С первого же дня избирательная кампания республиканского кандидата Дональда Трампа носила оттенок некого сюрреализма: по эскалатору Trump Tower в холл снисходил богатый бизнесмен. Он мог быть кем угодно – разработчиком проектов, застройщиком высшего класса, звездой реалити-шоу, ярким экс-плейбоем, завсегдатаем страниц желтой прессы, владельцем мирового бренда – любым из перечисленных, но только не политиком. Поскольку он уже пробовал баллотироваться на пост президента ради того, чтобы вовремя отступить, все и на этот раз ожидали очередного розыгрыша. Любители комиксов только и надеялись, что он останется на страницах подольше, чтобы развлечься от души.
На этот раз все оказалось иначе. Невзирая на предсказания политических аналитиков, он перекроил заново все традиционные правила предвыборной борьбы и перевернул рейтинги республиканских кандидатов. Начинающий политик обладал безошибочным инстинктом на то, как «разогреть» американское общество. Выбранный стиль общения с избирателями идеально подходил для создания нестандартного образа. Круглосуточная телефония, мгновенная реакция в твиттере, отслеживание СМИ, отсутствие боязни вступать в анонимную полемику, выступления с провокационными и зачастую спорными суждениями, на которые не рискнул бы обычный кандидат, – все это подчеркивало его нешаблонность. Своим поведением он подводил избирателей к мысли о том, что старая тактика президентских гонок давно себя изжила. Во внутрипартийной политической борьбе республиканцев хватало резких и неожиданных поворотов, однако ключевой момент наступил 16 июня 2015 года, причем в то время об этом никто не догадывался, даже сам Трамп.
Днем раньше Джеб Буш, бывший губернатор Флориды и младший брат 43-го президента США, выдвинул свою кандидатуру от республиканцев. Как полагало абсолютное большинство, он обладал серьезным политическим потенциалом и представлял реальную угрозу для остальных партийных кандидатов. За предыдущие полгода его избирательные фонды собрали более 100 миллионов долларов, большинство из которых находилось на счетах, так называемого, Комитета прав на повышение, ставшего своеобразной «суперкопилкой» кандидата. Именно эти средства Джеб Буш планировал направить на сокрушение своих соперников. Как сын и брат бывших американских президентов он относился к числу наиболее авторитетных личностей среди республиканцев, не считая, конечно, Рональда Рейгана. Несмотря на некоторые оплошности, допущенные во время внутрипартийной избирательной кампании и заметно усталый вид, он по-прежнему рассматривался, как явный фаворит партии.
Однако после выдвижения Трампом своей кандидатуры размеренно-стандартный сценарий предвыборной кампании встал с ног на голову. В холле Trump Tower собралась толпа, привлеченная раздачей бесплатных футболок и другой рекламной атрибутики. Руководитель кампании Кори Левандовски и Трамп весь предыдущий уик-энд провели за подготовкой предвыборного сообщения, стараясь расставить в нем главные акценты. Предварительно подготовленный текст предполагал около семи минут речи, и Левандовски знал его наизусть. Трамп решил внести в него некоторые поправки. Семь минут превратились в десять, затем в двадцать и, наконец, в сорок пять.
Первая встреча Трампа и республиканского активиста из Нью-Гэмпшира Левандовски произошла в декабре предыдущего года. Беседа длилась около получаса и, несмотря на отсутствие опыта работы в избирательных президентских кампаниях, он был назначен ее руководителем. Сложность ситуации заключалась в том, что Трампу теперь приходилось открещиваться от позиций, на которых он стоял много лет. Выступая за легализацию абортов на поздних сроках, он встал в ряды противников абортов вообще; будучи поборником свободного оборота оружия, он заговорил о введении закона о его всеобщем контроле. Он выступил за удаление из страны эмигрантов, хотя до этого высмеивал Митта Ромни, говоря, что безумно-маниакальная политика в этой области приведет к его собственной депортации: «В результате подобных заявлений, в 2012 году Ромни потерял голоса всех латиноамериканцев и азиатов, – говорил Трамп. – Он потерял всех, кто был вдохновлен идеей приехать в эту страну».
На митингах, проводимых по всей стране, Трамп отверг идею чтения по бумажке. В подготовленных текстах он видел лишь схематический набросок выступления и предпочитал импровизацию. Его выступления всегда отличались неожиданными поворотами на фоне самовлюбленной бравады. Трамп всегда акцентировал внимание на том, что проведет избирательную кампанию на собственные средства, называл нынешнее руководство глупцами, поддерживающими политику ограничений в международной торговле, и предостерегал от угрозы, исходящей от ИГИЛ. Под предвыборным лозунгом «Сделаем Америку снова великой!», он заявлял, что США стали «свалкой чужих проблем», о «смерти американской мечты» и призывал к решительным действиям против нелегальной иммиграции. «Из Мексики к нам не едут лучшие представители общества. Напротив, к нам едут те, кто приносит с собой проблемы: преступность, насилие, наркотики. Хотя, полагаю, что и среди иммигрантов найдется немало хороших людей».
Во время длинной и изнурительной президентской гонки Трамп всегда умело реагировал на происходящие в мире события. Если вдруг появлялся некий «информационный застой», он тут же предсказывал то, что, по его мнению, должно было произойти в ближайшее время. Играя на непредсказуемости, Трамп, как законченный импровизатор, не сомневался в собственных инстинктах. Забывая о политкорректности, он швырялся оскорблениями в адрес конкретных людей и целых групп, кто-то его презирал, кто-то называл политическим клоуном, но Трамп великолепно чувствовал, что именно в данный момент беспокоит и возмущает многих американцев и умел говорить на их языке.
Уже через несколько часов после первичного заявления о вступлении в гонку, Трамп вылетел в Айову, где вызвал волну одобрительных аплодисментов, появившись в конференц-зале исторического Hoyt Sherman в Де-Мойне. «Он не боится, но он не политик, – вспоминала одна из участниц этой встречи Кэти Уотсон. – Тем не менее большинство избирателей нашли его весьма привлекательным и восприняли всерьез». Лидер местного социально-консервативного движения и член Комитета республиканской партии в штате Айова Стив Шефлер, посмотрев на Трампа, высказался более кратко и категорично: «Я его недооценил».
На следующий день 21-летний белый мужчина открыл стрельбу в Африканской методистской церкви в Чарльстоне, Южная Каролина. В результате погибло девять чернокожих. Комментируя это событие, Хиллари Клинтон сказала, что расовое насилие часто является результатом неоправданно навязанного общественного дискутирования по этому вопросу. По ее мнению, пылкая риторика ни к чему хорошему не приводит: «Например, недавнее выступление кандидата от республиканской партии содержало весьма оскорбительные заявления в адрес мексиканцев. Каждый из нас должен понимать, что это неприемлемо». Сторонники Трампа посчитали, что подобный комментарий со стороны Клинтон стал своеобразным катализатором антитрамповских настроений. Под давлением определенных кругов испаноязычное телевидение и другие СМИ отказались от освещения запланированного на июль конкурса красоты «Мисс США», принадлежащего Трампу. Канал NBC Universal, связанный с ним по шоу «Кандидат», прервал сотрудничество, ассоциации гольфа PGA Tour и автомобильных гонок NASCAR также предпочли держаться подальше, а знаковый шеф-повар латиноамериканского происхождения Хосе Андрес раздумал открывать свой ресторан в отеле Трампа на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне. Кончилось тем, что встревоженный председатель Национального комитета республиканской партии Райнс Прибус позвонил Трампу и вежливо попросил его впредь придерживать язык.
