Закон и порядок

Человек, который хотел стать президентом, приподнялся из высокого кожаного рабочего кресла и, застегнув пиджак, жестом пригласил посетителей следовать за собой: «Вперед, ребята. Я хочу вам кое-что показать». По толстому ковролину офиса Trump Tower, из которого открывался потрясающий вид на Центральный парк и величественное здание Plaza Hotel, мы прошли через коридор и оказались в кабинете без окон. Кабинет находился совсем рядом, шагах в пяти.

Большую часть помещения занимал стол, поверхность которого полностью покрывали стопки журналов. «Это только за последние четыре месяца», – пояснил Трамп, указывая на обложки. С них кандидат улыбался, махал кому-то рукой, хмурился, дулся, но это был только он, Дональд Дж. Трамп. «Вот Time, – пояснил он, – три раза за четыре месяца. Такого еще ни у кого не было. Просто удивительно». Далее следовали New York Times Magazine, Esquire, Rolling Stone и множество других. Образ человека, который выдвигался на пост президента-республиканца, переходил из одного издания в другое, подчеркивая его успех (или хотя бы общеизвестность). Трамп казался очень впечатленным. Этим солнечным июньским днем он казался воплощением силы позитивного мышления, которое абсолютно закономерно вознесла его, выросшего в офисе Фреда Трампа и церкви Норманна Винсента Пила, к самой вершине. В этот момент Трамп одновременно казался и удачливым бизнесменом, и жестким руководителем, и разгоряченным ребенком, который, по словам сестры, был «просто хорошим парнем из Квинса». Через несколько мгновений он вышел из этого состояния и предстал перед нами классическим американцем с еле заметной примесью параноидальной нервозности. Теперь это уже был автор «Искалеченной Америки», бросивший в массы знаменитый тезис «У нас больше нет страны» и грозившийся подать на нас в суд, хотя, по его словам, и наслаждался интервью. Казалось, что эти две несовместимые ипостаси могли бы быть предметом авторского вымысла, придуманного для того, чтобы описать личность, не только подарившую надежду удовлетворения великих национальных амбиций, но и испытывающую страхи, сомнения и даже подозрительность.

Даже после многочасовых бесед – а это было нелегко, поскольку Трамп не отказывался отвечать, но зачастую слишком далеко уходил от темы – он казался нам неким ирреальным персонажем, построившим громадную бизнес-империю и создавшим некий психологический аватар американского богатства, как в сознании простых обывателей, так и для королей Манхэттена высокого полета. Обладая обаятельностью Лари Роудса из старого фильма 1957 года «Лицо в толпе», которого великолепно сыграл Энди Гриффит, Трамп казался окружающим таким же простым «своим» парнем, оказавшимся, в конце концов, арканзасским циником, взлетевшим из грязной тюремной камеры на вершину американского общества. Прирожденный популист, Трамп без труда менял свои образы. Он мог стать то безумным ведущим Говардом Билом из фильма «Телесеть» (помните, как Бил неистово кричит: «Я зол, как черт, и я больше не собираюсь это терпеть!», призывает всех зрителей покричать эту фразу, и люди по всей стране высовываются из окон и кричат то же самое?), то Чэнсом Гардинером из «Эффекта присутствия», народная мудрость которого превратила его из невзрачного садовника в кандидаты в президенты.

На протяжении последнего столетия реальные, а не «киношные» американцы в наиболее трудные времена искали причину своих бед в иностранцах, мешавших строить процветающее общество. Отец Чарльз Кофлин еще в 1930-е годы широко использовал радиообращения к нации, насквозь пронизанные антисемитизмом; Джордж Уоллес, губернатор Алабамы, баллотировавшийся в президенты четыре раза в 1960–1970 годах, заходился в популистских проповедях, заявляя о том, что «между республиканцами и демократами нет ни цента разницы», и, между тем, активно защищал политику расовой сегрегации; Патрик Бьюкенен, вашингтонский инсайдер, также баллотировавшийся в президенты, в 1990-х годах призывал нацию «подняться, как крестьяне с вилами» на политиков, не сумевших остановить нелегальную иммиграцию. Все эти политики последовательно пытались обращаться к самым темным закоулкам человеческой личности, играя роль неких антиподов Билли Грэма, уверенного теолога добрых дел и праведности капитализма, Мартина Лютера Кинга-младшего, борца за гражданские права чернокожих и Барака Обамы с его обещаниями надежды и перемен.

Трамп был уверен в безграничных возможностях индивидуума, как, впрочем, и другие великие реальные (Стив Джобс) или вымышленные (Джей Гэтсби) личности. Будучи продуктом уникальной американской технологии «производства знаменитостей», Трамп считал, что его слава и известность сами катапультируют его к вершине власти, поскольку он заработал много денег и, следовательно, заслужил большего, что он, манипулируя сознанием толпы, сможет менять ход событий, например, действуя под лозунгом «Сделаем Америку снова великой». На протяжении всей избирательной кампании его основным лейтмотивом был один-единственный призыв: «Верьте мне!».

То, чего добился Трамп, не поддается описанию. Злые на него претенденты, начавшие баллотироваться раньше, остались в аутсайдерах и даже попытались провести процедуру протестного голосования. Но сейчас, в июле, на той самой арене, где Леброн Джеймс впервые вывел своих кливлендских Cavaliers в чемпионы NBA, открывался национальный съезд Республиканской партии США, на котором Трамп должен был быть коронован в кандидаты на пост президента. Четверо из пяти предыдущих кандидатов (включая обоих Бушей), как и многие другие видные партийные деятели (в их числе действующий губернатор Огайо Джон Кейсик), на съезде демонстративно не присутствовали, но Трамп был полон решимости отыграть свое шоу до логического конца и открыть себе путь к окончательной победе. После долгой череды выступлений актеров, военных, политиков и родителей, чьи дети были убиты нелегальными иммигрантами и черными полицейскими и, упоминавшим Хиллари Клинтон недобрыми словами, мощные акустические системы выдали в зал нестареющую композицию Queen We Are the Champions.

Внезапно из проема на задней части сцены появился силуэт. Крупная фигура с широкими плечами, характерно уложенные волосы не вызывали сомнения, что это Трамп, не порывавший с традицией резко появляться перед аудиторией, заряжая толпу своей энергией и не дожидаясь, пока закончится музыка и песнопения. Он не стал ждать последнего заседания съезда: «Мы выиграем эти выборы!» – заявил Трамп, подняв вверх большой палец. «Гвоздем программы» первого вечера стало представление ослепительной Мелании, одетой в кремово-светлое платье, с ослепительной улыбкой и милым словенским акцентом. Однако теплый прием супруги Трампа резко пошел на убыль, когда оказалось, что ключевые моменты в ее речи один к одному скалькированы с выступления Мишель Обамы на съезде Демократической партии в 2008 году. В течение 36 часов команда Трампа доказывала несостоятельность этих обвинений, и лишь когда возникла угроза скандала в СМИ, последовало выступление спичрайтера, в котором тот признался в плагиате и принес извинения.

Этот съезд проходил веселее и интересней: на нем не было обычных нудных трибунных чтений политической риторики, сопровождаемых запинаниями и оговорками. С самого начала стало ясно, что идея стремления партии к «единству» не пройдет, поскольку съезд начался с открытого требования сотен делегатов провести голосование поименно, то есть руководствоваться «собственной совестью», а не результатами праймеризов отдельных штатов. «Поименно! Поименно!» – скандировали «повстанцы», пока их микрофоны не выключили. Это не помешало бывшему генеральному прокурору Вирджинии, одному из главных зачинщиков акции, Кену Кучинелли продолжать выкрикивать «Позор!» уже без микрофона. Мнения о порядке проведения голосования разделились почти поровну. Менеджеры съезда включили музыку, заставившую замолчать неугомонных делегатов, и после некоторой задержки было объявлено, что хотя поименное голосование и соответствует уставу, три делегации отменили свое требование, следовательно, вотума для принятия решения не хватает. «Это мелочная и тиранская политика! – Кучинелли буквально брызгал слюной. – Такой трюк не сработал бы на местах!».

А вот это был спорный вопрос: на местах как раз таки не были настроены столь категорично. Отец молодого человека, убитого нелегальным иммигрантом, Джамиль Шо публично заявил, что «Трамп послан нам Богом». По городам Америки прокатилась волна митингов водителей-дальнобойщиков в поддержку Трампа, другие тоже не оставались в стороне. Даже, казалось бы, далекий от политики 24-летний сборщик мусора из Пенсильвании Эван Хьюберт сказал, что готов воспринять любого, кто проявит твердость в этом вопросе: «Я знаю, что Трамп будет хоть что-то делать с исламистами и беженцами».

Многие делегаты съезда вообще колебались и не могли определить свою позицию. Например, пожизненная республиканка и активистка из Висконсина Пэтти Рейман сначала поддерживала Марко Рубио, а затем Теда Круза. Теперь она с трепетом пришла к мысли о Трампе, мотивируя это тем, что «хотела объединить партийные ряды», но, с другой стороны, питала к нему некоторое недоверие: «Он мне кажется несколько жестковатым и иногда плохо обдумывает свои слова. Я очень надеюсь, что Трамп сумеет переменить ситуацию… Кажется, я волнуюсь».

Лори Хак, домохозяйка из Пеории, штат Аризона, делегированная на съезд, будучи сторонницей Круза, была вынуждена голосовать за Трампа, поскольку он стал победителем в ее штате. Подумав, она решила не голосовать вообще. «У меня есть совесть», – сказала Хак и настояла на своем праве выйти из состава делегации. Председатель делегации Аризоны освободил ее от должности и заменил кем-то другим, кто был готов отдать свой голос за лидера гонки. Теперь она находилась тут в качестве гостя съезда от делегации Техаса, выступавшей против Трампа. «Все равно это прекрасно, – добавила Хак, – потому что у меня есть совесть». Эта 44-летняя женщина, пожизненная республиканка, воспитанная в христианских традициях, выражала опасения, что Трамп мог привести партию к поражению на главных выборах, а, в случае избрания, способен ввергнуть страну в мировую конфронтацию: «Он аморален, по сути, и патологический самовлюбленный лжец. Если Круз или Ромни четко и обоснованно занимали свои позиции по отношению к июльскому перевороту в Турции, то Трамп, в зависимости от ситуации, менял свою точку зрения с завидной периодичностью». Она присутствовала при битве за поименное голосование и видела, как люди, сначала просто кричащие друг на друга, по мере роста противостояния были готовы кинуться в драку. Хак не нравилось поведение делегатов, к которому их привел именно Трамп: «Это называется культом. Они стали настолько злы, что потеряли дар логического суждения. Говоря заведомо провокационные вещи, Трамп лишь разжигает злобу делегатов. Я верю, что некоторые вышли из спячки, и у них открылись глаза на то, что представляет собой Трамп на самом деле». Руководствуясь партийным долгом, Хак сказала, что не может себя заставить голосовать за Клинтон и планирует воздержаться от участия в президентских выборах в ноябре.

