Однако вечером выезжать никуда не потребовалось. Адель закрылась в своей комнате и не желала с нами говорить, прося пока не беспокоить её. Но чем дольше это продолжалось, тем больше беспокоились мы.

Перебрасываясь с Климом встревоженными взглядами, мы оба всё больше волновались и чтобы понять это, не стоило разговаривать. Мой испанец постоянно хмурился, чутко прислушиваясь к происходящему в комнате сестры, а я ощущала себя, как натянутая струна.

От Адель в прямом смысле зависело наше будущее и, не понимая пока, что девушка думает, я испытывала страх.

«Пусть бы она хоть как-нибудь дала понять о своём отношении к узнанному. Ведь кроме сказанного вначале, что не верит нам и чуть позже, что «допустим» верит некоторым словам, больше она ничего не сказала», — уже глубоким вечером с раздражением думала я. «Должна же она понимать, что и нам непросто. Но нет, она закрылась в комнате и сидит, отказываясь даже выходить и ужинать. И скорее всего, до утра не выйдет. И как теперь дождаться утра? Наша судьба же всецело в её руках».

«Но всё же я и понимаю её. Узнать такое — огромный стресс. Я сама некоторое время не могла прийти в себя, когда узнала правду. И это ведь касалось только Клима и последних событий. А у Адель вся жизнь за последние семь лет оказалась ложью и фарсом… Так что нужно проявить терпение. И вообще, лучше пойти и отдохнуть, чтобы завтра с новыми силами встретить новый день», — в конце концов сказала я себе.

Клим, по-видимому, тоже пришёл к такому же выводу, поэтому чуть раньше привычно повёл меня в спальню. Правда, совсем не для отдыха. А там, как никогда жадно мы занимались с ним любовью, и где-то глубоко внутри я постоянно повторяла себе, что может, в последний раз мы так занимаемся любовью, не боясь, что в любой момент в спальню ворвётся кто-то из Милирийцев, и после этого мы умрём. И это только добавляло страсти, и желания больше и ближе чувствовать своего испанца, который так ворвался в мою жизнь и принёс столько испытаний.

А засыпала я уже с чувством приятной утомлённости, и думать не хотелось совсем ни о чем.

Но посреди ночи меня начали тормошить и я лениво пробормотала:

— Клим, умоляю, дай поспать… Так сейчас хорошо…

— Ничего не хорошо, — из темноты раздался его сухой шёпот. — Адель сбежала…

— Что?! — испуганно выпалила я и тут же прикрыла губы рукой.

— Не бойся говорить, — добавил он. — Я включил глушитель всей прослушивающей аппаратуры, но у нас есть максимум пять минут, чтобы покинуть этот дом. Или, скорее всего, сюда ворвутся те, кто следит за ним. Они ведь видели, что Адель уехала, и сейчас с двойным рвением буду прислушиваться к происходящему в доме, а значит и быстро поймут, в чём дело. Так что давай, поднимайся, нам нужно бежать.

— Куда бежать? — спросонья ничего толком не понимая, переспросила я, садясь на кровати. — И как?!

— Все пути отхода я давно продумал, — лихорадочно мечась по спальне и что-то забрасывая в рюкзак, ответил он и стал сухо отдавать команды, дополнительно поясняя: — Вставай и одевайся. Одежду тебе я бросил на кровать. Свет не включай. Про остальные вещи забудь. Самое важное я уже приготовил, и сейчас осталось мелочь взять.

— Но как же… — растерянно пробормотала я. — И как Адель так могла… И куда нам теперь бежать…

— Тая, всё потом! — прикрикнул Клим. — Одевайся!

Подскочив с кровати, я схватила одежду и стала быстро её натягивать, радуясь, что сегодня светит полная луна и в комнате достаточно света, чтобы не мыкаться, как слепой котёнок. А мысли крутились только около того, что Адель сбежала. «Как?! Куда?! Она что, ненормальная?!» — это вызывало и недоумение, и злость.