Столкнувшись с угрозой пикетов, главный исполнительный директор сети универмагов Macy, торгующей линией одежды Trump, Терри Лундгрен также собрался отказаться от сотрудничества, несмотря на то, что называл Трампа своим другом. Трамп, готовящийся в это время к встрече с избирателями в Нью-Гэмпшире, ответил заверениями, что протесты не продержатся долго и не повлекут каких-либо серьезных последствий. Поскольку Лундгрен продолжал настаивать на своем, Трамп ясно дал понять, что его мало волнуют дальнейшие отношения с универмагом, и владелец может поступить так, как сочтет нужным. На следующий день сеть Macy заявила о своем намерении прекратить свои отношения с Трампом, поскольку это «несовместимо с ее моральными ценностями». Больше Лундгрен и Трамп никогда не разговаривали друг с другом. «Я никогда не чувствовал такой полной самоотдачи, – рассказывал Трамп в 2016 году. – До общих выборов оставалось еще целых полтора года, и я ужасался при мысли, что так теперь будет изо дня в день».
В начале июля выборный штаб Трампа был готов к проведению первой крупномасштабной встречи, запланированной в конференц-зале Phoenix Resort. Для обслуживания тысяч приглашенных пришлось временно нанять дополнительный персонал в соседнем конференц-центре. 11 июля перед зданием Phoenix выстроилась многотысячная толпа, а внутри набралось более четырех тысяч участников (позже Трамп утверждал, что общее число собравшихся превышало 15 тысяч). Медленно пройдя по подиуму, он, словно стареющая звезда рок-сцены, обернулся на толпу и неожиданно выдал молодежное «Вау!», подняв руку с двумя пальцами в знак победы. Абсолютно невероятным образом он мгновенно подчинил себе толпу. Под приветственные вопли Трамп заявил, что волна нелегальных эмигрантов захлестнула страну мощным потоком: «Если я стану президентом, мы заберем свою страну обратно!». «Постройте стену!» – послышался в ответ чей-то выкрик. Республиканский сенатор от Аризоны Джон МакКейн, традиционно настаивающий на проведении всеобщей иммиграционной реформы, сказал о том дне: «Похоже, Трамп взбаламутил толпу психопатов».
Неделей позже Трамп устроился в мягком кресле на сцене перед собранием христиан-евангелистов в патриархальной Айове. Ведущий собрания, известный социолог-республиканец Фрэнк Лунц задал Трампу каверзный вопрос, вспомнив, как в свое время он причислил нелегальных иммигрантов к числу потенциальных убийц и насильников, а МакКейна публично назвал «болваном»: «Уместно ли такое для кандидата в президенты?» В ответ Трамп еще раз назвал МакКейна «политическим республиканским лузером-2008». Под смех присутствующих Лунц пытался отстоять МакКейна: «Но ведь он же герой войны! Он герой!». «Герои войны в плен не попадают, – усмехнулся в ответ Трамп, – мне вообще не нравятся люди, попавшие в плен. Мне нравятся те, которые не дали себя схватить. И закончим об этом, ладно?».
Когда Трамп ушел со сцены, Левандовски перебросился с ним парой слов, откровенно заметив, что ему было обидно выслушивать нападки Лунца. Тогда Трамп решил, что необходимо немедленно объявить о проведении пресс-конференции, чтобы разъяснить свою позицию более ясно. Жестокий град вопросов сыпался на Трампа не менее получаса. Он категорически отказался принести публичные извинения МакКейну, добавив, что тот пальцем не пошевелил для того, чтобы хоть что-то сделать для защиты ветеранов и укрепления их администрации.
Большинство соперников Трампа по партии не решилось подвергнуть критике его комментарии о нелегальной иммиграции в день объявления о вступлении в президентскую гонку. Однако теперь им показалось, что их конкурент-ренегат совершил роковой промах и сделал все, чтобы за него ухватиться. Политический аналитик Чип Зальцман присутствовал на встрече в Айове вместе с бывшим губернатором Арканзаса Майклом Хакаби. «Лично я был убежден, – вспоминал Зальцман, – впрочем, не только я, но и остальные 98 % присутствовавших в зале, что избирательная кампания будет очень короткой. Однако губернатор посоветовал мне не торопиться с выводами. По его мнению, рейтинг Трампа мог резко подскочить, но я остался при своем мнении и оказался неправ». Уже к концу июля Трамп обошел остальных кандидатов «Гранд-Олд». Известный лоббист Майкл Глазнер говорил, что последствия споров о МакКейне заставили его пересмотреть собственные политические взгляды, которые он оттачивал три десятка лет: «После этого инцидента я начал иначе понимать все то, что знал о проведении избирательных кампаний».
Это лето оказалось для Трампа богатым на политические встряски. Следующее испытание не заставило себя долго ждать, когда в августе на канале Fox News прошли первые теледебаты кандидатов-республиканцев. Их вели три звезды политических обозрений: Брет Байер, Крис Уоллес и Келли Мегин. Для Трампа это было непознанной областью. Да, у него был неплохой опыт звезды реалити-шоу, но с теледебатами он сталкивался впервые. Главный вопрос заключался в том, что сможет ли Трамп грамотно отвечать на вопросы и отражать нападки, находясь в прямом эфире.
Как рейтинговый лидер Трамп занимал центральное место на сцене. Первый общий вопрос последовал от Байера: «Есть ли среди вас человек, который не станет поддерживать возможного кандидата-республиканца и обязуется не проводить против него независимую кампанию? Поднимите руку!». Трамп, 7 раз за 14 лет сменивший партийную принадлежность, сразу понял, что речь идет о проверке на лояльность к республиканцам. Но он единственный из кандидатов, кто поднял руку, явно идя на риск перед партийной аудиторией. «По крайней мере, я был честен», – вспоминал Трамп позже.
Однако самый сложный вопрос достался ему от Келли. Она спросила, как объяснить, что Трамп назвал женщин «жирными свиньями, собаками, неряхами и отвратительными животными?». «Не всех, только Рози О’Доннелл», – невозмутимо ответил Трамп, вызвав веселье в аудитории. Трамп оставался чрезвычайно зол на Келли в течение всей программы, но старался придерживать язык. По окончании дебатов он обвинил ее в попытке саботировать его кандидатуру: «У нее же кровь текла из глаз. У нее она хлещет изо всех мест!». Необдуманная реплика была истолкована прессой, как намек на менструальный цикл, хотя Трамп и настаивал, что имел в виду только нос или уши. Случайные оговорки, ставшие позже чуть ли не самыми главными ошибками Трампа, тогда, казалось, не имели никакого значения.