В числе союзников Хак, желающих остановить выдвижение Трампа, был Гэри Тил, вице-председатель Республиканской партии по округу Колумбия. Этот делегат чувствовал себя попавшим в ловушку: если он не поддержит кандидатуру Трампа, ему придется отказаться от партийной позиции своего округа. «Мне до сих пор неясно, – сказал Тил, – есть ли у Дональда Трампа навыки успокоить и ободрить электорат, стоящий на грани развала, как это уже было в конце 60-х. Я до сих пор нахожусь в шоке от того, что произошло. Я потратил четыре года на писанину, доказывая, что волноваться не стоит, поскольку американский народ не дойдет до такого, что бы пойти за Трампом». Тил во многом обвинял СМИ, поскольку считал, что они действовали не вследствие того, что считали Трампа достойным. Они наивно полагали, что «освещая все, что говорит и делает Трамп убьют его шансы на победу, показав обществу, кто он есть на самом деле». Но вышло иначе. Как выразился Тил, казалось, что Трамп защищен слоем мифического криптонита, от которого отскакивают все нелицеприятные факты. Сторонники Трампа предпочитали осуждать оппонентов не за то, что они выступали против, а за принижение собственной веры в человека, играющего роль «синего воротничка» от миллиардеров. В ходе кампании Тил поддерживал Кристи, а затем Рубио. Теперь ему нужно было решить с Трампом: «Как правило, вы боретесь за своего кандидата, но попробуйте принять решение, когда оно уже сделано за вас и вы, что называется, на борту. Только я еще на этот борт не вступил».

Явных сторонников Трампа, в отличие от Тила, такие вопросы совершенно не волновали. Для них весь съезд был некой «ночью восхитительных сладостей для истинно верующих». Представитель национальной стрелковой ассоциации NRA сказал, что приход к власти Хиллари Клинтон будет означать конец правом владения огнестрельным оружием. Постепенно тема перешла уже на саму Клинтон, к которой были приклеены эпитеты «извивающаяся», «лживая» и «элитарная». На одном из вечерних заседаний съезда был показан фильм «Ужасная Хиллари», и с каждым разом поток изливаемой на нее грязи становился все более мощным, откровенно грубым и даже угрожающим. Злоба и пошлость дошли до того, что на Эвклид-авеню в Кливленде началась торговля футболками, на которой была изображена Хиллари в тюремной камере. Собравшиеся в Quicken Loans Arena были облачены в эти майки и разыгрывали судебный процесс, скандируя «Запри ее!». Роль прокурора играл Крис Кристи, заставлявший кричать пребывающую в восторге толпу «Виновна!» на каждое предъявляемое обвинение. Главные «преступления» Хиллари заключались в использовании частного сервера электронной почты во время пребывания госсекретарем, курсе на улучшение отношений с Кубой и попытке осуществления атомной сделки с Ираном. Делегат от Монтаны предложил «вздернуть Клинтон на рее», а более милосердный представитель Нью-Хэмпшира приговорил к расстрелу.

Сформированный под влиянием Ричарда Никсона в 1968 году порядок ведения съезда под лозунгом «Закон и порядок» был полностью разрушен, партийный форум превратился в телешоу, длившееся четыре вечера подряд, оставив зрителям чувство глубокой тревоги, опасности и сфальсифицированности всей выборной системы. Выступавшие говорили о США, как о стране, которая потеряла уважение за рубежом, надежду на лучшее внутри, а также находилась на милости тех, кого Трамп называл «варварскими террористами». Съезд нарисовал мрачную картину упадка общества, потерявшего свою идентичность. За исключением сцены нападок на Клинтон, делегаты верных партийцев сидели, сложа руки и покачивая головами. Это лишь подтверждало то, что речь шла вовсе не о победе на президентских выборах: они не видели пути для того, чтобы «сделать Америку снова великой».

Эмоциональный пик первого вечера пришелся на выступления американцев, пострадавших в 2012 году во время теракта в ливийском Бенгази. «Я обвиняю Хиллари Клинтон в смерти моего сына Шона, работавшего на госдеп в дипломатической миссии», – заявила Патриция Смит. Пока зрители в зале слушали трогательно речь, остальные миллионы зрителей канала Fox News развлекались телефонным разговором Трампа с ведущим Биллом О’Рейли, в чем даже республиканские политтехнологи нашли как минимум бестактность и пришли к выводу, что подобного никогда бы не могло произойти в случае лучшей организации мероприятия. Казалось, что и сам О’Рейли был несколько удивлен: «Полагаю, что это входило в часть общей стратегии Трампа».

После речи Мелании Дональд вместе в женой на короткое время вернулся обратно в Нью-Йорк. По его словам, он не испытывал слишком острого интереса к тому, «чтобы тусоваться с этими политическими типами».

Вернувшись в Нью-Йорк, он заглянул в непривычно пустой и спокойный офис, высоко вознесшийся над суетной Пятой авеню. С фотографии, стоящей на письменном столе, на него смотрел портрет Фреда. У последних трех президентов были достаточно сложные отношения со своими отцами. Клинтон и Обама не раз говорили и писали, что чувствовали себя брошенными. Их собственная решимость доказать самим себе, что чего-то стоят в жизни в сочетании с собственной харизмой помогла им вознестись к вершине власти, но им всегда не хватало в детстве полноценной любви и заботы. Джордж Буш-младший в более зрелом возрасте тоже намекал, что ему приходилось бороться с тенью своего отца, потерпевшего поражение на выборах в 1992 году, и это вызвало некоторую напряженность отношений. Все три президента, в той или иной степени несли некое бремя, наложенное собственными родителями, чего нельзя было сказать о Трампе, который говорил, что не испытывал подобных неприятностей. По большому счету, он очень редко рассказывал о своем детстве, лишь иногда упоминая, что вся жизнь его отца заключалась в бизнесе, он был очень цельным человеком и, в конечном счете, любящей и сильной личностью. Рассказы о матери он вообще сокращал до предельного минимума: «Помню, что она была тепла и красива». Похоже, что Трамп просто отгораживался от какой-то прошлой боли стеной бесконечных шоу о себе самом.

Остальная часть рабочего стола была завалена кипами журналов и газетных вырезок с его фотографиями. Но офис, почти полностью готовый к проведению торжества по случаю успеха, ничего не мог рассказать о своем хозяине. Здесь ничего не указывало на его собственные увлечения, хобби, художественные интересы или литературные пристрастия, мечты и стремления. В книге «Трамп: Думай, как миллиардер», он заметил, что «дальновидные бизнесмены получаются из тех, кто отдают весь свой талант достижению мечты и достигают ее, пусть иногда и за счет окружающих».

Ему удалось подобраться к самому верху американской политики, практически не имея союзников, поднявшись с самых глубин оппозиции и, казалось, испытывая при этом аллергию к идеологии в любом виде. Его крошечная команда состояла из полудюжины соратников, большинство из которых были новичками в президентской политике, а в число самых уважаемых консультантов входили взрослые дети и супруги.

У Трампа никогда не было близких друзей. Еще в 1980 году в своем интервью Роне Баррет он сказал: «Мой бизнес настолько всеохватывающий, что, честно говоря, я, в отличие от многих, не получаю никакого удовольствия от общения с друзьями». «Ну, хорошо, – поднажала на Трампа журналистка, – предположим, что вы оказались в беде, а семьи бы у вас не было. К кому бы вы тогда обратились?». «Возможно, к вам, Рона», – ответил Трамп. Тридцать шесть лет спустя мы снова задали ему вопрос о друзьях. После достаточно длительной паузы, что было для Трампа нехарактерно, он ответил: «Это интересный вопрос. Большинство моих друзей связаны с моим бизнесом, поскольку это единственные люди, с которыми я встречаюсь. Еще это те, с кем мне приходится пересекаться по линии общественных связей: на благотворительных мероприятиях и тому подобное. Я знаю тех, с кем не общался уже много лет, но думаю, что они тоже мои друзья». Порывшись в блокноте, он назвал имена трех человек, с которыми имел деловые отношения несколько десятилетий назад, но в последние годы виделся крайне редко и продолжил: «Думаю, что у меня много друзей, но не в том понимании, что мы ходим вместе поужинать, проводим вместе время и все такое». Тогда нас заинтересовало, к кому бы Трамп обратился при возникновении личных проблем, переживаний или сомнений в совершенных поступках. «Полагаю, что кроме семьи у меня найдется много знакомых, с которыми я поддерживаю приятельские отношения. Кстати, кроме друзей у меня найдется и немало врагов, и это тоже нормально. Но семья всегда на первом месте».

За день до начала съезда Трамп обратился за советом к членам семьи о кандидатуре кандидата на пост вице-президента. И Пол Манафорт, и другие опытные политтехнологи полагали, что в этом качестве должен выступить пользующийся уважением чиновник-инсайдер, способный стать некой амортизационной прокладкой между Трампом и наиболее ортодоксальной частью политического истеблишмента. Внимание Трампа привлекали два видных партийных деятеля, отличающихся прямотой и дерзостью, порой превосходящие в этом его самого – Крис Кристи и бывший спикер Палаты Представителей Конгресса США Ньют Гингрич. Иногда у Трампа возникала идея назначения на этот пост какого-нибудь отставного военного из высшего командного состава – политически «незасвеченной» и туповато-исполнительной фигуры. По мере истечения времени для принятия решения этот вопрос мучил Трампа все больше, и он обратился за советом к старшим детям. Те приняли сторону Манафорта, настойчиво рекомендовавшего губернатора Индианы Майкла Пенса, но сам Трамп не был убежден в мудрости подобного выбора и продолжал колебаться вплоть до дня оглашения имени своего главного напарника.