— Откуда ты узнал, то Адель сбежала? — я решила прояснить хоть один вопрос.

— Проснулся от того, что услышал, как на улице хлопнула дверь автомобиля, а после этого он отъехал, — холодно процедил он. — Сам не знаю почему, но бросился в комнату Адель и не нашёл её там. А на прикроватной тумбочке увидел листок бумаги и узнал, что она желает выяснить всю правду и не верит, что Эрик мог так с ней поступить… В общем, она решила узнать от своего любимого вторую версию событий, чтобы полностью владеть ситуацией. И, в принципе, это правильно. Но очень плохо для нас. Адель нам подписала смертный приговор. Так что нужно уходить, пока она не рассказала Эрику, что ты видишь больше, чем говоришь, и что мы собрались сбежать. И вопрос сейчас только в одном — она вызвала такси, чтобы сбежать к нему, или он находился где-то рядом и сам за ней приехал, после её звонка. Если первое, то времени у нас больше. А если второе, то играют роль даже секунды.

— Капец, — прошипела я, моментально продумав, чем нам это грозит, но заставила себя не паниковать и вместо этого сдержанно произнесла: — Я готова. Как будем уходить?

— Уходить будем через соседний участок, тот, что сзади примыкает к этому. Через забор я помогу тебе перебраться. А оттуда уже выйдем на параллельную улицу. В начале неё, у меня уже приготовлена машина. В первую очередь необходимо выехать из этого города.

— Но я слышала лай собак оттуда… И судя по голосу, немаленьких, — пробормотала я, точно не желая сейчас быть покусанной.

— Не переживай. У меня есть Дэйзер. Это специальный ультразвуковой прибор, который отпугивает собак. И я уже испытывал его на тех волкодавах. Так что через двор мы пробежим без проблем, а собаки забьются куда-нибудь в угол, — заверил Клим.

— Ну что ж, тогда пошли, — ответила я и глубоко вздохнула.

«Вот и всё, спокойная жизнь закончилась. Теперь нам придётся всё время бежать и, возможно, ещё много раз вот так подниматься среди ночи и иметь только несколько минут в запасе. А может и вообще вступать в физическую борьбу за свою жизнь… Ну что ж, я готова к этому», — сказала я себе и направилась вслед за Климом, который, надев рюкзак на плечи себе, вышел из спальни.

Во двор мы выбрались из окна кухни и, пробежали до забора с соседнего участка. Там Клим остановился и включил какой-то небольшой прибор, висящий у него на поясе. После сложил ладони и, опустив руки вниз, приказал:

— Становись сюда, я тебя подсажу, а потом и сам заберусь. Но спрыгивать не спеши и в том дворе сильно от меня не отрывайся. Радиус действия у прибора пятнадцать метров.

— Договорились, — отозвалась я и, поставив ногу в ладони Клима, уже через пару секунд сидела наверху кирпичного забора и внимательно осматривала соседний участок, а когда рядом появился Клим, добавила: — Вроде собак нет.

— Есть. Вон они, с правой стороны, лежат и тихо поскуливают, глядя на нас, — мой испанец кивнул в сторону небольших кустов, и только сейчас я присмотрелась и увидела собак, которые, прижав уши, припали к земле и не двигались. А Клим тем временем добавил: — Я сейчас спрыгну, а потом поймаю тебя, и сразу бежим через двор на улицу. Держись сразу за мной.

— Хорошо, — я кивнула и, дождавшись, когда он спрыгнет вниз, последовала сразу за ним, после чего мы быстро рванули вперёд и через пару минут оказались возле второго забора, который был выше того, что между участками и вёл уже на улицу.