Практически все лето имя Трампа не сходило с газетных полос: заработала «машина рейтинга». Теледебаты на Fox привлекли внимание более 24 миллионов зрителей, больше чем когда-либо случалось раньше. Кабельные телесети показывали его акции в прямом эфире, телеведущие взахлеб комментировали его заявления, которые порой могли появиться в эфире прямо посреди ночи. Вместо того чтобы ехать в студию, Трамп мог просто позвонить на программу по телефону, причем это происходило даже на утренних воскресных шоу, что было явным «неформатом». Он одинаково общался с репортерами, как и из своего кабинета, так и, следуя куда-нибудь на машине.
Постоянно называя журналистов «бесчестными подонками», Трамп обладал беспрецедентной доступностью. Этим он задавал тон и повестку дня своим соперникам по партии, которые действовали в рамках устарелых традиций предвыборной борьбы, внимательно следили за речью и подчеркнуто-уважительно относились к конкурентам. На фоне устоявшегося стиля такое поведение выглядело, по меньшей мере, непривычным. Как отметил Дэнни Диас, руководитель избирательной кампании Буша, «шла ли речь о кандидате, которого Трамп упомянул, либо, наоборот, проигнорировал, национальные СМИ все равно ссылались на Дональда Трампа».
По замыслу руководителей компании, на первых порах стратегия избирательной кампании Трампа должна была заключаться в приобретении известности с последующим постепенным подъемом, выражаясь экономическим языком, «рейтинга благоприятности», который изначально был крайне низок. Его команда полагала, что Трампу следует двигаться во «втором эшелоне», дожидаясь своего часа. Как объяснял Левандовски, нужно было находиться несколько ниже фаворитов и не принимать на себя первые удары. Статус аутсайдера сделал бы его личность чрезвычайно привлекательной среди избирателей, после того, когда электорат почувствовал бы, что лидеры не оправдывают надежд. Следующий стратегический этап должен был заключаться в изложении простой программы и в ее кардинальных отличиях от того, что предлагалось фаворитами. Трамп отказался от такого пути. Он ворвался в предвыборную внутрипартийную гонку с размахом процедуры всенародных президентских выборов, практиковал проведение массовых митингов, мгновенно реагировал на новости дня, доминировал в телерадиоэфире и яростно атаковал всех, кто осмеливался бросить ему вызов. По оценкам специалистов, общая стоимость его эфирного времени составила около 2 миллиардов долларов, при этом он не тратил миллионы на рекламу, так как сам таковой и являлся.
Митинги Трампа собирали по 5–10, а иногда и по 20 тысяч участников. Он с одинаковой легкостью арендовал и развлекательные комплексы, и дворцы спорта и стадионы. Августовской ночью он привлек внимание не менее 2000 человек, проводя митинг в Дерри, Нью-Гэмпшир. В Мэрримаке, в паре десятков миль от Дерри, такую же встречу проводил Буш. К нему пришло 150 слушателей.
Предрасположенность Трампа к массовости аудитории согласовывалось с его личными привычками: он не любил растрачиваться по мелочам. Будучи законченным гермофобом, он старался не пожимать руки избирателям. Ведь даже в личном кабинете он хранил дезинфицирующие средства, как, впрочем, и в любимой сети фаст-фуда, в которой было чище, чем в самом фешенебельном ресторане. Несмотря на проживание в позолоченных апартаментах с видом на Пятое авеню и прилеты на митинги на собственном самолете, он умело воплощался в образ грубоватого представителя рабочего класса. Позволяя себе проявление неполиткорректности, в отличие от лощеных соперников-республиканцев, он никогда не извинялся, даже если позже и сожалел о собственных словах. Такое упрямство лишь придавало ему дополнительную привлекательность.
Даже сама общая структура избирательной кампании шла вразрез с принятыми законами политики. Вместо того чтобы нанять огромный штат консультантов, он сделал ставку лишь на пятерых ведущих сотрудников: руководителя Кори Левандовски, лоббиста Майкла Глазнера, пресс-секретаря Хоуп Хикс, специалиста по медиа режиссера Дэна Скавино-младшего и специалиста по общим вопросам развития Джорджа Джиджикоса. Несколько десятков низкооплачиваемых сотрудников исполняли функции офисных клерков и не играли большой роли. Оппоненты Трампа в открытую насмехались над мизерным штатом и уровнем подготовки его команды, однако сам кандидат, наоборот, гордился крошечным персоналом, позиционируя его, как пример разумной эффективности. Все пятеро помощников, как правило, сопровождали его в поездках и принимали тактические решения прямо на борту самолета, анализируя информацию, поступающую по телевизионным каналам в прямом эфире. Левандовски любил вспоминать, как ему приходилось проводить собеседования с республиканскими активистами, которые претендовали на места в рабочую команду Трампа: «Я разворачивал их сразу после того, как узнавал, какую сумму они хотят зарабатывать».
Там, где другие кандидаты спокойно делились с репортерами мнением о своих соперниках, Трамп любил публично обсудить «жареные факты» и сплетни. Чтобы доказать, что у него есть номер персонального сотового телефона сенатора Линдси Грэма, он зачитал его вслух на митинге, затем выставил бывшего президента Клинтона сексуальным маньяком, обличил сенатора Теда Круза в многочисленных связях «на стороне», а его отца Рафаэля – в контактах с убийцей президента Дж. Ф. Кеннеди Ли Харли Освальдом. Сравнивая стратегию Трампа с выборной стратегией Барака Обамы в 2008 году, Левандовски лишь коротко заметил, что они совершенно не похожи. Что ж, с этим нельзя было не согласиться.
Постепенно Трамп обошел всех соперников. В ходе избирательной кампании он приклеивал своим конкурентам по политической борьбе разные прозвища. Первое досталось Бушу, который стал «Джебом-антиэнергетиком». За ним последовали «маленький Марко» для Рубио и «Тэд-соври» для Круза. «У Джеба действительно было плохо с энергией, – вспоминал позже Трамп. – Когда я впервые произнес слово «антиэнергетик» слушатели пришли в восторг». Эта кличка мгновенно прилипла к Бушу, который действительно отличался спокойствием и размеренностью, особенно на фоне прошлой избирательной кампании своего более болтливого брата. По репутации Буша был нанесен удар, и теперь его советники пребывали в раздумьях, что делать дальше. Одни предлагали выступить с агрессивным ответом, другие считали, что не стоит становиться «свиньей в свинарнике». В итоге они сосредоточились над сбором голосов в пользу Буша во Флориде, игнорируя Трампа. Ожидающий драки республиканский электорат был разочарован, и, как сказал Глазнер, «это было, вероятно, худшим решением команды Буша, не пожелавшей адаптироваться к реальности».
Следующим объектом для атаки был выбран бывший губернатор Техаса Рик Перри, который уже пытался стать кандидатом от республиканцев в 2012 году, но потерпел поражение. Он вступил в борьбу еще до Трампа и славился своей реакционностью. Ввиду низкого рейтинга он сошел с дистанции к началу сентября. Выступая перед избирателями 22 июля, Перри назвал Трампа «смесью демагогии, желчности и глупости», а также «раковой клеткой идей консерватизма», но тот и бровью не повел.