Чаша весов склонилась в сторону Пенса, но при появлениях с ним на публике, казалось, Трамп чувствовал себя не очень комфортно: на первой же пресс-конференции он лишь представил кандидата в вице-президенты и удалился, оставив его на сцене в одиночестве. В совместном интервью в программе 60 Minutes на канале CBS большую часть беседы Трамп взял на себя. Стало ясно, что между этими политиками имеются некоторые расхождения по ряду вопросов. В частности, они не совпадали во взглядах на торговые отношения, иммиграцию и права сексуальных меньшинств. Тем не менее они выставляли себя единым фронтом в борьбе с ИГИЛ. Трамп обещал, что примет все меры, чтобы избавиться от этой организации как можно быстрее и собирается объявить ей войну. В этой же программе, столкнувшись с тем, что его новый вице-президент голосовал за войну в Ираке, Трамп ответил: «Это было давным-давно, и результаты того старого голосования меня сейчас мало волнуют». (Сам Трамп утверждал, что всегда выступал против введения армии в Ирак, но за шесть месяцев до начала войны на шоу Говарда Стерна говорил, что выступает за нападение).

– Но разве не вы сами критиковали Хиллари Клинтон за то, что она, как и Пенс, выступала за войну в Ираке? – «поймала» его ведущая Лесли Шталь.

– Пенс, как и все мы, иногда имеет право на ошибку, – ответил Трамп, посмеиваясь.

– То есть Пенс не такой, как Хиллари?

– Нет, Пенс не такой, – отшутился кандидат.

Между тем сама Клинтон не оставалась в долгу. Телевизионная реклама ее выборной кампании под названием Role Models содержала сцены, где показывались дети, которые с широко раскрытыми глазами смотрели на выступления Трампа, позволяющего себе грубо оскорблять женщин, латиноамериканцев, мусульман, репортеров с ограниченными возможностями и СМИ в целом. Реклама завершалась эхо-фразой «Наши дети смотрят». В своих телевизионных выступлениях, направленных на подрыв имиджа Трампа, Клинтон говорила: «Никакой самодисциплины, никакого самоконтроля, никакого чувства исторического процесса. Он не понимает, что даже президент должен накладывать на себя некоторые ограничения».

Трамп, действуя в классическом стиле бывшего маккартиста «атакующей собаки» Роя Кона, ускорил свое наступление. Предоставив партийной верхушке оценивать выбранную им кандидатуру на пост вице-президента, он был полон решимости действовать на съезде такими же способами, как и в праймеризах. Рекламная линейка его сторонников состояла из звезды реалити-шоу Duck Dynasty Вили Робертсона («Америка находится в плохом состоянии… Дональд Трамп вернет нас к прежнему процветанию»), популярного актера Скотта Байо («Никто сейчас не чувствует себя хорошо. Нам нужен Дональд Трамп, чтобы это исправить») и исполнительного директора UFC. Они представляли собой ораторов от лица простого народа, обращавшихся к «синим воротничкам» белой Америки. Развлекательная программа съезда напоминала собой плей-лист музыкальных групп на пригородных радиостанциях 1970-х годов: Lynyrd Skynyrd, Three Dog Night, The Doobie Brothers. За ними с призывами голосовать за Трампа следовали Kid Rock, Blues Traveler и Rascal Flatts. «Давайте сделаем Америку снова настоящей Америкой» – продолжал сплачивать веселящуюся толпу Скотт Байо.

Республиканские лидеры в завуалированной форме акцентировали внимание на межрасовом составе съезда. В кадр часто попадали и чернокожие, и латиноамериканцы и иммигранты, но действительность слишком сильно расходилась с реальностью. По данным республиканского национального Счетного комитета, среди 2472 официальных делегатов съезда в Кливленде числилось лишь 18 афроамериканцев (для сравнения – в 2004 году их было 167). Трамп по-прежнему надеялся на их голоса на выборах, но история его противоречивых заявлений во время гонки сделала свое дело. По данным предварительных опросов, на стороне Клинтон было 89 % чернокожих избирателей против 4 % у Трампа. За всю историю Республиканской партии это был беспрецедентный спад. В 2004 году Джордж Буш набрал 11 %, и многие полагали, что ключ к его победе заключался именно в этом. На съезде Трампа поддерживало лишь несколько афроамериканских делегатов. В их число входил Джеймс Эванс, глава Республиканской партии Юты, умело манипулирующий своим цветом кожи на общем «белом» фоне. На выборах 2012 года Эванс активно «проталкивал» кандидатуру Ромни, но когда тот потерпел поражение, лично встретился с Трампом. Как пояснил Эванс, демократические «правила съема» заключаются в том, что белый кандидат-республиканец по определению не может быть расистом. «Давайте взглянем на политику, проводимую левыми партиями, – рассуждал Эванс. – Она же отпугивает от себя черное сообщество. А теперь ответьте, кто же является бо€льшим расистом».

Съезду в Кливленде предшествовал ряд жестких пугающих событий: попытка переворота в Турции, теракт на побережье в Ницце, убийство полицейских в Далласе и Батон-Руже. Все это было представлено на съезде, как калейдоскоп ужасов и череда чуть ли не глубоко законспирированных заговоров. События подобного рода должны были еще более накалить нервную атмосферу в обществе и убедить электорат в окончательной недееспособности действующего руководства страны. «Мир – это мрачное и страшное место, – заявил делегатам бывший «морской котик» Маркус Латтрелл, в свое время получивший тяжелое ранение в Афганистане. Далее последовал ряд аналогичных выступлений. Вот лишь несколько выдержек: член Палаты представителей Конгресса от Техаса Майкл МакКол: «Наши города напоминают крепости, стоящие на холме в осажденном кольце. Пришла пора вернуть нам нашу страну»; шериф округа Милуоки, Висконсин, Дэвид Кларк: «Движение активистов против насилия в отношении чернокожих Black Lives Matter, по сути, привело страну к коллапсу общественного порядка. Я называю это анархией»; актер Антонио Сабато-младший: «Барак Обама является «абсолютным» исламистом».

В своей речи, касаясь общего положения в стране, Трамп указал, что Америка находится на грани распада: «Я скажу вам, как это называется. Это называется штопор. Наш мир вышел из-под контроля. Это то, о чем я все время думаю, но я прекращу этот процесс». Однако для большинства телезрителей единодушие республиканцев в вопросе «вывода страны из штопора» выглядело не столь убедительно. Особенно ясно это проявилось, когда Тед Круз призвал делегатов к процедуре «голосования по совести». Когда его предложение не прошло, и зал утонул в скандировании лозунга «Да здравствует Трамп!», самого «виновника торжества» на сцене не оказалось. Он пропустил пик вспышки своей популярности, то ли готовя к речи своего сына Эрика, то ли просто решил таким образом проигнорировать бывшего соперника, сошедшего с гонки. Любая из этих двух версий имеет право на существование, вы можете поверить в любую. Так или иначе, происходящее в зале напоминало странный хаос. Тысячи присутствующих продолжали освистывать уже сходящего со сцены Круза, а насмешки и возгласы тонули в едином скандировании: «Трамп! Трамп! Трамп!».

На следующем заседании съезда междоусобные баталии притихли, по крайней мере на один вечер, когда Трамп обратился по телевидению к аудитории в 35 миллионов американцев, что несколько превышало число зрителей Митта Ромни четыре года назад. Это уже был не митинг в ангаре аэропорта, а официальное обращение к нации, обставленное с надлежащей помпой и воплощающее праздник доброй воли. Едва ли за последнее время съезд выразил столь сплоченное единство, чтобы «порвать» Хиллари Клинтон. Во время речи Трампа были продемонстрированы два биографических видеофильма, вызвавшие у делегатов неподдельный интерес. Тщательно продуманный материал представлял собой краткий обзор жизни и карьеры Трампа, в нем периодически появлялись кадры с растущими башнями, новыми полями для гольфа и другими атрибутами, характеризующими его как строителя-созидателя. Само собой в этих фильмах ни слова не говорилось о казино Атлантик-Сити, конкурсах красоты, серии корпоративных банкротств и бракоразводных процессах. Трамп выставлялся в фильмах дальновидным бизнесменом, способным реализовывать планы, недоступные никому, кроме него самого, единственным человеком в государстве, который может вытащить страну из глубокой депрессии. «Когда мой отец займет свое место, вам никогда не придется беспокоиться о том, что мы идем по нисходящей», – сказала Иванка, представляя Трампа перед началом выступления. Сияющий кандидат вышел на сцену, дважды поцеловал дочь и, похлопав ее по бедрам, предоставил ей несколько минут понежиться в аплодисментах.

«Кто бы смог в это поверить?» – начал Трамп. Он, как всегда, не использовал суфлера, предоставляя свободу собственной импровизации. Пользуясь случаем, он снова создал образ израненной и страдающей нации, которую только он сможет спасти. С его слов, испуганный и неуверенный в своих силах народ на каждом шагу сталкивается с преступностью и террором, люди дезориентированы в череде быстро меняющихся экономических условий. «Я – кандидат от закона и порядка», – эту фразу повторял несколько раз за время выступления, четко проговаривая каждый слог, словно спасительный набат для почти потерянной Америки.

«Начиная с 20 января 2017 года, ваша безопасность будет восстановлена», – заявил Трамп. В своей речи он еще раз подчеркнул, что будет говорить только правду, не обращая внимания на политкорректность. «Америка – прежде всего!», – отметил он, говоря об остановке нелегальной иммиграции и намерении «построить стену». При упоминании о «стене» в первый раз за 76 минут выступления в зале раздались возгласы, однако они потонули в аплодисментах. Далее из его речи следовало, что он пересмотрит никуда не годные решения по внешнеторговым сделкам, в кратчайшие сроки раздавит ИГИЛ и будет преследовать Хиллари Клинтон, совершившую массу «ужасных, очень ужасных преступлений».