Однако здесь оказалось всё проще. Клим, по-видимому, уже имел возможность пройти путь отступления и сразу подбежал к дереву, стоящему возле забора. Карабкаясь на него, я, невесело усмехнувшись, вспомнила детство и как когда-то любила лазить по деревьям и с горечью подумала, что уж никак не ожидала, что снова буду это делать. Но на философское «хочешь жить, умей вертеться» я горько посмеялась и без труда забралась по стволу на крепкую ветку, а оттуда на забор, после чего благополучно приземлилась на тротуар на улице.

— Умница, — похвалил Клим, видя, что я уже не требую его помощи и быстро схватываю всё на лету, действуя самостоятельно.

— Адреналин подстёгивает, — отрывисто бросила я, реально чувствуя, что кровь уже чуть ли не бурлит от страха попасть в руки Ордена.

— Тогда в машину, — сказал он и побежал налево, на ходу добавив: — Там, на перекрёстке, есть круглосуточный супермаркет и наша машина на стоянке. Тёмно-синий Фольксваген седан.

— Угу, — сопя, отозвалась я и прибавила скорость, чтобы не отстать от Клима, а про себя моля: «Господи, пожалуйста, дай нам уйти от Милирийцев! Умоляю!».

К счастью, к машине мы добрались без проблем. Сев в неё и отдышавшись, я дождалась, пока Клим выедет со стоянки и только собралась расслабиться, как меня ударило, словно током, и я испугано промямлила:

— А что дальше? Что делать с Адель?

— С Адель я потом продумаю дальнейшие действия. Не сейчас. На данный момент главное спасти тебя, — сдержанно ответил Клим, но я уловила в его голосе нотки боли, а он тем временем добавил: — Пока я ничего не могу сделать. Но нам повезло, что у вас одинаковые типы крови, а это даёт мне надежду, что однажды и её я спасу из рук Ордена.

— А куда нам ехать, ты знаешь? И что если Милирийцы прощупают тебя или меня через других девушек, которых они с таким рвением засовывают в камеры? Ведь Орден точно знает наши типы крови и кого-нибудь подключит к работе!

— Не переживай, об этом я давно подумал в первую очередь, — сдержанно произнёс он, сосредоточенно глядя то на дорогу, то в зеркала заднего вида. — Да, Орден по-любому попытается нас отследить через пророчиц. Но есть одна деталь — у меня редкая группа крови — четвёртая с отрицательным резусом, а тип встречается ещё реже. Уж это я знаю точно, потому что пробивал этот вопрос через медицинские справочники. Исходя из этого, не факт, что найти нас просто, потому что пророчицы с таким типом крови не всегда есть у Ордена в использовании. И судя по тому, что нас до сих пор не остановили — я прав. А главное, из-за узнанного за эти годы, я пришёл к выводу, что в прошлый раз совершал одну большую ошибку, когда пробовал спрятать Адель. Тогда я заранее обдумывал все шаги наперёд и этим ставил на них крест, давая фору Ордену. Чем позже я приму окончательное решение о дальнейших действиях, тем тяжелее им отследить нас. Наше спасение — это спонтанность и, главное, твоё неведение. А также надежда на то, что у Милирийцев будут проколы с пророчицами. Ведь мало того, что нужно иметь такую девушку под рукой, так ещё и нужно, чтобы она работала без сбоев, а это, поверь, не всегда возможно. Как уже говорил, в моей практике встречались и те, кого настроить на видения было тяжело, и те, кто быстро сходил с ума, и те, кто видел вообще через раз или два. До работы на Орден мне порой удавалось отрываться от них на два — два с половиной месяца. Только вот, у вас с Адель распространённый тип крови и отследить вас легче, чем меня. Но как уже объяснил — тебя посвящать в свои планы не стану. А, в общем, успех с побегом сейчас, даёт надежду, что пророчиц у Милирийцев с моим типом крови не так много, а может, на данный момент и совсем нет. Поэтому, ещё раз прости, тебе о нашем конечном пункте назначения я говорить не буду. Да и сам дальше, больше чем на один шаг наши действия продумывать не стану. Вот сейчас, например, всё, что у меня в голове, это выехать из города. Я даже ещё не знаю сам, где мы остановимся в следующий раз, какую машину возьмём и куда поедем. Но главное не в этом. Я всеми силами убеждаю себя, что ничего важного в моей жизни сейчас, и в дальнейшем, происходить не будет. Ведь помнишь, вы видите только то, что человек сам отмечает себе за важное событие. Так что, Тая, у меня для тебя один приказ — не задавай мне вопросов и не думай сейчас ни о чём. Просто положись на меня и выполняй указания. Остальное сделаю я.