Уход Перри явно не стал сенсацией, поскольку он не числился в фаворитах. Через десять дней вслед за ним последовал губернатор Висконсина Скотт Уокер, скромный герой национального уровня, долгие годы трудившийся в комитетах здравоохранения, финансовых институтов и жилищного строительства. До вступления в борьбу Трампа он проводил избирательную кампанию в Айове, но пал жертвой доминирующей харизмы нового кандидата. Число сторонников Уокера резко пошло на убыль, поскольку мягкость его характера не могла конкурировать с пробивной нахрапистостью Трампа, ставящего на первое место зрелищность дебатов. «У нас нет пути к победе, когда во главу угла ставятся не дела, а дешевый популизм», – сказал Уокер перед уходом и призвал оставшихся кандидатов следовать за ним, оставив дорогу кому-то одному, самому достойному, способному противостоять Трампу лоб в лоб. Однако это предложение не отличалось полезностью, поскольку снижение числа конкурентов продолжало бы работать в пользу Трампа.
На фоне общего раздражения по отношению к политическому истеблишменту, избирательная кампания 2016 года стала лидером по числу заведомых аутсайдеров. Почти все независимые опросы выделили пару главных лидеров гонки – Трампа и Бена Карсона, известного бывшего врача-нейрохирурга, набравшего более половины голосов респондентов из числа республиканцев. Это приняли к сведению руководители избирательных кампаний других кандидатов, но в кулуарных разговорах ходило мнение, что оба лидера, в конце концов, уйдут на задний план. Как сказал специалист по опросам общественного мнения из команды Рубио Уит Айрес, «мы были совершенно правы насчет схода с дистанции Бена Карсона, но ошиблись в отношении Дональда Трампа».
Казалось, что большинство избирателей просто изголодалось по кандидату без политического опыта. Лозунг Трампа «Сделаем Америку снова великой!» играл на ностальгических чувствах электората по экономическому и культурному прошлому страны, он предлагал не идеологию, а путешествие в лучшее время и место. Профессор политологии Виргинского университета Джеймс Цезарь, описывая феномен Трампа, отмечал, что «его недюжинная сила заключалась в том, что у избирателей наконец-то появился лидер, способный предельно четко формулировать». Эту же мысль более расширенно выразил политический аналитик Тод Харрис, работающий на Рубио: «В условиях, когда буквально сотни тысяч людей потеряли свои дома, работу и пенсионные накопления, перед глазами избирателей стояла политическая система, которая ни черта не делала для того, чтобы исправить ситуацию. В то же время, подбирающиеся к власти республиканцы заявляли о том, что собираются очистить Вашингтон от демократов, но это были слова, которые ничего не изменяли. Процесс растущего недовольства лежал на поверхности, и необходимость «слить воду» была очевидна».
Вечером в пятницу, 13 ноября 2015 года, почти одновременно была совершена серия террористических актов в Париже и его пригороде: террористы-смертники произвели несколько взрывов возле стадиона в Сен-Дени, затем были расстреляны посетители нескольких ресторанов и устроена бойня в концертном зале «Батаклан». По общему счету, менее чем за три часа три отряда террористов из группировки «Исламское государство» убили 130 человек. За несколько недель до этого Трамп призывал к депортации из страны сирийских беженцев и к запрету их дальнейшего въезда на территорию страны. Этот призыв противоречил его изначальной позиции, когда Трамп заявлял, что «Соединенные Штаты должны «по возможности» принимать беженцев с целью снижения последствий экономического кризиса». На следующее утро после парижских терактов он провел митинг в Бомонте, штат Техас, который начался с минуты молчания. Затем Трамп обрушился с критикой «безумного» плана Обамы допустить в страну 10 тысяч сирийских беженцев, утверждая, что число нелегальных иммигрантов из Сирии и так уже составляет четверть миллиона человек. Демократы были шокированы, увидев, как резко взлетел рейтинг Трампа, умело разыгравшего «парижскую» карту. Они срочно создали группу общественного опроса для анализа мнения избирателей о миграционной политике и терроризме. По результатам опроса оказалось, что Трамп был единственным кандидатом, предлагающим конкретные действия. Хотя респонденты и были обеспокоены антимусульманскими высказываниями Трампа, они подчеркивали его силу и «народную простоту» в решении вопроса: «выколачивать дерьмо и строить стену». Из этого следовало, что избиратели действительно ощущали потерю политического контроля над миграционными процессами, и риторика Трампа, особенно для мужской части населения, была ясна и понятна.
Через несколько недель террористический акт произошел уже на территории самих США. Накануне Международного дня инвалидов, супружеская пара Сайед Ризван Фарук и Ташфин Малик открыли стрельбу в здании Центра для людей с ограниченными возможностями в Сан-Бернардино, штат Калифорния. В результате нападения погибли 14 и были тяжело ранены более 20 человек. На фоне этого события Трамп объявил, что главная причина проблемы кроется в радикальном исламизме и предложил наложить запрет на въезд мусульман на территорию страны (Фарук был урожденным гражданином США). Это предложение было продиктовано пресс-секретарю Хоуп Хикс для записи в блокнот «на будущее».
Трамп выжидал время, чтобы выступить с ним в Национальный день памяти Перл-Харбор 7 декабря на запланированном митинге на борту авианосца в Южной Каролине. Заявление Трампа призывало к полному запрету въезда мусульман, пусть даже и носящему временный характер. Предварительная реакция политических кругов не заставила себя ждать: Джеб Буш написал в своем твиттере, что «Дональд Трамп окончательно рехнулся». Летя на митинг в Южную Каролину, команда Трампа, впрочем, как и сам Трамп, были обеспокоены тем, что предлагаемая мера по результатам опроса общественного мнения слишком радикальна. Стоя на борту авианосца «Йорктаун», Трамп демонстративно зачитал свое предложение, которое было встречено оглушительными аплодисментами. «Вот вам и результаты опроса, – удовлетворенно сказал Трамп, садясь в машину. – Теперь вы видите, что люди действительно об этом думают».
Обновленные соцопросы лишний раз подтвердили интуитивную прозорливость Трампа: большинство республиканцев согласилось с запретом. Правда, некоторые политики видели в этом решении нарушение главных американских ценностей, в частности, свободы вероисповедания, но Трамп дал им решительный отпор: «Мы говорим о безопасности, и религия не имеет к этому никакого отношения. Наша страна вышла из-под контроля». Оставаясь на своей точке зрения, Джеб Буш продолжал настаивать на том, что запрет въезда сделает мусульман менее доступными, что само по себе затруднит уничтожение ИГИЛ.
Но к концу 2015 года политические оппоненты Трампа окончательно поняли, что действуют на поле, где бал правит партийный ренегат, пользующийся исключительной лояльностью среди своих последователей. «Мы пришли к осознанию того, что Трамп не дешевое тефлоновое покрытие, – говорил позже Тод Харрис, – а настоящий титан, к которому ничего не липнет. Несмотря ни на что к нему тянулись люди, а вся негативная информация скатывалась с него как с гуся вода». Увы, но когда это поняли остальные партийные кандидаты, было уже слишком поздно.