«Запри ее! Запри ее!» – снова заскандировал зал, но это уже выходило за рамки продуманного сценария, поскольку начинался новый этап гонки, требующий иного полхода. «Давайте просто прикончим ее в ноябре, – отмахнулся Трамп, хотя и не старался выглядеть при этом мягким. – Наследие Хиллари Клинтон – это смерть, разрушения, терроризм и слабая власть». – Тут Трамп сделал небольшую передышку, поскольку понял, что увлекшись собственным популизмом, уже рассуждает так, словно стал президентом. Подкорректировав линию поведения, он продолжил говорить о том, что в любом случае будет выступать против фальсификации системы, нелегалов, исламского терроризма, зарвавшихся от безнаказанности СМИ и отстаивать собственную независимость. Кроме того, Трамп пообещал «защищать наших граждан, представляющих нетрадиционные сексуальные ориентации, от гнета и насилия со стороны носителей человеконенавистнических иностранных идеологий». Получив изрядную долю аплодисментов, он снова вышел из запланированного порядка выступления, чтобы поблагодарить республиканцев, которые поощряют позицию защитников прав геев. Во время праймеризов Трамп собрал немалую статистику, поэтому речь, посвященная широкому кругу вопросов, выражала наиболее популярные точки зрения электората. В их число входили и защита прав владельцев огнестрельного оружия, и отмена закона о реформе здравоохранения, ведущего к резкому повышению налогообложения, и снижение самих налогов. В своей речи Трамп прямо обратился к сторонникам главного соперника Клинтон от Демократической партии Берни Сандерса: «Если вы хотите избежать социальных проблем, забудьте слово «Мексика» и не голосуйте против запрета въезда в страну мусульман». Правда, потом Трамп добавил, что имел в виду не мусульман вообще, а иммигрантов из стран, где процветает терроризм.

Программная речь Трампа в большей степени носила декларативный характер и не содержала никаких указаний на то, каким именно способом он собирается осуществить «мгновенное и коренное» изменение ситуации. Он просто заявлял, что сделает это, причем сделает быстро. Внимание слушателей отвлекли выкрики какой-то протестующей женщины-одиночки, и Трамп, никак не реагируя, прервал выступление, ожидая, когда нарушительницу порядка выведут из зала, хотя со стороны было видно, как его распирало от желания высказать все, что он о ней думает. Но Трампу нужно было доиграть роль Трампа – самоуверенного туповатого уроженца Квинса, говорящего вслух то, что другие держат внутри. «Я – ваш голос, – сказал он. – Просто верьте мне».

Окончание съезда нисколько не означало передышки. Впереди начиналось главное – стодневный «блиц», означавший серию из трех теледебатов, череду бесконечных встреч, шквал обвинений, неподдающиеся исчислению выступления по кабельным каналам. Уже тогда стало ясно, что намечается одна из самых жестких схваток не самых популярных в обществе двух кандидатов в современной политической истории. Но тяжелая работа, проведенная Трампом за это время, придавала веры, что Белый дом, в конце концов, будет за ним. Как и его близкие, он надеялся, что выиграет, не тратя много времени на процесс подготовки и планирования. Трамп говорил, что будет управлять страной таким же образом, как и делал это в бизнесе, то есть, исходя из позиций высоких стандартов. Разница будет лишь только в том, что в бизнесе он работал только на себя, а, став президентом, начнет работать на все общество. Правда, каким образом это будет происходить, оставалось не совсем понятным. Похоже, он ожидал, что ему предстоит ежедневная работа, аналогичная той, которой он занимался на протяжении нескольких десятилетий. Хотя на его рабочем столе в Trump Tower и стоял небольшой ноутбук, Трамп избегал читать подробные отчеты и информационные сообщения, предпочитая короткие устные доклады. Как-то раз еще в июне он встречался с делегацией высокопоставленных чиновников нефтедобывающих и сталелитейных компаний, а также крупных представителей розничной торговли. В ходе беседы один из них сказал, что китайцы выражают заинтересованность взаимодействия с США в этом рыночном секторе и пообещал выслать Трампу письменный отчет. «Он сказал, что этот отчет содержит самые подробные аналитические данные, – вспоминал Трамп. – «О, боже, – подумал я, – это же сотни страниц!». Вот что, сделайте мне одолжение, не присылайте мне отчет, пришлите мне выводы на трех страницах. Я очень эффективный парень и готов выслушать вас в устной форме и, желательно, покороче. Нет никаких причин тратить сотни листов бумаги, поскольку я точно знаю свои возможности в бизнесе».

Но и эти три страницы он так и не прочитал, поскольку в его партийной номинации на пост кандидата уже появилась ясность, и пришла пора заниматься выборной кампанией другого уровня. «Я так и не смог ознакомиться с этим предложением, – рассказывал Трамп. – Мне просто не хватило на это времени. Впрочем, мне всегда его не хватало из-за постоянной занятости. А сейчас я занят, как никогда раньше. Как у меня мало времени!».

Впереди предстоит много работы. Еще вчера на закрытии съезда его дочь Иванка обещала народу, что начиная с января «все, что кажется недоступным сейчас, скоро станет возможным». Да и сам Дональд Трамп заявил собравшимся: «Никто не знает систему лучше меня, поэтому я единственный, кто может исправить ситуацию». Один – так один. Теперь он в одиночестве. Отец, научивший его целеустремленности, уже ушел и не сможет никогда увидеть до конца тот удивительный американский путь, который прошел его сын. Тысячи красных, белых и синих воздушных шариков упали с потолка в зал на торжественном закрытии съезда, и, словно пляжные мячики, запрыгали по арене. Но и в этот момент казалось, что Дональд Трамп был сам по себе. Он выпятил челюсть, поджал губы и шагнул в темный проем за сценой.

 

Президент Трамп

Теперь он стоял перед многосотенной аудиторией в конференц-зале своего отеля на Манхэттене. Это уже был не предвыборный митинг, где его поддерживала хриплая толпа избирателей. Он одержал победу, и сам сценарий выступления предполагал серьезный стиль и голос с глубокими и почти суровыми интонациями. Прошло менее двух суток после выборов, но он уже посетил Белый дом, то самое место, которое в течение многих лет занимал президент, ложно подвергавшийся критике за якобы иностранное происхождение. Избранный президент, казался вдавленным в громадное вольтеровское кресло и, опустив вниз голову, вел себя необыкновенно сдержанно. В эти первые дни, находясь в новой роли, он казался наивным добряком и даже назвал «хорошими людьми» Хиллари и Билла Клинтонов. «Запри ее»? О, нет, «я не хочу их обижать». После завершения выборной кампании – самой беспрецедентной во всей американской истории, ставшей, как он и обещал, «ралли после ралли» – голос нового президента зазвучал размеренней и тише. Нет, он уже не будет стремиться отменять решение Верховного суда, разрешающего однополые браки, о котором упоминалось в ходе выборов: «Я лишь имел в виду, что его следует пересмотреть, у меня все в порядке на этот счет». Нет, он не собирается немедленно депортировать 11 миллионов нелегальных эмигрантов, речь шла лишь о 2–3 миллионах тех, кто находился не в ладах с законом, и не стоило воспринимать подобные провокационные заявления буквально: «Иногда приходится использовать определенную риторику, чтобы заинтересовать людей». Последние 15 месяцев он просто занимал позицию переговорщика, а в конечном итоге следует вести себя более разумно. Именно так Дональд Трамп собирался занять место 45-го президента Соединенных Штатов и сдержать свои предвыборные обещания.

Теперь он представлял собой очень разного человека – и откровенного, и озорного, и прагматичного, одновременно способного на гнев, издевки и оскорбления. Несколько десятков лет он изображал из себя эдакого плейбоя, способного обманывать своих поставщиков и подрядчиков, застройщика, использующего труд нелегалов, человека, избегающего ходить в церковь, политика социально-демократических взглядов (например, сторонника права на аборты), считающегося другом семьи Клинтон. 8 ноября 2016 года Трамп завершил один из самых наглых поворотов американской истории: миллиардер, живущий в «золотой башне» на 5-й Авеню в Нью-Йорке, продал себя избирателям, играя на дешевом популизме и заранее зная о том, что не оправдает надежд электората. Он сделал то же самое, чем уже занимался более тридцати лет. Проигнорировав правила современной политики, используя ненормативную лексику в выступлениях перед американцами, он не отвечал за свои слова, а лишь следовал за данными, поставляемыми командой консультантов и фокусных групп, в полной мере применяя возможности рекламных телевизионщиков. Он открыто издевался над идеологией, проповедуя тупой жесткий оголтелый прагматизм без стыда и совести. Он говорил избирателям лишь то, что они хотели слышать, обещая избежать раскола общества в условиях быстро меняющегося мира, проповедуя возврат в идиллическую эпоху единства, спекулируя тезисом об увеличении числа рабочих мест и восстановлении великой Америки на основе глобализации экономики.

Трамп выступил против политической элиты и одержал победу. При этом вовсе было неважно, что он родился богачом, кичился своим богатством и жил, как король. Свою выборную кампанию он провел словно народное восстание против всех властных институтов, глумясь над политиками и партиями, над всем вашингтонским истеблишментом, средствами массовой информации, Голливудом, академическими учреждениями, благополучными и высокообразованными слоями общества, при этом даже представители среднего класса потеряли политические ориентиры. Он поклялся «осушить болото» и создал себе образ, в который влюбилась толпа, заставлявший ее кричать слова поддержки еще до того, как он сам открывал рот.

Трамп выступил против старых правил, регулирующих политическую культуру. Политические эксперты обеих правящих партий провели большую часть года, основываясь на данных фокусных групп, опираясь на телевизионные рекламные ролики и занимаясь микроанализом электорального поведения, в то время как сам Трамп доверился собственной интуиции, полагая, что его стиль и манеры больше подходят для американской общественности. Более чем любой другой крупный политический деятель эпохи цифровых технологий, Трамп разглядел, как СМИ почти полностью разделили нацию на два отдельных лагеря со своей идеологией и культурой, взглядами и потреблением новостной информации. Он увидел, что Facebook и Twitter размыли грань между общественным и частным. Он воспользовался культурным сдвигом и превратил сам себя в некий вентиль, открывший поток национальному гневу и разочарованию, который существовал и раньше, однако люди либо отмалчивались, либо высказывали это в Интернете, предпочитая сохранять анонимность. Этот культурный сдвиг заключался еще и в том, что американское онлайн-сообщество оказалось сплочено импульсивностью личности Трампа, его тенденцией искать виноватых и называть врагов поименно, его расторопностью в нанесении ответных ударов на критику. В результате все это породило новый тип предвыборной риторики и стало неким маркетинговым прорывом, кардинально изменившим эмоциональную и ожидательную составляющие президентской гонки.