— Как скажешь, — вымолвила я, не уверенная, что смогу заставить себя не думать о происходящем, как о важном.

«Блин, наша судьба решается! Как же уговорить себя не зацикливаться на этом?!» — пронеслось в голове. «Но необходимо заставить себя это сделать!».

Однако, как назло меня начала сверлить мысль о том, куда мы едем и чтобы хоть как-то отвлечь себя, я начала припевать то, что приходит первым в мысли: «Ла-ла-ла, мне до фонаря, куда мы направляемся! А вам, пророчицы, в мысли всякая фигня!». Но уже через секунду в голову пришла другая мысль и я замерла, поняв, что могу даже больше, чем думает Клим.

«Вот я дура! Если мои мысли могут читать, то почему мне не транслировать правду всем тем девчонкам, которые сейчас в лапах у Милирийцев?».

— Клим, а хочешь, подскажу выход лучше? — злорадно спросила я. — Мы-то с тобой однажды собирались подкосить Милирийцев тем, что расскажем о них всему миру? А почему не начать с того, что всех пророчиц с нашим типом крови оповестим о том, для чего их используют?

— В каком смысле? — в первые секунды он не понял ход моих мыслей, а затем сам расплылся в улыбке: — Точно! Рассказывая правду тем, кто за нами может следить, мы можем добиться больше, чем заставляя себя не думать о том, что сделаем дальше.

— Верно, — я мстительно усмехнулась и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза, стала мысленно говорить: «Всем кто меня слышит, и сейчас следит за мной в камере! Дорогие девушки, рядом с вами сейчас находятся писаные красавцы, которые окружили вас любовью, заботой и роскошью. Но всё это ложь! Вас не любят, а камеры — это не способ расслабиться, а возможность заставить вас видеть будущее и читать мысли людей с таким же типом крови, как у вас! Вся эта любовь, обожание и восхищение — это лишь для того, чтобы засунуть вас в камеру и заставить рассказывать будущее! Вы лишь пешки в большой и сложной игре! И как только вы перестанете приносить результат, вами пожертвуют! У вашего дара есть побочное явление — это сумасшествие. Чем больше вы станете посещать камеру и заглядывать в судьбы людей, тем быстрее сойдёте с ума! Если не хотите однажды оказаться в дурдоме или в могиле, бегите от своих красавцев! Я тоже когда-то была на вашем месте и послушно исполняла все просьбы того, кто находился рядом со мной! Но я узнала всю правду и надеюсь сбежать, вместо того, чтобы умереть! Умоляю, не рассказывайте о моих мыслях, и где я буду скрываться, а дайте мне возможность жить свободно! А самое главное — спасайте свои жизни! Поверьте, если вы и дальше продолжите посещать камеры, вас ждёт страшное будущее! Бегите! Как можно скорее бегите! И раз за разом прокручивайте в голове моё сообщение! Чем больше девушек о нём узнает, тем больше шансов у нас всех спастись! Мы все связаны типом крови, и узнав правду одна, она можем передать её таким же девушкам! Надеюсь, вы услышите меня и поверите!».

«Надеюсь, это поможет и нам, и всем девушкам», — подумала я и снова начала повторять слова, вкладывая в них всё, что чувствую на данный момент.