За шесть недолгих месяцев Трамп полностью перетасовал места в раскладе партийной гонки, но при этом всегда сохранял лидерство, поскольку считал это высшей целью: «Предположим, я проиграл, – говорил он осенью 2015 года. – Значит, что я сделал? Я потерял время». Республиканцы Айовы, среди которых традиционно преобладали религиозно-консервативные взгляды, давно разглядели слабое место Трампа. Трижды женатому кандидату советовали сосредоточить свое внимание на Нью-Гэмпшире, славящемся своей независимостью и, как следствие, более либеральным электоратом, и на Южной Каролине с ее традиционно армейскими замашками. «Мне постоянно твердили о том, что не стоит связываться с Айовой, – рассказывал Трамп. – Все говорили, что там я не попаду даже в первую десятку». И действительно, по результатам опросов избирателей Айовы Карсон обошел Трампа, что вызвало праведный гнев оппонента: «Насколько глупы люди Айовы! Как можно верить в ту чушь, которую несет Карсон!». Тем не менее, после того, как рейтинг Карсона пошел вниз, Трамп столкнулся с еще большим препятствием в лице Теда Круза, весьма решительно настроенного на победу. Проницательный, но бескомпромиссный сенатор от Техаса обратился к религиозным консерваторам Айовы, играя на тезисе, что сумел создать в своем штате своеобразное «государство в государстве» за счет умелого решения организационных вопросов.
За две недели до кокуса, назначенного на 1 февраля, Трамп появился неподалеку от Де-Мойн рядом с памятником Джону Уэйну. Казалось, что покойный актер хочет положить руку ему на плечо. На обрушившийся град журналистских вопросов Трамп старался не отвечать: акция проходила под покровом тайны, и двери его штаб-квартиры оказались закрытыми для доступа репортеров. «Я чувствую себя прекрасно, и у меня большая группа поддержки, – это все, чего можно было от него добиться. – Но где же мой Чак?».
Политический стратег и директор президентской компании от Айовы республиканец Чак Лаудер был известен тем, что в 2012 году оказал крупную помощь бывшему сенатору от Пенсильвании Рику Санторуму, который неожиданно «подпрыгнул» на внутрипартийных выборах, получив около 4 миллионов голосов избирателей, едва не опередив самого Митта Ромни. «Чак, подойди ближе! – продолжал играть на публику Трамп. – Если ты не сделаешь все, как нужно, мне придется сказать «Ты уволен!». Шутка удалась.
Тед Круз проявил инициативу в Айове еще в декабре, но за два дня до кокуса Трамп опережал его на 5 %. Однако республиканцы штата выступили с рядом язвительных замечаний, в результате которых Трамп «откатился» на второе место, едва опережая Марко Рубио. Смущенный неудачей, он произнес несколько протокольных фраз, и быстро вышел из зала, едва сдерживая ярость поражения, и вскоре перешел в наступление. Он обвинил соперника в грязных махинациях, в частности, в том, что за час до голосования Круз перетянул на себя часть голосов, распустив слух, что Карсон намерен выйти из гонки.
Поражение в Айове оставило горький след в душе Трампа, и он вспоминал о нем еще несколько месяцев. Даже после партийной победы Трамп неоднократно возвращался к теме Айовы: «Я убедительно занял второе место, не имея никаких политических кредитов. Марко занял третье место, но все кричали «как это здорово, какой он молодец». А почему же тогда молчали насчет меня? Ведь в отличие от остальных я лишь впервые уступил лидерство». По мнению Левандовски, команда недооценила вероятность неявки избирателей, ну а Трамп обрушился на своих представителей в Айове, посчитав их некомпетентными. С его собственных слов, он получил хороший урок: «Это событие помогло мне понять всю важность управления выборным процессом. Команда Круза была значительно больше, он распространял всякие лживые истории о моих политических взглядах. По своим внутренним соображениям я не занимался подобными вещами».
Находясь в Нью-Гэмпшире, Трамп принципиально сторонился стандартных сценариев, принятых в политике ведения предвыборной борьбы. Как он справедливо полагал, общепринятые стратегии подразумевали охоту за отдельными голосами, что было крайне неэффективно. «Вы проведете встречу с очень малым числом избирателей, потеряв по два часа на каждую. Возможно, кто-нибудь из них пригласит вас в свой дом на обед, – объяснял Трамп своим советникам, ссылающимся на то, что остальные кандидаты поступают именно так. – С вашей стороны будет невежливо отказаться от приглашения. Итак, вы встречаетесь с семьей из пяти человек в формате «мать-отец-дети» и теряете еще два с половиной часа. Если бы я так поступал, то давно бы потерял уважение электората. Не думаю, что люди хотели бы видеть такого человека на посту президента».
После потери Айовы Трамп пересмотрел свою предвыборную тактику. Теперь он останавливался в полицейских участках, завтракал в закусочных и проводил встречи с избирателями в небольших залах городских заседаний местных мэрий. Левандовски и пресс-секретарь Хикс вывели штаб-квартиры за штат кампании и открыли их для свободного посещения журналистов лишь только для того, чтобы показать, что такие штабы реально существуют. Если бы Трамп проиграл и в Нью-Гэмпшире, Левандовски был готов подать в отставку. Несмотря на поражения в Айове, в этом штате, в котором, кстати, проживал и сам Левандовски, Трамп оставался фаворитом гонки, хотя ее динамика поменялась. В новом раскладе Рубио занимал достаточно прочные позиции в «Гранитном штате», что позволяло ему консолидировать республиканский истеблишмент в пользу собственной кандидатуры, Круз надеялся заработать очки на Айове, менее опасный Буш просто пытался доказать свою актуальность на политическом небосклоне. Однако Рубио неожиданно «сломался» в дебатах с губернатором Нью-Джерси Крисе Кристе. Хотя этот федеральный экс-прокурор округа и не мог похвастаться высоким рейтингом, он сумел доказать, что Рубио не готов к исполнению президентских обязанностей. Последнему лишь оставалось бормотать со сцены какие-то заученные фразы про Обаму, в то время, как зал постанывал от смеха.
Кампания в Нью-Гэмпшире закончилась убедительной победой Трампа, набравшего 35 % голосов и оставившего далеко позади губернатора Огайо Джона Кейсика. Он получил лишь 16 %, но даже и с этим вторым результатом опередил Круза, Буша и Рубио. Оставаясь верным своей победной риторике, довольный Трамп заметил Левандовски: «Ну что, Кори, похоже, сегодня мы подстрелили крупную дичь». Через несколько месяцев Трамп признается, что именно после Нью-Гэмпшира он почувствовал психологический перелом и впервые поверил в то, что сможет стать президентом.