Трамп одержал победу потому, что увидел, как собственная известность защитит его от необходимости держаться жестких стандартов, когда один неудачный «ляп» означает конец политической карьеры. Он победил потому, что понимал, что возмутительное поведение и несдержанность в комментариях лишь закрепят его репутацию записного «правдоруба», привыкшего получать свое любой ценой. Он победил потому, что почти сорок лет создавал себе имидж дерзкого и непредсказуемого богача, не привыкшего никому подчиняться. Большинство избирателей посчитало, что он действительно обладает личным авторитетом, позволяющим снова сделать Америку великой страной, «запереть» Хиллари Клинтон и, как было сказано в одном из телевизионных рекламных роликов, «перевернуть Вашингтон с ног на голову за один день».

Даже столкнувшись со шквалом обвинений, связанных с сексуальными домогательствами, хамской манерой поведения и мерзкими оскорблениями, он все равно одержал победу. В октябре 2016 года, после того, как Washington Post предоставила видеоматериал, в котором Трамп объяснял Билли Бушу, за какие именно места он трогал женщин, его активная сторонница из Сиракуз, штат Нью-Йорк, Шарон Барнс заявила, что ее убеждения в том, что Трамп должен стать президентом, лишь упрочились. «У этого парня человеческое лицо, – сказала Шарон. – Раньше я волновалась, что, будучи миллиардером, он не знает жизни простых людей вроде меня. Но теперь я стала уверена, что он настоящий мужчина, и сердце каждого человека говорит то же самое, что говорит Трамп». Называя себя «миллиардером синих воротничков», он покорил многих простых американцев: «Я могу встать посреди Пятой авеню и совершить убийство, но даже при этом не потеряю своих избирателей».

Практически он провел сознательную жизнь, отталкивая в сторону тех, кто считал его показным хамом, не лишенным при этом пафоса. Немалое сообщество нью-йоркских застройщиков уже давно смотрело на Трампа как на наглого и противного нувориша, не соблюдающего общепринятые правила ведения бизнеса, предусматривающие тихую дипломатию. Даже банкиры смотрели на него, как на сорванца-подростка, которого следует обуздать и хорошенько проучить. Выдвинув свою кандидатуру на пост президента, Трамп изрядно развлек других политиков, однако в скором времени веселье сменилось испугом. Кто-то ринулся от него прочь, но нашлось немало и тех, кто, напротив, перешел в число его сторонников в надежде откусить себе кусочек славы. И Трамп побеждал всех своих соперников снова и снова, обращаясь к народу, к своим поклонникам и почитателям.

Строил ли он новые казино и небоскребы, проходил ли серию из шести корпоративных банкротств, Трамп опять обращался к миру шоу-бизнеса и СМИ, зачастую его же и осуждая, что поднимало его в глазах рядовых американцев. Команда Трампа вовсю использовала его появления в ситкомах, рестлинге и в четырнадцати сезонах «Кандидата». На страницах прессы и веб-сайтах ежедневно проскакивала информация о его своенравном поведении с женщинами, о его проблемах с бизнесом и о диких оскорбительных гиперболах в адрес оппонентов. Огромное число представителей среднего и рабочего классов видели в Трампе человека, который обладает и деньгами, и силой, необходимыми для того, чтобы противостоять каждому, кто окажется на его пути.

С того самого момента, когда он съехал вниз по эскалатору в свой любимый мраморный розовый вестибюль TrumpTower летом 2015-го, по утверждению самого Трампа, он понял, что путь к победе прост и элементарен. Стоило лишь непосредственно играть на боли, страхах и разочарованиях нации, страдающей от глобализации, терроризма, быстрых демографических изменений и технологической революции, так сильно восхищающей наших детей своими стандартизованными подходами при поступлении в вузы. Но между тем оставались и миллионы других американцев, обеспокоенных потерей рабочих мест, обусловленной появлением новых компьютерных приложений, зарубежным аутсортингом, роботизацией производства и общим оптовым сдвигам в характере потребительского рынка. Трамп прошел через праймериз, отодвинув в сторону более молодых звезд республиканской политики, и одержал победу на партийном съезде. Чтобы выдержать серию предвыборных дебатов, ему пришлось постоянно находиться на гребне информационной волны, привлекая к себе внимание общественности, как, пожалуй, никогда раньше. Именно это позволило Трампу сцементировать электорат, далеко выходящий за пределы тех, кто приходил на его митинги. Чтобы благополучно добраться до финиша и преодолеть шок, сразивший политическую элиту страны, ему было необходимо найти идеальный баланс между самоконтролем и непредсказуемостью, создать вокруг Клинтон некий информационный дефицит, позволяющий перекрыть собственные недостатки. И еще Трампу было нужно немного удачи. Все это он получил.

СОБСТВЕННАЯ ИЗВЕСТНОСТЬ ЗАЩИТИТ ЕГО ОТ НЕОБХОДИМОСТИ ДЕРЖАТЬСЯ ЖЕСТКИХ СТАНДАРТОВ

5 июля Трамп со своим пресс-секретарем Хоуп Хикс встречались в Trump Tower со старшим редактором политического отдела Washington Post Стивеном Гинсбергом. В это время по телевидению выступил директор ФБР Джеймс Коми, который сообщил, что началось расследование в отношении Хиллари Клинтон, которая вместо юридически санкционированной государственной технологии использовала для электронной переписки частный почтовый сервер. Вскоре к ним присоединились Иванка со своим мужем Джаредом Кушнером. Хотя Коми и заметил, что в действиях Клинтон нет прямого нарушения закона, регламентирующего порядок обработки секретной электронной почты, он добавил, что, «имея доступ к чрезвычайно секретной информации, она вела себя крайне неосторожно».

«Это важно, – сказал Трамп присутствующим, собравшимся в укромном уголке. – Вам так не кажется?». Даже без какого-либо официального обвинения, хищник почувствовал запах сырого мяса. После этого им был выдвинут главный тезис: «Если Клинтон не может держать в безопасности электронную переписку, то она и не может держать в безопасности и всю страну». Впоследствии он оперировал этим лозунгом на каждом митинге почти ежедневно, и в ответ все громче и сильнее из толпы звучал ответ, ставший в своем роде основой осенней выборной кампании: «Запри ее! Запри ее!».

Трампу пришлась по вкусу идея травли Клинтон на этой ноте, поскольку он видел в ней смелого и сильного противника, однако не умеющего установить взаимопонимание с представителями среднего класса, составляющего основу электората, и такая ситуация работала против нее. Трампу успешно удалось подорвать десятилетнюю репутацию Клинтон, выставляя ее, как двурушнического политика, манипулирующего канцелярским языком. Видя в ней глубоко охраняемую персону с точки зрения публичности, Трамп стал усиленно создавать портрет злобного политикана с оттенком откровенного криминала – «портрет «Кривой» Хиллари».

В середине августа Киллиан Конвей, находясь на пути в свой дом в Нью-Джерси, увидела новостную телепрограмму канала CNBC Squawk Box, когда в ней появился Трамп. Конвей, социолог по образованию, известная своими острыми политическими взглядами и закаленная в «кусачих» поединках на кабельных ТВ-каналах, как раз собиралась начать работу в качестве третьего по счету руководителя выборной компании Трампа. Она не могла поверить собственным ушам. Кандидат в президенты оказался втянутым в очередной спор и пытался объяснить, за что именно напал на родителей Хумаюна Хана, американского военнослужащего, погибшего в 2004 году в Ираке. Его отец Хизр Хан выступил с эмоциональной речью на Национальном съезде Демократической партии США, где размахивая вынутой из кармана копией Конституции, будучи в прайм-тайме, напомнил всей телевизионной аудитории, что бойцы «всех вероисповеданий, полов и национальностей» отдавали свои жизни за страну, в то время, как Трамп «не принес никаких жертв». В ответе на этот выпад Трамп мгновенно переключился на Клинтон. «Я пожертвовал очень многим», – заявил Трамп, одновременно ставя под сомнение мотивации выступления семьи Хана. И вот теперь, выступая на CNBC, он и не подумал ослаблять атаку на посмертные награды офицера. Осознавая, что совершает ошибку, Трамп пошел на попятную: «У вас будет возможность, чтобы понять, что я имел в виду», – но произнесенные слова уже нанесли ущерб. Чувствуя, что теряет часть электората, он добавил: «Все ОК. Я возвращусь к старому и очень хорошему образу жизни. Стать президентом вовсе не входит в мои планы, но я полагаю, что мы одержим победу. Посмотрим».

Вскоре встретившись с Трампом, Конвей не могла сдержать эмоций: «То, что вы наговорили на CNBC просто недопустимо! – сказала она своему новому боссу. – Вы сказали, что если проиграете выборы, все будет ОК. Нет, это совсем не ОК. И я вам скажу, почему именно. Если вы не выиграете, то огромное число голосовавших за вас избирателей тоже почувствуют себя проигравшими. И как они будут жить дальше, если ощутят себя отброшенными назад? Какие небоскребы построят? С какими надеждами они распрощаются?».

Дэвид Фахрентхолд, корреспондент Washington Post, с начала года проявил личную заинтересованность и приступил к проверке деятельности благотворительного Фонда Трампа. При этом обнаружилось, что Трамп не выполнил своих обещаний перечислить 1 миллион долларов собственных денег на поддержку ветеранов. Результаты проверки вынудили Трампа перечислить обещанные деньги, но журналист не успокоился и продолжил «копать» дальше, обнаружив при этом целый ряд явных нарушений закона «Фондом Дональда Дж. Трампа». Например, в сентябре Фахрентхолд обнаружил, что кандидат в президенты был приговорен к выплате штрафа Службе внутренних доходов США в размере 2500 долларов за незаконный подарок, полученный им в 2013 году за счет фонда.

