (то есть акции обесценились в три раза от своего пикового значения). По результатам года компания выплатила Трампу 7 миллионов, включая в эту сумму 5 миллионов бонуса.
В течение многих лет детали этой затеи хранились в секрете, но теперь, когда открытые акционерные компании обязали раскрывать подробности своих операций, вскрылся огромный разрыв между прогнозами и реальностью. Говоря об открывшемся проекте в 1996 году, Трамп утверждал, что его новое плавучее казино в Гэри (штат Индиана) будет приносить 100 миллионов ежегодно. В реальности же годовой доход составил 82 миллиона при стоимости запуска и других организационных расходах в 80 миллионов. За 10 месяцев (по состоянию на март 1997 года) цена акций DJT снизилась на четверть, и ведущий специалист по анализу рынка ценных бумаг Стив Руджеро стал предрекать им весьма туманное будущее.
Дальнейшая хронология событий выглядела следующим образом. В 1998 году Министерство финансов США оштрафовало DJT на 477 тысяч за непредставление сведений об операциях, связанных с отмыванием денег; в 2000-м Трамп и его партнеры заплатили 250 тысяч по обвинению в проведении скрытой рекламной атаки, направленной против открытия казино в Катскилских горах; в 2002-м федеральные органы контроля рынка ценных бумаг поймали Трампа на фальсификации финансовой отчетности с целью уменьшения данных о реальных убытках казино.
За время десятилетнего руководства Трампа в период с 1995 по 2005 год компания потеряла в целом больше 1 миллиарда, причем ежегодно оставалась с отрицательным балансом. За это время котировки акций упали с 35 долларов до 17 центов. Акционер, купивший в 1995 году акции DJT на сумму в 100 долларов, в 2005-м мог продать их приблизительно за 4. Для сравнения, тот же акционер, вложившийся на эту сумму в MGM Resort, имел бы доход в 6 раз больше – около 600 долларов. В 2004 году биржевые регуляторы заморозили торговлю акциями DJT, поскольку поползли слухи, что она находится в процедуре банкротства, пятой по счету в финансовой карьере Трампа. Реорганизационный план компании заключался в сокращении числа сторонних акционеров с 40 % до 5 % с передачей большей части разницы «своим» держателям, то есть, по сути, самому Трампу.
Видя снижение цен на акции, Трамп, тем не менее, будет оставаться на посту председателя DJT с годовым окладом в 2 миллиона при ежегодном перечислении 7,5 миллиона в Атлантик-Сити и с миноритарным пакетом акций конкурса «Мисс Вселенная» совместно с телекомпанией NBC. Акционеры подали на Трампа в суд, назвав план реорганизации «лакомой корзиной». Тогда он согласился выплатить акционерам 17,5 миллиона, которые планировал получить от аукциона продажи его земельных участков. Один из держателей акций, инвестор из Атлантик-Сити Себастьян Пигнателло, купивший 150 тысяч акций в конце 90-х годов, говорил, что общие потери акционеров DJT составили десятки миллионов, а саму компанию назвал личной копилкой Трампа. Он начал покупать акции, когда они стоили около 3 долларов за штуку, но при продаже получил сущие гроши. Некоторую часть своих денег Себастьян, конечно, восстановил, но в абсолютном исчислении подобная инвестиция принесла ему убытки в несколько десятков тысяч. «Он просто ограбил собственную компанию, – сказал Пигнателло, – не стесняясь в выборе средств, вот что он проделал. Но сделал это, скажу прямо, здорово!».
В последнем Пигнателло был прав: DJT действительно оказалась для Трампа весьма выгодным проектом. Будучи председателем компании с 1995 по 2009 год – из них 5 лет ее генеральным директором – Трамп получил более 44 миллионов. Кроме того, между 2006–2009 годами DJT заработала 1,7 миллиона на использовании логотипа Трампа на различных товарах широкого спроса, включая 1,2 на бутилированой питьевой воде.
Тем не менее борьба за казино не прекращалась из года в год. Его DJT выкупила Castle (впоследствии переименованное в Trump Marine) в 1996 году за 525 миллионов, но сумела продать его в 2011-м лишь за 38 миллионов. Трамп нисколько не преуменьшал выгодность DJT: «С точки зрения предпринимательства в общем смысле, компания не привнесла на рынок ничего нового, но с точки зрения предпринимателя, занимающегося акционерной деятельностью, она была одним из самых великих проектов». Под «предпринимателем», получающим львиную долю доходов, в отличие от простых акционеров, он, конечно, имел в виду самого себя. Трамп сумел привести свои финансы в порядок, и даже наиболее скептически настроенные аналитики Forbes признавали, что в 2004 году их объем составил около 2,6 миллиарда.
Образно выражаясь, Трамп снова спасся, занимаясь продажей самого себя. Как он не раз повторял – имидж не менее важен, чем сам продукт. Теперь, когда этот имидж был полностью восстановлен, Трамп был готов катапультировать свой бренд на общенациональный уровень. В этой ситуации Трампу уже не требовалось заниматься созданием чего-либо, теперь его заботила лишь поддержка собственной репутации. Популярнейшее реалити-шоу «Выживший» пришлось здесь как никогда к месту: в качестве одного из участников продюсер искал настоящего миллиардера.