Теперь внимание Трампа было приковано к югу, где следовало обрушить позиции Буша, Рубио и Круза. Большинство партийных руководителей Южной Каролины было настроено против Трампа. Уже через три дня после победы в Нью-Гэмпшире он начал серию дебатов в Гринвилле, несколько скорректировав свою тактику. Неожиданная смерть члена Верховного суда США Антонина Скалиа, побудила Круза спросить у Трампа, как у человека, необремененного идеологией, видит ли он, будучи президентом, возможность назначения на открывшуюся вакансию убежденного консерватора. Трамп ушел в «глухую оборону», хотя этот вопрос и не был самым каверзным. Затем уже сам Трамп «прошелся» по Джорджу Бушу-младшему по поводу войны в Ираке:
– Они (администрация президента) же вам солгали, – сказал Трамп, – объявив там о наличии оружия массового уничтожения. Его в Ираке и в помине не было, и президент об этом прекрасно знал.
– В то время, как Дональд Трамп создавал реалити-шоу, мой брат создавал аппарат безопасности! – прервал его Джеб Буш.
– Это тот самый аппарат, который проворонил Всемирный торговый центр? – уточнил Трамп под свист зала.
Позже Трамп рассказывал, что, подвергая себя опасности поражения, нисколько не раскаивался: «Мне встречались люди, которые говорили, что я взорвал штат. Ну а я им отвечал, что просто должен был оставаться честным».
Порой казалось, что Трамп специально прочесывал территорию в поисках проблем на ровном месте. На этом фоне он сцепился с римским папой Франциском, который, возвращаясь после поездки по Мексике, прямо на борту самолета сказал журналистам: «Человек, думающий о возведении стен, но не думающий о строительстве мостов не может быть христианином». Услышав это замечание, Трамп немедленно на него среагировал: «Мне почему-то сразу представился Ватикан с его огромными массивными стенами. О таких я и мечтать не мог». После этого он ответил понтифику в письменной форме, назвав его слова «позорными». «Мне кажется, – написал Трамп, – что если бы Ваш Ватикан был атакован ИГИЛ, а, как известно, Ватикан стал бы для них высшим трофеем, Вы только бы и молились о том, чтобы Дональда Трампа выбрали президентом».
Вечером перед выборами в Южной Каролине он провел митинг в Чарльстоне, где имел сумасшедший успех после рассказа истории о генерале Джоне Першинге, который боролся с исламскими террористами на Филиппинах в начале ХХ века. По словам выступающего, солдаты Першинга выстроили 50 пленных мусульман и расстреляли их 49 пулями, измазанными свиной кровью. Последнего отпустили восвояси. Трамп упомянул этот случай, как показательный для страны, имеющей сильные военные традиции. «Он хотел показать, что нужно быть жесткими, это залог прочности», – объяснил потом Левандовски. Сайт Snopes уже давно признал историю про Першинга журналистской уткой, а PolitiFact вывела Трампа в лидеры своей худшей номинации «штаны в огне». «Но зачем же тогда ему понадобилось использовать в своей речи исторический лжефакт?» – спросили у Левандовски журналисты. «Считайте, что это было не лже-факт, а аналогия», – не растерялся главный помощник кандидата.
Здесь еще раз стоит отметить, что Трамп не вписывался в обычные шаблоны внутриполитической борьбы. 20 февраля он снова одержал победу: за него проголосовало 32,5 %. Рубио, после позора в Нью-Гэмпшире, сумел занять второе место, опередив Круза всего на 0,3 %. Джеб Буш, потративший в рамках своей кампании более 100 миллионов из «суперкопилки» Комитета прав на повышение, набрал всего 8 % и выбыл из гонки. Советник Рубио Уит Айрес отмечал, что после стычек с Бушем и понтификом негативное отношение к Трампу удвоилось: «Две трети электората Южной Каролины проголосовали против него, но раздробленность оппозиции позволила ему одержать победу». Только теперь соперники Трампа поняли масштабность стоящей перед ними задачи. «Стало ясно, что Трамп намерен повсюду получить от 30 до 35 процентов голосов избирателей, – говорил советник Круза Джефф Роу. – Он становился проблемным соперником, поскольку работал против остальных участников гонки, не желающих объединиться в пользу одного кандидата». Исходя из результатов выборов в Нью-Гэмпшире и Южной Каролине, ведущие политические стратеги считали, что Трамп встал на путь, который почти непременно приведет его к победе.
Результаты голосования сильно обеспокоили Теда Круза, поскольку именно он делал главную ставку на Южную Каролину и рассчитывал выйти на первую строчку праймериза к «супервторнику», 1 марта. Но Трамп набирал обороты. После Южной Каролины он одержал победу в Алабаме, Арканзасе, Джорджии, Теннесси, Виргинии, Массачусетсе и Вермонте. В это же время Круз выиграл лишь в Оклахоме и в «родном» Техасе.
Внезапный взлет Трампа вызвал мощную реакцию в кругах политического республиканского истеблишмента, возглавляемого Миттом Ромни. На встрече, которую устроил этот кандидат в президенты США-2012, прозвучал ряд упреков в адрес лидера нынешней гонки. Ромни назвал Трампа «шарлатаном и мошенником», сомнительным бизнесменом, мало что знающим о происходящих в мире политических процессах и непригодным на пост президента по своему темпераменту. В его речи содержался призыв к избирателям сделать все возможное, чтобы Трамп не стал партийным кандидатом. Однако самого Трампа это мало волновало, поскольку 15 марта его ждали выборы во Флориде, где он видел прекрасную возможность отправить Рубио в нокаут. Изначально обладая репутацией политика широких взглядов, сенатор от Флориды Марко Рубио имел неплохие перспективы в своем штате, но с учетом рейтинга Трампа, его шансы на успех стали снижаться. В этих условиях Рубио занял агрессивно-наступательную позицию. 25 февраля на дебатах в Хьюстоне он начал с того, что подверг критике взгляды Трампа на вопросы иммиграции и экономики. Затем Рубио пошел дальше, назвав Трампа аферистом и «прошелся» по его внешнему виду, заявив, что у трампа якобы «слишком маленькие руки». В слегка завуалированной форме кандидаты перешли на обмен колкостями по поводу размеров других мужских частей тела. «Трамп называет меня «маленьким Марко». Да, он выше меня. Но я не понимаю, почему у него такие маленькие руки. Знаете, что говорят о мужчинах с такими руками? Им нельзя доверять!».
В ответ Трамп поднял вверх обе руки, заверив, что «ничего маленького в них не видит»: «Он обидел мои руки. Никто и никогда их не обижал. Посмотрите, разве эти руки маленькие? – обратился Трамп к аудитории. – Он говорил про мои руки, имея в виду, что у меня маленькое что-то еще. Гарантирую, у меня с этим никаких проблем», – заверил он, вызвав смех у зрителей. Грубое подшучивание друг над другом нисколько не повредило Трампу, а вот рейтинг Рубио продолжал катиться вниз. В результате флоридского голосования он набрал 27 % голосов против 46 % у Трампа и вышел из гонки. По словам руководителя избирательной кампании Буша Дэнни Диаса, «после выборов во Флориде политический расклад среди кандидатов определился совершенно ясно». Советник Кристи Майкл Дюэм раскрыл свое видение на происходящее: «Было бы неправильным считать, что Дональд Трамп переиграл своих соперников. Они просто достаточно долго отсиживались в стороне и зашевелились слишком поздно». И действительно, вместо того, чтобы консолидироваться против главного конкурента, другие кандидаты теряли время на то, что «кусали» друг друга.