Работая неделю за неделей, Фахрентхолд обнаруживал и другие факты, представляющиеся неправильными с точки зрения закона. В 2007 году Трамп потратил 20 000 из фонда на покупку своего собственного портрета в 2 метра высотой, и 10 000 – в 2014 году на ту же цель, только портрет был меньше – всего полтора метра. Однако федеральный закон запрещал благотворительным лидерам – каким является президент Фонда Трамп – использовать деньги, собранные на благотворительность, для покупки каких-либо вещей для себя или для своего бизнеса. Следы первого портрета Фахрентхолду обнаружить не удалось, а вот второй висел на стене спорт-бара гольф-клуба Trump’s Doral в пригороде Майами. Представители избирательной кампании Трампа заявили, что бар «просто одолжил портрет на хранение на стене». После того, как Фахрентхолд сообщил об этом налоговому инспектору, он заметил: «Трудно представить себе аудитора из Службы внутренних доходов, покатывающимся со смеху, но это было именно так».

Следствием независимого расследования журналиста стало инициирование генеральным прокурором официального расследования деятельности фонда Трампа. В начале октября Фахрентхолд выяснил, что Фонд осуществлял сбор пожертвований, не имея на это лицензии штата Нью-Йорк. На следующий день генеральный прокурор штата обязал Фонд прекратить сбор средств. Руководство избирательной кампании поставило под сомнение действия прокурора, видя в них «политическую подоплеку», однако отметило, что Фонд будет сотрудничать со следствием.

Затем 9 октября Фахрентхолд получил телефонный звонок от информатора, имя которого не разглашалось. Речь шла не о налогах и не о благотворительности. Информатор предоставил журналисту копию видеозаписи одиннадцатилетней давности во время визита Трампа в Голливуд, чтобы сыграть эпизодическую роль камео в телевизионном сериале Days of Our Lives на природной натуре. Там он принял участие в развлекательном новостном шоу Access Hollywood и при этом, находясь в автобусе вместе с его ведущим Билли Бушем, вел крайне непристойный разговор, не зная о включенной аппаратуре. Трамп увлеченно рассказывал Бушу о своих усилиях соблазнить замужнюю женщину: «Я полностью переключился на нее, но мне этого не удалось. Признаюсь, что мне очень хотелось ее трахнуть. Она была замужем». Разговор подобного рода велся после того, как Трамп заключил брак с третьей женой Меланией.

Далее из записи было видно, как двое мужчин готовились встретить актрис, занятых в съемках мыльной оперы. Трамп признавался Бушу:

– Нужно использовать все возможности. В этих случаях я начинаю приставать с поцелуями. Знаешь, меня автоматически привлекает все красивое, это как магнит. Для начала просто поцелуй. А дальше ждать уже невозможно. Если ты знаменитость, они все позволят. Можешь делать с ними все что угодно.

– Так уж и все? – подзадоривал Трампа ведущий.

– Да схвати ты ее за киску и делай все, что угодно!

The Post быстро дала записи ход, и она стала достоянием общественности уже после 11 утра. Выбрав самые непристойные части записи, Фахрентхолд послал стенограмму в избирательный штаб Трампа с просьбой их прокомментировать. На 25-м этаже Trump Tower Трамп и его главные помощники – Конвей, губернатор Нью-Джерси Крис Кристи, председатель Республиканского национального комитета Райнс Прибус, исполнительный директор кампании Стивен Бэннон и заместитель руководителя кампании Дэвид Босси – занимались подготовкой к первым дебатам. Взглянув на свой телефон и, прочитав SMS от Фахрентхолда, Босси проговорил: «У нас проблема». Он протянул телефон Бэннону, а затем Конвей. Наконец с содержанием ознакомился и сам Трамп, после чего попросил свою группу ни о чем не беспокоиться, поскольку, по его словам, ничего подобного он не говорил, и это вообще на него не похоже.

Однако пресс-секретарь Хоуп Хикс попросила The Post ознакомить ее с самим видеоматериалом (The Post требовал комментариев к 16 часам). Теперь Трамп слышал собственный голос, и в том, что он принадлежит именно ему, не было никакого сомнения. Вопрос упирался в правильное реагирование, и Конвей в поисках выхода из кризисной ситуации чувствовала себя Рапунцель, заточенной в Trump Tower. Выход предложил сам Трамп, решив сняться в видеоролике с извинениями и последующим его вынужденным запуском по телевизионным сетям.

В первую очередь Фахрентхолду было отправлено заявление Трампа, в котором говорилось, что «это был разговор частного характера с элементами стеба, происходящий практически в раздевалке, и этот разговор имел место много лет назад. То, что говорил мне Билл Клинтон во время игры в гольф, было значительно хуже и не идет ни в какое сравнение с тем, что сказал я. Я очень сожалею, если кто-то обиделся». В 16.02 The Post опубликовал материал Фахрентхолда, который стал самым читаемым за всю историю существования сайта washington.com. Более ста тысяч человек просмотрели статью одновременно, на короткое время обрушив внутреннюю систему отслеживания электронной версии газеты.

В тот же вечер Трамп представил свои извинения в видеоформате. «Да, я сказал это, и я был неправ, за что приношу свои извинения, – начал Трамп и сразу же после этого перешел к атаке. – Да, я сказал глупые вещи, но существует большая разница между словами и действиями других людей. Билл Клинтон злоупотреблял женщинами, в то время, как Хиллари издевалась, нападала, стыдила и запугивала жертвы мужа». Но это заявление, сделанное Трампом поздно вечером, уже не могло остановить мощную волну критики. Кое-кто из республиканцев отозвал свои голоса, другие призывали Трампа снять свою кандидатуру в пользу Майка Пенса. Однако в штабе кампании пришли к выводу, что скандальная запись не могла кардинально уменьшить число голосов. Большинство сторонников Трампа нашли его выказывания ужасными, но они по-прежнему хотели, чтобы он «Снова сделал Америку великой».

Поток плохих новостей продолжал расти, но за месяц до голосования еще оставалось время для того, чтобы неспокойные воды отступили. Как сообщала New York Times, не исключено, что Трамп в течение 18 лет уклонялся от уплаты федеральных налогов. Это произошло после того, как редакция газеты получила налоговые документы, которые свидетельствовали о том, что Трамп заявил о потере 916 миллионов долларов в 1995 финансовом году. Затем начался настоящий женский парад, состоящий из «жертв» сексуальных домогательств. Но за несколько недель показатели кандидата снова поползли вверх, особенно после того, как за одиннадцать дней до выборов Коми объявил, что ФБР возобновило расследование, касающееся электронной переписки Клинтон. Это заявление снова оказалось в центре внимания политической борьбы кандидатов и болезненно повлияло на позиции Хиллари. Как бы ни были отвратительны записи той случайной «стебовой» беседы о женщинах, произведшие эффект разорвавшейся бомбы, его советники верили, что они приведут к снижению рейтинга Клинтон, с одной стороны и с новой силой активизируют сторонников Трампа – с другой. Как сказал тесно сотрудничающий с Трампом политический стратег из Республиканского национального комитета Шон Спайсер, «положение напоминает процесс вытягивания счастливого лотерейного билета, но я думаю, что выигрышные номера находятся у нас, и я собираюсь подтвердить это снова».

Бывший спикер Палаты представителей Грин Грингрич, выступавший в роли консультанта Трампа, отмечал, что его подопечный находится в приподнятом настроении. «Лучше быть везучим, чем умным, хотя еще лучше быть и тем и другим», – напутствовал он кандидата.

Редко уклоняющийся от встреч с представителями СМИ, Трамп понял, что ему пора закончить оказывать давление на Клинтон и манипулировать началом нового расследования:

– Полагаю, что я не должен больше давать ни одного интервью, не так ли? – спросил он у Грингрича.

– Я тоже думаю, что общения через телесуфлер в оставшиеся девять дней будет вполне достаточно, – ответил консультант.

Итак, окончательный вариант стратегии был определен: по выработанному сценарию, в заключительной части гонки Трамп должен был прекратить все информационные атаки. Консультанты даже предприняли некоторые шаги, чтобы отстранить босса от аккаунта в Твиттере.

В последнюю пятницу, предшествующую выборам, директор кампании по вопросам цифровых технологий Брэд Паскейл в восторге смотрел на монитор своего компьютера в кабинете Trump Tower. Это была не просто его первая президентская гонка, а первая политическая компания любого рода вообще. До этого он был малозаметным сотрудником в Trump Organization и занимался поиском новых иностранных заказчиков в рамках строительного бизнеса. В свое время он очаровал детей Трампа, и те рекомендовали его на место руководителя всей цифровой работы в избирательной кампании.

В течение нескольких месяцев Паскейл и его команда занимались сбором информации о десятках миллионах избирателей, работая с файлами, подготовленными Республиканским национальным комитетом и аналитической фирмой Cambridge Analytica. Эта фирма принадлежала по большей части одному из самых щедрых сторонников Трампа Роберту Мерсеру, который пожертвовал 14 миллионов долларов в Комитет политических действий. Изначально этот Комитет поддерживал кандидатуру Теда Круза, а затем стал неофициально называться «Комитетом поражения «кривой» Хиллари» (Defeat Crooked Hillary PAC). Аналитики этой компании взяли за основу работы смелое предположение, что наряду с психологическими опросами следует использовать демографические и потребительские данные. Подобный комплексный подход позволял предсказать поведение каждого отдельного избирателя.

Непосредственная работа Паскейла заключалась в выяснении географического расположения каждого потенциального избирателя Трампа с целью определения мест, на которых следует сосредоточить главные усилия. Стратегическая суть заключалась в том, чтобы максимально повысить процент явки белого электората, проживающего в сельской местности и снизить явку про-Клинтонски настроенного меньшинства. Паскейл и его сотрудники разработали 2-минутный телевизионный рекламный ролик, в котором обещалась смена «коррумпированного» правительства. Его данные определили рекламный вектор, направленный на «спорные» штаты для оптимального содействия явке избирателей. И вот теперь, за четыре дня до голосования, Паскейл видел результаты своей работы прямо на экране компьютера. Он позвонил Эрику Трампу и сказал: «Если тенденция сохранится до воскресенья, мы выиграем это дело».