В преддверии праймериза 15 марта Трамп прилетел в Чикаго, где разыгрались нешуточные бои между его сторонниками и оппонентами и весь вечер провел в студии кабельного телеканала, отвечая в прямом эфире на телефонные звонки журналистов, осуждая протестующих. На следующий день в Огайо был задержан протестующий мужчина, который пытался взобраться во время митинга на сцену, с которой выступал Трамп. На предвыборных мероприятиях продолжала расти напряженность, в среде демонстрантов и в СМИ все чаще слышались взаимные оскорбления противоборствующих сторон. Протестующие, которые пытались срывать митинги, удалялись из залов при активной поддержке Трампа. Фразы «Уберите их отсюда!», «В старые добрые времена такого бы не случилось, к вам бы отнеслись по-другому», «Знаете, что делают с такими парнями, окажись они в другом месте? Их выносят на носилках!» слышались все чаще. Казалось, что он провоцирует своих сторонников к более радикальным действиям, бросая зрителям: «Как мне хотелось бы дать ему по лицу!», «Постарайтесь не причинить ему боль, но если это произойдет, я буду защищать вас в суде!», «Выбейте из него дурь!». На вопрос репортеров не считает ли он, что такое поведение способствует росту насилия на митингах, Трамп ответил: «Я надеюсь, что нет. Просто некоторые протестующие – плохие парни, делающие недопустимые вещи».
К концу марта у Трампа оставалось лишь два соперника: воинствующий антивашингтонский антагонист Круз, продолжавший одерживать победы в ряде штатов, и умеренный губернатор Кейсик, одержавший убедительную победу в «своем» Огайо. Политические силы, пытавшиеся остановить Трампа, питали тонкую надежду на то, что смогут опрокинуть его кандидатуру, собрав достаточное число голосов на июльском партийном съезде. Эту надежду разделял и Круз, после победы в Висконсине 5 апреля (кроме того, на его стороне была Юта, внявшая с призывам мормона Ромни). Республиканский партаппарат Висконсина, отличающийся крайним консерватизмом, был изначально настроен против Трампа. Оппозицию возглавлял сам губернатор штата Скотт Уокер, который еще в сентябре 2015-го сошел с дистанции внутрипартийной гонки и стал активным сторонником Круза. Благодатную почву для победы главного конкурента лидера гонки создали и местные радиоведущие, уже несколько недель твердящие об одном: «только не Трамп».
За неделю до выборов в Висконсине разгорелся ряд скандалов. 29 марта журналистка и политический обозреватель радиостанции Breitbart News Мишель Филд обвинила Левандовски в том, что при его попустительстве она была избита на митинге во Флориде. Трамп горой встал на защиту своего менеджера, выразив сожаление, что «не имеет возможности уничтожить клеветника» (в конце концов обвинение было снято). На следующий день Трамп попал в очередную склоку, спровоцированную журналистом кабельного телеканала MSNBC Крисом Мэтью, который возмутился тем, что Трамп выступил за уголовное преследование за аборты. «Вы говорите о преследовании самих женщин?» – уточнил Мэтью. «Да, – ответил Трамп, – в какой-то форме это должно иметь место». Спустя несколько часов он одумался и сказал, что оговорился, имея в виду не женщин, а врачей.
Казалось, что социальная составляющая Висконсина должна была играть в пользу Трампа. В отличие от тех штатов, где Круз одержал победу, здесь не так сильно превалировали евангельские настроения, да и костяк электората состоял из белого пролетариата, его главной опоры. Тем не менее истории с Левандовски и Мэтью сыграли свою роль, в результате чего Круз получил 48 %, в отличие от Трампа, набравшего 35 %. Пребывающий в эйфории Круз уже произнес победную речь, однако его радость быстро рассеялась, когда советники узнали, что аналитики Fox News решительно высказались за то, что общая победа будет только за Трампом. «Высказывания Fox о поражении Круза на полдороге просто потрясали, – высказался на этот счет Джефф Роу, – мы вовсе не собирались отказываться от результатов в Висконсине».
Как бы там ни было, но результаты висконсийского голосования явились основой для радостного бурления среди республиканских консерваторов. Как говорил Трамп, «это дало им проблеск надежды». Теперь в задачу Круза входило сплочение вокруг себя тех, кто поддержал бы его кандидатуру на вторичном голосовании под девизом «против Трампа». Лавируя в хитросплетениях мнений делегатов съезда, Круз приступил к формированию большинства. Для этого у него было немало аргументов: он убедительно выиграл праймериз в Луизиане; в Северной Дакоте, известной своей идеологической независимостью, его симпатии явно обогнали по числу сторонников Трампа; в Колорадо, где голосовали не сами избиратели, а выборщики, Трамп вообще не имел ни единого шанса на победу. По правде говоря, Круз более умело играл на последнем поле «битвы титанов», хотя сам Трамп называл это «грубой фальсификацией».
В конце марта ветеран республиканской выборной кампании Джеральда Форда 1976 года Пол Манафорт встретился с Трампом на обеде, который тот давал в Мар-а-Лаго. Через общего знакомого он был представлен Трампу, обеспокоенному неопределенностью ситуации, складывающейся перед партийным съездом. Манафорт предложил Трампу свои услуги, практически дав понять, что готов составить конкуренцию Кори Левандовски. Опытный политтехнолог со стажем сразу понял, что Трамп находится на верном пути и способен преодолеть барьер в 1237 делегатов, чтобы возглавить праймериз.
В связи с этим Манафорт разработал новый план для увеличения числа делегатов и ознакомил Трампа с прогнозами. Характерная особенность этого хода заключалась в том, что Манафорт не представил Трампу никаких письменных подтверждений, предпочитая хранить свои аналитические выкладки в секрете, а просто смело озвучил журналистам предполагаемый результат. Через три дня после поражения Трампа в Висконсине Манафорт объявил, что ставит перед собой цель прочно поставить Трампа на первую строчку праймериза к середине мая. Несколько позже Трамп заявил, то никогда не сомневался в том, что возглавит список номинантов еще задолго до съезда: «Я чувствовал, что все пройдет с первого раза. Когда Круз пытался склонить делегатов ко второму голосованию, я уже знал, что это ничего не изменит, и все закончится в первом туре».
Вслед за Висконсином у Трампа началась удачная предвыборная серия, охватывающая штаты Северо-Восточного и Среднеатлантического регионов. В Нью-Йорке он следовал стратегии, предполагавшей увеличение количества «своих» делегатов за счет ключевых избирательных округов. Здесь он легко обошел Круза, глумившегося над пресловутыми «Нью-йоркскими ценностями»; Круза, «прихрамывая» и стремясь доказать свое «виртуальное присутствие», пытался догнать Кейсик. Нью-йоркский результат 19 апреля дал Трампу 60 % от 695 выборщиков, что мгновенно изменило все предполагаемые сценарии гонки.
Прогуливаясь по холлу Tramp Tower под композицию Фрэнка Синатры New York, New York, Трамп все более трезво оценивал свои политические позиции. О полной победе речи пока не шло, однако в его активах, вызывавших симпатию избирателей, числилось не так уж мало. К ним относились программные обещания об увеличении числа рабочих мест для вернувшихся эмигрантов, пересмотре условий международной торговли, блокировании перемещения американских компаний в Мексику, поддержке военных ассигнований, заботе о ветеранах, пересмотре законов о здравоохранении и общеобразовательных стандартах. В программе ни слова не говорилось о запрете въезда в страну мусульман и прочих непопулярных и спорных мерах.
Многих партийных бонз смущали поведение и внешний облик кандидата. Его ярко выраженный нарциссизм и непредсказуемость априорно заставляли некоторых конгрессменов-республиканцев дистанцироваться от возможного претендента на пост главы государства. В частных беседах Манафорт не раз заверял, что уже совсем скоро Трамп обретет образ политика, полностью соответствующий стандартам «Великой старой партии». Он настаивал, что в ходе избирательной кампании Трамп просто играет некую актерскую роль и, находясь вне ее, полностью соответствует общепринятым нормам. Однако кандидат не поддержал таких заявлений Манафорта и предпочел оставаться таким, каким его лучше знали однопартийцы. Трамп оставался Трампом.
Через неделю после «обработки» Нью-Йорка Трамп отправился в Пенсильванию, Мэриленд, Делавэр и Род-Айленд. В каждом из этих штатов он одержал победу, после чего сказал журналистам, что «теперь считает себя наиболее предполагаемым кандидатом». Оставалось единственное препятствие – праймериз в штате Индиана, назначенный на 3 мая. Для Круза это была последняя возможность остаться в гонке, поэтому он сделал все возможное, чтобы попытаться изменить ситуацию. Кейсик и Круз заключили «мирный договор», решив, по возможности, держаться друг от друга подальше, однако этот хрупкий альянс быстро рассыпался. Выступая по телевидению, Круз заявил о желании видеть своим вице-президентом напарницу по кампании Карли Фиорину, но это было уже скорее актом отчаяния и последней попыткой поднять популярность, лишний раз «засветившись» в новостях. Поскольку кандидатура Круза получила одобрение у губернатора штата Майкла Пенса, Трамп кинулся за поддержкой к еще одной легендарной личности Индианы – к легендарному баскетбольному тренеру местного университета Бобби Найту, славящемуся своим, мягко говоря, экстраординарным поведением.
В итоге Трамп одержал победу и в Индиане. Прежде чем он успел выступить с победной речью, Круз вышел из гонки. На следующий день за ним последовал и Кейсик. Счастливая команда Трампа фотографировалась в Tramp Tower, осознавая, что выиграла одну из самых удивительных выборных кампаний в политической истории страны. После официальной части Манафорт и члены семьи Трампа отправились отмечать событие в расположившийся рядом сигарный бар. Кандидат, а точнее – состоявшийся кандидат, предпочел лечь спать.
После Индианы Трамп, практически не встречая сопротивления, выиграл праймеризы в Калифорнии, Нью-Джерси и Нью-Мехико, но эти мероприятия носили больше формальный характер. Пора бы было переориентироваться на предстоящие осенние выборы, но на этом этапе он оказался втянутым в полемику, инициированную своими же однопартийцами. Несмотря на то, что многие республиканцы, испуганные перспективой правления Хиллари Клинтон, оказывали Трампу всяческую поддержку, некоторые видные активисты, наоборот, предпочли от него дистанцироваться. Спикер Палаты представителей Пол Райан, официально поддержавший Трампа, теперь, казалось, ежедневно лез из кожи вон, чтобы дать критическую оценку тому, что сделал или сказал кандидат. Ромни продолжал вести свои обстрелы издалека, объясняя налево и направо: «Я хочу, чтобы мои внуки видели, что я не могу игнорировать поступки и изречения господина Трампа, характер и темперамент которого непригодны для лидера свободного мира». Бывший заместитель Госсекретаря США Ричард Армитидж заявил, что Трамп вообще не является республиканцем, поскольку его не заботят ничьи проблемы и, будучи пожизненным членом партии, будет голосовать на выборах за Клинтон. Да и внутри самой кампании Трампа так и остались неясности, связанные с увольнением Левандовски и его замены на Манафорта.
Клинтон также завершила предвыборную гонку среди демократов, и теперь, в июле, обоим кандидатам предстояло пройти утверждение на партийных съездах. Уже не имело смысла бороться за новый электорат, поэтому Трамп вернулся к некоторым старым позициям. В июне 2016 года очередной боевик, присягнувший на верность ИГИЛ, открыл огонь по посетителям ночного гей-клуба в Орландо, в результате чего погибло 49 человек. Трамп снова призвал к решительным мерам, запрещающим въезд в страну мусульманам (как и в случае в Сан-Бернардино, стрелок Омар Матин оказался урожденным гражданином США). При этом Трамп прозрачно намекнул, что президент находится в союзе с врагами государства. (Когда Washington Post предала это огласке, Трамп отрекся от своих слов, сказав, что больше не верит этой газете и никогда не будет больше с ней сотрудничать. Подобный «отъем верительных грамот» уже практиковался в избирательной кампании Трампа по отношению к десятку других информационных агентств. Он публично назвал The Post «лживой однодневкой», хотя за кулисами его команда продолжала сотрудничать с ее репортерами.) Далее Трамп поднял настоящую огненную бурю, призывая Федеральный суд пересмотреть коллективный иск против Trump University, обвинив судью, имеющую индианские корни в пристрастности, в связи с его известной неприязнью к латиноамериканцам. Некоторые республиканские лидеры призвали своих коллег использовать эти факты на съезде. Подобные призывы напоминали попытки запрыгнуть в уходящий поезд. Сенатор Линдси Грэм назвал нападки на судью «самым антиамериканским делом со времен маккартизма». «Возможно, кто-то хочет остаться вне политической арены. – говорил Грэм. – Придет время, когда любовь к своей стране перевесит ненависть к Хиллари». Райан, так официально и не отменивший своей поддержки Трампа, как кандидата, заметил, что «совершенно неприемлемо нападать на судью, особенно проявляя при этом элементы классического расизма».
Тем не менее Трамп держался твердо и даже вызывающе. После расстрела в Орландо он выразился совершенно прямо: «Я не хочу быть политкорректным. Я просто хочу делать правильные вещи и готов кое-что прояснить на этот счет. Я хочу снова сделать Америку великой страной». По его словам, это была его единственная мотивация, и именно из-за нее он готов идти на сделки с карьеристами-политиканами, сомнительной прессой и усиливать собственную службу безопасности. «Эта ситуация ненормальна, – сказал он о своей новой жизни кандидата в президенты. – Для того что бы проехать несколько кварталов по городу, приходится проводить чуть ли не силовую операцию. Я сажусь в машину, а вокруг тысячи людей. Они перекрывают улицы, размахивают руками на углах, а я схожу от этого с ума. Это относится не только ко мне, но и к моей жене. И когда мы сидим вместе в машине за толстыми бронированными стеклами, она смотрит на меня и спрашивает: «А ты уверен, что тебе это нужно в жизни?».