Большинство экспертов предсказывало победу Клинтон, но уверенность Паскейла росла с каждым днем: он судил по данным об открепительных талонах и цифрам досрочного голосования. Имеющаяся информация показывала, что голоса распределяются именно так, как нужно Трампу, и у Паскейла были основания предполагать, что именно его босс станет избранным президентом. Опрос, проводящийся новостными СМИ, показывал, что был недооценен скрытый электоральный резерв в некоторых ключевых штатах, в частности, это касалось тех избирателей, которые не участвовали в предварительных выборах. «Мы не делали ставку на те штаты, где и так все было ясно», – сказал Паскейл, – он действительно был рад, что Клинтон потеряла часть голосов. Коллегия выборщиков республиканцев победила в Пенсильвании, Мичигане и Огайо, хотя демократы всегда считали, что обладают в них традиционным структурным преимуществом. В конце концов, небольшое преимущество в 107 000 голосов могло бы принести победу Клинтон по Мичигану, Висконсину и Пенсильвании, но она никогда не проводила встреч с избирателями в Висконсине во время осенней предвыборной кампании.

Команда Клинтон была слишком сильно уверена, что ей не стоит тратить ресурсы там, где у нее нет нужды одерживать победу – например, в Аризоне и Небраске, – и пренебрегла тратой времени на традиционные «демократические оплоты» Мичиган и Висконсин. Хотя рекламное время Клинтон на телевидении превышало время Трампа в три раза, во второй половине октября она почти не появлялась в эфире в Висконсине и Мичигане. В результате Трамп одержал победу в обоих штатах.

Он уже почти не улыбался, когда его сторонники продолжали скандировать «Запри ее! Запри ее!». Теперь настала пора говорить без традиционной ехидной улыбки, которую, казалось, ждала привыкшая к ней скандирующая толпа. В Нью-Йорке было 2.45, и руководство кампании Клинтон объявило, что в эту ночь она не предстанет перед избирателями. Чуть раньше, в 2.00, глава ее предвыборного штаба Джон Подеста сказал избирателям: «Мы все можем подождать окончательных результатов, не так ли?». Но был ли смысл ожидать неизбежности? Предварительные результаты весьма ясно определяли положение дел, они не были сфальсифицированы «коррумпированной» системой, не «накручивались» столь ненавистными СМИ, не искажались неизвестными оппозиционными силами. А цифры говорили о том, что Дональд Трамп выиграл битву и теперь милостливо отдавал дань поверженной «Кривой Хиллари». «Мы обязаны выразить ей огромную благодарность за ту работу, которую она проделала для нашей страны, – говорил Трамп. – Я имею в виду, что эта работа была крайне серьезна. Теперь для Америки настало время перевязывать раны, являющиеся следствием раздела общества».

Исчез предвыборный лозунг «Сделаем Америку снова великой», об этом не было сказано ни слова. Лицо больше не вспыхивало от страсти, и пропал поток оскорблений в адрес соперников. Голос Трампа приобрел мягкость, и даже костюм стал строже, чем обычно, хотя на лацкане и был прицеплен значок с национальным флагом США. Ничего не было сказано о запрете мусульман, о депортации мексиканцев или о террористах из ИГИЛ. Он лишь тихо сказал, что «все было жестким, очень жестким, а политические вещи неприятны и трудны».

Трамп выиграл, как и планировал, активно содействуя Клинтон победить саму себя. Количество набранных им голосов было на миллион меньше, чем у Мита Ромни на выборах 2012 года, но Клинтон получила на 6 миллионов голосов меньше, чем в том же 2012 году набрал Обама. Несмотря на беспрецедентное недовольство избирателей, Трамп опередил Ромни в тех местах, где этот кандидат-республиканец 2012 года, будучи богатой и дистанцированной от электората фигурой, не смог в свое время понять значения представителей среднего и рабочего классов. На протяжении всей осенней кампании стратеги Трампа были уверены, что американцы должны были быть заранее «заряжены» на определенный настрой, по аналогии с тем, как это произошло пятью месяцами ранее в Великобритании, когда эта страна была шокирована результатами референдума по выходу из Евросоюза. Но для начала Трампу следовало заманить Клинтон в хитрую ловушку, сделав самого себя центральной темой ее избирательной кампании. Куда она и угодила.

В своих выступлениях и рекламе Клинтон приложила немало усилий для указания недостатков Трампа, вместо того, чтобы предлагать свою альтернативную точку зрения, направленную, прежде всего, на средний американский класс. Оказавшись перед выбором между двумя сильно «хромающими» кандидатами, многие избиратели оставались крайне недовольными плодами «политики восстановления» Обамы. Этот подход превратил Вашингтон, Сан-Франциско, Остин и Нью-Йорк в своеобразные магниты для молодых людей, жаждущих окунуться в мир техноэкономики. Глубоко вздохнув, избиратели проголосовали не за Трампа, а за перемены. Лишь чуть более трети из тех, кто голосовал за Трампа, считали, что профессиональная квалификация позволяет ему встать во главе государства; чуть более трети – что он способен выполнять эту работу, благодаря незаурядному темпераменту. Тем не менее, по данным экзитпола, Трамп получил голоса 60 % белых мужчин и 52 % белых женщин. Несмотря на волну дезертирства из его лагеря, связанную со скандалом о сексуальных домогательствах, он выиграл 88 % голосов республиканцев и 78 % голосов приверженцев евангелистской церкви. Главной опорой Клинтон выступали «традиционные» демократы – темнокожее население и белые, имеющее высшее образование. Не менее половины ее избирателей составляли выпускники вузов, и в этой социальной группе ее результат был немного лучше, чем у Обамы в 2012-м, но Трамп получил массовую поддержку среди электората со средним образованием и ниже – 39 %, что значительно превысило результат Ромни четырьмя годами ранее – 25 %.

На результатах выборов сказались как классовые различия, так и исторически-беспрецедентная непопулярность обоих кандидатов. В целом явка избирателей оказалась самой низкой с 1996 года. С точки зрения демографического состава электората по сравнению с выборами 2012 года, чуть активнее проявили себя латиноамериканцы, чуть пассивнее – темнокожие. Со слов многих избирателей, проголосовавших за Трампа, мотивация их выбора была обусловлена тем, как он позиционировал себя против правящей элиты, и это превышало все остальные пункты его конкретных политических тезисов. Даже одно из самых часто повторяемых обещаний Трампа выстроить стену вдоль границы с Мексикой не играло никакой приоритетной роли, поскольку, как показал экзитпол, большинство избирателей были против такой идеи. Приблизительно 7 из каждых 10 опрошенных считало, что большинство нелегальных иммигрантов должно получить шанс стать законными жителями, и только четверть была согласна с призывом к депортации всех нелегалов. В первые же дни после победы Трамп внес в свое отношению к вопросу о стене некий нюанс: он по-прежнему обещал стену, но высказался за то, что частично она могла бы прерываться на хорошо охраняемые пограничные зоны с колючей проволокой. Гингрич, ставший близким соратником избранного президента, заявил, что на самом деле Трамп не в силах воплотить в реальность эту поправку, поскольку «не может тратить очень много времени на то, что бы заставить Мексику оплачивать охранные услуги, хотя само предложение замечательно по сути». Через неделю после избрания Трамп высказался, что примет все меры по быстрой депортации нелегалов, которые совершили преступления, однако ему бы хотелось отложить любое решение по поводу того, что делать с гораздо большей группой лиц, которые, хотя и прибыли в страну незаконно, представляют ценность для развития экономики. При этом он назвал их «потрясающими людьми».

Пресса немедленно отметила подобные «развороты» предвыборных обещаний, однако электорат Трампа не выразил никакого возмущения – по большому счету, избиратели были готовы предоставить ему больше «свободного места» для принятия решений, они были готовы идти на некоторые сделки и даже принимать компромиссные варианты по ключевым позициям. Трамп олицетворял собой перемены, а именно за них все настойчивей и настойчивей голосовали американцы уже на протяжении более трех десятилетий. Подобные перемены олицетворяли собой и Рональд Рейган, и Билл Клинтон, и Джордж Буш-младший, и Барак Обама, а теперь и законченный ренегат из числа жуликоватых аутсайдеров. Трамп был их электоральным выбором, и, пусть даже если бы он создал хедж-фонд или нанял в помощники воротил с Уолл-Стрит, они все равно бы оставались в числе его сторонников. Избиратели верили, что Трамп в состоянии повернуть вспять движение упрямого парохода, который олицетворял нынешний Вашингтон.

В таком резком отходе от предвыборных обещаний Трамп не увидел никакого предательства своего «послевыборного» электората, поскольку занимался подобными «разворотами» всю свою жизнь, не видя в этом ничего плохого. Например, он говорил, что намерен «внести поправки» в обамовскую реформу здравоохранения и защиты пациентов (то есть не «отменить», а именно «изменить»), причем обещал это неоднократно. Республиканская верхушка в Конгрессе заявила, что потребуется несколько лет для разработки и проведения альтернативного подхода к системе здравоохранения. Трампу, желающему сохранить гарантию всеобъемлющего охвата населения в рамках дореформенных условий, нравилось, что молодые люди в возрасте до 26 лет пользуются медицинской страховкой своих родителей. Однако при этом избранный президент не сказал ни слова о том, из какой части бюджета Министерства здравоохранения появятся «лишние» деньги на создание подобных выгод (например, требование выплаты штрафа при отсутствии страховки).

Трамп мало обращал внимания на то, что произойдет дальше в случае победы и активно сопротивлялся усилиям консультантов, которые акцентировали его внимание на необходимость решения кадровых вопросов в рамках семейного бизнеса. Хотя он и говорил, что его дети готовы взять на себя руководство, в этом вопросе поднималась и некая этическая составляющая, которая так и не была отработана до конца. Вначале Трамп говорил, что готов передать бразды правления своей империей Иванке, Эрику и Дональду-младшему, однако позже переложил эту функцию на свою президентскую «временную» группу, настаивая, что к подобному решению его вынудил конфликт, спровоцированный Клинтонами, всегда мутно сочетавшими частное предпринимательство и государственную службу.

Начав выстраивать состав своей администрации, Трамп, как никогда, ориентировался на преданность и намеревался вознаградить тех, кто оставался с ним во время гонки. Вместо того, чтобы положить конец спорам по поводу того, намеревается ли он положиться на республиканский истеблишмент, либо хочет собрать в Белом доме оппозиционеров-отступников по отношению к лидерам собственной партии, Трамп двинулся сразу в обоих направлениях. Он назначил председателя Национального комитета республиканцев Райнса Прибуса Главой аппарата Белого дома, но дал практически эквивалентный статус Стиву Бэннону, сделав его Старшим советником и ответственным за стратегический анализ в своей будущей администрации. Между тем Бэннон никогда не имел опыта работы в правительстве, а был лишь исполнительным директором крайне правого новостного сайта BreitbartNews, проповедующего смесь националистических, расистских и антикорпоратистских идей, однако принявшего активное участие в кампании Трампа. Бэннон вел кандидата к победе в контексте лозунгов, призывавших народ восстать против элит не только на уровне среднего класса, но и в рамках Всемирного мятежа «против глобализма, гегемонии технического утопизма, радикального ислама и высокомерия слишком переучившихся». Он неоднократно упоминал, что Трамп всегда являлся частью чего-то большего, и его личность предназначена для демонтажа элит в области финансов, медиа и политики – в том числе и в республиканской партии. Столкнувшись с монументальной задачей собрать правительство единомышленников, Прибус и Бэннон поклялись, что будут делать все возможное в этом направлении. Не прошло и недели после выборов как организаторы и зарождающаяся администрация принялись «самоочищать» собственные ряды (для начала отказались от услуг лоббистов, которых быстро наняли и вскоре так же быстро уволили), затем начались кадровые бои и политические споры (начать ли очередную «перезагрузку» отношений с Россией или находиться от Путина на безопасном расстоянии), а потом зазвучали требования о немедленной отставке и самого Бэннона.

Хотя некоторые назначения Трампа, казалось, лишний раз были призваны убедить народ, что политики новой администрации будет соответствовать традиционной республиканской идеологии, некоторые другие назначения, носящие явно скандальный характер, давали совершенно четкий посыл, что президентство будет носить совершенно иной, фигурально выражаясь, «иконоборческий» характер. Трамп предложил сенатору от Алабамы Джеффу Сешнсу Post Генерального прокурора США, несмотря на то, что тремя десятилетиями раньше Сенат не утвердил его на должность федерального судьи отчасти из-за того, что Сешнс допустил ряд провокационно-расистских высказываний. Советником по национальной безопасности Трамп предложил стать отставному армейскому генерал-лейтенанту Майклу Флину, известному своими страхами перед мусульманским «рационализмом» и разместившему в Твиттере обвинения Хиллари Клинтон в половых преступлениях с несовершеннолетними и в ношении ею хиджаба в знак солидарности с исламскими террористами.

На поверхности лежал и тот факт, что Трамп «выиграл» не только Белый дом, но и обе палаты Конгресса. Однако Вашингтон никогда не был «простым орешком», поэтому, даже обладая численным большинством, Трамп столкнется с серьезными препятствиями. Демократы могут и будут пытаться блокировать проводимые законодательные акты. Республиканцы, уже знакомые с антагонистическими принципами Трампа в отношении консерватизма, могут бороться с ним, играя на снижении налогов. Поэтому Трампу самому придется решить, каким ему быть президентом: либо мастером «искусства сделки», для которого умение вести переговоры и способность идти на компромиссы лежат, по его собственному утверждению, в основе делового успеха, либо «агентом в тылу врага», которому постоянно придется менять маски и выкручиваться из противоречивых ситуаций и, как учил его более четырех десятков лет назад Рой Кон, отвечать на каждую атаку, что во сто крат сложнее, чем контратаковать самому.

Казалось, что сразу после выборов Трамп над этим и не задумывался. Он неоднократно утверждал, что лишь хочет стать целителем, но затем разорвал всех, кто протестовал против него на городских улицах по всей стране. Он ввел в состав администрации двух непримиримых антагонистов Прибуса и Бэннона. Трамп каждый раз не мог ясно объяснить, сколько же все-таки нелегальных иммигрантов он попытается депортировать. Самые первые баталии выглядели так, словно само явление «трампизма» – это что-то происходящее исключительно внутри республиканской партии. Лидер сенатского большинства и сенатор от Кентукки Митч Макконнелл, крайне сдержанно и неохотно поддержавший Трампа в избирательной кампании, предупредил нового президента об извечной проблеме политиков – о попытках перехитрить: «Всегда будет ошибкой неправильно истолковывать наказ избирателей. Зачастую новое большинство предполагает, что это большинство навсегда. Но ничто не вечно в этой стране».

В первые недели после выборов Трамп несколько раз предпринял неуклюжие попытки «боднуть» действующего президента, разместив в Твиттере ряд оскорбительных замечаний в адрес политической элиты, которая, как ему казалось, несправедливо высказалась о его первых действиях. Он оказался в ситуации героя старого мультфильма, когда ангел и дьявол шепчут одновременно в два уха, и результирующая этих сил помогла Трампу преодолеть все препятствия. Было слишком очевидно, как его гипертрофированная чувствительность к замечаниям и вспыльчивость боролись с необходимостью выставлять себя непоколебимо уверенным в себе «океаном». Во всех трех теледебатах против Клинтон, когда Трамп стремился вести себя наиболее достойно, было явно видно, как он напрягался, чтобы сдерживаться и подняться выше, как его охватывало бешенство, когда Клинтон легко и изящно отражала его нападки. Так победит ли Трамп теперь, уже будучи президентом?

Сразу после победы с сайта Трампа исчезло описание плана «предотвращения мусульманской иммиграции». Новостные ведущие предположили, что избранный президент решил убрать свое предвыборное обещание об «общем и полном запрете въезда мусульман на территорию США до тех пор, пока представители власти не выяснят, какого черта здесь происходит». Но очень скоро в офисе Трампа заявили, что сайт находился на доработке и заявление по мусульманам поставлено обратно. После победы Трампа тысячи демонстрантов прошли по городам страны в знак протеста против его избрания. Тогда Трамп написал в Твиттере, что это были «профессиональные демонстранты, подстрекаемые СМИ… Очень несправедливо!». Еще несколько часов спустя появился еще один твит, написанный в совершенно ином тоне: «Мне нравится, что небольшие группы протестующих вчера вечером проявили страсть к нашей великой стране».

Возникает закономерный вопрос – что же произошло в период между двумя твитами? Первый из них показывал суть реального Дональда Трампа? Или сотрудник пресс-службы срочно позвонил боссу по телефону и объяснил ему необходимость разместить более дипломатичное сообщение? Во время избирательной кампании американцам был представлен настоящий, «нефильтрованный» Трамп – шумный и вульгарный, бесстыжий развратник в ореоле воплотителя грядущих перемен в обществе. Теперь же избранный президент больше уединялся в Trump Tower или в офисе гольф-клуба в Нью-Джерси, который служил ему своеобразным убежищем, особенно после того, как по телевидению были показаны демонстрации в прибрежных и университетских городках, в своем большинстве проголосовавших против. Люди шли и активно скандировали: «Не мой президент!». Когда назначенный вице-президент Пенс посетил бродвейский хит, мюзикл Hamilton, один из ведущих артистов, известный взрывным характером, вышел на сцену в конце выступления и сказал короткими рублеными фразами: «Мы, сэр, мы – представители самой разнообразной Америки – бьем тревогу и сильно обеспокоены тем, что новая администрация не будет защищать нас, нашу планету, наших детей». После этого на последующих телевизионных ток-шоу в течение нескольких дней Пенс сердечно рекомендовал американцам посмотреть Hamilton. В ответ на ошикивание оппонентов из числа зрителей, Пенс заметил: «Вот так и звучит свобода». Трамп немедленно отреагировал в Твиттере, что Пенс сказал эту фразу, будучи раздраженным, а вообще он «хотя и бывает груб, но очень хороший человек. Извинись!».

Трамп утверждал, что в своей душе знает, как пережить любую кризисную ситуацию, и, хотя на стороне Клинтон были и деньги, и силы, и способности, и политический опыт, выборы показали, что он единственный кандидат, вызвавший доверие у всех слоев электората. Но на самом деле мы видим, что произошедшее не на шутку взволновало полстраны, и население ломает голову над тем, что будет дальше. Трамп твердил, что хочет устранить национальный раскол и более года рассказывал об обреченности и утратах, об искаженности и сфальсифицированности существующей системы, о криминальных иммигрантах и о мусульманах-террористах. Выиграв, он с самого начала стал тяготиться тем, что оказался органично вплетенным в социальную ткань целой нации, которая поражена всеобщей подозрительностью, занята поиском «козлов отпущения» и пронизана расовой неприязнью сильнее, чем когда-либо, начиная с 1960-х годов. Теперь он говорил, что необходимо объединение.

Он знал о необходимости изменить собственный имидж. Тот образ, который он создал в ходе избирательной кампании, стал бы невозможен для работы в Овальном кабинете. «Я веду себя, соблюдая очень хорошие манеры, – сказал он в следующий уик-энд после выборов в программе 60Minutes, – в какой-то мере это зависит от ситуации, иногда просто необходимо быть жестче. Когда я смотрю на мир, когда на него смотрите и вы, легко осознается, как много мест на земле, где пользуются преимуществами, которые дало США, и я ощущаю чувство гордости от того, что это Америка. Но, исходя из того, что мы делаем, мы потеряли… Нет, еще не потеряли, но теряем нашу страну. Вот почему я победил на выборах. Но я не собираюсь быть человеком с приятным размеренным характером, и во многих случаях мне придется быть…» – незаконченная фраза повисла в воздухе.

Как будет править Президент Трамп? На протяжении всей своей карьеры он всегда сохранял одну свою сущность – «Я представляю Дональда Трампа». Он всегда говорил, что если кто-то потерял деньги, то это не его печаль. Теперь он заявил, что будет работать не на себя, а на все государство. Трамп никогда не делал этого раньше, с чем он, собственно, никогда и не спорил, но теперь ему придется сделать очередной «разворот». Так и не разобрав конкретные подробности дальнейших перемен, он прямо заявил: «Я просто это сделаю».